Страница:
— Ну, допустим, я поработаю в Интернете… — с сомнением сказал Миха, — Но это мало, что даст. Судьи, наверное, предпочитают телевиденье.
— Да, ребята, мне очень жаль, — сказал Следователь, — Но вытаскивать друга придется вам. А мне нужно вытаскивать своих товарищей…
Майор и Спортсмен переглянулись.
— Надо уходить, — сказал Майор, — Пойдем через склады — понимаешь, о чем я?
— Ага, — кивнул Спортсмен.
Первым забил тревогу Следователель. У него пропали какие-то документы, и с этим он связывал серьезную угрозу Хранителям, среди которых были достаточно известные в городе люди. Причем речь шла даже не о компромате — а о самой настоящей облаве. Впрочем, Хранители тоже чувствовали витающие в воздухе настроения.
Поэтому последние пару дней никого в помещениях Ордена не оставалось. Но Майор и Спортсмен не могли не вернуться сюда: будет обыск, доступ сюда закроют. А спрятанные, принадлежащие Ордену, деньги найдут. Найдут и оружие. Известно, с чьими отпечатками.
— Повторяю, даем пять минут, чтобы добровольно сдаться! Выходить по одному, с поднятыми руками… — в мегафонном голосе появились раздраженные нотки.
Разнесся гул шагов… Сюда бежали…
Майор щелкнул затвором «калаша». Спортсмен рефлекторно докрутил глушитель на «беретте». «На кой черт вообще нужен был этот глушитель? — подумал Спортсмен, — Мы ж не киллеры!» Оружие было подобрано на месте какой-то разборки еще в смутные девяностые и оставлено «на всякий случай», вопреки негодованию Магистра… Черт! Не зря говорят — если есть оружие, оно обязательно будет стрелять… Куда его теперь?…
Показался силуэт бежавшего. Фонарь выхватил из мрака лицо Следователя.
— Что вы тут еще делаете?! Не видите — свет вырубили, сейчас штурм начнется!
— Да поняли уже, — с досадой ответил Майор и опустил ствол, — В общем, так, Следак: деньги мы забрали, дальше разберемся, что с ними делать… Как нас найти — знаешь…
— Что с архивами? — хрипло спросил Спортсмен.
— Сжег еще вчера, — ответил Следователь, — Но Стажер, сволочь, кое-что упер…
— Гад, — глядя в пол, процедил Майор.
— Но списков у него нет, по фамилиям он никого не знает. Так что, пока молчим, никого не видели, не знаем. Свяжемся по электронной почте. Все, уходите… И избавьтесь от этих игрушек…
— А ты? — уже обернувшись, спросил Спортсмен.
— А я через свою берлогу. Так у нас у всех больше шансов…
… Стараясь не издавать лишних звуков, Майор и Спортсмен пробирались между труб, кабелей, строительного мусора… Фонарь был всего один, и он уже начинал тускнеть. Ничего, скоро поворот, за которым выход в подвалы рынка… Там их уже не найдут…
Впереди и сзади от беглецов вспыхнули столбы света. В открытые, а точнее, вырванные, люки полетели какие-то предметы. Майор хотел крикнуть Спортсмену «закрой глаза», но вспышки световых гранат успели ослепить их раньше.
Никто не успел понять, кто первым нажал на курок. Выстрела Спортсмена не было бы слышно — но, возможно, он попал в спецназовца. И вряд ли Майор стал бы стрелять по людям, которые, по сути, оставались «своими» — разве что, палец сам среагировал на выстрелы с противоположной стороны…
Так или иначе, но после нескольких секунд кровавой вакханалии на бетонном полу осталось пять бездыханных тел: трое спецназовцев, которым так и не помогли бронежилеты, и изуродованные плотным огнем тела двух Хранителей…
…Операция была бездарно провалена — таких жертв спецназ еще не нес в подобных ситуациях.
А среди вещественных доказательств так и не оказалось залитого кровью первой и третьей групп тяжелого мусорного пакета. Очевидно, по причине того, что внутри был отнюдь не мусор…
…Железобетон жадно всосал смешанную с пылью густую красную жидкость. Ему понравился ее вкус еще тогда, когда несколько капель пролились на НЕГО в одном из ЕГО дворов, пролились ВО ИМЯ НЕГО… Это внесло в его сон что-то новое, волнующее…
И ему захотелось еще.
Захлопнув дверь в свои «апартаменты», Следователь не рассчитывал, что она станет серьезным препятствием для преследователей. Только закрыв четырьмя рычагами дверь в убежище, он решил, что получил в запас пару дополнительных минут.
В тот же момент в дверь глухо заколотили.
— Уходим, Борис! Пока они не сообразили про запасной выход! — Крикнул Следователь и замер перед компьютером, —. Черт, его тоже придется тащить…
— Там информация? — быстро спросил Борис. Ничего еще не понимая, он все же обрадовался возможности что-то делать и куда-то идти. Не дожидаясь ответа, он вырвал «системник» буквально «с корнями». Монитор с грохотом и электрическим треском лопнул на бетонном полу. Провода продолжали волочиться за Борисом, когда они пробирались на четвереньках в полной темноте по невероятно низкому тоннельчику, вдыхая отвратительный затхлый воздух. Борис то и дело наступал коленями на провода, ронял системник и бился головой о потолок. Но он старался не отставать от Следователя. Потому и налетел на него, когда тот внезапно замер, прислушиваясь.
— Тс-с-с! — прошипел Следователь. Ничего подозрительного Борис не услышал, и тогда Следователь с силой налег на дверь, точно такую же, какая закрывала вход в убежище. Но в отличие о той, эта дверь пронзительно, душераздирающе заскрипела. Борис даже сморщился, словно от боли.
В тоннельчик проник тусклый свет, и беглецы выбрались наружу.
Это был обыкновенный подвал, с рядами сарайных дверей, за которыми хозяева, очевидно, хранили огурцы в банках, варенье, старые покрышки и прочий хлам, создающий у многих ощущение дома и крепости.
Единственное, что нарушало эту тихую бытовую гармонию — был сидевший в нескольких метрах, прямо на цементе напротив выхода паренек в черных очках.
Удивительно, но Бориса поразило не то, что их ждали на выходе, и не то, что это был какой-то пацан, а не взвод ОМОНа, и даже не пара здоровенных пистолетов у него в руках — а то, что он, в этом полумраке, не снял черных очков.
Несмотря на свой грозный вид, пацан, очевидно, не на шутку испугался. Он направлял пистолеты то на Бориса, то на Следователя, и, кажется, хотел что-то сказать, но не мог выдавить из себя ни слова.
— Э-э-э… Дружок… Ты чего? Не балуйся оружием, дай нам пройти… — на удивление спокойно и даже ласково сказал Следователь. И тут Борис испытал настоящий ужас. Он почувствовал стоящую рядом с собой Смерть…
— Уходите, вы! — срывающимся голосом крикнул паренек Следователю…— А он пусть останется…
— Я никак не могу его бросить здесь…— серьезно сказал Следователь, — Мы уйдем вместе. И я обещаю — мы никому не скажем, что видели тебя здесь с оружием…
Пацан фыркнул. Он уже чувствовал себя увереннее.
— У меня дело только к нему, — он кивнул в сторону Бориса, — Если вы останетесь — хуже для вас… А сейчас, ты, предатель, навсегда уйдешь из ЕГО сна. Ты понимаешь, за что я убью тебя?
— Нет, — сглотнув, выдавил из себя Борис. Все тело его будто онемело, перестало слушаться. Даже если бы вдруг появилась возможность спастись — он не смог бы сдвинуться с места.
— Э-э, приятель, постой, — стараясь быть спокойным, вмешался Следователь.
Один из двух стволов немедленно повернулся в его сторону. Теперь пацан словно играл в героя фильма Квентина Тарантино.
— Ты его с кем-то путаешь, малый, — продолжал Следователь, как бы невзначай нагибаясь в сторону пацана.
— Я не путаю, — уже спокойно, даже с некоторым пафосом сказал парень, — Это Борис. Правильно?
— Нет, какой же это Борис? — удивился Следователь, — Это Николай. Коля, сантехник… А-а… А вот тебя я узнаю…
Парень напрягся. Пистолеты в его руках задрожали.
Борис издал было предупредительный возглас, но Следователь уже произнес:
— Тебя зовут Линк, верно? Помнишь, мы общались с тобой в прокуратуре…
Выстрел прогремел, как раскат грома.
Паренек ойкнул и выронил пистолеты.
— Я случайно… Я не хотел… В вас не хотел… Я нечаянно… От неожиданности…
Всхлипывая, паренек отползал назад.
Борис, остолбенело смотрел, как Следователь, вздрогнув и удивленно оглянувшись вокруг, повалился вперед.
Падая, он задел плечом штабель ломаных деревянных ящиков, что-то грохнулось на пол, и тут же заорала музыка — это оказался магнитофон.
Паренек, всхлипнув еще раз, исчез.
Борис сидел рядом с телом Следователя. Кровь, казавшаяся в сумраке черной, подобралась ближе и лизнула ботинок.
Магнитофон продолжал свой дикий саундтрек смерти…
Ты считаешь — ты личность, ты уверен, что крут,
Как никто другой,
А на деле — ты палка, ты чей-то прут,
Послушай меня, постой —
Ты просто щупальце, чей хозяин — гигантский спрут,
Что притаился на самом дне города,
И твои друзья, и подруги,
Что тебе как бы дороги —
Тоже всего лишь щупальца,
Его ловкие пальцы,
Которыми он загоняет себе добычу в пасть,
Куда и ты можешь попасть,
Если решишь, что ты — не его часть,
А кто-то другой…
Эй, я тебе говорю, постой!
Считай, что эти слова — отстой,
Но спасешься ты, если пойдешь со мной,
Я скажу тебе, как ты тоже скажешь потом кому-то:
Хочешь свою жизнь изменить —
Перестань быть щупальцем —
Сам стань спрутом.
Железобетон пил кровь. Он уже утолил первую жажду, и теперь просто смаковал вкус.
С недоумением она смотрела местные новостные каналы.
«На месте убийства старшего Следователя прокуратуры Н. обнаружены отпечатки пальцев Бориса Х., подозреваемого в убийстве подростка, совершенном три недели назад. Следствие не исключает причастности Бориса Х. и к данному убийству…»
Бред… Она общалась с этим парнем… Какое убийство он мог совершить? Зачем?…
«Во время операции по задержанию членов преступной организации, известной как „моральные партизаны“, преступники открыли огонь по милиционерам. Двое бандитов было убито на месте, остальные скрылись. Среди сотрудников внутренних дел пострадавших нет. На месте операции обнаружен подпольный склад оружия, а также большое количество наркотиков растительного и химического происхождения. Наркотики были расфасованы по дозам, и очевидно, предназначались для дальнейшего распространения»
Почти наверняка ложь. Никогда Хранители не были связаны ни с оружием, ни с наркотиками…
Все понятно, цель оправдывает средства… Но иногда от этого просто жить не хочется…
— Здравствуй, Светлана, — поздоровался возникший, словно из воздуха, Кардинал, — Как там наши дела? Готов мой, хе-хе, «прямой эфир»?
— Да, конечно. Все будет окей, — Светка натужно улыбнулась.
Кардинал заметно изменился в последнее время. Таинственности и мистичности становилось в нем все меньше, зато, когда он садился перед камерой, появлялась в нем какая-то сила, совмещенная с мудростью и эдакой деловой усталостью.
Все меньше в эфире он говорил о Железобетоне. Если с ним заговаривали на эту тему, он делал такую мину, как будто задавали попросту неприличный вопрос. Он говорил о молодежи вообще, о Снах, как о СВОИХ последователях, без привязки к Железобетону. И говорил умело.
Иногда Светка просто восхищалась им. Это ж надо — поднять за такое короткое время аморфную молодежную массу, притянуть на себя внимание этой избирательной глины, а теперь, в спринтерском рывке еще и хапнуть интереса со стороны старших!
«Посмотрите вокруг — стало меньше преступности, молодежь больше не шатается по подворотням, не употребляет наркотики. Чья это заслуга? — Вашего скромного покорного слуги… Кто оставался оплотом зла и мерзости в нашем городе? Да, конечно — эти, бесстыдно прикрывающиеся моралью, подземные сектанты… Вы видели, что они готовили для вас и ваших детей… Но с НАШЕЙ помощью их остановили… И МЫ не дадим им поднять голову… Кто еще, кроме МЕНЯ? НИКТО!
Прессинг был конкретный. Светка почти не сомневалась в успехе задуманного Кардиналом плана. План был логичен и прост, как все гениальное.
Но что-то в своем плане Кардинал упустил.
Что? Ответ на этот вопрос не давал Светке покоя.
Они просто устали от ожидания облавы, от идиотской конспирации. Сегодня остановили выбор на этом домике, что сняли для Бориса через знакомых. Домиком это сооружение назвать было трудно, скорее сарай-развалюха, но за такие деньги — вполне сносно. Не до жиру, к тому же.
— Вот я все думаю, — заговорил, вдруг Борис. Он затянулся и пустил в потолок струю дыма. Последнее время он стал курить, — Ведь всего этого, что вокруг нас твориться попросту не может быть.
Никто не нашелся, что сказать, и Борис продолжил:
— Вы понимаете, о чем я говорю? Все эти Сны Железобетона, поклонение им, эта самая Стая… Вы видели Стаю? Все это просто бред собачий. Сидя в том самом застенке, я долго думал, пытался понять — в чем же дело? И, кажется, понял.
Ничего необычного на самом деле не происходит. Просто мы в один прекрасный момент всем городом, а может, и страной, съехали с катушек. Ловите мысль? Нам годами промывали мозги через телек, «желтую» прессу. И постепенно наше сознание из материалистического перестроилось — ап! В мистическое! Понимаете, о чем я? Для средневекового крестьянина — ведьмы, черти, домовые — вполне реальные существа. А для нас реальным существом стал этот самый проклятый Железобетон!…
— Не говори так! — испуганно произнесла Ксюха, — Или тебе мало от НЕГО неприятностей?
— Вот видите, — ухмыльнулся Борис, — Даже наша умница Ксюша полностью вошла в этот формат! Она верит! А поскольку все вокруг верят, или хотя бы притворяются, что верят — то весь этот бред попросту материализуется! Обретает плоть и кровь! Просто весь город стал жить так, как будто ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЯВЛЯЕТСЯ СНОМ ЖЕЛЕЗОБЕТОННОГО СУЩЕСТВА!
— Многие не верят, смеются — но они ВНУТРИ этой новой психологической среды, а, значит, тоже от НЕГО зависят…
— Понимаете, я ЕГО придумал, кто-то подхватил, — а теперь ОН мне мстит, как обиженный ребенок! К тому же — не человеческий ребенок! И самое глупое — что теперь я сам не могу заставить себя не верить!
Борис нервно рассмеялся и плеснул пива в чашку с выведенным золотом именем «Борис».
— Ну, в чем-то ты прав, — с сомнением произнес Миха, — Но вот мне, скажем, плевать на этот самый Железобетон. Мне все равно, есть он или нет… Я как жил, так и живу…
— Да? — тихо вставил Леха, — То есть, то, что тебе я снюсь повешенным на гитарных струнах в свете стадионных прожекторов, к делу не относится?
— Сон — это личное, — возразил Миха, — А я про объективные явления…
— А я, — устало сказал Борис, — Я не являюсь в твоей жизни объективным явлением, как-то связанным с Железобетоном?
Миха уставился на Бориса дикими глазами.
— Да… Правда… Не поверишь — даже не задумывался об этом…
— А не задумывался ты об этом, потому что Железобетон стал такой же повседневной частью твоей жизнью, как ты — частью его сна…
— Чего? — удивленно спросила Ксюха, — Повтори, Борис, я запишу…
— Ладно, хватит мистики, — сказал Леха, — Давай, Борис, говори, что родителям передать…
Вообще, Интернет, как убедился Миха, не давал Борису никаких дополнительных шансов.
Оставалось ждать момента, как советовал Следователь, царствие ему небесное…
За всеми новыми проблемами Миха забыл было свой интерес к деятельности собственной фирмы. Это теперь казалось мелким и несущественным.
Хотя открытие необычной Саньковской халтуры его и удивило — но что здесь такого? Все так делают. Все используют рабочее время и место, чтобы дополнительно подзаработать…
Но однажды, выйдя на работу в выходной — так, доделать что-то по мелочи, он увидел, что в информационном отделе жизнь кипит. Программисты работают.
«Елки-палки, да что они там делают? —подумал Миха, — Ну, нет же для них тут столько работы, нету!»
На соответствующий вопрос Миха получил и ответ в том ж духе — мол, бухгалтерия напрягает… Не такой дурак был Миха, чтобы понять, что бухгалтерия не может столько напрягать — грыжу заработает.
Неужели так, в наглую, халтурят? — думал Миха, видя, как спокойно к этому относится шеф, что от нечего делать слонялся здесь и по выходным.
И постепенно у Михи созрела догадка.
Мысль была, конечно, довольно дикая, но не более дикая, чем вся эта контора.
Что если фирма создана ТОЛЬКО ДЛЯ ТОГО, чтобы в ней работал этот самый информационный отдел? Эти три программиста, из которых он до сих пор знал лишь Санька (да и то, как оказалось, не очень-то и хорошо)… Лишь они здесь заняты делом. И явно — не делом фирмы. А фирма — действительно, ширма… Фирма-ширма… Каламбур, блин…
Что же они делают? Как бы это узнать? Неужели — только этот дурацкий «сайт для нормальных»?
Миха свежим взглядом окинул конфигурацию сети. Мощная сеть. Ну-ка, как работают менеджерские компы? Хм… Бухгалтерия? М-да…
Догадки-догадками, а машины-то работали. И явно —не только в торгово-бухгалтерских программах. Ресурс они использовали на всю катушку! Вряд ли в рабочее время все менеджеры одновременно рубятся по сетке в «Квейк»…
Осмотрев машины, Миха с трудом нашел черте-куда засунутые программки совершенно непонятного назначения. Запускались и управлялись они, судя по всему, с сервера. А сервером рулили программеры.
Вот так. Такие вот, понимаете ли, дела. Осталось узнать только, что это за программы, и он поймет, к чему этот нехилый маскарад.
А когда он поймет — самое время будет погибнуть в автокатастрофе, поскользнуться насмерть, утонуть в ванной, умереть в сортире от инфаркта…
Потому что скрывают это неспроста. Есть, наверное, что скрывать…
Но нет в мире силы сильнее человеческого любопытства. Секунду подумав, и преодолев страх, что тащил назад липкими холодными пальцами, Миха вставил в приемную щель CD-ROMа сервера чистую «болванку».
СОН В РУКУ
— Да, ребята, мне очень жаль, — сказал Следователь, — Но вытаскивать друга придется вам. А мне нужно вытаскивать своих товарищей…
* * *
— Эй, внизу! Давай, выходи по одному! Если есть оружие — выкидывай в люк, затем вылазь! — звук мегафона разносился по коридорам, многократно отражаясь и мешая понять смысл и без того искаженных слов.Майор и Спортсмен переглянулись.
— Надо уходить, — сказал Майор, — Пойдем через склады — понимаешь, о чем я?
— Ага, — кивнул Спортсмен.
Первым забил тревогу Следователель. У него пропали какие-то документы, и с этим он связывал серьезную угрозу Хранителям, среди которых были достаточно известные в городе люди. Причем речь шла даже не о компромате — а о самой настоящей облаве. Впрочем, Хранители тоже чувствовали витающие в воздухе настроения.
Поэтому последние пару дней никого в помещениях Ордена не оставалось. Но Майор и Спортсмен не могли не вернуться сюда: будет обыск, доступ сюда закроют. А спрятанные, принадлежащие Ордену, деньги найдут. Найдут и оружие. Известно, с чьими отпечатками.
— Повторяю, даем пять минут, чтобы добровольно сдаться! Выходить по одному, с поднятыми руками… — в мегафонном голосе появились раздраженные нотки.
Разнесся гул шагов… Сюда бежали…
Майор щелкнул затвором «калаша». Спортсмен рефлекторно докрутил глушитель на «беретте». «На кой черт вообще нужен был этот глушитель? — подумал Спортсмен, — Мы ж не киллеры!» Оружие было подобрано на месте какой-то разборки еще в смутные девяностые и оставлено «на всякий случай», вопреки негодованию Магистра… Черт! Не зря говорят — если есть оружие, оно обязательно будет стрелять… Куда его теперь?…
Показался силуэт бежавшего. Фонарь выхватил из мрака лицо Следователя.
— Что вы тут еще делаете?! Не видите — свет вырубили, сейчас штурм начнется!
— Да поняли уже, — с досадой ответил Майор и опустил ствол, — В общем, так, Следак: деньги мы забрали, дальше разберемся, что с ними делать… Как нас найти — знаешь…
— Что с архивами? — хрипло спросил Спортсмен.
— Сжег еще вчера, — ответил Следователь, — Но Стажер, сволочь, кое-что упер…
— Гад, — глядя в пол, процедил Майор.
— Но списков у него нет, по фамилиям он никого не знает. Так что, пока молчим, никого не видели, не знаем. Свяжемся по электронной почте. Все, уходите… И избавьтесь от этих игрушек…
— А ты? — уже обернувшись, спросил Спортсмен.
— А я через свою берлогу. Так у нас у всех больше шансов…
… Стараясь не издавать лишних звуков, Майор и Спортсмен пробирались между труб, кабелей, строительного мусора… Фонарь был всего один, и он уже начинал тускнеть. Ничего, скоро поворот, за которым выход в подвалы рынка… Там их уже не найдут…
Впереди и сзади от беглецов вспыхнули столбы света. В открытые, а точнее, вырванные, люки полетели какие-то предметы. Майор хотел крикнуть Спортсмену «закрой глаза», но вспышки световых гранат успели ослепить их раньше.
Никто не успел понять, кто первым нажал на курок. Выстрела Спортсмена не было бы слышно — но, возможно, он попал в спецназовца. И вряд ли Майор стал бы стрелять по людям, которые, по сути, оставались «своими» — разве что, палец сам среагировал на выстрелы с противоположной стороны…
Так или иначе, но после нескольких секунд кровавой вакханалии на бетонном полу осталось пять бездыханных тел: трое спецназовцев, которым так и не помогли бронежилеты, и изуродованные плотным огнем тела двух Хранителей…
…Операция была бездарно провалена — таких жертв спецназ еще не нес в подобных ситуациях.
А среди вещественных доказательств так и не оказалось залитого кровью первой и третьей групп тяжелого мусорного пакета. Очевидно, по причине того, что внутри был отнюдь не мусор…
…Железобетон жадно всосал смешанную с пылью густую красную жидкость. Ему понравился ее вкус еще тогда, когда несколько капель пролились на НЕГО в одном из ЕГО дворов, пролились ВО ИМЯ НЕГО… Это внесло в его сон что-то новое, волнующее…
И ему захотелось еще.
* * *
Услышав где-то позади выстрелы, Следователь понял, что дело приняло самый серьезный оборот. И еще он понял, что бежит к убежищу не один.Захлопнув дверь в свои «апартаменты», Следователь не рассчитывал, что она станет серьезным препятствием для преследователей. Только закрыв четырьмя рычагами дверь в убежище, он решил, что получил в запас пару дополнительных минут.
В тот же момент в дверь глухо заколотили.
— Уходим, Борис! Пока они не сообразили про запасной выход! — Крикнул Следователь и замер перед компьютером, —. Черт, его тоже придется тащить…
— Там информация? — быстро спросил Борис. Ничего еще не понимая, он все же обрадовался возможности что-то делать и куда-то идти. Не дожидаясь ответа, он вырвал «системник» буквально «с корнями». Монитор с грохотом и электрическим треском лопнул на бетонном полу. Провода продолжали волочиться за Борисом, когда они пробирались на четвереньках в полной темноте по невероятно низкому тоннельчику, вдыхая отвратительный затхлый воздух. Борис то и дело наступал коленями на провода, ронял системник и бился головой о потолок. Но он старался не отставать от Следователя. Потому и налетел на него, когда тот внезапно замер, прислушиваясь.
— Тс-с-с! — прошипел Следователь. Ничего подозрительного Борис не услышал, и тогда Следователь с силой налег на дверь, точно такую же, какая закрывала вход в убежище. Но в отличие о той, эта дверь пронзительно, душераздирающе заскрипела. Борис даже сморщился, словно от боли.
В тоннельчик проник тусклый свет, и беглецы выбрались наружу.
Это был обыкновенный подвал, с рядами сарайных дверей, за которыми хозяева, очевидно, хранили огурцы в банках, варенье, старые покрышки и прочий хлам, создающий у многих ощущение дома и крепости.
Единственное, что нарушало эту тихую бытовую гармонию — был сидевший в нескольких метрах, прямо на цементе напротив выхода паренек в черных очках.
Удивительно, но Бориса поразило не то, что их ждали на выходе, и не то, что это был какой-то пацан, а не взвод ОМОНа, и даже не пара здоровенных пистолетов у него в руках — а то, что он, в этом полумраке, не снял черных очков.
Несмотря на свой грозный вид, пацан, очевидно, не на шутку испугался. Он направлял пистолеты то на Бориса, то на Следователя, и, кажется, хотел что-то сказать, но не мог выдавить из себя ни слова.
— Э-э-э… Дружок… Ты чего? Не балуйся оружием, дай нам пройти… — на удивление спокойно и даже ласково сказал Следователь. И тут Борис испытал настоящий ужас. Он почувствовал стоящую рядом с собой Смерть…
— Уходите, вы! — срывающимся голосом крикнул паренек Следователю…— А он пусть останется…
— Я никак не могу его бросить здесь…— серьезно сказал Следователь, — Мы уйдем вместе. И я обещаю — мы никому не скажем, что видели тебя здесь с оружием…
Пацан фыркнул. Он уже чувствовал себя увереннее.
— У меня дело только к нему, — он кивнул в сторону Бориса, — Если вы останетесь — хуже для вас… А сейчас, ты, предатель, навсегда уйдешь из ЕГО сна. Ты понимаешь, за что я убью тебя?
— Нет, — сглотнув, выдавил из себя Борис. Все тело его будто онемело, перестало слушаться. Даже если бы вдруг появилась возможность спастись — он не смог бы сдвинуться с места.
— Э-э, приятель, постой, — стараясь быть спокойным, вмешался Следователь.
Один из двух стволов немедленно повернулся в его сторону. Теперь пацан словно играл в героя фильма Квентина Тарантино.
— Ты его с кем-то путаешь, малый, — продолжал Следователь, как бы невзначай нагибаясь в сторону пацана.
— Я не путаю, — уже спокойно, даже с некоторым пафосом сказал парень, — Это Борис. Правильно?
— Нет, какой же это Борис? — удивился Следователь, — Это Николай. Коля, сантехник… А-а… А вот тебя я узнаю…
Парень напрягся. Пистолеты в его руках задрожали.
Борис издал было предупредительный возглас, но Следователь уже произнес:
— Тебя зовут Линк, верно? Помнишь, мы общались с тобой в прокуратуре…
Выстрел прогремел, как раскат грома.
Паренек ойкнул и выронил пистолеты.
— Я случайно… Я не хотел… В вас не хотел… Я нечаянно… От неожиданности…
Всхлипывая, паренек отползал назад.
Борис, остолбенело смотрел, как Следователь, вздрогнув и удивленно оглянувшись вокруг, повалился вперед.
Падая, он задел плечом штабель ломаных деревянных ящиков, что-то грохнулось на пол, и тут же заорала музыка — это оказался магнитофон.
Паренек, всхлипнув еще раз, исчез.
Борис сидел рядом с телом Следователя. Кровь, казавшаяся в сумраке черной, подобралась ближе и лизнула ботинок.
Магнитофон продолжал свой дикий саундтрек смерти…
Ты считаешь — ты личность, ты уверен, что крут,
Как никто другой,
А на деле — ты палка, ты чей-то прут,
Послушай меня, постой —
Ты просто щупальце, чей хозяин — гигантский спрут,
Что притаился на самом дне города,
И твои друзья, и подруги,
Что тебе как бы дороги —
Тоже всего лишь щупальца,
Его ловкие пальцы,
Которыми он загоняет себе добычу в пасть,
Куда и ты можешь попасть,
Если решишь, что ты — не его часть,
А кто-то другой…
Эй, я тебе говорю, постой!
Считай, что эти слова — отстой,
Но спасешься ты, если пойдешь со мной,
Я скажу тебе, как ты тоже скажешь потом кому-то:
Хочешь свою жизнь изменить —
Перестань быть щупальцем —
Сам стань спрутом.
Железобетон пил кровь. Он уже утолил первую жажду, и теперь просто смаковал вкус.
* * *
Светка пребывала в препаршивом настроении. Впервые с начала проекта. Все шло куда-то не туда. Она чувствовала, что потеряла контроль над собственными материалами. Теперь эти материалы, для которых она сама выдумывала правила, диктовали правила ей.С недоумением она смотрела местные новостные каналы.
«На месте убийства старшего Следователя прокуратуры Н. обнаружены отпечатки пальцев Бориса Х., подозреваемого в убийстве подростка, совершенном три недели назад. Следствие не исключает причастности Бориса Х. и к данному убийству…»
Бред… Она общалась с этим парнем… Какое убийство он мог совершить? Зачем?…
«Во время операции по задержанию членов преступной организации, известной как „моральные партизаны“, преступники открыли огонь по милиционерам. Двое бандитов было убито на месте, остальные скрылись. Среди сотрудников внутренних дел пострадавших нет. На месте операции обнаружен подпольный склад оружия, а также большое количество наркотиков растительного и химического происхождения. Наркотики были расфасованы по дозам, и очевидно, предназначались для дальнейшего распространения»
Почти наверняка ложь. Никогда Хранители не были связаны ни с оружием, ни с наркотиками…
Все понятно, цель оправдывает средства… Но иногда от этого просто жить не хочется…
— Здравствуй, Светлана, — поздоровался возникший, словно из воздуха, Кардинал, — Как там наши дела? Готов мой, хе-хе, «прямой эфир»?
— Да, конечно. Все будет окей, — Светка натужно улыбнулась.
Кардинал заметно изменился в последнее время. Таинственности и мистичности становилось в нем все меньше, зато, когда он садился перед камерой, появлялась в нем какая-то сила, совмещенная с мудростью и эдакой деловой усталостью.
Все меньше в эфире он говорил о Железобетоне. Если с ним заговаривали на эту тему, он делал такую мину, как будто задавали попросту неприличный вопрос. Он говорил о молодежи вообще, о Снах, как о СВОИХ последователях, без привязки к Железобетону. И говорил умело.
Иногда Светка просто восхищалась им. Это ж надо — поднять за такое короткое время аморфную молодежную массу, притянуть на себя внимание этой избирательной глины, а теперь, в спринтерском рывке еще и хапнуть интереса со стороны старших!
«Посмотрите вокруг — стало меньше преступности, молодежь больше не шатается по подворотням, не употребляет наркотики. Чья это заслуга? — Вашего скромного покорного слуги… Кто оставался оплотом зла и мерзости в нашем городе? Да, конечно — эти, бесстыдно прикрывающиеся моралью, подземные сектанты… Вы видели, что они готовили для вас и ваших детей… Но с НАШЕЙ помощью их остановили… И МЫ не дадим им поднять голову… Кто еще, кроме МЕНЯ? НИКТО!
Прессинг был конкретный. Светка почти не сомневалась в успехе задуманного Кардиналом плана. План был логичен и прост, как все гениальное.
Но что-то в своем плане Кардинал упустил.
Что? Ответ на этот вопрос не давал Светке покоя.
* * *
Сидели, слушали музыку, курили. Молчали. Пили пиво. Снова курили.Они просто устали от ожидания облавы, от идиотской конспирации. Сегодня остановили выбор на этом домике, что сняли для Бориса через знакомых. Домиком это сооружение назвать было трудно, скорее сарай-развалюха, но за такие деньги — вполне сносно. Не до жиру, к тому же.
— Вот я все думаю, — заговорил, вдруг Борис. Он затянулся и пустил в потолок струю дыма. Последнее время он стал курить, — Ведь всего этого, что вокруг нас твориться попросту не может быть.
Никто не нашелся, что сказать, и Борис продолжил:
— Вы понимаете, о чем я говорю? Все эти Сны Железобетона, поклонение им, эта самая Стая… Вы видели Стаю? Все это просто бред собачий. Сидя в том самом застенке, я долго думал, пытался понять — в чем же дело? И, кажется, понял.
Ничего необычного на самом деле не происходит. Просто мы в один прекрасный момент всем городом, а может, и страной, съехали с катушек. Ловите мысль? Нам годами промывали мозги через телек, «желтую» прессу. И постепенно наше сознание из материалистического перестроилось — ап! В мистическое! Понимаете, о чем я? Для средневекового крестьянина — ведьмы, черти, домовые — вполне реальные существа. А для нас реальным существом стал этот самый проклятый Железобетон!…
— Не говори так! — испуганно произнесла Ксюха, — Или тебе мало от НЕГО неприятностей?
— Вот видите, — ухмыльнулся Борис, — Даже наша умница Ксюша полностью вошла в этот формат! Она верит! А поскольку все вокруг верят, или хотя бы притворяются, что верят — то весь этот бред попросту материализуется! Обретает плоть и кровь! Просто весь город стал жить так, как будто ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЯВЛЯЕТСЯ СНОМ ЖЕЛЕЗОБЕТОННОГО СУЩЕСТВА!
— Многие не верят, смеются — но они ВНУТРИ этой новой психологической среды, а, значит, тоже от НЕГО зависят…
— Понимаете, я ЕГО придумал, кто-то подхватил, — а теперь ОН мне мстит, как обиженный ребенок! К тому же — не человеческий ребенок! И самое глупое — что теперь я сам не могу заставить себя не верить!
Борис нервно рассмеялся и плеснул пива в чашку с выведенным золотом именем «Борис».
— Ну, в чем-то ты прав, — с сомнением произнес Миха, — Но вот мне, скажем, плевать на этот самый Железобетон. Мне все равно, есть он или нет… Я как жил, так и живу…
— Да? — тихо вставил Леха, — То есть, то, что тебе я снюсь повешенным на гитарных струнах в свете стадионных прожекторов, к делу не относится?
— Сон — это личное, — возразил Миха, — А я про объективные явления…
— А я, — устало сказал Борис, — Я не являюсь в твоей жизни объективным явлением, как-то связанным с Железобетоном?
Миха уставился на Бориса дикими глазами.
— Да… Правда… Не поверишь — даже не задумывался об этом…
— А не задумывался ты об этом, потому что Железобетон стал такой же повседневной частью твоей жизнью, как ты — частью его сна…
— Чего? — удивленно спросила Ксюха, — Повтори, Борис, я запишу…
— Ладно, хватит мистики, — сказал Леха, — Давай, Борис, говори, что родителям передать…
* * *
Миха так и не решился открыть Саньку тайну своей айсикьюшной личности. Не имея против Санька ничего личного, Миха решил, что тот, все же, на чужой стороне. К тому же, «Сайт для нормальных людей» теперь лупил, что есть мочи, и по Борису.Вообще, Интернет, как убедился Миха, не давал Борису никаких дополнительных шансов.
Оставалось ждать момента, как советовал Следователь, царствие ему небесное…
За всеми новыми проблемами Миха забыл было свой интерес к деятельности собственной фирмы. Это теперь казалось мелким и несущественным.
Хотя открытие необычной Саньковской халтуры его и удивило — но что здесь такого? Все так делают. Все используют рабочее время и место, чтобы дополнительно подзаработать…
Но однажды, выйдя на работу в выходной — так, доделать что-то по мелочи, он увидел, что в информационном отделе жизнь кипит. Программисты работают.
«Елки-палки, да что они там делают? —подумал Миха, — Ну, нет же для них тут столько работы, нету!»
На соответствующий вопрос Миха получил и ответ в том ж духе — мол, бухгалтерия напрягает… Не такой дурак был Миха, чтобы понять, что бухгалтерия не может столько напрягать — грыжу заработает.
Неужели так, в наглую, халтурят? — думал Миха, видя, как спокойно к этому относится шеф, что от нечего делать слонялся здесь и по выходным.
И постепенно у Михи созрела догадка.
Мысль была, конечно, довольно дикая, но не более дикая, чем вся эта контора.
Что если фирма создана ТОЛЬКО ДЛЯ ТОГО, чтобы в ней работал этот самый информационный отдел? Эти три программиста, из которых он до сих пор знал лишь Санька (да и то, как оказалось, не очень-то и хорошо)… Лишь они здесь заняты делом. И явно — не делом фирмы. А фирма — действительно, ширма… Фирма-ширма… Каламбур, блин…
Что же они делают? Как бы это узнать? Неужели — только этот дурацкий «сайт для нормальных»?
Миха свежим взглядом окинул конфигурацию сети. Мощная сеть. Ну-ка, как работают менеджерские компы? Хм… Бухгалтерия? М-да…
Догадки-догадками, а машины-то работали. И явно —не только в торгово-бухгалтерских программах. Ресурс они использовали на всю катушку! Вряд ли в рабочее время все менеджеры одновременно рубятся по сетке в «Квейк»…
Осмотрев машины, Миха с трудом нашел черте-куда засунутые программки совершенно непонятного назначения. Запускались и управлялись они, судя по всему, с сервера. А сервером рулили программеры.
Вот так. Такие вот, понимаете ли, дела. Осталось узнать только, что это за программы, и он поймет, к чему этот нехилый маскарад.
А когда он поймет — самое время будет погибнуть в автокатастрофе, поскользнуться насмерть, утонуть в ванной, умереть в сортире от инфаркта…
Потому что скрывают это неспроста. Есть, наверное, что скрывать…
Но нет в мире силы сильнее человеческого любопытства. Секунду подумав, и преодолев страх, что тащил назад липкими холодными пальцами, Миха вставил в приемную щель CD-ROMа сервера чистую «болванку».
СОН В РУКУ
Дима был программистом экстра класса. И сознание этого, как ни странно, только вредило ему. Самое удивительное, что и начальство всегда понимало немалую конгениальность своего сотрудника. Однако покладистость Димы оставляла желать лучшего.
Именно поэтому сейчас он сидел без работы, злясь и обвиняя в своих бедах всех, кроме себя самого. Как раз по этой причине Миха ужасно не хотел идти к Диме. Ведь он, Миха, работал в фирме, куда попал именно по Диминой рекомендации. Самому же Диме, уверенному в том, что его примут на должность начальника отдела с хлебом и солью, вежливо отказали. Причем, вовсе не на основании недостатка профессионализма. Скорее, наоборот. Просто, как показалось Михе, фирмой был изучен профессиональный путь Димы, и что-то в этом пути хозяевам не понравилось. Более того, Миха постепенно приходил к выводу, что именно опыт и вольнолюбивый нрав Димы послужили основанием отказа в приеме на работу. Создавалось впечатление, что главным достоинством Михи при приеме на работу должна была служить сравнительная неопытность, а также предполагаемая непритязательность к уровню собственной работы в сочетании с хорошей зарплатой.
Так или иначе, но идти с «награбленным» больше было не к кому.
Звонок на двери не работал, и Михе пришлось долго и упорно колотить в дверь. Когда Миха уже решил, что пришел сюда напрасно, за дверью завозились, защелкали замками и просунули в образовавшуюся щель над дверной цепочкой недовольную физиономию.
Дима ничуть не изменился за последнее время. Да и с чего ему было меняться? По собственной Михиной классификации Дима относился к той категории людей, которые не меняются никогда. Так что, был тот все так же лыс, желчен и обременен проблемами, каким останется до самого отключения питания, и каким, по-видимому, был еще в детстве. Представив семилетнего лысого, сморщенного и недовольного Диму, Миха невольно хмыкнул, чем вызвал колкий и подозрительный Димин взгляд.
Впрочем, если говорить честно, человеком тот был, в общем, неплохим, а главное — порядочным. Иначе идти к нему с Михиными проблемами было бы небезопасно.
— Ну, рассказывай, фирмач, как успехи, — с деланным равнодушием сказал Дима, проталкивая Миху по узкому коридору, завешенному сохнущим бельем и заставленным каким-то хламом. Запутавшись в свисаюших с веревок мокрых шмотках, Миха столкнулся с худощавой женщиной — Валей, Диминой женой.
— Ой, простите, — проблеял Миха. Валя в ответ лишь тускло улыбнулась и принялась торопливо сдергивать белье с веревки. Откуда-то донесся младенческий крик. Картина рисовалась унылая, и Миха решил, что визит его совершенно напрасен: людям нынче не до его абстрактных проблем.
Лишь тогда, когда Дима запихнул его в тесную комнатушку и прикрыл за собой дверь, Михина неловкость улетучилась.
Он словно бы прошел сквозь дверь в иное измерение. Роскошные, плоские и огромные, мониторы сверкали отражением каких-то смутно знакомых процессов, приятно стрекотали жесткие диски, гудели си-ди-ромы. Ненавязчивым фоном подпевал дорогой кондиционер. С кронштейнов простреливала комнату модная компьютерная же стереосистема. Все здесь было «на уровне». Включая подставки для дисков в человеческий рост, стол, напоминающий пульт чего-то космического и пижонское кресло на колесиках. Дополняли картину профессионального сибаритства три включенных ноутбука, места которым на столе уже не оставалось, отчего один из них располагался на ввинченной стену подставке. На клавиатуру удивительной формы и расцветки небрежно был брошен обшарпанный карманный компьютер.
В этом был весь Дима. Даже сидя без работы, на одних «шабашках» он загребал в разы больше Михи. Что, впрочем, не сильно сказывалось на его жизненном уровне, так как тот видел лишь одну достойную вложений цель: все ту же работу. И при всем при этом Дима всерьез завидовал Михе — ведь Миху взяли в фирму! А его, Диму, — нет.
— Да что рассказывать, — протянул Миха, что, крутясь на стуле, разглядывал все это богатство, — Ничем удивить тебя я не могу. Одно могу сказать — тебе было бы там скучно…
— Ха, — плюхнувшись на диванчик у стены, усмехнулся Дима, — С чего ты взял? Работа в такой конторе — это все равно — новые задачи, новые навыки, халявный софт и интернет, в конце-концов. Новые шабашки к тому же… Да и статус работника такой фирмы — он много чего дает…
— Мне не дает, — пожал плечами Миха.
— Это потому, что ты оболтус. Разгильдяй. Вот я тебя все учу-учу…
— Ну, да-да, — Миха бесцеремонно оборвал начинающийся нравоучительный монолог, отчего Дима болезненно наморщился, — Ты прав на все сто. Разгильдяй. Я вот, к примеру, не могу разобраться даже, чем моя фирма занимается…
— А что может быть нового в оптовой торговле? Я же тебя учил… К тому же, на сколько я знаю, у вас сисадмин — это именно сисадмин, а не как я — весь Майкрософт в одном лице…
— В том-то и дело, Дима. Нет там никакой торговли.
— Бр-р… Не понял…
— То есть, торговля — это одна видимость, ширма. А на самом деле…
— Стоп, стоп, стоп! Ничего не говори! Я не слушаю. Миха, мне оно надо?
— Погоди…
— Ты меня знаешь, я в темные игры не играю и тебе не советую…
— Да послушай же! Я принес жесткий диск, на котором…
— Что?! Спер с работы «винт»?! Даже не показывай! Миха, ты во что хочешь меня втянуть?
Миха начинал закипать. Не удивительно, что все начальники старались избавиться от такого сварливого программиста. Если Дима вбивал себе что-то в голову, с ним невозможно было разговаривать. Поэтому пока Дима орал, причитал и носился по комнате, время от времени подскакивая к компьютерам и колотя по клавиатуре, Миха терпеливо молчал.
Когда скрипнула дверь и в проеме показалась Валя с подносом, Дима запнулся на полуслове и провожал жену виноватым взглядом, пока та, оставив на краешке стола кофе, не удалилась.
Определив воцарившееся молчание как неловкое, Миха не преминул его нарушить.
— Дима, — тихо сказал он, — Вся наша сеть работает под какую-то неизвестную мне задачу. Вот я, например, как системный администратор не могу понять — какую.
— Ну и что? — глядя в чашку с кофе, спросил Дима.
— Три программиста работают сутками…
— Хороших программиста, — вырвалось у Димы, — Я их знаю — спецы…
— Вот! — оживился Миха, — Мне говорят, что занимаются только торговыми и бухгалтерскими программами. Трое. Целый день.
— Врут. Шабашат, сто процентов…
— Хорошо, если так… Но у меня другое мнение. Я оставляю тебе «винчестер»… Не бойся, это мой собственный. Там то, что удалось скопировать…
Именно поэтому сейчас он сидел без работы, злясь и обвиняя в своих бедах всех, кроме себя самого. Как раз по этой причине Миха ужасно не хотел идти к Диме. Ведь он, Миха, работал в фирме, куда попал именно по Диминой рекомендации. Самому же Диме, уверенному в том, что его примут на должность начальника отдела с хлебом и солью, вежливо отказали. Причем, вовсе не на основании недостатка профессионализма. Скорее, наоборот. Просто, как показалось Михе, фирмой был изучен профессиональный путь Димы, и что-то в этом пути хозяевам не понравилось. Более того, Миха постепенно приходил к выводу, что именно опыт и вольнолюбивый нрав Димы послужили основанием отказа в приеме на работу. Создавалось впечатление, что главным достоинством Михи при приеме на работу должна была служить сравнительная неопытность, а также предполагаемая непритязательность к уровню собственной работы в сочетании с хорошей зарплатой.
Так или иначе, но идти с «награбленным» больше было не к кому.
Звонок на двери не работал, и Михе пришлось долго и упорно колотить в дверь. Когда Миха уже решил, что пришел сюда напрасно, за дверью завозились, защелкали замками и просунули в образовавшуюся щель над дверной цепочкой недовольную физиономию.
Дима ничуть не изменился за последнее время. Да и с чего ему было меняться? По собственной Михиной классификации Дима относился к той категории людей, которые не меняются никогда. Так что, был тот все так же лыс, желчен и обременен проблемами, каким останется до самого отключения питания, и каким, по-видимому, был еще в детстве. Представив семилетнего лысого, сморщенного и недовольного Диму, Миха невольно хмыкнул, чем вызвал колкий и подозрительный Димин взгляд.
Впрочем, если говорить честно, человеком тот был, в общем, неплохим, а главное — порядочным. Иначе идти к нему с Михиными проблемами было бы небезопасно.
— Ну, рассказывай, фирмач, как успехи, — с деланным равнодушием сказал Дима, проталкивая Миху по узкому коридору, завешенному сохнущим бельем и заставленным каким-то хламом. Запутавшись в свисаюших с веревок мокрых шмотках, Миха столкнулся с худощавой женщиной — Валей, Диминой женой.
— Ой, простите, — проблеял Миха. Валя в ответ лишь тускло улыбнулась и принялась торопливо сдергивать белье с веревки. Откуда-то донесся младенческий крик. Картина рисовалась унылая, и Миха решил, что визит его совершенно напрасен: людям нынче не до его абстрактных проблем.
Лишь тогда, когда Дима запихнул его в тесную комнатушку и прикрыл за собой дверь, Михина неловкость улетучилась.
Он словно бы прошел сквозь дверь в иное измерение. Роскошные, плоские и огромные, мониторы сверкали отражением каких-то смутно знакомых процессов, приятно стрекотали жесткие диски, гудели си-ди-ромы. Ненавязчивым фоном подпевал дорогой кондиционер. С кронштейнов простреливала комнату модная компьютерная же стереосистема. Все здесь было «на уровне». Включая подставки для дисков в человеческий рост, стол, напоминающий пульт чего-то космического и пижонское кресло на колесиках. Дополняли картину профессионального сибаритства три включенных ноутбука, места которым на столе уже не оставалось, отчего один из них располагался на ввинченной стену подставке. На клавиатуру удивительной формы и расцветки небрежно был брошен обшарпанный карманный компьютер.
В этом был весь Дима. Даже сидя без работы, на одних «шабашках» он загребал в разы больше Михи. Что, впрочем, не сильно сказывалось на его жизненном уровне, так как тот видел лишь одну достойную вложений цель: все ту же работу. И при всем при этом Дима всерьез завидовал Михе — ведь Миху взяли в фирму! А его, Диму, — нет.
— Да что рассказывать, — протянул Миха, что, крутясь на стуле, разглядывал все это богатство, — Ничем удивить тебя я не могу. Одно могу сказать — тебе было бы там скучно…
— Ха, — плюхнувшись на диванчик у стены, усмехнулся Дима, — С чего ты взял? Работа в такой конторе — это все равно — новые задачи, новые навыки, халявный софт и интернет, в конце-концов. Новые шабашки к тому же… Да и статус работника такой фирмы — он много чего дает…
— Мне не дает, — пожал плечами Миха.
— Это потому, что ты оболтус. Разгильдяй. Вот я тебя все учу-учу…
— Ну, да-да, — Миха бесцеремонно оборвал начинающийся нравоучительный монолог, отчего Дима болезненно наморщился, — Ты прав на все сто. Разгильдяй. Я вот, к примеру, не могу разобраться даже, чем моя фирма занимается…
— А что может быть нового в оптовой торговле? Я же тебя учил… К тому же, на сколько я знаю, у вас сисадмин — это именно сисадмин, а не как я — весь Майкрософт в одном лице…
— В том-то и дело, Дима. Нет там никакой торговли.
— Бр-р… Не понял…
— То есть, торговля — это одна видимость, ширма. А на самом деле…
— Стоп, стоп, стоп! Ничего не говори! Я не слушаю. Миха, мне оно надо?
— Погоди…
— Ты меня знаешь, я в темные игры не играю и тебе не советую…
— Да послушай же! Я принес жесткий диск, на котором…
— Что?! Спер с работы «винт»?! Даже не показывай! Миха, ты во что хочешь меня втянуть?
Миха начинал закипать. Не удивительно, что все начальники старались избавиться от такого сварливого программиста. Если Дима вбивал себе что-то в голову, с ним невозможно было разговаривать. Поэтому пока Дима орал, причитал и носился по комнате, время от времени подскакивая к компьютерам и колотя по клавиатуре, Миха терпеливо молчал.
Когда скрипнула дверь и в проеме показалась Валя с подносом, Дима запнулся на полуслове и провожал жену виноватым взглядом, пока та, оставив на краешке стола кофе, не удалилась.
Определив воцарившееся молчание как неловкое, Миха не преминул его нарушить.
— Дима, — тихо сказал он, — Вся наша сеть работает под какую-то неизвестную мне задачу. Вот я, например, как системный администратор не могу понять — какую.
— Ну и что? — глядя в чашку с кофе, спросил Дима.
— Три программиста работают сутками…
— Хороших программиста, — вырвалось у Димы, — Я их знаю — спецы…
— Вот! — оживился Миха, — Мне говорят, что занимаются только торговыми и бухгалтерскими программами. Трое. Целый день.
— Врут. Шабашат, сто процентов…
— Хорошо, если так… Но у меня другое мнение. Я оставляю тебе «винчестер»… Не бойся, это мой собственный. Там то, что удалось скопировать…