Страница:
Перед ним на столе лежали «разоблачительные» стажерские материалы. Следователь вяло перекидывал страницу за страницей, не особо углубляясь в их содержание. Наконец, решение созрело.
Следователь захлопнул папку и отложил в сторону. Затем он достал из ящика стола картонный скоросшиватель и, невесело усмехнувшись, аккуратно вывел по центру:
«СТАЖЕР».
Более серьезное углубление в проблему вызвало ощущение нереальности происходящего.
В сети копался кто-то посторонний. В панике Миха бросился проверять модемы и телефонные линии, однако ничего, кроме тупого гудения в динамиках не обнаружил.
Неприятность ситуации была очевидна. Если из сетки утечет какая-нибудь конфиденциальная информация, виноват будет он один. Даже, если такой информации и нет в принципе, сейчас в сетке происходят такие процессы, что с девяностопроцентной вероятностью полетят настройки. То есть работа офиса на завтра встанет. А это — как минимум, увольнение…
Но как?! Как это может происходить? Миха не понимал. Он обежал все машины, что продолжали работать после ухода персонала. Он принялся выключать их одну за другой, пока не остался наедине с сервером.
Сервер чуть не кипел от напряжения, хрустя хард-диском и с бешенной скоростью выдавая на монитор какие-то значки, напоминающие не то старославянскую кириллицу, не то готику, не то греческий… Ему пора было бы уже зависнуть при такой нагрузке, но этого не происходило.
В отчаянии Миха ткнул «ресет». Ничего не произошло. Плюнув, Миха нажал «пауер». Ноль реакции. Он щелкнул выключателем на «УПС»-ке. Сервер загудел еще громче. На грани истерики, Миха выдернул из розетки шнур.
«Сервак» работал.
Миха отшатнулся, остолбенело постоял и медленно подошел к горячему серому ящику. Еще раз оглядев его со всех сторон, он осторожно перевернул его на ребро. Далось это не легко. И неспроста.
Из рваной дырки в дне серверного корпуса в щель на месте выломанной паркетины уходил кабель.
Нереально толстый, обвитый промасленной металлической лентой, многожильный армейский кабель.
«Куда это? Внизу ведь три этажа, — тупо подумал Миха и направился к выходу из серверной — посмотреть, что находится этажом ниже.
Открыв дверь, он не сразу понял, куда идти дальше. Однако резкий холод заставил его оглядеться…
… Он стоял на газоне. Рядом с серверной. Подняв голову, он увидел чудовищного размера Луну.
…Луна покоилась на четырех колоссальных опорах, и ее зловеще багровый свет тускло отражался в сотнях прожекторных зеркал.
Луна росла и под ее тяжестью опоры медленно, с грохотом, перекрывающим вой сервера, уходили в землю, где-то далеко за черными трибунами. И тут Миха понял, что Луна должна лечь — точно в собственную форму — в чашу стадиона. И что бежать уже бесполезно.
…Приближаясь, Луна теперь начала медленно, с гулким скрежетом, вращаться. С огромной высоты полетели вниз гирлянды прожекторов и железные фермы. И это только для того, чтобы через секунду, словно в гигантской ступе, размазать его по желтой траве в липкой пасти Железобетона…
Миха закричал.
И проснулся. Впрочем, он не был до конца уверен, что проснулся. Сердце бешено колотилось, а все предметы вокруг еще не обрели реальность.
Из тумана, на стуле прямо перед ним материализовался Борис.
— Ты чего орешь? — поинтересовался он.
Миха чуть не заорал снова, но усилием воли сдержался.
— Да, так, фигня одна приснилась, — пробормотал Миха и попытался встать с дивана. Запутавшись в скомканной простыне, он грохнулся на пол и проснулся окончательно.
— Ты откуда тут взялся, у меня дома? — сиплым со сна голосом спросил он.
— Дверь закрывать надо. У нас коммунизм не наступил еще. Я тебя уже полчаса разбудить пытаюсь…
— Да?… А что так приспичило-то? Блин… фу-у, ну и приснится же такое…
— Миха, похоже, я по уши в ситуации… Вчера мне угрожали по телефону…
— Ага, ты говорил…
— Погоди… А этой ночью мне разбили окно камнем. А камешек был завернут в эту вот бумажку…
Борис сунул Михе скомканный листок. На нем было отпечатано каким-то забавным мультяшным шрифтом всего одно слово — «УЕЗЖАЙ». Центр листка занимал большой красный «смайлик».
— А утром, — продолжил Борис, — Выхожу я в подъезд и вижу: все стены, пол и потолок снизу и до моего этажа разрисованы здоровенными «смайлами» разного цвета. Рисовали баллонами. Светящейся краской…
— Орки? — предположил Миха.
— Похоже.
— Так это они тебе угрожали?
— Вот я и не понимаю ничего… Тот, кто угрожал, хотел, чтобы я выступил как бы против «Снов». Ну, я и выступил… А на другой день Кардинал мне кассетой в рожу тыкал…
— Получается, тебя хотели подставить. И подставили…
— Похоже… Но зачем? Что я, шишка какая-то? И непонятно, чего Кардинал так напрягся — вон, орков на меня натравил… И вообще, неужели они так серьезно поверили во всю эту муть со снами Железобетона? Блин, ну ведь и ежу понятно, что это не более, чем игра…
— Да? — приподнял брови Миха. Сон еще не забылся, — Говорили тебе, допрыгаешься, великий мистификатор. Раньше надо было людей разубеждать. Теперь ты их просто смертельно оскорбишь… И вообще… Знаешь, что я думаю? Похоже, кто-то использует твою идею в своих целях…
— Ты про Кардинала?
— А ты думаешь, некогда второй человек в мэрии вот так, с нифига, занялся благотворительностью? С детишками развлекается, играет в Будду?
— Честно говоря, даже не задумывался об этом…
— М-да… А задумываться, говорят, иногда полезно… Пойдем, кофе сварим, а то я в себя никак прийти не могу — спасибо тебе и твоему долбанному Железобетону…
Никакого Борисова опровержения, конечно, по ТВ показано не было. Зато в ток-шоу под маркой «Атаки будущего» появилось новое, до неприятного знакомое, лицо — Кардинал собственной персоной. Миха отдал ему должное — держался Кардинал перед камерой отлично. Более того — профессионально.
Кардинал оказался прирожденным шоу-мэном. Если Борис сумел привлечь к новому учению сотни человек народу, то этот, без сомнения, привлечет тысячи…
Когда кто-то из зрителей, как бы вскользь, спросил, где, мол, их, Снов, духовный лидер, то бишь Борис, Кардинал, не моргнув, ответил, что Борис уехал из города. По семейным обстоятельствам.
Пошел сюжет про взбесившиеся дороги. Миха набрал Бориса.
— Ты в курсе, что ты уже уехал из города?
— В курсе, блин. Смотрел. Зайди ко мне. Если, конечно, не боишься со мной общаться…
— Ты чего, старик?!…
— Давай, я жду.
…Миха трижды звонил в дверь Борисовой квартиры, но только когда он полез в карман за мобильником, за дверью зашевелились.
— Кто? — спросил настороженный женский голос: глазка в двери не было.
«Ксюха» — понял Миха.
— Откройте — НКВД! — раздраженно буркнул Миха, и дверь открылась. Ксюха кивнула, как показалось Михе, без излишней приветливости. Она сразу же закрыла дверь на замок и цепочку, чем слегка заинтриговала Миху. Еще больше заинтриговал его вид Бориса, что покоился в кресле, водрузив правую ногу на стол. Нога была перемотана бинтами.
— Почему я не удивлен?… — задумчиво протянул Миха. Он и вправду устал удивляться.
— Не знаю, не знаю, — ответил Борис. И поведал о своих новых злоключениях.
Пару часов назад, когда Борис возвращался с заседания кафедры, где ему загнали куда надо незаслуженно толстый и длинный фитиль, подходя к месту оговоренной встречи с Ксюхой, прямо на глазах этой весьма впечатлительной особы, он был насильственно низвергнут наземь. Неизвестно откуда выскочившая на дикой скорости толпа малолетних амбалов на роликах буквально проехалась по его многострадальному телу. Причем, каждый из этих десяти уродов, как бы случайно, задел его плечом или локтем, а последний — еще и хоккейной клюшкой. В результате, по словам Ксюхи, Борис проделал в воздухе великолепный «тройной тулуп» и грохнулся на асфальт. К счастью, обошлось без переломов и сотрясений — только синяки да растянутые связки на ноге…
— Я не верю в случайности, — сказал Миха.
— Я тоже, — заявила Ксюха, — Борису надо уехать. На время, конечно…
— Куда?! — заорал Борис, — Не куда мне уезжать! У меня аспирантура, армия на пятки наступает, работа! Оттого, что мне угрожают какие-то придурки, я не собираюсь ломать себе жизнь…
— Надо в милицию заявить, — сказала Ксюха. Ответа не последовало. Ксюха и не настаивала.
Корнелюка больше не удивляли эти аномалии. Не удивляла его и Стая, что каждый вечер молча пересекала асфальт в направлении свалки.
Вошли в привычку почти ежедневные визиты телевизионщиков, которые с хозяйским видом расхаживали по участку, залезали с камерами на грейдеры и сидели в засадах на Стаю.
Корнелюк охотно давал интервью, чем заслужил бонус уважения начальства, и даже был приглашен для участия в ток-шоу.
Однако это не объясняло асфальтовые бунты и странные разговоры рабочих о катках, что по ночам разъезжали без водителей…
Просто все эти «чудеса» постепенно входили в привычку и переставали удивлять.
А может, и не было вовсе это чудесами. Просто обычные события, немного выходящие за рамки, почему-то воспринимались как чудо. Даже Корнелюку было понятно, что все это — массовый психоз на почве постоянного промывания мозгов через телек и желтую прессу.
Понятно-то понятно. Но ведь, люди добрые! —насколько проще объяснить «чудеса» полтергейстом или еще какой-нибудь чертовщиной, чем серьезно изучать проблему, вызывать разных там специалистов, что-то кому-то доказывать… Куда проще — объявить колдовством или чем еще похлеще. Тем более, что начальство это поощряет… Вот ведь, послал же Бог начальничков…
Философствуя таким образом, и освещая себе путь фонарем, Корнелюк обходил ночной участок. Подходя к ломаному срезу асфальта, за которым на несколько метров выступала полоса гравийной подушки, Корнелюк напрягся и сбавил шаг: по центру трассы спиной к нему стоял человек.
— Эй, кто это там? — крикнул Корнелюк и покрепче сжал в руках ломик, что придавал ему некоторое ощущение безопасности.
Человек не обернулся.
— Эй, что ты тут делаешь? — недобро спросил Корнелюк и щелкнул выключателем рации.
— Да ничего я не делаю, — устало-снисходительно ответил человек, — Стою и думаю…
— Иди, думай в другом месте, — угрожающе произнес Корнелюк.
— Чего надо? — гнусаво и сонно вмешалась рация.
— Да пока ничего вроде. Посторонние на объекте. Повнимательнее там… Ну?! — последнее было адресовано незнакомцу.
— А вы никогда не задумывались, что вообще нужно ЕМУ? — не слушая Корнелюка, задумчиво произнес человек.
— Кому — ему?
— Городу. Ведь ни мне, ни вам в отдельности не нужна, скажем, эта трасса… Нам все равно, пойдет она здесь или в другом месте. Говорят, она нужна Городу. Хм. А ведь город никому ничего не сообщал о своих желаниях. Знаете, отчего у людей такое знание? Оттого, что они — часть города. Часть непостижимого железобетонного организма… И, возможно, не самая нужная часть. Хм. Все-все, я пошел. Извините…
Человек накинул на голову капюшон и неторопливо удалился.
Корнелюк немного постоял и, чертыхнувшись, направился к вагончику.
БЕСПОКОЙНЫЙ СОН
Следователь захлопнул папку и отложил в сторону. Затем он достал из ящика стола картонный скоросшиватель и, невесело усмехнувшись, аккуратно вывел по центру:
«СТАЖЕР».
* * *
На этот раз Михе пришлось остаться на работе допоздна: под вечер сеть стала выкидывать странные штуки. Это было невероятно, но Миха готов был поклясться, что кто-то использует ресурсы сети на всю катушку, хотя никаких расчетов и прочих процессов запущено вроде бы не было. Миха поначалу удивился, но справедливо решил, что это чудят программисты. Как назло, все они слиняли домой, и связаться с ними не получалось.Более серьезное углубление в проблему вызвало ощущение нереальности происходящего.
В сети копался кто-то посторонний. В панике Миха бросился проверять модемы и телефонные линии, однако ничего, кроме тупого гудения в динамиках не обнаружил.
Неприятность ситуации была очевидна. Если из сетки утечет какая-нибудь конфиденциальная информация, виноват будет он один. Даже, если такой информации и нет в принципе, сейчас в сетке происходят такие процессы, что с девяностопроцентной вероятностью полетят настройки. То есть работа офиса на завтра встанет. А это — как минимум, увольнение…
Но как?! Как это может происходить? Миха не понимал. Он обежал все машины, что продолжали работать после ухода персонала. Он принялся выключать их одну за другой, пока не остался наедине с сервером.
Сервер чуть не кипел от напряжения, хрустя хард-диском и с бешенной скоростью выдавая на монитор какие-то значки, напоминающие не то старославянскую кириллицу, не то готику, не то греческий… Ему пора было бы уже зависнуть при такой нагрузке, но этого не происходило.
В отчаянии Миха ткнул «ресет». Ничего не произошло. Плюнув, Миха нажал «пауер». Ноль реакции. Он щелкнул выключателем на «УПС»-ке. Сервер загудел еще громче. На грани истерики, Миха выдернул из розетки шнур.
«Сервак» работал.
Миха отшатнулся, остолбенело постоял и медленно подошел к горячему серому ящику. Еще раз оглядев его со всех сторон, он осторожно перевернул его на ребро. Далось это не легко. И неспроста.
Из рваной дырки в дне серверного корпуса в щель на месте выломанной паркетины уходил кабель.
Нереально толстый, обвитый промасленной металлической лентой, многожильный армейский кабель.
«Куда это? Внизу ведь три этажа, — тупо подумал Миха и направился к выходу из серверной — посмотреть, что находится этажом ниже.
Открыв дверь, он не сразу понял, куда идти дальше. Однако резкий холод заставил его оглядеться…
… Он стоял на газоне. Рядом с серверной. Подняв голову, он увидел чудовищного размера Луну.
…Луна покоилась на четырех колоссальных опорах, и ее зловеще багровый свет тускло отражался в сотнях прожекторных зеркал.
Луна росла и под ее тяжестью опоры медленно, с грохотом, перекрывающим вой сервера, уходили в землю, где-то далеко за черными трибунами. И тут Миха понял, что Луна должна лечь — точно в собственную форму — в чашу стадиона. И что бежать уже бесполезно.
…Приближаясь, Луна теперь начала медленно, с гулким скрежетом, вращаться. С огромной высоты полетели вниз гирлянды прожекторов и железные фермы. И это только для того, чтобы через секунду, словно в гигантской ступе, размазать его по желтой траве в липкой пасти Железобетона…
Миха закричал.
И проснулся. Впрочем, он не был до конца уверен, что проснулся. Сердце бешено колотилось, а все предметы вокруг еще не обрели реальность.
Из тумана, на стуле прямо перед ним материализовался Борис.
— Ты чего орешь? — поинтересовался он.
Миха чуть не заорал снова, но усилием воли сдержался.
— Да, так, фигня одна приснилась, — пробормотал Миха и попытался встать с дивана. Запутавшись в скомканной простыне, он грохнулся на пол и проснулся окончательно.
— Ты откуда тут взялся, у меня дома? — сиплым со сна голосом спросил он.
— Дверь закрывать надо. У нас коммунизм не наступил еще. Я тебя уже полчаса разбудить пытаюсь…
— Да?… А что так приспичило-то? Блин… фу-у, ну и приснится же такое…
— Миха, похоже, я по уши в ситуации… Вчера мне угрожали по телефону…
— Ага, ты говорил…
— Погоди… А этой ночью мне разбили окно камнем. А камешек был завернут в эту вот бумажку…
Борис сунул Михе скомканный листок. На нем было отпечатано каким-то забавным мультяшным шрифтом всего одно слово — «УЕЗЖАЙ». Центр листка занимал большой красный «смайлик».
— А утром, — продолжил Борис, — Выхожу я в подъезд и вижу: все стены, пол и потолок снизу и до моего этажа разрисованы здоровенными «смайлами» разного цвета. Рисовали баллонами. Светящейся краской…
— Орки? — предположил Миха.
— Похоже.
— Так это они тебе угрожали?
— Вот я и не понимаю ничего… Тот, кто угрожал, хотел, чтобы я выступил как бы против «Снов». Ну, я и выступил… А на другой день Кардинал мне кассетой в рожу тыкал…
— Получается, тебя хотели подставить. И подставили…
— Похоже… Но зачем? Что я, шишка какая-то? И непонятно, чего Кардинал так напрягся — вон, орков на меня натравил… И вообще, неужели они так серьезно поверили во всю эту муть со снами Железобетона? Блин, ну ведь и ежу понятно, что это не более, чем игра…
— Да? — приподнял брови Миха. Сон еще не забылся, — Говорили тебе, допрыгаешься, великий мистификатор. Раньше надо было людей разубеждать. Теперь ты их просто смертельно оскорбишь… И вообще… Знаешь, что я думаю? Похоже, кто-то использует твою идею в своих целях…
— Ты про Кардинала?
— А ты думаешь, некогда второй человек в мэрии вот так, с нифига, занялся благотворительностью? С детишками развлекается, играет в Будду?
— Честно говоря, даже не задумывался об этом…
— М-да… А задумываться, говорят, иногда полезно… Пойдем, кофе сварим, а то я в себя никак прийти не могу — спасибо тебе и твоему долбанному Железобетону…
Никакого Борисова опровержения, конечно, по ТВ показано не было. Зато в ток-шоу под маркой «Атаки будущего» появилось новое, до неприятного знакомое, лицо — Кардинал собственной персоной. Миха отдал ему должное — держался Кардинал перед камерой отлично. Более того — профессионально.
Кардинал оказался прирожденным шоу-мэном. Если Борис сумел привлечь к новому учению сотни человек народу, то этот, без сомнения, привлечет тысячи…
Когда кто-то из зрителей, как бы вскользь, спросил, где, мол, их, Снов, духовный лидер, то бишь Борис, Кардинал, не моргнув, ответил, что Борис уехал из города. По семейным обстоятельствам.
Пошел сюжет про взбесившиеся дороги. Миха набрал Бориса.
— Ты в курсе, что ты уже уехал из города?
— В курсе, блин. Смотрел. Зайди ко мне. Если, конечно, не боишься со мной общаться…
— Ты чего, старик?!…
— Давай, я жду.
…Миха трижды звонил в дверь Борисовой квартиры, но только когда он полез в карман за мобильником, за дверью зашевелились.
— Кто? — спросил настороженный женский голос: глазка в двери не было.
«Ксюха» — понял Миха.
— Откройте — НКВД! — раздраженно буркнул Миха, и дверь открылась. Ксюха кивнула, как показалось Михе, без излишней приветливости. Она сразу же закрыла дверь на замок и цепочку, чем слегка заинтриговала Миху. Еще больше заинтриговал его вид Бориса, что покоился в кресле, водрузив правую ногу на стол. Нога была перемотана бинтами.
— Почему я не удивлен?… — задумчиво протянул Миха. Он и вправду устал удивляться.
— Не знаю, не знаю, — ответил Борис. И поведал о своих новых злоключениях.
Пару часов назад, когда Борис возвращался с заседания кафедры, где ему загнали куда надо незаслуженно толстый и длинный фитиль, подходя к месту оговоренной встречи с Ксюхой, прямо на глазах этой весьма впечатлительной особы, он был насильственно низвергнут наземь. Неизвестно откуда выскочившая на дикой скорости толпа малолетних амбалов на роликах буквально проехалась по его многострадальному телу. Причем, каждый из этих десяти уродов, как бы случайно, задел его плечом или локтем, а последний — еще и хоккейной клюшкой. В результате, по словам Ксюхи, Борис проделал в воздухе великолепный «тройной тулуп» и грохнулся на асфальт. К счастью, обошлось без переломов и сотрясений — только синяки да растянутые связки на ноге…
— Я не верю в случайности, — сказал Миха.
— Я тоже, — заявила Ксюха, — Борису надо уехать. На время, конечно…
— Куда?! — заорал Борис, — Не куда мне уезжать! У меня аспирантура, армия на пятки наступает, работа! Оттого, что мне угрожают какие-то придурки, я не собираюсь ломать себе жизнь…
— Надо в милицию заявить, — сказала Ксюха. Ответа не последовало. Ксюха и не настаивала.
* * *
За месяц трасса, словно сквозь масло, прошла сквозь пять жилых кварталов. Ничто не мешало проложить ее в трехстах метрах севернее, но трасса не хотела. Стоило ей отклониться в сторону от прочерченного «паркером» направления, как асфальт начинало крутить, корежить, вспучивать…Корнелюка больше не удивляли эти аномалии. Не удивляла его и Стая, что каждый вечер молча пересекала асфальт в направлении свалки.
Вошли в привычку почти ежедневные визиты телевизионщиков, которые с хозяйским видом расхаживали по участку, залезали с камерами на грейдеры и сидели в засадах на Стаю.
Корнелюк охотно давал интервью, чем заслужил бонус уважения начальства, и даже был приглашен для участия в ток-шоу.
Однако это не объясняло асфальтовые бунты и странные разговоры рабочих о катках, что по ночам разъезжали без водителей…
Просто все эти «чудеса» постепенно входили в привычку и переставали удивлять.
А может, и не было вовсе это чудесами. Просто обычные события, немного выходящие за рамки, почему-то воспринимались как чудо. Даже Корнелюку было понятно, что все это — массовый психоз на почве постоянного промывания мозгов через телек и желтую прессу.
Понятно-то понятно. Но ведь, люди добрые! —насколько проще объяснить «чудеса» полтергейстом или еще какой-нибудь чертовщиной, чем серьезно изучать проблему, вызывать разных там специалистов, что-то кому-то доказывать… Куда проще — объявить колдовством или чем еще похлеще. Тем более, что начальство это поощряет… Вот ведь, послал же Бог начальничков…
Философствуя таким образом, и освещая себе путь фонарем, Корнелюк обходил ночной участок. Подходя к ломаному срезу асфальта, за которым на несколько метров выступала полоса гравийной подушки, Корнелюк напрягся и сбавил шаг: по центру трассы спиной к нему стоял человек.
— Эй, кто это там? — крикнул Корнелюк и покрепче сжал в руках ломик, что придавал ему некоторое ощущение безопасности.
Человек не обернулся.
— Эй, что ты тут делаешь? — недобро спросил Корнелюк и щелкнул выключателем рации.
— Да ничего я не делаю, — устало-снисходительно ответил человек, — Стою и думаю…
— Иди, думай в другом месте, — угрожающе произнес Корнелюк.
— Чего надо? — гнусаво и сонно вмешалась рация.
— Да пока ничего вроде. Посторонние на объекте. Повнимательнее там… Ну?! — последнее было адресовано незнакомцу.
— А вы никогда не задумывались, что вообще нужно ЕМУ? — не слушая Корнелюка, задумчиво произнес человек.
— Кому — ему?
— Городу. Ведь ни мне, ни вам в отдельности не нужна, скажем, эта трасса… Нам все равно, пойдет она здесь или в другом месте. Говорят, она нужна Городу. Хм. А ведь город никому ничего не сообщал о своих желаниях. Знаете, отчего у людей такое знание? Оттого, что они — часть города. Часть непостижимого железобетонного организма… И, возможно, не самая нужная часть. Хм. Все-все, я пошел. Извините…
Человек накинул на голову капюшон и неторопливо удалился.
Корнелюк немного постоял и, чертыхнувшись, направился к вагончику.
БЕСПОКОЙНЫЙ СОН
Особенно Линку нравилось на всей скорости входить в повороты. Синтетическое покрытие дорожек давало не очень хорошее сцепление с роликами, правда, и падать было, все же, помягче…
Казалось бы — это тупо, носиться кругами по стадиону, «укачивая» его, как выражался Кардинал. Однако, странное дело, когда движешься в толпе сотни других роллеров — это завораживает…
«Ты всего лишь клеточка в теле Железобетона, — говорил Кардинал, — Всего лишь быстрый эритроцит, что носит кислород по его сосудам»…
«Я фагоцит, — возражал Линк, — Я всего лишь очищаю его кровь от паразитов»… Кардинал улыбался и хлопал его по плечу.
Линк заметил, что при виде роллеров, водители стали снижать скорость и шарахаться от тротуаров. Скоро совсем невозможно будет вести очистку… А, может, цель уже достигнута? Машины начинают подчиняться воле истребителей, а значит, и воле Железобетона…
Теперь это не важно… Мы больше не вольные охотники, мы частица большого железобетонного Сна… Жаль, что Стерва ушла, не захотела влиться в наш общий поток… Она всегда была сама по себе, как та кошка… Но ведь от истины не убежишь…
— Линк! — позвали его.
Не снижая скорости, Линк юркнул между несущимися навстречу и остановился прямо перед звавшим его. Это был Сережа.
— Слушай, чувак, — доверительно-тихо сказал Сережа, — Кардинал хочет поручить тебе важное дело…
— Ну?
— По поводу Бориса.
— Нашего Бориса?
— Да. Но теперь он не наш, ты же знаешь. Между нами — копает он под Кардинала. В общем, свинья он конченная…
— А я тут причем?
— Кардинал поручает тебе присмотреть за ним. Не в одиночку, конечно. Пару ребят возьми в помощь. В любом случае, Кардинал должен знать, где Борис в любую минуту находится…
— Это что, я день и ночь должен этим заниматься?…
— Это тебе Линк, — оборвал его Сережа и протянул перетянутый резинкой свернутый прозрачный файл. Внутри были деньги. Столько денег Линк вблизи еще не видел.
— Это тебе от Кардинала. Сам решай, сколько дашь своим помощникам.
Какое-то новое, незнакомое чувство вдруг завладело Линком. Определить в общих чертах его можно было так: «как взрослый».
Сережа посмотрел в глаза Линку и сказал, с какой-то даже завистью:
— Ты становишься частью воли Железобетона…
* * *
Сидели на кухне. Курили.
Только что Борис отключил телефон. Не выдержали нервы.
Весь день с интервалами минут в десять ему звонили и молчали в трубку.
— Суки! — беспомощно склонив над столом голову, повторял Борис, — Суки! Чего им надо? Если им бабки нужны — так хоть сказали бы, было бы на что ментам жаловаться… Достали, просто достали… Не знаю, чего дальше ждать.
Отодвинув занавеску, Миха молча смотрел в окно. Небо было затянуто водяной пеленой. Словно перископы подводной лодки торчали над мокрыми крышами размытые башни стадиона. Они равнодушно оглядывали свои владения. Наверное, в поисках нарушителей его, железобетонного, сна…
— Что делать-то? — продолжал Борис, — Думал, дома отсидеться, так и здесь достали…
— Мда… — протянул Миха, продолжая изучать Заоконье. Сверкнула молния. Вдалеке громыхнуло. По двору лениво кружились роллеры в мокрых куртках.
Зазвонил Борисов мобильник. Изменившись в лице и глядя на Миху, Борис включил громкую связь.
— Але! Але, я вас не слышу! — сказала трубка Ксюхиным голосом.
— Да, Ксюша, я слушаю, я думал, это козлы звонят, — склонившись над трубкой, с облегчением произнес Борис.
— Ксюхе — мой респект! — вставил Миха.
— Телек смотрите? Второй канал…
Миха схватил пульт, который вдруг заплясал у него в руках, пытаясь выскользнуть, словно пойманная на спиннинг щука. Наконец, висящий на кронштейне в углу кухни ящик заработал.
«… Да, еще раз повторяю — это была мистификация. Я просто разыграл всех. Я не думал, что люди так легко примут мои слова на веру… Я призываю всех, кто поверил во всю эту железобетонную чушь, бросить глупое поклонение стадиону и заняться более реальными вещами…»
— Я не понял, — сказал Борис, — а почему это идет по второму каналу? Я же туда не обращался…
— Может, это твоя Светлана передала им материал?
— Ты, что, с дуба рухнул?! Это ж ее конкуренты…
— Ну, не знаю. Но теперь-то от тебя хоть отстанут?
— Одни, может, и отстанут, а другие…
Снова зазвонил мобильник.
— Да, Ксюха, я посмотрел!… — крикнул в трубку Борис
— Это хорошо, что посмотрел, — ответил динамик незнакомым Михе голосом, — К сожалению, этот эфир — не твоя заслуга. Так что ты по-прежнему наш должник…
— Э-Э! Мы так не договаривались! —возмущенно крикнул в трубку Борис.
— Подойди к окну, — невозмутимо продолжила трубка, — Видишь внизу «истребителей»?
— Каких «истребителей»? — не понял Борис, но подошел к окну.
— Не придуривайся. Истребителей машин. Смотри.
С четырех сторон к роллерам подошло около десятка разношерстно одетых парней. Не долго думая, они выхватили из-под распахнутых курток резиновые дубинки и бейсбольные биты и принялись избивать роллеров. Избиваемые заметались, пытаясь выскочить из плотного кольца тел, но тут же оказались на земле.
Теперь их месили ногами.
Миха с Борисом оцепенело наблюдали эту дикую сцену. Наконец, Борис спросил:
— Кто это? За что?!
— Автолюбители, — охотно отозвалась трубка, — За дело. По твоей, между прочим, наводке…
— Что это значит? — тупо спросил Борис. Избивающие вдруг развернулись и исчезли в разных направлениях. Роллеры, скорчившись, лежали в грязи и слабо шевелились. Встать они не пытались.
— Это значит, что ты попросил бандитов избить людей Кардинала. И на словах от твоего имени уже передали, что, мол, Кардинал может тоже считать себя покойником.
— Это же бред, — тихо сказал Борис.
— Да, звучит неправдоподобно, — согласилась трубка, — Кардиналу будет, над чем подумать… Да и, возможно, милиции. Мотив у тебя есть, а это… Ну, скажем, превышение пределов необходимой обороны, или что там еще?…В общем, пренеприятное дело…
— Зачем все это?
— Затем, что активнее надо быть, активнее… Секты тут, как грибы растут, неформалы на улице проходу не дают. А вам все игрушечки… Короче, от тебя потребуется еще несколько выступлений по ящику, на радио, статьи в газетах, в интернете… Все эти статьи уже, кстати, написаны. От тебя требуется только их личное представление. Короче, с тобой свяжутся…
Миха выдержал паузу после окончания этого разговора, затем произнес:
— Та-ак… Про помощь органов можно забыть…
Борис не ответил. Он залез в холодильник и извлек оттуда недопитую с вечеринки бутылку.
Светка не знала ответа ни на один из этих вопросов.
Она понимала одно — даже эту неприятную ситуацию надо использовать в своих интересах… Правда, пока непонятно как. На данном этапе совершенно не нужно все это «разоблачение» течений, вокруг которых складывалась определенная информационная среда. («Разоблачение» также входило в редакционные планы, но должно было произойти на завершающем этапе цикла, когда будут подготовлены новые темы).
Ведь именно благодаря ей, Светке, столько смысла обрели хаотичные движения молодежной мысли. Ее спецы сделали из придурков и банальных растаманов героев и «персон грата» на экране и в обществе.
И если сейчас это лопнет, как мыльный пузырь…
Надо что-то делать… надо что-то делать…
— Але, Тема? Собирай наших. Да, сейчас… Ко мне, ко мне… А, ты уже все понял? Ну, я в тебе никогда не сомневалась… И идеи уже есть? Надеюсь, они дозреют, пока ты дойдешь до моего кабинета…
Светка закурила. Все-таки, приятно работать с людьми, которые понимают тебя с полуслова. Единство интересов — это почти полноценная замена дружбы…
На мониторе светилась недописанная «рыба» очередной передачи. Светка выделила текст и щелкнула «Del». Изменилась ситуация, надо менять и «рыбу». То бишь концепцию. Только вот остынем, покурим…Теперь Светка курила не что попало, а дорогие сигареты, что в супермаркете не купишь. И пепел стряхивала не в банку из-под кофе, а в подаренную подчиненными пепельницу. С дорогими привычками трудно расставаться, поэтому рейтинг не должен падать. Идти нужно только вверх, до предела. И пусть этот предел никогда не наступит…
«Ладно, Борис, ладно, больничный я тебе дам, но про академический отпуск и думать забудь… За месяц, я думаю, ты сможешь подлечиться? Вот и отлично. Твои семинары проведет кто-нибудь другой, а ты используй время на завершение диссертации…»
Изобразить из себя больного Борису не составило труда, тем более, что последние дни выглядел он неважно, осунулся и был характерно бледен. Завкафедрой же был мужик демократичный, к тому же почитал Бориса за лучшего своего аспиранта. Проблема с освобождением от повседневных дел, таким образом, была решена. У него месяц. Теперь встал новый вопрос: что с этим временем делать?
Возникали варианты: отсидеться дома, переселиться на время к друзьям или свалить из города. На последнее просто не было денег…
…М-да… Это просто тупиковая ситуация, типа «вилки» в шахматах: какие неприятности себе выбрать? Реализацию угроз телефонного анонима? Или месть Кардинала?
Идиотская ситуация. Как в дешевом детективе. Самое неприятное — не знаешь, насколько реальна опасность со стороны, как одних, так и других… Не понятна и его собственная роль в этой дурацкой интриге…
Впервые Борис чувствовал себя настолько неуютно на улице. Еще болела растянутая нога. Не трудно было заметить постоянную, неумело скрываемую, слежку. После случая с избиением, однако, роллеры стали осторожнее… «Ловко Кардинал использует „истребителей“. И ведь „орков“ тоже неспроста он под себя подмял. Хочется надеяться, что не будет натравливать на меня „одноразовых“…
…Подходя к дому, Борис почувствовал неладное. Увидев разбитые стекла в окнах своей квартиры, он даже не удивился. Поднимаясь по лестнице под взглядами недобро лыбящихся «смайлов», Борис чувствовал все возрастающее беспокойство.
И не зря.
Дверь была открыта, если можно так сказать, глядя на грубо развороченный замок и треснувший косяк. Борис вошел вовнутрь. Посреди комнаты он обессилено сел на пол.
Ветер носил по комнате листы бумаги, какой-то пух, чем-то шуршал возле перевернутого стола. На потолке красовался огромный «смайл», со скорбной антиулыбкой. Покачиваясь, словно в трансе, Борис читал выведенную баллоном на стене надпись:
«ПРЕДАТЕЛЬ. ЗА ЧТО ТЫ ЕГО УБИЛ? УБИЙЦА»
Во дворе маячил милицейский «уазик». Борис в оцепенении смотрел то на него, то на экран мобильника, который, будто, присоединяясь ко всеобщему заговору, отказывался связываться с Михой.
«Почему, почему я предатель?! При чем тут „убийца“?» — чуть ли не всхлипывая бормотал Борис.
Из квартиры следовало убраться, но ужас сковал тело. Кто-то внутри головы истошно и возмущенно орал: «Нет, мля, да что же это такое?! Что я сделал?! Что это за вранье?! Причем тут я?!» Но снова накатывал постыдный и потный страх, и крик возмущенного захлебывался в жалком «пожалуйста!…», «не надо»…
Наконец, Борис решился. Он сунул в карман бесполезный телефон и принялся затыкать разбитые окна. Где-то это удалось сделать картонками, а когда картонки закончились, он просто привязал шторы к батареям, чтобы они не развевались, словно знамена… Надо Ксюху попросить, чтобы завтра пришла, навела какой-никакой порядок… Не дай Бог, родители приедут, увидят все эти художества…
Остается надеяться, что «луноход» под окнами — просто совпадение…
Борис закрыл дверь на второй, чудом уцелевший замок и стал спускаться по лестнице. На площадке между вторым и первым этажами стоял худощавый человек средних лет и свернутой газетой набивал по ноге какой-то ритм. Увидев Бориса, он кинул взгляд на газету и сдержанно улыбнулся ему.
— Неприятности? — поинтересовался человек.
— С чего вы взяли? — пожал плечами Борис и мельком глянул на газету в руках незнакомца. К ней человек прижимал его, Бориса фотографию.
— Да, так. Есть информация.
— Вы из милиции, что ли?
— Нет, — усмехнулся человек, — Скорее, из прокуратуры… Но с вами я беседую в частном порядке…
— То есть от имени Кардинала?…
— Какого еще Кардинала?… — удивился незнакомец и попытался поймать взгляд Бориса. Борисов же взгляд выискивал возможности быстро прошмыгнуть мимо незнакомца и дать деру.
— Ах, даже так, — равнодушно протянул Борис.
— Уделите мне, пожалуйста, минуту, — попытался упредить его намерения человек, — Ну, куда вы собираетесь бежать? Вы, что же, считаете себя в чем-то виновным?
— Нет, конечно, — пожал плечами Борис.
— Я знаю, что на тебя оказывается давление… Ничего, что я на «ты»? Так вот: тебе действительно необходимо на время скрыться, но одновременно защитить себя от угроз, а для следствия создать доказательства своей невиновности…
— Невиновности в чем?! — почти крикнул Борис
— В убийстве, — спокойно ответил человек, — Несколько часов назад в больнице умер один из избитых по твоему указанию подростков…
— Я никому ничего не указывал! Я ничего не знаю! — Заорал Борис и, обхватив голову руками, сел на ступеньки.
Казалось бы — это тупо, носиться кругами по стадиону, «укачивая» его, как выражался Кардинал. Однако, странное дело, когда движешься в толпе сотни других роллеров — это завораживает…
«Ты всего лишь клеточка в теле Железобетона, — говорил Кардинал, — Всего лишь быстрый эритроцит, что носит кислород по его сосудам»…
«Я фагоцит, — возражал Линк, — Я всего лишь очищаю его кровь от паразитов»… Кардинал улыбался и хлопал его по плечу.
Линк заметил, что при виде роллеров, водители стали снижать скорость и шарахаться от тротуаров. Скоро совсем невозможно будет вести очистку… А, может, цель уже достигнута? Машины начинают подчиняться воле истребителей, а значит, и воле Железобетона…
Теперь это не важно… Мы больше не вольные охотники, мы частица большого железобетонного Сна… Жаль, что Стерва ушла, не захотела влиться в наш общий поток… Она всегда была сама по себе, как та кошка… Но ведь от истины не убежишь…
— Линк! — позвали его.
Не снижая скорости, Линк юркнул между несущимися навстречу и остановился прямо перед звавшим его. Это был Сережа.
— Слушай, чувак, — доверительно-тихо сказал Сережа, — Кардинал хочет поручить тебе важное дело…
— Ну?
— По поводу Бориса.
— Нашего Бориса?
— Да. Но теперь он не наш, ты же знаешь. Между нами — копает он под Кардинала. В общем, свинья он конченная…
— А я тут причем?
— Кардинал поручает тебе присмотреть за ним. Не в одиночку, конечно. Пару ребят возьми в помощь. В любом случае, Кардинал должен знать, где Борис в любую минуту находится…
— Это что, я день и ночь должен этим заниматься?…
— Это тебе Линк, — оборвал его Сережа и протянул перетянутый резинкой свернутый прозрачный файл. Внутри были деньги. Столько денег Линк вблизи еще не видел.
— Это тебе от Кардинала. Сам решай, сколько дашь своим помощникам.
Какое-то новое, незнакомое чувство вдруг завладело Линком. Определить в общих чертах его можно было так: «как взрослый».
Сережа посмотрел в глаза Линку и сказал, с какой-то даже завистью:
— Ты становишься частью воли Железобетона…
* * *
Сидели на кухне. Курили.
Только что Борис отключил телефон. Не выдержали нервы.
Весь день с интервалами минут в десять ему звонили и молчали в трубку.
— Суки! — беспомощно склонив над столом голову, повторял Борис, — Суки! Чего им надо? Если им бабки нужны — так хоть сказали бы, было бы на что ментам жаловаться… Достали, просто достали… Не знаю, чего дальше ждать.
Отодвинув занавеску, Миха молча смотрел в окно. Небо было затянуто водяной пеленой. Словно перископы подводной лодки торчали над мокрыми крышами размытые башни стадиона. Они равнодушно оглядывали свои владения. Наверное, в поисках нарушителей его, железобетонного, сна…
— Что делать-то? — продолжал Борис, — Думал, дома отсидеться, так и здесь достали…
— Мда… — протянул Миха, продолжая изучать Заоконье. Сверкнула молния. Вдалеке громыхнуло. По двору лениво кружились роллеры в мокрых куртках.
Зазвонил Борисов мобильник. Изменившись в лице и глядя на Миху, Борис включил громкую связь.
— Але! Але, я вас не слышу! — сказала трубка Ксюхиным голосом.
— Да, Ксюша, я слушаю, я думал, это козлы звонят, — склонившись над трубкой, с облегчением произнес Борис.
— Ксюхе — мой респект! — вставил Миха.
— Телек смотрите? Второй канал…
Миха схватил пульт, который вдруг заплясал у него в руках, пытаясь выскользнуть, словно пойманная на спиннинг щука. Наконец, висящий на кронштейне в углу кухни ящик заработал.
«… Да, еще раз повторяю — это была мистификация. Я просто разыграл всех. Я не думал, что люди так легко примут мои слова на веру… Я призываю всех, кто поверил во всю эту железобетонную чушь, бросить глупое поклонение стадиону и заняться более реальными вещами…»
— Я не понял, — сказал Борис, — а почему это идет по второму каналу? Я же туда не обращался…
— Может, это твоя Светлана передала им материал?
— Ты, что, с дуба рухнул?! Это ж ее конкуренты…
— Ну, не знаю. Но теперь-то от тебя хоть отстанут?
— Одни, может, и отстанут, а другие…
Снова зазвонил мобильник.
— Да, Ксюха, я посмотрел!… — крикнул в трубку Борис
— Это хорошо, что посмотрел, — ответил динамик незнакомым Михе голосом, — К сожалению, этот эфир — не твоя заслуга. Так что ты по-прежнему наш должник…
— Э-Э! Мы так не договаривались! —возмущенно крикнул в трубку Борис.
— Подойди к окну, — невозмутимо продолжила трубка, — Видишь внизу «истребителей»?
— Каких «истребителей»? — не понял Борис, но подошел к окну.
— Не придуривайся. Истребителей машин. Смотри.
С четырех сторон к роллерам подошло около десятка разношерстно одетых парней. Не долго думая, они выхватили из-под распахнутых курток резиновые дубинки и бейсбольные биты и принялись избивать роллеров. Избиваемые заметались, пытаясь выскочить из плотного кольца тел, но тут же оказались на земле.
Теперь их месили ногами.
Миха с Борисом оцепенело наблюдали эту дикую сцену. Наконец, Борис спросил:
— Кто это? За что?!
— Автолюбители, — охотно отозвалась трубка, — За дело. По твоей, между прочим, наводке…
— Что это значит? — тупо спросил Борис. Избивающие вдруг развернулись и исчезли в разных направлениях. Роллеры, скорчившись, лежали в грязи и слабо шевелились. Встать они не пытались.
— Это значит, что ты попросил бандитов избить людей Кардинала. И на словах от твоего имени уже передали, что, мол, Кардинал может тоже считать себя покойником.
— Это же бред, — тихо сказал Борис.
— Да, звучит неправдоподобно, — согласилась трубка, — Кардиналу будет, над чем подумать… Да и, возможно, милиции. Мотив у тебя есть, а это… Ну, скажем, превышение пределов необходимой обороны, или что там еще?…В общем, пренеприятное дело…
— Зачем все это?
— Затем, что активнее надо быть, активнее… Секты тут, как грибы растут, неформалы на улице проходу не дают. А вам все игрушечки… Короче, от тебя потребуется еще несколько выступлений по ящику, на радио, статьи в газетах, в интернете… Все эти статьи уже, кстати, написаны. От тебя требуется только их личное представление. Короче, с тобой свяжутся…
Миха выдержал паузу после окончания этого разговора, затем произнес:
— Та-ак… Про помощь органов можно забыть…
Борис не ответил. Он залез в холодильник и извлек оттуда недопитую с вечеринки бутылку.
* * *
Светка была в ярости. Только что позвонил мэр и поинтересовался, почему это ее, Светкины, материалы, сделанные при его, мэра, морально-материальной поддержке, утекают конкурентам? Что за скандал назревает, кто за ним стоит, и как Светка собирается спасать рейтинг?Светка не знала ответа ни на один из этих вопросов.
Она понимала одно — даже эту неприятную ситуацию надо использовать в своих интересах… Правда, пока непонятно как. На данном этапе совершенно не нужно все это «разоблачение» течений, вокруг которых складывалась определенная информационная среда. («Разоблачение» также входило в редакционные планы, но должно было произойти на завершающем этапе цикла, когда будут подготовлены новые темы).
Ведь именно благодаря ей, Светке, столько смысла обрели хаотичные движения молодежной мысли. Ее спецы сделали из придурков и банальных растаманов героев и «персон грата» на экране и в обществе.
И если сейчас это лопнет, как мыльный пузырь…
Надо что-то делать… надо что-то делать…
— Але, Тема? Собирай наших. Да, сейчас… Ко мне, ко мне… А, ты уже все понял? Ну, я в тебе никогда не сомневалась… И идеи уже есть? Надеюсь, они дозреют, пока ты дойдешь до моего кабинета…
Светка закурила. Все-таки, приятно работать с людьми, которые понимают тебя с полуслова. Единство интересов — это почти полноценная замена дружбы…
На мониторе светилась недописанная «рыба» очередной передачи. Светка выделила текст и щелкнула «Del». Изменилась ситуация, надо менять и «рыбу». То бишь концепцию. Только вот остынем, покурим…Теперь Светка курила не что попало, а дорогие сигареты, что в супермаркете не купишь. И пепел стряхивала не в банку из-под кофе, а в подаренную подчиненными пепельницу. С дорогими привычками трудно расставаться, поэтому рейтинг не должен падать. Идти нужно только вверх, до предела. И пусть этот предел никогда не наступит…
«Ладно, Борис, ладно, больничный я тебе дам, но про академический отпуск и думать забудь… За месяц, я думаю, ты сможешь подлечиться? Вот и отлично. Твои семинары проведет кто-нибудь другой, а ты используй время на завершение диссертации…»
Изобразить из себя больного Борису не составило труда, тем более, что последние дни выглядел он неважно, осунулся и был характерно бледен. Завкафедрой же был мужик демократичный, к тому же почитал Бориса за лучшего своего аспиранта. Проблема с освобождением от повседневных дел, таким образом, была решена. У него месяц. Теперь встал новый вопрос: что с этим временем делать?
Возникали варианты: отсидеться дома, переселиться на время к друзьям или свалить из города. На последнее просто не было денег…
…М-да… Это просто тупиковая ситуация, типа «вилки» в шахматах: какие неприятности себе выбрать? Реализацию угроз телефонного анонима? Или месть Кардинала?
Идиотская ситуация. Как в дешевом детективе. Самое неприятное — не знаешь, насколько реальна опасность со стороны, как одних, так и других… Не понятна и его собственная роль в этой дурацкой интриге…
Впервые Борис чувствовал себя настолько неуютно на улице. Еще болела растянутая нога. Не трудно было заметить постоянную, неумело скрываемую, слежку. После случая с избиением, однако, роллеры стали осторожнее… «Ловко Кардинал использует „истребителей“. И ведь „орков“ тоже неспроста он под себя подмял. Хочется надеяться, что не будет натравливать на меня „одноразовых“…
…Подходя к дому, Борис почувствовал неладное. Увидев разбитые стекла в окнах своей квартиры, он даже не удивился. Поднимаясь по лестнице под взглядами недобро лыбящихся «смайлов», Борис чувствовал все возрастающее беспокойство.
И не зря.
Дверь была открыта, если можно так сказать, глядя на грубо развороченный замок и треснувший косяк. Борис вошел вовнутрь. Посреди комнаты он обессилено сел на пол.
Ветер носил по комнате листы бумаги, какой-то пух, чем-то шуршал возле перевернутого стола. На потолке красовался огромный «смайл», со скорбной антиулыбкой. Покачиваясь, словно в трансе, Борис читал выведенную баллоном на стене надпись:
«ПРЕДАТЕЛЬ. ЗА ЧТО ТЫ ЕГО УБИЛ? УБИЙЦА»
Во дворе маячил милицейский «уазик». Борис в оцепенении смотрел то на него, то на экран мобильника, который, будто, присоединяясь ко всеобщему заговору, отказывался связываться с Михой.
«Почему, почему я предатель?! При чем тут „убийца“?» — чуть ли не всхлипывая бормотал Борис.
Из квартиры следовало убраться, но ужас сковал тело. Кто-то внутри головы истошно и возмущенно орал: «Нет, мля, да что же это такое?! Что я сделал?! Что это за вранье?! Причем тут я?!» Но снова накатывал постыдный и потный страх, и крик возмущенного захлебывался в жалком «пожалуйста!…», «не надо»…
Наконец, Борис решился. Он сунул в карман бесполезный телефон и принялся затыкать разбитые окна. Где-то это удалось сделать картонками, а когда картонки закончились, он просто привязал шторы к батареям, чтобы они не развевались, словно знамена… Надо Ксюху попросить, чтобы завтра пришла, навела какой-никакой порядок… Не дай Бог, родители приедут, увидят все эти художества…
Остается надеяться, что «луноход» под окнами — просто совпадение…
Борис закрыл дверь на второй, чудом уцелевший замок и стал спускаться по лестнице. На площадке между вторым и первым этажами стоял худощавый человек средних лет и свернутой газетой набивал по ноге какой-то ритм. Увидев Бориса, он кинул взгляд на газету и сдержанно улыбнулся ему.
— Неприятности? — поинтересовался человек.
— С чего вы взяли? — пожал плечами Борис и мельком глянул на газету в руках незнакомца. К ней человек прижимал его, Бориса фотографию.
— Да, так. Есть информация.
— Вы из милиции, что ли?
— Нет, — усмехнулся человек, — Скорее, из прокуратуры… Но с вами я беседую в частном порядке…
— То есть от имени Кардинала?…
— Какого еще Кардинала?… — удивился незнакомец и попытался поймать взгляд Бориса. Борисов же взгляд выискивал возможности быстро прошмыгнуть мимо незнакомца и дать деру.
— Ах, даже так, — равнодушно протянул Борис.
— Уделите мне, пожалуйста, минуту, — попытался упредить его намерения человек, — Ну, куда вы собираетесь бежать? Вы, что же, считаете себя в чем-то виновным?
— Нет, конечно, — пожал плечами Борис.
— Я знаю, что на тебя оказывается давление… Ничего, что я на «ты»? Так вот: тебе действительно необходимо на время скрыться, но одновременно защитить себя от угроз, а для следствия создать доказательства своей невиновности…
— Невиновности в чем?! — почти крикнул Борис
— В убийстве, — спокойно ответил человек, — Несколько часов назад в больнице умер один из избитых по твоему указанию подростков…
— Я никому ничего не указывал! Я ничего не знаю! — Заорал Борис и, обхватив голову руками, сел на ступеньки.