Выставной Владислав Валерьевич. Сны железобетона

   «Однако, — оборвал собственные рассуждения Следователь, — Сейчас у меня, во всяком случае, цели вполне конкретные. Так что, отставить рефлективные сопли — и вперед…»
   В маленьком помещении, что исполняло роль кладовки, стоял прикрученный к стене большой ржавый железный шкаф непонятного назначения — то ли трансформаторный, то ли оружейный. В данном случае у шкафа назначение было более, чем конкретное. Открыв дверцы на хорошо смазанных петлях, Следователь оказался перед небольшой дверью в стене. Опытному взгляду не составило бы труда определить в ее очертаниях вход в противоатомное бомбоубежище образца начала шестидесятых годов. С известным усилием открытая, дверь обнаружила свою истинную толщину — около полуметра — с многочисленными прокладками из растрепанной, задубевшей резины.
   Следователь закинул в образовавшийся лаз принесенные с собой пакеты, потом проник следом, предварительно закрыв изнутри на щеколду двери металлического шкафчика.
   — Здорово, Борис! — сказал Следователь.
   — Здравствуйте… — кисло улыбнулся Борис, оторвавшись от монитора, — Как мои дела, если не секрет?
   — Пока не важно, — признался Следователь, — Я говорил с коллегами, что ведут твое дело. На них серьезно давят сверху…
   — Зачем?! — подавленно спросил Борис, — Ну, кому, кому и на кой черт я сдался?
   — Вот это и есть тот минимум, который необходимо выяснить, чтобы ты отсюда попал домой, а не в тюрьму. Ты с «делом» ознакомился?
   — Да…
   — Так вот. Сначала я, по простоте душевной, думал, что тобой занимались наши стажеры…
   — Стажеры… Ха! Хорошую вы себе смену готовите, нечего сказать…
   — Не перебивай. Я думал, что ты попал под их план так называемых «активных действий» в рамках нашей программы сохранения этики…
   — Ничего, если я сейчас немножко вежливо похихикаю, а?
   — Твоя ирония понятна. Мне самому стыдно, что нас так пошло водят за нос. Сейчас я просто уверен, что кто-то пытается проделать какие-то собственные грязные делишки от имени Хранителей этики…
   — То есть, вас тоже хотят подставить?
   — Ты правильно меня понимаешь. Пока не понятно зачем, в чьих интересах и для каких целей, но все идет к этому.
   — Так я не окажусь тут, как в ловушке, когда вас в «луноходы» грузить начнут?
   — У тебя есть выбор? Возможный процесс над тобой — это уже почти политика.
   — Фу-у… Час от часу не легче… Твою мать!…
   — Не ругайся… В крайнем случае, отсюда есть запасной выход — прямехонько в подвал одной пятиэтажки. Я объясню тебе, как выбраться. Но, честно, не представляю, зачем тебе этот выход понадобится. Твой единственно нормальный путь отсюда — снятие обвинений и прекращение уголовного дела. У тебя есть друзья?
   Борис улыбнулся:
   — Конечно! У меня замечательные друзья. Поэтому я и попрошу вас не спутывать их в это дело…
   — Но если у тебя такие хорошие друзья, как ты говоришь — как же они могут остаться в стороне?…

* * *

   …Сидя на рабочем месте, Миха договаривался по «аське» о встрече с представителем загадочного сайта. Никаких серьезных материалов для сайта у Михи пока не наличествовало, но было необходимо получить хоть какую-то зацепку.
   — Эй, — кричал ему через весь кабинет Санек, — У меня тут с настройками проблемы. Поможешь? А то отчеты делать…
   — Ноу проблем, — отвечал Миха, не отрываясь от монитора, — только в магазин за «хавчиком» сбегаю…
   Удивительно — встречу назначали в квартале от офиса. Соседи! Миха пытался припомнить, что за организации находятся рядом, но времени на раздумье не было.
   «Так, через 5 мин.?» — спрашивал некто Godzilla.
   «Да, через 5 мин., у пиццерии», — отвечал Миха, что пользовался временным ником Hrjak
   «Успеешь? Я ждать не б.» — переспрашивал Godzilla.
   «Успею», — отвечал Миха.
   «Тогда я выхожу» — сказал Godzilla и Миха шлепнул «Ок» и встал.
   — Тогда я вы-хо-жу! — не отрываясь от клавиатуры, приподнявшись, под нос себе по слогам сказал Санек.
   Миха застыл с отпавшей челюстью. Санек поднял на него взгляд.
   — Пойду, телефонную карточку куплю… Деньги на мобиле закончились… — сказал Санек не очень уверенно. Наверное, слишком дурацкий вид был сейчас у Михи.
   — Ну, давай, а я тебе настройки пока сделаю… — сквозь зубы выдавил Миха.
   — За хавчиком не пойдешь, что ли? — натягивая куртку и поглядывая на часы, спросил Санек.
   — Да нет, — равнодушно ответил приходящий в себя Миха, — потом схожу…
   — А… Ну, давай…
   Санек ушел.
   Миха мигом подсел за комп Санька и уставился в монитор невидящим взглядом. Двое других программеров смотрели на него странными косыми взглядами… Тьфу ты, мля, что за мнительность! Миха заставил себя сосредоточиться и стал новым взглядом осматривать «рабочий стол» Саньковского компа. Конечно, за десять минут ни в чем не разберешься… Да и смысл?
   …Оп-па! Вот это удача! Внизу обнаружились несколько свернутых интернетовских страничек. Помимо каких-то программерских страниц с «хакнутым» халявным софтом и пары порносайтов обнаружилась знакомая страничка «Сайта для нормальных людей», открытая в авторском разделе.
   «Эккаунта», то бишь, пароля, конечно не было.
   Но в соответствующей строке был вбит логин — Godzilla.
   * * *
   Леха сидел верхом на старых каруселях и наигрывал «Владимирский централ». Не то, что бы он любил подобный репертуар, просто ему хотелось позлить Ксюху. Ксюха злилась, с трудом втиснутая в железное сиденье на противоположном конце карусели, а встать ей не давал Миха, что, отталкиваясь одной ногой, эту самую карусель и раскручивал.
   Параллельно Миха пытался общаться с Борисом по «Wap», ибо sms-ки до него не доходили, не говоря уж про нормальный звонок. К тому же, как сообщил по «мылу» сам Борис, его «укрыватель», коего имени он не называл, запретил ему пользоваться мобильником, во избежание его, Бориса, пеленга со стороны «органов».
   В общем, друзья чувствовали себя втянутыми в дурацкий криминальный комикс с непонятным и нелогичным сюжетом.
   — Так вот, — не отрываясь от телефона и продолжая раскручивать карусель, повествовал Миха, — Оказалось, что Санек наш — из той же шайки-лейки! Как вам такой расклад, а?
   — Забавно, — философски протянул Леха и продолжил музыкальное повествование о тюремной жизни.
   — Эй, забавник, — рассерженно сказала Ксюха, — Хватит обстановку нагнетать! Не каркай, я сказала…
   — Не буду, — согласился Леха, и стал напевать «Я сам себе и небо, и луна…Зона…»
   — Я его, конечно, не виню, — продолжил Миха, — Но это означает, что у нас — минус один потенциальный союзник, а я ничего в Интернете сделать для Бориса не смогу…
   — Так Санек понял, кто ты таков есть? — поинтересовалась Ксюха.
   — Черт его знает. Вроде нет. Пока. Но поймет, если я буду продолжать в том же духе…
   — Так что делать?
   — Не знаю…
   К карусели подкатило несколько великовозрастных «веселопедистов» в пестрых «прикидах». Радужно улыбаясь они принялись наворачивать круги вокруг карусели, отчего у Ксюхи вскоре закружилась голова.
   — Чо надо? Чего надо-то, спрашиваю?! — недружелюбно обратилась к ним Ксюха.
   Велосипедисты, по-прежнему улыбаясь, только увеличили скорость и принялись исполнять какие-то свои веселопедистские трюки, до тех пор пока Миха не поймал на лету самого юного из них и не прорычал ему прямо в глаза:
   — Катайся по специально отведенным для этого велосипедным дорожкам! Или по автостраде по встречной полосе — но не доставай людей, понял?!
   Юный обладатель многоскоростного велика лучезарно улыбнулся и сказал Михе:
   — Ты плохой сон! Ты скоро перестанешь ЕМУ сниться.
   — Где-то я уже это слышал, — пробормотал Миха и оттолкнул мальца.
   Велосипедное стадо тут же укатило.
   — Нет, блин, ну достали, честное слово! — раздраженно крикнул Миха и матюкнулся.
   — Да, однако… Что в городе происходит-то? — задумчиво произнесла Ксюха.
   — «…Наступят времена почище…» — пропел Леха и добавил, — Но Бориса надо как-то вытягивать…

* * *

   Теперь Кардинал попросту не слезал с «голубых экранов». Светке, конечно, доставалась лишь часть дозированной информации об этой странной фигуре, та часть, что вписывалась в формат «Атаки будущего».
   Никто и не заметил, как сюрреалистическое движение фанов Железобетона, включая огромную теперь армию роллеров, обладателей горных велосипедов и менее многочисленных «орков», стало захватывать экологическую нишу, освободившуюся когда-то после развала комсомола и не занятую ни одной из конкурирующих церквей. Дополнительным катализатором стала модная музыка во всем своем многоличии — рэп, хип-хоп с брейк-битом и прочим джанглом, рокопопс, танцевальная «кислота» с драм-энд-битом и тому подобное — все эксплуатировали болезненно модную тематику…
   Если взрослых старше тридцати еще и трудно было пока встретить в тусовках роллеров, то на модных великах разъезжало теперь пол-города, а по центральному телевидению даже прошел сюжет под названием «Наш маленький Пекин».
   У Светки начинало складываться впечатление, что ее передача послужила неким катализатором для всплеска развития местных теле-и радиоканалов. Все они тянули, как могли, свой уровень вверх, у всех росли рейтинги, а Кардинал светился все чаще. И теперь тема Великого Железобетона неизменно вызывала ассоциацию с темой Города вообще.
   Впрочем, Кардинал не ограничивался городскими рамками. Развивая идею Железобетона, он теперь путешествовал по области, где уже были заняты его последователями стадионы, большие и маленькие, где даже по бездорожью пытались гонять на роликах и подставлять под аварии сельхозтехнику. На регион с удивлением и даже некоторой завистью посматривали из метрополии.
   Безусловно, на все это тратились немалые деньги, рассуждала Светка. Но неужели ЭТИМ путем можно достичь ТОГО результата, который стоял теперь перед ней генеральной линией?… Хотелось смеяться от нелепости происходящего, но, по сути, ничего смешного-то не было…
   Сюжеты о Стае хорошо ложились в общую псевдомистическую картину, однако последние случаи нападения на людей вызывали опасение, что скоро может вмешаться МЧС — «во избежание». Тем более, что в больницах теперь лежали достаточно серьезно пострадавшие, в том числе, из числа биологов-наблюдателей. Один из них, находясь в полуобморочном состоянии, поведал корреспонденту, как у него на глазах Стая в клочья разорвала и сожрала бомжа. Причем, другой бомж с аппетитом присоединился к общему пиршеству… Об этом и подобных ему случаях решили пока открыто не сообщать.
   Хм. Решили… Из мэрии позвонили! А уж там и решили, что паники сейчас в городе быть не должно… Почему не должно? А потому что губернаторские выборы на носу — вот почему! А почему ж тогда в области весь этот сюр поощряется? А вот это, Светик, ты должна прекрасно понимать… Ты же умная девочка!
   Светка и вправду была умной девочкой. И, конечно же, она все прекрасно понимала.
   Уходя с работы домой, она каждый раз машинально оборачивалась на ближайшего соседа их студии — гигантское здание Центрального стадиона, за которым торчала в небо трехсотметровая телебашня. Отсюда стадион казался похожим на распустившийся бетонный цветок, между четырьмя титаническими лепестками которого маняще покачивался острый красно-белый пестик.
   О, этот цветок ждал свое циклопическое насекомое, и ждал отнюдь не для опыления тоннами пыльцы, нет. Это был хищный цветок. Он заманивал жертву таинственными огоньками телевышки. Не позавидуешь тому, над кем молниеносно захлопнутся лепестки-башни, хруст чьих костей вперемешку с громоподобным голодным урчанием будет разноситься из чрева Великого Железобетона…
   А пока — всем спать…

КОШМАР

 
Ты один настоящий,
Все остальное, все прочее — сон
Вместо мыслей твоих — горячий,
Тягучий, на теле шипящий,
Саднящий,
Боль приносящий и непроходящий
Железобетон.
Он —
Материал твоей жизни,
Результат твоей любви.
Он у тебя в крови,
Можешь молчать — молчи,
Нет сил молчать — говори,
Все равно он один у тебя внутри,
Не веришь — сердце свое разорви
И смотри,
С каким трудом
Перемешивается твоим сердцем
Он,
Тот, что, из цемента и щебня
Не нами и не для нас сотворен —
Железобетон…
 

   Навязчивый голос из «бум-бокса» не мог помешать сделке. Линк подавил в себе страх и ощущение бесповоротности, когда с каждым шагом вперед путь обратно становится невозможным.
   Перед Линком было разложено оружие, и он должен был сделать выбор.

 
А в самой гуще
Тягучей
Бетонной массы —
То, что отличает твой сон
От сна всей остальной человеческой расы,
То, что отличает железобетон
От дерьма, штампованного для тебя из пластмассы.
Это —
Простая вещь,
Готовая стать ответом
На тайну, что прячет железобетон где-то
Внутри себя.
Это должно быть и у тебя —
Если ты — настоящий,
А не просто его сон
Или чья-то ночная халтура
Укуренного кретина и шлюхи-дуры.
Внутри у НЕГО — ОНА —
И болезнь у нее одна —
Ржавчина.
Но в ней одной и смысл, и структура
Она — только его и твоя —
Упрятанная
В Железобетон арматура…
 

   Выбор заключался в нескольких «макаровых», «ТТ», «стечкиных» и даже трофейном «парабеллуме», состояние которого, однако, не внушало доверия.
   Неизвестный, который, так неизвестным и остался, нетерпеливо косился по сторонам, хотя, кроме гаражных стен, ничего увидеть здесь было нельзя.
   Осмотрев импровизированную «витрину», Линк решительно взял «стечкин», и, секунду подумав, «ТТ».
   — Возьму оба, — сипло выдавил Линк и откашлялся. Неизвестный с сомнением измерил Линка взглядом, но молча принял деньги и принялся складывать оружие в сумку.
   — И диск этот можно? — набрался наглости и спросил Линк. Неизвестный, не отрывая взгляда от Линка, извлек из бум-бокса диск и положил поверх коробок с патронами. Затем встал и, не прощаясь, нырнул боком в просвет между гаражами. Последним исчез бум-бокс. Наступила тишина.
   Линк вставил диск в плэйер (это оказался самописный си-ди-ромовский вариант, да еще и, сто пудов, скачанный с инета — откуда быть в продаже запрещенному Кардиналом диску «Структуры»?)
   Линк не любил оружие. И острота желания мести начинала тускнеть… Но когда карманы твоей куртки оттягивают два заряженных пистолета… Тут дело уже не только в мести…
   Он всего лишь эпизод бесконечно длинного сна Железобетона… А сюжет этого сна никому не известен. Даже Кардиналу.
   Даже самому Спящему.
   Случаются же со спящими и страшные сны?…

* * *

   Следователь долго не появлялся в бункере. Как понял Борис, у него у самого начались проблемы. И, сидя над картонной папкой, уже порядком набитой продыроколенными листками, Борис проникался ощущением бездонности ямы, в которую неуклонно съезжал.
   Все чаще посещали его малодушные мысли, вроде: «неужели виной всему — одна-единственная идиотская выходка на стадионе, когда появилось на свет это дурацкое выражение — „сны железобетона“? Неужели та нелепая фантазия стала катализатором всей этой грандиозной, неуклюжей и бессмысленной каши, что происходит вокруг него и его друзей?…»
   Большинство листков «дела», почему-то, было набрано на печатной машинке. Борис с уважением относился к машинописным текстам, ибо в их величественной одноэкземплярности было что-то подлинное, вроде пергамента, что невозможно так просто исправить, отредактировать, скопировать на дискету… Каждая буковка напечатанного на машинке текста обладает индивидуальностью, словно живая. Если уж что-то напечатано на печатной машинке — значит, однозначно, является подлинником, значит содержит некую истину, которая у автора сомнений уже не вызывает. Ведь печатать можно только уверенно, с усилием колотя по клавишам, не допуская даже возможности опечатки… Это по компьютерной «клаве» можно шлепать безответственно — копм сам выделит красной волнистой линией степень твоей глупости…
   Впрочем, в данном случае, скорее всего, имела место еще до конца не искорененная привычка Следователя — не все ведь еще печатные машинки в «органах» выкинуты на свалку истории…
   Итак, уверенными оттисками на тускло-желтой бумаге (и бумага же у них, блин, особенная — способная вызвать такую безудержную тоску, что хочется заскулить: «начальник, признаюсь во всем, только отпустите, а…»), так вот, на этой самой бумаге за последние два дня появился текст следующего содержания.
   «Среда. Число…Поведение Стажера не вызывает сомнений: его цели в Ордене не имеют ничего общего ни со стажерскими в нашем понимании стажерства, ни с заявленными на том самом „историческом“ собрании, ни с делом сохранения принципов этики вообще. Скорее, цели эти вообще противоположны этике как таковой. К сожалению, большинство наших аналитиков, также являющихся стажерами, оказались под его влиянием. Это мешает составить полную ясную картину его деятельности от нашего имени через СМИ, Интернет и т.д.
   Тем не менее, представляется очевидным, что финансирование такого рода деятельности в размере, предоставляемом Орденом, является совершенно недостаточным даже для того объема, который известен мне. Таким образом, существуют некие внешние источники. А, следовательно, — есть некие посторонние силы, заинтересованные в деятельности Стажера.
   Вопрос: кому выгодно, чтобы Стажер действовал от нашего лица? Каковы их цели? И что предпринять нам, Хранителям?
   Кстати, то, что, несмотря на эти вопросы, финансирование с нашей стороны продолжается, говорит о том, что внутренняя безопасность работает неэффективно.
   А может, сама наша идея дала трещину?…»
   Так… Это философия, это нас не касается, пропустим…
   Борис прихлебывал теплый чай — благо запасы пресной воды в огромных пластиковых бутылях наличествовали, наряду с электрическим чайником. Для усугубления атмосферы узничества (черт его знает — может клин клином?…) Борис зажигал перед собой несколько толстых стеариновых свечей.
   Так… А вот это интересно…
   «Пятница. Число…Вот враг и показал свое истинное лицо! Сегодня в этой самой передачке — „Атака будущего“ — появился-таки наш подозреваемый. Можно было от него ожидать чего угодно — завуалированной работы под нашей маркой на собственный имидж, рекламы своих тайных спонсоров — но такого!
   Цитирую:
   «Стажер:…Мне очень стыдно, что какое-то время я находился под влиянием этой жуткой секты, именующей себя Хранителями, но это факт. Я хочу предостеречь всех родителей: берегите своих детей от любых контактов с так называемыми „моральными партизанами“.
 
   Ведущая: А в чем вы видите их опасность? Хранители этики, как они себя называют, всегда считались, пусть несколько необычной, но не опасной организацией.
 
   Стажер: Конечно. Только поэтому я и оказался втянутым в эту секту…
 
   Ведущая: Почему вы постоянно повторяете — «секту»? Разве это религиозная организация?
 
   Стажер: Не знаю, может ли считаться религиозной организация, поклоняющаяся Сатане?
 
   Ведущая: Это серьезное обвинение.
 
   Стажер: А вас не настораживает место их сборищ, более того — постоянного проживания некоторых членов — буквально в канализации?… Чего они боятся — солнца, света?…
 
   Ведущая: Ну, это еще не повод…
 
   Стажер: Конечно. Но у меня есть информация о том, что так называемые Хранители в ближайшее время собираются развалить так полюбившееся многим движение Снов, чтобы перетянуть его последователей на свою сторону… Вы же знаете, у «моральных партизан» очень высокая плата за вступление в Орден. После, люди, попавшие под их влияние, могут распрощаться со своим имуществом. Классическая секта…Бизнес у них такой…
 
   Ведущая: Я об этом не знала, вы меня удивили… Движение же Снов, действительно, пользуется у нас огромной популярностью, социологи отмечают снижение благодаря ему уровня преступности, повышение спортивной активности — все эти ролики, скейтборд, велосипеды… И есть люди, приложившие к этому немалые усилия…
 
   Стажер: Конечно, это Кардинал — все знают этого замечательного человека под этим именем. Я ему лично очень благодарен — он буквально вырвал меня из лап этих страшных людей…
 
   Ведущая: А имеются ли у вас конкретные факты против Ордена Хранителей этики?
 
   Стажер: Именно поэтому я и здесь. Мне известно о причастности секты Хранителей или «моральных партизан» — как вам больше нравится, — как минимум, к одному убийству. Помните того подростка, роллера…
 
   Ведущая: Убийство, в котором обвиняют Бориса (фамилия заглушена), основателя движения Снов?!
 
   Стажер: Да. Я говорил уже об их попытках распространить свое влияние в городе. Организованный извне уход Бориса из Снов — это не случайность, это первый их удачный шаг. Как хорошо, что в нужном месте оказался такой замечательный человек, как Кардинал! Я не знаю, как они заставили Бориса предать друга и соратника, но так изменить его личность, чтобы он участвовал в нападениях на бывших друзей и учеников!… По-моему, это еще раз доказывает опасность Ордена… И со мной уже согласились в соответствующих органах…
 
   Ведущая: Вы обратились в милицию?
 
   Стажер: И в милицию, и в прокуратуру, и в Службу… И более того — я сам буду им активно содействовать — от имени Кардинала…
 
   Ведущая: Хм… Вы нас сегодня сильно удивили, но еще больше расстроили…
 
   Стажер: Что ж, такова суровая правда жизни…»
 
   «Как это понимать? — вопрошал Следователь, — Если этот человек мгновенно меняет свои убеждения на противоположные — чего нам ожидать от него в следующий момент? И есть ли у нас на это время?»
   Далее шли выдержки из других программ и газетные вырезки аналогичного содержания.
   Борис захлопнул папку и принялся в ярости бить по ней кулаком. Пока рука не онемела от боли…
   Потом встал, походил из угла в угол и решительно направился к двери. Несмотря на запрет хозяина, он решил звякнуть своим по мобильнику. Нельзя, чтобы ребята лезли в это дерьмо. А ведь будут пытаться помочь, это сто процентов! И надо Ксюху попросить, чтобы родителей успокоила, а то приедут — и на них все это свалится…
   Открыв дверь убежища, Борис небрежно распахнул дверцы «камуфляжного» шкафчика.
   И похолодел, увидев, как прямо от его лица, вскинув руки, в ужасе шарахнулась чья-то фигура.
   Два смертельно испуганных человека узнали друг друга. Ибо были заочно знакомы по экрану телевизора и по фотографиям.
   Не зная, что делать, Борис с секунду пялился на пришельца, а затем медленно, как ни в чем не бывало, попятившись, закрыл дверцы изнутри.
   Стажер же продолжал стоять, тяжело дыша и судорожно сжимая скоросшиватель с надписью «СТАЖЕР»…

* * *

   Шутки кончились. Впервые им приходилось серьезно разговаривать с настоящим следователем. Сидели в скверике, в беседке.
   Следователь, как он и представился, вкратце обрисовал ситуацию.
   — Вот так, ребята. Хотелось мне сделать, как лучше, а получилось… Мне казалось, что у нас Борис будет в безопасности, но теперь мы сами оказались под бдительным оком…
   — Но откуда ИМ стало известно, что Борис у ВАС? — прямо спросила Ксюха.
   — Не понимаю… Мне кажется, что ИМ, как вы говорите, вообще неизвестно это…
   — Как это понять? — мрачно спросил Миха.
   — А так. Просто в чьих-то интересах выгодно, чтобы мы выглядели ублюдками, и Борис оказался на нашей стороне… А то, что я его прячу — попросту случайность…
   — Это как-то связано с выборами губернатора? — предположил Леха.
   Следователь пожал плечами.
   — Не исключено. Хотя я не понимаю, каким образом, повесив всех собак на наш Орден, кто-то может что-то выиграть…
   — Это все лирика, — сказал Миха, — Но вы, уважаемый, э-э-э, Следователь, вы же обещали помочь закрыть дело Бориса.
   — Об этом-то и шла речь! Но я как раз искал с вами встречи, чтобы предупредить: я ничего сделать уже не смогу. Боюсь, как бы мне вскоре не пришлось самому искать себе адвоката… Я не раскрою большой тайны, если скажу, что в моем ведомстве начались движения, сути которых я не знаю, но в которых я уже, не исключено, поменяю свой статус Следователя на противоположный… Вы меня понимаете…
   — Так, что нам делать?
   — Самое разумное — это найти, во-первых, хорошего адвоката…
   — Ой-йо-о! — запричитала было Ксюха, но Миха пихнул ее локтем, и причитания прекратились.
   — Во-вторых, надо убедить общественность…
   — Кого?!.
   — Не перебивайте. Общественность, как ни глупо это звучит. Убедить в невиновности Бориса, представив доказательства этого. Кое-что у меня собрано…
   Следователь открыл потрепанный портфель и извлек оттуда пухлую картонную папку.
   — Это копии — оригиналы пока у меня. Конечно, большинство из того, что тут есть, не имеет процессуальной силы — включая записи телефонных разговоров и так далее… Но это пригодится, если вы сможете выйти на телевидение и газеты… Поймите, общественное мнение может сильно повлиять на решение суда… И, в третьих, надо выбрать правильный момент, когда появиться Борису. Сейчас — это стопроцентный проигрыш. На ТВ просто истерика. На вашего друга повесят всех собак, чтобы удовлетворить публику…
   Следователь оглядел ребят. Они молчали, ошарашено впитывая информацию.