Янечек Вацлав. С автоматом в руках

   Прага встретила их морозом и солнцем. На следующий день как раз исполнялся год с тех пор, как они приезжали в этот беспокойный, возбужденный, живущий политикой город, в котором тогда решалась судьба всего государства. Теперь все было иначе, чем год назад. Решение было принято, обстановка стала более спокойной. Они зашли в маленькую закусочную самообслуживания у Смиховского вокзала, перекусили и направились к знакомому, выложенному темным кафелем зданию их управления, расположенному неподалеку. Там уже собралось около ста ребят с пограничных застав. Никто из них не имел ни малейшего представления о том, для чего их вызвали. Маленький черный майор отметил их приход и отвел всех в зал, расположенный на одном из этажей здания.
   Вскоре пришел высокий худой майор со строгим взглядом в сопровождении двух офицеров и сотрудников в штатском. Это был командир отдела 9600. Прозвучал рапорт. Майор оглядел их ряды, скомандовал "Смирно!" и стал зачитывать списки, которые ему подали:
   - Приказом верховного главнокомандующего чехословацкими вооруженными силами и президента республики за заслуги в достижении победы народной демократии в февральские дни 1948 года вы награждаетесь бронзовой медалью. Этой награды удостаиваются те члены КНБ от дела 9600, кто своими действиями и решительностью при выполнении заданий командования на государственной границе и в славные февральские дни доказал свою пре данность народной демократической республике...
   Он немного помолчал, обводя взглядом их серьезные, немного удивленные лица. Потом один за другим они делали шаг вперед, и майор вручал каждому папку с дипломом и маленькую красную коробочку. Ребята из Лесова, да и все остальные, растерявшиеся от неожиданной награды и растроганные, не решились сразу взглянуть на свои награды. Только когда прозвучала команда "Разойдись!", они, усевшись за длинные столы, с облегчением вздохнули и пожали друг другу руки.
   А пока слово взял командир отдела 9600. Теперь он говорил не о наградах.
   - Произойдут изменения, товарищи. Я не говорю, что мы всех заменим на заставах другими, но некоторые из вас смогут постепенно перейти на станции КНБ, в комендатуры, в другие подразделения министерства внутренних дел и государственной безопасности. Мы создаем центры подготовки для ваших преемников. Осенью они должны прийти на границу, а пока они нуждаются в тщательной подготовке.
   В зале зашумели. Один из офицеров постучал карандашом по столу.
   - Само собой разумеется, заставы по-прежнему будут нуждаться в вас, продолжал майор. - Корпус национальной безопасности омолаживается. Партия начинает осуществлять свою ведущую роль и здесь. Будет улучшено и ваше материальное положение. Мы видим, что напряженность на границе постоянно увеличивается. Это требует лучшей, более эффективной политической работы с кадрами. Выполняйте свои боевые задачи так же добросовестно, как и раньше. Разговоры о том, что на границе находятся молодые, неопытные люди, прекратились. Февральские события и прошедшее после них время показали вашу зрелость...
   Многих из них слова майора заставили задуматься. Значит, скоро они покинут свои заставы: четвертый год на границе - не мед. Тянуло посмотреть и другие места. Среди них было много и таких, кого во время войны угоняли в Германию, кто жил под беспрерывными бомбежками среди руин, и такие, кто побывал в концентрационных Лагерях. Их молодость кончалась, но она отнюдь не была самой прекрасной порой их жизни...
   Дипломы ребята уложили в багаж Цыгана, а коробочки оставили при себе. В них были медали - красные ленточки с маленькой звездочкой на еще более' темном бархатном основании. Их путешествие в Прагу закончилось, и они в ожидании поезда зашли в привокзальный ресторан, где год назад патрулировали.
   В Плане их никто не ждал. Здесь было холоднее, чем в Праге. Уже смеркалось. Группа пограничников медленно вышла к виадуку и отправилась в двенадцатикилометровый поход по темному лесу. Усталые, подошли они к лесовской аллее. На холме светились окна лесовских домов. Ближайшими из них были окна дома Благоутов. Деревня, покой которой они так долго охраняли, приветствовала их тишиной морозного позднего вечера.
   В отличие от предыдущих лет в этом году первые же мартовские дни в Чешском лесу оказались необычайно теплыми. Водоразборные колонки, однако, по-прежнему были еще обернуты соломой, а из труб постоянно шел дым: люди не доверяли капризам природы.
   Храстецкий с грустью рассматривал свои полуботинки, полученные в прошлом году. Отваливавшиеся подметки уже давно просили замены. Не выдержать им и одного наряда... Зато Цыган удовлетворенно похлопывал по своим массивным спортивным полуботинкам.
   - Они, правда, потяжелее твоих, но зато прочные. Завтра разношу их по дороге на Двур.
   - Попрошу-ка я ботинки у Роубика, - нашел выход Храстецкий.
   Надо было подготовить летнюю форму, и Стромек поднялся на чердак, чтобы найти там что-нибудь полегче из одежды, которую он побросал туда в сентябре. Он рылся в разном хламе и ругался. В шкафу было достаточно места, но Стромек никогда не отличался любовью к порядку.
   - Вот придет Иван, он ему скажет пару ласковых слов, - злорадствовал Цыган. Олива был прямой противоположностью Стромеку. Иван все старательно складывал, чистил, и в конце концов ему приходилось выручать своих менее радивых товарищей, и прежде всего Стромека, давая им поносить ту или иную вещь. Сейчас Олива был в Ходове. Он ждал приезда Эрики из Вены. На заставе ему не раз приходилось выслушивать неприятные замечания по этому поводу, но пока он не сумел прекратить своих отношений с прекрасной австрийкой.
   Наконец после длительного перерыва приехала на своей автомашине и сестра Карлика, укутанная в шубу, одетая по зимнему сезону. Ранняя весна в Лесове была для нее неожиданностью. На границу они с Карликом не поехали и просидели всю субботу в столовой. Цыган с Храстецким напрасно ждали их у пограничного столба № 22. Не дождавшись, они не спеша пошли вдоль границы в сторону Двура. В полуботинках еще не всюду можно было пройти, и они обходили болотистые места. Ручей шумел, как горная река, кое-где он вышел из берегов и залил тропинки. В таких заливчиках скапливались вывороченные с корнями деревья и бревна, а в корнях ольхи застряла наполовину сгнившая собачья будка. За маленьким особняком, где местность была повыше, идти стало легче: здесь солнце уже высушило каменистую дорогу.
   Когда они вышли из лесу, лесничий Прокеш осматривал свой небольшой сад. Этот лесничий долго оставался для ребят загадкой, и, конечно, не из-за смешной "сигнализации" в первое лесовское рождество. К новой власти он относился сдержанно. Это был образованный человек, вел себя рассудительно и спокойно. Рабочие лесопилки его любили, особенно словаки, к которым он относился очень доброжелательно. Стромек еще зимой заверял, что лесничий свой человек и на его помощь можно рассчитывать. Ребята решили откровенно поговорить с ним.
   - Нам очень не нравится этот перекресток и вообще район Двура, пан лесничий. Обзор отсюда широкий, а до границы - рукой подать. Нам кажется, что здесь кто-то ходит через границу.
   Лицо Прокеша приняло суровое выражение.
   - Мы вас не подозреваем, - улыбнулся Цыган. - Наоборот, мы хотели бы попросить вас приглядывать за этими дорогами, особенно утром и вечером.
   - Если бы я что такое заметил, ребята, - ответил лесничий, - то сам бы пришел к вам.
   - Ваша хозяйка бывает дома целыми днями. Может, она что-нибудь заметит? Пусть тогда нам сообщит, - добавил Храстецкий.
   - Иногда мне здесь бывает даже страшно, - призналась Прокешова, молодая, красивая женщина.
   - Мы здесь часто патрулируем, хотя вы об этом и не знаете. А в случае чего - звоните. Телефон у вас есть, а если начнет барахлить, дайте знать, мы пришлем вам связиста. Телефон всегда может пригодиться и вам, и нам... А что слышно о Лишке?
   - Он где-то в Канаде и, говорят, живет хорошо. Специалист он хороший... Ну, да Коцоурек ему не уступит.
   - Придерживайся он других взглядов, мог бы быть в Плане директором.
   - Не стойте на улице, заходите в дом, - пригласила их Прокешова.
   Они отказались, сославшись на грязную обувь, и в свою очередь пригласил Прокеша как-нибудь прийти в Лесов на пиво.
   Ребята продолжали свой обход. На лесной дороге старый Белка ремонтировал деревянный мостик, изрядно поврежденный половодьем. Они уселись рядом на холодные бревна и предложили лесорубу сигарету. Тот отказался: ему больше нравились цигарки, которые он сворачивал сам.
   - Паршивая работка, - начал разговор Цыган.
   - Паршивая. Под деревьями холодно, как зимой. А после снега все надо чинить: мостики, дороги... Да вот только вчера какой-то шофер разбил здесь машину, спрашивал дорогу, искал ремонтную мастерскую.
   - Чужой был этот шофер? - поинтересовался Храстецкий.
   - Ага. Нездешний. Местных-то я знаю.
   - Молодой?
   - Пожилой. Такой угрюмый.
   - О чем он вас спрашивал?
   - О ремонтной мастерской.
   - А где был его автомобиль?
   - Не знаю. Сказал, что стоит на горе, на другой до роге.
   - А потом он вернулся?
   - Нет. Я был здесь до пяти, но его не видал.
   - Как он был одет?
   - Как шофер. Сапоги, все кожаное. И штаны тоже.
   - А откуда он пришел?
   - Оттуда... Из леса, - махнул рукой старый Белка.
   - Пойдемте с нами. Покажите, где это было, отец, - попросил Цыган, взволнованный сообщением.
   Белка подвел их к старому буку, росшему на перекрестке лесных тропинок.
   - Значит, так, - принялся вспоминать старик, - я заготавливал бревна для этого мостика и вертелся здесь среди деревьев... Он меня не видел, проходил как раз около того дерева.
   - И сказал, что машина его на горе? Где?
   - Да, вон на той горной дороге, - ответил Белка, ничего не понимая, и первый стал подниматься по тропинке, петлявшей по крутому склону. Пройдя метров двести, они наткнулись на дорогу, заросшую мхом, влажным, как губка. Под густыми ветвями на ее обочинах кое-где еще лежал мокрый, раскисший снег.
   - Здесь? - улыбнулся Цыган. - Да здесь никакая машина не проедет! Не было здесь машины, иначе остались бы следы. - И взглянул на Храстецкого.
   - Дядя, - сказал тот, и Яниш кивнул головой. - А ты слыхал, отец, шум мотора?
   - Так ведь у воды ничего не слышно. Слышно только, как она шумит. Но я не один час заготавливал лес. Тихо, как в костеле... Он был такой небольшой, черня вый, этот мужик. В обыкновенной шапке. Лет ему было... поди, около пятидесяти.
   - Совершенно ясно, - рассуждал Храстецкий вслух. - Цыган, это был Дядя. Какой там шофер?! Что он мог сказать другого, когда папаша застал его врасплох?
   Они шли по мокрой, во многих местах еще покрытой снегом дороге. Белка шел с ними. Закурили. Нет, никаких следов автомобиля не было. Дядя не растерялся и нашел хорошую, логичную отговорку. Теперь не стоит поднимать переполоха, но совершенно ясно, что прежде всего нужно охранять район Двура и дороги, ведущие к Плане. Пограничники изменили предписанный маршрут движения и вернулись к Прокешу. Тот был еще в саду и немало удивился, увидев их снова.
   - Скажите-ка, - обратился к нему Храстецкий, - к вам сюда приезжают машины за лесом?
   - Где там! Пока еще нет. Повозки приезжают, но машины здесь застряли бы в снегу и грязи.
   - Так что вчера здесь не было никакой машины из лесничества?
   - Наверняка нет. Они начнут ходить сюда не раньше мая. Единственная проезжая дорога проходит мимо нас, но ездить по ней можно будет только после того, как по чинят мостик внизу. А что?
   - Да так, что-то мелькнуло вдали, - соврал Цыган. - Вот мы и хотели узнать, что это такое.
   Они поблагодарили Прокеша и решили сразу же возвращаться на заставу, хотя до конца их наряда оставался еще час. Надо немедленно доложить обо всем, что они узнали, прапорщику. Тот стоял возле дома и выразительно постучал по часам, когда к нему приблизились пограничники.
   - Не слишком ли рано?
   - Товарищ прапорщик, у нас есть новость, - доложил Храстецкий. - И важная.
   - Тогда пойдемте в дом, - предложил Карлик.
   Они рассказали ему о разговоре с Белкой и поделились своими предположениями. Сначала он слушал их, иронически улыбаясь уголками губ, но потом стал серьезным.
   - Дорога настолько узкая, что там и мотоцикл-то с трудом проедет, заметил Цыган. - Никакой машины там не было. А по тому, как описал этого человека лесоруб, товарищ прапорщик, мы думаем...
   - Вы думаете?..
   - ...что это был Дядя.
   - И что вы предлагаете?
   - Наблюдать за Двуром и шоссе. Постоянно.
   - А за остальными участками?
   - Тоже.
   - Ну, тогда посоветуйте мне, кого туда посылать, - улыбнулся прапорщик. - Семнадцать человек. Они должны и есть и спать, а иногда и отдохнуть. Ваше предложение нереально. Вы знаете это так же хорошо, как и я.
   Вечером в комнате Цыгана состоялся военный совет. Протекал он бурно и продолжался долго.
   - Наверняка это был Дядя! - заметил Слава Хлоупек. - Но теперь после встречи с лесорубом он будет чертовски осторожен. В следующий раз пойдет каким-нибудь другим путем. Тропинок он знает много.
   Храстецкий согласно кивнул головой.
   - Куда же он ходит? Сомневаюсь, чтобы он заходил в глубь нашей территории.
   Напрасно пытались они придумать какую-нибудь систему, с помощью которой можно было бы более надежно закрыть всю границу. Не хватало сил для того, чтобы установить постоянный пост в районе Двура, и без того целые участки границы оставались по нескольку часов открытыми. Роубик долго молчал и хмурился, а потом сказал:
   - Насколько я знаю, в нашем районе нет такого уголка, где бы что-нибудь не произошло. Взять хотя бы того типа, которого обнаружил Иван. Вот и решайте теперь, где ходят, а где не ходят через границу. А увеличить число патрулей за счет увеличения времени нарядов уже не удастся. Это сверх человеческих сил.
   В тот вечер они так и не приняли никакого решения. Было бы на заставе на несколько человек побольше!..
   В среду вечером Храстецкий уехал домой, в субботу должна была состояться его свадьба. " - Жду вас в пятницу, Яниш! - прокричал он из кабины Цыгану, который вместе со Стромеком, воспользовавшись выпавшей свободной минутой, грелся на солнышке, высунувшись из окна общежития.
   Ребята долго думали над свадебным подарком и в последний момент решили. Весы и часы были отвергнуты, и выбор пал на картину. Олива и Тонда поехали в Марианске-Лазне и там купили ее. Типичный чешский осенний пейзаж. Стоила она недешево, но каждый на заставе внес свою долю. На свадьбу хотели бы поехать все, но прапорщик их приструнил.
   - Значит, вы только на словах готовы охранять границу и днем и ночью? Я разрешаю ехать двоим.
   Цыган и Роубик, прихватив большую картину, на следующий день отправились вслед за Храстецким. К всеобщему удивлению, прапорщик дал им машину. Они надели отутюженные мундиры с новыми красными ленточками своих медалей и белоснежные рубашки. Общий подарок они сразу же преподнесли жениху и невесте.
   Свадьбу отпраздновали пышно, угощение было обильным. Храстецкий чувствовал себя немного неловко в новой для себя роли. Сам он не пил, зато без конца заставлял пить и есть обоих своих товарищей. Они жалели, что с ними не было Стромека, но прапорщик оказался неумолим и не отпустил его. В голове у них шумело, когда под утро они улеглись на приготовленные для них на мансарде постели.
   На следующий день ребята собрались уезжать. Их ждала служба.
   - Плохо дело, друг, - жаловался Цыган, - идем мы с тобой в ночной дозор, а башка у меня до сих пор трещит...
   На обратном пути ребята тряслись в автобусе, испытывая тяжесть от обилия съеденного и выпитого. Сверток, который им дали на дорогу, так и остался не развернутым до самого Лесова.
   - Сейчас от него ничего не останется, - смеялся Цыган. - Ребята набросятся, как волки. А когда вернется Храстецкий, последует продолжение.
   Везли они и сверток, предназначенный специально для Стромека. Когда они, смертельно усталые, вернулись из дозора, Стромек спал, а на столе вместо свертка лежала жирная бумага да обглоданные кости. К вечеру приехал жених, он привез чемодан лакомств и напитков
   - Оставь ты меня с этим в покое! - с отвращением отвернулся от бутылки Роубик, а Храстецкий, на руке которого красовалось совершенно новое обручальное кольцо, как всегда, весело и озорно рассмеялся.
   - Завтра пойдем в твой новый дом! - кричали все. - Приведем его в полный порядок!
   Через неделю Храстецкий обосновался в новом доме. В его прежней комнате уже не было так весело, как раньше. Чувствовалось его отсутствие, а ребята не могли каждый день ходить к нему. На его койку перебрался Иван Олива, давно уже договорившийся об этом. Алене Храстецкой Лесов в своем ранневесеннем наряде понравился, и она была довольна. Свет в окнах их дома горел до поздней ночи, когда Алена ждала возвращения мужа. Патрулирующие ребята с грустью смотрели на эти светящиеся окна, за которыми была жена, тепло, конец скитаниям по общежитиям... В компании Храстецкий уже не был таким, как прежде, с этим ничего нельзя было поделать.
   Первая половина апреля была на редкость спокойной. Погода тоже стояла замечательная. Цыган и Тонда грелись на солнышке на лестнице дома начальника заставы. Спокойствие на границе только нервировало вахмистров. Цыган все время посматривал в сторону Двура, где над несколькими крышами возвышалась башенка дома лесничего. Яниш думал о Дяде, который как сквозь землю провалился. "Все спокойненько, - недоумевали ребята, - и ничего нового ни об этом убитом, ни о патруле Репки. А о Бараке мы вообще ничего не знаем..."
   - Карлик снова ждет гостью?
   - Ждет. Говорил об этом.
   - Теперь барышня снова станет приезжать сюда каждую субботу. Да и нечему удивляться! Весной и летом здесь чудесно.
   Интендант мечтал о том, что его переведут на станцию куда-нибудь поближе к Пльзеню или к Карловым Варам. Вот это будет жизнь!..
   - А знаешь? - подтолкнул он локтем Цыгана. - Ярка Байерова в мае выходит замуж.
   - Она меня уже не интересует, - ответил Яниш.
   - Через год такая же судьба ждет других, и прощай наш Союз молодежи, наши забавы, - загрустил Тонда. - Следующий на очереди Франта Вевода, потом Вашек, Коварж, Гофман. И я через год тоже распрощаюсь со свободой.
   - Я жениться не буду, - отрезал Цыган.
   - Ну да... У Благоутов ты проводишь времени больше, чем на заставе. Их Славка где работает?
   - В Марианках, в управлении лесного хозяйства, - ответил Цыган. - Она еще очень молода, и тетя Благоутова глаз с нее не спускает.
   - И правильно делает. Она ведь красавица! Не упусти ее.
   - Есть хочется, Тонда, - сменил Цыган тему разговора. - Нет ли у тебя чего-нибудь?
   - Только булочки, больше ничего, - предложил запасливый Тонда.
   - И то хорошо. Сбегаю к Благоутам за молоком. Тонда разложил булочки с маком. Цыган вернулся
   только через час: от этих людей, которых он полюбил, он никогда не возвращался быстро. Старого Благоута дома не было, он уехал куда-то за лесом для починки забора вокруг дома Храстецкого. Когда Яниш возвращался к заставе, где он был в тот день дежурным, небо покрылось тучами. "Пойдет дождь, - подумал он. - Не грянула бы первая весенняя гроза, а то ребята промокнут..."
   Бремя на дежурстве тянулось медленно. Карлик, вернувшись от Зимы, занимался чем-то в канцелярии часов до девяти вечера, а потом погасил свет. Цыган читал, сидя на койке, Мила Шикл - около телефона. Вскоре Шикл закрыл книгу и лег спать, чтобы в два часа ночи сменить Цыгана. Тот тем временем решил после долгого перерыва написать письмо домой. Было тихо, телефон молчал.
   Вся застава спала. В полночь Яниш разбудил Руду и Оливу, которым предстояло идти в наряд. Вышли они в половине первого. Цыган закрыл дверь и забрался с книгой на койку. Спать ему не хотелось, но и от чтения болели глаза, так как освещение в канцелярии было слишком слабым.
   "Почищу-ка я автомат", - решил он. Разобрав оружие, Яниш не спеша занялся своим делом. В четверть второго работа была закончена. Он вставил диск, поставил автомат рядом с койкой и в это время услышал шум подъезжающей автомашины. Цыган отдернул занавеску и увидел, что возле здания штаба остановились две легковые автомашины.
   "Что бы это могло значить?" - подумал Яниш. Из машин вышли несколько человек и направились к зданию. Цыган различил у них на голове шляпы. Штатские приехали на заставу? Сейчас, ночью? Дверь была заперта на ключ и закрыта на засов. Цыган взял автомат и стал ждать. Кто-то негромко постучал в дверь. Цыган вышел в коридор, держа наизготовку оружие. В его голове мелькали разные, не очень веселые мысли. Может, надо разбудить Шикла? А зачем, собственно?..
   - В чем дело? - спросил он и прижался к стене.
   - Откройте. Это майор Бук, - послышался тихий голос из-за двери.
   Командир... Контроль? Так поздно ночью он еще никогда не приезжал.
   - Это Бук, - послышалось снова. - Откройте.
   Яниш зажег свет в коридоре и отодвинул засов. Оружие он все еще держал наизготовку. В дверях показалась высокая фигура командира пльзеньского отряда, который вместе с ними был в феврале в Праге. Цыган начал было рапортовать, но Бук жестом остановил его.
   Вслед за Буком в коридор вошли еще трое в штатском. Они кивком головы ответили на приветствие штабного вахмистра.
   - Где командир? - тихо, почти шепотом, спросил майор. Цыган встал по стойке "смирно".
   - Спит. Рядом, в своей канцелярии.
   - Хорошо. Где он держит оружие? "Странный вопрос", - подумал Цыган и ответил:
   - У себя. Автомат, служебный пистолет и свой собственный.
   - Свой собственный?
   - Да. Калибра семь шестьдесят пять, - ответил, не мешкая, Цыган. - Я это точно знаю.
   - Пошли, товарищи, - сказал Бук штатским. - А вы, Яниш, закройте дверь.
   Штабной вахмистр не мог понять, в чем дело. "Где спит командир? Где его оружие?.. Эти трое наверняка из государственной безопасности, откуда же еще?.." Он открыл им первую канцелярию, предназначенную для дежурного, и молча показал на комнату, где спал Карлик.
   - Идемте с нами, - приказал Бук и постучал в дверь, за которой спал прапорщик.
   - Кто там? - донесся из темноты сонный голос.
   - Майор Бук.
   - Минуточку, - ответил прапорщик, и в комнате за жегся свет.
   Бук и штатские вошли в канцелярию Карлика. Яниш последовал за ними, по-прежнему держа автомат в руках. Самый старший из штатских подошел к одетому в пижаму прапорщику. Карлик в это время надевал домашние туфли.
   - Вы прапорщик Карлик?
   - Да, - волнуясь, ответил тот и пригладил волосы.
   - Именем закона вы арестованы, - произнес мужчина и показал Карлику документ, который держал в руке. Цыган вздрогнул. Карлик побледнел.
   - Но... - пролепетал он.
   - Одевайтесь, - последовал приказ. Двое штатских тем временем открывали ключами, которые они нашли на столе, все выдвижные ящики. Карлик одевался, руки его дрожали. Ему приказали взять с собой самые необходимые личные вещи. Оба его пистолета сложили в портфель, а автомат передали Янишу. Карлик не знал, что взять с собой, и один из штатских давал ему советы. Личные бумаги и дневники у прапорщика отобрали. Кар лик не сказал при этом ни слова. Он не смотрел ни на майора, ни на Цыгана. Прапорщик закрыл шкаф, и майор взял у него ключи.
   - Есть у вас здесь служебные документы? - спросил Бук.
   - Нет, - тихо ответил Карлик, закончивший сборы. В дверь заглянул Мила Шикл. Яниш подмигнул ему и незаметно пожал плечами. Арестованного увели, обоим своим подчиненным он не сказал ни слова. С собой он взял большой, до отказа набитый портфель. Майор про шел с Цыганом в комнату дежурного.
   - С сегодняшнего дня начальником лесовской заставы будете вы, Яниш, удивил его Бук. - Карлик уже не вернется. В Лесове об этом особенно не распространяйтесь. Потом узнаете обо всем.
   - Слушаюсь, товарищ майор, - выпалил Цыган и хо тел было проводить Бука к дверям.
   - Не надо, - сделал знак майор и пошел к машине. Они сразу же уехали.
   Яниш никак не мог прийти в себя. Он закрыл главный вход, задвинул засов и медленно вошел в комнату дежурного.
   - Что здесь произошло? - спросил Шикл. Он стоял у окна и смотрел вслед удаляющимся машинам.
   - Арестовали Карлика, - сказал Цыган.
   - Арестовали?
   - Государственная безопасность...
   - А почему?
   - Откуда я знаю? Приехали полчаса назад, отобрали у него оружие... А все остальное ты видел сам.
   - А кто теперь будет командиром?
   - Я. Бук мне так сказал.
   - Наверное, что-нибудь серьезное, Цыган? Ни с того ни с сего... Не разбудить ли нам ребят?
   - Пусть спят. Наверняка приедет еще кто-нибудь из Тахова. У меня сон как рукой сняло.
   Цыган долго ходил по комнате, потом позвал Шикла и предложил ему заглянуть в канцелярию Карлика. Постель его осталась незастланной, на столе лежали какие-то документы. Цыган взял автомат Карлика и отнес его в шкаф дежурного, потом закрыл канцелярию.
   - Послушай, сегодня же суббота. Приедет его сестра! - вспомнил Шикл.
   - Интересно, интересно, - улыбнулся Яниш.
   Ему было не по себе. "Теперь ты командуешь заставой, - говорил он себе, - ну и работка тебе предстоит, парень! Замещать начальника - легко, и совсем другое дело - командовать, нести всю ответственность..." Было три часа. Кто-то постучал в дверь. Цыган и Шикл переглянулись.
   - Осторожно, - сказал Яниш. Это был первый его приказ.
   В дверях стоял Стромек. Услышав шум моторов, не утерпел и пошел к зданию штаба.