– А Гёте? – не унимался Жуховицкий. Ответ был следующий:
– Нет. Поэт не должен идти на компромисс. Он должен жить как Клейст, как Гёльдерлин, как Шиллер…
Вот так. Всем великим и кандидатам в великие выпадала горькая судьба: безвестность вначале, материальная нужда, насмешки и подножки коллег, борьба с сильными мира сего, малые гонорары и большие долги и в конце жизни – полное или частичное забвение. Ничего подобного Гёте не испытал. Если исключить несколько несчастных увлечений в молодые годы, то он счастливчик, да и только. А счастья без компромиссов не бывает.
Что касается высказывания Энгельса, то, на мой взгляд, каждый человек, а тем более великий, должен быть разнообразным и многогранным и свободно перетекать из одного состояния в другое, в зависимости от ситуации и жизненных обстоятельств, настроения и, разумеется, возраста. Неизменны лишь мраморные изваяния. А Иоганн Вольфганг Гёте – вечно живой и с высоты своего Олимпа обращается к нам:
В 1997 году на международной книжной ярмарке во Франкфурте-на-Майне вызвала сенсацию новая биография Гёте «Die Liebdosungen des Tigers» («Любовные связи Тигра»). Отличие этой биографии от всех написанных за последние два века – в том, что она насквозь эротическая. В ней «роскошь бытия» и наслаждения расширены за все мыслимые пределы. Автор этой книги Карл Хуго Пруйс считает, что Гёте был невероятным донжуаном, за что получил от своих друзей прозвище Тигр. До этой книги считалось, что платонический опыт любви у Гёте преобладал над плотским, сексуальным. Пруйс доказывает совершенно обратное. Мало того, утверждает, что Гёте был не чужд и гомосексуальности.
Книга «Любовные связи Тигра» произвела эффект разорвавшейся бомбы. На книжной ярмарке появились надписи: «Goethe auche?!» – «И Гёте тоже?!»
Что получается? Потомки готовы содрать последние одеяния с великих людей, со своих былых кумиров и идолов и показать их в самом неприглядном виде, со всеми пороками и язвами. Это относится не только к Гёте, но и к нашему обожаемому Пушкину. Сегодня ни одно биографическое описание не обходится без эротики. Без нее пресно и скучно читать. Время требует сильных наркотических грез. «Я б хотел забыться и заснуть!..» Кто это сказал? Лермонтов. Не суть важно. Наверное, что-нибудь подобное есть и у Гёте.
Своеобразным продолжением «Любовных связей Тигра» служит публикация в «Независимой газете» от 28 ноября 2000 года. Статья посвящена легенде о русских потомках Гёте в Кирове, т. е. Вятке, и называется она «Великое родство».
Суть такова. Молодой Гёте в начале своей карьеры в Веймаре, как мы уже отмечали выше, увлекся Шарлоттой фон Штейн, которая была (или оставалась долгое время) холодной и недоступной. Гёте писал ей: «…Я не успокоюсь, покуда вы… не постараетесь на будущее изменить свои сестринские помыслы, недоступные для других чувств…»
Пожар страсти надо было как-то тушить, и Гёте обратил внимание на очаровательную Генриетту, жену некоего камер-ревизора Трейтера. Сохранилась в Вятке (как она туда попала, об этом чуть позже) визитная карточка:
«Госпожа супруга камер-ревизора Трейтера почтительнейше приглашается на воскресенье 22 октября к чаю и ужину. Гёте».
В августе 1781 года камер-ревизор Трейтер находился на седьмом небе: родился наследник. Со временем выяснилось, что сын Иоганн (его назвали Иоганном – уж не в честь ли Иоганна Вольфганга Гёте?) удивительным образом похож на веймарского чиновника и поэта Гёте. Какие страсти разыгрались по этому поводу в доме Трейтера, нам неведомо, но факт остается фактом: сын Иоганн (по всей вероятности, сын Гёте и Генриетты Трейтер) неисповедимыми путями попал в… да, вы догадались куда, в Россию. Он оказался в Петербурге, был крещен и стал называться Василием Васильевичем Трейтером.
В Петербурге он женился на баронессе Елене фон Цеймерн, потом еще трижды обзаводился женами (увы, все они по разным причинам покидали белый свет), и в итоге на руках Василия Васильевича Трейтера оказалось девять его детей. Девять внуков и внучек великого Гёте!
Небезынтересно то, что все потомки Гёте-Трейтеров были одаренными людьми и успешно трудились в различных областях: в музыке, медицине, педагогике, науке. Кстати, среди нынешних потомков следует упомянуть композитора Андрея Петрова и академика Евгения Велихова – в них течет пусть маленькая, но все же доля заповедной немецкой крови. И как жаль, что об этом я узнал тогда, когда моя книга «5-й пункт, или Коктейль «Россия»» уже была написана и вышла из печати.
Праправнучка Гёте Елена Павловна Столбова долгие годы преподавала в Вятском политехническом институте. Вышла на пенсию и бережно хранит семейные реликвии, передаваемые по наследству. Среди них и визитная карточка-приглашение Гёте, и вышитый бисером бумажник с портретами немецкого гения и его мимолетной любовницы Генриетты Трейтер, и портрет самого Гёте. Портрет Иоганна Вольфганга хранится под стеклом в старом буфете. И если перевести взгляд с портрета на хозяйку квартиры Екатерину Павловну, то, как отмечал корреспондент «Независимой газеты», можно вздрогнуть: одно и то же лицо.
Так что Гёте судьба щедро оделила дарами, даже родственниками в России.
Нам, далеким его потомкам и читателям, в конце концов не столь уж важно, каким был великий олимпиец в частной жизни, по ком он вздыхал и кого любил (хотя, конечно, это тоже интересно, что уж тут лукавить), главное – творчество Гёте. В 1832 году, откликаясь на его смерть, Евгений Баратынский сказал о нем:
Писатель и политик
Бенджамин Дизраэли родился 21 декабря 1804 года в Лондоне. Англичанин? Можно ответить так: и англичанин тоже. Хотя его предки – испанские евреи, бежавшие в Англию от ужасов инквизиции.
Отбивая одну из антисемитских атак, Дизраэли однажды сказал: «Да, я еврей, и когда предки моего достопочтимого оппонента были дикарями на никому не известном острове, мои предки были священниками в храме Соломона».
Отец Бенджамина Айзек Дизраэли был известным английским историком и эссеистом. В 13 лет Бен по воле отца был крещен, хотя сам отец так и не крестился. И еще любопытный штрих: Бенджамин не учился ни в элитных школах, ни в университетах. Только семейное воспитание и настойчивое самообразование. А в итоге вырос человек исключительно образованный и честолюбивый. Его честолюбие явно превышало возможности еврейского происхождения, весьма скромного положения в обществе и более чем скромных финансов. Но честолюбие било через край.
Будучи юношей, Дизраэли пытался разбогатеть, играя на бирже. Не получилось. Тогда он бросился в журналистику и вынашивал идею создания крупной общенациональной английской газеты. И тоже не вышло. Тогда он отправился в путешествие по странам Средиземноморья: себя показать и на чужую жизнь посмотреть. На Мальте Бенджамин поразил многих, разгуливая в невероятных белых шароварах с цветным поясом, и половина города в удивлении и восхищении следовала за ним. Одежда – один из способов привлечь к себе внимание, и этим способом умело пользовался Дизраэли. Именно он придумал и поныне популярный в мире смокинг. Любил щеголять в жилете канареечного цвета, щедро усыпанном золотыми цепочками. А тросточка? Он обожал гулять с ними, утром с одной, вечером – с другой, вечерней тросточкой. Выглядело это не нарочито, а весьма изящно. И все кругом удивлялись и ахали…
Однако не тросточка принесла популярность Дизраэли, а его перо. В 20 лет он стал писателем и написал роман «Вивиан Грей», в котором вывел самого себя в качестве главного героя. Затем вышли романы «Генриетта Темпль», «Контарини Флеминг» – не шедевры, но все же настоящие романы. Впоследствии Дизраэли перешел к романам политического звучания, осуждал господство буржуазии и интересы партии вигов, использовал свои романы для пропаганды программы «Молодая Англия». Один из романов – «Конинсгби» (1844) – взбудоражил общество: в нем была яростная критика буржуазного общества, обрекающего народ на нищету. В другом романе «Сибилла, или Две нации» (1845) писатель ярко показал разделение страны на два враждебных лагеря – на имущих и неимущих, на богатых и бедных. Еще один из крупных политических романов «Танкред» появился в 1847 году, после чего Дизраэли временно оста вил литературу и полностью переключился на политику.
В политике Дизраэли чувствовал себя как рыба в воде, он был искусен, как дипломат, красноречив, как оратор. И имел неплохое политическое чутье. Плюс огромная работоспособность, ну, и как мотор – тщеславие. И все же гладким его вхождение в политическую элиту не назовешь: он четырежды терпел поражение на парламентских выборах. Падал. Вставал. И вновь бросался в бой и, наконец, в 1837 году, в возрасте 33 лет Дизраэли был избран в палату общин от партии тори.
На одном из литературных «суаре» Дизраэли представили влиятельному лорду Мельбурну. Тот спросил, кем Дизраэли хотел бы быть. Ответ ошарашил лорда:
– Хочу быть премьер-министром Англии.
Член правительства, лорд Мельбурн объяснил Дизраэли всю несбыточность таких замыслов:
– У вас нет никаких шансов. Все организовано и решено… Вы должны выбросить из головы эту глупую идею.
Действительно, Дизраэли не был аристократом. Не имел особых связей наверху. Да к тому же еще и еврей, – нулевые шансы для премьерского кресла. Но есть твердый характер. Есть железная воля. Есть властолюбие. То самое властолюбие, которое английский философ XVII века Томас Гоббс ставил на первое место в ряду обуревающих человечество страстей. И только смерть прерывает страсть властолюбия, короче, лорд Мельбурн недооценил молодого Дизраэли, у которого, кстати, был девиз: ничего не объяснять и на что не пенять, меньше рефлексий и больше дела. И вперед! Напролом, как танк, именно так действовал Дизраэли после того, как в 1841 году возглавил группу партии тори под многообещающим названием «Молодая Англия».
Справедивости ради следует отметить, что Дизраэли в его карьере помогла и удачная женитьба. Вдова крупного бизнесмена Мария Энн стала женой Дизраэли. Сначала их связывало совместное участие в парламентских выборах, а затем и настоящая любовь. Мэри Энн была на 12 лет старше Дизраэли, к тому же не блистала никакой красотой, но обладала большими средствами и добрым и отзывчивым сердцем. Деньги и доброта – замечательное подспорье. Мэри Энн без памяти влюбилась в молодого Дизраэли и стала его верным секретарем и помощником в его политической карьере. Обоим подругам жена Дизраэли хвалилась и успехами своего мужа, и его красотой: «О, если бы вы видели моего Диззи в ванной!..» Диззи, наверное, был хорош.
Но самое удивительное то, что Дизраэли оказался хорошим семьянином и искренно любил свою жену. Именно ей он посвятил роман «Чибилла»: «Посвящаю это произведение женщине, скромный характер и благородный дух которой заставляют ее сочувствовать всем страдающим, приятный голос которой меня часто ободрял, а хороший вкус и правильное суждение руководили этими страницами, – самому строгому критику, но самой совершенной жене».
Мэри Энн умерла 15 ноября 1872 года. Дизраэли подвел итог их совместной жизни: «В течение 30 лет, проведенных с нею, я не скучал ни одной минуты».
Согласитесь, что подобное мало кто скажет. И в то же время Дизраэли принадлежит такой афоризм: «Я всегда полагал, что каждая женщина должна быть замужем. Но не один мужчина не должен жениться». Но это, конечно, из разряда парадоксов Бенджамина Дизраэли.
В 1852 году Дизраэли впервые стал министром финансов и лидером палаты общин. Министром финансов он назначался еще много раз. В 1868 году, будучи лидером консервативной партии, Дизраэли занял пост премьер-министра, – исполнилась его голубая мечта! Но при этом он с печалью заявил: «Я вскарабкался на верхушку намыленного столба», – он точно знал цену своему успеху. И этот премьерский пост Дизраэли занимал еще в 1874–1880 годах, когда ему было уже далеко за 70 лет. Друзья поздравляли его с успехом, на что он ответил устало: «Да, но он пришел слишком поздно».
Но тем не менее Дизраэли уверенной рукой вел Англию к победам. Он даже добился расширения империи. Его усилиями королева Виктория была провозглашена императрицей Индии. Со своей стороны Виктория пожаловала своему любимцу премьеру титул графа, и он стал лордом Биконсфильдом.
Когда я писал этот материал, в голове у меня крутились строчки:
До сих пор кое-кому не дают покоя результаты Берлинского конгресса, который состоялся 130 лет тому назад и открылся 13 июля 1878 года. Там Дизраэли сумел в связке с «железным канцлером» Бисмарком добиться существенных уступок со стороны России. Дизраэли с триумфом возвратился в Лондон и торжественно объявил собравшейся толпе перед резиденцией на Даунинг-стрит, 10: «Я привез почетный мир». Это была вершина политической карьеры Дизраэли. Королева наградила его высшим орденом – «Орденом Подвязки», учрежденным короле Эдуардом III в далеком 1348 году.
Доволен был и Бисмарк, в кабинете которого после Берлинского конгресса появился третий портрет и всем гостям хозяин объяснял: «Это мой государь… это моя жена… а это мой друг Дизраэли…» А в России по поводу достигнутых соглашений царило уныние, и руководитель российской делегации Горчаков вынужден был доложить российскому императору: «Берлинский трактат есть самая черная страница в моей служебной карьере».
Королева Виктория благоволила к Дизраэли, а он верно ей служил и всегда живописно докладывал ей о всех политических событиях в стране и мире. Как писатель, он всегда находил интересные сравнения и метафоры, приводил интересные детали и пикантные подробности встреч. А еще Дизраэли умел льстить королеве: «Я живу только для Вас и работаю только для Вас, и без Вас все будет потеряно». Когда Дизраэли упрекали в откровенной лести, он отвечал: «Меня называют льстецом. И это верно. Все любят лесть. Но когда дело касается королей, то здесь вы должны льстить, не стесняясь». Но Дизраэли в отличие от многих придворных льстил не грубо, а весьма изящно (опять же писатель!).
Дизраэли был не просто льстецом, но еще и человеком, хорошо знающим психологию отношений между людьми. И советовал: «Говорите человеку о нем самом, и он будет слушать вас часами». Разве это не правда? И еще: «Если вы хотите завоевать человека, позвольте ему победить себя в споре». О, тонкое наблюдение!..
Многие годы главным политическим противником Дизраэли был Уильям Гладстон. Гладстон и победил на выборах 1880 года, и заставил тем самым Дизраэли уйти в отставку. По поводу своего врага Дизраэли сказал немало ехидных слов. Вот его ответ на вопрос, какая разница между несчастьем и бедствием, Дизраэли ответил: «Если Гладстон свалился в Темзу – это несчастье. Но если бы кто-нибудь бросился его спасать, это было бы уже бедствием…»
21 апреля 1880 года Дизраэли провел последнее заседание своего кабинета. «Что бы ни говорили философы, – написал он чуть позднее, – но существуют такие вещи, как везение и удача… Шесть плохих урожаев один за другим, каждый последующий хуже предыдущего, явились причиной моего свержения. Как Наполеона, меня сломила стихия…»
Уйдя в отставку, Дизраэли снова взялся за перо и написал роман «Эндимион», за который он получил солидный гонорар – 10 тыс. фунтов и смог купить себе дом в фешенебельном районе. С новым рвением он взялся за очередной роман «Фэльконет», но закончить его не смог. Роман оборван на тридцатой странице. Жесткая простуда прервала работу над произведением, а тут еще и застарелая астма ожила, – и Дизраэли стало совсем худо, встревоженная королева посылала больному Дизраэли букетики его любимых цветов – подснежники. В ощущении своего конца Дизраэли сказал: «Я предпочел бы еще пожить, но я не боюсь смерти».
19 апреля 1881 года Бенджамин Дизраэли скончался в возрасте 76 лет. Он захоронен вместе с женой. Память о Дизраэли очень чтима в Англии – он много сделал для величия империи. 19 апреля отмечается в стране как «День подснежника» – любимого цветка Дизраэли. И еще создана «Лига подснежника», Дизраэли продемонстрировал для всех англичан пример, чего можно достичь благодаря упорству, не будучи аристократом. По его стопам пошла и Маргарэт Тэтчер, дочь лавочника.
Бенджамин Дизраэли был не только замечательным политиком и крепким романистом, но еще и примечательным мыслителем, оставив в наследство человечеству много здравых наблюдений и советов. Приведем некоторые из них:
– У того, кто в 16 лет не был либералом, нет сердца; у того, кто не стал консерватором к 60, нет головы.
– Дипломатия – это профессиональная ложь! Но она должна быть в глазах общества выглядеть респектабельнее и убедительнее правды.
– То, что называют общественным мнением, скорее заслуживает имя общественных чувств.
– Справедливость – это правда в действии.
Лично мне нравятся многие афористичные высказывания Дизраэли. Я согласен с ним, что «насколько легче быть критичным, чем правдивым». Стараюсь следовать чисто психоаналитическому совету писателя. «Не позволяйте вашим мыслям концентрироваться на том, чего вы хотите, но чего вы не получили; всегда фиксируйте ваш мозг на том, чего вы добились». Как полезно!..
И самый мой любимый дизраэливский совет: «Когда я хочу прочесть хорошую книгу, я сажусь и пишу ее».
Мне захотелось пообщаться с интересным человеком, я выбрал Бенджамина Дизраэли и не прогадал.
Денди в арестантской робе
В литературе есть немало трагических имен. Одно из них – Оскар Уайльд. Его трагедия в том, что он преступил Закон. Проигнорировал Мораль. И это произошло в викторианской Англии, где фарисейство было возведено в традицию. А коли так, то вчерашний кумир общества был немедленно подвергнут остракизму: осужден и изгнан. Уже после его смерти российский поэт Константин Бальмонт побывал в Англии и поинтересовался у одного английского ученого: «Вам нравятся произведения Оскара Уайльда?» Собеседник уклонился от ответа и перевел разговор на другую тему: «Вам удобно здесь, в Оксфорде?»
Так в чем же провинился Оскар Уайльд? Как долгие годы писала наша стыдливая советская пресса, писатель попал в тюрьму «по обвинению в безнравственности». Сегодня стыда уже нет, и пишут просто: по обвинению в гомосексуализме. Из «голубых», значит! – фыркнет кто-то. Но какое значение имеет «цвет» писателя, если он талантлив и его книги доставляют читателям превеликое удовольствие? Не будем отвечать напрямую на этот, в сущности, риторический вопрос и лучше вкратце расскажем о жизненном пути писателя.
Оскар Уайльд родился 16 октября 1854 года в Ирландии, в Дублине, в семье… Вот именно: как важно знать, в какой семье родился человек и что окружало его с первых шагов! Ведь детство не только отбрасывает отсвет на всю дальнейшую жизнь, но и подчас определяет ее.
Отец Оскара, доктор Уильям Уайльд, был знаменитым хирургом и специалистом по ушным болезням. В этом незаурядном человеке бушевала неистовая энергия. Мало того, что он с рвением отдавался работе, у него еще хватало времени и сил на женщин и вино. Однажды он был даже обвинен одной из своих пациенток в попытке изнасилования, однако в ходе судебного разбирательства отделался всего лишь штрафом.
Если отец Оскара был неуемно – даже неумеренно – энергичным, то мать, леди Джейн Франческа Уайльд, – чересчур восторженной и эмоциональной. И не случайно, ведь она занималась сочинительством. И все ее писания отдавали театральной риторичностью, напыщенностью. Разброс ее творчества огромный: от лирических стихов до революционных прокламаций. В ее характере странно сочетались экзальтация и практичная находчивость, романтизм и юмор, чисто английский – тонкий и саркастический.
Как написал в своем этюде об Оскаре Уайльде Корней Чуковский: «В таком неискреннем воздухе, среди фальшивых улыбок, супружеских измен, преувеличенных жестов, театральных поз и театральных слов – растет этот пухлый, избалованный мальчик, Оскар».
Уже с детства им владела жажда выделиться из круга товарищей. В 12 лет по воскресеньям он щеголяет в цилиндре на своих девических кудрях – надменный и независимо гордый. Естественно, один его вид воспринимался сверстниками как вызов. Однажды за подобный «выпендреж» Оскар был избит. И что? Он пожаловался матери? Ничего подобного. Придя домой основательно помятым и украшенным синяками, молвил лишь:
– Какой удивительный вид отсюда с холма!
Чуковский отмечает, что у Оскара Уайльда, как и у его матери, «была тысяча разных талантов, но не было одного: таланта искренности». Поза для этого человека была второй натурой. Он жаждал прослыть оригинальным, быть не похожим ни на кого. Он постоянно стремился к эпатажу. А через него – к успеху, к популярности, к славе. И все это сопровождалось презрением к толпе, к ее серости и заурядности.
Один из многочисленных афоризмов Уайльда (а у него есть сотни, тысячи блестящих и парадоксальных выражений) гласит: «Только два сорта людей по-настоящему интересны – те, кто знает о жизни все решительно, и те, кто ничего о ней не знает». То есть основную массу людей, всю преобладающую «середку» писатель как бы выключил из сферы своих интересов. Опасная позиция. Впрочем, это признавал и он сам: «Гораздо безопаснее ничем не отличаться от других. В этом мире остаются в барыше глупцы и уроды». Они, если развивать эту мысль дальше, – вне человеческой зависти, а следовательно, их жизненному существованию людская злоба не грозит.
Ах, эти уайльдовские парадоксы: натянуть мысль как тетиву лука и выпустить стрелу, которая попадает в самую точку. И если не убивает, то по крайней мере больно жалит.
Для Оскара Уайльда центр мироздания – он сам. И он не скрывал этого, утверждая, что «любовь к самому себе – это единственный роман, длящийся пожизненно».
Современники писателя в девятнадцатом веке и наши с вами в двадцатом непременно бубнили и бубнят с удручающим пафосом о своей любви к народу, ко всему человечеству, а вот Оскар Уайльд честно признавался, что он – эгоист, эгоцентрик. И признавался в этом с обескураживающей улыбкой. «Люди не эгоистичные всегда бесцветны, – утверждал он. – В них не хватает индивидуальности».
В 1871 году Оскар получил высшее отличие на выпускных экзаменах в школе Портора и право поступить стипендиатом в дублинский Тринити-колледж. За три года учебы в колледже он завоевал много призов на конкурсах сочинений по античной литературе, в том числе стипендию из фонда поощрения научных исследований и золотую медаль имени Беркли за работу о греческих классиках.
Да, это был очень одаренный юноша. В 1874 году 20-летний Оскар Уайльд добился высшего академического успеха – стипендии в оксфордском колледже Магдалины. Учился он всегда замечательно, но это не приносило ему полного удовлетворения, он вечно был недоволен собой. 3 марта 1877 года Оскар сообщает в письме к своему бывшему соученику Уильяму Уорду:
«В понедельник экзаменуюсь на «Ирландию». Господи боже мой, как беспутно я проводил жизнь! Я оглядываюсь назад, на эти недели и месяцы сумасбродства, пустой болтовни и полнейшей праздности, с таким горьким чувством, что теряю веру в себя. Я до смешного легко сбиваюсь с пути. Так вот, я бездельничал и не получу стипендии, а потом буду страшно переживать… Я ничего не делаю, только сочиняю сонеты и кропаю стихи…»
Все обошлось благополучно. Поэзия нисколько не помешала учебе, и 28 ноября 1879 года 25-летний Оскар Уайльд получил степень бакалавра искусств. Знания приобретены, а дальше Уайльд занялся шлифовкой собственной индивидуальности: живя в основном в Лондоне, он учился пленять общество как собеседник и рассказчик, развивая свои эстетические вкусы.
– Нет. Поэт не должен идти на компромисс. Он должен жить как Клейст, как Гёльдерлин, как Шиллер…
Вот так. Всем великим и кандидатам в великие выпадала горькая судьба: безвестность вначале, материальная нужда, насмешки и подножки коллег, борьба с сильными мира сего, малые гонорары и большие долги и в конце жизни – полное или частичное забвение. Ничего подобного Гёте не испытал. Если исключить несколько несчастных увлечений в молодые годы, то он счастливчик, да и только. А счастья без компромиссов не бывает.
Что касается высказывания Энгельса, то, на мой взгляд, каждый человек, а тем более великий, должен быть разнообразным и многогранным и свободно перетекать из одного состояния в другое, в зависимости от ситуации и жизненных обстоятельств, настроения и, разумеется, возраста. Неизменны лишь мраморные изваяния. А Иоганн Вольфганг Гёте – вечно живой и с высоты своего Олимпа обращается к нам:
Что ж, остается заметить, что Гёте любил и ценил всю эту «роскошь бытия» с его великолепной природой, достижениями искусства, с чисто человеческими переживаниями – радостью и болью, наслаждениями и страданиями, со всем спектром жизни.
Друзья мои, простимся!
В чаще темной
Меж диких скал один останусь я.
Но вы идите смело в мир огромный,
В великолепье, в роскошь бытия!..
В 1997 году на международной книжной ярмарке во Франкфурте-на-Майне вызвала сенсацию новая биография Гёте «Die Liebdosungen des Tigers» («Любовные связи Тигра»). Отличие этой биографии от всех написанных за последние два века – в том, что она насквозь эротическая. В ней «роскошь бытия» и наслаждения расширены за все мыслимые пределы. Автор этой книги Карл Хуго Пруйс считает, что Гёте был невероятным донжуаном, за что получил от своих друзей прозвище Тигр. До этой книги считалось, что платонический опыт любви у Гёте преобладал над плотским, сексуальным. Пруйс доказывает совершенно обратное. Мало того, утверждает, что Гёте был не чужд и гомосексуальности.
Книга «Любовные связи Тигра» произвела эффект разорвавшейся бомбы. На книжной ярмарке появились надписи: «Goethe auche?!» – «И Гёте тоже?!»
Что получается? Потомки готовы содрать последние одеяния с великих людей, со своих былых кумиров и идолов и показать их в самом неприглядном виде, со всеми пороками и язвами. Это относится не только к Гёте, но и к нашему обожаемому Пушкину. Сегодня ни одно биографическое описание не обходится без эротики. Без нее пресно и скучно читать. Время требует сильных наркотических грез. «Я б хотел забыться и заснуть!..» Кто это сказал? Лермонтов. Не суть важно. Наверное, что-нибудь подобное есть и у Гёте.
Своеобразным продолжением «Любовных связей Тигра» служит публикация в «Независимой газете» от 28 ноября 2000 года. Статья посвящена легенде о русских потомках Гёте в Кирове, т. е. Вятке, и называется она «Великое родство».
Суть такова. Молодой Гёте в начале своей карьеры в Веймаре, как мы уже отмечали выше, увлекся Шарлоттой фон Штейн, которая была (или оставалась долгое время) холодной и недоступной. Гёте писал ей: «…Я не успокоюсь, покуда вы… не постараетесь на будущее изменить свои сестринские помыслы, недоступные для других чувств…»
Пожар страсти надо было как-то тушить, и Гёте обратил внимание на очаровательную Генриетту, жену некоего камер-ревизора Трейтера. Сохранилась в Вятке (как она туда попала, об этом чуть позже) визитная карточка:
«Госпожа супруга камер-ревизора Трейтера почтительнейше приглашается на воскресенье 22 октября к чаю и ужину. Гёте».
В августе 1781 года камер-ревизор Трейтер находился на седьмом небе: родился наследник. Со временем выяснилось, что сын Иоганн (его назвали Иоганном – уж не в честь ли Иоганна Вольфганга Гёте?) удивительным образом похож на веймарского чиновника и поэта Гёте. Какие страсти разыгрались по этому поводу в доме Трейтера, нам неведомо, но факт остается фактом: сын Иоганн (по всей вероятности, сын Гёте и Генриетты Трейтер) неисповедимыми путями попал в… да, вы догадались куда, в Россию. Он оказался в Петербурге, был крещен и стал называться Василием Васильевичем Трейтером.
В Петербурге он женился на баронессе Елене фон Цеймерн, потом еще трижды обзаводился женами (увы, все они по разным причинам покидали белый свет), и в итоге на руках Василия Васильевича Трейтера оказалось девять его детей. Девять внуков и внучек великого Гёте!
Небезынтересно то, что все потомки Гёте-Трейтеров были одаренными людьми и успешно трудились в различных областях: в музыке, медицине, педагогике, науке. Кстати, среди нынешних потомков следует упомянуть композитора Андрея Петрова и академика Евгения Велихова – в них течет пусть маленькая, но все же доля заповедной немецкой крови. И как жаль, что об этом я узнал тогда, когда моя книга «5-й пункт, или Коктейль «Россия»» уже была написана и вышла из печати.
Праправнучка Гёте Елена Павловна Столбова долгие годы преподавала в Вятском политехническом институте. Вышла на пенсию и бережно хранит семейные реликвии, передаваемые по наследству. Среди них и визитная карточка-приглашение Гёте, и вышитый бисером бумажник с портретами немецкого гения и его мимолетной любовницы Генриетты Трейтер, и портрет самого Гёте. Портрет Иоганна Вольфганга хранится под стеклом в старом буфете. И если перевести взгляд с портрета на хозяйку квартиры Екатерину Павловну, то, как отмечал корреспондент «Независимой газеты», можно вздрогнуть: одно и то же лицо.
Так что Гёте судьба щедро оделила дарами, даже родственниками в России.
Нам, далеким его потомкам и читателям, в конце концов не столь уж важно, каким был великий олимпиец в частной жизни, по ком он вздыхал и кого любил (хотя, конечно, это тоже интересно, что уж тут лукавить), главное – творчество Гёте. В 1832 году, откликаясь на его смерть, Евгений Баратынский сказал о нем:
Погас! но ничто не оставлено им
Под солнцем живых без привета;
На все отозвался он сердцем своим,
Что просит у сердца ответа;
Крылатою мыслью он мир облетел,
В одном беспредельном нашел ей предел.
Писатель и политик
Бенджамин Дизраэли – и золотое перо, и золотая голова. Наверняка он входит в первую сотню самых знаменитых политиков мира. И, конечно, в славную когорту «Знаменитые евреи».
Отбивая одну из антисемитских атак, Дизраэли однажды сказал: «Да, я еврей, и когда предки моего достопочтимого оппонента были дикарями на никому не известном острове, мои предки были священниками в храме Соломона».
Отец Бенджамина Айзек Дизраэли был известным английским историком и эссеистом. В 13 лет Бен по воле отца был крещен, хотя сам отец так и не крестился. И еще любопытный штрих: Бенджамин не учился ни в элитных школах, ни в университетах. Только семейное воспитание и настойчивое самообразование. А в итоге вырос человек исключительно образованный и честолюбивый. Его честолюбие явно превышало возможности еврейского происхождения, весьма скромного положения в обществе и более чем скромных финансов. Но честолюбие било через край.
Будучи юношей, Дизраэли пытался разбогатеть, играя на бирже. Не получилось. Тогда он бросился в журналистику и вынашивал идею создания крупной общенациональной английской газеты. И тоже не вышло. Тогда он отправился в путешествие по странам Средиземноморья: себя показать и на чужую жизнь посмотреть. На Мальте Бенджамин поразил многих, разгуливая в невероятных белых шароварах с цветным поясом, и половина города в удивлении и восхищении следовала за ним. Одежда – один из способов привлечь к себе внимание, и этим способом умело пользовался Дизраэли. Именно он придумал и поныне популярный в мире смокинг. Любил щеголять в жилете канареечного цвета, щедро усыпанном золотыми цепочками. А тросточка? Он обожал гулять с ними, утром с одной, вечером – с другой, вечерней тросточкой. Выглядело это не нарочито, а весьма изящно. И все кругом удивлялись и ахали…
Однако не тросточка принесла популярность Дизраэли, а его перо. В 20 лет он стал писателем и написал роман «Вивиан Грей», в котором вывел самого себя в качестве главного героя. Затем вышли романы «Генриетта Темпль», «Контарини Флеминг» – не шедевры, но все же настоящие романы. Впоследствии Дизраэли перешел к романам политического звучания, осуждал господство буржуазии и интересы партии вигов, использовал свои романы для пропаганды программы «Молодая Англия». Один из романов – «Конинсгби» (1844) – взбудоражил общество: в нем была яростная критика буржуазного общества, обрекающего народ на нищету. В другом романе «Сибилла, или Две нации» (1845) писатель ярко показал разделение страны на два враждебных лагеря – на имущих и неимущих, на богатых и бедных. Еще один из крупных политических романов «Танкред» появился в 1847 году, после чего Дизраэли временно оста вил литературу и полностью переключился на политику.
В политике Дизраэли чувствовал себя как рыба в воде, он был искусен, как дипломат, красноречив, как оратор. И имел неплохое политическое чутье. Плюс огромная работоспособность, ну, и как мотор – тщеславие. И все же гладким его вхождение в политическую элиту не назовешь: он четырежды терпел поражение на парламентских выборах. Падал. Вставал. И вновь бросался в бой и, наконец, в 1837 году, в возрасте 33 лет Дизраэли был избран в палату общин от партии тори.
На одном из литературных «суаре» Дизраэли представили влиятельному лорду Мельбурну. Тот спросил, кем Дизраэли хотел бы быть. Ответ ошарашил лорда:
– Хочу быть премьер-министром Англии.
Член правительства, лорд Мельбурн объяснил Дизраэли всю несбыточность таких замыслов:
– У вас нет никаких шансов. Все организовано и решено… Вы должны выбросить из головы эту глупую идею.
Действительно, Дизраэли не был аристократом. Не имел особых связей наверху. Да к тому же еще и еврей, – нулевые шансы для премьерского кресла. Но есть твердый характер. Есть железная воля. Есть властолюбие. То самое властолюбие, которое английский философ XVII века Томас Гоббс ставил на первое место в ряду обуревающих человечество страстей. И только смерть прерывает страсть властолюбия, короче, лорд Мельбурн недооценил молодого Дизраэли, у которого, кстати, был девиз: ничего не объяснять и на что не пенять, меньше рефлексий и больше дела. И вперед! Напролом, как танк, именно так действовал Дизраэли после того, как в 1841 году возглавил группу партии тори под многообещающим названием «Молодая Англия».
Справедивости ради следует отметить, что Дизраэли в его карьере помогла и удачная женитьба. Вдова крупного бизнесмена Мария Энн стала женой Дизраэли. Сначала их связывало совместное участие в парламентских выборах, а затем и настоящая любовь. Мэри Энн была на 12 лет старше Дизраэли, к тому же не блистала никакой красотой, но обладала большими средствами и добрым и отзывчивым сердцем. Деньги и доброта – замечательное подспорье. Мэри Энн без памяти влюбилась в молодого Дизраэли и стала его верным секретарем и помощником в его политической карьере. Обоим подругам жена Дизраэли хвалилась и успехами своего мужа, и его красотой: «О, если бы вы видели моего Диззи в ванной!..» Диззи, наверное, был хорош.
Но самое удивительное то, что Дизраэли оказался хорошим семьянином и искренно любил свою жену. Именно ей он посвятил роман «Чибилла»: «Посвящаю это произведение женщине, скромный характер и благородный дух которой заставляют ее сочувствовать всем страдающим, приятный голос которой меня часто ободрял, а хороший вкус и правильное суждение руководили этими страницами, – самому строгому критику, но самой совершенной жене».
Мэри Энн умерла 15 ноября 1872 года. Дизраэли подвел итог их совместной жизни: «В течение 30 лет, проведенных с нею, я не скучал ни одной минуты».
Согласитесь, что подобное мало кто скажет. И в то же время Дизраэли принадлежит такой афоризм: «Я всегда полагал, что каждая женщина должна быть замужем. Но не один мужчина не должен жениться». Но это, конечно, из разряда парадоксов Бенджамина Дизраэли.
В 1852 году Дизраэли впервые стал министром финансов и лидером палаты общин. Министром финансов он назначался еще много раз. В 1868 году, будучи лидером консервативной партии, Дизраэли занял пост премьер-министра, – исполнилась его голубая мечта! Но при этом он с печалью заявил: «Я вскарабкался на верхушку намыленного столба», – он точно знал цену своему успеху. И этот премьерский пост Дизраэли занимал еще в 1874–1880 годах, когда ему было уже далеко за 70 лет. Друзья поздравляли его с успехом, на что он ответил устало: «Да, но он пришел слишком поздно».
Но тем не менее Дизраэли уверенной рукой вел Англию к победам. Он даже добился расширения империи. Его усилиями королева Виктория была провозглашена императрицей Индии. Со своей стороны Виктория пожаловала своему любимцу премьеру титул графа, и он стал лордом Биконсфильдом.
Когда я писал этот материал, в голове у меня крутились строчки:
Для советских историков Дизраэли был интересен и опасен. В энциклопедическом словаре (1953) он представлен как «английский peaкционный деятель», который проводил «экспансионисткую внешнюю политику»: аннексировал Египет, препятствовал освобождению славянских народов на Балканах, злейший враг России и т. д. В том же словаре Дизраэли очернен и как писатель: мол, «эпигон реакционного романтизма». Старая история: кто не с нами – тот против нас.
Неужели в самом деле
Интересен Дизраэли?
До сих пор кое-кому не дают покоя результаты Берлинского конгресса, который состоялся 130 лет тому назад и открылся 13 июля 1878 года. Там Дизраэли сумел в связке с «железным канцлером» Бисмарком добиться существенных уступок со стороны России. Дизраэли с триумфом возвратился в Лондон и торжественно объявил собравшейся толпе перед резиденцией на Даунинг-стрит, 10: «Я привез почетный мир». Это была вершина политической карьеры Дизраэли. Королева наградила его высшим орденом – «Орденом Подвязки», учрежденным короле Эдуардом III в далеком 1348 году.
Доволен был и Бисмарк, в кабинете которого после Берлинского конгресса появился третий портрет и всем гостям хозяин объяснял: «Это мой государь… это моя жена… а это мой друг Дизраэли…» А в России по поводу достигнутых соглашений царило уныние, и руководитель российской делегации Горчаков вынужден был доложить российскому императору: «Берлинский трактат есть самая черная страница в моей служебной карьере».
Королева Виктория благоволила к Дизраэли, а он верно ей служил и всегда живописно докладывал ей о всех политических событиях в стране и мире. Как писатель, он всегда находил интересные сравнения и метафоры, приводил интересные детали и пикантные подробности встреч. А еще Дизраэли умел льстить королеве: «Я живу только для Вас и работаю только для Вас, и без Вас все будет потеряно». Когда Дизраэли упрекали в откровенной лести, он отвечал: «Меня называют льстецом. И это верно. Все любят лесть. Но когда дело касается королей, то здесь вы должны льстить, не стесняясь». Но Дизраэли в отличие от многих придворных льстил не грубо, а весьма изящно (опять же писатель!).
Дизраэли был не просто льстецом, но еще и человеком, хорошо знающим психологию отношений между людьми. И советовал: «Говорите человеку о нем самом, и он будет слушать вас часами». Разве это не правда? И еще: «Если вы хотите завоевать человека, позвольте ему победить себя в споре». О, тонкое наблюдение!..
Многие годы главным политическим противником Дизраэли был Уильям Гладстон. Гладстон и победил на выборах 1880 года, и заставил тем самым Дизраэли уйти в отставку. По поводу своего врага Дизраэли сказал немало ехидных слов. Вот его ответ на вопрос, какая разница между несчастьем и бедствием, Дизраэли ответил: «Если Гладстон свалился в Темзу – это несчастье. Но если бы кто-нибудь бросился его спасать, это было бы уже бедствием…»
21 апреля 1880 года Дизраэли провел последнее заседание своего кабинета. «Что бы ни говорили философы, – написал он чуть позднее, – но существуют такие вещи, как везение и удача… Шесть плохих урожаев один за другим, каждый последующий хуже предыдущего, явились причиной моего свержения. Как Наполеона, меня сломила стихия…»
Уйдя в отставку, Дизраэли снова взялся за перо и написал роман «Эндимион», за который он получил солидный гонорар – 10 тыс. фунтов и смог купить себе дом в фешенебельном районе. С новым рвением он взялся за очередной роман «Фэльконет», но закончить его не смог. Роман оборван на тридцатой странице. Жесткая простуда прервала работу над произведением, а тут еще и застарелая астма ожила, – и Дизраэли стало совсем худо, встревоженная королева посылала больному Дизраэли букетики его любимых цветов – подснежники. В ощущении своего конца Дизраэли сказал: «Я предпочел бы еще пожить, но я не боюсь смерти».
19 апреля 1881 года Бенджамин Дизраэли скончался в возрасте 76 лет. Он захоронен вместе с женой. Память о Дизраэли очень чтима в Англии – он много сделал для величия империи. 19 апреля отмечается в стране как «День подснежника» – любимого цветка Дизраэли. И еще создана «Лига подснежника», Дизраэли продемонстрировал для всех англичан пример, чего можно достичь благодаря упорству, не будучи аристократом. По его стопам пошла и Маргарэт Тэтчер, дочь лавочника.
Бенджамин Дизраэли был не только замечательным политиком и крепким романистом, но еще и примечательным мыслителем, оставив в наследство человечеству много здравых наблюдений и советов. Приведем некоторые из них:
– У того, кто в 16 лет не был либералом, нет сердца; у того, кто не стал консерватором к 60, нет головы.
– Дипломатия – это профессиональная ложь! Но она должна быть в глазах общества выглядеть респектабельнее и убедительнее правды.
– То, что называют общественным мнением, скорее заслуживает имя общественных чувств.
– Справедливость – это правда в действии.
Лично мне нравятся многие афористичные высказывания Дизраэли. Я согласен с ним, что «насколько легче быть критичным, чем правдивым». Стараюсь следовать чисто психоаналитическому совету писателя. «Не позволяйте вашим мыслям концентрироваться на том, чего вы хотите, но чего вы не получили; всегда фиксируйте ваш мозг на том, чего вы добились». Как полезно!..
И самый мой любимый дизраэливский совет: «Когда я хочу прочесть хорошую книгу, я сажусь и пишу ее».
Мне захотелось пообщаться с интересным человеком, я выбрал Бенджамина Дизраэли и не прогадал.
Денди в арестантской робе
Нет книг нравственных или безнравственных. Есть книги хорошо написанные или написанные плохо. Вот и все.
Оскар Уайльд. Портрет Дориана Грея
Я только рыцарь и поэт,
Потомок северного скальда.
А муж твой носит томик Уайльда,
Шотландский плед, цветной жилет…
Твой муж – презрительный эстет.
Александр Блок. Встречной, 2 июня 1908
Так в чем же провинился Оскар Уайльд? Как долгие годы писала наша стыдливая советская пресса, писатель попал в тюрьму «по обвинению в безнравственности». Сегодня стыда уже нет, и пишут просто: по обвинению в гомосексуализме. Из «голубых», значит! – фыркнет кто-то. Но какое значение имеет «цвет» писателя, если он талантлив и его книги доставляют читателям превеликое удовольствие? Не будем отвечать напрямую на этот, в сущности, риторический вопрос и лучше вкратце расскажем о жизненном пути писателя.
Оскар Уайльд родился 16 октября 1854 года в Ирландии, в Дублине, в семье… Вот именно: как важно знать, в какой семье родился человек и что окружало его с первых шагов! Ведь детство не только отбрасывает отсвет на всю дальнейшую жизнь, но и подчас определяет ее.
Отец Оскара, доктор Уильям Уайльд, был знаменитым хирургом и специалистом по ушным болезням. В этом незаурядном человеке бушевала неистовая энергия. Мало того, что он с рвением отдавался работе, у него еще хватало времени и сил на женщин и вино. Однажды он был даже обвинен одной из своих пациенток в попытке изнасилования, однако в ходе судебного разбирательства отделался всего лишь штрафом.
Если отец Оскара был неуемно – даже неумеренно – энергичным, то мать, леди Джейн Франческа Уайльд, – чересчур восторженной и эмоциональной. И не случайно, ведь она занималась сочинительством. И все ее писания отдавали театральной риторичностью, напыщенностью. Разброс ее творчества огромный: от лирических стихов до революционных прокламаций. В ее характере странно сочетались экзальтация и практичная находчивость, романтизм и юмор, чисто английский – тонкий и саркастический.
Как написал в своем этюде об Оскаре Уайльде Корней Чуковский: «В таком неискреннем воздухе, среди фальшивых улыбок, супружеских измен, преувеличенных жестов, театральных поз и театральных слов – растет этот пухлый, избалованный мальчик, Оскар».
Уже с детства им владела жажда выделиться из круга товарищей. В 12 лет по воскресеньям он щеголяет в цилиндре на своих девических кудрях – надменный и независимо гордый. Естественно, один его вид воспринимался сверстниками как вызов. Однажды за подобный «выпендреж» Оскар был избит. И что? Он пожаловался матери? Ничего подобного. Придя домой основательно помятым и украшенным синяками, молвил лишь:
– Какой удивительный вид отсюда с холма!
Чуковский отмечает, что у Оскара Уайльда, как и у его матери, «была тысяча разных талантов, но не было одного: таланта искренности». Поза для этого человека была второй натурой. Он жаждал прослыть оригинальным, быть не похожим ни на кого. Он постоянно стремился к эпатажу. А через него – к успеху, к популярности, к славе. И все это сопровождалось презрением к толпе, к ее серости и заурядности.
Один из многочисленных афоризмов Уайльда (а у него есть сотни, тысячи блестящих и парадоксальных выражений) гласит: «Только два сорта людей по-настоящему интересны – те, кто знает о жизни все решительно, и те, кто ничего о ней не знает». То есть основную массу людей, всю преобладающую «середку» писатель как бы выключил из сферы своих интересов. Опасная позиция. Впрочем, это признавал и он сам: «Гораздо безопаснее ничем не отличаться от других. В этом мире остаются в барыше глупцы и уроды». Они, если развивать эту мысль дальше, – вне человеческой зависти, а следовательно, их жизненному существованию людская злоба не грозит.
Ах, эти уайльдовские парадоксы: натянуть мысль как тетиву лука и выпустить стрелу, которая попадает в самую точку. И если не убивает, то по крайней мере больно жалит.
Для Оскара Уайльда центр мироздания – он сам. И он не скрывал этого, утверждая, что «любовь к самому себе – это единственный роман, длящийся пожизненно».
Современники писателя в девятнадцатом веке и наши с вами в двадцатом непременно бубнили и бубнят с удручающим пафосом о своей любви к народу, ко всему человечеству, а вот Оскар Уайльд честно признавался, что он – эгоист, эгоцентрик. И признавался в этом с обескураживающей улыбкой. «Люди не эгоистичные всегда бесцветны, – утверждал он. – В них не хватает индивидуальности».
В 1871 году Оскар получил высшее отличие на выпускных экзаменах в школе Портора и право поступить стипендиатом в дублинский Тринити-колледж. За три года учебы в колледже он завоевал много призов на конкурсах сочинений по античной литературе, в том числе стипендию из фонда поощрения научных исследований и золотую медаль имени Беркли за работу о греческих классиках.
Да, это был очень одаренный юноша. В 1874 году 20-летний Оскар Уайльд добился высшего академического успеха – стипендии в оксфордском колледже Магдалины. Учился он всегда замечательно, но это не приносило ему полного удовлетворения, он вечно был недоволен собой. 3 марта 1877 года Оскар сообщает в письме к своему бывшему соученику Уильяму Уорду:
«В понедельник экзаменуюсь на «Ирландию». Господи боже мой, как беспутно я проводил жизнь! Я оглядываюсь назад, на эти недели и месяцы сумасбродства, пустой болтовни и полнейшей праздности, с таким горьким чувством, что теряю веру в себя. Я до смешного легко сбиваюсь с пути. Так вот, я бездельничал и не получу стипендии, а потом буду страшно переживать… Я ничего не делаю, только сочиняю сонеты и кропаю стихи…»
Все обошлось благополучно. Поэзия нисколько не помешала учебе, и 28 ноября 1879 года 25-летний Оскар Уайльд получил степень бакалавра искусств. Знания приобретены, а дальше Уайльд занялся шлифовкой собственной индивидуальности: живя в основном в Лондоне, он учился пленять общество как собеседник и рассказчик, развивая свои эстетические вкусы.