Страница:
Запись закончилась.
– Немного, – прокомментировал Ведж.
– Да, – согласился Ландо. – Что теперь?
– Лучше всего было бы вернуться на базу и прокрутить запись Бел Иблису, – сказал Антиллес. – Так что дуй к нему, а мы тут еще немного пошляемся.
– На тот случай, если это был всего лишь первый акт пьесы?
– Никогда не знаешь, – философски заметил Ведж.
Ландо посмотрел на пустое пространство, в котором барражировали истребители и где кореллианский корвет потерял надежду на спасение. Когда-то, почти два десятка лет назад, над Татуином случилась похожая сцена. Теперь на орбите Моришим события повторились.
Интересно, какие на этот раз будут последствия ?
– Ведж?
– Что?!!
– Я тут… вдруг… ну, случайно, – Ландо помедлил, вдруг испугавшись, что его слова прозвучат глупо. – С корвета никто не эвакуировался? Ты не видел спасательных капсул?
– Это первое, о чем я подумал, – слова Антиллеса прозвучали отрезвляюще. – Нет, капсул не было.
– Я так и думал… – нелогично сказал Калрис-сиан.
Нет, история никогда не повторяется точь-в-точь. Ставить надо на то, что кто-то просто пытался спастись от имперцев.
Правда, ставки – такая вещь, в которых нельзя быть уверенным. Никогда.
* * *
Официально планета называлась Муунилинст, но за ней прочно закрепилось прозвище Деньги-в-рост. И если Бастион был политическим центром Империи, то Муунилинст – ее финансовым центром.
Разнообразных причин тому было множество, это была долгая история, уходящая корнями еще во времена Старой Республики. И то, что планета сохранила свою роль в эти темные времена, было лишь торжеством косности и застоя. Таким же торжеством были и две оборонительные станции «голан III», лениво ползущие по своим орбитам.
Стоя у окна конференц-зала, Пеллаэон невольно покосился на небо – одна из гигантских станций на несколько мгновений заслонила солнце Муунилинста. Вспомнилось, как столицу переносили на Бастион, а мофф Дисра тут же попытался отхватить и оба «голана», утверждая, что правительственный центр Империи заслуживает лучшей защиты, чем всякие там биржевики. В результате один из нечастых просчетов господина губернатора вылился в одно из наиболее чувствительных политических поражений.
За спиной вежливо и сдержанно покашляли.
– Вы что-то хотите сказать? – Пеллаэон снова повернулся к собранию.
Оказывается, все шестеро старших офицеров, расположившихся за столом, взирали на него.
– Полагаю, адмирал, – спокойно произнес генерал-майор Сутт Рамик, – это не просто предварительное обсуждение. Моффы уже выразили вам свое согласие, не так ли?
Некоторое время Пеллаэон изучал лица собравшихся. Генерал Рамик, командир одного из здешних «голанов», был старшим в силах обороны Муунилинста как по опыту и положению, так и по званию. Если он решит воспротивиться соглашению о перемирии, то остальные будут дружно дудеть в его дуду.
Но он не воспротивится. В вопросе не прозвучало вызова, генерал просто хотел получить ответ, не более.
– Да, моффы предложение одобрили, – сказал Пеллаэон. – И раз уж на то пошло, могу сказать, что эта идея вызвала у них не больше энтузиазма, чем у всех нас.
– Мне казалось, это вы вынесли такое предложение, – вмешался генерал Йарон Кайт, не посчитавший нужным скрывать недоверие. – И теперь вы выступаете против? Это как следует понимать?
– Я не сказал, что выступаю против, – пояснил Пеллаэон. – Я сказал, что мне оно не нравится. Но, по моему мнению, у нас другого выхода нет.
– А у меня создавалось впечатление, что у нас есть оборудование и новые революционные технические системы, готовые к пуску, – сказал Рамик.
Очень вовремя замигал один из огоньков на встроенном в столешницу комлинке.
– Некоторые из этих систем оказались не столь эффективными, как на то рассчитывали проектировщики, – Пеллаэон подошел к своему креслу и протянул руку к кнопке приема. – Что касается оборудования, то часть его вышла из строя, причем совершенно очевидно, что это явилось результатом чьих-то предательских действий.
Дверь зала скользнула в сторону…
И вошел худощавый человек, носивший традиционный платок и кулон банкиров Муунилинста.
Хоть реакция нового участника собрания на полную комнату офицеров и была весьма интересной, но Пеллаэон на него даже не взглянул. Его взгляд был прикован к самим офицерам. Возгласы удивления и негодования в ответ на его завуалированное обвинение резко утихли – офицеры раздраженно повернулись к дверям, чтобы посмотреть, что это за наглец позволил себе вторгнуться в дела флота.
А на левой половине стола конвульсивно вздрогнул генерал Кайт.
Не такая уж это была и яркая реакция, просто голова чуть дернулась и в глазах на мгновение мелькнуло потрясение, к тому же генерал тут же взял себя в руки. Но на фоне более или менее сдержанного, даже безразличного любопытства остальных это бросалось в глаза, как посадочные огни в створе летной палубы крейсера.
– А, господин Граэмон, – приветливо сказал адмирал, обратив наконец внимание и на банкира. – Спасибо, что пришли. Если вас не затруднит, подождите немного в соседнем кабинете. Я скоро буду.
– Как пожелаете, адмирал Пеллаэон, – Граэмон сдержанно поклонился.
Он торопливо пересек зал и скрылся за внутренней дверью, но Пеллаэон заметил, как, проходя мимо, он мельком покосился на Кайта.
– Эт-то еще что такое? – недоуменно спросил Рамик.
Сообразительный какой генерал-майор попался, догадался-таки, что приход банкира был отнюдь не случаен.
– Так о чем это мы говорили? – в пожилом возрасте есть свои преимущества; можно прикинуться глуховатым или впадающим в старческий маразм, главное – не переусердствовать. – Ах да, об измене… Господин Граэмон, – адмирал указал на дверь кабинета, – одна из нитей в этой паутине.
За столом снова раздался ропот изумления, но Рамик даже не дрогнул.
– И вы можете доказать? – спросил он.
– Вполне, – ответил Пеллаэон. – Он – один из тех денежных мешков, через которые средства Империи перекачивались, как через трубу, в консорциум, специализирующийся на постройке «ловчих птиц», которые сейчас поставляют флоту дополнительно к более традиционным ДИ-истребителям.
– Ну, и где тут предательство? – фыркнул кто-то за столом. – По-моему, Империя делает неплохие деньги на этих «птицах».
– Предательство в том, что все эти сделки идут по гнилым каналам, – ответил Пеллаэон. – И в том, что некоторые имперские чиновники весьма высокого ранга отслюнивают очень даже немалый процент этих средств в свои собственные карманы. – Он демонстративно задержал взгляд на Кайте. – А также в том, что частью этой сделки является подпитка имперским снаряжением и персоналом различных пиратских банд.
Кайт взгляд выдержал, но заметно побледнел лицом. Пеллаэон знал все, что требовалось, и вот теперь еще и Кайт был оповещен, что главнокомандующий – в курсе происходящего.
– И каким образом, по-вашему, перемирие должно поспособствовать прекращению безобразия? – спросил Рамик.
– Сотрудничество и открытые линии коммуникаций позволят нам эффективнее выслеживать участников, – пояснил Пеллаэон. – И эти участники больше не смогут делать вид, что они служат Империи, но просто, с позволения сказать, творчески подходят к этому делу.
– То есть вы подозреваете, что в этом замешано командование флота? – спросил один из присутствующих.
– Я не подозреваю, – сказал Пеллаэон. – Я знаю.
Наступило тягостное молчание. Пеллаэон подождал, пока оно станет совсем уж невыносимым, затем показал на персональные деки собравшихся.
– Но этот вопрос сегодня не стоит в повестке дня. Сегодня мы обсудим договор о перемирии и то, поддержите ли вы его. Я предлагаю объявить часовой перерыв, чтобы вам хватило времени взвесить все возможные варианты развития событий. Если угодно, можете обсудить это между собой; если возникнут вопросы в частном порядке, я буду здесь.
Он оглядел офицеров, ненадолго задержав взгляд на каждом из них.
– Здесь через час, и я жду ваших ответов. Вопросы есть? Нет. Хорошо. Все свободны.
Он снова отвернулся к окну и стоял так, пока офицеры у него за спиной собирали свои деки и инфочипы и молча покидали комнату. Когда закрылась дверь за последним из них, Гилад Пеллаэон украдкой перевел дух. Вообще-то он ждал, что кто-нибудь попытается его пристрелить в порыве раздерганных чувств.
– Что скажете? – спросил он, вновь поворачиваясь к столу.
Сутт Рамик неподвижно сидел в своем кресле.
– Я категорически не согласен, – заявил генерал-майор. – Новая Республика идет к самоуничтожению, это известно и вам, и мне. Единственный вопрос – насколько мощным будет этот взрыв и сработает ли тот запал с Каамасом, о котором мы постоянно слышим, или же сработает что-то еще. Нет нужды так унижаться перед иными расами и их поклонниками.
– Ваша позиция мне понятна, – сказал Пеллаэон. – Это ваше последнее слово?
Губы Рамика сжались в тонкую линию.
– Я не поддерживаю ваш договор, адмирал, – сказал генерал-майор, поднимаясь из-за стола. – Но я – офицер Империи и привык выполнять приказы старших по званию. Вы и моффы договорились, и когда придет приказ прекратить боевые действия, то я буду вынужден подчиниться.
Гора на плечах Пеллаэона стала чуть легче весом.
– Благодарю вас, генерал, – спокойно сказал Гилад.
– Благодарите мою семью и историю ее верной службы, – недобро отпарировал Рамик. – Это они выработали во мне чувство долга и преданности, – он окинул взглядом стол и начал собирать инфочипы. – Вы всерьез рассчитываете, что Новая Республика примет предложение о встрече?
– Это мы скоро узнаем, – ответил Пеллаэон. – Полковник Вермель уже должен быть в системе Моришим.
– Да, – пробормотал Рамик; по пути к выходу он задержался. – Вы уверены, что тут замешаны пираты?
– Никаких сомнений, – заверил его Пеллаэон. – Насколько мне удалось вычислить, им платят за то, чтобы они нападали на строго определенные транспорты Новой Республики. Пираты получают добычу, Империя – дополнительное смятение в Новой Республике, а вот теневые партнеры, которые заранее знают, по каким транспортам будет нанесен удар, делают деньги на товарообмене.
Рамик пожал плечами.
– Если не брать в расчет последнее, это вполне разумное использование каперской деятельности.
– Может быть, и так, – не стал спорить Пеллаэон. – Проблема в том, что конечные решения о том, по каким транспортам надо ударить, принимаются не ставкой и не имперской разведкой, а как раз теневиками. И еще. Есть достоверные указания на то, что законсервированные ячейки клонов, созданные Гранд адмиралом Трауном, используются для пополнения экипажей пиратских кораблей.
– Если только эти мифические ячейки вообще существуют, – проворчал Рамик. – Лично я никогда в них не верил.
– Если солдаты не из этих ячеек, то заговорщики получают их откуда-то еще, – настойчиво сказал Пеллаэон. – И единственным альтернативным вариантом в таком случае остается утечка из регулярных вооруженных сил.
Генерал-майор скрипнул зубами от злости.
– Вот если они этим занимаются, я лично помогу вам спустить шкуру с этих сволочей. Нам и без того постоянно не хватает солдат, – он прищурился. – А кого из нас вы подозреваете в сговоре с Граэмоном?
– Кайт – единственный, кто отреагировал на его появление, – вздохнул Пеллаэон, сцепляя за спиной руки. – Поэтому пока что он – основной подозреваемый. Если повезет, он ударится в панику и приведет наружное наблюдение к остальным.
– Этот не ударится, – уверенно сказал Рамик. – А вот предупредить их может счесть разумным.
– Меня устроит любой из вариантов, – усмехнулся Пеллаэон. – Теперь прошу меня извинить, мне необходимо уделить несколько минут господину Граэмону.
– Потянуть за еще одну ниточку в паутине?
Гилад невесело улыбнулся.
– Что-то в этом роде. Я жду вас здесь через час вместе с остальными.
– Так точно, сэр, – но Рамик задержался на пару секунд, прежде чем повернуться к двери. – Я бы посоветовал быть осторожнее. Посреди каждой паутины обязательно сидит кто-нибудь дурно пахнущий и очень опасный… и кто знает, он ведь может в один прекрасный день решить, что в условиях перемирия Империя более не нуждается в главнокомандующем. Особенно в таком, который навострился проделывать в этой паутине дырки.
Пеллаэон задумчиво посмотрел в сторону кабинета, где ждал его Граэмон.
– Да, знаете ли, – сказал он. – Мне тоже приходила в голову такая мысль.
* * *
Потайная дверь скользнула в сторону, и в комнату уверенным шагом вошел Тиерс. Дисра поглядел на него поверх стола.
– Итак? – требовательно спросил губернатор. – Удалось связаться с Дорьей?
– В конце концов удалось, – кивнул Тиерс. – Докладывает, что миссия была более или менее успешной.
– Более или менее?
Тиерс пожал плечами.
– Дорья передал, что сразу по выходе из гиперпространства врубил подавление радиосвязи по полному спектру, но что-то из сигналов полковника Вермеля могло и прорваться, пока они затаскивали его корвет на борт.
– Неаккуратно, – прошипел Дисра сквозь зубы.
– Именно это соображение и было уже высказано ему Гранд адмиралом, – сказал Тиерс. – Поскольку там подтверждено несомненное присутствие нескольких «крестокрылов» и неопознанной яхты с Моришим, то ли случайно пролетавших мимо, то ли патрулировавших сектор выхода корвета из гиперпространства.
Дисра пренебрежительно засопел.
– Насколько мне известно, у «крестокрылов» нет привычки случайно пролетать мимо.
– Согласен, – сказал Тиерс. – По моим предположениям, они каким-то образом засекли корабли еще на подходе и вылетели взглянуть, что происходит. Не исключено, что они использовали старый имперский разведцентр, оставленный нами на поверхности, хотя не представляю, как они смогли его обнаружить.
– Что Дорья думает – много ли из передачи Вермеля могло прорваться сквозь помехи?
– Как максимум – несколько разрозненных слов, – успокоил его Тиерс. – Да и то только в том случае, если один или несколько находящихся поблизости кораблей имели специальную аппаратуру. А это маловероятно.
Дисра задумался.
– Да, – признал он наконец. – И даже если такое и случилось, то из-за нескольких слов всеобщей тревоги не объявят. По крайней мере, до того, кто ее может объявить, эти слова вероятно и вовсе не дойдут.
– Особенно если учесть, какие еще кризисы вот-вот свалятся им на головы, – усмехнулся майор.
– Верно, – заметил Дисра. – Что Дорья сделал с кораблем и командой?
– Сейчас они возвращаются и по пути, вероятно, проводят экстренное потрошение. Большинство экипажа, я подозреваю, даже представления не имело об истинной цели задания Вермеля; этих мы сможем вернуть на службу с туманными намеками о том, что Вермель был готов пойти на какую-то измену. Что касается самого полковника… – майор пожал плечами. – Пока, я думаю, упрячем куда-нибудь в местечко потише. А дальше посмотрим, можно ли его использовать, и если можно – то как.
– Разумно, – признал губернатор. – От Траззена и остальных что-нибудь есть?
– Получили последнюю сводку по графику, – ответил Тиерс. – С этого момента и пока их не вызовут, объявлен режим радиомолчания.
– Угу, – пророкотал Дисра.
Все, кажется, шло по плану.
Единственное, что слегка беспокоило, – успел ли Вермель передать сообщение. Конечно, никто ничего не смог перехватить; а даже если и перехватят, то просто отмахнутся, как от контрабандистов или угонщиков.
– Представляется мне, майор, – медленно выговорил он, – что нам, может быть, имеет смысл немного ускорить график. На всякий случай.
Адъютант долго молчал.
– Думаю, такое возможно, – сказал он наконец. – Но не думаю, что необходимо. На происшествие у Моришим никто не обратит внимания.
Дисра уставился на него.
– Вы точно в этом уверены?
Тиерс одарил его тонкой улыбкой.
– Гарантирую.
* * *
После третьего прослушивания генерал Гарм Бел Иблис, наконец, остановил воспроизведение.
– Да, эта запись не чище, чем хатт после грязевой ванны, – прокомментировал он, обращаясь к Ландо. – И все же готов поспорить, что если бы не вы, то при таких помехах у нас не было бы вообще ничего. Отлично сработано.
– Жаль, что так мало удалось выловить, – сказал Ландо. – Йансон считает, что это была неудачная попытка дезертирства.
– Да, внешне все выглядит именно так, – Бел Иблис задумчиво подкрутил ус. – Но мне почему-то кажется, что тут что-то иное.
Ландо удивленно посмотрел на собеседника.
– Тогда что это было?
– Пока не знаю, – сказал генерал. – Но обратимся к фактам. У Империи не так много «звездных разрушителей», чтобы посылать их в заурядную погоню за дезертиром. К тому же им почему-то было нужно взять его живым. К тому же они хотели быть уверенными, что он ничего никому не успеет сообщить.
– И к тому же он знал, что вы здесь, – добавил Калриссиан. – Слова «генерал Бел Иблис» там можно разобрать довольно отчетливо.
– Да, – согласился Бел Иблис. – Хотя… Отследить мои передвижения ныне задача не из сложных. Теперь мы не делаем из этого такого секрета, как лет пять назад.
Он повернулся к компьютеру и застучал по клавишам.
– Мне еще кажется, что здесь можно разобрать упоминание имени «Вермель». Если я правильно помню, был с таким именем офицер в штабе адмирала Пеллаэона.
Ландо посмотрел в иллюминатор. Под ними висел полумесяц планеты, если приглядеться, можно было разглядеть блики на плоскостях снующих вокруг «крестокрылов».
– Мне кажется, это говорит в пользу предположения о ренегатстве, – предположил он. – Они не хотели убивать офицера такого ранга, и притом не хотели, чтобы нам стало известно об этой попытке.
– Может быть, может быть, – Бел Иблис впился взглядом в дисплей. – Есть. Вот оно. Полковник Мейж Вермель.
Ландо развел руками.
– Ну, тогда все ясно.
Бел Иблис опять покрутил ус.
– Нет, – медленно сказал, он. – Моя интуиция по-прежнему говорит, что все не так просто. Предположим, вы хотите переметнуться на сторону противника. Разве вы бы выбрали для этой затеи кореллианский корвет? Почему не взять что-то более скоростное или лучше вооруженное? Или хотя бы с меньшей командой. Если, конечно, не рассматривать возможность того, что сотня с гаком членов экипажа тоже единогласно согласится сдаться нам…
– Не знаю, – неуверенно проговорил Калриссиан.
– Вот и я не знаю, – Бел Иблис выщелкнул из паза инфочип с записью. – Но думаю, что сделаю несколько копий и посмотрю, что удастся выудить.
Ландо поднял бровь.
– У вас что, так много свободного времени?
Бел Иблис приподнял плечи.
– Должно же быть у генерала хоть какое-то хобби.
7
– Немного, – прокомментировал Ведж.
– Да, – согласился Ландо. – Что теперь?
– Лучше всего было бы вернуться на базу и прокрутить запись Бел Иблису, – сказал Антиллес. – Так что дуй к нему, а мы тут еще немного пошляемся.
– На тот случай, если это был всего лишь первый акт пьесы?
– Никогда не знаешь, – философски заметил Ведж.
Ландо посмотрел на пустое пространство, в котором барражировали истребители и где кореллианский корвет потерял надежду на спасение. Когда-то, почти два десятка лет назад, над Татуином случилась похожая сцена. Теперь на орбите Моришим события повторились.
Интересно, какие на этот раз будут последствия ?
– Ведж?
– Что?!!
– Я тут… вдруг… ну, случайно, – Ландо помедлил, вдруг испугавшись, что его слова прозвучат глупо. – С корвета никто не эвакуировался? Ты не видел спасательных капсул?
– Это первое, о чем я подумал, – слова Антиллеса прозвучали отрезвляюще. – Нет, капсул не было.
– Я так и думал… – нелогично сказал Калрис-сиан.
Нет, история никогда не повторяется точь-в-точь. Ставить надо на то, что кто-то просто пытался спастись от имперцев.
Правда, ставки – такая вещь, в которых нельзя быть уверенным. Никогда.
* * *
Официально планета называлась Муунилинст, но за ней прочно закрепилось прозвище Деньги-в-рост. И если Бастион был политическим центром Империи, то Муунилинст – ее финансовым центром.
Разнообразных причин тому было множество, это была долгая история, уходящая корнями еще во времена Старой Республики. И то, что планета сохранила свою роль в эти темные времена, было лишь торжеством косности и застоя. Таким же торжеством были и две оборонительные станции «голан III», лениво ползущие по своим орбитам.
Стоя у окна конференц-зала, Пеллаэон невольно покосился на небо – одна из гигантских станций на несколько мгновений заслонила солнце Муунилинста. Вспомнилось, как столицу переносили на Бастион, а мофф Дисра тут же попытался отхватить и оба «голана», утверждая, что правительственный центр Империи заслуживает лучшей защиты, чем всякие там биржевики. В результате один из нечастых просчетов господина губернатора вылился в одно из наиболее чувствительных политических поражений.
За спиной вежливо и сдержанно покашляли.
– Вы что-то хотите сказать? – Пеллаэон снова повернулся к собранию.
Оказывается, все шестеро старших офицеров, расположившихся за столом, взирали на него.
– Полагаю, адмирал, – спокойно произнес генерал-майор Сутт Рамик, – это не просто предварительное обсуждение. Моффы уже выразили вам свое согласие, не так ли?
Некоторое время Пеллаэон изучал лица собравшихся. Генерал Рамик, командир одного из здешних «голанов», был старшим в силах обороны Муунилинста как по опыту и положению, так и по званию. Если он решит воспротивиться соглашению о перемирии, то остальные будут дружно дудеть в его дуду.
Но он не воспротивится. В вопросе не прозвучало вызова, генерал просто хотел получить ответ, не более.
– Да, моффы предложение одобрили, – сказал Пеллаэон. – И раз уж на то пошло, могу сказать, что эта идея вызвала у них не больше энтузиазма, чем у всех нас.
– Мне казалось, это вы вынесли такое предложение, – вмешался генерал Йарон Кайт, не посчитавший нужным скрывать недоверие. – И теперь вы выступаете против? Это как следует понимать?
– Я не сказал, что выступаю против, – пояснил Пеллаэон. – Я сказал, что мне оно не нравится. Но, по моему мнению, у нас другого выхода нет.
– А у меня создавалось впечатление, что у нас есть оборудование и новые революционные технические системы, готовые к пуску, – сказал Рамик.
Очень вовремя замигал один из огоньков на встроенном в столешницу комлинке.
– Некоторые из этих систем оказались не столь эффективными, как на то рассчитывали проектировщики, – Пеллаэон подошел к своему креслу и протянул руку к кнопке приема. – Что касается оборудования, то часть его вышла из строя, причем совершенно очевидно, что это явилось результатом чьих-то предательских действий.
Дверь зала скользнула в сторону…
И вошел худощавый человек, носивший традиционный платок и кулон банкиров Муунилинста.
Хоть реакция нового участника собрания на полную комнату офицеров и была весьма интересной, но Пеллаэон на него даже не взглянул. Его взгляд был прикован к самим офицерам. Возгласы удивления и негодования в ответ на его завуалированное обвинение резко утихли – офицеры раздраженно повернулись к дверям, чтобы посмотреть, что это за наглец позволил себе вторгнуться в дела флота.
А на левой половине стола конвульсивно вздрогнул генерал Кайт.
Не такая уж это была и яркая реакция, просто голова чуть дернулась и в глазах на мгновение мелькнуло потрясение, к тому же генерал тут же взял себя в руки. Но на фоне более или менее сдержанного, даже безразличного любопытства остальных это бросалось в глаза, как посадочные огни в створе летной палубы крейсера.
– А, господин Граэмон, – приветливо сказал адмирал, обратив наконец внимание и на банкира. – Спасибо, что пришли. Если вас не затруднит, подождите немного в соседнем кабинете. Я скоро буду.
– Как пожелаете, адмирал Пеллаэон, – Граэмон сдержанно поклонился.
Он торопливо пересек зал и скрылся за внутренней дверью, но Пеллаэон заметил, как, проходя мимо, он мельком покосился на Кайта.
– Эт-то еще что такое? – недоуменно спросил Рамик.
Сообразительный какой генерал-майор попался, догадался-таки, что приход банкира был отнюдь не случаен.
– Так о чем это мы говорили? – в пожилом возрасте есть свои преимущества; можно прикинуться глуховатым или впадающим в старческий маразм, главное – не переусердствовать. – Ах да, об измене… Господин Граэмон, – адмирал указал на дверь кабинета, – одна из нитей в этой паутине.
За столом снова раздался ропот изумления, но Рамик даже не дрогнул.
– И вы можете доказать? – спросил он.
– Вполне, – ответил Пеллаэон. – Он – один из тех денежных мешков, через которые средства Империи перекачивались, как через трубу, в консорциум, специализирующийся на постройке «ловчих птиц», которые сейчас поставляют флоту дополнительно к более традиционным ДИ-истребителям.
– Ну, и где тут предательство? – фыркнул кто-то за столом. – По-моему, Империя делает неплохие деньги на этих «птицах».
– Предательство в том, что все эти сделки идут по гнилым каналам, – ответил Пеллаэон. – И в том, что некоторые имперские чиновники весьма высокого ранга отслюнивают очень даже немалый процент этих средств в свои собственные карманы. – Он демонстративно задержал взгляд на Кайте. – А также в том, что частью этой сделки является подпитка имперским снаряжением и персоналом различных пиратских банд.
Кайт взгляд выдержал, но заметно побледнел лицом. Пеллаэон знал все, что требовалось, и вот теперь еще и Кайт был оповещен, что главнокомандующий – в курсе происходящего.
– И каким образом, по-вашему, перемирие должно поспособствовать прекращению безобразия? – спросил Рамик.
– Сотрудничество и открытые линии коммуникаций позволят нам эффективнее выслеживать участников, – пояснил Пеллаэон. – И эти участники больше не смогут делать вид, что они служат Империи, но просто, с позволения сказать, творчески подходят к этому делу.
– То есть вы подозреваете, что в этом замешано командование флота? – спросил один из присутствующих.
– Я не подозреваю, – сказал Пеллаэон. – Я знаю.
Наступило тягостное молчание. Пеллаэон подождал, пока оно станет совсем уж невыносимым, затем показал на персональные деки собравшихся.
– Но этот вопрос сегодня не стоит в повестке дня. Сегодня мы обсудим договор о перемирии и то, поддержите ли вы его. Я предлагаю объявить часовой перерыв, чтобы вам хватило времени взвесить все возможные варианты развития событий. Если угодно, можете обсудить это между собой; если возникнут вопросы в частном порядке, я буду здесь.
Он оглядел офицеров, ненадолго задержав взгляд на каждом из них.
– Здесь через час, и я жду ваших ответов. Вопросы есть? Нет. Хорошо. Все свободны.
Он снова отвернулся к окну и стоял так, пока офицеры у него за спиной собирали свои деки и инфочипы и молча покидали комнату. Когда закрылась дверь за последним из них, Гилад Пеллаэон украдкой перевел дух. Вообще-то он ждал, что кто-нибудь попытается его пристрелить в порыве раздерганных чувств.
– Что скажете? – спросил он, вновь поворачиваясь к столу.
Сутт Рамик неподвижно сидел в своем кресле.
– Я категорически не согласен, – заявил генерал-майор. – Новая Республика идет к самоуничтожению, это известно и вам, и мне. Единственный вопрос – насколько мощным будет этот взрыв и сработает ли тот запал с Каамасом, о котором мы постоянно слышим, или же сработает что-то еще. Нет нужды так унижаться перед иными расами и их поклонниками.
– Ваша позиция мне понятна, – сказал Пеллаэон. – Это ваше последнее слово?
Губы Рамика сжались в тонкую линию.
– Я не поддерживаю ваш договор, адмирал, – сказал генерал-майор, поднимаясь из-за стола. – Но я – офицер Империи и привык выполнять приказы старших по званию. Вы и моффы договорились, и когда придет приказ прекратить боевые действия, то я буду вынужден подчиниться.
Гора на плечах Пеллаэона стала чуть легче весом.
– Благодарю вас, генерал, – спокойно сказал Гилад.
– Благодарите мою семью и историю ее верной службы, – недобро отпарировал Рамик. – Это они выработали во мне чувство долга и преданности, – он окинул взглядом стол и начал собирать инфочипы. – Вы всерьез рассчитываете, что Новая Республика примет предложение о встрече?
– Это мы скоро узнаем, – ответил Пеллаэон. – Полковник Вермель уже должен быть в системе Моришим.
– Да, – пробормотал Рамик; по пути к выходу он задержался. – Вы уверены, что тут замешаны пираты?
– Никаких сомнений, – заверил его Пеллаэон. – Насколько мне удалось вычислить, им платят за то, чтобы они нападали на строго определенные транспорты Новой Республики. Пираты получают добычу, Империя – дополнительное смятение в Новой Республике, а вот теневые партнеры, которые заранее знают, по каким транспортам будет нанесен удар, делают деньги на товарообмене.
Рамик пожал плечами.
– Если не брать в расчет последнее, это вполне разумное использование каперской деятельности.
– Может быть, и так, – не стал спорить Пеллаэон. – Проблема в том, что конечные решения о том, по каким транспортам надо ударить, принимаются не ставкой и не имперской разведкой, а как раз теневиками. И еще. Есть достоверные указания на то, что законсервированные ячейки клонов, созданные Гранд адмиралом Трауном, используются для пополнения экипажей пиратских кораблей.
– Если только эти мифические ячейки вообще существуют, – проворчал Рамик. – Лично я никогда в них не верил.
– Если солдаты не из этих ячеек, то заговорщики получают их откуда-то еще, – настойчиво сказал Пеллаэон. – И единственным альтернативным вариантом в таком случае остается утечка из регулярных вооруженных сил.
Генерал-майор скрипнул зубами от злости.
– Вот если они этим занимаются, я лично помогу вам спустить шкуру с этих сволочей. Нам и без того постоянно не хватает солдат, – он прищурился. – А кого из нас вы подозреваете в сговоре с Граэмоном?
– Кайт – единственный, кто отреагировал на его появление, – вздохнул Пеллаэон, сцепляя за спиной руки. – Поэтому пока что он – основной подозреваемый. Если повезет, он ударится в панику и приведет наружное наблюдение к остальным.
– Этот не ударится, – уверенно сказал Рамик. – А вот предупредить их может счесть разумным.
– Меня устроит любой из вариантов, – усмехнулся Пеллаэон. – Теперь прошу меня извинить, мне необходимо уделить несколько минут господину Граэмону.
– Потянуть за еще одну ниточку в паутине?
Гилад невесело улыбнулся.
– Что-то в этом роде. Я жду вас здесь через час вместе с остальными.
– Так точно, сэр, – но Рамик задержался на пару секунд, прежде чем повернуться к двери. – Я бы посоветовал быть осторожнее. Посреди каждой паутины обязательно сидит кто-нибудь дурно пахнущий и очень опасный… и кто знает, он ведь может в один прекрасный день решить, что в условиях перемирия Империя более не нуждается в главнокомандующем. Особенно в таком, который навострился проделывать в этой паутине дырки.
Пеллаэон задумчиво посмотрел в сторону кабинета, где ждал его Граэмон.
– Да, знаете ли, – сказал он. – Мне тоже приходила в голову такая мысль.
* * *
Потайная дверь скользнула в сторону, и в комнату уверенным шагом вошел Тиерс. Дисра поглядел на него поверх стола.
– Итак? – требовательно спросил губернатор. – Удалось связаться с Дорьей?
– В конце концов удалось, – кивнул Тиерс. – Докладывает, что миссия была более или менее успешной.
– Более или менее?
Тиерс пожал плечами.
– Дорья передал, что сразу по выходе из гиперпространства врубил подавление радиосвязи по полному спектру, но что-то из сигналов полковника Вермеля могло и прорваться, пока они затаскивали его корвет на борт.
– Неаккуратно, – прошипел Дисра сквозь зубы.
– Именно это соображение и было уже высказано ему Гранд адмиралом, – сказал Тиерс. – Поскольку там подтверждено несомненное присутствие нескольких «крестокрылов» и неопознанной яхты с Моришим, то ли случайно пролетавших мимо, то ли патрулировавших сектор выхода корвета из гиперпространства.
Дисра пренебрежительно засопел.
– Насколько мне известно, у «крестокрылов» нет привычки случайно пролетать мимо.
– Согласен, – сказал Тиерс. – По моим предположениям, они каким-то образом засекли корабли еще на подходе и вылетели взглянуть, что происходит. Не исключено, что они использовали старый имперский разведцентр, оставленный нами на поверхности, хотя не представляю, как они смогли его обнаружить.
– Что Дорья думает – много ли из передачи Вермеля могло прорваться сквозь помехи?
– Как максимум – несколько разрозненных слов, – успокоил его Тиерс. – Да и то только в том случае, если один или несколько находящихся поблизости кораблей имели специальную аппаратуру. А это маловероятно.
Дисра задумался.
– Да, – признал он наконец. – И даже если такое и случилось, то из-за нескольких слов всеобщей тревоги не объявят. По крайней мере, до того, кто ее может объявить, эти слова вероятно и вовсе не дойдут.
– Особенно если учесть, какие еще кризисы вот-вот свалятся им на головы, – усмехнулся майор.
– Верно, – заметил Дисра. – Что Дорья сделал с кораблем и командой?
– Сейчас они возвращаются и по пути, вероятно, проводят экстренное потрошение. Большинство экипажа, я подозреваю, даже представления не имело об истинной цели задания Вермеля; этих мы сможем вернуть на службу с туманными намеками о том, что Вермель был готов пойти на какую-то измену. Что касается самого полковника… – майор пожал плечами. – Пока, я думаю, упрячем куда-нибудь в местечко потише. А дальше посмотрим, можно ли его использовать, и если можно – то как.
– Разумно, – признал губернатор. – От Траззена и остальных что-нибудь есть?
– Получили последнюю сводку по графику, – ответил Тиерс. – С этого момента и пока их не вызовут, объявлен режим радиомолчания.
– Угу, – пророкотал Дисра.
Все, кажется, шло по плану.
Единственное, что слегка беспокоило, – успел ли Вермель передать сообщение. Конечно, никто ничего не смог перехватить; а даже если и перехватят, то просто отмахнутся, как от контрабандистов или угонщиков.
– Представляется мне, майор, – медленно выговорил он, – что нам, может быть, имеет смысл немного ускорить график. На всякий случай.
Адъютант долго молчал.
– Думаю, такое возможно, – сказал он наконец. – Но не думаю, что необходимо. На происшествие у Моришим никто не обратит внимания.
Дисра уставился на него.
– Вы точно в этом уверены?
Тиерс одарил его тонкой улыбкой.
– Гарантирую.
* * *
После третьего прослушивания генерал Гарм Бел Иблис, наконец, остановил воспроизведение.
– Да, эта запись не чище, чем хатт после грязевой ванны, – прокомментировал он, обращаясь к Ландо. – И все же готов поспорить, что если бы не вы, то при таких помехах у нас не было бы вообще ничего. Отлично сработано.
– Жаль, что так мало удалось выловить, – сказал Ландо. – Йансон считает, что это была неудачная попытка дезертирства.
– Да, внешне все выглядит именно так, – Бел Иблис задумчиво подкрутил ус. – Но мне почему-то кажется, что тут что-то иное.
Ландо удивленно посмотрел на собеседника.
– Тогда что это было?
– Пока не знаю, – сказал генерал. – Но обратимся к фактам. У Империи не так много «звездных разрушителей», чтобы посылать их в заурядную погоню за дезертиром. К тому же им почему-то было нужно взять его живым. К тому же они хотели быть уверенными, что он ничего никому не успеет сообщить.
– И к тому же он знал, что вы здесь, – добавил Калриссиан. – Слова «генерал Бел Иблис» там можно разобрать довольно отчетливо.
– Да, – согласился Бел Иблис. – Хотя… Отследить мои передвижения ныне задача не из сложных. Теперь мы не делаем из этого такого секрета, как лет пять назад.
Он повернулся к компьютеру и застучал по клавишам.
– Мне еще кажется, что здесь можно разобрать упоминание имени «Вермель». Если я правильно помню, был с таким именем офицер в штабе адмирала Пеллаэона.
Ландо посмотрел в иллюминатор. Под ними висел полумесяц планеты, если приглядеться, можно было разглядеть блики на плоскостях снующих вокруг «крестокрылов».
– Мне кажется, это говорит в пользу предположения о ренегатстве, – предположил он. – Они не хотели убивать офицера такого ранга, и притом не хотели, чтобы нам стало известно об этой попытке.
– Может быть, может быть, – Бел Иблис впился взглядом в дисплей. – Есть. Вот оно. Полковник Мейж Вермель.
Ландо развел руками.
– Ну, тогда все ясно.
Бел Иблис опять покрутил ус.
– Нет, – медленно сказал, он. – Моя интуиция по-прежнему говорит, что все не так просто. Предположим, вы хотите переметнуться на сторону противника. Разве вы бы выбрали для этой затеи кореллианский корвет? Почему не взять что-то более скоростное или лучше вооруженное? Или хотя бы с меньшей командой. Если, конечно, не рассматривать возможность того, что сотня с гаком членов экипажа тоже единогласно согласится сдаться нам…
– Не знаю, – неуверенно проговорил Калриссиан.
– Вот и я не знаю, – Бел Иблис выщелкнул из паза инфочип с записью. – Но думаю, что сделаю несколько копий и посмотрю, что удастся выудить.
Ландо поднял бровь.
– У вас что, так много свободного времени?
Бел Иблис приподнял плечи.
– Должно же быть у генерала хоть какое-то хобби.
7
Великая конвокационная палата была достроена всего три месяца назад. Старый зал после взрыва ремонту уже не подлежал. И хотя отнюдь не все отделочные работы были закончены и кое-где еще лежали груды строительного мусора, общий эффект от нового зала, как и обещали проектировщики, был весьма впечатляющим. Старую традиционную конструкцию зала, когда места для делегатов амфитеатром спускались вниз, к возвышавшейся в центре трибуне, конструкторы заменили группами сидений самых разнообразных форм и размеров. Каждая группа соединялась с соседними короткой лесенкой или пандусом. И хотя эти лесенки и пандусы были разбросаны, на первый взгляд, безо всякой видимой системы, в этом кажущемся беспорядке все же присутствовали единство стиля и определенное изящество. Отделяли делегатские ложи друг от друга прозрачные панели, или резные решетки, или просто символические перильца, высокие или не очень – в зависимости от того, что нашептала дизайнерам их буйная фантазия. Из каждой ложи прекрасно просматривалась центральная трибуна, а на встроенный дисплей можно было вызвать крупный план оратора или любой из делегатских групп в ложах.
Место это во многом напоминало Лейе великолепный театр «Кориолин Марли» на Алдераане, известнейший дворец искусств, который всегда для нее был символом этикета, культуры и цивилизации. И она втайне лелеяла надежду, что подобное оформление будет способствовать развитию этих качеств у собиравшихся здесь сенаторов.
Но сегодня был явно не тот случай.
– Правильно ли я вас понял, президент Гаврисом? – разнесли по залу громкоговорители грубый рык опкуиса. – Вы говорите нам, что ботаны сыграли ведущую роль в уничтожении Каамаса и в том почти что геноциде, который развернулся против каамаси. И в это же время вы утверждаете, что не стремитесь к справедливому возмездию за этот гнуснейший акт?
– Это не совсем то, что я сказал, сенатор, – мягко поправил его президент Понк Гаврисом, дернув хвостом и снова уложив его у задних ног. – С вашего позволения, я повторю. Небольшая, подчеркиваю, небольшая группа пока не установленных ботанов была замешана в этом прискорбном инциденте. Если и когда мы сумеем узнать их имена, мы, несомненно, привлечем их к ответственности в полной мере, и правосудие, к которому все мы стремимся, свершится. А до тех пор сделать это просто не представляется возможным.
– Почему же? – требовательно спросила особа с лохматыми сине-зелеными волосами и длинным тонким лицом.
Форшулианка, неуверенно припомнила Лейя; представляет восемьдесят семь населенных миров сектора Йминис на Внешних территориях.
– Советник Фей'лиа не отрицает причастности ботанов. И это очень хорошо: они должны быть примерно наказаны за такое чудовищное бесчестье, нанесенное всей галактической цивилизации.
Лейя взглянула через трибуну на Борска Фей'лиа, сидевшего на дальнем конце в ряду членов Совета. Ботан держал себя в руках, но ее чувства джедая безошибочно определили жуткую тревогу за внешне бесстрастной личиной. Она знала, что ботан накануне имел долгий разговор с главами Объединенных кланов на Ботавуи. Судя по выражению его лица, результаты этого разговора были явно не в его пользу.
– Понимаю ваши чувства, сенатор, – сказал Гаврисом. – Но хотелось бы уточнить, что законодательные принципы Новой Республики несколько отличаются от традиционных кодексов, принятых в правосудии Форшулири.
Сложенные на спине длинные крылья развернулись и вытянулись вперед. Цепкие кончики перьев коснулись одной из клавиш, и на экране у него над головой высветился раздел уголовного права Новой Республики.
– И эти принципы не позволяют нам наказывать весь народ за преступление нескольких ботанов.
– А почему нам до сих пор ничего не известно об этих нескольких? – выскочил сенатор с Ишта. – Как я вижу, справа от вас сидит советник Фей'лиа. Он не хочет дать разъяснения?
Гаврисом повернул голову и посмотрел на Фей'лиа.
– Советник Фей'лиа, вы хотите ответить?
Ботан неохотно поднялся.
– Я понимаю, какой гнев у многих из вас вызвало это предательство, – произнес он. – Хочу уверить вас в том, что мы, лидеры кланов Ботавуи, испытываем точно такие же чувства и такое же желание привести на алтарь правосудия виновных в этом страшном преступлении. Хочу также заверить собравшихся, что если бы только нам были точно известны имена преступников, мы бы давно уже призвали их к ответу. Но, увы, они нам неизвестны.
Раздался короткий немелодичный вопль. Лейя подскочила в кресле, запоздало сообразив, что этот леденящий душу звук просто-напросто заменяет у народа айроу скептическое фырчанье.
– И вы ожидаете, что мы вам поверим?..
– Президент Гаврисом, вынужден еще раз попросить вас напомнить сенатору сектора Модделл – пускай прекратит этот шум! – сердито прервала его другая представительница. – Его частотные гармоники за это заседание и так стоили мне потери двух яиц, а если мне не удастся высидеть птенцов к сроку, я лишусь своего положения и потеряю возможность на повторное назначение от парламента моего сектора.
– Лично я считаю, что остальным от этого только легче будет! – вмешался кто-то, прежде чем Гаврисом успел отреагировать. – Вы уже всех извели со своими драгоценными яйцами. Не говоря уж о том, что вы беззастенчиво пользуетесь этим аргументом, как только лично вам что-то не по душе…
Гаврисом коснулся кончиками перьев клавиши, и голоса как обрезало: он просто выключил динамики с микрофонами вместе. Пререкания раздавались еще с минуту, беспорядочно вспыхивая среди отдельных парламентских фракций. Когда до спорщиков наконец дошло, что все их словесные выпады слуховых органов оппонентов попросту не достигают, голоса довольно быстро стихли.
Гаврисом выждал еще несколько секунд и снова включил звук.
– В прологе к конституции Новой Республики говорится, – сказал он спокойно, – что все ее члены должны вести себя по отношению к другим приемлемым и цивилизованным образом. Почему для членов этого сената должны существовать какие-то другие стандарты?
– Вы вот все говорите о цивилизованности, президент Гаврисом, – угрюмо высказался высокий багмим. – А как прикажете нам, сенату Новой Республики, считать себя цивилизованными, если мы даже не можем высказать свое отвращение к ужасному преступлению, совершенному против планеты Каамас?
Лейя прокашлялась.
– Разрешите напомнить сенату, – сказала она, – что какую бы неприглядную роль ни сыграла отдельная группа ботанов, у нас нет указаний на то, что они непосредственно участвовали в уничтожении Каамаса. Именно это, по моему представлению, и должно быть отправной точкой и для нашего возмущения, и для нашего правосудия.
Место это во многом напоминало Лейе великолепный театр «Кориолин Марли» на Алдераане, известнейший дворец искусств, который всегда для нее был символом этикета, культуры и цивилизации. И она втайне лелеяла надежду, что подобное оформление будет способствовать развитию этих качеств у собиравшихся здесь сенаторов.
Но сегодня был явно не тот случай.
– Правильно ли я вас понял, президент Гаврисом? – разнесли по залу громкоговорители грубый рык опкуиса. – Вы говорите нам, что ботаны сыграли ведущую роль в уничтожении Каамаса и в том почти что геноциде, который развернулся против каамаси. И в это же время вы утверждаете, что не стремитесь к справедливому возмездию за этот гнуснейший акт?
– Это не совсем то, что я сказал, сенатор, – мягко поправил его президент Понк Гаврисом, дернув хвостом и снова уложив его у задних ног. – С вашего позволения, я повторю. Небольшая, подчеркиваю, небольшая группа пока не установленных ботанов была замешана в этом прискорбном инциденте. Если и когда мы сумеем узнать их имена, мы, несомненно, привлечем их к ответственности в полной мере, и правосудие, к которому все мы стремимся, свершится. А до тех пор сделать это просто не представляется возможным.
– Почему же? – требовательно спросила особа с лохматыми сине-зелеными волосами и длинным тонким лицом.
Форшулианка, неуверенно припомнила Лейя; представляет восемьдесят семь населенных миров сектора Йминис на Внешних территориях.
– Советник Фей'лиа не отрицает причастности ботанов. И это очень хорошо: они должны быть примерно наказаны за такое чудовищное бесчестье, нанесенное всей галактической цивилизации.
Лейя взглянула через трибуну на Борска Фей'лиа, сидевшего на дальнем конце в ряду членов Совета. Ботан держал себя в руках, но ее чувства джедая безошибочно определили жуткую тревогу за внешне бесстрастной личиной. Она знала, что ботан накануне имел долгий разговор с главами Объединенных кланов на Ботавуи. Судя по выражению его лица, результаты этого разговора были явно не в его пользу.
– Понимаю ваши чувства, сенатор, – сказал Гаврисом. – Но хотелось бы уточнить, что законодательные принципы Новой Республики несколько отличаются от традиционных кодексов, принятых в правосудии Форшулири.
Сложенные на спине длинные крылья развернулись и вытянулись вперед. Цепкие кончики перьев коснулись одной из клавиш, и на экране у него над головой высветился раздел уголовного права Новой Республики.
– И эти принципы не позволяют нам наказывать весь народ за преступление нескольких ботанов.
– А почему нам до сих пор ничего не известно об этих нескольких? – выскочил сенатор с Ишта. – Как я вижу, справа от вас сидит советник Фей'лиа. Он не хочет дать разъяснения?
Гаврисом повернул голову и посмотрел на Фей'лиа.
– Советник Фей'лиа, вы хотите ответить?
Ботан неохотно поднялся.
– Я понимаю, какой гнев у многих из вас вызвало это предательство, – произнес он. – Хочу уверить вас в том, что мы, лидеры кланов Ботавуи, испытываем точно такие же чувства и такое же желание привести на алтарь правосудия виновных в этом страшном преступлении. Хочу также заверить собравшихся, что если бы только нам были точно известны имена преступников, мы бы давно уже призвали их к ответу. Но, увы, они нам неизвестны.
Раздался короткий немелодичный вопль. Лейя подскочила в кресле, запоздало сообразив, что этот леденящий душу звук просто-напросто заменяет у народа айроу скептическое фырчанье.
– И вы ожидаете, что мы вам поверим?..
– Президент Гаврисом, вынужден еще раз попросить вас напомнить сенатору сектора Модделл – пускай прекратит этот шум! – сердито прервала его другая представительница. – Его частотные гармоники за это заседание и так стоили мне потери двух яиц, а если мне не удастся высидеть птенцов к сроку, я лишусь своего положения и потеряю возможность на повторное назначение от парламента моего сектора.
– Лично я считаю, что остальным от этого только легче будет! – вмешался кто-то, прежде чем Гаврисом успел отреагировать. – Вы уже всех извели со своими драгоценными яйцами. Не говоря уж о том, что вы беззастенчиво пользуетесь этим аргументом, как только лично вам что-то не по душе…
Гаврисом коснулся кончиками перьев клавиши, и голоса как обрезало: он просто выключил динамики с микрофонами вместе. Пререкания раздавались еще с минуту, беспорядочно вспыхивая среди отдельных парламентских фракций. Когда до спорщиков наконец дошло, что все их словесные выпады слуховых органов оппонентов попросту не достигают, голоса довольно быстро стихли.
Гаврисом выждал еще несколько секунд и снова включил звук.
– В прологе к конституции Новой Республики говорится, – сказал он спокойно, – что все ее члены должны вести себя по отношению к другим приемлемым и цивилизованным образом. Почему для членов этого сената должны существовать какие-то другие стандарты?
– Вы вот все говорите о цивилизованности, президент Гаврисом, – угрюмо высказался высокий багмим. – А как прикажете нам, сенату Новой Республики, считать себя цивилизованными, если мы даже не можем высказать свое отвращение к ужасному преступлению, совершенному против планеты Каамас?
Лейя прокашлялась.
– Разрешите напомнить сенату, – сказала она, – что какую бы неприглядную роль ни сыграла отдельная группа ботанов, у нас нет указаний на то, что они непосредственно участвовали в уничтожении Каамаса. Именно это, по моему представлению, и должно быть отправной точкой и для нашего возмущения, и для нашего правосудия.