Зеттел Сара. Наследие чародея

   — Да нет же, — Бриджит покачала головой. — Я увидела, как он блестит.
   Сакра уставился на нее, часто и тяжело дыша. Его дыхание, особенно в обступавшей тишине, было слишком шумным для здорового человека. В лице Сакры читалось одновременно и изумление, и боль. Губы его шевелились, как будто он пытался что-то сказать, но из горла вырывался только кашель, сотрясавший сгорбленные плечи.
   Терпение Бриджит лопнуло.
   — Да сядете вы наконец, сударь? Да, он блестел. Я видела это левым глазом, точно так же как теперь не вижу вас, так же как разглядела вас в обличье лебедя. Я видела, как колдовство блестит сквозь ткань рубашки. — Она решительно подошла к Сакре, положила руки ему на плечи и заставила сесть на скамеечку.
   Сакра судорожно сглотнул. Все его тело дрожало от напряжения. Он сжал шнурок в кулаке и произнес:
   — Бриджит… — Он опять закашлялся, скрючившись от нового приступа боли. — Вы можете спасти нас всех.
   — Все твердят мне это, только никто не говорит, как. — Бриджит опустилась на корточки так, чтобы видеть его глаза. — С тех пор, как я оказалась здесь, вы единственный были со мной откровенны. Скажите, что я должна сделать.
   Сакра открыл было рот, но Бриджит его перебила:
   — Не бойтесь задавать вопросы. Я расскажу вам все, что спросите. Думаю, вы не будете совать нос не в свое дело. — Сказав это, Бриджит почувствовала, что у нее словно камень с души свалился. В этом холодном, сложном мире этот человек оказал ей доверие и оказался достойным доверия.
   — Спасибо, госпожа. — Сакра помолчал пару секунд, пережидая новую волну боли. — Вы знаете о том, что император околдован?
   — Да.
   — Заклятье заключено в каком-то предмете, который он носит на теле. — Сакра коснулся шнурка. — Завтра вечером вы увидите императора. Если бы вы смогли разглядеть источник колдовства…
   — Боже мой! — воскликнула Бриджит.
   Сакра нахмурился:
   — Что такое?
   — Я ведь видела его прошлой ночью. Как же я не догадалась! Если бы я присмотрелась повнимательнее… — Бриджит покачала головой, отгоняя эти мысли. — Ладно, что уж теперь говорить. Завтра вечером я буду предельно внимательна. И что мы тогда сделаем?
   Перспектива активных действий как будто бы несколько ослабила болезненную борьбу, происходившую в Сакре.
   — Мы как-нибудь устроим, чтобы я мог с вами встретиться. Я…
   Раздался грохот распахиваемых дверей, Сакра и Бриджит одновременно вскочили на ноги. Золотой луч фонаря выхватил их лица из темноты, и Бриджит, зажмурившись, прикрыла глаза рукой. Послышался звук шагов по каменному полу — шорох мягких подошв и топот солдатских каблуков.
   — Бриджит, ты не ранена?
   Бриджит открыла глаза и прямо перед собой увидела Калами. Двое стражников из команды капитана Чадека замерли возле двери с фонарями и дубинками. Еще двое окружили Сакру: один стоял позади, второй — между чародеем и балконной дверью. Оба солдата держали свои дубинки наготове и готовы были пустить их в ход, если Сакра вздумает бежать. Сам он застыл, словно изваяние, безвольно опустив руки. Лицо его блестело от пота, и Бриджит показалось, что контуры его тела дрожат в свете фонаря.
   «Что с тобой сейчас происходит? Что ты с собой сделал?» — гадала Бриджит, но перед ней стоял Калами, хмурясь и ожидая ее ответа. Она заставила себя перевести взгляд на него. Бриджит понимала, что ее глаза могут выдать тревогу за Сакру. Этого Калами замечать вовсе ни к чему.
   Она скрестила руки на животе:
   — Со мной все хорошо, спасибо.
   — Он давал тебе что-нибудь? — Калами окинул ее взглядом — от распущенных волос до босых ступней, пытаясь обнаружить какую-нибудь перемену.
   Бриджит молча покачала головой. Она подумала, что Калами не постесняется ее обыскать, но в этот момент взгляд его упал на шкатулку и лежащий в ней шнурок. Лицо Калами озарилось холодной яростью. Бриджит спокойно встретила его взгляд. Теперь он все знает… Ну да ладно, будь что будет.
   Однако Калами не произнес ни слова. Вместо этого он резко повернулся и подошел к Сакре. Несмотря на тяжелые тени, рожденные светом фонарей, Бриджит ясно видела, что Калами вне себя от ярости.
   — Не смог помешать ей попасть во дворец, так решил убить в собственной постели? — Он вырвал кинжал Сакры из ножен. — Это твоя госпожа приказала? Или ты сам решил таким образом загладить свой предыдущий промах?
   Бриджит видела, как в золотом свете поблескивает лезвие темного клинка.
   — Ты угрожал жизни человека, который находится под личной защитой императрицы! И ничто не помешает мне перерезать тебе горло прямо здесь.
   Бриджит не видела лица Сакры, зато слышала его болезненно учащенное дыхание.
   — Если ты убьешь меня без суда и следствия, ну или хотя бы их видимости, между Изавальтой и Хастинапурой может начаться война. А это ведь не входит в твои планы, верно? — пробормотал Сакра и согнулся, прижимая руку к ребрам. — Ты ведь уже обещал войну Старцам Хун-Це.
   Калами ничего не ответил. Видимо, его руку остановило внезапное недомогание Сакры. Он только перехватил нож так, чтобы его острие было направлено строго вниз, и приставил к затылку чародея. Бриджит затаила дыхание. Калами этого не заметил — все его внимание было поглощено беззащитным Сакрой.
   — Все против тебя, южанин. Ты выбыл из игры.
   Как только Калами произнес эти слова, Сакра упал на колени. Он поднял лицо к занесенному кинжалу, к нависшему над ним человеку, и Бриджит увидела, как сверкнули в темноте его глаза.
   — Еще нет, — сказал Сакра.
   И исчез.
   Бриджит зажала рот рукой, чтобы из него не вырвалось ни звука: будь это испуганный крик или возглас нежданной радости. Сжимая в руке нож, занесенный для смертельного удара, Калами все еще смотрел туда, где только что был Сакра. Даже хорошо обученные и ко всему привыкшие солдаты застыли, ошеломленные.
   В этом всеобщем замешательстве Бриджит увидела шанс на спасение. Как только Калами придет в себя и обратит на нее внимание — все пропало. Нужно действовать немедля. Затаив дыхание, Бриджит осторожно потянулась к шкатулке с заколдованным шнурком.
   — Бегом в его комнату, — хрипло приказал Калами солдатам. — Найдете там зеркало — разбейте. Найдете его самого — арестуйте и закуйте в кандалы. В кандалы, понятно?
   Дрожа от ярости, Калами опустил кинжал.
   — После этого обыщите весь дворец, каждую щелку. Ничто не должно от вас укрыться, ясно?
   Бриджит стащила шкатулку со стола и зажала ее в кулаке на уровне пояса, стараясь, чтобы ее манипуляции не привлекали внимания.
   — Я буду у себя. Доложите, как только что-то найдете, — продолжал Калами, приглаживая волосы рукой.
   — Есть, сударь. — Капитан Чадек поклонился.
   Бриджит опрокинула коробочку над жаровней, и шнурок упал в огонь. Его тут же охватило пламя, и Калами болезненно вздрогнул. Он обернулся и взглянул на Бриджит. Она гордо выпрямилась. Пусть смотрит! Пусть видит, что она не боится. Красные искорки сыпались во все стороны от творения Калами, а само оно чернело и превращалось в пепел. Пусть видит и это.
   — Ступайте, капитан, — пробормотал Калами, не спуская глаз с Бриджит.
   — Есть, сударь.
   — Я пойду с вами, капитан, — быстро сказала Бриджит. — Мне необходимо сказать кое-что госпоже вдовствующей императрице по поводу верности ее лорда-чародея.
   — Ей нечего сказать, капитан, — отрезал Калами. — Выполняйте приказ.
   Взгляд Чадека метнулся от Бриджит к Калами и обратно. Затем он поклонился, сделал знак своим людям и увел их из комнаты; оставив Бриджит наедине с Калами в окружении крепко спящих служанок.
   Калами сунул кинжал Сакры за пояс.
   — В чем дело, Бриджит? — ласково спросил он. Бриджит не ответила.
   — Чем это вы здесь занимались? — Калами указал на шкатулку и на жаровню, в которой догорали остатки его колдовства. Лишь несколько тонких ниток красного и белого цвета еще виднелись на углях. У валившего из жаровни дыма был отвратительный едкий запах, и Бриджит одолевал кашель.
   Калами предусмотрительно преградил Бриджит путь к бегству, встав между ней и дверью. Теперь свет жаровни падал сбоку, озаряя правую половину его лица, а левую оставляя в тени. От этого глаза Калами казались черными дырами на смуглом лице.
   — Что он тебе сказал?!
   Через плечо Калами Бриджит взглянула на дверь. Может, и получится, но у него нож… Закричать? Еще неизвестно, поможет ли это. Однако дверь не заперта, а рядом стоит жаровня и всякие другие предметы, которые можно использовать в качестве оружия…
   Бриджит отступила на шаг, незаметно придвигаясь к жаровне, в надежде, что Калами решит, будто она испугалась.
   — Ты пытался наложить на меня приворотное заклятье.
   — Кто тебе сказал эту глупость? — Калами стал приближаться, голос его был мягок и ласков. — Это Сакра тебе сказал?
   Бриджит замерла. Неужели он до сих пор считает ее такой дурой? Неужели он до сих пор не понял, что здесь произошло?
   «Воспользуйся этим, — сказала она себе. — Ты обязана это использовать!»
   Калами обошел вокруг жаровни и остановился рядом с Бриджит.
   — Что он сказал тебе, Бриджит? Что он тебе сказал?
   Бриджит принялась наматывать на пальцы кончик воротничка.
   — Да ничего особенного. Не успел. Мы были слишком заняты тем, что роняли мебель. — Она ткнула пальцем в сторону упавшей ширмы.
   — Но что-то он все же сказал тебе? — Калами придвинулся еще ближе, взял Бриджит за руку, оторвал ее пальцы от воротничка и опустил вниз. — Не для того же он устроил все это представление, чтобы вы могли порезвиться?
   — Нет, — согласилась Бриджит. — Наверное, не для этого.
   Они сейчас стояли совсем близко друг к другу, но на этот раз Бриджит не испытала и следа того сладкого томления, которое прикосновения Калами будили в ней раньше. Вместо этого мысли ее обратились к Сакре. Где он? Что с ним?
   «Только бы с ним ничего не случилось».
   Калами взял другую руку Бриджит, все еще сжимавшую тонкую ткань сорочки, и осторожно разогнул ее пальцы.
   — Не ошибись, Бриджит. Твоя судьба теперь неотделима от судьбы Изавальты.
   Бриджит хотела сказать ему, что он слишком много себе позволяет. Он стоял слишком близко, а прикосновения его были чересчур нахальны. Но она смолчала. Это нужно вытерпеть. Если он сейчас просто уйдет, можно будет побежать к императрице и рассказать ей обо всем. Может быть, даже найти Сакру…
   — Мне не привыкать к внезапным пробуждениям. — Бриджит вздернула подбородок. — Это всего лишь одно из них.
   «Скорее уж можно доверять старой несчастной Медеан, чем Калами», — предупреждала ее мама.
   — Это Сакра сказал тебе, что я сделал для тебя заклятье? — спросил Калами, убирая прядь волос с ее плеча.
   Бриджит закусила губу и отвернулась. Пусть думает что хочет.
   Калами вздохнул и, к великому облегчению Бриджит, оставил ее в покое.
   — Хорошо, — произнес он, закладывая руки за спину и укоризненно качая головой. — Я действительно сплел заклятье, но оно было защитным. Бриджит, пойми: каждую минуту, каждую секунду ты подвергаешься опасности. — Он махнул рукой в сторону жаровни. — Я создал этот оберег, чтобы тебя защитить. А что наделал Сакра? Он заставил тебя разрушить эту защиту.
   «Сколько же лжи может уместиться на твоем языке!» Бриджит скептически скривила рот, но тут же вспомнила, что собиралась изображать невинную жертву.
   — Как же я не догадалась! — Она прижала руки к щекам, чтобы скрыть невольную гримасу.
   — К счастью, я принес тебе кое-что получше.
   Калами раскрыл ладонь: с его пальцев свисала витая тесьма. В свете жаровни Бриджит разглядела узор из переплетенных окружностей — красного и белого цвета, как на шнурке. Левым глазом она увидела, что тесьма ярко светится.
   — Это подвязка, — пояснил Калами. — Я собирался сделать пояс, но мне не хватило времени.
   У Бриджит перехватило дыхание.
   — Ты ведь не боишься меня, Бриджит? — проговорил Калами и подступил ближе, все еще держа подвязку у нее перед глазами.
   — Боюсь, — призналась она.
   Она была слишком напугана видом нового колдовства, чтобы притворяться и дальше. Он привяжет ее этой штуковиной. Он отнимет у нее разум, волю, сердце…
   — Но почему? — печально спросил Калами. — Я не причиню тебе вреда. У меня на тебя бессчетное количество планов. Ты нужна мне. Я ни за что бы не стал подвергать тебя опасности! Не то что Сакра… Позволь мне защитить тебя, возьми это.
   Калами протянул ей подвязку.
   — Нет.
   — Возьми, Бриджит, — настаивал он. — Тебя обманули, ты в опасности. Пожалуйста, не противься. Мне будет спокойнее, если я буду знать, что ты в безопасности.
   Он взял ее за руку.
   Бриджит вывернулась, отпрыгнула в сторону, толкнув стол на Калами, и бросилась к двери. Сильные руки вцепились в подол ее юбки, и Бриджит упала на колени.
   — Нет, ты примешь мой подарок!
   Бриджит пыталась лягаться, но только запуталась в многослойной юбке. Тогда она перекатилась на спину и принялась орудовать кулаками. Калами все же ухитрился поймать ее запястье плетеной петлей. Бриджит вскрикнула и попыталась вырваться, но в этот момент Калами сам отпустил ее и поднялся на ноги. Она удивленно взглянула в его глаза.
   Его глаза… Какие темные, глубокие глаза! И в этой глубине — столько манящих обещаний… Столько обещаний, о которых она мечтала и которых страшилась. Бриджит вдруг вспомнилось каждое его прикосновение, все сотни тысяч раз, когда он дотрагивался до нее, то касаясь ладони, то поддерживая за локоть — и всегда так галантно, так сдержанно. Каждое из этих бессчетных прикосновений оставило след в ее памяти, на ее коже… Бриджит почувствовала, что не в силах дышать. Не в силах думать, видеть, слышать… Во всем мире не осталось ничего, кроме Вэлина Калами, его темных глаз и всего того, что они обещали.
   — Лорд-чародей! У вас все в порядке?
   Бриджит обернулась. В дверях стоял стражник из отряда Чадека, глядя поочередно то на Вэлина, то на Бриджит. Она смущенно вскочила на ноги.
   — Да, все хорошо, — отозвался Вэлин.
   Бриджит не могла произнести ни слова, настолько она была вне себя от этого вторжения. Как он посмел сюда вломиться? Это из-за него Вэлин от нее отвернулся…
   — А вы как, госпожа? — спросил стражник.
   — Да, — выдавила Бриджит. — Все просто великолепно. Спасибо.
   Стражник поклонился и закрыл дверь.
   — Все великолепно, Бриджит? — Калами медленно приближался, глаза его были широко раскрыты, словно он хотел выпить ее взглядом. — Это правда?
   — Правда.
   Он взял ее руку в свои ладони. От этого прикосновения сердце Бриджит забилось так сильно, что он, наверное, услышал этот стук. Ладони у него были теплые и сухие, а руки — такие сильные… Он сжал ее запястье этими руками и перевернул ее ладонь, чтобы поцеловать тыльную сторону — так нежно, как никогда прежде. Потом он вновь перевернул ее руку и коснулся губами запястья, прямо над подвязкой, которой он ее поймал.
   — Теперь ты принимаешь мой дар, Бриджит? — прошептал Вэлин, и она почувствовала тепло его дыхания на своей руке.
   — Да, — шепнула она в ответ. — О да.
   Вэлин улыбнулся, и сердце Бриджит готово было выпрыгнуть из груди от счастья. Он был так близко, что она чувствовала его запах — аромат зимы, дыма и мускуса. Он согревал, успокаивал, возбуждал. Его пальцы сжали ее запястье, когда он затягивал тугой узел на своем подарке. Медленно, боясь спугнуть этот момент и это чувство, Бриджит провела рукой по его волосам. Они оказались на удивление мягкими и тонкими. Ей хотелось зарыться в эти волосы пальцами, гладить их и ласкать.
   Калами поднял голову, и их глаза снова встретились. Бриджит не знала, как она очутилась в его объятиях. Все, что она знала, это что он ее целовал и что губы у него были мягкие и теплые, а поцелуи — страстные и глубокие. Бриджит прижалась к нему сильнее, в душе проклиная слои одежды, разделявшие их тела. Она желала, чтобы он видел ее всю, дотрагивался до нее. Она хотела ощутить прикосновение его груди к своей, хотела почувствовать его ладонь на своих бедрах… Она хотела, хотела всего этого!
   Вэлин нежно провел пальцами по ее шее, спускаясь к плечам. Бриджит обняла его, и ее колени внезапно ослабели.
   — Моя Бриджит, — прошептал он. — Только моя.
   — Да. Твоя.
   Его рука очутилась у нее на груди. Бриджит вздрогнула от неожиданности, наслаждения и прижалась губами к его шее.
   Но тут он взял ее за руки и легонько оттолкнул от себя. Бриджит удивленно посмотрела на него. Что она сделала не так? Что произошло?
   Но нет, Вэлин улыбался, и все обещания в мире по-прежнему светились в его глазах.
   — Боюсь, нам придется немного подождать, Бриджит.
   Ее взгляд скользнул в сторону служанок, лежащих в своих кроватях.
   — Но я думала, они проспят еще по меньшей мере час…
   — Да, родная. — Он провел пальцами по воротничку ее сорочки. — Но мне еще много чего предстоит сделать этой ночью, и я не могу пренебречь своими обязанностями.
   Бриджит готова была сквозь землю провалиться со стыда.
   — Конечно. Прости, я думаю только о себе.
   Вэлин коснулся ее щеки, заставляя ее кожу трепетать от тепла его руки.
   — И тебе это очень идет.
   На губах Бриджит заиграла улыбка, когда Вэлин дотронулся до них. Она поймала кончик его пальца поцелуем, и он улыбнулся в ответ.
   — Но ты должна сказать мне еще кое-что, родная. — Его пальцы скользили по линии ее подбородка вниз, к шее. — Кто сказал тебе о моем подарке? Кто наплел тебе все это?
   — Ричика, — призналась Бриджит, краснея от того, что ее так легко провели. — Прости меня, Вэлин.
   — Тс-с. — Он снова прижал ее к груди и поцеловал в лоб. — Не будем больше об этом. Я должен был быть осторожнее. Это мне должно быть стыдно.
   Бриджит открыла было рот, чтобы возразить, но Вэлин прижал палец к ее губам.
   — Я сказал, тише.
   Бриджит улыбнулась и склонила голову в жесте воплощенного послушания.
   Вэлин взял Бриджит за подбородок и приподнял ее голову, чтобы заглянуть ей в глаза.
   — Но впредь ты ведь будешь осмотрительнее и не позволишь всяким вертихвосткам хватать мои подарки?
   — Конечно, Вэлин.
   Его глаза были так прекрасны, в них было столько жизни и силы! Она готова была раствориться в этих глазах…
   — И ты будешь носить то, что я тебе подарил? Я хочу, чтобы частичка меня прикасалась к тебе постоянно.
   «Прикасалась к тебе постоянно…» Желание, которым пылали эти слова, обожгло ее щеки жаром.
   — Да.
   — Хорошо, моя Бриджит, хорошо. — Вэлин погладил ее волосы, и Бриджит повернула голову, чтобы поцеловать его ладонь. — Завтра ночью, моя родная. Завтра ночью все будет кончено, и мы будем вместе до конца наших дней.
   Никакими словами Бриджит не могла выразить своих чувств, поэтому она снова его поцеловала — долгим, жарким поцелуем, полным собственных обещаний.
   Глаза Вэлина сияли.
   — Завтра ночью, — вымолвил он свое последнее обещание и выскользнул за дверь.
   Счастье переполняло Бриджит. Она кружилась, встав на носочки, смеялась и сжимала себя в объятиях. Любовь! Так давно она не чувствовала любви. И вот теперь она пришла — настоящая, на всю жизнь! Он обещал. Его слова золотыми колокольчиками звенели у нее в ушах, возвращая все надежды, которые когда-то давным-давно украл Аза.
   Бриджит хотелось танцевать, хотелось влезть на крышу и кричать оттуда о своей любви, хотелось быть легкомысленной и счастливой. Она в несколько прыжков пересекла комнату и встала перед большим бронзовым зеркалом.
   — Бриджит влюблена, — сказала она своему отражению, запрокинув голову и выставив руку в театральной позе. — Вот — Бриджит, которая влюблена!
   Она взглянула на себя в зеркале и захихикала, но тут же подавилась смехом. В отражении Бриджит увидела, как что-то вцепилось ей в запястье. Оно было черное и лохматое, словно гигантский паук, и вонзало свои клыки все глубже в кожу — прямо на том месте, которое поцеловал Вэлин.
   Бриджит закричала от страха и отвращения. Она стала стягивать с себя это чудовище, пока наконец ей не удалось оторвать его от запястья и сбросить на пол. Она огляделась вокруг в поисках чего-нибудь тяжелого, чтобы раздавить… И тут она увидела, что на полу лежит подвязка — подарок Калами.
   Бриджит попятилась назад, зажав рот руками, и воспоминания начали просачиваться в очнувшееся сознание. Он к ней прикасался, и ей это нравилось. Он повалил ее наземь и обвязал ее запястье, а потом прикасался к ней, и она позволяла. Она жадно его целовала, а он лгал ей. Он мог сделать с ней все что угодно, и она бы ему позволила, она даже хотела этого. Она готова была умолять его об этом, и он это знал, потому что эта штука была на ее запястье…
   Бриджит уперлась спиной в стойку балдахина, забралась на кровать и натянула одеяло по самую шею, словно боясь, что эта штука может подползти к ней. Но подвязка просто лежала на полу, дожидаясь ее прикосновения. Точно так же, как поджидал ее Калами, как он подталкивал ее… Бриджит почувствовала, что ее выворачивает наизнанку от отвращения и страха. И правда, едва она успела подползти к умывальнику, как ее вырвало.
   Только после этого она ощутила зарождающуюся в ней злость, Она началась жжением в глубине опустошенного желудка и быстро перешла в сердце бешенством и ненавистью к этой лжи, к этому подлому обольщению.
   Бриджит возненавидела Калами за то, что он заставил ее вспомнить, что такое любовь, которая вновь оказалась ложью. Еще одной холодной, расчетливой ложью.
   Сжечь эту гадость — как она сожгла шнурок, который он хотел спрятать в ее одежде. Взять нож и разрезать ее на куски, а потом зарезать его самого, как свинью! И чтобы он видел, как она это делает. Сжечь его! Сжечь заживо. Наложить на него заклятье — о, она сможет это сделать! — и его охватит пламя, а в ушах у него будет звучать ее голос. Уж как-нибудь она это сделает. Он умрет с ее именем на губах, моля о пощаде.
   «Да, — послышался шепот в ее голове. — Пусть сгорит. Дай мне сжечь его для тебя».
   Бриджит закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Надо успокоиться. Колдовскую тесьму нужно уничтожить, уничтожить целиком, несмотря на то что она боится к ней притронуться. Несмотря на то что если она освободится, Калами придумает что-нибудь еще — что-нибудь такое, чего она не сможет увидеть. Он ведь не дурак, он изобретет что-нибудь из дыма и воздуха, а может, из крови — что-нибудь, не оставляющее следов.
   Бриджит оперлась о стол и стиснула зубы, пытаясь сдержать рыдания, готовые вырваться из измученного горла. Скоро Калами вернется, ожидая найти ее изнывающей от любви, и если он обнаружит, что это не так… Бриджит не знала, как ей сражаться в этой битве. Ведь он может сделать все что угодно…
   Бриджит снова отползла на середину кровати, обхватила колени руками и стала дожидаться утра. Утро вечера мудренее, думала Бриджит. Может, заря принесет какое-то решение. Но в глубине души боялась, что никаких решений уже не будет.
 
   Калами покинул комнату Бриджит и вернулся в свои покои, храня на губах вкус ее поцелуя. Это, конечно, не лучший способ убеждения, и, видят предки, он не хотел его использовать. Но, надо признать, это приятный способ. Весьма приятный. Прошло много лет с тех пор, как Бриджит его целовала — к тому же тогда она принимала его за другого мужчину, за своего предполагаемого суженого, которого она ждала на берегу озера. Тогда она была ему нужна для того, чтобы родить ребенка. Теперь она снова нужна ему, но совсем для других целей.
   Калами открыл дверь в свою комнату, и сердце у него екнуло: возле очага стоял Чадек, а Финон ставил на стол кружку и кувшин. Неужели южанина уже поймали?
   — Какие новости, капитан? — спросил Калами, подходя к очагу Финон поймал его взгляд и покачал головой, ставя еще одну кружку рядом с первой. Калами проглотил упрек.
   — Мы обыскали даже темницы, — ответил Чадек, сразу переходя к делу. — Если он еще здесь, понадобятся ваши способности, чтобы найти его. Я бессилен.
   От злости вены на шее Калами вздулись. Он сплюнул в огонь. Плевок зашипел и стал испаряться, но раньше, чем от него ничего не осталось, Калами уже улыбался.
   — Пусть ваши люди продолжают поиски. Он не мог уйти.
   Раз уж Сакра снова оказался рядом с Бриджит, он ее одну не оставит. Он обязательно попытается найти способ встретиться с ней.
   — Вы, похоже, ничуть не обеспокоены, лорд-чародей.
   Калами разлил пиво по кружкам и протянул одну Чадеку, но тот лишь покачал головой.
   — Ваши поиски не дадут ему времени и возможности выстроить новые планы, — объяснил Калами. — Если не поймаем до рассвета, к закату он точно будет наш.
   Чадек ничего на это не сказал, но лицо его было тревожно.
   — Что вас беспокоит, Чадек? — спросил Калами, глядя на него поверх кружки.
   Тот забарабанил пальцами по поясу.
   — Не нравится мне все это, Вэлин, — сказал он. — Слишком много ошибок для такого неспокойного времени.
   Калами поставил кружку на стол и хлопнул капитана по плечу:
   — Ваши инстинкты, как всегда, начеку. Но все под контролем, я вас уверяю.
   Чадек недоверчиво взглянул на него. Из дальнего угла комнаты так же настороженно смотрел Финон. Калами едва удержался, чтобы не рассмеяться над ними обоими.
   — Просто еще раз поверьте мне на слово, — сказал он.
   Чадек снова пристально глянул ему в глаза, и если даже увиденное не вполне его удовлетворило, он не показал этого, сделал шаг назад, прижал руку к груди и поклонился:
   — Все будет так, как вы сказали, друг.
   Калами ответил на его поклон: