Я присутствовал на загородной профессиональной встрече, где со мной обращались гнусно и по адресу Эриксона высказывались очень неуважительно. Я был удивлен тем, что случилось. Мне было обидно за Эриксона. Я неохотно и с некоторой тревогой позвонил ему, чтобы рассказать о происходящем. Это не огорчило его, он хихикнул и сказал: «Добро пожаловать в мир взрослых!»
По некоторым поводам он говорил:"Проблемы — грубая пища жизни. И любой солдат, который сидел на пайке типа"К", знает, насколько важна грубая пища для режима питания" (см. Zeig, 1980а). Подобным образом он предлагал: «Творите себе свое счастье, а невзгоды всегда сами вас найдут». Кроме того:"Обращаться адекватно с хорошим, равно как и с плохим — вот истинная радость жизни". Другому студенту он заметил: «Психотерапия начинается дома». Юной дочери своего коллеги: «А не обидно быть такой привлекательной?» Студенту: «Счастье — это одаренность ценностью всех вещей, которые имеешь» (Thompson, 1982). Коллеге, Мэрион Мур: «Гипноз — это жизненно важные взаимоотношения в одной личности, стимулируемые теплом другого».
Косвенное предписание с использованием аналогий
Однажды Эриксон подарил мне маленький совет в форме довольно милой аналогии. К сожалению, мне еще придется освоить его полностью, но эту аналогию я эффективно использовал при работе с некоторыми пациентами.
Я объяснил Эриксону, что работаю очень напряженно, и попросил у него помощи. Он поговорил со мной о своей собственной жизни. И рассказал, что в те времена, когда работал в больнице Элоиз в Мичигане, он сожалел, что не может проводить достаточно времени со своей семьей.
Затем Эриксон привел мне пример. «Когда человек садится за обеденный стол, ему, вероятно, захочется коктейля. Потом он может попробовать закуски. После этого, возможно, — прохладительный напиток. За этим может последовать салат, а потом — основное блюдо — мясо и овощи. После этого будет десерт. А закончится все кофе или чаем». Эриксон взглянул на меня и сказал: «Человек не может жить на одном протеине».
Склад ума Эриксона побуждал его представлять идеи, элиминируя шаг из ситуации. Метод элиминированного (исключенного) шага — это суть косвенного наставления.
Мне хотелось услышать совет: «Не работай так напряженно». У него, собственно, не было большого выбора. Он мог бы сказать: «Послушайте, не работайте так напряженно». Однако Эриксон дал этот совет в форме аналогии, что сделало идею запоминающейся и живой.
Использование слов для запоминания
Он использовал не только истории, аналогии и фразы, чтобы обеспечить запоминание. Он также применял особые слова. Как было отмечено ранее, Эриксон изучал словарь с ранних лет. Осознание множества значений слов служило краеугольным камнем его косвенной техники.
Во время учебных семинаров он постоянно испытывал меня историями, чтобы повысить мою гибкость. Как-то он взглянул на меня и произнес: «Вы косны». Я задумался. «Хорошо, по сравнению с Эриксоном, я косный». Впоследствии я обдумывал эту коммуникацию. «Косный» могло относиться как к позе моего тела, так и к складу моего ума. Когда люди входят в транс, их поведение фиксировано и отличается косностью. Эриксон знал, что я подвергал сомнению свою способность входить в транс. Я полагаю, его колкость насчет косности была палкой о двух концах.
Замечательный пример того, как Эриксон использовал слова в качестве инструмента, содержится в его статье «Метод, применяемый для формулирования сложной истории с целью наведения экспериментального невроза у гипнотического субъекта» (Erickson,
1944). В ней он дает обоснование каждому слову, выбранному для наведения транса.
Косвенное предписание, направляющее ассоциации
Истории, фразы и аналогии не просто вносят энергию в терапию и делают идеи запоминающимися; они также используются для того, чтобы направлять ассоциации. Проблемы часто порождаются бессознательными ассоциациями. Если проблемы порождаются на уровне ассоциаций, то чаще всего именно на этом уровне их лучше всего изменять. Истории можно использовать для того, чтобы придавать другое направление ассоциациям внутренней жизни пациента. Простое обсуждение ситуации не всегда терапевтично.
Я вспоминаю, как Эриксон заставил меня бросить курить трубку. Я был заядлым курильщиком, а он не одобрял курения. А я, на некотором уровне, явно одобрял это занятие. В те времена курение соответствовало моему образу «молодого психолога».
Эриксон увидел, что я курю трубку на заднем дворике его дома. (Я никогда не курил в стенах его офиса.) Когда я вошел для продолжения беседы, он рассказал мне длинную, веселую и извилистую историю о своем друге, курившем трубку. Насколько я помню, его друг выглядел нелепо, не только куря трубку, но даже когда набивал ее табаком.
Я думал: «Я курю трубку несколько лет и не выгляжу нелепо». Эриксон продолжал рассказывать мне, как нелепо выглядел его друг, когда вытряхивал табак из трубки; он выглядел нелепо, когда поджигал табак; он выглядел нелепо, потому что он не знал, куда девать свою трубку; потому что не знал, как ее держать.
Клянусь, эта история продолжалась час. Я не мог себе представить, что существует столько разных способов выглядеть нелепо. Все это время я думал про себя: «Зачем он рассказывает мне эту историю? Я не выгляжу нелепо».
Вскоре после встречи я покинул Феникс, чтобы возвратиться в окрестности Сан-Франциско, где я жил. Когда я достиг Калифорнии, то сказал себе: «Я больше не курю». Я навсегда отказался от трубки. Избавился ото всех своих дорогих трубок и зажигалок.
Я отреагировал на предписание Эриксона. Я, безусловно, не хотел выглядеть нелепо в его глазах. Более того, его техника представляла собой разрушение паттерна; он соединил идею нелепости с курением трубки. Впоследствии курение трубки никогда не представлялось мне привлекательным.
Косвенная конфронтация
Косвенную технику можно использовать не только для руководства, но и для конфронтации. Вот два примера.
Эриксон был заядлым читателем, однако, когда его зрение ослабло, он стал смотреть телевизор. Эриксон любил передачи о природе и часто в ходе обучения и терапии использовал заимствованные из них метафоры. Однажды я попытался задать ему вопрос в то время, когда шла одна из его любимых программ. Он сказал, что ограничен пределами дома и для него эти передачи — единственный способ выбраться наружу. Заметив, что я внимательно его слушаю, он произнес нараспев: «Если я пропускаю передачу о природе, я злюсь». Я сказал: «Ухожу».
Даже в конфронтации Эриксон использовал косвенное предписание. Он одновременно устанавливал некоторые границы, обучал меня и пытался найти уникальный способ, чтобы донести свое сообщение.
Незадолго до смерти Эриксон спросил меня, сколько я беру за час терапии. Сам он в то время брал 40 долларов в час. Я ответил: «Сорок долларов». Он переспросил: «Тридцать пять?», как если бы не услышал. Я уточнил: «Нет. Сорок долларов». И он снова осведомился: «Тридцать пять?» Я сказал: «Понял».
Дело не в том, что он не мог быть язвительным или способным на прямую конфронтацию. Например, мне известно несколько случаев, когда Эриксон велел не подходящим друг другу парам развестись. Он стремился к использованию техники, наилучшим образом приспособленной для побуждения к желаемой реакции.
Резюме
Эриксоновская терапия часто напоминала подход старого доброго лекаря. Он предлагал простое, толковое средство, использовал «элиминированный шаг», и оно становилось живым и слышимым. Таким образом, пациент мог отреагировать на предписание. Дело не в том, что в совете присутствовала какая-то особая глубина. Не создавалось впечатления, что Эриксон говорил что-то чрезвычайное о человеческой личности. Однако там, где большинство терапевтов были погружены в свои динамические формулировки, Эриксон прибегал к очевидному и изобретал наиболее эффективные способы, чтобы использовать его в терапевтических целях.
Непосредственная супервизия
Эриксон был необычным супервизором, чьи инструкции, как и терапия, были основаны на «элиминированном шаге» здравого смысла. Его техника супервизора была настолько же уникальна, как и его техника терапевта и учителя. Приведу несколько примеров.
Пример 1
Оставив частную практику, Эриксон присылал некоторых пациентов ко мне. У одного из них была своеобразная фобия загрязнения. Как только пациент видел на чем-либо белый порошок, он навечно испытывал фобию к этому объекту и избегал его, буквально терроризируя своих знакомых и родственников. Например, однажды он увидел белый порошок на экране телевизора, и, поскольку не мог до него дотронуться, его жене и дочери пришлось включать и выключать телевизор и переключать для него каналы.
На первом сеансе я получил историю и описание проблемы пациента. Затем я позвонил Эриксону и попросил его быть моим супервизором. Он согласился встретиться со мной. Я пришел к нему и в высшей степени подробно рассказал ему об этом пациенте. Я спросил его, как бы он работал с подобной проблемой, и его совет был прост. Он стоически сказал: «Пошлите его в Канаду». А затем добавил: «На самом деле, пошлите его в северную Канаду».
Эриксон предупредил, что этот пациент может стать агрессивным: ему может прийти в голову мысль, что кто-то намеренно обсыпает предмет белым порошком, чтобы испачкать его.
Эриксону больше нечего было сказать. Я не принял его совет по поводу Канады, поскольку не понял, что он имел в виду. Однако я был настолько осторожен, что провел с этим пациентом лишь еще один сеанс. По сути, я дал ему поведенческую технику разрушения паттерна и рассказал, как ее применять. Поскольку у этого человека наблюдалась специфическая динамика, я хотел, чтобы он зависел от себя самого, а не от моего воздействия. Я велел ему не устанавливать со мной контакт, независимо от того, сработает или нет предложенная мною терапия. Я оставил все на его усмотрение.
Иногда после терапии я размышлял над советом Эриксона. Наконец, я понял его. Когда Эриксон изначально давал мне совет по поводу данного случая, я был слишком ошеломлен его короткой, бесстрастной репликой, чтобы сразу понять, о чем он говорит. Кроме того, когда ты живешь в засушливой местности Феникса, очень легко забыть о погоде на северных широтах. Эриксон предлагал реальную (in vivo) десенсибилизацию! Я полагаю, что Эриксон не имел в виду, что я буквально пошлю этого человека в Канаду. Скорее, он направлял меня к тому, чтобы искать контексты, в которых проблема не могла бы существовать. В то же время, он предлагал, чтобы я рассчитывал на собственные ресурсы, а не на его советы.
Пример 2
Приведу еще один случай, который Эриксон передал мне. Он работал с четырьмя поколениями семьи: встречался с дедом, отцом, двумя сыновьями и с семьей одного из сыновей. Он направил ко мне жену одного из сыновей, страдающую от депрессии. Эриксон рассказал мне о паттерне несостоятельности, который был характерен для мужчин семьи, и объяснил, что ее муж был прямолинейным, равнодушным и эмоционально невыразительным. Отчасти депрессия его жены объяснялась эмоциональной отчужденностью ее мужа.
В ходе курса лечения я несколько раз консультировался с Эриксоном. Был момент, когда эта женщина собралась продать свой бизнес. Я не считал, что это хорошая идея, и посоветовался с Эриксоном. Он велел мне сказать ей: «Берегите бизнес, потому что он дает хороший пример для детей». Его совет был направлен в цель. До этого он видел женщину лишь однажды, но понял ее ценности. Одна из главных идей в ее жизни состояла в том, чтобы служить хорошей моделью для своих детей.
В ходе последующей терапии я помог жене, хотя в недостаточной степени. Я снова обсудил ситуацию с Эриксоном. Он ответил историей. Это была история об индейцах сери, которые занимались резьбой по дереву. Эриксон пояснил, что сери были очень бедны и имели лишь примитивные инструменты. Целый день рыбной ловли приносил им лишь одну-две рыбы на все племя. Ночью они выходили в пустыню и спали под звездами.
Он объяснил, что сери навестил один антрополог, который впоследствии стал его личным другом. Этот человек заинтересовал индейцев резьбой по железному дереву, в изобилии произраставшему в пустыне Соноран. Сери стали вырезать фигурки диких животных, которые были им известны. Они не использовали моделей — резали по памяти. Они пользовались примитивными орудиями — океанским песком — как наждачной бумагой, гуталином — как краской.
Их поделки стали исключительно популярными, а сами сери — богатыми. Теперь они смогли покупать рыболовные сети и пикапы. Сери закидывали свои сети в океан и вытаскивали кучу рыбы для всего племени. Эриксон продолжил свой рассказ, заметив: «А потом они, бывало, залезали в свои пикапы, выезжали в пустыню и спали под звездами».
Это был совет Эриксона. И снова мне пришлось провести некую мыслительную работу, чтобы дойти до сути, однако сообщение прояснилось: некоторые люди изменяют обстоятельства своей жизни, но на самом деле они вправе не менять свои установки или поведение. Если бы Эриксон просто сказал: «Знаете, некоторые не меняют свое поведение, даже когда изменяются обстоятельства их жизни», я бы этого не запомнил. Он сделал мысль запоминаемой, вплетя ее в драматическую виньетку «элиминированного шага».
Порой я также проводил семейную терапию, используя прием, которому научился у Эриксона. Он рассказал мне о технике, которую применял для того, чтобы наладить контакт и общение в эмоционально отчужденных семьях. Обычно он просил членов семьи по очереди зачитывать из газеты колонку Энн Лэндерс. Им надлежало это делать каждый вечер за обеденным столом в течение года. Письма следовало читать, однако ответы нужно было откладывать до семейного обсуждения (при условии, конечно, что многие советы могут быть не вполне внятными, не обязательно верными, представляющими единственное решение или относящимися ко всей семье в целом). Эриксон говорил, что если читать Энн Лэндерс в течение года, вы столкнетесь с полным диапазоном человеческих проблем.
Я использовал эту технику в нескольких случаях. Великолепный способ направить семью в сторону более тесного контакта и обсуждения нравственных тем.
Пример 3
У меня был сложный шизофренический пациент, и я попросил совета у Эриксона. Эриксон спросил, любит ли пациент музыку. Узнав, что пациент склонен к музицированию, он произнес: «Хорошо, если пациент играет на пианино, пусть разучит песню, используя одну неправильную ноту». Поскольку пациент играл на гитаре, я предложил ему разучить песню, вставив один неправильный лад.
Совет был вполне разумным, потому что он символизировал действия шизофренических пациентов: они проживают свою жизнь, слегка нарушая тональность. Но для того, чтобы сыграть песню вне тональности, сначала ее следует верно разучить. Я часто использовал этот метод в своей работе с шизофреническими пациентами.
Пример 4
Пациентка с острыми, истерическими психотическими эпизодами (см. главу 1) страдала от изредка происходящих слуховых галлюцинаций. Эриксон посоветовал мне, чтобы я продолжал его технику, заставляя женщину записывать все, что говорят голоса. Это было благотворное испытание (ср. Haley, 1984), сыгравшее роль эффективного разрушения паттерна.
Пример 5
Я консультировался с Эриксоном по поводу семейной пары, в которой между супругами складывались взаимоотношения, чреватые взаимным ожесточением. Оба они обвиняли друг друга в создании проблем. Эриксон рассказал мне о технике, которую успешно применял в нескольких случаях. Во время одного из совместных сеансов мне требовалось сказать мужу: «Знаете, в данной ситуации ваша супруга права на 60 процентов». Затем я должен был сказать жене: «В данной ситуации ваш супруг прав на 60 процентов». Затем — им обоим: «Знаете, все это вместе составляет замечательные 120 процентов». Я продолжил работу, предложив паре: «Так как ваш супруг вносит свою долю разлада, выявите правильные 60 процентов. После этого вы свободно информируйте его о тех 40 процентах, которые могут быть усовершенствованы». Я объяснил, что эта техника лишь подчеркивает то, чем они уже занимаются; на самом деле, она вносит не так много нового. Как правило, критикуя друг друга, супруги рассеивали, разбивали на частицы то, что кто-то из них делал правильно. Единственное изменение состояло в том, чтобы соединить воедино то, в чем прав другой, и начать с этого.
Данная техника может также обеспечить эффективное разрушение паттерна. Терапевт встревает в семейную битву. Поэтому это может оказаться эффективным, даже если пара не выполнит задание. Если кто-то из супругов просто вспоминает такой совет в момент конфликта, он может погасить некоторые чувства прежде, чем те вырвутся наружу.
Пример 6
Я осведомлялся о техниках, касающихся контроля над весом, проблемы, редко поддающейся успешному разрешению. Эриксон показал, что очень важно вызвать переориентацию установки. Когда пациент намеревался скинуть 40 фунтов, он переключался и обсуждал с ними потерю одного фунта. «Как вы взбираетесь на Пик Скво?» — задавал он гипотетический вопрос. «Шаг за шагом», — следовал ответ.
Пример 7
Хотя этот материал был уже опубликован, (Zeig, 1980a), здесь я приведу некоторые дополнительные подробности одного из моих самых любимых случаев супервизии.
С Эриксоном связался адвокат по поводу случая, когда, по его мнению, гипноз был применен неверно. Это было дело об убийстве, и полиция применила гипноз к свидетелю. Адвокат защиты попросил Эриксона свидетельствовать на суде, но Эриксон ответил, что слишком стар, и предложил позвонить мне.
Я сказал адвокату, что мне никогда не приходилось свидетельствовать в зале суда, но я с радостью выскажу свое мнение о правильности проведения гипнотического сеанса. Адвокат объяснил, что ему придется предоставить суду материалы, подтверждающие мою компетентность, прежде чем он сможет использовать меня в качестве эксперта-свидетеля. Он сообщил суду, что я обучался у Милтона Эриксона, всемирно известного авторитета в области гипноза, и эти рекомендации были приняты судом.
Впоследствии представитель обвинения связался с Эриксоном, который некогда преподавал исследовательский гипноз офицерам спецслужб полиции Феникса. Получалось, что он мог обучать офицера, проводившего гипнотический сеанс в этом конкретном случае. Эриксон сказал представителю обвинения, что не может свидетельствовать по причине своей немощи. Представитель обвинения спросил его, не мог бы он дать показания под присягой. Эриксон согласился.
Когда представитель обвинения представлял рекомендации Эриксона, он заметил: «Поскольку защита признает, что Милтон Эриксон является выдающимся авторитетом в области гипноза, нам хотелось бы услышать его мнение по этому случаю». Конечно, кандидатура Эриксона была принята судом.
Итак, Эриксон выступал на стороне обвинения, а Зейг — на стороне защиты. Нет нужды говорить, что я слегка нервничал.
Я спросил Эриксона, почему он передумал и решил свидетельствовать. Он ответил: «Вы не услышите ничего нового, не правда ли?» Я согласился: «Конечно».
Хотя Эриксону было трудно передвигаться, он приехал в полицейском фургоне в участок, чтобы просмотреть видеозапись. Кроме того, что он хотел проинструктировать меня. Эриксон, должно быть, считал это дело важным.
Пока мы разговаривали, я сказал Эриксону, что нервничаю по поводу визита в суд, и попросил у него совета. Он проговорил: «Узнайте адвоката противной стороны» и объяснил, что однажды ему пришлось свидетельствовать в деле об опеке над ребенком на стороне отца. Он был уверен, что жена страдала от тяжелых психологических проблем и что права на опеку лучше всего передать отцу, поскольку, возможно, у жены будет нарастать агрессивность.
Эриксон продолжил свой рассказ, заметив, что адвокат противной стороны была очень дотошной женщиной. Он понял, что дело будет сложным, так как адвокат мужа не дал ему никакой информации о противной стороне. Когда пришел день давать показания, адвокат противной стороны явилась прекрасно подготовленной: у нее было 14 машинописных страниц с вопросами к Эриксону. Она начала весьма вызывающе: «Доктор Эриксон, вы утверждаете, что являетесь экспертом в психиатрии. Кто служит для вас авторитетом?» Эриксон ответил: «Я сам себе авторитет». Он знал, что если назовет кого-то, эта дама начнет разрушать его экспертизу, цитируя авторитеты противоположных направлений.
Затем адвокат спросила: «Доктор Эриксон, вы утверждаете, что вы эксперт в психиатрии. Что такое психиатрия?» Эриксон представил следующий ответ: «Приведу вам такой пример. Каждый эксперт по американской истории знает о Саймоне Герти, известном также как Грязный Герти. Тот, кто не является экспертом по американской истории, ничего не знает о Саймоне Герти, известном также как Грязный Герти. Каждый эксперт по американской истории, должен знать о Саймоне Герти, известном также как Грязный Герти».
Эриксон пояснил, что, когда он взглянул на судью, тот сидел, погрузив голову в скрещенные руки. Секретарь суда лазил под столом, разыскивая свой карандаш. Адвокат мужа пытался подавить неконтролируемый смех.
После того как Эриксон привел этот (казалось бы, неуместный) пример, адвокат отложила в сторону свои бумаги и сказала: «Больше вопросов нет, доктор Эриксон». Потом Эриксон взглянул на меня и сказал: «А фамилия адвоката была… Герти». История Эриксона была забавна и очаровательна. Если бы Эриксон просто сказал мне: «Не пугайтесь этой ситуации», воздействие оказалось бы минимальным. Однако, в результате его коммуникации методом элиминированного шага, сегодня я не могу войти в зал суда, не вспомнив Грязного Герти.
Позже Эриксон рассказал еще об одной технике, которую он успешно применял в зале суда. Зачастую адвокат противной стороны подготавливает эмоциональный импульс, а потом задает страстный вопрос, бессмысленность которого скрывается за эмоцией момента.
В таких случаях Эриксон вел себя слегка туповато. Он, бывало, говорил судье: «Прошу прощения. Я прослушал вопрос. Не мог бы секретарь зачитать его еще раз для меня?» Эриксон сказал, что когда секретарь снова зачитывал вопрос бесстрастным голосом, он терял всю свою драматическую интенсивность, позволяя присяжным и всем остальным, находящимся в зале суда, увидеть, насколько глуп вопрос на самом деле.
После того, как по делу было вынесено решение и ответчик признал свою вину, мы обсудили друг с другом свои открытия. Мы согласились, что гипноз был проведен правильно. Фактически, Эриксон сказал, что, поскольку офицер использовал стандартную технику, гипноз, на самом деле, произвел на субъекта незначительный эффект: было вызвано слишком мало реакций.
Пример 8
Ко мне обратился общественный деятель с проблемой личного характера. Чтобы обеспечить конфиденциальность, он не назвал мне своего настоящего имени. Когда я посоветовался с Эриксоном, он настаивал на том, чтобы пациент назвал свое настоящее имя, утверждая: «Если бессознательное утаивает от вас одну вещь, оно будет утаивать от вас и остальное».
Пример 9
Во времена моих первых визитов в Феникс Эриксон попросил меня встретиться с одним из его пациентов. Мне льстило, что он верит в меня до такой степени. Встретившись с молодым человеком, я подробно сформулировал свои впечатления и приготовился к дискуссии с Эриксоном. Когда он спросил меня об этом случае, я пустился в область психодинамики. Он резко остановил меня и спросил, что требуется пациенту. Я был в тупике. Он ответил, что все, что требуется этому человеку, — это старший брат, с которым можно поговорить.
Эриксон полагал, что теоретические формулировки — прокрустово ложе, ограничивающее практика. С каждым человеком следует обращаться как с уникальным индивидом. Динамические формулировки обладают ценностью в той мере, в которой их можно использовать стратегически.
Пример 10
Однажды я спросил у Эриксона совета по поводу сложного пациента пограничного характера, годами изводившего меня телефонными звонками. Эриксон предложил мне сказать этому пациенту: «В следующий раз, когда соберетесь мне позвонить, сделайте это в то время, когда меня не будет дома!»
Эриксон имел в виду, что я должен быть стойким по отношению к пациенту, противостоять ему, но не грубить. Я не последовал совету, поскольку не мог найти нужный тон, чтобы это заявление не превратилось в саркастическое. Тем не менее, я смог применить подобную технику в такой же ситуации с другим пациентом.
Пример 11
Я рассказал Эриксону о пациенте, страдающем дерматитом, который расчесывал свое тело во время сна, тем самым нарушая и свой покой, и покой жены. Эриксон посоветовал, чтобы этот человек перед отходом ко сну обматывал свои пальцы тесьмой. Я заметил, что это долговременная проблема. Он возразил: «Тогда скажите ему, чтобы запасал как можно больше тесьмы».
Благотворное испытание прошло успешно. И снова это был толковый совет старомодного лекаря.
Пример 12
Я просил Эриксона проконсультировать меня по поводу случая, когда отец пагубно влиял на своего маленького ребенка. Жена не собиралась разводиться и, похоже, не могла вмешаться. Эриксон познакомил меня с техникой, которую успешно использовал. Следовало сказать мужу, чтобы он не надеялся понять своего ребенка, пока тот не станет подростком, и тогда они смогут по-настоящему разговаривать. До этого момента воспитание ребенка будет действительно заботой его жены. Это сможет удерживать отца на расстоянии. К тому времени, когда ребенок станет подростком, он вполне сформируется как личность.
По некоторым поводам он говорил:"Проблемы — грубая пища жизни. И любой солдат, который сидел на пайке типа"К", знает, насколько важна грубая пища для режима питания" (см. Zeig, 1980а). Подобным образом он предлагал: «Творите себе свое счастье, а невзгоды всегда сами вас найдут». Кроме того:"Обращаться адекватно с хорошим, равно как и с плохим — вот истинная радость жизни". Другому студенту он заметил: «Психотерапия начинается дома». Юной дочери своего коллеги: «А не обидно быть такой привлекательной?» Студенту: «Счастье — это одаренность ценностью всех вещей, которые имеешь» (Thompson, 1982). Коллеге, Мэрион Мур: «Гипноз — это жизненно важные взаимоотношения в одной личности, стимулируемые теплом другого».
Косвенное предписание с использованием аналогий
Однажды Эриксон подарил мне маленький совет в форме довольно милой аналогии. К сожалению, мне еще придется освоить его полностью, но эту аналогию я эффективно использовал при работе с некоторыми пациентами.
Я объяснил Эриксону, что работаю очень напряженно, и попросил у него помощи. Он поговорил со мной о своей собственной жизни. И рассказал, что в те времена, когда работал в больнице Элоиз в Мичигане, он сожалел, что не может проводить достаточно времени со своей семьей.
Затем Эриксон привел мне пример. «Когда человек садится за обеденный стол, ему, вероятно, захочется коктейля. Потом он может попробовать закуски. После этого, возможно, — прохладительный напиток. За этим может последовать салат, а потом — основное блюдо — мясо и овощи. После этого будет десерт. А закончится все кофе или чаем». Эриксон взглянул на меня и сказал: «Человек не может жить на одном протеине».
Склад ума Эриксона побуждал его представлять идеи, элиминируя шаг из ситуации. Метод элиминированного (исключенного) шага — это суть косвенного наставления.
Мне хотелось услышать совет: «Не работай так напряженно». У него, собственно, не было большого выбора. Он мог бы сказать: «Послушайте, не работайте так напряженно». Однако Эриксон дал этот совет в форме аналогии, что сделало идею запоминающейся и живой.
Использование слов для запоминания
Он использовал не только истории, аналогии и фразы, чтобы обеспечить запоминание. Он также применял особые слова. Как было отмечено ранее, Эриксон изучал словарь с ранних лет. Осознание множества значений слов служило краеугольным камнем его косвенной техники.
Во время учебных семинаров он постоянно испытывал меня историями, чтобы повысить мою гибкость. Как-то он взглянул на меня и произнес: «Вы косны». Я задумался. «Хорошо, по сравнению с Эриксоном, я косный». Впоследствии я обдумывал эту коммуникацию. «Косный» могло относиться как к позе моего тела, так и к складу моего ума. Когда люди входят в транс, их поведение фиксировано и отличается косностью. Эриксон знал, что я подвергал сомнению свою способность входить в транс. Я полагаю, его колкость насчет косности была палкой о двух концах.
Замечательный пример того, как Эриксон использовал слова в качестве инструмента, содержится в его статье «Метод, применяемый для формулирования сложной истории с целью наведения экспериментального невроза у гипнотического субъекта» (Erickson,
1944). В ней он дает обоснование каждому слову, выбранному для наведения транса.
Косвенное предписание, направляющее ассоциации
Истории, фразы и аналогии не просто вносят энергию в терапию и делают идеи запоминающимися; они также используются для того, чтобы направлять ассоциации. Проблемы часто порождаются бессознательными ассоциациями. Если проблемы порождаются на уровне ассоциаций, то чаще всего именно на этом уровне их лучше всего изменять. Истории можно использовать для того, чтобы придавать другое направление ассоциациям внутренней жизни пациента. Простое обсуждение ситуации не всегда терапевтично.
Я вспоминаю, как Эриксон заставил меня бросить курить трубку. Я был заядлым курильщиком, а он не одобрял курения. А я, на некотором уровне, явно одобрял это занятие. В те времена курение соответствовало моему образу «молодого психолога».
Эриксон увидел, что я курю трубку на заднем дворике его дома. (Я никогда не курил в стенах его офиса.) Когда я вошел для продолжения беседы, он рассказал мне длинную, веселую и извилистую историю о своем друге, курившем трубку. Насколько я помню, его друг выглядел нелепо, не только куря трубку, но даже когда набивал ее табаком.
Я думал: «Я курю трубку несколько лет и не выгляжу нелепо». Эриксон продолжал рассказывать мне, как нелепо выглядел его друг, когда вытряхивал табак из трубки; он выглядел нелепо, когда поджигал табак; он выглядел нелепо, потому что он не знал, куда девать свою трубку; потому что не знал, как ее держать.
Клянусь, эта история продолжалась час. Я не мог себе представить, что существует столько разных способов выглядеть нелепо. Все это время я думал про себя: «Зачем он рассказывает мне эту историю? Я не выгляжу нелепо».
Вскоре после встречи я покинул Феникс, чтобы возвратиться в окрестности Сан-Франциско, где я жил. Когда я достиг Калифорнии, то сказал себе: «Я больше не курю». Я навсегда отказался от трубки. Избавился ото всех своих дорогих трубок и зажигалок.
Я отреагировал на предписание Эриксона. Я, безусловно, не хотел выглядеть нелепо в его глазах. Более того, его техника представляла собой разрушение паттерна; он соединил идею нелепости с курением трубки. Впоследствии курение трубки никогда не представлялось мне привлекательным.
Косвенная конфронтация
Косвенную технику можно использовать не только для руководства, но и для конфронтации. Вот два примера.
Эриксон был заядлым читателем, однако, когда его зрение ослабло, он стал смотреть телевизор. Эриксон любил передачи о природе и часто в ходе обучения и терапии использовал заимствованные из них метафоры. Однажды я попытался задать ему вопрос в то время, когда шла одна из его любимых программ. Он сказал, что ограничен пределами дома и для него эти передачи — единственный способ выбраться наружу. Заметив, что я внимательно его слушаю, он произнес нараспев: «Если я пропускаю передачу о природе, я злюсь». Я сказал: «Ухожу».
Даже в конфронтации Эриксон использовал косвенное предписание. Он одновременно устанавливал некоторые границы, обучал меня и пытался найти уникальный способ, чтобы донести свое сообщение.
Незадолго до смерти Эриксон спросил меня, сколько я беру за час терапии. Сам он в то время брал 40 долларов в час. Я ответил: «Сорок долларов». Он переспросил: «Тридцать пять?», как если бы не услышал. Я уточнил: «Нет. Сорок долларов». И он снова осведомился: «Тридцать пять?» Я сказал: «Понял».
Дело не в том, что он не мог быть язвительным или способным на прямую конфронтацию. Например, мне известно несколько случаев, когда Эриксон велел не подходящим друг другу парам развестись. Он стремился к использованию техники, наилучшим образом приспособленной для побуждения к желаемой реакции.
Резюме
Эриксоновская терапия часто напоминала подход старого доброго лекаря. Он предлагал простое, толковое средство, использовал «элиминированный шаг», и оно становилось живым и слышимым. Таким образом, пациент мог отреагировать на предписание. Дело не в том, что в совете присутствовала какая-то особая глубина. Не создавалось впечатления, что Эриксон говорил что-то чрезвычайное о человеческой личности. Однако там, где большинство терапевтов были погружены в свои динамические формулировки, Эриксон прибегал к очевидному и изобретал наиболее эффективные способы, чтобы использовать его в терапевтических целях.
Непосредственная супервизия
Эриксон был необычным супервизором, чьи инструкции, как и терапия, были основаны на «элиминированном шаге» здравого смысла. Его техника супервизора была настолько же уникальна, как и его техника терапевта и учителя. Приведу несколько примеров.
Пример 1
Оставив частную практику, Эриксон присылал некоторых пациентов ко мне. У одного из них была своеобразная фобия загрязнения. Как только пациент видел на чем-либо белый порошок, он навечно испытывал фобию к этому объекту и избегал его, буквально терроризируя своих знакомых и родственников. Например, однажды он увидел белый порошок на экране телевизора, и, поскольку не мог до него дотронуться, его жене и дочери пришлось включать и выключать телевизор и переключать для него каналы.
На первом сеансе я получил историю и описание проблемы пациента. Затем я позвонил Эриксону и попросил его быть моим супервизором. Он согласился встретиться со мной. Я пришел к нему и в высшей степени подробно рассказал ему об этом пациенте. Я спросил его, как бы он работал с подобной проблемой, и его совет был прост. Он стоически сказал: «Пошлите его в Канаду». А затем добавил: «На самом деле, пошлите его в северную Канаду».
Эриксон предупредил, что этот пациент может стать агрессивным: ему может прийти в голову мысль, что кто-то намеренно обсыпает предмет белым порошком, чтобы испачкать его.
Эриксону больше нечего было сказать. Я не принял его совет по поводу Канады, поскольку не понял, что он имел в виду. Однако я был настолько осторожен, что провел с этим пациентом лишь еще один сеанс. По сути, я дал ему поведенческую технику разрушения паттерна и рассказал, как ее применять. Поскольку у этого человека наблюдалась специфическая динамика, я хотел, чтобы он зависел от себя самого, а не от моего воздействия. Я велел ему не устанавливать со мной контакт, независимо от того, сработает или нет предложенная мною терапия. Я оставил все на его усмотрение.
Иногда после терапии я размышлял над советом Эриксона. Наконец, я понял его. Когда Эриксон изначально давал мне совет по поводу данного случая, я был слишком ошеломлен его короткой, бесстрастной репликой, чтобы сразу понять, о чем он говорит. Кроме того, когда ты живешь в засушливой местности Феникса, очень легко забыть о погоде на северных широтах. Эриксон предлагал реальную (in vivo) десенсибилизацию! Я полагаю, что Эриксон не имел в виду, что я буквально пошлю этого человека в Канаду. Скорее, он направлял меня к тому, чтобы искать контексты, в которых проблема не могла бы существовать. В то же время, он предлагал, чтобы я рассчитывал на собственные ресурсы, а не на его советы.
Пример 2
Приведу еще один случай, который Эриксон передал мне. Он работал с четырьмя поколениями семьи: встречался с дедом, отцом, двумя сыновьями и с семьей одного из сыновей. Он направил ко мне жену одного из сыновей, страдающую от депрессии. Эриксон рассказал мне о паттерне несостоятельности, который был характерен для мужчин семьи, и объяснил, что ее муж был прямолинейным, равнодушным и эмоционально невыразительным. Отчасти депрессия его жены объяснялась эмоциональной отчужденностью ее мужа.
В ходе курса лечения я несколько раз консультировался с Эриксоном. Был момент, когда эта женщина собралась продать свой бизнес. Я не считал, что это хорошая идея, и посоветовался с Эриксоном. Он велел мне сказать ей: «Берегите бизнес, потому что он дает хороший пример для детей». Его совет был направлен в цель. До этого он видел женщину лишь однажды, но понял ее ценности. Одна из главных идей в ее жизни состояла в том, чтобы служить хорошей моделью для своих детей.
В ходе последующей терапии я помог жене, хотя в недостаточной степени. Я снова обсудил ситуацию с Эриксоном. Он ответил историей. Это была история об индейцах сери, которые занимались резьбой по дереву. Эриксон пояснил, что сери были очень бедны и имели лишь примитивные инструменты. Целый день рыбной ловли приносил им лишь одну-две рыбы на все племя. Ночью они выходили в пустыню и спали под звездами.
Он объяснил, что сери навестил один антрополог, который впоследствии стал его личным другом. Этот человек заинтересовал индейцев резьбой по железному дереву, в изобилии произраставшему в пустыне Соноран. Сери стали вырезать фигурки диких животных, которые были им известны. Они не использовали моделей — резали по памяти. Они пользовались примитивными орудиями — океанским песком — как наждачной бумагой, гуталином — как краской.
Их поделки стали исключительно популярными, а сами сери — богатыми. Теперь они смогли покупать рыболовные сети и пикапы. Сери закидывали свои сети в океан и вытаскивали кучу рыбы для всего племени. Эриксон продолжил свой рассказ, заметив: «А потом они, бывало, залезали в свои пикапы, выезжали в пустыню и спали под звездами».
Это был совет Эриксона. И снова мне пришлось провести некую мыслительную работу, чтобы дойти до сути, однако сообщение прояснилось: некоторые люди изменяют обстоятельства своей жизни, но на самом деле они вправе не менять свои установки или поведение. Если бы Эриксон просто сказал: «Знаете, некоторые не меняют свое поведение, даже когда изменяются обстоятельства их жизни», я бы этого не запомнил. Он сделал мысль запоминаемой, вплетя ее в драматическую виньетку «элиминированного шага».
Порой я также проводил семейную терапию, используя прием, которому научился у Эриксона. Он рассказал мне о технике, которую применял для того, чтобы наладить контакт и общение в эмоционально отчужденных семьях. Обычно он просил членов семьи по очереди зачитывать из газеты колонку Энн Лэндерс. Им надлежало это делать каждый вечер за обеденным столом в течение года. Письма следовало читать, однако ответы нужно было откладывать до семейного обсуждения (при условии, конечно, что многие советы могут быть не вполне внятными, не обязательно верными, представляющими единственное решение или относящимися ко всей семье в целом). Эриксон говорил, что если читать Энн Лэндерс в течение года, вы столкнетесь с полным диапазоном человеческих проблем.
Я использовал эту технику в нескольких случаях. Великолепный способ направить семью в сторону более тесного контакта и обсуждения нравственных тем.
Пример 3
У меня был сложный шизофренический пациент, и я попросил совета у Эриксона. Эриксон спросил, любит ли пациент музыку. Узнав, что пациент склонен к музицированию, он произнес: «Хорошо, если пациент играет на пианино, пусть разучит песню, используя одну неправильную ноту». Поскольку пациент играл на гитаре, я предложил ему разучить песню, вставив один неправильный лад.
Совет был вполне разумным, потому что он символизировал действия шизофренических пациентов: они проживают свою жизнь, слегка нарушая тональность. Но для того, чтобы сыграть песню вне тональности, сначала ее следует верно разучить. Я часто использовал этот метод в своей работе с шизофреническими пациентами.
Пример 4
Пациентка с острыми, истерическими психотическими эпизодами (см. главу 1) страдала от изредка происходящих слуховых галлюцинаций. Эриксон посоветовал мне, чтобы я продолжал его технику, заставляя женщину записывать все, что говорят голоса. Это было благотворное испытание (ср. Haley, 1984), сыгравшее роль эффективного разрушения паттерна.
Пример 5
Я консультировался с Эриксоном по поводу семейной пары, в которой между супругами складывались взаимоотношения, чреватые взаимным ожесточением. Оба они обвиняли друг друга в создании проблем. Эриксон рассказал мне о технике, которую успешно применял в нескольких случаях. Во время одного из совместных сеансов мне требовалось сказать мужу: «Знаете, в данной ситуации ваша супруга права на 60 процентов». Затем я должен был сказать жене: «В данной ситуации ваш супруг прав на 60 процентов». Затем — им обоим: «Знаете, все это вместе составляет замечательные 120 процентов». Я продолжил работу, предложив паре: «Так как ваш супруг вносит свою долю разлада, выявите правильные 60 процентов. После этого вы свободно информируйте его о тех 40 процентах, которые могут быть усовершенствованы». Я объяснил, что эта техника лишь подчеркивает то, чем они уже занимаются; на самом деле, она вносит не так много нового. Как правило, критикуя друг друга, супруги рассеивали, разбивали на частицы то, что кто-то из них делал правильно. Единственное изменение состояло в том, чтобы соединить воедино то, в чем прав другой, и начать с этого.
Данная техника может также обеспечить эффективное разрушение паттерна. Терапевт встревает в семейную битву. Поэтому это может оказаться эффективным, даже если пара не выполнит задание. Если кто-то из супругов просто вспоминает такой совет в момент конфликта, он может погасить некоторые чувства прежде, чем те вырвутся наружу.
Пример 6
Я осведомлялся о техниках, касающихся контроля над весом, проблемы, редко поддающейся успешному разрешению. Эриксон показал, что очень важно вызвать переориентацию установки. Когда пациент намеревался скинуть 40 фунтов, он переключался и обсуждал с ними потерю одного фунта. «Как вы взбираетесь на Пик Скво?» — задавал он гипотетический вопрос. «Шаг за шагом», — следовал ответ.
Пример 7
Хотя этот материал был уже опубликован, (Zeig, 1980a), здесь я приведу некоторые дополнительные подробности одного из моих самых любимых случаев супервизии.
С Эриксоном связался адвокат по поводу случая, когда, по его мнению, гипноз был применен неверно. Это было дело об убийстве, и полиция применила гипноз к свидетелю. Адвокат защиты попросил Эриксона свидетельствовать на суде, но Эриксон ответил, что слишком стар, и предложил позвонить мне.
Я сказал адвокату, что мне никогда не приходилось свидетельствовать в зале суда, но я с радостью выскажу свое мнение о правильности проведения гипнотического сеанса. Адвокат объяснил, что ему придется предоставить суду материалы, подтверждающие мою компетентность, прежде чем он сможет использовать меня в качестве эксперта-свидетеля. Он сообщил суду, что я обучался у Милтона Эриксона, всемирно известного авторитета в области гипноза, и эти рекомендации были приняты судом.
Впоследствии представитель обвинения связался с Эриксоном, который некогда преподавал исследовательский гипноз офицерам спецслужб полиции Феникса. Получалось, что он мог обучать офицера, проводившего гипнотический сеанс в этом конкретном случае. Эриксон сказал представителю обвинения, что не может свидетельствовать по причине своей немощи. Представитель обвинения спросил его, не мог бы он дать показания под присягой. Эриксон согласился.
Когда представитель обвинения представлял рекомендации Эриксона, он заметил: «Поскольку защита признает, что Милтон Эриксон является выдающимся авторитетом в области гипноза, нам хотелось бы услышать его мнение по этому случаю». Конечно, кандидатура Эриксона была принята судом.
Итак, Эриксон выступал на стороне обвинения, а Зейг — на стороне защиты. Нет нужды говорить, что я слегка нервничал.
Я спросил Эриксона, почему он передумал и решил свидетельствовать. Он ответил: «Вы не услышите ничего нового, не правда ли?» Я согласился: «Конечно».
Хотя Эриксону было трудно передвигаться, он приехал в полицейском фургоне в участок, чтобы просмотреть видеозапись. Кроме того, что он хотел проинструктировать меня. Эриксон, должно быть, считал это дело важным.
Пока мы разговаривали, я сказал Эриксону, что нервничаю по поводу визита в суд, и попросил у него совета. Он проговорил: «Узнайте адвоката противной стороны» и объяснил, что однажды ему пришлось свидетельствовать в деле об опеке над ребенком на стороне отца. Он был уверен, что жена страдала от тяжелых психологических проблем и что права на опеку лучше всего передать отцу, поскольку, возможно, у жены будет нарастать агрессивность.
Эриксон продолжил свой рассказ, заметив, что адвокат противной стороны была очень дотошной женщиной. Он понял, что дело будет сложным, так как адвокат мужа не дал ему никакой информации о противной стороне. Когда пришел день давать показания, адвокат противной стороны явилась прекрасно подготовленной: у нее было 14 машинописных страниц с вопросами к Эриксону. Она начала весьма вызывающе: «Доктор Эриксон, вы утверждаете, что являетесь экспертом в психиатрии. Кто служит для вас авторитетом?» Эриксон ответил: «Я сам себе авторитет». Он знал, что если назовет кого-то, эта дама начнет разрушать его экспертизу, цитируя авторитеты противоположных направлений.
Затем адвокат спросила: «Доктор Эриксон, вы утверждаете, что вы эксперт в психиатрии. Что такое психиатрия?» Эриксон представил следующий ответ: «Приведу вам такой пример. Каждый эксперт по американской истории знает о Саймоне Герти, известном также как Грязный Герти. Тот, кто не является экспертом по американской истории, ничего не знает о Саймоне Герти, известном также как Грязный Герти. Каждый эксперт по американской истории, должен знать о Саймоне Герти, известном также как Грязный Герти».
Эриксон пояснил, что, когда он взглянул на судью, тот сидел, погрузив голову в скрещенные руки. Секретарь суда лазил под столом, разыскивая свой карандаш. Адвокат мужа пытался подавить неконтролируемый смех.
После того как Эриксон привел этот (казалось бы, неуместный) пример, адвокат отложила в сторону свои бумаги и сказала: «Больше вопросов нет, доктор Эриксон». Потом Эриксон взглянул на меня и сказал: «А фамилия адвоката была… Герти». История Эриксона была забавна и очаровательна. Если бы Эриксон просто сказал мне: «Не пугайтесь этой ситуации», воздействие оказалось бы минимальным. Однако, в результате его коммуникации методом элиминированного шага, сегодня я не могу войти в зал суда, не вспомнив Грязного Герти.
Позже Эриксон рассказал еще об одной технике, которую он успешно применял в зале суда. Зачастую адвокат противной стороны подготавливает эмоциональный импульс, а потом задает страстный вопрос, бессмысленность которого скрывается за эмоцией момента.
В таких случаях Эриксон вел себя слегка туповато. Он, бывало, говорил судье: «Прошу прощения. Я прослушал вопрос. Не мог бы секретарь зачитать его еще раз для меня?» Эриксон сказал, что когда секретарь снова зачитывал вопрос бесстрастным голосом, он терял всю свою драматическую интенсивность, позволяя присяжным и всем остальным, находящимся в зале суда, увидеть, насколько глуп вопрос на самом деле.
После того, как по делу было вынесено решение и ответчик признал свою вину, мы обсудили друг с другом свои открытия. Мы согласились, что гипноз был проведен правильно. Фактически, Эриксон сказал, что, поскольку офицер использовал стандартную технику, гипноз, на самом деле, произвел на субъекта незначительный эффект: было вызвано слишком мало реакций.
Пример 8
Ко мне обратился общественный деятель с проблемой личного характера. Чтобы обеспечить конфиденциальность, он не назвал мне своего настоящего имени. Когда я посоветовался с Эриксоном, он настаивал на том, чтобы пациент назвал свое настоящее имя, утверждая: «Если бессознательное утаивает от вас одну вещь, оно будет утаивать от вас и остальное».
Пример 9
Во времена моих первых визитов в Феникс Эриксон попросил меня встретиться с одним из его пациентов. Мне льстило, что он верит в меня до такой степени. Встретившись с молодым человеком, я подробно сформулировал свои впечатления и приготовился к дискуссии с Эриксоном. Когда он спросил меня об этом случае, я пустился в область психодинамики. Он резко остановил меня и спросил, что требуется пациенту. Я был в тупике. Он ответил, что все, что требуется этому человеку, — это старший брат, с которым можно поговорить.
Эриксон полагал, что теоретические формулировки — прокрустово ложе, ограничивающее практика. С каждым человеком следует обращаться как с уникальным индивидом. Динамические формулировки обладают ценностью в той мере, в которой их можно использовать стратегически.
Пример 10
Однажды я спросил у Эриксона совета по поводу сложного пациента пограничного характера, годами изводившего меня телефонными звонками. Эриксон предложил мне сказать этому пациенту: «В следующий раз, когда соберетесь мне позвонить, сделайте это в то время, когда меня не будет дома!»
Эриксон имел в виду, что я должен быть стойким по отношению к пациенту, противостоять ему, но не грубить. Я не последовал совету, поскольку не мог найти нужный тон, чтобы это заявление не превратилось в саркастическое. Тем не менее, я смог применить подобную технику в такой же ситуации с другим пациентом.
Пример 11
Я рассказал Эриксону о пациенте, страдающем дерматитом, который расчесывал свое тело во время сна, тем самым нарушая и свой покой, и покой жены. Эриксон посоветовал, чтобы этот человек перед отходом ко сну обматывал свои пальцы тесьмой. Я заметил, что это долговременная проблема. Он возразил: «Тогда скажите ему, чтобы запасал как можно больше тесьмы».
Благотворное испытание прошло успешно. И снова это был толковый совет старомодного лекаря.
Пример 12
Я просил Эриксона проконсультировать меня по поводу случая, когда отец пагубно влиял на своего маленького ребенка. Жена не собиралась разводиться и, похоже, не могла вмешаться. Эриксон познакомил меня с техникой, которую успешно использовал. Следовало сказать мужу, чтобы он не надеялся понять своего ребенка, пока тот не станет подростком, и тогда они смогут по-настоящему разговаривать. До этого момента воспитание ребенка будет действительно заботой его жены. Это сможет удерживать отца на расстоянии. К тому времени, когда ребенок станет подростком, он вполне сформируется как личность.