Желязны Роджер. Если с Фаустом вам не повезло

((33))своего времени, а может быть, и последующих веков.
   - Это характеризует вас как тонкого ценителя и вообще любознательного человека,- лукаво усмехнулся венецианец.- Но ведь вы сами в некотором роде... повествователь, не правда ли? Я имею в виду вас и ваш Офир, разумеется. Неужели у вас не найдется нескольких волшебных историй про вашу _сказочную_ страну?
   - Ах,- вздохнул Мак, очевидно, не поняв скрытого намека.Боюсь, моя история покажется короткой и скучной. Кому интересен Офир? Кроме обезьян, павлинов и слоновой кости там нет ничего, о чем стоило бы упомянуть.
   Улыбка Марко стала неприятной:
   - Допустим. Надеюсь, вы понимаете, что при дворе слишком мало места для _двух_ повествователей, если они рассказывают об одних и тех же вещах.
   - О, здесь я вряд ли смогу оказаться вам достойным соперником. Ваш непревзойденный опыт и искусство делают вас самым выдающимся из мастеров рассказа. Между прочим, именно поэтому я пришел сюда. Я хотел бы получить ваш автограф, Марко.
   - У вас есть моя книга?
   - Да, это поистине самое дорогое, что у меня есть... Точнее, было, поскольку эти негодные арабские воришки стащили у меня единственный экземпляр, когда я проезжал через Приволжскую возвышенность.
   - Напоминает приключенческий роман,- усмехнулся Марко.
   - Нисколько,- возразил Мак, прекрасно помня о том, _кому_ отводится роль главного придворного лгуна.- Самое обычное мелкое воровство, ничего больше. Очень жаль, что у меня не сохранилась эта книга. Осмелюсь попросить вас об одной любезности - начертать вашу подпись на листочке бумаги. Я вклею этот листок в книгу, когда мне удастся раздобыть еще один экземпляр.
   - Может быть, у меня сохранился один экземпляр,- сказал Марко, теряя интерес к беседе.- Я могу уступить его вам.
   - Ваш единственный экземпляр! Как можно! Я никогда не решусь воспользоваться вашей добротой! - воскликнул Мак.
   - Если хотите знать, у меня хранится несколько экземпляров моей книги,- зевнув, ответил ему Марко.
   - Это большая честь для меня - получить книгу из ваших рук,- слова полились из уст Мака подобно струе воды, бьющей из фонтана.- Надеюсь, вы окажете мне еще большую честь, позволив сопровождать вас и ограждать от тех, кто плетет гнусные интриги вокруг столь славного человека, как вы.
   - Интриги? - переспросил Марко.- Как вы смогли узнать о них - ведь вы совсем недавно появились при дворе?
   - Очень просто,- сказал Мак.- Всякий, кому посчастливилось обладать столь тонким умом, как ваш, и стяжать великую славу, непременно наживает при дворе много врагов. Я почту за счастье служить вам и охранять вас.
   - Если вы действительно хотите помочь мне, то, пожалуй, вы можете кое-что сделать.
   - Я к вашим услугам.
   Марко размышлял несколько секунд, затем произнес:
   - Я полагаю, что, будучи офирским послом, вы владеете многими иностранными языками.
   - Это обязательное условие для каждого, кто хочет занять должность посла,- ответил Мак, поклонившись.
   - Мне известно, что вы знаете немецкий, французский, монгольский и персидский.
   - Это весьма распространенные языки, и знать их необходимо.
   - А как насчет тюркских языков? Турецкого? Фарси? Туркменского?
   - Полагаю, я сумею с ними справиться.
   - А с языком племени пушту?
   - Я не совсем уверен... Не будете ли вы любезны произнести несколько слов на этом языке - мне легче воспринимать слова на слух, чем рассуждать о лингвистических тонкостях.
   - Хорошо,- ответил Марко.- Слушайте.
   Выпятив губы, он издал несколько странных звуков. Это должно было означать: "Вот несколько слов на языке пушту".
   - Да,- сказал Мак.- Я понял.
   - Вот и хорошо,- сказал Марко.- Принцесса Ирена говорит только на языке пушту, не утруждая себя изучением монгольского. Ей не с кем разговаривать, поскольку никто не владеет языком, на котором говорит принцесса.
   - Кроме вас, разумеется,- вставил Мак.
   - К сожалению, я не могу похвастаться знанием этого языка. Единственная фраза, которую я разучил, это "Вот несколько слов на языке пушту". Изучение иностранных языков отнимает очень много времени, вы знаете, а я постоянно занят.
   - Очень жаль,- ответил Мак.
   - Но ваше знание языка пушту очень кстати,- продолжал Марко.- Я хочу, чтобы вы пошли к принцессе и побеседовали с ней. Ей будет приятно поговорить на своем родном языке. И, конечно, ваш рассказ об Офире, об обычаях и нравах этой страны, немного развлечет ее.
   - Я думаю, не стоит занимать принцессу такими пустяками, как рассказы об Офире,- сказал Мак.- В общем, Офир мало чем отличается от любой другой страны. Но если вы считаете, что принцесса благосклонно отнесется к моей болтовне, я сделаю все, что в моих силах, чтобы развеселить ее. Располагайте мною, как вам угодно. Я тотчас же отправлюсь к принцессе.
   И Мак вышел из Главного Банкетного Зала, удивляясь, как легко ему удалось проникнуть в самые высокие круги монгольского двора.
   4
   Покинув Главный Банкетный Зал, Мак пошел по бесконечным коридорам. Коридоры во дворце Великого Хана представляли собой настоящий лабиринт, в котором новичку было очень трудно ориентироваться. К счастью, он выбрал верное направление и ни разу не сбился с дороги. Однообразие коридоров и галерей, через которые проходил Мак, угнетало его; ему казалось, что он обречен целую вечность шагать по гладкому полу и по пологим лестницам, ведущим в никуда. В каждом коридоре висели клетки с птицами - они качались на длинных золотых цепях, прикрепленных к потолку. Шагам Мака вторило приглушенное эхо; порою в полумраке коридора в нескольких шагах впереди него возникала фигура собаки или грациозного оцелота - звери свободно бродили по дворцовым коридорам, не обращая особого внимания на людей. Иногда до ушей Мака долетали отдаленные звуки труб, ревущих на высоких и резких нотах, сопровождаемые грохотом большого барабана. Дважды Мак сталкивался с разносчиками питья и кушаний - на их лотках стояли кувшины и чаши, на серебряных блюдах лежало мясо, зажаренное на палочках и ароматные монгольские энчилады ((34)). По распоряжению Великого Хана разносчики обходили все коридоры, чтобы заблудившиеся в этом огромном лабиринте гости, тщетно пытающиеся отыскать дорогу в трапезную, не страдали от голода и жажды.
   Мак спустился в нижние покои дворца, где не было окон, но по пути часто попадались искусно выполненные диорамы. Он проходил мимо небольших березовых рощиц - в траве были расставлены чучела лесных зверьков, - попадал в тропические джунгли, где из-за деревьев выглядывали озорные обезьянки, шел по берегам спокойных рек. Эти подделки, конечно, не могли заменить живую природу, но они разнообразили унылую пустоту галерей, и благодаря им человек, блуждающий по длинным коридорам, не чувствовал себя пойманным в каменный мешок. Всюду, где только хватало места, создавалась иллюзия свободного пространства - художники, прекрасно владеющие перспективой, рисовали пейзажи, а возле них ставили уменьшенные копии деревянных храмов, напоминающие кукольные домики.
   Наконец один из длинных коридоров вывел Мака в широкий внутренний двор, вымощенный каменными плитами. Мак увидел много вооруженных воинов - разбившись на группы по несколько человек, они выполняли сложные упражнения с мечами, пиками и алебардами: одни нападали, другие отражали удары. Наставники в красных повязках наблюдали за воинами, заставляя отрабатывать каждое движение по несколько раз. Проходя меж рядов воинов, глядя на потные спины и утомленные лица, Мак подумал, как это должно быть скучно - каждый день и в жару, и в холод, по несколько часов заниматься военной подготовкой в этом неуютном внутреннем дворе под надзором строгих наставников, приказывающих снова и снова повторять сложные фигуры поворотов, взмахи мечами, удары пиками.
   Медленно пробираясь на другой конец двора, где начинался коридор, ведущий в покои принцессы Ирены, он глядел на упражняющихся воинов и прислушивался к разноязыкой речи очевидно, гвардию, охраняющую дворец, набирали из разных мест. Благодаря заклинанию Мефистофеля Мак мог понять речь каждого из воинов, но он слушал довольно рассеянно - ведь в грубых репликах, которыми перебрасываются друг с другом простые солдаты, нет ничего интересного. Однако имя Марко Поло, повторенное несколько раз, привлекло его внимание. Он огляделся, чтобы выяснить, откуда долетел до его ушей обрывок разговора, и заметил двух рослых бородатых воинов.
   Они только что закончили упражняться в фехтовании и теперь стояли чуть поодаль от остальных. Оба были одеты в кожаные рубахи и штаны, на которых были нашиты бронзовые бляхи. Их курчавые волосы блестели от ароматных масел и бальзамов, которыми они смазывали головы, следуя финикийскому обычаю.
   Первый воин спросил:
   - Ну, так что же ты хотел мне сказать про Марко Поло?
   Другой ответил:
   - Не следует говорить об этом в таком людном месте.
   - Не волнуйся,- сказал первый.- Здесь никто, кроме нас, не говорит на хайфасском диалекте среднеарамейского языка.
   Действительно, это был очень своеобразный диалект, непривычный для уха европейца. Однако Мак понял его так же легко, как понимал родную речь; он отчетливо различал каждый звук вплоть до твердых приступов. Остановившись неподалеку от этих двух солдат, Мак сделал вид, что поправляет соскочивший с ноги башмак, и стал внимательно слушать.
   - Пора приводить в исполнение наш план,- сказал второй солдат.- Сама судьба помогает нам: сегодня вечером нас поставят охранять Банкетный Зал во время пира. Тогда мы _это_ с ним и сделаем.
   - Убьем, да?
   - Его смерти желает сам Владыка Финикии. Я получил от него письмо, отправленное с почтовым голубем. Мы должны сделать это сейчас, пока он не уехал из Пекина и не заключил торговых соглашений, ущемляющих интересы нашего славного города Тира.
   - Да здравствует Тир! - воскликнул первый.
   - Тише ты, болван! Будь готов сегодня вечером.
   И двое заговорщиков вновь начали звенеть мечами, выполняя сложные приемы фехтования. Мак помедлил еще немного, застегивая ремешки башмака, затем выпрямился и пошел через внутренний двор к коридору, ведущему в покои принцессы. На душе у него было радостно: благодаря счастливому стечению обстоятельств ему удалось раскрыть тайный заговор, и таким образом поручение Мефистофеля казалось ему уже наполовину выполненным. Он решил разыскать Марко Поло сразу же после беседы с принцессой и сообщить венецианцу об опасности, угрожающей его жизни.
   5
   Принцесса Ирена скучала в своих покоях. Приход офирского посла внес некоторое разнообразие в ее унылую жизнь, подчиненную строгим правилам дворцового этикета.
   - Вы должен понимать,- сказала принцесса, когда они шли во внутренние комнаты по роскошным коврам, заглушавшим шаги.Я много любить гости, но плохо говорить монгольска.
   - Именно это обстоятельство явилось причиной моего визита к вам, принцесса,- ответил Мак на безупречном языке пушту.Поскольку я немного знаю ваш родной язык, я взял на себя смелость предстать перед вами, ибо решил, что вы изволите побеседовать со мной до того, как наступит время пира, вы понимаете?
   Принцесса вздрогнула и остановилась, прижав руки к груди. Глаза ее казались огромными и сияли, как звезды. Несколько мгновений она стояла неподвижно, в упор глядя на Мака казалось, из ее глаз вот-вот польются слезы. Она никак не ожидала услышать родную речь из уст этого белобрысого незнакомца. Молодой человек говорил на языке пушту без малейшего акцента, не путал суффиксы и приставки (вечный камень преткновения для чужеземца, собирающегося овладеть этим языком), правильно расставлял ударения, не пропускал ни одного придыхания в начале слов и четко произносил все фрикативные согласные. Все это казалось принцессе таким же чудом, как если бы она увидела в глубоком январском снегу цветущие фиалки. Это растопило лед ее высокомерия, с которым благородная принцесса относилась ко всему новому и непривычному.
   - О, язык, на котором говорила моя мать! - возбужденно воскликнула она.- Я никогда не думала, что при монгольском дворе найдется хоть один человек, знающий его. Вы же владеете им так, словно говорили на нем всю жизнь.
   - С вашего позволения, я всего лишь призываю свои скромные способности на службу вашему высочеству, - сказал Мак, произнося труднейшую фразу с легкостью прирожденного лингвиста.
   - Ах, как замечательно, что мне теперь можно говорить на родном языке! - сказала принцесса.- Я так плохо говорю помонгольски, что произвожу жалкое и глупое впечатление, хотя, между прочим, я глубоко изучала офирскую литературу, а также кушскую и савскую, и даже написала несколько трактатов на эту тему.
   - Я, к сожалению, не столь хорошо разбираюсь в этих вещах, как ваше высочество, но предмет ваших занятий представляется мне серьезным и важным.
   - Для меня сейчас важнее всего то, что вы можете говорить со мной,- улыбнулась принцесса,- а я - с вами. Проходите сюда, присаживайтесь, отведайте вот эти сласти и вино и расскажите о себе. Я хочу знать, какими судьбами вы очутились здесь, в Пекине.
   Опустившись на низкий диван с грудой разноцветных подушек, Мак принял из рук принцессы бокал вина. Принцесса села рядом с ним. Это была высокая, хрупкая белокожая блондинка; ее обнаженные плечи были далеко не безупречной формы и не вызывали восхищения у Мака. Глаза, прикрытые пушистыми ресницами, ежеминутно меняли свой цвет, как морские волны. По суетливым, нервным движениям рук и высокому, резкому голосу в ней можно было определить тот истерический женский тип, к которому принадлежали многие царственные особы женского пола. Принцесса еле сдерживала свои эмоции, и драгоценные браслеты на ее запястьях звенели всякий раз, когда она делала тот или иной жест.
   - Они привезли меня сюда из Страны Высоких Знамен,говорила она,- и в конце концов решили выдать замуж за этого персидского шаха. Судите сами, разве это справедливо? Папочка обещал мне, что я выйду замуж, за кого захочу. А потом... все так изменилось с тех пор, как Великому Хану понадобилась принцесса из нашей семьи. Я хотела выйти за Вигура, но его отравили.
   - Такова судьба женщин, в чьих жилах течет царственная кровь,- сказал Мак.- Их браки скрепляют договоры меж могущественными державами. Но, с позволения вашего высочества, я не вижу ничего плохого в браке с персидским шахом. На мой взгляд, это прекрасная партия...
   - Я видела его портрет! - перебила Мака Ирена.- Если б вы сами его увидали, вы бы так не говорили. Он толстый, жирный, противный. Старый. У него редкие волосы. И рот какой-то кривой. У него вид полного импотента. И дурака. Он говорит только по-персидски.
   - Ну, это последнее еще не такая большая беда,- сказал Мак.- Вряд ли ваше высочество может причислить знание персидского языка к его недостаткам.
   - Я вообще не хочу иметь с ним ничего общего, не хочу думать о нем! - сказала принцесса, дрожа всем телом.- Если даже на портрете он выглядит таким уродом, то представьте себе, каков он на самом деле. Что ж, если меня все-таки выдадут за него замуж, ему же будет хуже. Я _никогда_ не рожу ему детей, и его род угаснет!
   Мак сочувственно покивал головою, размышляя, к чему может привести такой поворот событий. Если у принцессы не будет детей, это не сможет не отразиться на будущих поколениях. Любое, даже самое незначительное событие может внести огромные изменения в неразрывную цепь причин и следствий, которую люди называют историей. Но насколько глубокими будут эти изменения, Маку не дано было знать. Он не мог даже приблизительно оценить их масштабы. Размышляя об этом, Мак отвлекся от разговора с принцессой, пока ее голосок не прозвенел возле самого его уха:
   - Отведайте инжира. У него нежный вкус, но ему, конечно, далеко до вкуса ваших губ.
   - Принцесса!..- воскликнул Мак. Откровенный призыв, прозвучавший в ее словах, удивил и озадачил его. Хотя он всегда был о себе высокого мнения и успел кое-что повидать на своем веку, сейчас он растерялся, как школьник - настолько странным было поведение его собеседницы. Он боялся поднять глаза, чтобы не встретиться с нею взглядом, и начал сосредоточенно разглядывать загнутые кверху носки своих мягких кожаных башмаков.
   - Я буду откровенна,- продолжала Ирена.- Другого случая может не представиться,- она придвинулась совсем близко и прижалась к нему всем телом, обвив тонкими руками его шею.Как ты сказал тебя зовут, золотко?
   - Иоганн Фауст, ваш покорный слуга. Но, принцесса...
   - Ионни, я не могу устоять перед твоими чарами. Ты завоевал меня своим медовым языком... Ах, не противься же, подожди немного - я только сниму вот это...- она теребила липкими от сластей пальцами шнурок корсета, стягивающего ее стройную талию. Мак в это время пытался отодвинуться от нее как можно дальше, но ему мешали мягкие диванные подушки. Они начали бороться; принцессе удалось опрокинуть перепуганного Мака на спину. Он почувствовал, как ее гибкое тело прижимается к его бедрам, сделал еще одну отчаянную попытку освободиться и снова потерпел неудачу. Мак не имел ничего против энергичных женщин, но сейчас он попал в довольно скверную историю: ведь если кто-нибудь узнает о том, чем он занимался в покоях принцессы, для него это маленькое приключение может закончиться весьма печально. Мозг его лихорадочно работал, пытаясь найти достойный выход из положения. Тем временем принцесса начала расстегивать его камзол, одновременно с этим умудряясь делать множество разных вещей - расшнуровывать корсет, снимать туфли и жевать засахаренные фрукты. Барахтаясь в диванных подушках, Мак размышлял о том, занималась ли раньше принцесса Ирена такими вещами с кем-нибудь из мужчин, и если да, то какая участь ждала тех несчастных, если их заставали вместе с нею. Ему показалось, что Марко предупреждал его об этом...
   Но не успел он собраться с мыслями, как дверь, ведущая во внутренние покои, распахнулась. Вскочив на ноги и кое-как оправляя одежду дрожащими руками, Мак увидел, что в комнату входит молодая стройная женщина. Она шла очень быстро, и край ее длинного платья из сверкающей ткани неопределенного цвета волочился за нею по полу наподобие шлейфа. Удивление Мака перешло всякие границы: он никак не мог понять, откуда появилась эта женщина и что она здесь делает. У незнакомки были темные волосы и большие темные глаза; одета она была несколько необычно. Приглядевшись внимательно, в ней можно было угадать неземное создание - одну из дочерей Эфира, которые являются смертным поэтам и художникам в минуты божественного озарения.
   - Кто вы? - спросил Мак дрогнувшим голосом.
   - Я Илит, штатная сотрудница Сил Добра, официально назначенная наблюдателем за событиями, связанными с новой Тысячелетней Войной Сил Света и Тьмы. А вы, доктор Фауст, совершили столь тяжкий проступок, что, боюсь, отныне дорога к Добру будет для вас навсегда закрыта.
   6
   Илит проходила школьную практику в одном из так называемых параллельных миров, о которых (если, конечно, читатель помнит) Князь Тьмы Мефистофель недавно рассказывал Маку, причем Мак не понял почти ничего из пространных объяснений Мефистофеля. Этот мир сформировался в результате ответвления от основной линии земной истории и теперь существовал почти самостоятельно. В задачу Илит входило совершать Добрые Дела там, где это возможно, таким образом изучая Добро на конкретных жизненных примерах и повышая свое мастерство в совершении Честных и Благородных Поступков основном ремесле всех ангелов. Упросив Гермеса Трисмегиста дать ей шанс проверить на деле свои теоретические знания, полученные в Гуманитарном Учебном Ангельском Центре, она получила направление в этот мир в качестве ангела-практиканта. Ей нравилось постигать тонкости Науки Добра, которой в совершенстве владеют все Духи, обитающие в Вышних Сферах; нравилось самой творить Добро; нравились те, с кем ей приходилось работать. Попробовав себя в роли ангела (хотя бы даже еще только-только начинающего и неопытного), она поняла, что эта роль ей как нельзя более подходит. Ее огорчало только одно: ей казалось, что за время своей практики она сделала ничтожно мало и что она может (а следовательно, должна) сделать намного больше. К тому же, хоть этот мир мало в чем отличался от Земли, все же это была _не настоящая_ история, а лишь одна из ее альтернативных "ветвей" (очевидно, возникших в результате совместных экспериментов Сил Света и Тьмы). Поэтому юная практикантка очень обрадовалась, когда сам архангел Михаил позвонил по прямой линии связи, соединяющей ее мир с Небесными Сферами, и попросил срочно позвать ее к телефону.
   - Алло, Илит,- сказал ей Михаил,- мне интересно знать, как там у тебя идут дела?
   - Прекрасно,- ответила она,- только я очень скучаю по настоящему делу. Мне бы хотелось скорее приступить к серьезной работе...
   - Вот молодец! - похвалил ее Михаил.- Сразу видно, что из тебя получится примерный ангел. Слушай, у нас есть одно поручение - как раз для Духа с твоими способностями. Надеюсь, ты следишь за важнейшими событиями, происходящими в нашем мире? Я имею в виду новую Тысячелетнюю Войну меж Светом и Тьмой. Слышала ли ты что-нибудь о ней?
   - Конечно,- сказала Илит,- у нас все только об этом и говорят.
   - Обе стороны, участвующие в Войне, могут послать своих наблюдателей на место проведения решающего эксперимента - по одному наблюдателю от Светлых и Темных Сил. Таким образом, ни одна из сторон не сможет получить никаких преимуществ в борьбе - например, заставляя смертного участника Великого Спора совершать поступки, которые в конечном счете сыграли бы на руку Свету или Тьме. Я хотел предложить тебе вернуться на Землю и проследить за действиями Мефистофеля и Мака.
   - Я поняла,- ответила Илит.- Считайте, что я уже там.
   - Эй, подожди! - окликнул ее Михаил.- Возьми вот этот амулет.
   - Но, Михаил...- удивилась она.
   - Это отнюдь не подарок,- возразил архангел.- Этот амулет делает невидимым всякого, кто им обладает. Я хочу, чтобы ты незаметно наблюдала за всем, что происходит, оставаясь невидимой.
   - Хорошо. До встречи! - Илит тут же исчезла, словно ее и не было.
   Она догнала Мака в самом конце его константинопольских приключений и, будучи невидимой, последовала за ним в Пекин. Пользуясь свободой, которую дал ей волшебный амулет, она вошла в покои принцессы и застала Мака и Ирену в самый неподходящий момент. Поза этой парочки, лежащей на мягких диванных подушках, была столь откровенна, что молодая практикантка тотчас же сделала соответствующие выводы.
   Принцесса Ирена была ошеломлена внезапным появлением в своих покоях незнакомой женщины; к тому же вид у незнакомки был несколько необычный: пушистые стриженые волосы падали на плечи, а стройный стан облекали ангельские одежды целомудренные, но в то же время так соблазнительно подчеркивающие женственную прелесть ее фигуры!
   - О, Боже! - воскликнула принцесса.- Что случилось?
   - С тобой - _ничего_, я надеюсь,- ответила ей Илит.- Но мне нужно серьезно поговорить с этим молодым человеком,легким кивком головы она указала на Мака, который медленно пятился назад, не решаясь сделать то, что ему сейчас больше всего хотелось сделать - броситься бежать со всех ног, чтобы очутиться как можно дальше от этой сумасшедшей из потустороннего мира.
   - Пожалуй,- строго произнесла Илит,- мне следует увести его отсюда, ибо то, что я собираюсь ему высказать, отнюдь не предназначено для ушей невинной девушки.
   Повернувшись лицом к Маку, она добавила тоном, не допускающим никаких возражений:
   - Идите за мной, молодой человек.
   Она провела Мака в просторный холл, где его недавно встретила принцесса Ирена; пройдя дальше по коридору, они вошли в соседние покои, пустовавшие в данный момент. Просторная комната, в которой они оказались, была почти точной копией той, в которой принимала Мака принцесса Ирена вероятно, это помещение было заблаговременно приготовлено для другой принцессы из маленькой страны, владеющей только одним языком.
   Илит присела на краешек стула. Она сидела очень прямо, сдвинув колени - ни дать ни взять классная дама перед своими юными воспитанницами. Смущенный Мак стоял перед нею, словно провинившийся школьник.
   - Вы меня разочаровали, доктор Фауст,- начала Илит суровым тоном.
   - Я? - переспросил Мак.- Что же я сделал?
   - Не прикидывайтесь невинной овечкой, уж меня-то вам не провести. Я была в соседней комнате и все слышала.
   - Правда?.. Ну и что же? - ответил Мак, тщетно пытаясь припомнить, что он говорил принцессе перед тем, как в комнату ворвалась эта женщина.
   - Я все слышала! Вы пытались соблазнить невинную принцессу, пользуясь тем преимуществом, которое дает Малое Речевое Заклинание. Очевидно, Мефистофель открыл вам это тайное заклинание, чтобы вам удобнее было обделывать свои грязные делишки!
   - Послушайте,- возмутился Мак,- вы либо ошибаетесь, либо не за того меня принимаете. Я ведь ничего с ней _не делал_!
   - В таком случае, как вы объясните тот шум, который я слышала из соседней комнаты? Мне показалось, что там происходит какая-то борьба. К тому же поза, в которой я вас застала...
   - Это _она_ пыталась соблазнить меня! - воскликнул Мак, теряя терпение.- _Она_ меня, а не _я_ ее, вам понятно?
   Илит презрительно скривила свои красивые полные губы. Когда-то она была ведьмой - пышнотелой, с крепкими мускулами, которым могли бы позавидовать многие мужчины. Это было довольно давно (по земным меркам, разумеется) - в середине прошлой эры, но события тех дней, когда она со всей страстью своей юной, неопытной души служила Темным силам, еще были довольно свежи в ее памяти. Она постигла прелесть возвышенной, духовной любви лишь в самом конце прошлой эпохи, когда без памяти влюбилась в Гавриила, синеокого златокудрого ангела с таким бесстрастным взором, что в первый миг молоденькой ведьме показалось, будто светло-голубые глаза ее возлюбленного вобрали в себя холод всех ледников мира. Это случилось во время прошлой Тысячелетней войны меж двумя великими Силами. Главнокомандующим Сил Тьмы был назначен уже знакомый нам демон Аззи, пытавшийся переписать Историю о Прекрасном Принце на свой лад. Илит была подружкой Аззи и помогала ему до тех пор, пока не встретила Гавриила. Забыв своего прежнего друга ради новой любви, она оставила ремесло ведьмы. Любовь преобразила ее (как видно, эта могучая сила властна не только над смертными, но и над существами из Мира Духов); и, отрекшись от Зла, она стала пламенной поклонницей Добра, ибо Добро было _его_ стезей. Принеся нерушимые клятвы Духа служить Добру, Илит вся отдалась своему новому служению. Раньше она была легкомысленным, беспечным созданием, и самой серьезной проблемой, с которой она сталкивалась, был выбор наряда для предстоящей вечеринки (которые, к слову сказать, она очень любила). Теперь она стала законченным синим чулком и строгой блюстительницей нравов, каких уже очень давно не видали на Небесах: поистине, воинствующими фанатиками становятся отнюдь не праведники, а раскаявшиеся грешники - те, кто однажды уже оступился. Бывшая ведьма следовала Добру и Правилам Хорошего Тона (поскольку эти две вещи неразрывно связаны между собой) с тем же неутомимым усердием, с которым она когда-то предавалась пороку. Казалось, она не знала меры ни в чем; и иногда ее поступки удивляли даже видавших виды старейших представителей Светлых Сил, которые за долгие годы трудов во имя Добра уже успели разобраться, как вещи выглядят на самом деле. "Она еще просто слишком неопытна,- говорили они, качая головами.- Это ничего. Пройдет некоторое время, и она научится". Но время шло, а она все никак не могла научиться.