Страница:
План процессов, рассказывает Орлов в своей книге "История тайных преступлений Сталина", был разработан во всех подробностях Сталиным и Ежовым. Практическое выполнение первых двух открытых процессов было возложено на Ягоду, который на третьем процессе сам уже фигурировал в качестве обвиняемого. Но главное руководство Сталин оставил за собой. В Кремле у него происходили постоянные совещания с руководителями НКВД. Не только Ежов, но и Ягода, и Молчанов, и Миронов, и другие энкаведисты докладывали ему о ходе следствия. Он был и режиссером страшных спектаклей, и сценаристом, и постановщиком. Он вносил изменения в показания арестованных и в обвинительный акт. Он вел переговоры с обвиняемыми, лично с Зиновьевым и Каменевым, через посредников с другими, чтобы убедить их "сознаться" и таким образом спасти себя и своих детей.
Все в этих процессах было тщательно проработано и предусмотрено. Все показания обвиняемых, "последнее слово" каждого из них, редактировалось в НКВД и в Кремле. В свое время сенсацию вызвал отказ Крестинского признать себя ви
новным. Орлов говорит, что этот отказ был разыгран намеренно, потому что на Западе все спрашивали: "Почему они все сознаются?"
* * *
Фабрикуя свои сценарии, Сталин не мог удержаться от присущей ему страсти самовосхваления. Не только государственный обвинитель Вышинский возносил его до небес, но и обвиняемые и их защитники один за другим называли его "надеждой мира", "великим вождем", "охраняемым щитом любви, уважения и преданности" 170 миллионов людей.
То были слова Сталина, им самим вписанные в сценарии процессов. Когда показания Рейнгольда, тщательно обработанные энкаведистами Мироновым и Аграновым, были доставлены в Кремль, Сталин вернул их на следующий день с рядом изменений. К словам Рейнгольда о том, что Зиновьев настаивал на необходимости убить не только Сталина, но и Кирова, он добавил следующую фразу: "Зиновьев сказал: "Недостаточно свалить дуб; все молодые дубки, растущие вокруг него, должны быть срублены".
Эту сталинскую аллегорию Вышинский дважды повторил в своей обвинительной речи.
В показания того же Рейнгольда о том, как Каменев пытался оправдать террористические акты, Сталин собственноручно вставил следующую фразу, приписав ее Каменеву: "Сталинское руководство сделано из слишком твердого гранита, чтобы можно было ожидать, что оно само расколется. Поэтому руководство это придется раздробить".
Когда на одном из совещаний в Кремле Молчанов доложил, что один из арестованных по его, Молчанова, приказу оговорил академика Иоффе, Сталин заметил: "Вычеркните Иоффе, он еще может пригодиться нам".
Молчанов крайне удивился, потому что две недели назад Сталин сам приказал ему включить Иоффе.
* * *
На другом совещании в Кремле Миронов в присутствии Ягоды, Гая и Слуцкого высказал сомнение, что удастся сломить упорство Каменева.
"-- Вы думаете, что Каменев может не сознаться? -- с хитрой усмешкой спросил Сталин.
Не знаю, -- ответил Миронов, -- он не поддается уго
ворам.
Вы не знаете? -- спросил Сталин, пристально глядя на
Миронова. -- А вы знаете, сколько весит наше государство со
всеми фабриками, машинами, со всеми вооружениями и флотом? Подумайте и скажите мне.
Миронов растерялся. Он подумал, что Сталин собирается отпустить шутку. Но тот смотрел на него серьезно и ждал ответа.
Никто этого не знает, Иосиф Виссарионович, -- на
конец ответил Миронов, -- это в области астрономических
цифр.
Так вот способен один человек выдержать такую аст
рономическую тяжесть? -- строго спросил Сталин.
Нет, не способен, -- ответил Миронов.
Поэтому, -- продолжал Сталин, -- не говорите мне
больше, что Каменев или какой-либо другой арестованный
способен выдержать это давление. И не приходите ко мне
с докладом, пока у вас в портфеле не будет сознания Ка
менева".
К концу совещания Сталин подозвал Миронова и сказал: "Передайте ему (Каменеву), что если он откажется предстать перед судом, мы найдем подходящего ему заместителя -- его собственный сын будет показывать на суде, что по инструкциям своего отца он подготовлял террористические акты против вождей партии... Скажите ему, что по полученным нами данным его сын вместе с Рейнгольдом гнались за автомобилем Ворошилова и Сталина на Можайском шоссе. Это заставит его одуматься... "
* * *
Одна поправка Сталина в сценарии первого процесса вызвала в НКВД сенсацию. Арестованные по процессу Зиновьева-Каменева обвинялись в заговоре на жизнь всех членов Политбюро. Они поименно перечислялись в "показаниях". Но имя Молотова Сталин вычеркнул. Вышинский в соответствии с инструкциями личного секретариата Сталина в своей обвинительной речи, говоря об "удивительных большевиках... и даровитых строителях нашего государства", ни разу не назвал Молотова.
Молотова явно постигла опала, и в НКВД ожидали, что он скоро бесследно исчезнет или окажется на скамье подсудимых вместе с Зиновьевым и Каменевым. В Москве опалу объясняли тем, что Молотов пытался отговорить Сталина от расправы со старыми большевиками.
Позже Сталин простил Молотова. И в следующих процессах его имя фигурировало как одного из соратников Сталина, на жизнь которого делались покушения. На процессе Антисоветского Троцкистского центра Вышинский подчеркнул этот факт в своем заключительном слове.
Орлов упоминает об этом, но не приводит слов Вышинского. Не мешает о них напомнить. Заимствую их из судебного отчета, изданного в Москве в 1937 году, стр. 209--210.
Вышинский: Муралов твердо и откровенно (я не могу сказать "честно", потому что это слово не подходит к таким делам) признает, что он действительно организовал террористический акт против товарища Молотова, председателя Совета Народных Комиссаров нашего Союза. Теракт не только организовал, а и пытался осуществить через Шестова и Арнольда... У Арнольда есть только одно качество, которого не учли эти троцкистские заговорщики -трусость... Вот он организовал покушение против товарища Орджоникидзе и, к величайшему счастью нашему, в последнюю минуту сдрейфил, -- не удалось. Организует покушение на председателя Совнаркома товарища Молотова, но, к нашему счастью, к величайшему счастью, опять сдрейфил, -- не удалось".
Небезынтересно вспомнить, что в той же речи Вышинский обвинил подсудимых в подготовке террористических актов против "товарища Ежова" и против "товарища Берия". Первого, как известно, уничтожил Сталин, а второго собирается уничтожить (если еще не уничтожил) Маленков.
& * *
Были другие влиятельные или близкие к Сталину люди, пытавшиеся еще более решительно, чем Молотов, отговорить его от расправы с ленинской гвардией. Достаточно указать на наиболее видных из них -- Енукидзе и Горького.
Авель Енукидзе занимал высокий пост секретаря Центрального исполнительного комитета. Он был самым близким другом Сталина, другом его жены, Надежды Аллилуевой. Дети Сталина боготворили его. Но стоило Енукидзе заступиться за арестованных, чтобы Сталин разошелся с ним, сместил его, исключил из партии "за политическую и моральную распущенность". Позже Енукидзе был арестован. Следователям он сказал, что его единственным преступлением была попытка отговорить Сталина от суда и расправы с Каменевым и Зиновьевым.
"-- Coco, -- я сказал ему, -- нельзя отрицать, что они тебя обидели. Но они уже достаточно поплатились за это: ты исключил их из партии, держишь в тюрьме, их детям нечего есть. Coco, -- я говорил, -- они старые большевики, как ты и я. Ты не прольешь крови старых большевиков! Подумай, что о нас свет скажет!
Он посмотрел на меня так, будто я убил его отца, и сказал:
-- Помни, Авель, кто не со мной, тот против меня".
Короткое правительственное сообщение в печати 19 декабря 1937 года гласило, что тайный военный суд приговорил Енукидзе, Карахана и пятерых других к смерти за шпионаж и террористическую деятельность и что приговор приведен в исполнение.
* * *
С Горьким дело было труднее. Сталин очень дорожил Горьким и всячески за ним ухаживал. Его именем были названы многие заводы и Тверская, главная улица Москвы. Наконец, Нижний Новгород был переименован в Горький. И Московскому Художественному театру было присвоено имя Горького.
Квартира писателя и его дача были обставлены с большой роскошью. Малейшие его желания немедленно удовлетворялись. Для поездок в Крым ему предоставлялся отдельный вагон. С 1929 по 1933 год Горький уезжал на зиму в Италию в сопровождении двух врачей. Сталин очень хотел, чтобы Горький написал о нем книгу. Но писатель не торопился. А когда начались гонения на старых большевиков, отношения между ним и Сталиным сделались натянутыми, и за границу его уже не выпускали.
Не добившись книги, Сталин приказал Ягоде предложить Горькому написать статью для Правды о "Ленине и Сталине". Статья не была написана. В декабре 1934 года, после ареста Каменева и Зиновьева, Ягода передал Горькому личное предложение Сталина написать статью с осуждением индивидуального террора. Горький ответил: "Я осуждаю не только личный террор, но также и государственный".
"После смерти Горького, -- рассказывает Орлов, -- НКВД нашло на квартире писателя тщательно запрятанные записки писателя. Когда Ягода прочитал их, он сказал: "Как волка ни корми, он все в лес смотрит".
Записки Горького, конечно, не были опубликованы.
* * *
То, что Сталину не удалось при жизни Горького, он осуществил после смерти писателя. На третьем процессе, на котором Ягода уже сидел на скамье подсудимых, сценарист Сталин вложил в уста доктора Левина, обвиненного и "сознавшегося" в отравлении Горького, следующие слова, якобы сказанные ему Ягодой:
"Алексей Максимович -- человек, который очень близок к высшему руководству партии, человек, преданный политике, ныне осуществляемой в нашей стране, и крайне преданный лично Иосифу Виссарионовичу Сталину".
Вышинский, конечно, использовал это, и в своей обвинительной речи подчеркнул, что Горький "связал свою жизнь с великим Лениным и великим Сталиным как один из их лучших и самых близких друзей".
Между прочим, в промежутке между вторым и третьим процессами Сталин, чтобы, по словам Орлова, замести следы своих преступлений, начал уничтожать тех самых энкаведи-стов, которые помогли ему в подготовке этих процессов и знали всю подноготную их. Ягода, однако, был ликвидирован за то, что он неудачно осуществил убийство Кирова. Сталин долго не знал, что в народе знают, кто действительные убийцы Кирова, потому что Ягода скрывал это от него. Но когда он узнал, то решил свалить это убийство на Ягоду, как участника заговора тех самых Каменева и Зиновьева, которых тот довел до "сознания" и казни.
Однажды арестованный Ягода заметил Слуцкому: "Можете записать в свой доклад Ежову, что я уверовал в существование Бога".
В ответ на удивленный возглас Слуцкого Ягода добавил полушутя, полусерьезно: "Судите. От Сталина я ничего, кроме благодарности, за свою верную службу не заслужил; от Бога я заслужил самое суровое наказание за нарушение Его заповедей тысячу раз. Теперь посмотрите, где я нахожусь, и судите сами -- есть ли Бог, или нет... "
* * *
Много, очень много интересного рассказывает Орлов об Орджоникидзе, о Пятакове, о Тер-Ваганяне, о Радеке, о деле Тухачевского, о страстной ненависти Сталина к Троцкому... Автор несколько раз подчеркивает, что Сталин был реальный политик и знал, что делал. Но убедительности в этом нет. Напротив, впечатление от всего рассказа, что кровавые расправы Сталина были бесцельны -- оппозиция была уже раздавлена, когда Сталин принялся ее уничтожать -- и его попытки скрыть свои преступления были напрасны.
Орлов сам указывает, что Сталин не просто истреблял свои жертвы (он, например, приказывал следить, чтобы они не кончали самоубийством), а садистически мучил их и издевался над ними. Я не берусь утверждать, что Сталин был параноик или шизофреник, но какие-то черты безумия в его характере и поведении несомненны.
Орлов, между прочим, сообщает, что со времени Ежова на верхах НКВД Сталина иначе не называли в секретной переписке, как Иван Васильевич (в память Грозного). Этот псевдоним Сталина, замечает автор, знали не больше десяти человек.
Не был ли он один из этих десяти?
М. Вейнбаум СТАЛИН И ЕГО ПОСЛЕДЫШИ1
Сенсационные сообщения из Москвы о секретном докладе Хрущева напомнили мне о книге Александра Орлова "Тайная история преступлений Сталина". Книга эта вышла на английском языке два с лишним года назад. С того времени она издана и на других языках, в частности на китайском и испанском, а сейчас выходит на немецком. В русской среде книга Александра Орлова была встречена с недоверием. Говорили даже, что никакого Александра Орлова нет и что книгу смастерили американские журналисты.
На меня лично "Тайная история преступлений Сталина" произвела сильное впечатление, и в декабре 1953 года я посвятил ей три статьи. Можно было написать много больше или даже напечатать всю книгу по-русски, до того она насыщена трагическими сценами, яркими описаниями сталинских преступлений, о которых с такой откровенностью теперь рассказал Хрущев.
Выдумать такую книгу нельзя было. Написать ее мог лишь участник описываемых в ней событий. Поэтому я и поверил книге задолго до моей личной встречи с ее автором, видным в прошлом чиновником НКВД. Орлов хорошо знал Ленина и Сталина, всю ликвидированную Сталиным большевистскую гвардию, Ягоду, Ежова и других видных чекистов и чуть ли не всех нынешних руководителей советского правительства.
Вспомнилась мне сейчас книга Александра Орлова не потому, что ее автор подтверждает доклад Хрущева о безумии Сталина. Скорее наоборот. Версию о "больном человеке в Кремле", очень распространенную в конце тридцатых годов среди иностранных дипломатов в Москве, Александр Орлов называет легендой. "Сталин, -- писал он, -- не был умалишенным. Когда раскроются подробности дела Тухачевского, мир убедится, что Сталин знал, что делал".
Несколькими страницами дальше Орлов добавил:
"Вопреки тому факту, что дело Тухачевского и семи казненных генералов исторически менее важно, чем московские процессы старых большевиков, ему суждено занять в истории более значительное место, чем оно, само по себе, заслуживает. Я утверждаю это, потому что знаю из абсолютно неопровержимого и авторитетного источника, что дело маршала Тухачевского было связано с одной из самых страшных тайн Сталина, которая, когда она раскроется, прольет свет на многое, что в поведении Сталина казалось непостижимым".
1 Новое русское слово. 1956. 21 марта. С. 3. -- Примеч.. Ю. Ф.
И все же именно рассказ Орлова, страшный и часто фантастический, убедил меня в болезненном состоянии Сталина. Свое убеждение я высказал тогда же -6 декабря 1953 года:
"Автор несколько раз подчеркивает, что Сталин был реальный политик и знал, что делал. Но убедительности в этом нет. Напротив, рассказ его подтверждает бесцельность кровавых расправ Сталина -- оппозиция была уже раздавлена, когда Сталин принялся ее уничтожать -- и его попытки скрыть свои преступления были напрасны. Сам Орлов указывает, что Сталин не просто истреблял свои жертвы (он, например, приказывал следить, чтобы они не кончали жизнь самоубийством), а садистически мучил их и издевался над ними. Я не берусь утверждать, что Сталин был параноик или шизофреник, но какие-то черты безумия в его характере и поведении несомненны".
В то же приблизительно время Н. В. Юрьевский1 утверждал и доказывал на страницах "Нового русского слова", что Сталин был параноик. Но его и слушать не хотели. Многочисленным критикам Н. В. Юрьевского будет полезно послушать, что говорит о Сталине недавний соратник диктатора, а ныне главный его наследник и хулитель.
Текст секретного доклада Хрущева двадцатому съезду Коммунистической партии Советского Союза еще не опубликован и неизвестно, будет ли он опубликован. Но содержание его, переданное в "Нью-Йорк таймс" Хэррисоном Солсбэри на основании дипломатических донесений и дополненное сведениями из других источников, в общих чертах известно.
Обширный свой доклад (он продолжался более трех с половиной часов) Хрущев сделал в ночь с 24 на 25 февраля в закрытом и последнем заседании съезда КПСС. О заседании этом в советской печати даже не упоминалось.
Хрущев, пишет Солсбэри, говорил подробно и откровенно. Он нарисовал сенсационную картину событий последнего периода сталинского режима и коснулся также событий, связанных со смертью Ленина в январе 1924 года.
Конец этой фразы интригует. Что именно говорил Хрущев по поводу смерти Ленина? О завещании Ленина, в котором тот предостерегал своих партийных наследников против Сталина, сравнив его с поваром, умеющим готовить только острые блюда? Или о том, что Сталин ускорил смерть Ленина? Не это ли имеет в виду Александр Орлов, когда говорит об "одной из самых страшных тайн Сталина"?
Только на днях я задал этот вопрос автору "Тайной истории преступлений Сталина", но ответа не получил. Орлов
Один из псевдомимов Николая Владиславовича Вольского, в основном известного как В. Валентинов. -- Примеч. Ю. Ф
охотно рассказывал мне о многом и отвечал на все другие вопросы. Но раскрыть эту сталинскую тайну он не решился или не захотел.
Может быть, ее раскрыл или раскроет Хрущев?
Стоит отметить важное обстоятельство. "Страшную тайну" Сталина Орлов связывает с делом Тухачевского. Он рассказывает, что Тухачевский и семеро генералов были расстреляны без суда и следствия.
Только после их казни Ежов вызвал на совещание маршалов Буденного, Блюхера и нескольких других генералов и, осведомив их о заговоре Тухачевского, предложил им подписать заготовленный "приговор суда".
Каждый из этих невольных "судей" вынужден был поставить свою подпись под "сфабрикованный документ", зная, что в случае отказа он будет схвачен и обвинен в соучастии в "измене" Тухачевского. Это, однако, "судей" не спасло. Они все, кроме Буденного и Шапошникова, были уничтожены. Буденного, своего закадычного собутыльника и человека, лишенного всякой идейности, Сталин не стеснялся, а царского генерала Шапошникова, умершего позже естественной, по-видиомому, смертью, он не боялся.
Хрущев в своем секретном докладе тоже много говорил о деле Тухачевского. Он подтвердил, что дело об измене Тухачевского и семи генералов было целиком сфабриковано и что, кроме Тухачевского и генералов, было расстреляно свыше 5000 лучших офицеров армии, флота и авиации.
Дело Тухачевского Хрущев назвал "страшной ошибкой", поставившей Советский Союз "на край гибели", когда произошло гитлеровское вторжение в Россию. Но таких "страшных ошибок" было много, Хрущев подтверждает, что казни и чистки технического персонала расстроили хозяйство страны и привели к тяжким поражениям в первые месяцы войны.
Хрущев признал, что сталинские жертвы, включая детей, подвергались пыткам, что Сталин был замешан в убийство Кирова. Своему лучшему другу Серго Орджоникидзе Сталин предложил наложить на себя руки, вместо того, чтобы подвергнуться пыткам и казни. Орджоникидзе покончил самоубийством, и ему были устроены торжественные похороны.
В своем развенчании Сталина и в своих обвинениях против него Хрущев идет даже дальше Александра Орлова. В книге Орлова Сталин всегда "знал, что делал". Хрущев отрицает это и дает покойному диктатору другую и гораздо менее лестную характеристику. Сталин в изображении Хрущева трус, бежавший из Москвы, когда туда подошли немецкие войска; он невежда в военном деле, присвоивший себе чужие военные лавры, в частности Жукова, Конева и Рокоссовского. Сталин -- неуравновешенный сумасброд, упрямо веривший, что
Гитлер не нападет на Советский Союз, хотя его предупреждали, что такое нападение готовится. Он даже отказался поверить донесению советского военного атташе в Берлине полковника Побережника, сообщившего точную дату, когда вторжение произойдет.
Хрущев, наконец, уверяет, что Сталин всегда страдал манией преследования и болезненной подозрительностью. Качества эти все усиливались, и в последние годы он был "сам не свой". Москва превратилась в город заговоров, контрзаговоров и интриг. Все жили в атмосфере "страха и террора". Дело дошло до того, говорит Хрущев, что "мы никогда не знали, посещая Сталина, уйдем ли мы от него живыми".
К концу своей жизни, рассказывал Хрущев, Сталин считал Ворошилова, нынешнего председателя президиума Верховного Совета, британским шпионом и запретил ему посещать заседания Политбюро, членом которого он был. Молотова он сместил с поста министра иностранных дел и посадил под домашний арест, а на его место назначил Вышинского. Жену Молотова Сталин отправил в ссылку.
Все это рассказывает Хрущев сейчас, через три года после смерти Сталина. Но ведь и он и все остальные вожди коммунистической партии и советского государства все годы, двадцать девять с лишним лет были соратниками Сталина, послушными исполнителями его приказов и капризов, соучастниками всех его злодейств. Кровь невинных жертв Сталина и на их руках.
Хрущевы, Микояны, Кагановичи, Булганины и все остальные низкопоклонничали перед Сталиным и превозносили его до небес. Они провозгласили его "гениальным полководцем", "отцом народов", "корифеем наук", мудрейшим и непогрешимым вождем, говорили, что "Сталин -- это Ленин сегодня" и т. д. и т. п. Почему молчали они? Почему не восстали они против губительной для страны и опасной для них самих деятельности тирана? "Как вы терпели все это?" "Почему вы не убили его?" -- кричали изумленные делегаты докладчику.
Хрущев оправдывался:
Сталин держал всех в постоянном страхе, не меньшем,
чем было одержимо все население Советского Союза. "Никто
из нас не знал, -- жалуется он, -- на кого падет первый
удар".
Многое из того, что вытворял Сталин, стало известно
лишь после смерти диктатора.
Хорошее объяснение, нечего сказать. Оно даже не удовлетворило редактора коммунистического "Дэйли Воркера". Он спрашивает:
"Где были нынешние лидеры Советского Союза в период сталинской тирании?"
Первое объяснение Хрущева свидетельствует о поголовной трусости всех этих последышей Сталина. Второе -- об их лживости, об их желании снять с себя ответственность за преступления, которые они совершали вместе со Сталиным и во имя Сталина.
Одно только непонятно. Хрущев и другие продолжали величать Сталина и после его смерти. Положили его набальзамированное тело в мавзолей Ленина, произносили о нем хвалебные речи и писали такого же рода статьи.
В двадцать четвертом томе Большой [советской] энциклопедии, вышедшем уже в 1954 году, в статье, посвященной Ленину, они напечатали следующий абзац:
"Партия под руководством Центрального Комитета во главе с И. В. Сталиным -- верным учеником и великим продолжателем дела Ленина, высоко подняла и понесла дальше ленинское знамя. В траурные ленинские дни на Втором съезде Советов СССР, 26 января 1924 года, И. В. Сталин от лица всей партии дал клятву неуклонно выполнять заветы Ленина. Эти заветы Коммунистическая партия Советского Союза выполняла и выполняет с честью".
Совершенно очевидно, что коллективные диктаторы, ненавидевшие Сталина и, возможно, ускорившие его смерть, вначале не собирались его развенчать. Почему они передумали и теперь даже перегнули палку? Что заставило их развенчивать Сталина и попутно каяться и унижаться? На этот вопрос ясного ответа еще нет.
СТАЛИН БЫЛ АГЕНТОМ ЦАРСКОЙ ОХРАНКИ1 Разоблачения журнала "Лайф"
В выходящем сегодня номере журнала "Лайф" напечатана сенсационная статья бывшего генерала МВД невозвращенца Александра Орлова, который утверждает, что Сталин до 1913 года состоял на секретной службе в царской Охранке.
Разоблачения эти основаны на оригинальном документе, который уже давно находился в Толстовском фонде в Нью-Йорке. Одновременно с разоблачениями Орлова "Лайф" печатает специальную статью Исаака Дон Левина, который объясняет читателям самого распространенного американского журнала историю этого сталинского преступления.
1 Новое русское слово. 1956. 19 апреля. Журнал "Life", датированный 23 апреля, концом недельного цикла, поступил в продажу в среду, 18 апреля 1956 г. -- Примеч. Ю. Ф.
Всю свою жизнь Сталин жил в страхе, что его секрет станет известен. Всех тех, кто знали или могли знать о его прошлом платного провокатора, Сталин беспощадно истреблял.
Документ был найден в полицейских архивах...
По словам Александра Орлова, он впервые узнал о существовании документа в Париже, в 1937 году от своего родственника, занимавшего ответственный пост в МВД на Украине. Этот последний рассказал, что агенты МВД, разбиравшие архивы царской Охраны, нашли в них докладные записки и письма, написанные рукой Сталина. Доклады эти совершенно бесспорно устанавливают, что Сталин был старым агентом царской полиции и, во всяком случае, работал в Охранке в начале 1913 года.
По мнению Орлова, МВД обнаружило эти документы в архивах в 1936 году. Документы эти были переданы двум членам Украинского Политбюро -- Станиславу Косиору и генералу Красной Армии Якиру. Якир, в свою очередь, передал документы (с которых было сделано несколько фотографических снимков) маршалу Тухачевскому. Тухачевский поделился секретом с тов. министра обороны Гамарником.
По-видимому, этот факт и лежал в основе "заговора Тухачевского", о котором стало известно Сталину. Этим и объясняется чудовищная "чистка", предпринятая в 1937 году Сталиным. В результате этой чистки были расстреляны маршал Тухачевский, восемь генералов армии и около 5000 офицеров. "Сталин, -- заявляет Орлов, -- истреблял всякого, кто мог знать о существовании секретного документа о его работе в Охранном Отделении".
Все в этих процессах было тщательно проработано и предусмотрено. Все показания обвиняемых, "последнее слово" каждого из них, редактировалось в НКВД и в Кремле. В свое время сенсацию вызвал отказ Крестинского признать себя ви
новным. Орлов говорит, что этот отказ был разыгран намеренно, потому что на Западе все спрашивали: "Почему они все сознаются?"
* * *
Фабрикуя свои сценарии, Сталин не мог удержаться от присущей ему страсти самовосхваления. Не только государственный обвинитель Вышинский возносил его до небес, но и обвиняемые и их защитники один за другим называли его "надеждой мира", "великим вождем", "охраняемым щитом любви, уважения и преданности" 170 миллионов людей.
То были слова Сталина, им самим вписанные в сценарии процессов. Когда показания Рейнгольда, тщательно обработанные энкаведистами Мироновым и Аграновым, были доставлены в Кремль, Сталин вернул их на следующий день с рядом изменений. К словам Рейнгольда о том, что Зиновьев настаивал на необходимости убить не только Сталина, но и Кирова, он добавил следующую фразу: "Зиновьев сказал: "Недостаточно свалить дуб; все молодые дубки, растущие вокруг него, должны быть срублены".
Эту сталинскую аллегорию Вышинский дважды повторил в своей обвинительной речи.
В показания того же Рейнгольда о том, как Каменев пытался оправдать террористические акты, Сталин собственноручно вставил следующую фразу, приписав ее Каменеву: "Сталинское руководство сделано из слишком твердого гранита, чтобы можно было ожидать, что оно само расколется. Поэтому руководство это придется раздробить".
Когда на одном из совещаний в Кремле Молчанов доложил, что один из арестованных по его, Молчанова, приказу оговорил академика Иоффе, Сталин заметил: "Вычеркните Иоффе, он еще может пригодиться нам".
Молчанов крайне удивился, потому что две недели назад Сталин сам приказал ему включить Иоффе.
* * *
На другом совещании в Кремле Миронов в присутствии Ягоды, Гая и Слуцкого высказал сомнение, что удастся сломить упорство Каменева.
"-- Вы думаете, что Каменев может не сознаться? -- с хитрой усмешкой спросил Сталин.
Не знаю, -- ответил Миронов, -- он не поддается уго
ворам.
Вы не знаете? -- спросил Сталин, пристально глядя на
Миронова. -- А вы знаете, сколько весит наше государство со
всеми фабриками, машинами, со всеми вооружениями и флотом? Подумайте и скажите мне.
Миронов растерялся. Он подумал, что Сталин собирается отпустить шутку. Но тот смотрел на него серьезно и ждал ответа.
Никто этого не знает, Иосиф Виссарионович, -- на
конец ответил Миронов, -- это в области астрономических
цифр.
Так вот способен один человек выдержать такую аст
рономическую тяжесть? -- строго спросил Сталин.
Нет, не способен, -- ответил Миронов.
Поэтому, -- продолжал Сталин, -- не говорите мне
больше, что Каменев или какой-либо другой арестованный
способен выдержать это давление. И не приходите ко мне
с докладом, пока у вас в портфеле не будет сознания Ка
менева".
К концу совещания Сталин подозвал Миронова и сказал: "Передайте ему (Каменеву), что если он откажется предстать перед судом, мы найдем подходящего ему заместителя -- его собственный сын будет показывать на суде, что по инструкциям своего отца он подготовлял террористические акты против вождей партии... Скажите ему, что по полученным нами данным его сын вместе с Рейнгольдом гнались за автомобилем Ворошилова и Сталина на Можайском шоссе. Это заставит его одуматься... "
* * *
Одна поправка Сталина в сценарии первого процесса вызвала в НКВД сенсацию. Арестованные по процессу Зиновьева-Каменева обвинялись в заговоре на жизнь всех членов Политбюро. Они поименно перечислялись в "показаниях". Но имя Молотова Сталин вычеркнул. Вышинский в соответствии с инструкциями личного секретариата Сталина в своей обвинительной речи, говоря об "удивительных большевиках... и даровитых строителях нашего государства", ни разу не назвал Молотова.
Молотова явно постигла опала, и в НКВД ожидали, что он скоро бесследно исчезнет или окажется на скамье подсудимых вместе с Зиновьевым и Каменевым. В Москве опалу объясняли тем, что Молотов пытался отговорить Сталина от расправы со старыми большевиками.
Позже Сталин простил Молотова. И в следующих процессах его имя фигурировало как одного из соратников Сталина, на жизнь которого делались покушения. На процессе Антисоветского Троцкистского центра Вышинский подчеркнул этот факт в своем заключительном слове.
Орлов упоминает об этом, но не приводит слов Вышинского. Не мешает о них напомнить. Заимствую их из судебного отчета, изданного в Москве в 1937 году, стр. 209--210.
Вышинский: Муралов твердо и откровенно (я не могу сказать "честно", потому что это слово не подходит к таким делам) признает, что он действительно организовал террористический акт против товарища Молотова, председателя Совета Народных Комиссаров нашего Союза. Теракт не только организовал, а и пытался осуществить через Шестова и Арнольда... У Арнольда есть только одно качество, которого не учли эти троцкистские заговорщики -трусость... Вот он организовал покушение против товарища Орджоникидзе и, к величайшему счастью нашему, в последнюю минуту сдрейфил, -- не удалось. Организует покушение на председателя Совнаркома товарища Молотова, но, к нашему счастью, к величайшему счастью, опять сдрейфил, -- не удалось".
Небезынтересно вспомнить, что в той же речи Вышинский обвинил подсудимых в подготовке террористических актов против "товарища Ежова" и против "товарища Берия". Первого, как известно, уничтожил Сталин, а второго собирается уничтожить (если еще не уничтожил) Маленков.
& * *
Были другие влиятельные или близкие к Сталину люди, пытавшиеся еще более решительно, чем Молотов, отговорить его от расправы с ленинской гвардией. Достаточно указать на наиболее видных из них -- Енукидзе и Горького.
Авель Енукидзе занимал высокий пост секретаря Центрального исполнительного комитета. Он был самым близким другом Сталина, другом его жены, Надежды Аллилуевой. Дети Сталина боготворили его. Но стоило Енукидзе заступиться за арестованных, чтобы Сталин разошелся с ним, сместил его, исключил из партии "за политическую и моральную распущенность". Позже Енукидзе был арестован. Следователям он сказал, что его единственным преступлением была попытка отговорить Сталина от суда и расправы с Каменевым и Зиновьевым.
"-- Coco, -- я сказал ему, -- нельзя отрицать, что они тебя обидели. Но они уже достаточно поплатились за это: ты исключил их из партии, держишь в тюрьме, их детям нечего есть. Coco, -- я говорил, -- они старые большевики, как ты и я. Ты не прольешь крови старых большевиков! Подумай, что о нас свет скажет!
Он посмотрел на меня так, будто я убил его отца, и сказал:
-- Помни, Авель, кто не со мной, тот против меня".
Короткое правительственное сообщение в печати 19 декабря 1937 года гласило, что тайный военный суд приговорил Енукидзе, Карахана и пятерых других к смерти за шпионаж и террористическую деятельность и что приговор приведен в исполнение.
* * *
С Горьким дело было труднее. Сталин очень дорожил Горьким и всячески за ним ухаживал. Его именем были названы многие заводы и Тверская, главная улица Москвы. Наконец, Нижний Новгород был переименован в Горький. И Московскому Художественному театру было присвоено имя Горького.
Квартира писателя и его дача были обставлены с большой роскошью. Малейшие его желания немедленно удовлетворялись. Для поездок в Крым ему предоставлялся отдельный вагон. С 1929 по 1933 год Горький уезжал на зиму в Италию в сопровождении двух врачей. Сталин очень хотел, чтобы Горький написал о нем книгу. Но писатель не торопился. А когда начались гонения на старых большевиков, отношения между ним и Сталиным сделались натянутыми, и за границу его уже не выпускали.
Не добившись книги, Сталин приказал Ягоде предложить Горькому написать статью для Правды о "Ленине и Сталине". Статья не была написана. В декабре 1934 года, после ареста Каменева и Зиновьева, Ягода передал Горькому личное предложение Сталина написать статью с осуждением индивидуального террора. Горький ответил: "Я осуждаю не только личный террор, но также и государственный".
"После смерти Горького, -- рассказывает Орлов, -- НКВД нашло на квартире писателя тщательно запрятанные записки писателя. Когда Ягода прочитал их, он сказал: "Как волка ни корми, он все в лес смотрит".
Записки Горького, конечно, не были опубликованы.
* * *
То, что Сталину не удалось при жизни Горького, он осуществил после смерти писателя. На третьем процессе, на котором Ягода уже сидел на скамье подсудимых, сценарист Сталин вложил в уста доктора Левина, обвиненного и "сознавшегося" в отравлении Горького, следующие слова, якобы сказанные ему Ягодой:
"Алексей Максимович -- человек, который очень близок к высшему руководству партии, человек, преданный политике, ныне осуществляемой в нашей стране, и крайне преданный лично Иосифу Виссарионовичу Сталину".
Вышинский, конечно, использовал это, и в своей обвинительной речи подчеркнул, что Горький "связал свою жизнь с великим Лениным и великим Сталиным как один из их лучших и самых близких друзей".
Между прочим, в промежутке между вторым и третьим процессами Сталин, чтобы, по словам Орлова, замести следы своих преступлений, начал уничтожать тех самых энкаведи-стов, которые помогли ему в подготовке этих процессов и знали всю подноготную их. Ягода, однако, был ликвидирован за то, что он неудачно осуществил убийство Кирова. Сталин долго не знал, что в народе знают, кто действительные убийцы Кирова, потому что Ягода скрывал это от него. Но когда он узнал, то решил свалить это убийство на Ягоду, как участника заговора тех самых Каменева и Зиновьева, которых тот довел до "сознания" и казни.
Однажды арестованный Ягода заметил Слуцкому: "Можете записать в свой доклад Ежову, что я уверовал в существование Бога".
В ответ на удивленный возглас Слуцкого Ягода добавил полушутя, полусерьезно: "Судите. От Сталина я ничего, кроме благодарности, за свою верную службу не заслужил; от Бога я заслужил самое суровое наказание за нарушение Его заповедей тысячу раз. Теперь посмотрите, где я нахожусь, и судите сами -- есть ли Бог, или нет... "
* * *
Много, очень много интересного рассказывает Орлов об Орджоникидзе, о Пятакове, о Тер-Ваганяне, о Радеке, о деле Тухачевского, о страстной ненависти Сталина к Троцкому... Автор несколько раз подчеркивает, что Сталин был реальный политик и знал, что делал. Но убедительности в этом нет. Напротив, впечатление от всего рассказа, что кровавые расправы Сталина были бесцельны -- оппозиция была уже раздавлена, когда Сталин принялся ее уничтожать -- и его попытки скрыть свои преступления были напрасны.
Орлов сам указывает, что Сталин не просто истреблял свои жертвы (он, например, приказывал следить, чтобы они не кончали самоубийством), а садистически мучил их и издевался над ними. Я не берусь утверждать, что Сталин был параноик или шизофреник, но какие-то черты безумия в его характере и поведении несомненны.
Орлов, между прочим, сообщает, что со времени Ежова на верхах НКВД Сталина иначе не называли в секретной переписке, как Иван Васильевич (в память Грозного). Этот псевдоним Сталина, замечает автор, знали не больше десяти человек.
Не был ли он один из этих десяти?
М. Вейнбаум СТАЛИН И ЕГО ПОСЛЕДЫШИ1
Сенсационные сообщения из Москвы о секретном докладе Хрущева напомнили мне о книге Александра Орлова "Тайная история преступлений Сталина". Книга эта вышла на английском языке два с лишним года назад. С того времени она издана и на других языках, в частности на китайском и испанском, а сейчас выходит на немецком. В русской среде книга Александра Орлова была встречена с недоверием. Говорили даже, что никакого Александра Орлова нет и что книгу смастерили американские журналисты.
На меня лично "Тайная история преступлений Сталина" произвела сильное впечатление, и в декабре 1953 года я посвятил ей три статьи. Можно было написать много больше или даже напечатать всю книгу по-русски, до того она насыщена трагическими сценами, яркими описаниями сталинских преступлений, о которых с такой откровенностью теперь рассказал Хрущев.
Выдумать такую книгу нельзя было. Написать ее мог лишь участник описываемых в ней событий. Поэтому я и поверил книге задолго до моей личной встречи с ее автором, видным в прошлом чиновником НКВД. Орлов хорошо знал Ленина и Сталина, всю ликвидированную Сталиным большевистскую гвардию, Ягоду, Ежова и других видных чекистов и чуть ли не всех нынешних руководителей советского правительства.
Вспомнилась мне сейчас книга Александра Орлова не потому, что ее автор подтверждает доклад Хрущева о безумии Сталина. Скорее наоборот. Версию о "больном человеке в Кремле", очень распространенную в конце тридцатых годов среди иностранных дипломатов в Москве, Александр Орлов называет легендой. "Сталин, -- писал он, -- не был умалишенным. Когда раскроются подробности дела Тухачевского, мир убедится, что Сталин знал, что делал".
Несколькими страницами дальше Орлов добавил:
"Вопреки тому факту, что дело Тухачевского и семи казненных генералов исторически менее важно, чем московские процессы старых большевиков, ему суждено занять в истории более значительное место, чем оно, само по себе, заслуживает. Я утверждаю это, потому что знаю из абсолютно неопровержимого и авторитетного источника, что дело маршала Тухачевского было связано с одной из самых страшных тайн Сталина, которая, когда она раскроется, прольет свет на многое, что в поведении Сталина казалось непостижимым".
1 Новое русское слово. 1956. 21 марта. С. 3. -- Примеч.. Ю. Ф.
И все же именно рассказ Орлова, страшный и часто фантастический, убедил меня в болезненном состоянии Сталина. Свое убеждение я высказал тогда же -6 декабря 1953 года:
"Автор несколько раз подчеркивает, что Сталин был реальный политик и знал, что делал. Но убедительности в этом нет. Напротив, рассказ его подтверждает бесцельность кровавых расправ Сталина -- оппозиция была уже раздавлена, когда Сталин принялся ее уничтожать -- и его попытки скрыть свои преступления были напрасны. Сам Орлов указывает, что Сталин не просто истреблял свои жертвы (он, например, приказывал следить, чтобы они не кончали жизнь самоубийством), а садистически мучил их и издевался над ними. Я не берусь утверждать, что Сталин был параноик или шизофреник, но какие-то черты безумия в его характере и поведении несомненны".
В то же приблизительно время Н. В. Юрьевский1 утверждал и доказывал на страницах "Нового русского слова", что Сталин был параноик. Но его и слушать не хотели. Многочисленным критикам Н. В. Юрьевского будет полезно послушать, что говорит о Сталине недавний соратник диктатора, а ныне главный его наследник и хулитель.
Текст секретного доклада Хрущева двадцатому съезду Коммунистической партии Советского Союза еще не опубликован и неизвестно, будет ли он опубликован. Но содержание его, переданное в "Нью-Йорк таймс" Хэррисоном Солсбэри на основании дипломатических донесений и дополненное сведениями из других источников, в общих чертах известно.
Обширный свой доклад (он продолжался более трех с половиной часов) Хрущев сделал в ночь с 24 на 25 февраля в закрытом и последнем заседании съезда КПСС. О заседании этом в советской печати даже не упоминалось.
Хрущев, пишет Солсбэри, говорил подробно и откровенно. Он нарисовал сенсационную картину событий последнего периода сталинского режима и коснулся также событий, связанных со смертью Ленина в январе 1924 года.
Конец этой фразы интригует. Что именно говорил Хрущев по поводу смерти Ленина? О завещании Ленина, в котором тот предостерегал своих партийных наследников против Сталина, сравнив его с поваром, умеющим готовить только острые блюда? Или о том, что Сталин ускорил смерть Ленина? Не это ли имеет в виду Александр Орлов, когда говорит об "одной из самых страшных тайн Сталина"?
Только на днях я задал этот вопрос автору "Тайной истории преступлений Сталина", но ответа не получил. Орлов
Один из псевдомимов Николая Владиславовича Вольского, в основном известного как В. Валентинов. -- Примеч. Ю. Ф
охотно рассказывал мне о многом и отвечал на все другие вопросы. Но раскрыть эту сталинскую тайну он не решился или не захотел.
Может быть, ее раскрыл или раскроет Хрущев?
Стоит отметить важное обстоятельство. "Страшную тайну" Сталина Орлов связывает с делом Тухачевского. Он рассказывает, что Тухачевский и семеро генералов были расстреляны без суда и следствия.
Только после их казни Ежов вызвал на совещание маршалов Буденного, Блюхера и нескольких других генералов и, осведомив их о заговоре Тухачевского, предложил им подписать заготовленный "приговор суда".
Каждый из этих невольных "судей" вынужден был поставить свою подпись под "сфабрикованный документ", зная, что в случае отказа он будет схвачен и обвинен в соучастии в "измене" Тухачевского. Это, однако, "судей" не спасло. Они все, кроме Буденного и Шапошникова, были уничтожены. Буденного, своего закадычного собутыльника и человека, лишенного всякой идейности, Сталин не стеснялся, а царского генерала Шапошникова, умершего позже естественной, по-видиомому, смертью, он не боялся.
Хрущев в своем секретном докладе тоже много говорил о деле Тухачевского. Он подтвердил, что дело об измене Тухачевского и семи генералов было целиком сфабриковано и что, кроме Тухачевского и генералов, было расстреляно свыше 5000 лучших офицеров армии, флота и авиации.
Дело Тухачевского Хрущев назвал "страшной ошибкой", поставившей Советский Союз "на край гибели", когда произошло гитлеровское вторжение в Россию. Но таких "страшных ошибок" было много, Хрущев подтверждает, что казни и чистки технического персонала расстроили хозяйство страны и привели к тяжким поражениям в первые месяцы войны.
Хрущев признал, что сталинские жертвы, включая детей, подвергались пыткам, что Сталин был замешан в убийство Кирова. Своему лучшему другу Серго Орджоникидзе Сталин предложил наложить на себя руки, вместо того, чтобы подвергнуться пыткам и казни. Орджоникидзе покончил самоубийством, и ему были устроены торжественные похороны.
В своем развенчании Сталина и в своих обвинениях против него Хрущев идет даже дальше Александра Орлова. В книге Орлова Сталин всегда "знал, что делал". Хрущев отрицает это и дает покойному диктатору другую и гораздо менее лестную характеристику. Сталин в изображении Хрущева трус, бежавший из Москвы, когда туда подошли немецкие войска; он невежда в военном деле, присвоивший себе чужие военные лавры, в частности Жукова, Конева и Рокоссовского. Сталин -- неуравновешенный сумасброд, упрямо веривший, что
Гитлер не нападет на Советский Союз, хотя его предупреждали, что такое нападение готовится. Он даже отказался поверить донесению советского военного атташе в Берлине полковника Побережника, сообщившего точную дату, когда вторжение произойдет.
Хрущев, наконец, уверяет, что Сталин всегда страдал манией преследования и болезненной подозрительностью. Качества эти все усиливались, и в последние годы он был "сам не свой". Москва превратилась в город заговоров, контрзаговоров и интриг. Все жили в атмосфере "страха и террора". Дело дошло до того, говорит Хрущев, что "мы никогда не знали, посещая Сталина, уйдем ли мы от него живыми".
К концу своей жизни, рассказывал Хрущев, Сталин считал Ворошилова, нынешнего председателя президиума Верховного Совета, британским шпионом и запретил ему посещать заседания Политбюро, членом которого он был. Молотова он сместил с поста министра иностранных дел и посадил под домашний арест, а на его место назначил Вышинского. Жену Молотова Сталин отправил в ссылку.
Все это рассказывает Хрущев сейчас, через три года после смерти Сталина. Но ведь и он и все остальные вожди коммунистической партии и советского государства все годы, двадцать девять с лишним лет были соратниками Сталина, послушными исполнителями его приказов и капризов, соучастниками всех его злодейств. Кровь невинных жертв Сталина и на их руках.
Хрущевы, Микояны, Кагановичи, Булганины и все остальные низкопоклонничали перед Сталиным и превозносили его до небес. Они провозгласили его "гениальным полководцем", "отцом народов", "корифеем наук", мудрейшим и непогрешимым вождем, говорили, что "Сталин -- это Ленин сегодня" и т. д. и т. п. Почему молчали они? Почему не восстали они против губительной для страны и опасной для них самих деятельности тирана? "Как вы терпели все это?" "Почему вы не убили его?" -- кричали изумленные делегаты докладчику.
Хрущев оправдывался:
Сталин держал всех в постоянном страхе, не меньшем,
чем было одержимо все население Советского Союза. "Никто
из нас не знал, -- жалуется он, -- на кого падет первый
удар".
Многое из того, что вытворял Сталин, стало известно
лишь после смерти диктатора.
Хорошее объяснение, нечего сказать. Оно даже не удовлетворило редактора коммунистического "Дэйли Воркера". Он спрашивает:
"Где были нынешние лидеры Советского Союза в период сталинской тирании?"
Первое объяснение Хрущева свидетельствует о поголовной трусости всех этих последышей Сталина. Второе -- об их лживости, об их желании снять с себя ответственность за преступления, которые они совершали вместе со Сталиным и во имя Сталина.
Одно только непонятно. Хрущев и другие продолжали величать Сталина и после его смерти. Положили его набальзамированное тело в мавзолей Ленина, произносили о нем хвалебные речи и писали такого же рода статьи.
В двадцать четвертом томе Большой [советской] энциклопедии, вышедшем уже в 1954 году, в статье, посвященной Ленину, они напечатали следующий абзац:
"Партия под руководством Центрального Комитета во главе с И. В. Сталиным -- верным учеником и великим продолжателем дела Ленина, высоко подняла и понесла дальше ленинское знамя. В траурные ленинские дни на Втором съезде Советов СССР, 26 января 1924 года, И. В. Сталин от лица всей партии дал клятву неуклонно выполнять заветы Ленина. Эти заветы Коммунистическая партия Советского Союза выполняла и выполняет с честью".
Совершенно очевидно, что коллективные диктаторы, ненавидевшие Сталина и, возможно, ускорившие его смерть, вначале не собирались его развенчать. Почему они передумали и теперь даже перегнули палку? Что заставило их развенчивать Сталина и попутно каяться и унижаться? На этот вопрос ясного ответа еще нет.
СТАЛИН БЫЛ АГЕНТОМ ЦАРСКОЙ ОХРАНКИ1 Разоблачения журнала "Лайф"
В выходящем сегодня номере журнала "Лайф" напечатана сенсационная статья бывшего генерала МВД невозвращенца Александра Орлова, который утверждает, что Сталин до 1913 года состоял на секретной службе в царской Охранке.
Разоблачения эти основаны на оригинальном документе, который уже давно находился в Толстовском фонде в Нью-Йорке. Одновременно с разоблачениями Орлова "Лайф" печатает специальную статью Исаака Дон Левина, который объясняет читателям самого распространенного американского журнала историю этого сталинского преступления.
1 Новое русское слово. 1956. 19 апреля. Журнал "Life", датированный 23 апреля, концом недельного цикла, поступил в продажу в среду, 18 апреля 1956 г. -- Примеч. Ю. Ф.
Всю свою жизнь Сталин жил в страхе, что его секрет станет известен. Всех тех, кто знали или могли знать о его прошлом платного провокатора, Сталин беспощадно истреблял.
Документ был найден в полицейских архивах...
По словам Александра Орлова, он впервые узнал о существовании документа в Париже, в 1937 году от своего родственника, занимавшего ответственный пост в МВД на Украине. Этот последний рассказал, что агенты МВД, разбиравшие архивы царской Охраны, нашли в них докладные записки и письма, написанные рукой Сталина. Доклады эти совершенно бесспорно устанавливают, что Сталин был старым агентом царской полиции и, во всяком случае, работал в Охранке в начале 1913 года.
По мнению Орлова, МВД обнаружило эти документы в архивах в 1936 году. Документы эти были переданы двум членам Украинского Политбюро -- Станиславу Косиору и генералу Красной Армии Якиру. Якир, в свою очередь, передал документы (с которых было сделано несколько фотографических снимков) маршалу Тухачевскому. Тухачевский поделился секретом с тов. министра обороны Гамарником.
По-видимому, этот факт и лежал в основе "заговора Тухачевского", о котором стало известно Сталину. Этим и объясняется чудовищная "чистка", предпринятая в 1937 году Сталиным. В результате этой чистки были расстреляны маршал Тухачевский, восемь генералов армии и около 5000 офицеров. "Сталин, -- заявляет Орлов, -- истреблял всякого, кто мог знать о существовании секретного документа о его работе в Охранном Отделении".