Страница:
Однако остается ряд важных пунктов, требующих провер-. ки. Был ли арест Сталина в 1906 году зарегистрирован? В официальной биографии Берии в хронологии арестов имеется пробел в четыре года между 1904 и 1908 годами. Была ли бумага, на которой письмо напечатано, изготовлена недавно или до первой мировой войны и в каком месте? Применялась ли в то время в России подобного типа пишущая машинка? Был ли в Енисейске начальник Охранного отделения по имени Железняков? И, наконец, служил ли человек по фамилии Ере
1 Опущен текст письма Еремина, опубликованный в предисловии к настоящему изданию. -- Примеч. Ю. Ф.
мин в управлении полицейского департамента, и можно ли абсолютно точно проверить его подпись?
До проверки подлинности самого документа следует прежде всего изучить его историю. Откуда он появился и в чьих руках находился, пока не попал с места написания в Нью-Йорк? В сентябре 1946 года в коннектикутской летней резиденции тогдашнего посла в Италии г-жи Клер Бут Люс я встретился с господином Вадимом Макаровым, хорошо известным сыном знаменитого адмирала Степана Макарова, героя злосчастной Тихоокеанской эскадры Императорского военно-морского флота в русско-японской войне 1905 года. Наша встреча в качестве гостей г-жи Люс привела к продолжительной дружбе. Господин Макаров сообщил мне тайну, которую разделял с двумя другими известными русскими эмигрантами -- Борисом Бахметьевым и Борисом Сергиевским. Ныне покойный господин Бахметьев, русский посол в США после революции, представлял так называемое правительство Керенского. Во время нашей встречи он был профессором международных отношений в Колумбийском университете и главой важного промышленного концерна. Господин Сергиевский был известным летчиком -- пионером русской авиации. Все три господина имели безупречную репутацию.
Господин Макаров сказал мне, что им достался оригинал документа, который, если его обнародовать, мог бы произвести на диктатуру Сталина эффект разорвавшейся бомбы. Этот документ устанавливал дореволюционную связь Сталина с Охранкой. Я выразил сомнение, но заинтересовался. Оригинал документа находился у господина Сергиевского. Я вскоре встретился с ним, и он передал мне этот документ на хранение, для изучения и установления подлинности.
Откуда появился этот документ? По-видимому, он был привезен в Соединенные Штаты из Шанхая профессором М. П. Головачевым, русским эмигрантом, проживающим в Китае, бывшим заместителем министра в демократическом Дальневосточном правительстве во время гражданской войны в России. Профессор Головачев, уже давно вернувшийся к себе в Китай, был известен всем троим как сын известного московского юриста. Как этот документ попал к Головачеву? По словам Головачева, он попал к нему в руки от его сибирских товарищей по оружию, бежавших в Китай. Поскольку на севере Китая полыхала гражданская война между силами красных и Чан Кайши, Головачев, подобно тысячам других русских, настроенных против большевиков, пытался эмигрировать вместе с женой в Соединенные Штаты. Угроза Шанхаю возрастала, и от Головачева посыпались отчаянные просьбы Сергиевскому и Макарову добиться для него въездной визы.
Тем временем я узнал, что весьма уважаемый русский инженер, помогавший строить китайские железные дороги, Михаил Н. Павловский, член факультета французского университета Орор в Шанхае, был в Нью-Йорке проездом по дороге в Париж. Господин Павловский, автор научного труда о ранней истории китайско-русских отношений, опубликованного философской библиотекой в Нью-Йорке. Я нашел его, чтобы поговорить с ним об истории этого документа. Павловский знал Головачева со времени общения последнего с Валерианой Моравским, одним из высокопоставленных представителей Дальневосточного правительства в годы американской экспедиции в Сибири, посланной в 1918--1920 годах президентом Вильсоном под руководством генерала Уильяма С. Грейвса. Павловский также был знаком с документом, подлинность которого он сам пытался установить. На мой вопрос, не старался ли он когда-либо обнаружить источник документа, я получил обнадеживающие сведения. Некий полковник Русиянов из Сибирской жандармерии извлек его вместе с другими бумагами из архивов сибирского Охранного отделения и привез в Китай. Русиянов передал его Головачеву, который специализировался по международным проблемам для изданий Северного Китая. При получении американских виз для Головачева и его жены я достал в конце 1948 года оригинал справки, выданной в Шанхае 8 июня того года атташе по культурным вопросам французского посольства в Китае К. Гробуа, в которой говорится, что он знает Головачева и его жену более двадцати лет: "Господин Головачев -- высококультурный человек, который в кругах интеллигенции в Шанхае нашел широкое применение своим знаниям и интеллекту и всегда избегал политических баталий. Господин М. Р. Головачев заслужил прекрасную репутацию в китайских и иностранных кругах Шанхая". Когда накануне падения Шанхая началась паника, Головачевы спаслись, став участниками массовой эвакуации русских беженцев на Филиппины, осуществленной с американской помощью, и в конечном счете высадились на Западном побережье США.
Таким образом, я убедился, что история с доставкой документа из Сибири в Соединенные Штаты не вызывает сомнений. Но главная работа по установлению его подлинности все еще была впереди.
7. ПОИСКИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ
От изучения личностей тех, кто знакомился с этим документом, и до уверенности в его подлинности -- дистанция огромного размера. Прежде всего, проф. Головачев был
специалистом в области международного права, посол Бахметьев и господин Павловский получили инженерное образование, господин Макаров покинул Россию молодым военно-морским офицером и стал бизнесменом, и господин Сергиевский был экспертом в воздухоплавании. Никто из них не был специалистом в вопросах истории большевистской партии, в особенности в эру Сталина. Более того, я узнал, что когда к Джорджу Кеннану, который тогда был экспертом по советским делам в госдепартаменте, обратились за консультацией в целях определения подлинности документа, он не взял на себя ответственность отвечать на этот спорный вопрос.
В этих условиях важно было подвергнуть документ такому тщательному исследованию, чтобы не оставалось никаких сомнений в его подлинности. Одним из наиболее сомнительных моментов стало упоминание ареста Сталина в 1906 году в Тифлисе. Как уже отмечалось, Берия и все другие официальные биографы опускали какие-либо упоминания о четырехлетнем периоде жизни Сталина -между его побегом в начале 1904 года и повторным арестом весной 1908 года. До восхождения Сталина к вершине власти, в двадцатые годы, в опубликованных советским правительством журналах и брошюрах было много мемуаров, в которых также описывались события, связанные со Сталиным. Все их авторы в конечном счете подверглись чистке. В Советском Союзе эти источники были изъяты из обращения. И за границей даже в ведущих западных библиотеках некоторые из этих оригинальных публикаций были либо повреждены, либо уничтожены руками неизвестных лиц.
В 1940 году в Москве было опубликовано хорошо иллюстрированное библиографическое издание объемом в 274 страницы под заголовком "Сталин и о Сталине". В разделе, посвященном библиографическим источникам о Сталине, приведены 95 изданий. За исключением двух -- работы Берии и санкционированной биографии, написанной французским коммунистическим писателем Барбюсом -- эти труды были изданы в 1939 году или позднее. Опубликованные в двадцатые годы работы приведены не были.
Выяснилось, что бежавший из ссылки Сталин был арестован в Тифлисе 15 апреля 1906 года и отпущен в тот же день после нескольких часов задержания. Прежде чем Сталин мог запретить его публикацию, факт этот был обнародован в начале двадцатых годов в различных исторических трудах. Он был основан на материале, обнаруженном в архивах Кавказской жандармерии. Троцкий в своей большой работе о Сталине в "хронологии" в разделе о 1906 годе пишет следующее: "15 апреля -- Сталин арестован во время налета на типографию
Авлабар и затем освобожден". 1 В Тифлисе, столице Грузии, подпольная типография в Авлабаре является историческим революционным памятником. Она была восстановлена для всеобщего обозрения якобы из-за причастности Сталина к ее созданию.
Первое издание Большой советской энциклопедии, первые тома которой вышли под редакцией Николая Бухарина и других, впоследствии подвергшихся чистке, содержит упоминания об Авлабаре и описания этого хваленого успеха большевиков в разгар борьбы Сталина против царизма. Во втором издании той же энциклопедии, сданном в печать в 1940 году, полстраницы посвящено Авлабарской типографии, основание которой приписывается Сталину. Статья иллюстрирована старательным рисунком, изображающим эту подпольную типографию. Называя ее выдающимся примером большевистской подпольной техники и подчеркивая, что она печатала книги, брошюры, газеты и листовки, энциклопедия заявляет, что типография превосходила все другие нелегальные типографии. Эта последняя фраза помогла мне разгадать небольшую тайну, когда я обнаружил, что в первом издании Большой советской энциклопедии, хранящемся на полках Славянской комнаты в библиотеке конгресса в Вашингтоне, страница, содержащая статью о Енукидзе, подверглась хирургическому вмешательству со стороны какого-то вандала и была вырезана (к счастью, библиотека смогла достать еще один комплект этого запрещенного первого издания). Енукидзе был автором брошюры, опубликованной в 1925 году, о подпольных типографиях на Кавказе -- "Большевистские нелегальные типографии", -- в которой едва ли отмечались какие-либо заслуги Сталина. За это через десять лет Берия жестоко его наказал. Несмотря на свои близкие отношения со Сталиным на протяжении всей жизни, Енукидзе был казнен в период чистки.
В третьем издании Большой советской энциклопедии, вышедшей осенью 1953 года, спустя полгода после смерти Сталина, была изъята картинка с Авлабарской типографией и был сокращен до десяти строк текст самой статьи. Однако упоминание об этом важном связующем звене с темным прошлым Сталина осталось в книге Е. Ярославского "Вехи в жизни Сталина", вышедшей в Москве в 1940 году. В ней говорилось о том, что типография в Авлабаре, основанная по указанию Сталина, стала важным фактором в деятельности большевистских организаций Закавказья и не только Закавказья, а ее превос
Хронологический указатель к работе Троцкого "Сталин" был составлен переводчиком книги Ч. Маламутом. Сам Троцкий, убитый до завершения работы над книгой, к составлению "хронологии" отношения не имел. Следует, однако, отметить, что "хронология" Ч. Маламута добросовестно составлена по тексту книги Троцкого и в целом отражает ее дух. -- Примеч.. Ю. Ф.
ходная организация выделялась из всех известных нелегальных типографий, причем долгое время, вплоть до 15 апреля 1906 года, полиция не могла обнаружить ее местонахождение. Ярославский писал, что царское правительство считало обнаружение Авлабарской типографии большой победой. Далее придворный историк Сталина Ярославский цитировал сообщение печати, имеющее все признаки обработки Охранкой с целью создания Сталину алиби. Оно не содержало каких-либо упоминаний о лицах, арестованных в Авлабаре, а совершенный на эту тайную типографию налет и более поздний налет на легальную газету "Элва" представлены событиями одних суток -- 15 апреля и утра 16 апреля -- и характеризуются официальной царской газетой "Кавказ" как беспрецедентный триумф быстрых и эффективных действий.
Кто же был арестован? Ярославский, имевший возможность неоднократно ссылаться на славную Авлабарскую типографию, тщательно избегает имен арестованных во время этого налета. Он не только не упоминает о факте ареста Сталина, но ухитряется избегать даже намеков на то, какое влияние оказала на Сталина гибель его любимого детища. Тем не менее по меньшей мере два соратника Сталина по авлабарской операции в биографических статьях, написанных для советской энциклопедии "Гранат", изданной в 1927 году, описали, что произошло с ними. Одним из свидетелей был не кто иной, как председатель СНК Закавказской Советской Федеративной Социалистической Республики Мамия Орахелашвили, будущий член ЦК. Он рассказывает о своем возвращении на Кавказ после бегства в Швейцарию и о последовавшем за этим арестом и судом в Тифлисе по делу об Авлабарской подпольной типографии. Другим коллегой Сталина был Шалва Элиава, преемник Орахелашвили на посту председателя СНК ЗСФСР, ранее занимавший пост председателя СНК Грузинской ССР. Элиава вспоминал, что в апреле 1906 года был арестован в связи с провалом большевистской подпольной типографии.
Познакомившись в 1923 году в Тифлисе с солидным Орахелашвили и хромым Элиавой, я встретился с ними вновь в Москве в следующем году. Оба они были казнены Сталиным во время большой чистки.
Я знал третьего человека, арестованного в тот же день в редакции социал-демократической газеты "Элва". Он жил в Германии. Это был Р. Арсенидзе, нынешний редактор грузинского отдела радио "Свобода" в Мюнхене. Я знал господина Арсенидзе на протяжении ряда лет, и его повсеместно уважают как весьма надежного человека. В одном из своих писем Арсенидзе сообщил мне следующее:
"Тот факт, что Сталин весной 1906 года был ненадолго арестован, подтвердил мне один из старых активистов соци
ал-демократов Кахеладзе, бывший в то время членом Тифлисского комитета социал-демократической партии. Он хорошо помнил арест и быстрое освобождение Сталина, но не мог назвать точной даты ареста".
Сам Арсенидзе не был непосредственно связан с подпольной типографией, когда, очевидно, одним из арестованных "трех человек" был Сталин. Об этом сообщалось в печати на следующий день. Господин Арсенидзе пишет, что во время его трехмесячного заключения в главной тюрьме Тифлиса, где часто встречались на прогулках все политические заключенные, Сталина нигде не видели. "Мне было ясно, -- пишет он в заключение, -- что Сталин после ареста был освобожден (... ) и в тюрьму не попал".
Берия в своей книге "К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье", библии всех официальных биографий Сталина, касается Авлабарской типографии всего лишь один раз, и то в сноске. И ни слова о полицейском налете, арестах и захваченном Охранкой в подпольных помещениях Авлабара. Почему же Берия совсем опустил один из наиболее романтических эпизодов в анналах кавказского подполья?
8. СТОКГОЛЬМСКАЯ ЗАГАДКА
С авлабарской загадкой, которая содержит ответ на происхождение связей Сталина с полицейской Охранкой, связана и другая. Хорошо известно, что Сталин впервые поехал за границу в апреле 1906 года, когда в качестве делегата от Тифлиса направился в Стокгольм на "Объединительный съезд" социал-демократической партии. В сознании любого человека, прочитавшего в документе об аресте Сталина в 1906 году, неизбежно возникал вопрос: "Если бежавший Сталин, известный своей подпольной деятельностью, находился в руках полиции в 1906 году, как ему удалось появиться на конференции в Стокгольме, которая проходила с 23 апреля по 10 мая?" Ответить можно, лишь зная настоящую дату ареста Сталина: ранее 15 апреля, так как неизменной практикой Охранки было устройство засад на несколько дней, чтобы поймать в западню всех участников, а не оповещать немедленно об их обнаружении, дабы дать всем заговорщикам возможность бежать.
Какую сделку арестованный Сталин заключил с полицией, чтобы его освободили после ареста 15 апреля? И почему нигде не упоминалось ни о Сталине, ни о его соратниках, ни о том, как он перешел границу во время первой поездки за границу? Поехал ли он по поддельному паспорту? От кого он его получил? Воспользовался ли он
услугами контрабандистов, чтобы тайком перебраться за границу, что было обычным способом в те дни? В потоке легенд, сложенных вокруг имени Сталина, никогда не появилось ни единого интересного для публики рассказа об этом его подвиге. То же самое можно сказать о второй поездке Сталина за границу -- в следующем году в Лондон, где в мае 1907 года состоялся очередной съезд партии.
Отсутствие данных о его двух важных встречах с Лениным на международной арене было в особенности подозрительным в связи с тем, что сам Сталин говорил о пересечении границы в конце декабря 1912 года по пути в Краков. Он рассказал сестре своей будущей жены А. С. Аллилуевой, как он пробрался в Австрию с помощью местного сапожника, живущего близ границы, и А. С. Аллилуева описала это в своих "Воспоминаниях".
Все это крайне важно в свете содержания упоминавшегося выше документа, который зафиксировал прекращение сотрудничества Сталина с Охранкой в 1912 году, после того, как он стал членом Центрального Комитета. И отсутствие каких-либо ссылок на пересечение границы в 1906 и 1907 годах, когда Сталин был агентом-провокатором, было в равной степени разоблачающим. Теперь это пролило зловещий свет на обстоятельства появления некогда неизвестного Сталина в Стокгольме с мандатом от большевистской группы в Тифлисе. Тифлис тогда был оплотом меньшевистского социализма. Тифлис, не будучи промышленным центром, подобно Баку, имел всего лишь кучку сторонников ленинского большевистского крыла. Чтобы получить мандат на съезд, необходимо было представлять по меньшей мере пятьсот организованных членов партии. Вся кавказская делегация, избранная на съезд в Стокгольме, состояла из меньшевиков и включала созвездие грузинских социалистов, которые позднее стали известны как депутаты Думы и участники революции 1917 года. "При помощи каких уловок он добился избрания в районе, который почти полностью находился в руках меньшевиков?" -- задает вопрос биограф Сталина Борис Суварин в своей книге, и не дает ответа.
Поскольку съезд в Стокгольме был объединенной встречей большевистского и меньшевистского крыла партии, а последние имели большинство, в мандатной комиссии возникла между делегатами-соперниками перепалка о полномочиях, которая продолжалась четыре дня и четыре ночи. Так, жена Ленина Крупская не смогла представить должных доказательств законности ее мандата и в конечном счете была допущена только с совещательным статусом, без права голоса. У мандатной комиссии уже иссякли силы, когда, по словам Бертрама Вольфа, появился "фиктивный делегат из Тифлиса, где у большевиков
не было организации", прибывший под фамилией Иванович. Это был не кто иной, как Коба Джугашвили, будущий Сталин. Меньшевики мандатной комиссии решили, что ради мира и единства в партии не будут оспаривать мандат товарища Ивановича (они имели шестьдесят два делегата против сорока шести представителей большевистской фракции).
Теперь возможно достоверно восстановить ход событий, который привел Сталина в Стокгольм. В Авлабаре, рабочем квартале Тифлиса, была подпольная типография, где Сталин печатал революционную литературу. Полиция произвела налет на нее где-то около 15 апреля, и Сталин попал в сеть. С начала 1904 года он числился бежавшим из Восточной Сибири. Неудачная революция 1905 года закончилась. Революционный подъем быстро сходил на нет. Перспективы прихода к власти ушли в туманное будущее. Перед арестованным маячила опасность возвращения в более отдаленные места Восточной Сибири и на более долгий срок. Через несколько часов его освободили. Как это можно объяснить, если не сделкой с Охранкой? Если бы он смог поехать в Стокгольм в качестве делегата и войти в самый центр революционного заговора, он получил бы свободу. Все, что необходимо для его миссии, могла бы предоставить Охранка. Мандат от несуществующей большевистской организации в Тифлисе? Охранка знала, как это устроить, имея полученные от Сталина сведения. Поддельный паспорт и безопасный пункт перехода границы для проникновения в Швецию? Охранка была хорошо оснащена для таких организованных туров за границу. Подходящее вымышленное имя? Почему бы не взять простенькую фамилию Иванович? Хотя все это и представляется правдоподобным, и каким бы удивительным ни казался обнародованный факт ареста и освобождения Сталина в апреле 1906 года, тем не менее после трезвого анализа это всего лишь дополнение к дальнейшим доказательствам подлинности документа.
Следующие шаги были ясны: следовало выяснить происхождение бумаги, на которой был напечатан оригинал документа, и установить производителя пишущей машинки, использованной для его напечатания. Значит, нужно начать с поисков какого-либо другого российского официального документа, подобного этому или напечатанного на идентичной машинке в Санкт-Петербурге в июле 1913 года. Ведущим экспертом Америки и, может быть, всего мира в этой области является Альберт Д. Осборн, исследователь спорных документов, который помогал своему знаменитому отцу в создании лаборатории федерального правительства по криптографии и специальной фотографии документов. Я пришел к господину Осборну с этим документом, но знакомить его с содержанием не было никакой необходимости. Я изложил ему в общих чер
тах, что этот документ является ключом к истории огромной важности, но имя Сталина не упомянул. Господин Осборн проявил к этому делу глубокий интерес.
Лабораторный анализ бумаги показал, что ее происхождение не американское и не западноевропейское и что она не современная. Недостатка в дореволюционных письмах, отпечатанных на машинке, не было, чтобы сравнить их со шрифтом на документе. Было установлено, что в России до революции не было заводов по изготовлению пишущих машинок и что "Ремингтон" экспортировал в Россию в начале века две модели, которыми все пользовались. Что касается самого документа, то господин Осборн написал мне 30 января 1950 года, что осмотрел модель No 6 машинки Ремингтона и что это, без сомнения, и есть та самая машинка.
Теперь поиски свелись к обнаружению какого-либо письма, исходящего либо из департамента полиции в Санкт-Петербурге, либо, что предпочтительнее, из Особого отдела и напечатанного на такой же машинке. Архивы царских посольств за границей оказались либо уничтоженными, как это случилось в Париже, либо изъяты советским правительством после его признания зарубежными державами. Это были напряженные поиски, которые даже привели меня к стенным шкафам в лондонском доме покойного Н. П. Саблина, вдова которого любезно разрешила мне рыться в его личных бумагах. Господин Саблин был советником императорского посольства в Лондоне и, благодаря своим близким отношениям с русским двором, переписывался с департаментом полиции относительно революционеров-беженцев. Однако поиски в Лондоне не принесли ничего ценного.
Наиболее полезным результатом этих поисков была находка документа, хранящегося в военной библиотеке имени Гувера при Стенфордском университете в Калифорнии. Он исходил от исполняющего обязанности директора департамента полиции и датирован 5 ноября 1912 года, примерно за восемь месяцев до появления документа о Сталине. Документ адресован Его превосходительству А. Е. Ловягину, русскому послу в Норвегии, с грифом "Совершенно секретно", и касался списка русских, живущих за границей и враждебно настроенных по отношению к режиму. Господин Осборн изучил и сравнил шрифт обоих документов. 20 сентября 1949 года он сообщил, что изучил последний образец, который был ему дан, что шрифт определенно очень близок к шрифту исследуемого документа. Но это не один и тот же шрифт. Скорее всего это та же машинка, но другой модификации. (В двух увеличенных снимках, которые он приложил, отпечатанный текст из исследуемого документа наверху, а представленный позднее -- внизу. )
Поскольку было невозможно обнаружить вне Советского Союза какую-либо корреспонденцию из Особого отдела департамента полиции, отпечатанную на идентичной машинке, такой большой прогресс казался отрадным. Документ о Сталине оказался по меньшей мере близнецом другого документа департамента полиции, абсолютно достоверного и принадлежащего к тому же периоду.
Для завершения поисков оставалось всего несколько шагов. Был ли в Охранном отделении человек по фамилии Железняков? Прежде всего, существовал ли некто Еремин, подписавший письмо? Знает ли его кто-нибудь и может ли удостоверить его подпись? Остался ли в живых кто-нибудь из служивших в недрах Особого отдела, знавший непосредственно о весьма тайных отношениях между Сталиным и Охранкой?
9. СЕРЕБРЯНЫЙ ГРАФИН
В начале 1950 года я проводил поиски во Франции и Германии. В окрестностях Парижа, в доме No 33 по улице Турель, в Булони, на Сене, в скромных апартаментах, заполненных книгами и бумагами, сложенными в аккуратное досье, жил пожилой мужчина солдатской выправки со своей женой намного моложе его. Это был не кто иной, как бывший генерал жандармерии Александр И. Спиридович, автор первой крупной работы по большевизму, а также двух томов о царствовании последнего царя Николая II и солидной биографии Распутина.
Генерал Спиридович был выдающимся представителем высшего эшелона царской секретной полиции, проживающим за рубежом и оставшимся в живых. Он стал жертвой покушения революционера в 1905 году в Киеве, где в то время являлся начальником местной Охранки. Он поправился после пулевого ранения и после трехгодичной службы в Киеве был переведен с повышением в Царское Село. Здесь он в течение десяти лет отвечал за безопасность царя и его семьи. В разгар дела Распутина в декабре 1916 года его перевели в Крым на пост начальника полиции в Ялте, где Романовы часто отдыхали. Там его застала революция. В итоге он перебрался во Францию, где жил около тридцати лет.
1 Опущен текст письма Еремина, опубликованный в предисловии к настоящему изданию. -- Примеч. Ю. Ф.
мин в управлении полицейского департамента, и можно ли абсолютно точно проверить его подпись?
До проверки подлинности самого документа следует прежде всего изучить его историю. Откуда он появился и в чьих руках находился, пока не попал с места написания в Нью-Йорк? В сентябре 1946 года в коннектикутской летней резиденции тогдашнего посла в Италии г-жи Клер Бут Люс я встретился с господином Вадимом Макаровым, хорошо известным сыном знаменитого адмирала Степана Макарова, героя злосчастной Тихоокеанской эскадры Императорского военно-морского флота в русско-японской войне 1905 года. Наша встреча в качестве гостей г-жи Люс привела к продолжительной дружбе. Господин Макаров сообщил мне тайну, которую разделял с двумя другими известными русскими эмигрантами -- Борисом Бахметьевым и Борисом Сергиевским. Ныне покойный господин Бахметьев, русский посол в США после революции, представлял так называемое правительство Керенского. Во время нашей встречи он был профессором международных отношений в Колумбийском университете и главой важного промышленного концерна. Господин Сергиевский был известным летчиком -- пионером русской авиации. Все три господина имели безупречную репутацию.
Господин Макаров сказал мне, что им достался оригинал документа, который, если его обнародовать, мог бы произвести на диктатуру Сталина эффект разорвавшейся бомбы. Этот документ устанавливал дореволюционную связь Сталина с Охранкой. Я выразил сомнение, но заинтересовался. Оригинал документа находился у господина Сергиевского. Я вскоре встретился с ним, и он передал мне этот документ на хранение, для изучения и установления подлинности.
Откуда появился этот документ? По-видимому, он был привезен в Соединенные Штаты из Шанхая профессором М. П. Головачевым, русским эмигрантом, проживающим в Китае, бывшим заместителем министра в демократическом Дальневосточном правительстве во время гражданской войны в России. Профессор Головачев, уже давно вернувшийся к себе в Китай, был известен всем троим как сын известного московского юриста. Как этот документ попал к Головачеву? По словам Головачева, он попал к нему в руки от его сибирских товарищей по оружию, бежавших в Китай. Поскольку на севере Китая полыхала гражданская война между силами красных и Чан Кайши, Головачев, подобно тысячам других русских, настроенных против большевиков, пытался эмигрировать вместе с женой в Соединенные Штаты. Угроза Шанхаю возрастала, и от Головачева посыпались отчаянные просьбы Сергиевскому и Макарову добиться для него въездной визы.
Тем временем я узнал, что весьма уважаемый русский инженер, помогавший строить китайские железные дороги, Михаил Н. Павловский, член факультета французского университета Орор в Шанхае, был в Нью-Йорке проездом по дороге в Париж. Господин Павловский, автор научного труда о ранней истории китайско-русских отношений, опубликованного философской библиотекой в Нью-Йорке. Я нашел его, чтобы поговорить с ним об истории этого документа. Павловский знал Головачева со времени общения последнего с Валерианой Моравским, одним из высокопоставленных представителей Дальневосточного правительства в годы американской экспедиции в Сибири, посланной в 1918--1920 годах президентом Вильсоном под руководством генерала Уильяма С. Грейвса. Павловский также был знаком с документом, подлинность которого он сам пытался установить. На мой вопрос, не старался ли он когда-либо обнаружить источник документа, я получил обнадеживающие сведения. Некий полковник Русиянов из Сибирской жандармерии извлек его вместе с другими бумагами из архивов сибирского Охранного отделения и привез в Китай. Русиянов передал его Головачеву, который специализировался по международным проблемам для изданий Северного Китая. При получении американских виз для Головачева и его жены я достал в конце 1948 года оригинал справки, выданной в Шанхае 8 июня того года атташе по культурным вопросам французского посольства в Китае К. Гробуа, в которой говорится, что он знает Головачева и его жену более двадцати лет: "Господин Головачев -- высококультурный человек, который в кругах интеллигенции в Шанхае нашел широкое применение своим знаниям и интеллекту и всегда избегал политических баталий. Господин М. Р. Головачев заслужил прекрасную репутацию в китайских и иностранных кругах Шанхая". Когда накануне падения Шанхая началась паника, Головачевы спаслись, став участниками массовой эвакуации русских беженцев на Филиппины, осуществленной с американской помощью, и в конечном счете высадились на Западном побережье США.
Таким образом, я убедился, что история с доставкой документа из Сибири в Соединенные Штаты не вызывает сомнений. Но главная работа по установлению его подлинности все еще была впереди.
7. ПОИСКИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ
От изучения личностей тех, кто знакомился с этим документом, и до уверенности в его подлинности -- дистанция огромного размера. Прежде всего, проф. Головачев был
специалистом в области международного права, посол Бахметьев и господин Павловский получили инженерное образование, господин Макаров покинул Россию молодым военно-морским офицером и стал бизнесменом, и господин Сергиевский был экспертом в воздухоплавании. Никто из них не был специалистом в вопросах истории большевистской партии, в особенности в эру Сталина. Более того, я узнал, что когда к Джорджу Кеннану, который тогда был экспертом по советским делам в госдепартаменте, обратились за консультацией в целях определения подлинности документа, он не взял на себя ответственность отвечать на этот спорный вопрос.
В этих условиях важно было подвергнуть документ такому тщательному исследованию, чтобы не оставалось никаких сомнений в его подлинности. Одним из наиболее сомнительных моментов стало упоминание ареста Сталина в 1906 году в Тифлисе. Как уже отмечалось, Берия и все другие официальные биографы опускали какие-либо упоминания о четырехлетнем периоде жизни Сталина -между его побегом в начале 1904 года и повторным арестом весной 1908 года. До восхождения Сталина к вершине власти, в двадцатые годы, в опубликованных советским правительством журналах и брошюрах было много мемуаров, в которых также описывались события, связанные со Сталиным. Все их авторы в конечном счете подверглись чистке. В Советском Союзе эти источники были изъяты из обращения. И за границей даже в ведущих западных библиотеках некоторые из этих оригинальных публикаций были либо повреждены, либо уничтожены руками неизвестных лиц.
В 1940 году в Москве было опубликовано хорошо иллюстрированное библиографическое издание объемом в 274 страницы под заголовком "Сталин и о Сталине". В разделе, посвященном библиографическим источникам о Сталине, приведены 95 изданий. За исключением двух -- работы Берии и санкционированной биографии, написанной французским коммунистическим писателем Барбюсом -- эти труды были изданы в 1939 году или позднее. Опубликованные в двадцатые годы работы приведены не были.
Выяснилось, что бежавший из ссылки Сталин был арестован в Тифлисе 15 апреля 1906 года и отпущен в тот же день после нескольких часов задержания. Прежде чем Сталин мог запретить его публикацию, факт этот был обнародован в начале двадцатых годов в различных исторических трудах. Он был основан на материале, обнаруженном в архивах Кавказской жандармерии. Троцкий в своей большой работе о Сталине в "хронологии" в разделе о 1906 годе пишет следующее: "15 апреля -- Сталин арестован во время налета на типографию
Авлабар и затем освобожден". 1 В Тифлисе, столице Грузии, подпольная типография в Авлабаре является историческим революционным памятником. Она была восстановлена для всеобщего обозрения якобы из-за причастности Сталина к ее созданию.
Первое издание Большой советской энциклопедии, первые тома которой вышли под редакцией Николая Бухарина и других, впоследствии подвергшихся чистке, содержит упоминания об Авлабаре и описания этого хваленого успеха большевиков в разгар борьбы Сталина против царизма. Во втором издании той же энциклопедии, сданном в печать в 1940 году, полстраницы посвящено Авлабарской типографии, основание которой приписывается Сталину. Статья иллюстрирована старательным рисунком, изображающим эту подпольную типографию. Называя ее выдающимся примером большевистской подпольной техники и подчеркивая, что она печатала книги, брошюры, газеты и листовки, энциклопедия заявляет, что типография превосходила все другие нелегальные типографии. Эта последняя фраза помогла мне разгадать небольшую тайну, когда я обнаружил, что в первом издании Большой советской энциклопедии, хранящемся на полках Славянской комнаты в библиотеке конгресса в Вашингтоне, страница, содержащая статью о Енукидзе, подверглась хирургическому вмешательству со стороны какого-то вандала и была вырезана (к счастью, библиотека смогла достать еще один комплект этого запрещенного первого издания). Енукидзе был автором брошюры, опубликованной в 1925 году, о подпольных типографиях на Кавказе -- "Большевистские нелегальные типографии", -- в которой едва ли отмечались какие-либо заслуги Сталина. За это через десять лет Берия жестоко его наказал. Несмотря на свои близкие отношения со Сталиным на протяжении всей жизни, Енукидзе был казнен в период чистки.
В третьем издании Большой советской энциклопедии, вышедшей осенью 1953 года, спустя полгода после смерти Сталина, была изъята картинка с Авлабарской типографией и был сокращен до десяти строк текст самой статьи. Однако упоминание об этом важном связующем звене с темным прошлым Сталина осталось в книге Е. Ярославского "Вехи в жизни Сталина", вышедшей в Москве в 1940 году. В ней говорилось о том, что типография в Авлабаре, основанная по указанию Сталина, стала важным фактором в деятельности большевистских организаций Закавказья и не только Закавказья, а ее превос
Хронологический указатель к работе Троцкого "Сталин" был составлен переводчиком книги Ч. Маламутом. Сам Троцкий, убитый до завершения работы над книгой, к составлению "хронологии" отношения не имел. Следует, однако, отметить, что "хронология" Ч. Маламута добросовестно составлена по тексту книги Троцкого и в целом отражает ее дух. -- Примеч.. Ю. Ф.
ходная организация выделялась из всех известных нелегальных типографий, причем долгое время, вплоть до 15 апреля 1906 года, полиция не могла обнаружить ее местонахождение. Ярославский писал, что царское правительство считало обнаружение Авлабарской типографии большой победой. Далее придворный историк Сталина Ярославский цитировал сообщение печати, имеющее все признаки обработки Охранкой с целью создания Сталину алиби. Оно не содержало каких-либо упоминаний о лицах, арестованных в Авлабаре, а совершенный на эту тайную типографию налет и более поздний налет на легальную газету "Элва" представлены событиями одних суток -- 15 апреля и утра 16 апреля -- и характеризуются официальной царской газетой "Кавказ" как беспрецедентный триумф быстрых и эффективных действий.
Кто же был арестован? Ярославский, имевший возможность неоднократно ссылаться на славную Авлабарскую типографию, тщательно избегает имен арестованных во время этого налета. Он не только не упоминает о факте ареста Сталина, но ухитряется избегать даже намеков на то, какое влияние оказала на Сталина гибель его любимого детища. Тем не менее по меньшей мере два соратника Сталина по авлабарской операции в биографических статьях, написанных для советской энциклопедии "Гранат", изданной в 1927 году, описали, что произошло с ними. Одним из свидетелей был не кто иной, как председатель СНК Закавказской Советской Федеративной Социалистической Республики Мамия Орахелашвили, будущий член ЦК. Он рассказывает о своем возвращении на Кавказ после бегства в Швейцарию и о последовавшем за этим арестом и судом в Тифлисе по делу об Авлабарской подпольной типографии. Другим коллегой Сталина был Шалва Элиава, преемник Орахелашвили на посту председателя СНК ЗСФСР, ранее занимавший пост председателя СНК Грузинской ССР. Элиава вспоминал, что в апреле 1906 года был арестован в связи с провалом большевистской подпольной типографии.
Познакомившись в 1923 году в Тифлисе с солидным Орахелашвили и хромым Элиавой, я встретился с ними вновь в Москве в следующем году. Оба они были казнены Сталиным во время большой чистки.
Я знал третьего человека, арестованного в тот же день в редакции социал-демократической газеты "Элва". Он жил в Германии. Это был Р. Арсенидзе, нынешний редактор грузинского отдела радио "Свобода" в Мюнхене. Я знал господина Арсенидзе на протяжении ряда лет, и его повсеместно уважают как весьма надежного человека. В одном из своих писем Арсенидзе сообщил мне следующее:
"Тот факт, что Сталин весной 1906 года был ненадолго арестован, подтвердил мне один из старых активистов соци
ал-демократов Кахеладзе, бывший в то время членом Тифлисского комитета социал-демократической партии. Он хорошо помнил арест и быстрое освобождение Сталина, но не мог назвать точной даты ареста".
Сам Арсенидзе не был непосредственно связан с подпольной типографией, когда, очевидно, одним из арестованных "трех человек" был Сталин. Об этом сообщалось в печати на следующий день. Господин Арсенидзе пишет, что во время его трехмесячного заключения в главной тюрьме Тифлиса, где часто встречались на прогулках все политические заключенные, Сталина нигде не видели. "Мне было ясно, -- пишет он в заключение, -- что Сталин после ареста был освобожден (... ) и в тюрьму не попал".
Берия в своей книге "К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье", библии всех официальных биографий Сталина, касается Авлабарской типографии всего лишь один раз, и то в сноске. И ни слова о полицейском налете, арестах и захваченном Охранкой в подпольных помещениях Авлабара. Почему же Берия совсем опустил один из наиболее романтических эпизодов в анналах кавказского подполья?
8. СТОКГОЛЬМСКАЯ ЗАГАДКА
С авлабарской загадкой, которая содержит ответ на происхождение связей Сталина с полицейской Охранкой, связана и другая. Хорошо известно, что Сталин впервые поехал за границу в апреле 1906 года, когда в качестве делегата от Тифлиса направился в Стокгольм на "Объединительный съезд" социал-демократической партии. В сознании любого человека, прочитавшего в документе об аресте Сталина в 1906 году, неизбежно возникал вопрос: "Если бежавший Сталин, известный своей подпольной деятельностью, находился в руках полиции в 1906 году, как ему удалось появиться на конференции в Стокгольме, которая проходила с 23 апреля по 10 мая?" Ответить можно, лишь зная настоящую дату ареста Сталина: ранее 15 апреля, так как неизменной практикой Охранки было устройство засад на несколько дней, чтобы поймать в западню всех участников, а не оповещать немедленно об их обнаружении, дабы дать всем заговорщикам возможность бежать.
Какую сделку арестованный Сталин заключил с полицией, чтобы его освободили после ареста 15 апреля? И почему нигде не упоминалось ни о Сталине, ни о его соратниках, ни о том, как он перешел границу во время первой поездки за границу? Поехал ли он по поддельному паспорту? От кого он его получил? Воспользовался ли он
услугами контрабандистов, чтобы тайком перебраться за границу, что было обычным способом в те дни? В потоке легенд, сложенных вокруг имени Сталина, никогда не появилось ни единого интересного для публики рассказа об этом его подвиге. То же самое можно сказать о второй поездке Сталина за границу -- в следующем году в Лондон, где в мае 1907 года состоялся очередной съезд партии.
Отсутствие данных о его двух важных встречах с Лениным на международной арене было в особенности подозрительным в связи с тем, что сам Сталин говорил о пересечении границы в конце декабря 1912 года по пути в Краков. Он рассказал сестре своей будущей жены А. С. Аллилуевой, как он пробрался в Австрию с помощью местного сапожника, живущего близ границы, и А. С. Аллилуева описала это в своих "Воспоминаниях".
Все это крайне важно в свете содержания упоминавшегося выше документа, который зафиксировал прекращение сотрудничества Сталина с Охранкой в 1912 году, после того, как он стал членом Центрального Комитета. И отсутствие каких-либо ссылок на пересечение границы в 1906 и 1907 годах, когда Сталин был агентом-провокатором, было в равной степени разоблачающим. Теперь это пролило зловещий свет на обстоятельства появления некогда неизвестного Сталина в Стокгольме с мандатом от большевистской группы в Тифлисе. Тифлис тогда был оплотом меньшевистского социализма. Тифлис, не будучи промышленным центром, подобно Баку, имел всего лишь кучку сторонников ленинского большевистского крыла. Чтобы получить мандат на съезд, необходимо было представлять по меньшей мере пятьсот организованных членов партии. Вся кавказская делегация, избранная на съезд в Стокгольме, состояла из меньшевиков и включала созвездие грузинских социалистов, которые позднее стали известны как депутаты Думы и участники революции 1917 года. "При помощи каких уловок он добился избрания в районе, который почти полностью находился в руках меньшевиков?" -- задает вопрос биограф Сталина Борис Суварин в своей книге, и не дает ответа.
Поскольку съезд в Стокгольме был объединенной встречей большевистского и меньшевистского крыла партии, а последние имели большинство, в мандатной комиссии возникла между делегатами-соперниками перепалка о полномочиях, которая продолжалась четыре дня и четыре ночи. Так, жена Ленина Крупская не смогла представить должных доказательств законности ее мандата и в конечном счете была допущена только с совещательным статусом, без права голоса. У мандатной комиссии уже иссякли силы, когда, по словам Бертрама Вольфа, появился "фиктивный делегат из Тифлиса, где у большевиков
не было организации", прибывший под фамилией Иванович. Это был не кто иной, как Коба Джугашвили, будущий Сталин. Меньшевики мандатной комиссии решили, что ради мира и единства в партии не будут оспаривать мандат товарища Ивановича (они имели шестьдесят два делегата против сорока шести представителей большевистской фракции).
Теперь возможно достоверно восстановить ход событий, который привел Сталина в Стокгольм. В Авлабаре, рабочем квартале Тифлиса, была подпольная типография, где Сталин печатал революционную литературу. Полиция произвела налет на нее где-то около 15 апреля, и Сталин попал в сеть. С начала 1904 года он числился бежавшим из Восточной Сибири. Неудачная революция 1905 года закончилась. Революционный подъем быстро сходил на нет. Перспективы прихода к власти ушли в туманное будущее. Перед арестованным маячила опасность возвращения в более отдаленные места Восточной Сибири и на более долгий срок. Через несколько часов его освободили. Как это можно объяснить, если не сделкой с Охранкой? Если бы он смог поехать в Стокгольм в качестве делегата и войти в самый центр революционного заговора, он получил бы свободу. Все, что необходимо для его миссии, могла бы предоставить Охранка. Мандат от несуществующей большевистской организации в Тифлисе? Охранка знала, как это устроить, имея полученные от Сталина сведения. Поддельный паспорт и безопасный пункт перехода границы для проникновения в Швецию? Охранка была хорошо оснащена для таких организованных туров за границу. Подходящее вымышленное имя? Почему бы не взять простенькую фамилию Иванович? Хотя все это и представляется правдоподобным, и каким бы удивительным ни казался обнародованный факт ареста и освобождения Сталина в апреле 1906 года, тем не менее после трезвого анализа это всего лишь дополнение к дальнейшим доказательствам подлинности документа.
Следующие шаги были ясны: следовало выяснить происхождение бумаги, на которой был напечатан оригинал документа, и установить производителя пишущей машинки, использованной для его напечатания. Значит, нужно начать с поисков какого-либо другого российского официального документа, подобного этому или напечатанного на идентичной машинке в Санкт-Петербурге в июле 1913 года. Ведущим экспертом Америки и, может быть, всего мира в этой области является Альберт Д. Осборн, исследователь спорных документов, который помогал своему знаменитому отцу в создании лаборатории федерального правительства по криптографии и специальной фотографии документов. Я пришел к господину Осборну с этим документом, но знакомить его с содержанием не было никакой необходимости. Я изложил ему в общих чер
тах, что этот документ является ключом к истории огромной важности, но имя Сталина не упомянул. Господин Осборн проявил к этому делу глубокий интерес.
Лабораторный анализ бумаги показал, что ее происхождение не американское и не западноевропейское и что она не современная. Недостатка в дореволюционных письмах, отпечатанных на машинке, не было, чтобы сравнить их со шрифтом на документе. Было установлено, что в России до революции не было заводов по изготовлению пишущих машинок и что "Ремингтон" экспортировал в Россию в начале века две модели, которыми все пользовались. Что касается самого документа, то господин Осборн написал мне 30 января 1950 года, что осмотрел модель No 6 машинки Ремингтона и что это, без сомнения, и есть та самая машинка.
Теперь поиски свелись к обнаружению какого-либо письма, исходящего либо из департамента полиции в Санкт-Петербурге, либо, что предпочтительнее, из Особого отдела и напечатанного на такой же машинке. Архивы царских посольств за границей оказались либо уничтоженными, как это случилось в Париже, либо изъяты советским правительством после его признания зарубежными державами. Это были напряженные поиски, которые даже привели меня к стенным шкафам в лондонском доме покойного Н. П. Саблина, вдова которого любезно разрешила мне рыться в его личных бумагах. Господин Саблин был советником императорского посольства в Лондоне и, благодаря своим близким отношениям с русским двором, переписывался с департаментом полиции относительно революционеров-беженцев. Однако поиски в Лондоне не принесли ничего ценного.
Наиболее полезным результатом этих поисков была находка документа, хранящегося в военной библиотеке имени Гувера при Стенфордском университете в Калифорнии. Он исходил от исполняющего обязанности директора департамента полиции и датирован 5 ноября 1912 года, примерно за восемь месяцев до появления документа о Сталине. Документ адресован Его превосходительству А. Е. Ловягину, русскому послу в Норвегии, с грифом "Совершенно секретно", и касался списка русских, живущих за границей и враждебно настроенных по отношению к режиму. Господин Осборн изучил и сравнил шрифт обоих документов. 20 сентября 1949 года он сообщил, что изучил последний образец, который был ему дан, что шрифт определенно очень близок к шрифту исследуемого документа. Но это не один и тот же шрифт. Скорее всего это та же машинка, но другой модификации. (В двух увеличенных снимках, которые он приложил, отпечатанный текст из исследуемого документа наверху, а представленный позднее -- внизу. )
Поскольку было невозможно обнаружить вне Советского Союза какую-либо корреспонденцию из Особого отдела департамента полиции, отпечатанную на идентичной машинке, такой большой прогресс казался отрадным. Документ о Сталине оказался по меньшей мере близнецом другого документа департамента полиции, абсолютно достоверного и принадлежащего к тому же периоду.
Для завершения поисков оставалось всего несколько шагов. Был ли в Охранном отделении человек по фамилии Железняков? Прежде всего, существовал ли некто Еремин, подписавший письмо? Знает ли его кто-нибудь и может ли удостоверить его подпись? Остался ли в живых кто-нибудь из служивших в недрах Особого отдела, знавший непосредственно о весьма тайных отношениях между Сталиным и Охранкой?
9. СЕРЕБРЯНЫЙ ГРАФИН
В начале 1950 года я проводил поиски во Франции и Германии. В окрестностях Парижа, в доме No 33 по улице Турель, в Булони, на Сене, в скромных апартаментах, заполненных книгами и бумагами, сложенными в аккуратное досье, жил пожилой мужчина солдатской выправки со своей женой намного моложе его. Это был не кто иной, как бывший генерал жандармерии Александр И. Спиридович, автор первой крупной работы по большевизму, а также двух томов о царствовании последнего царя Николая II и солидной биографии Распутина.
Генерал Спиридович был выдающимся представителем высшего эшелона царской секретной полиции, проживающим за рубежом и оставшимся в живых. Он стал жертвой покушения революционера в 1905 году в Киеве, где в то время являлся начальником местной Охранки. Он поправился после пулевого ранения и после трехгодичной службы в Киеве был переведен с повышением в Царское Село. Здесь он в течение десяти лет отвечал за безопасность царя и его семьи. В разгар дела Распутина в декабре 1916 года его перевели в Крым на пост начальника полиции в Ялте, где Романовы часто отдыхали. Там его застала революция. В итоге он перебрался во Францию, где жил около тридцати лет.