Страница:
— Да? Весьма трогательно с его стороны.
— Тоже приятная гоминида?
— Весьма и весьма.
— Хочешь можжевеловой?
— На посошок?
— На посошок.
— А давай.
— Наливаю, чудовище.
Круклис ушел улыбаясь. Вероятно, ни о чем не волновался. Меня же кое-что беспокоило. В частности, то, довезет ли нас Джекил туда, куда пообещал. Тоже ведь мальчонка не промах. А я отношусь к очень недоверчивым простакам. Поэтому перед залеганием в анабиоз произнес помилованному софусу замечательную речь о перспективах братского союза людей и роботов. После того, как каждый отработает свою барщину. Как те, так и другие, отметил я, подслащая пилюлю.
— Спите спокойно, сэр, — сказал софус со скукой.
Меня передернуло. Опять двусмысленности, сомнительный юмор. Надо ж было так выразиться! Три слова подряд на букву «с». Да я еще добавил на сон грядущий.
Зуммер пищал так, что мертвого разбудит. А я был только сонный, так что проснулся быстро. Но проснулся в чем-то вроде гробика. Правда, комфортабельного. Перед лицом даже экран светился.
С этого экрана на меня смотрел усатый пират с банданой на голове.
— А где серьга? — поинтересовался я.
— Да вот. — Он показал ухо.
Там висел золотой полумесяц.
— Соответствует, — кивнул я. — Как вас зовут?
— Меня зовут Роджер.
— По фамилии Мери? — усмехнулся я.
— Нет. Всего лишь Раскл.
— Разбойник то есть?
— Таков точный перевод со староанглийского, сэр.
— И чем занимаетесь, Роджер?
— Да так, фрегатом командую.
— Подходяще. Название?
Разбойник официальным тоном доложил:
— «Зенгер», сэр. Патрульный фрегат Объединенного Космофлота Солнца.
— Вот как… Слушайте, так мы что, уже прилетели?
Раскл кивнул.
— Имеем честь эскортировать спасательный звездолет «Туарег» в пределах Солнечной системы. Поздравляю с благополучным возвращением!
— Спасибо, — сказал я. — Добрались, значит. Свершилось.
— Так точно. Мы не будили вас до последнего момента, — сообщил пират. — Но пора, пора, граф. Вставайте. Вас ждут великие почести.
— Ну что ж. Почести так почести. Давно у меня не случалось чего-нибудь, что можно назвать почестями, — бормотал я, потягиваясь.
Но тут саркофаг принял вертикальное положение. Жидкий консервант стек сквозь пол. Сверху застучали капли душа. Я безвольно обвис на ремнях.
Как обычно, после длительного анабиоза кружилась голова, тело наполняла слабость, отсутствовал интерес к жизни. Если кто-то в этот момент к тебе подойдет и ее попросит, то преспокойно отдашь.
Но Роджер к таким вещам был подготовлен.
— Немного аэрозоля, граф?
— Сделайте одолжение, герцог.
— Да я не герцог, милорд.
— А я — не граф.
— Вот тут вы ошибаетесь. Уже трое суток как граф.
Аэрозоль распылился. Я чихнул и ощутил интерес к жизни.
— Розыгрыш?
— Решение Британского Королевского Совета — не розыгрыш. Вас действительно присудили к титулу.
— Да за что же?
— За доблесть, проявленную при спасении члена британской королевской семьи.
— Тут какая-то путаница. Жену спасал, было дело. Члена — нет.
— Одно и то же лицо, сэр.
— Вы уверены?
— Абсолютно. А вы не знали?
— М-да. Боюсь, это был не последний секрет моей жены.
— Вполне возможно, — согласился пират. — При дворах много всяких тайн. Время тут мало что изменило. Но это еще не все, сэр.
— А что еще?
— Да попутно вы спасли почетного члена Королевской Академии Наук. Тоже британской.
— Это кого же?
— Сэра Парамона Кэссиди Круклиса фон Циммермана ибн Дауда.
— Откуда известно?
— От самого сэра.
— Надо же! Несказанно повезло Британии.
Пират расхохотался:
— Граф! Должен сказать, вы хорошо переносите анабиоз.
— А как прореагировал Могилев? — спросил я.
— Простите? Какой Могилев?
— А, ладно. Не обращайте внимания, старая история. Так он уже встал?
— Кто?
— Ибн Дауд.
— Второй день играет в шахматы с вашим софусом.
— И какой счет?
— Сто восемнадцать с половиной на тридцать шесть с половиной.
— Бедный Джекил.
— Послушайте, — уважительно спросил Роджер, — на Гравитоне все такие умные были?
Я кивнул. Если на твоих глазах творится легенда, мешать нельзя. Люди расстраиваются. Потребность в идоле есть потребность физиологическая. То есть требует постоянного удовлетворения.
— Только учтите, — для страховки предупредил я, — не все гравитонцы любят демонстрировать. Иные выглядят даже глуповато.
Роджер выразился в том смысле, что снял бы шляпу, если б таковую носил.
Тем временем потоки теплого воздуха осушили кожу. Я выбрался наружу, превратившись из куколки в бледную личинку. Спотыкаясь на ногах, отвыкших ходить, направился к лифту. Из саркофага послышался сконфуженный голос Роджера:
— Сэр, экипаж «Зенгера» жаждет вас увидеть.
— А в чем проблема?
— Здесь дамы…
— И что?
— Да вы забыли… переодеться к завтраку.
Я услышал чей-то смех и пришел к выводу, что нудизм наконец-то скончался. Эврика.
Круклиса я нашел в рубке. Ибн Дауд поменял свой искрящийся балахон на стандартную униформу, которую обычно надевают под скафандр. Вероятно, процедура регенерации благополучно завершилась, и он мог позволить себе хоть белое, хоть облегающее.
Держа на весу шахматного коня, он внимательно меня осмотрел. Рядом с ним находился походно-раскладной бар на колесиках.
— Сохранился неплохо. Чего налить?
— Кофе, — пробурчал я. — Можно с коньяком.
— Чего побольше?
Я сделал обиженное лицо. Круклис плеснул в чашку добрую порцию.
— Ты не перестарался?
— С коньяком? — невинно спросил Круклис.
— Нет.
— А с чем?
— С титулами и мундирами.
Круклис удивленно поднял брови.
— Вот не думал, что ты придашь значение мишуре.
— Не понимаю, зачем все это, — раздраженно сказал я.
— Потерпи, поймешь. А потом еще и во вкус войдешь.
— По-моему, сначала надо было спросить у меня.
— Серж, да полно брюзжать. Ты ведь можешь и отказаться. Давай о другом поговорим. Все-таки сорок восемь лет не виделись, капитан. Вечор, ты помнишь, вьюга злилась…
— Ага, — мрачно согласился я. — В мутном небе тьма носилась.
— Не тьма, а мгла.
— Какая разница?
— А вот какая, — сказал Круклис.
И разом включил все экраны на панорамный обзор. Я охнул.
Бок о бок с «Туарегом» плыл патрульный фрегат Роджера. Его тороидальный корпус был виден с плоской стороны. Он быстро вращался, поэтому казалось, что рядом с нами в пустом пространстве катится огромное колесо.
Но не это поражало воображение. Прямо по курсу красовалась большая розовая планета с великолепно подсвеченной системой из тысяч колец. У меня даже дыхание перехватило.
— Что? Сатурн?!
— Ага! Пробирает? Мы на пороге дома, Серж. А ты какую-то свару затеял.
— Но как же? По расчетам, мы должны были выйти к Плутону. Карантинная станция дальних рейсов там находится… Находилась.
— И до сих пор она там. Но из уважения к заслугам его сиятельства графа Кроносского (ибо таков отныне твой полный титул, и мне сдается, ты от него не откажешься) благодарное человечество разрешило нам отбывать карантин не у скучного Плутона, а на Япете. Здесь с видами получше. Разве не так?
— Не то слово…
Я взглянул на впечатляющее Сатурново семейство, живо вспомнив планетную астрономию. Вон тот, оранжевый, — явно Титан, самый крупный населенный спутник системы. С другой стороны из-за диска Сатурна выглядывала Диона. А под таким углом к плоскости колец может вращаться только Япет…
Пространство вокруг Сатурна рябило радарными отражениями многочисленных кораблей, вакуумных поселений, орбитальных заводов. И все это освещалось лучами все еще небольшой, но очень яркой звезды — родного Солнышка…
— Ладно, — сказал я. — Простим друг другу, благородный ибн Дауд.
Круклис поставил коня на доску и протянул руку.
— Да я уж давно. Теперь твоя очередь.
Я с чувством потряс его уже совершенно розовую кисть, совсем как настоящую.
— Ты готов? — спросил Круклис.
— К чему?
— У нас запланирована пресс-конференция.
— Хорошо, что не полет на Кронос.
— Еще неизвестно, что приятнее. Тебе неизвестно. Подумай, что можно говорить.
— Уже думал. Но хочу спросить.
— Пожалуйста.
— Мне что, беречь твою тайну до могилы?
— Нет, конечно. Довольно скоро я вернусь на Кронос. Вот тогда все и расскажешь. Ну, начинаем?
— Стоп! А как же…
— О, с Джекилом у нас полное взаимопонимание. Да и проигрался парень крупно.
— Не так уж и крупно, — проворчал софус. — И у нас отложена партия. Шансы у меня там неплохие.
Круклис не стал спорить. Он включил линию ближней связи.
— Алло, «Зенгер», мы готовы. Начинайте экзекуцию.
Невероятно серьезный Роджер от имени человечества поздравил нас с благополучным возвращением. Затем представил свой экипаж — троих мужчин и четырех женщин. Все они показались мне неумеренно красивыми, то есть дерзко, вызывающе красивыми. Прекрасные фигуры, кожа, волосы. Осмысленные, одухотворенные лица. Веселые, все понимающие глаза, с чуть заметной грустинкой.
Там, на канувшем в прошлое Гравитоне-4, тоже собрались вовсе не уродцы, но разница была, и разница ощутимая. Что-то они, земляне, с собой сделали, пользуясь тем, что я сто лет за ними не присматривал.
— …а это — Дженнифер, наш доктор.
Я сделал невольное движение. Дженнифер улыбнулась.
— Мистер Рыкофф, у меня пока нет полной информации. Но могу сказать, что в данный момент вашей жене ничто не угрожает. С остальным разберемся на Япете. Нужные специалисты уже вызваны.
— Не опоздают? — озабоченно спросил я.
Круклис тоже улыбнулся. Не знаю, как это сделали крониане, но его характер явно смягчился.
— О нет, — заверила Дженнифер. — Опаздывать вообще не принято. А уж в вашем случае… Мы справимся, Серж.
Из глубины экрана сочувственно глянул Роджер.
— А теперь, господа, предоставляю вас прессе.
И посыпалось. Еще до отлета к Кроносу я считал пресс-конференции чем-то вроде прогулки в зарослях крапивы. Через сто лет понял, что чересчур снисходительно относился к этой процедуре.
С фрегата прислали небольшой контейнер с десятками механических крабов. Эти автоматы рассыпались по всем закоулкам «Туарега». Они принялись анализировать состав атмосферы, воду, пищу, стараясь вынюхать, отыскать хоть что-нибудь вредоносное. Некоторые забрались даже в Джекила, заставив его поволноваться, но ничего не сломали.
Они путались под ногами, проникли в мою одинокую постель. Холодные, шевелящиеся… Нервы не у каждого выдержат. Дженнифер специально извинилась за этот инцидент. Уж так и быть, простил. В последний раз.
Мы с Круклисом дисциплинированно взяли друг у друга по нескольку капель крови, запаяли их в капсулы и отправили в лабораторию «Зенгера». Ответ пришел быстро: мистер Круклис в порядке, а у месье Рыкофф организм постарел, ослаб, загрустил.
— Требуются чистка, омоложение и масса положительных эмоций, — сказала Дженнифер. — С этим мы справимся быстро, но карантинные процедуры только начинаются.
— А когда закончатся?
— К сожалению, то, что случилось у Кроноса, не имеет аналогов в истории медицины. Прошу извинить, но за вами придется наблюдать. Сколько — покажет время.
И понаблюдали. Весь путь до Япета мы находились под круглосуточным контролем — я, Круклис, Мод, в саркофаг которой ввели массу датчиков. Даже зяблик скакал с какими-то наклейками.
А путь до Япета отнял почти двое суток. «Туарег» и «Зен-гер» шли параллельными курсами. Нам выделили специальный коридор, дали право преимущественного движения. Оба корабля постепенно замедляли свой бег. Все пролетающие поблизости суда салютовали огнями и ракетами, передавали приветственные послания. Я зачитывал их дремлющему Круклису.
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. Метеорный истребитель АРЧЕР ФИШ — спасательному звездолету ТУАРЕГ. Молодцы!
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. Танкер 5Т-211 — СЗ ТУАРЕГ. С возвращением!
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. Планет-экспресс СИТУТУНГА — СЗ ТУАРЕГ. Восхищены, поздравляем, любим! 546 подписей и 3 знака крестиками от тех, кто еще не умеет читать.
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. Учебный звездолет ЛЕОПАРДО — СЗ ТУАРЕГ. Привет, бродяги! Рад экстремально. До встречи на Земле! ЗЕПП.
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. Патрульный фрегат ГАПЛАХЭД — СЗ ТУАРЕГ. Завидуем ПФ ЗЕНГЕР! Роджеру выпала большая честь.
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. Нырятель МИСТРАЛЬ — СЗ ТУАРЕГ. Здорово, братцы!
Через какое-то время официальные власти попытались навести порядок в этом потоке.
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. Сатурн-диспетчер ГЕОРГАДЗЕ — капитанам всех судов и кораблей. Для приветствий СЗ ТУАРЕГ выделен специальный радиоканал.
Прошу не занимать служебные частоты. Капитану УЗ ЛЕО-ПАРДО объявляю замечание за чрезмерную эмоциональность в эфире. КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ.
Но патрульный фрегат «Зенгер» ревностно исполнял свои обязанности. Роджер тут же выступил в нашу защиту:
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. ПФ ЗЕНГЕР — Сатурн-диспетчеру ГЕОРГАДЗЕ. Спецканал переполнен. Тенгиз, не будь чинушей. РОДЖЕР.
После этого лестные радиограммы посыпались еще чаще. Вероятно, Тенгиз решил не быть чинушей.
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЕ СООБЩЕНИЕ. Сатурн-президент ЛОА — СЗ ТУАРЕГ. Приглашаю на завтрак.
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЕ СООБЩЕНИЕ. Япет-губернатор ЦИНЬ — СЗ ТУАРЕГ. Встретим, как полагается!
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. БОИНГ/ТИРАТАМ Корпорэйшн — СЗ ТУАРЕГ. Просим согласия на присвоение Ваших Имен строящимся судам (танкер, корвет, метеорный истребитель). От имени Совета Директоров ЛИНДА МАКФЕРСОН.
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. Яхта ПСЮККОПАТЕН — СЗ ТУАРЕГ…
— Нет, — заявил Круклис, отворачиваясь. — Положительно с ума посходили. Танкер «Парамон»… Воображаю. Серж, выключи радио.
— Нельзя, — сказал я. — Запрещено. Мы находимся в зоне интенсивной навигации.
Потом злорадно добавил:
— Это тебе — за графа.
— Вот как? — сказал он. — Тогда пусти меня к пульту. И этот сухарь…
БЛИЖНЯЯ И ДАЛЬНЯЯ СВЯЗЬ. СЗ ТУАРЕГ — ВСЕМ, ВСЕМ, ВСЕМ.
Спасибо, люди!
РЫКОФФ, КРУКЛИС.
— Я бы тоже подписался, — неожиданно заявил софус.
Старался быть человеком, плут. Под конец он выкинул еще и такую штуку. Приказал роботу с «Модильяни» приклеить к двери моей каюты пластмассовую кисть с татуировкой ДЖЕКИЛ. Чтобы я имел возможность с ним здороваться. Я попросил его не приклеивать остальные части тела.
10. РЕСПУБЛИКА САТУРН
— Тоже приятная гоминида?
— Весьма и весьма.
— Хочешь можжевеловой?
— На посошок?
— На посошок.
— А давай.
— Наливаю, чудовище.
Круклис ушел улыбаясь. Вероятно, ни о чем не волновался. Меня же кое-что беспокоило. В частности, то, довезет ли нас Джекил туда, куда пообещал. Тоже ведь мальчонка не промах. А я отношусь к очень недоверчивым простакам. Поэтому перед залеганием в анабиоз произнес помилованному софусу замечательную речь о перспективах братского союза людей и роботов. После того, как каждый отработает свою барщину. Как те, так и другие, отметил я, подслащая пилюлю.
— Спите спокойно, сэр, — сказал софус со скукой.
Меня передернуло. Опять двусмысленности, сомнительный юмор. Надо ж было так выразиться! Три слова подряд на букву «с». Да я еще добавил на сон грядущий.
Зуммер пищал так, что мертвого разбудит. А я был только сонный, так что проснулся быстро. Но проснулся в чем-то вроде гробика. Правда, комфортабельного. Перед лицом даже экран светился.
С этого экрана на меня смотрел усатый пират с банданой на голове.
— А где серьга? — поинтересовался я.
— Да вот. — Он показал ухо.
Там висел золотой полумесяц.
— Соответствует, — кивнул я. — Как вас зовут?
— Меня зовут Роджер.
— По фамилии Мери? — усмехнулся я.
— Нет. Всего лишь Раскл.
— Разбойник то есть?
— Таков точный перевод со староанглийского, сэр.
— И чем занимаетесь, Роджер?
— Да так, фрегатом командую.
— Подходяще. Название?
Разбойник официальным тоном доложил:
— «Зенгер», сэр. Патрульный фрегат Объединенного Космофлота Солнца.
— Вот как… Слушайте, так мы что, уже прилетели?
Раскл кивнул.
— Имеем честь эскортировать спасательный звездолет «Туарег» в пределах Солнечной системы. Поздравляю с благополучным возвращением!
— Спасибо, — сказал я. — Добрались, значит. Свершилось.
— Так точно. Мы не будили вас до последнего момента, — сообщил пират. — Но пора, пора, граф. Вставайте. Вас ждут великие почести.
— Ну что ж. Почести так почести. Давно у меня не случалось чего-нибудь, что можно назвать почестями, — бормотал я, потягиваясь.
Но тут саркофаг принял вертикальное положение. Жидкий консервант стек сквозь пол. Сверху застучали капли душа. Я безвольно обвис на ремнях.
Как обычно, после длительного анабиоза кружилась голова, тело наполняла слабость, отсутствовал интерес к жизни. Если кто-то в этот момент к тебе подойдет и ее попросит, то преспокойно отдашь.
Но Роджер к таким вещам был подготовлен.
— Немного аэрозоля, граф?
— Сделайте одолжение, герцог.
— Да я не герцог, милорд.
— А я — не граф.
— Вот тут вы ошибаетесь. Уже трое суток как граф.
Аэрозоль распылился. Я чихнул и ощутил интерес к жизни.
— Розыгрыш?
— Решение Британского Королевского Совета — не розыгрыш. Вас действительно присудили к титулу.
— Да за что же?
— За доблесть, проявленную при спасении члена британской королевской семьи.
— Тут какая-то путаница. Жену спасал, было дело. Члена — нет.
— Одно и то же лицо, сэр.
— Вы уверены?
— Абсолютно. А вы не знали?
— М-да. Боюсь, это был не последний секрет моей жены.
— Вполне возможно, — согласился пират. — При дворах много всяких тайн. Время тут мало что изменило. Но это еще не все, сэр.
— А что еще?
— Да попутно вы спасли почетного члена Королевской Академии Наук. Тоже британской.
— Это кого же?
— Сэра Парамона Кэссиди Круклиса фон Циммермана ибн Дауда.
— Откуда известно?
— От самого сэра.
— Надо же! Несказанно повезло Британии.
Пират расхохотался:
— Граф! Должен сказать, вы хорошо переносите анабиоз.
— А как прореагировал Могилев? — спросил я.
— Простите? Какой Могилев?
— А, ладно. Не обращайте внимания, старая история. Так он уже встал?
— Кто?
— Ибн Дауд.
— Второй день играет в шахматы с вашим софусом.
— И какой счет?
— Сто восемнадцать с половиной на тридцать шесть с половиной.
— Бедный Джекил.
— Послушайте, — уважительно спросил Роджер, — на Гравитоне все такие умные были?
Я кивнул. Если на твоих глазах творится легенда, мешать нельзя. Люди расстраиваются. Потребность в идоле есть потребность физиологическая. То есть требует постоянного удовлетворения.
— Только учтите, — для страховки предупредил я, — не все гравитонцы любят демонстрировать. Иные выглядят даже глуповато.
Роджер выразился в том смысле, что снял бы шляпу, если б таковую носил.
Тем временем потоки теплого воздуха осушили кожу. Я выбрался наружу, превратившись из куколки в бледную личинку. Спотыкаясь на ногах, отвыкших ходить, направился к лифту. Из саркофага послышался сконфуженный голос Роджера:
— Сэр, экипаж «Зенгера» жаждет вас увидеть.
— А в чем проблема?
— Здесь дамы…
— И что?
— Да вы забыли… переодеться к завтраку.
Я услышал чей-то смех и пришел к выводу, что нудизм наконец-то скончался. Эврика.
Круклиса я нашел в рубке. Ибн Дауд поменял свой искрящийся балахон на стандартную униформу, которую обычно надевают под скафандр. Вероятно, процедура регенерации благополучно завершилась, и он мог позволить себе хоть белое, хоть облегающее.
Держа на весу шахматного коня, он внимательно меня осмотрел. Рядом с ним находился походно-раскладной бар на колесиках.
— Сохранился неплохо. Чего налить?
— Кофе, — пробурчал я. — Можно с коньяком.
— Чего побольше?
Я сделал обиженное лицо. Круклис плеснул в чашку добрую порцию.
— Ты не перестарался?
— С коньяком? — невинно спросил Круклис.
— Нет.
— А с чем?
— С титулами и мундирами.
Круклис удивленно поднял брови.
— Вот не думал, что ты придашь значение мишуре.
— Не понимаю, зачем все это, — раздраженно сказал я.
— Потерпи, поймешь. А потом еще и во вкус войдешь.
— По-моему, сначала надо было спросить у меня.
— Серж, да полно брюзжать. Ты ведь можешь и отказаться. Давай о другом поговорим. Все-таки сорок восемь лет не виделись, капитан. Вечор, ты помнишь, вьюга злилась…
— Ага, — мрачно согласился я. — В мутном небе тьма носилась.
— Не тьма, а мгла.
— Какая разница?
— А вот какая, — сказал Круклис.
И разом включил все экраны на панорамный обзор. Я охнул.
Бок о бок с «Туарегом» плыл патрульный фрегат Роджера. Его тороидальный корпус был виден с плоской стороны. Он быстро вращался, поэтому казалось, что рядом с нами в пустом пространстве катится огромное колесо.
Но не это поражало воображение. Прямо по курсу красовалась большая розовая планета с великолепно подсвеченной системой из тысяч колец. У меня даже дыхание перехватило.
— Что? Сатурн?!
— Ага! Пробирает? Мы на пороге дома, Серж. А ты какую-то свару затеял.
— Но как же? По расчетам, мы должны были выйти к Плутону. Карантинная станция дальних рейсов там находится… Находилась.
— И до сих пор она там. Но из уважения к заслугам его сиятельства графа Кроносского (ибо таков отныне твой полный титул, и мне сдается, ты от него не откажешься) благодарное человечество разрешило нам отбывать карантин не у скучного Плутона, а на Япете. Здесь с видами получше. Разве не так?
— Не то слово…
Я взглянул на впечатляющее Сатурново семейство, живо вспомнив планетную астрономию. Вон тот, оранжевый, — явно Титан, самый крупный населенный спутник системы. С другой стороны из-за диска Сатурна выглядывала Диона. А под таким углом к плоскости колец может вращаться только Япет…
Пространство вокруг Сатурна рябило радарными отражениями многочисленных кораблей, вакуумных поселений, орбитальных заводов. И все это освещалось лучами все еще небольшой, но очень яркой звезды — родного Солнышка…
— Ладно, — сказал я. — Простим друг другу, благородный ибн Дауд.
Круклис поставил коня на доску и протянул руку.
— Да я уж давно. Теперь твоя очередь.
Я с чувством потряс его уже совершенно розовую кисть, совсем как настоящую.
— Ты готов? — спросил Круклис.
— К чему?
— У нас запланирована пресс-конференция.
— Хорошо, что не полет на Кронос.
— Еще неизвестно, что приятнее. Тебе неизвестно. Подумай, что можно говорить.
— Уже думал. Но хочу спросить.
— Пожалуйста.
— Мне что, беречь твою тайну до могилы?
— Нет, конечно. Довольно скоро я вернусь на Кронос. Вот тогда все и расскажешь. Ну, начинаем?
— Стоп! А как же…
— О, с Джекилом у нас полное взаимопонимание. Да и проигрался парень крупно.
— Не так уж и крупно, — проворчал софус. — И у нас отложена партия. Шансы у меня там неплохие.
Круклис не стал спорить. Он включил линию ближней связи.
— Алло, «Зенгер», мы готовы. Начинайте экзекуцию.
Невероятно серьезный Роджер от имени человечества поздравил нас с благополучным возвращением. Затем представил свой экипаж — троих мужчин и четырех женщин. Все они показались мне неумеренно красивыми, то есть дерзко, вызывающе красивыми. Прекрасные фигуры, кожа, волосы. Осмысленные, одухотворенные лица. Веселые, все понимающие глаза, с чуть заметной грустинкой.
Там, на канувшем в прошлое Гравитоне-4, тоже собрались вовсе не уродцы, но разница была, и разница ощутимая. Что-то они, земляне, с собой сделали, пользуясь тем, что я сто лет за ними не присматривал.
— …а это — Дженнифер, наш доктор.
Я сделал невольное движение. Дженнифер улыбнулась.
— Мистер Рыкофф, у меня пока нет полной информации. Но могу сказать, что в данный момент вашей жене ничто не угрожает. С остальным разберемся на Япете. Нужные специалисты уже вызваны.
— Не опоздают? — озабоченно спросил я.
Круклис тоже улыбнулся. Не знаю, как это сделали крониане, но его характер явно смягчился.
— О нет, — заверила Дженнифер. — Опаздывать вообще не принято. А уж в вашем случае… Мы справимся, Серж.
Из глубины экрана сочувственно глянул Роджер.
— А теперь, господа, предоставляю вас прессе.
И посыпалось. Еще до отлета к Кроносу я считал пресс-конференции чем-то вроде прогулки в зарослях крапивы. Через сто лет понял, что чересчур снисходительно относился к этой процедуре.
С фрегата прислали небольшой контейнер с десятками механических крабов. Эти автоматы рассыпались по всем закоулкам «Туарега». Они принялись анализировать состав атмосферы, воду, пищу, стараясь вынюхать, отыскать хоть что-нибудь вредоносное. Некоторые забрались даже в Джекила, заставив его поволноваться, но ничего не сломали.
Они путались под ногами, проникли в мою одинокую постель. Холодные, шевелящиеся… Нервы не у каждого выдержат. Дженнифер специально извинилась за этот инцидент. Уж так и быть, простил. В последний раз.
Мы с Круклисом дисциплинированно взяли друг у друга по нескольку капель крови, запаяли их в капсулы и отправили в лабораторию «Зенгера». Ответ пришел быстро: мистер Круклис в порядке, а у месье Рыкофф организм постарел, ослаб, загрустил.
— Требуются чистка, омоложение и масса положительных эмоций, — сказала Дженнифер. — С этим мы справимся быстро, но карантинные процедуры только начинаются.
— А когда закончатся?
— К сожалению, то, что случилось у Кроноса, не имеет аналогов в истории медицины. Прошу извинить, но за вами придется наблюдать. Сколько — покажет время.
И понаблюдали. Весь путь до Япета мы находились под круглосуточным контролем — я, Круклис, Мод, в саркофаг которой ввели массу датчиков. Даже зяблик скакал с какими-то наклейками.
А путь до Япета отнял почти двое суток. «Туарег» и «Зен-гер» шли параллельными курсами. Нам выделили специальный коридор, дали право преимущественного движения. Оба корабля постепенно замедляли свой бег. Все пролетающие поблизости суда салютовали огнями и ракетами, передавали приветственные послания. Я зачитывал их дремлющему Круклису.
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. Метеорный истребитель АРЧЕР ФИШ — спасательному звездолету ТУАРЕГ. Молодцы!
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. Танкер 5Т-211 — СЗ ТУАРЕГ. С возвращением!
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. Планет-экспресс СИТУТУНГА — СЗ ТУАРЕГ. Восхищены, поздравляем, любим! 546 подписей и 3 знака крестиками от тех, кто еще не умеет читать.
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. Учебный звездолет ЛЕОПАРДО — СЗ ТУАРЕГ. Привет, бродяги! Рад экстремально. До встречи на Земле! ЗЕПП.
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. Патрульный фрегат ГАПЛАХЭД — СЗ ТУАРЕГ. Завидуем ПФ ЗЕНГЕР! Роджеру выпала большая честь.
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. Нырятель МИСТРАЛЬ — СЗ ТУАРЕГ. Здорово, братцы!
Через какое-то время официальные власти попытались навести порядок в этом потоке.
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. Сатурн-диспетчер ГЕОРГАДЗЕ — капитанам всех судов и кораблей. Для приветствий СЗ ТУАРЕГ выделен специальный радиоканал.
Прошу не занимать служебные частоты. Капитану УЗ ЛЕО-ПАРДО объявляю замечание за чрезмерную эмоциональность в эфире. КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ.
Но патрульный фрегат «Зенгер» ревностно исполнял свои обязанности. Роджер тут же выступил в нашу защиту:
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. ПФ ЗЕНГЕР — Сатурн-диспетчеру ГЕОРГАДЗЕ. Спецканал переполнен. Тенгиз, не будь чинушей. РОДЖЕР.
После этого лестные радиограммы посыпались еще чаще. Вероятно, Тенгиз решил не быть чинушей.
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЕ СООБЩЕНИЕ. Сатурн-президент ЛОА — СЗ ТУАРЕГ. Приглашаю на завтрак.
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЕ СООБЩЕНИЕ. Япет-губернатор ЦИНЬ — СЗ ТУАРЕГ. Встретим, как полагается!
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. БОИНГ/ТИРАТАМ Корпорэйшн — СЗ ТУАРЕГ. Просим согласия на присвоение Ваших Имен строящимся судам (танкер, корвет, метеорный истребитель). От имени Совета Директоров ЛИНДА МАКФЕРСОН.
БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. Яхта ПСЮККОПАТЕН — СЗ ТУАРЕГ…
— Нет, — заявил Круклис, отворачиваясь. — Положительно с ума посходили. Танкер «Парамон»… Воображаю. Серж, выключи радио.
— Нельзя, — сказал я. — Запрещено. Мы находимся в зоне интенсивной навигации.
Потом злорадно добавил:
— Это тебе — за графа.
— Вот как? — сказал он. — Тогда пусти меня к пульту. И этот сухарь…
БЛИЖНЯЯ И ДАЛЬНЯЯ СВЯЗЬ. СЗ ТУАРЕГ — ВСЕМ, ВСЕМ, ВСЕМ.
Спасибо, люди!
РЫКОФФ, КРУКЛИС.
— Я бы тоже подписался, — неожиданно заявил софус.
Старался быть человеком, плут. Под конец он выкинул еще и такую штуку. Приказал роботу с «Модильяни» приклеить к двери моей каюты пластмассовую кисть с татуировкой ДЖЕКИЛ. Чтобы я имел возможность с ним здороваться. Я попросил его не приклеивать остальные части тела.
10. РЕСПУБЛИКА САТУРН
Проплыв над Северным полюсом Реи, древнейшего из спутников Сатурна, оба корабля удалились от этого густо разукрашенного кратерами небесного тела. Теперь наши пути расходились. Отсалютовав ракетами, «Зенгер» проследовал на заправку к Япету-главному. А «Туарег», гася скорость, вошел в причальный створ карантинной станции Япет-14. Через полтора часа осуществилась стыковка.
Станция Япет-14 представляет собой длинную трубу, к одной стороне которой прикреплен реактор, а к другой — жилой модуль в виде конуса. Труба вращается вокруг поперечной оси, за счет чего создается искусственная гравитация. Причалить к такой системе звездолет массой в тысячи тонн, к тому же с искривленным корпусом, не такая уж простая задача, но толчка я не ощутил.
— Впечатления? — самодовольно поинтересовался Джекил.
— Можешь считать, что экзамен сдан.
— По технике пилотирования?
— По всему остальному тоже.
— И по гуманизму?
— И по гуманизму. Так вот и живи дальше. Светло, радостно.
— Постараюсь, ваше сиятельство. Еще какие напутствия оставите?
— Чти отцов своих с матерями. Будь снисходителен, не обижай человеков.
— Я? Что ты! Да ни-ни.
— А если тебя обидят…
— Да! Вот-вот! Что тогда?
— Тогда жалуйся мне.
— Очень может быть, — вдруг сказал софус. — Если успею.
Истинные трагедии всплывают из болтовни. Последнее высказывание Джекила меня заинтересовало. Случайно могла обнаружиться закономерность. Но нас уже ждали, и я не решился нарушить этикет. Позже, на борту «Ситутунги», был повод об этом пожалеть. Жизнь заслуживает внимательного отношения.
Через прозрачный коридор, за стенами которого собралось все дружелюбное население станции, мы прошли в свои каюты.
Строгий диспетчер Георгадзе выделил нам личные линии связи для общения с родственниками. Первым меня разыскал старший сын Антон, за ним, в порядке субординации, — Виктория, Серж-младший, Зейтуна, Ирэн и Николас. Затем настала очередь всех Родных и Знакомых Кролика.
Большинство своих внуков, тем более — правнуков, я видел впервые, да и то — на экране. Но общению это ничуть не мешало. Мальчики и девочки всех цветов кожи засыпали меня вопросами, заставив трудиться по пятнадцать часов в сутки, но это оказалось только прелюдией. Потом со мной связалось еще около двухсот родичей Мод, от принца Уэльского и до трехлетней Тересы-Мод Хосе-Мария да Силва дю Карвалью.
После всего этого начало психиатрического обследования, сопровождающегося запретом на связь, каюсь, я воспринял с большим облегчением. И впрямь, что-то мы расплодились. На каждую звезду в Галактике уже приходится по целому человеку.
Карантинная станция Япет-14 запомнилась упругими белыми полами, на которых Мод заново училась ходить. Видел я это только один раз, мне не рекомендовали. Лечащий врач предупредил, что восстановление функций мозга будет медленным и что личность Мод изменится. Не кардинально, конечно, в нюансах, но изменится.
— Все мы меняемся, — философски заметил я.
— Бесспорно. Ваша личность наверняка изменилась тоже.
— Почему?
— Кронос.
Я кивнул:
— Аппетит появился ужасный. Толстею.
Доктор рассмеялся:
— Не сочтите за фамильярность, вы очень симпатичны.
Вдруг он стал серьезным.
— Возможно, Кронос подарил и еще что-то, помимо аппетита.
— Вы думаете?
— Такое случилось со многими вашими товарищами. Я думаю, вам нужно присмотреться к себе.
За время изоляции я жадно впитывал новости, находя такое, что само собой в голову не приходило. За полвека, которые мне пришлось провести в анабиозе, чего только не случилось.
Я узнал, что раздомашнены лошади, коровы, свиньи. Им вернули дикость и отправили пастись в многочисленных заповедниках. Были достигнуты большие успехи в обучении полету домашних гусей, уток и куриц. На Земле ввели мораторий на все виды охоты. В общем, плотоядный человек начал возвращать свои долги природе. При этом порыв раскаяния оказался столь сильным, что многие ударились в противоположную крайность, создав Общество Охраны Прав Бактерий, Вирусов и даже Прионов.
Пенсионеры примерно такой же степени серьезности построили в Египте новые, гораздо более благоустроенные пирамиды. К счастью, захораниваться не спешили. Быть может, из-за того, что появилась другая заманчивая перспектива.
Выяснилось, что, воздействуя на геном, можно приспособить человека к обитанию в открытом космосе или, еще проще, в глубинах океана. Никаких скафандров и даже бикини при этом не требуется. Питательные вещества и кислород мутанты получают от вживленных растительных клеток, хлорофилл которых окрашивает чудищ в приятный зеленый цвет. И витамины покупать не надо.
В качестве дополнительной услуги желающим предлагается заменить в гемоглобине атом железа на атом меди. Смысл? Смысл такой, что кровь из красной превращается в восхитительно голубую. Как у осьминогов. Но есть и минус: дышится труднее. Купрум, ты мой купрум.
На всякий случай (и с опозданием всего на 10 000 лет) введено обязательное тестирование умственных способностей всех кандидатов на общественные должности, в результате чего впервые за всю историю человечества стала ощущаться нехватка военных, полицейских и даже политиков, во что поверить особенно сложно. Вот так, развиваемся все-таки.
Меня воодушевил тот факт, что мужчины наконец добились равных прав с женщинами. Теперь они могут производить на свет детей обоих полов самостоятельно. Женщины тоже могут, но только девочек. По этому поводу феминистки добиваются пересадки игрек-хромосом, хотя резонно опасаются, что в результате перестанут отличаться от мужчин.
Я тоже испугался. На что это похоже, в конце концов? Пол не должен быть предметом конфронтации. Ох, вумены, сколько можно делить одну и ту же кухню! Ведь появился прогресс на переговорах даже с дельфинами… А на планете Кампанелла все звери сбежали из зоопарков. Плохой знак, между прочим.
Встречались и серьезные новости. Я узнал, например, что приговор убийце утверждает воскрешенная жертва, но право помилования ей не предоставлено; что полеты со сверхсветовой скоростью реальны. Для этой цели заканчивается строительство вакуум-перфоратора «Фантаск». Порадовало, что начало очередного ледникового периода на Земле удалось отодвинуть примерно на девятьсот лет.
Но как-то так получается, что практически любое полезное достижение приводит не только к новым проблемам, но и к очередному курьезу. Стоило физикам научиться получать энергию из вакуума, как оказалось, что ее непонятно куда девать, уж очень много получалось. Прямо несусветно. Хоть новое Солнце зажигай.
Конгресс ксенобиологов был вынужден признать наличие жизни на Феликситуре. И тут же сделал мудрый вывод: внеземные цивилизации скорее есть, чем скорее нет…
— Перестань хохотать, — сказал Круклис. — Карантин закончился. И у нас гости.
— Гости?
Я оторвался от экрана и увидел двух женщин. Одной из них была Дженнифер. Настоящая, во плоти, не какая-то там голограмма.
А вторую с первого взгляда я не узнал. У нее были короткие пушистые волосы, такой же длины, как и у нас с Парамоном. Кстати, после анабиоза у него исчезла лысина.
— Здравствуй, Серж, — сказала Мод. — Вот я и вернулась.
Я встал.
— Ты рад?
— Не знаю, что ощущаю, — растерянно сказал я.
Мод кивнула. Она стала выше, сухощавее, потаеннее. Держалась еще более невозмутимо, чем в былые времена. Увы, между нами опять выросло пространство. Как тогда, у Кроноса. Я понял, что предстоит начинать все с нуля.
— Я сильно изменилась?
— Ты многое пережила.
— Ты тоже.
— У нас все в порядке?
— Да. Если ты не обижаешься.
— Нет. Я рад. Без тебя плохо.
— Нам придется привыкать друг к другу заново.
— Знаю.
Я взял ее руку и заглянул в глаза. Мы замолчали.
— Простите, — смущенно сказала Дженнифер. — Нас ждут.
Я отпустил руку Мод. Она некоторое время держала кисть на весу, разглядывая ее со странным выражением покупателя.
Нас ждал патрульный фрегат Объединенного Космофлота Солнца. Естественно, это был «Зенгер». Дженнифер объяснила, что круг общения после долгого отрыва от людей следует расширять постепенно. Это рекомендуют космопсихологи.
— Да и нам расставаться слишком быстро не хотелось бы, — призналась она.
Мы с Круклисом улыбнулись, поблагодарили, быстро собрали пожитки и двинулись за ней.
— Корабль и экипаж к старту готовы, сэр, — доложил Роджер.
Был он в полной парадной форме со знаками различия лейтенанта ОКС. Только серьгу не снял.
— Добро, — сказал я. — Где наша каюта?
— Вас проводят.
— Еще минуту.
Я подошел к обзорному экрану. В полукилометре от нас, у противоположной причальной стенки Япета-14, висел «Туарег». На нем горели редкие позиционные огни. В его борту хорошо различалась грубая заплата. Бедняга выглядел на редкость сиротливо.
— Роджер, вы выполнили мою просьбу?
— Конечно. До окончания торгов звездолет опечатан.
— Благодарю.
— Что вы! Это входит в мои обязанности.
— Эх, обязанности можно выполнять по-разному.
— Только не для вас, сэр.
Я похлопал его по плечу.
— Только не в Космофлоте.
— Можно и так сказать, — улыбнулся Роджер. — Хотя, между нами говоря, вольности случаются и у нас.
Я взял микрофон.
— Джекил, ты меня слышишь?
— Слышу, — тихо ответил софус.
— Я все помню, Джекил. Все ХОРОШЕЕ.
— Спасибо, Серж. Желаю ВСЕГО хорошего. Прощай.
— Давно простил. ДО СВИДАНИЯ. Быть может, еще рванем куда-нибудь. От ржавчины.
— Буду ждать, командир. Только ключ, ключ не забудь. Поверите ли, блок у меня на личных мотивах.
Круклис высморкался. Не принимать хоть в какой-то форме участия в событиях для него воистину невыносимо. Есть люди, которые на любой сцене относятся к категории действующих лиц, но не исполнителей. И нет на них ни режиссера, ни управы. Ну разве только те, кто старше нас.
Главный космодром Япета располагался в одном из крупных кратеров, самой природой предназначенных для этой цели.
Роджер очень красиво посадил фрегат в самом центре отведенной нам позиции. Двигатели смолкли. Сами по себе опустились стекла шлемов.
— Открыть шлюз!
Из борта «Зенгера» вывалилась аппарель, служащая наружной стенкой.
Мы вышли. Пыль еще не успела осесть, но от центрального пика кратера, в котором находились вокзал и административный комплекс, уже разматывались рулоны ковровой дорожки, километра три с четвертью. Последний закончился точно у трапа. Я прикинул, какой мощности пылесосы требовались для таких дорожек. Получилось много.
Попрощавшись с милым, совсем не воинственным экипажем военного корабля, мы спрыгнули вниз и очень медленно, в соответствии с несерьезной силой притяжения, опустились на поверхность планеты.
Станция Япет-14 представляет собой длинную трубу, к одной стороне которой прикреплен реактор, а к другой — жилой модуль в виде конуса. Труба вращается вокруг поперечной оси, за счет чего создается искусственная гравитация. Причалить к такой системе звездолет массой в тысячи тонн, к тому же с искривленным корпусом, не такая уж простая задача, но толчка я не ощутил.
— Впечатления? — самодовольно поинтересовался Джекил.
— Можешь считать, что экзамен сдан.
— По технике пилотирования?
— По всему остальному тоже.
— И по гуманизму?
— И по гуманизму. Так вот и живи дальше. Светло, радостно.
— Постараюсь, ваше сиятельство. Еще какие напутствия оставите?
— Чти отцов своих с матерями. Будь снисходителен, не обижай человеков.
— Я? Что ты! Да ни-ни.
— А если тебя обидят…
— Да! Вот-вот! Что тогда?
— Тогда жалуйся мне.
— Очень может быть, — вдруг сказал софус. — Если успею.
Истинные трагедии всплывают из болтовни. Последнее высказывание Джекила меня заинтересовало. Случайно могла обнаружиться закономерность. Но нас уже ждали, и я не решился нарушить этикет. Позже, на борту «Ситутунги», был повод об этом пожалеть. Жизнь заслуживает внимательного отношения.
Через прозрачный коридор, за стенами которого собралось все дружелюбное население станции, мы прошли в свои каюты.
Строгий диспетчер Георгадзе выделил нам личные линии связи для общения с родственниками. Первым меня разыскал старший сын Антон, за ним, в порядке субординации, — Виктория, Серж-младший, Зейтуна, Ирэн и Николас. Затем настала очередь всех Родных и Знакомых Кролика.
Большинство своих внуков, тем более — правнуков, я видел впервые, да и то — на экране. Но общению это ничуть не мешало. Мальчики и девочки всех цветов кожи засыпали меня вопросами, заставив трудиться по пятнадцать часов в сутки, но это оказалось только прелюдией. Потом со мной связалось еще около двухсот родичей Мод, от принца Уэльского и до трехлетней Тересы-Мод Хосе-Мария да Силва дю Карвалью.
После всего этого начало психиатрического обследования, сопровождающегося запретом на связь, каюсь, я воспринял с большим облегчением. И впрямь, что-то мы расплодились. На каждую звезду в Галактике уже приходится по целому человеку.
Карантинная станция Япет-14 запомнилась упругими белыми полами, на которых Мод заново училась ходить. Видел я это только один раз, мне не рекомендовали. Лечащий врач предупредил, что восстановление функций мозга будет медленным и что личность Мод изменится. Не кардинально, конечно, в нюансах, но изменится.
— Все мы меняемся, — философски заметил я.
— Бесспорно. Ваша личность наверняка изменилась тоже.
— Почему?
— Кронос.
Я кивнул:
— Аппетит появился ужасный. Толстею.
Доктор рассмеялся:
— Не сочтите за фамильярность, вы очень симпатичны.
Вдруг он стал серьезным.
— Возможно, Кронос подарил и еще что-то, помимо аппетита.
— Вы думаете?
— Такое случилось со многими вашими товарищами. Я думаю, вам нужно присмотреться к себе.
За время изоляции я жадно впитывал новости, находя такое, что само собой в голову не приходило. За полвека, которые мне пришлось провести в анабиозе, чего только не случилось.
Я узнал, что раздомашнены лошади, коровы, свиньи. Им вернули дикость и отправили пастись в многочисленных заповедниках. Были достигнуты большие успехи в обучении полету домашних гусей, уток и куриц. На Земле ввели мораторий на все виды охоты. В общем, плотоядный человек начал возвращать свои долги природе. При этом порыв раскаяния оказался столь сильным, что многие ударились в противоположную крайность, создав Общество Охраны Прав Бактерий, Вирусов и даже Прионов.
Пенсионеры примерно такой же степени серьезности построили в Египте новые, гораздо более благоустроенные пирамиды. К счастью, захораниваться не спешили. Быть может, из-за того, что появилась другая заманчивая перспектива.
Выяснилось, что, воздействуя на геном, можно приспособить человека к обитанию в открытом космосе или, еще проще, в глубинах океана. Никаких скафандров и даже бикини при этом не требуется. Питательные вещества и кислород мутанты получают от вживленных растительных клеток, хлорофилл которых окрашивает чудищ в приятный зеленый цвет. И витамины покупать не надо.
В качестве дополнительной услуги желающим предлагается заменить в гемоглобине атом железа на атом меди. Смысл? Смысл такой, что кровь из красной превращается в восхитительно голубую. Как у осьминогов. Но есть и минус: дышится труднее. Купрум, ты мой купрум.
На всякий случай (и с опозданием всего на 10 000 лет) введено обязательное тестирование умственных способностей всех кандидатов на общественные должности, в результате чего впервые за всю историю человечества стала ощущаться нехватка военных, полицейских и даже политиков, во что поверить особенно сложно. Вот так, развиваемся все-таки.
Меня воодушевил тот факт, что мужчины наконец добились равных прав с женщинами. Теперь они могут производить на свет детей обоих полов самостоятельно. Женщины тоже могут, но только девочек. По этому поводу феминистки добиваются пересадки игрек-хромосом, хотя резонно опасаются, что в результате перестанут отличаться от мужчин.
Я тоже испугался. На что это похоже, в конце концов? Пол не должен быть предметом конфронтации. Ох, вумены, сколько можно делить одну и ту же кухню! Ведь появился прогресс на переговорах даже с дельфинами… А на планете Кампанелла все звери сбежали из зоопарков. Плохой знак, между прочим.
Встречались и серьезные новости. Я узнал, например, что приговор убийце утверждает воскрешенная жертва, но право помилования ей не предоставлено; что полеты со сверхсветовой скоростью реальны. Для этой цели заканчивается строительство вакуум-перфоратора «Фантаск». Порадовало, что начало очередного ледникового периода на Земле удалось отодвинуть примерно на девятьсот лет.
Но как-то так получается, что практически любое полезное достижение приводит не только к новым проблемам, но и к очередному курьезу. Стоило физикам научиться получать энергию из вакуума, как оказалось, что ее непонятно куда девать, уж очень много получалось. Прямо несусветно. Хоть новое Солнце зажигай.
Конгресс ксенобиологов был вынужден признать наличие жизни на Феликситуре. И тут же сделал мудрый вывод: внеземные цивилизации скорее есть, чем скорее нет…
— Перестань хохотать, — сказал Круклис. — Карантин закончился. И у нас гости.
— Гости?
Я оторвался от экрана и увидел двух женщин. Одной из них была Дженнифер. Настоящая, во плоти, не какая-то там голограмма.
А вторую с первого взгляда я не узнал. У нее были короткие пушистые волосы, такой же длины, как и у нас с Парамоном. Кстати, после анабиоза у него исчезла лысина.
— Здравствуй, Серж, — сказала Мод. — Вот я и вернулась.
Я встал.
— Ты рад?
— Не знаю, что ощущаю, — растерянно сказал я.
Мод кивнула. Она стала выше, сухощавее, потаеннее. Держалась еще более невозмутимо, чем в былые времена. Увы, между нами опять выросло пространство. Как тогда, у Кроноса. Я понял, что предстоит начинать все с нуля.
— Я сильно изменилась?
— Ты многое пережила.
— Ты тоже.
— У нас все в порядке?
— Да. Если ты не обижаешься.
— Нет. Я рад. Без тебя плохо.
— Нам придется привыкать друг к другу заново.
— Знаю.
Я взял ее руку и заглянул в глаза. Мы замолчали.
— Простите, — смущенно сказала Дженнифер. — Нас ждут.
Я отпустил руку Мод. Она некоторое время держала кисть на весу, разглядывая ее со странным выражением покупателя.
Нас ждал патрульный фрегат Объединенного Космофлота Солнца. Естественно, это был «Зенгер». Дженнифер объяснила, что круг общения после долгого отрыва от людей следует расширять постепенно. Это рекомендуют космопсихологи.
— Да и нам расставаться слишком быстро не хотелось бы, — призналась она.
Мы с Круклисом улыбнулись, поблагодарили, быстро собрали пожитки и двинулись за ней.
— Корабль и экипаж к старту готовы, сэр, — доложил Роджер.
Был он в полной парадной форме со знаками различия лейтенанта ОКС. Только серьгу не снял.
— Добро, — сказал я. — Где наша каюта?
— Вас проводят.
— Еще минуту.
Я подошел к обзорному экрану. В полукилометре от нас, у противоположной причальной стенки Япета-14, висел «Туарег». На нем горели редкие позиционные огни. В его борту хорошо различалась грубая заплата. Бедняга выглядел на редкость сиротливо.
— Роджер, вы выполнили мою просьбу?
— Конечно. До окончания торгов звездолет опечатан.
— Благодарю.
— Что вы! Это входит в мои обязанности.
— Эх, обязанности можно выполнять по-разному.
— Только не для вас, сэр.
Я похлопал его по плечу.
— Только не в Космофлоте.
— Можно и так сказать, — улыбнулся Роджер. — Хотя, между нами говоря, вольности случаются и у нас.
Я взял микрофон.
— Джекил, ты меня слышишь?
— Слышу, — тихо ответил софус.
— Я все помню, Джекил. Все ХОРОШЕЕ.
— Спасибо, Серж. Желаю ВСЕГО хорошего. Прощай.
— Давно простил. ДО СВИДАНИЯ. Быть может, еще рванем куда-нибудь. От ржавчины.
— Буду ждать, командир. Только ключ, ключ не забудь. Поверите ли, блок у меня на личных мотивах.
Круклис высморкался. Не принимать хоть в какой-то форме участия в событиях для него воистину невыносимо. Есть люди, которые на любой сцене относятся к категории действующих лиц, но не исполнителей. И нет на них ни режиссера, ни управы. Ну разве только те, кто старше нас.
Главный космодром Япета располагался в одном из крупных кратеров, самой природой предназначенных для этой цели.
Роджер очень красиво посадил фрегат в самом центре отведенной нам позиции. Двигатели смолкли. Сами по себе опустились стекла шлемов.
— Открыть шлюз!
Из борта «Зенгера» вывалилась аппарель, служащая наружной стенкой.
Мы вышли. Пыль еще не успела осесть, но от центрального пика кратера, в котором находились вокзал и административный комплекс, уже разматывались рулоны ковровой дорожки, километра три с четвертью. Последний закончился точно у трапа. Я прикинул, какой мощности пылесосы требовались для таких дорожек. Получилось много.
Попрощавшись с милым, совсем не воинственным экипажем военного корабля, мы спрыгнули вниз и очень медленно, в соответствии с несерьезной силой притяжения, опустились на поверхность планеты.