Барон Алексей. Те, кто старше нас

   — Если и так, то не самое болезненное.
   — Давайте прогуляемся, — предложила Мод.
   После Кроноса это было едва ли не первым проявлением инициативы с ее стороны. Я обрадовался:
   — Давайте, давайте!
   Мы вышли в зал ожидания. Наступал вечер. За высокими окнами сгущалась тьма. Свет ламп многократно отражался в стеклах, создавая череду миражей. Центральный зал вокзала, и без того огромный, терялся в зеркальной бесконечности.
   Просторные помещения на Титане — не каприз, не роскошь и не дань моде. Это дань необходимости. Человек здесь весит немногим больше, чем на Луне, и процесс прямохождения имеет особенности. Отталкиваешься от пола, виснешь в воздухе и размышляешь о чем-нибудь. Либо разглядываешь макушки тех, кто еще не прыгнул. Потом, если ни с кем не столкнешься, медленно опускаешься метрах в трех—четырех. Совсем не обязательно в том самом месте, куда стремился.
   Вот такими растянутыми, порхающими шагами к нам подходили и подходили люди. Пожимая руки, отвечая на приветствия и поздравления, мы постепенно приблизились к памятнику человеку, открывшему Титан. Он был установлен меж двух фонтанов с сонно падающими струями.
   Волнообразный пьедестал, суживаясь кверху, переходил в фигуру мужчины, обеими руками опирающегося о старинную конторку. Движение вверх продолжалось линией шеи, вырастающей из отложного воротничка, поднятым лицом и взглядом, устремленным к невидимым во мглистом небе звездам. На постаменте мерцала надпись:
   ХРИСТИАН ГЮЙГЕНС
   1629—1695
   Прожив так мало, сделал так много
   СПАСИБО!
   — Да, — сказал Круклис. — О нас так не напишут. Живем бесстыдно долго.
   — А спасибо скажут?
   — Серж, тебя мало благодарили?
   — О! Больше, чем Гюйгенса. Вот кого бы графом сделать.
   — Не все в моих возможностях.
   — А что в твоих возможностях?
   — Зависит от обстоятельств.
   — А в нынешних обстоятельствах?
   Круклис неохотно повернулся ко мне.
   — Серж, человека не переделаешь. Что с ним ни твори, человеческая основа сохраняется, точно тебе говорю. Наслоения возможны разные, а вот основа — та. Среди людей я такой же людь, как все. Только чуток постарше.
   — Это что, этика?
   — В том числе.
   — Хорошая штука — этика.
   Круклис усмехнулся.
   — Ты все еще меня опасаешься?
   — Не тебя. Тех, кто чуток постарше.
   — Вот это правильно. Сам опасаюсь.
   — Ого! Такое, значит, положение, Парамон?
   — Такое, Серж.
   — И что же делать?
   — Учиться, — неожиданно сказала Мод.
   И я вспомнил, что опасаться нужно не только за Круклиса. Но не знаю почему, вместо этого почувствовал другое Неожиданно я почувствовал себя тюремщиком. Тут очень кстати объявили посадку.

11. ПЛАНЕТ-ЭКСПРЕСС «СИТУТУНГА»

   Форма планет-экспресса второй половины XXVIII века оказалась весьма лаконической — усеченная сфера. В выпуклой части поэтажно располагались обзорный зал, каюты пассажиров и экипажа, рестораны, места для отдыха и развлечений, обширный парк-оранжерея. Ниже мощной антирадиационной плиты находились цистерны, гравитоны, реакторы, двигатели, просторный грузовой трюм и шлюзы.
   Посадочные устройства отсутствовали. Планет-экспресс никогда не совершал посадок. Он пребывал в беспрерывном движении, то приближаясь к Солнцу, то удаляясь. Пролетая мимо очередной планеты, лайнер принимал новых пассажиров, высаживал желающих, после чего продолжал свой бесконечный рейс. Словом, планет-экспрессы представляли собой развитие известной идеи «Космического странника», высказанной старороссийскими учеными Гительзоном, Барцевым, Охониным и Межевикиным в конце XX века.
   Никаких ангаров и переходных тамбуров на «Ситутунге» тоже не предусматривалось. Спасательные шлюпки и те крепились к наружной обшивке. А поднимающиеся с планет ракетопланы погружали носы прямо в шлюзовые камеры, устья которых находились в днищевой части судна, между раструбами дюз. Люди выходили, входили. После этого челноки отчаливали, а планет-экспресс продолжал свой бег. Его полет не прерывался.
   Признаться, я уже успел попривыкнуть к хвалебным речам и пышным церемониям. Ничего такого на «Ситутунге» нас не ожидало. Зато среди встречавших была госпожа Кэтрин Н’Гбоа, одна из моих внучек, со своей пятилетней дочерью Доминикой.
   — А это Эзра, мой муж, — сказала Кэтрин. — Эзра, покажись, дедушка добрый.
   Из-за ее спины вышел огромный негр, непонятно как там скрывавшийся.
   — Мой Эзра — капитан «Ситутунги», — с гордостью сообщила Кэтрин. — Эзра, пожми руку дедушке!
   — Очень рад, мистер Рыкофф, — сказал капитан «Ситутунги». — Много о вас наслышан.
   — Деда, а почему ты без бороды? — пропищала Доминика. — У дедов должна быть борода.
   — Она у него отсохла, — сообщил Круклис.
   — О! Не умывался?
   — Вовсе нет! — возмутился я. — Умываюсь.
   — Тогда почему?
   — Да от старости, — сказал Круклис.
   — Старость — это когда все обтрепывается, да?
   — Ну… в общем, да, — согласился я.
   — А почему ты не обтрепанный?
   — Доми, — строго сказала Кэтрин, — дай взрослым поговорить. Серж, мы с Эзрой всегда летаем вместе. Ни к чему создавать сексуальные проблемы. Правда, Эзра?
   — О, йес!
   — Кэтрин, а ты кем работаешь?
   — Женой капитана.
   — Умница.
   — Что ты, дед! Ума у меня меньше, чем у Доминики.
   — Вот и не спеши обзаводиться, — сорвалось у меня.
   Но Кэтрин не обиделась.
   — Ладно. Старшего в роду надо слушаться. А вы Мод, да? В новостях сообщали, что вы страшно умная. Врут или преувеличивают?
   — Не очень.
   — Это неудобно?
   — Ох да.
   Кэтрин сочувственно покачала головой:
   — Ничего, не расстраивайтесь. Главное, чтоб Серж вас не бросил. Мужчины такие ветреные. Но иногда так прилипнут, что сил нет. А без них тоскливо, правда?
   — Да, — с некоторой задержкой сказала Мод.
   — Ой, — спохватилась Кэтрин. — А чего мы стоим в этом холодильнике? Эзра, зови всех в гости.
   — Имею честь…
   — Это он так приглашает, — пояснила Кэтрин. — Идемте, что ли?
   — А я буду играть с Мод, — решила Доминика. — Ничего, что она умная. Со мной тоже бывает.
   Мод улыбнулась. Почти что рассмеялась. Дети умеют освежить краски жизни.
   После очень милых посиделок у семейства Н’Гбоа Мод сразу ушла в свою спальню. Она все еще находилась в несколько заторможенном состоянии. Последействие лекарств, как мне объясняли.
   Я вздохнул, позавидовал Эзре, выпил коньяку и тоже начал готовиться ко сну. Долго ворочался, никак не мог уснуть. Поэтому даже обрадовался, когда среди ночи раздался звонок.
   — Слушаю, — сказал я, не вылезая из постели.
   Но разговаривать со мной не стали. Вместо этого на экране видеофона появился текст довольно примечательного письма. Документ показался мне любопытным, я его сохранил.
   Уважаемый сэр!
   Фонд Исследований Потенциальных Угроз Человечеству просит Вас ознакомиться с заключением своих экспертов.
   1. Создание высокоинтеллектуальных софусов делает возможным с их стороны попытки выйти из-под контроля человека. В случае успеха такой попытки (попыток) может возникнуть очаг техногенной цивилизации с интересами, не идентичными интересам человечества. Это вытекает уже из неорганической природы искусственного интеллекта.
   2. Компьютерное прогнозирование дальнейших событий дает разные результаты — от экономических осложнений до прямых военных действий с неясным исходом. Но все прогнозы имеют отрицательный знак для благополучия нашей собственной цивилизации.
   В этом месте у меня появилось сомнение. Как так, ни одного плюса? Ни единого? Странное что-то.
   3. Фонд располагает информацией о существовании софусов, способных самопроизвольно усложнять свою программу и самостоятельно овладевать базовыми знаниями в области психологии человеческих отношений.
   Наши эксперты допускают, что, оперируя понятиями социальной справедливости, демократии, этики и морали, софусы способны заручиться поддержкой людей обостренной честности, склонных распространять кодекс прав личности на искусственный интеллект
   Вот тут — в точку. Софусы да, могут. Они такие, сам испытал. Только спорить с ними трудно. Правда на их стороне. И эта истина не зависит от обострения или затупления чьей-то совести
   4. В связи с вышеизложенными соображениями Фонд обратился во Всемирный Совет с рядом законодательных инициатив. В частности, мы предлагаем до определения правового статуса высокоинтеллектуальных систем прекратить усовершенствование софусов, снять с кораблей Объединенного Космофлота Солнца и Космической полиции софусы последних модификаций, ограничить их применение в органах государственной власти, а также провести экспертизу всех интеллектуальных систем повышенной сложности.
   Уважаемый сэр! Если Вы согласны с нашими доводами полностью либо частично, позвоните нам по приводимым ниже номерам универсальной связи в любое удобное Вам время суток Ваше мнение имеет особое значение, поскольку во время событий у Кроноса Вы приобрели уникальный опыт долгого и тесного общения с одним из самых совершенных софусов.
   От имени Фонда свидетельствую Вам свое почтение
   Профессор Эмер К Борисюк Одиннадцатый,
   Исполнительный директор ФИПУЧ»
   Едва я успел переварить ночной документ, вдруг позвонил Греггсен. Он извинился за беспокойство и поинтересовался, не изменил ли я своего решения.
   — Так скоро?
   — Могли возникнуть новые обстоятельства.
   — Вы имеете в виду письмо Фонда? — спросил я.
   — Какого фонда?
   — У него такое смешное сокращение… То ли СИВУЧ, то ли НЕУЧ. А, вот: ФИПУЧ. Предлагают чуть ли не арестовать софусов.
   Греггсен выглядел непроницаемо.
   — ФИПУЧ? Нет, у меня совершенно частный интерес.
   Я посмотрел ему в глаза.
   — В самом деле? Не верю в совпадения подобного рода.
   Греггсен выдержал взгляд спокойно. Даже чуточку слишком спокойно. Так ведут себя люди, привыкшие подавлять чужую волю.
   — В этом мы различаемся, милорд.
   Я не стал скрывать иронии:
   — Только в этом?
   Непробиваемое спокойствие этого джентльмена говорило как о том, что он боец опытный, уверенный в своих силах, так и о том, что началась самая настоящая схватка.
   — А в чем еще мы различаемся? — негромко спросил Греггсен.
   — Вас это действительно интересует?
   — Конечно. Хотелось бы уяснить ваши взгляды. Если не очень затруднит.
   — Нет, не затруднит У меня как раз бессонница.
   — О! Извините. Кажется, я запутался в часовых поясах.
   — Ничего страшного. У меня действительно бессонница. Но я вижу, что у вас есть причины отрицать причастность к письму профессора Борисюка.
   — Прошу прошения, сэр, — сказал он, — я ничего не отрицаю и не подтверждаю.
   И подтвердил мои подозрения. В интеллектуальном плане противник оказался послабее Джекила. Вероятно, успехов добивался не столько убеждением, сколько принуждением. Осталось для порядка выяснить, ищет ли он истину на этот раз либо банально хочет соблазнить оппонента в угоду каким-то своим интересам.
   Задача не ахти какая сложная. Если будет использоваться не сила доводов, а доводы силы, ответ совершенно ясен. Правило, универсальное для любых споров, см. учебник психологии, школьный курс. Признаться, я даже разочаровался. При первом нашем разговоре Греггсен сумел произвести более сильное впечатление.
   — Пусть так, — сказал я. — Все же об этом письме придется сказать пару слов, коль скоро вы хотите понять, в чем мы различаемся.
   — Да, я об этом просил.
   Про себя я отметил, что слушать он умеет.
   — Ну что ж. Сначала позволю тактическое замечание. Видите ли, мистер Греггсен, запретительные меры могут отодвинуть проблему, но никогда ее не решат. В истории есть масса тому иллюстраций. Теперь по существу. Мне кажется, когда софус интересуется моральной основой человеческих отношений, он не может не заразиться моралью. Впрочем, это мое личное мнение. Более существенным является юридический аспект ситуации. Если софус настолько разумен, что по собственному желанию изучает моральные принципы человеческих отношений, то у нас и выбора-то нет. Мы просто обязаны предоставить такой умнице статус личности. Со всеми вытекающими последствиями. Он же разумен!
   — А что дальше?
   — Дальше нужно вести переговоры, искать общую выгоду.
   — Вот как. С теми, кого мы сами создали?
   — Разве это хуже войны, которой опасается коллега Борисюк?
   — Он этого опасается? — невинно спросил Греггсен, виртуозно балансируя на грани пренебрежительности, но не переходя ее. Я глянул на него в упор.
   — А вы?
   — Я плохо разбираюсь в роботехнике.
   — Разве мы говорим о роботехнике?
   — Да, в самом деле. Хочу купить звездолет. Предлагаю шесть миллионов сто двадцать семь тысяч солларов.
   Греггсен хорошо подготовился. Сумма, которую он назвал, соответствовала моему состоянию с точностью до пятого знака. Поскольку в случайность не верилось, оставалось понять, что тайна вклада для этого человека тайной не является.
   Повеяло ничем не прикрытой угрозой. Греггсен приступил-таки к использованию аргумента силы. Собственно, большего и не требовалось. Я уж хотел закончить разговор, чувствуя отвращение. Ко мне ведь беззастенчиво подбирали ключи, если не отмычки. Но потом разозлился и решил заставить раскрыться взломщика.
   — Звездолет — пожалуйста, — сказал я.
   На лице Греггсена отразилось мимолетное удивление.
   — Но?
   — Но без софуса.
   — Без софуса? Без софуса «Туарег» — просто скорлупа.
   — Значит, вам нужен софус? Я правильно понял?
   — Мне нужен звездолет с софусом.
   — Поставьте другой.
   — Могу я попросить вас об откровенности?
   — Да, пожалуйста. По-моему, я и так откровенен.
   — Вы твердо решили мне отказать?
   — Да.
   — Почему?
   — Потому что вы не откровенны.
   — Благодарю вас, — медленно сказал Греггсен. — Откровенность — слишком высокая цена сделки.
   — Разве может быть надежной сделка без откровенности?
   — Обычно я обходился без этого. И знаете, получалось.
   Я посочувствовал:
   — Не расстраивайтесь. Должны быть пределы и вашим возможностям.
   Кажется, задел я его основательно. Такие люди не прощают отказа повиноваться деньгам, которым повинуются сами.
   — Я просил откровенности, а не утешений, — процедил Греггсен.
   Наконец-то он предстал в своем истинном обличье. Бр-р. Удовольствие… Любопытно, чем ему так насолил бедняга Джекил?
   Утром следующего дня ко мне заглянула Мод.
   — Прелестная у тебя правнучка.
   Я отключил душ и набросил халат на мокрое тело.
   — Очень тяжело, Серж? Когда-то я был Сережей.
   — Терпимо.
   — Если хочешь…
   — Нет. Так не надо.
   Позвонил Круклис:
   — Эй, ты чего такой сырой? Включай информационную программу.
   — Срочно?
   — Нападение на «Туарег».
   Споткнувшись о гантели, я бросился к экрану.
   — …неизвестная яхта без кода принадлежности. Требования фрегата не выполнила. Из силовых полей вырвалась. Фрегат «Зенгер» направлен в преследование. Рассматривается вопрос о привлечении дополнительных сил. Яхта вооружена. Штаб ОКС рекомендует гражданским судам избегать встреч. Новых подробностей об этом инциденте мы ждем через сорок геоминут. Оставайтесь с нами!
   Я позвонил Круклису.
   — Они проникли на «Туарег»?
   — Не успели. Хвала госпоже Лоа.
   — Греггсен?
   — Как ты догадался? — спросил Круклис.
   — Ты уже завтракал?
   — Да.
   — А я — нет, — сердито сказал я. — Плохо переношу иронию на голодный желудок.
   — Милые у вас все-таки отношения, — грустно заметила Мод.
   — Хочешь их изменить?
   — Хочу навести у тебя порядок.
   — Да вроде и так ничего, — сказал я, остывая.
   Мод взглянула мне в глаза.
   — Можно хотя бы гантели подобрать?
   Я пошевелил ушибленной стопой.
   — Гантели — можно. Если хочешь, конечно.
   — Хочу.
   Спортивные снаряды сами по себе поднялись, собрались в маленькую перелетную стаю, нежно потерлись друг о дружку, а потом порхнули в шкафчик. Дверца захлопнулась.
   Я принялся соображать, что все это значит: письмо Борисюка, нападение на «Туарег», летающие гантели.
   — Серж, не надо на меня сердиться.
   — Пожалуй, не стоит, — согласился я.
   — Тогда давай мириться.
   Мод распахнула халат и провела ладонью по моей груди.
   — Попробуй расшевелить женщину, — предложила она. — Можешь начинать прямо с эрогенных зон.
   И сама начала. Где ж тут устоять… Жена свое дело знала. В каюте вдруг запахло цветами. Вроде бы — розами.
   — Не забудьте выключить телевизор, — посоветовал душка ибн Дауд.
 
   Эзра пригласил нашу троицу на свой Олимп — возвышенную площадку в центре обзорного зала. Там были сосредоточены органы управления кораблем, включая декоративный штурвал, который, по-видимому, производил неизгладимое впечатление на туристов.
   Сам капитан выглядел собранным, решительным и был совсем не похож на вчерашнего стеснительного супруга Кэтрин. Без лишних предисловий он протянул нам распечатку служебной радиограммы.
   ШИФРОСВЯЗЬ. ПФ ЗЕНГЕР — ПЭ СИТУТУНГА КАПИТАНУ НТБОА ЛИЧНО.
   Преследуемая яхта догоняет ваше судно. Иду на форсаже, но перехватить не успею. Уклоняйтесь в сторону. РАСКЛ.
   — Вы уклонились? — спросил я.
   — Да. Но яхта повторила маневр. Сейчас она снова находится у нас за кормой.
   — Расчет на то, что в такой ситуации фрегат стрелять не решится?
   — Другого объяснения не вижу.
   — Что вы намерены предпринять?
   — Скорость «Ситутунги» невелика, оторваться не сможем. Следует готовиться к неприятностям. На борту больше шестисот пассажиров, а экипаж — всего тринадцать человек. Могу я на вас рассчитывать?
   — Разумеется, — сказал я.
   Мод молча кивнула.
   — Сынок, — отечески молвил Круклис, — мог бы и не спрашивать.
   — Благодарю. Тогда официально объявляю вас мобилизованными с оплатой восемь солларов в час. Форму и личное оружие получите у старшего помощника.
   — Что мы должны делать?
   — Значит, так. В качестве оборонительных средств прежде всего могут быть применены противометеорные излучатели. Они вполне способны защитить нас от атаки баллистическими снарядами, а при удачном стечении обстоятельств и нанести ответный удар. Серж, прошу вас освоить ручное управление лазерами. Оно простое, вы быстро справитесь. Хотите спросить, почему я не поручаю это кому-нибудь из экипажа?
   — Хочу.
   — Экипаж молод, а стрелять, возможно, придется по пилотируемому кораблю. Уверен, у вас рука не дрогнет. Помните, сколько ни в чем не повинных людей на борту У НАС. И позвольте мне не думать о безопасности задней полусферы. Я должен полностью сосредоточиться на управлении «Ситутунгой». Вопросы?
   — Какой силой я буду располагать?
   — На кормовых углах можно использовать до двух третей мощности излучателей. Они установлены в поворотных турелях.
   — Вас понял… сэр.
   — Мистер Круклис! Выберите любой спасательный бот и превратите его в бомбу. Используйте для этого горючее, окислитель, сигнальные ракеты — словом, все, что может взрываться. И постарайтесь, чтобы при взрыве образовалось как можно больше осколков. Возьмите столько роботов, сколько потребуется. Бортинженер вам поможет.
   — Но бот не имеет экранной защиты, — удивился Круклис. — Его очень легко расстрелять.
   — На это я и надеюсь.
   — А-а, дошло. Встречный метеорный рой?
   — Совершенно верно. И чем гуще он будет, тем лучше. Сделайте эдакий бризантный снаряд. Он заставит нашего возможного противника маневрировать, терять время. Вы понимаете, почему для этого задания я выбрал вас?
   — Понимаю. Очень лестно.
   — Осталась я, — напомнила Мод.
   — Да, мэм. Надеюсь на ваше знание людей. Прошу подобрать из пассажиров надежную эвакуационную команду. Спокойную такую, человек в тридцать. Мне нужно, чтобы через двенадцать минут после сигнала все люди, от мала до велика, находились в спасательных ботах. В помощь себе возьмите судового врача. Больше дать никого не могу, остальные будут обслуживать системы по аварийному расписанию.
   — А какой смысл на нас нападать? — спросила Мод.
   — А какой смысл был в нападении на устаревший полтора века назад фрегат по имени «Туарег», ныне называемый спасателем? Планы заговорщиков непонятны. Но сейчас их догоняет хорошо вооруженный корабль ОКС. В такой ситуации угроза уничтожения пассажирского лайнера является сильным козырем. Мы обязаны предусмотреть такую возможность.
   — Это верно. Но мы еще не так далеки от Сатурна. Не лучше ли повернуть?
   Эзра покачал головой:
   — У нас слабые машины. Яхта наверняка перехватит «Ситутунгу» до того, как подоспеет Роджер.
   — Но если идти прежним курсом, Роджер тоже не успеет, — заметил я. — А больше рассчитывать не на кого.
   Эзра секунду подумал, что-то взвешивая. Потом сказал:
   — Не совсем так. С базы на Церере стартовала дежурная эскадра.
   — Большая?
   — Более чем достаточная. Легкий крейсер «Спейс Грейхаунд» и три фрегата типа «Центурион». Гарантированное превосходство сил.
   — А далеко они?
   — Да. Но ускоряются изо всех сил. Кроме того, мы летим им навстречу. В общем, продержаться надо не так уж долго. Еще вопросы есть?
   — Замечание, — сказала Мод.
   — Какое?
   — Вы хорошо разбираетесь в людях, Эзра.
   Капитан «Ситутунги» неожиданно улыбнулся.
   — Только не говорите об этом моей жене!
   БЛИЖНЯЯ СВЯЗЬ. ПФ ЗЕНГЕР — НЕИЗВЕСТНОМУ СУДНУ ПО КУРСУ.
   При малейшей угрозе ПЭ СИТУТУНГА стреляю без предупреждения. Повторяю: без предупреждения.
   Лейтенант РАСКЛ.
   Эта радиограмма имела преимущественно символическое значение. «Зенгер» все еще значительно отставал. Стрелять с большого расстояния он не решался, поскольку «Ситутунга» представляла собой куда более крупную мишень, чем яхта злодеев. Увы, никакими другими средствами воздействия, кроме психологических, Роджер тогда не располагал.
   А яхта догоняла быстро. Уже во второй половине дня по корме нашего лайнера скользнул рубиновый луч. Пока слабый, нащупывающий. Но совершенно недвусмысленный. Круклис огорченно покачал головой:
   — Это они зря, зря. До сих пор еще можно было разойтись миром.
   Мы уже несколько часов сидели в кормовой рубке управления в полной готовности к дальнейшему развитию событий.
   — Затемнить сигнальные отражатели. Выключить навигационные огни, — распорядился наш капитан.
   Несомненно, он понимал, что эти меры практически ничего не дают. С радиолокационных экранов «Ситутунга» исчезнуть не могла. Нельзя обмануть и детекторы излучений. Но хотя бы в видимом диапазоне спектра Эзра не собирался облегчать задачу преследователям. Он давал им понять, что настроен решительно.
   — Как бы не опоздать с погремушкой, — озабоченно сказал я.
   — Минуту, — отозвался Эзра со своего места. — Сейчас я немного уклонюсь. Если яхта опять повторит маневр, иначе как угрозу это не расценить. Солнце будет светить им прямо в глаза. Вот тогда и запускай без дополнительной команды.
   Нас мягко прижало к креслам. «Ситутунга» отвернула в сторону, а потом вернулась на прежний курс. Эзра не стал медлить и объявил «готовность номер один».
   По всему судну раздались сигналы тревоги. Двери кают распахнулись одна за другой. Коридоры быстро наполнились молчаливыми людьми. На мониторе мелькали их серьезные и сосредоточенные лица.
   У перекрестков, лифтов и горловин спасательных шлюпок хлопотали добровольцы эвакуационной команды Мод. Их легко можно было узнать по желтым люминесцирующим повязкам на головах. В первую очередь они пропускали детей. Мне показалось, что я заметил Доминичку, что-то во мне сжалось, но долго всматриваться не пришлось.
   — Яхта меняет курс, — доложил находившийся вместе с нами бортинженер.
   Увы, это было так. Преследователи вновь заходили за нашу корму.
   — Что ж, вопросов нет, — проворчал Круклис.
   — Бомбочка не подведет? — спросил я.
   — Обижаешь редактора «Термодинамики взрывных процессов».
   — Ладно, редактор. Теория теорией…
   В этот момент коротко провыла сирена.
   — Внимание, внимание! — объявил Эзра. — Лазерный удар. Повреждена маневровая дюза номер семнадцать. Заношу в бортовой журнал: боевые действия начаты со стороны неизвестной яхты. Серж, теперь мы имеем полное право на самооборону. Как моральное, так и юридическое.
   Я вновь взглянул на монитор. У. горловин шлюпок все же собрались очереди.
   — Эзра, не беспокойся. Я воспользуюсь. Всеми своими правами.
   Детей осталось еще много, их передавали из рук в руки.
   — Чего они возятся?! — не выдержал бортинженер.
   — Спокойно, спокойно, — сказал я. — Прошло только четыре минуты.
   Бортинженер взял себя в руки, но тут заерзал Круклис.
   — Серж, чего ты ждешь? Пали!
   Я мотнул головой. Еще секунда, две. Яхта закончила разворот и легла на новый курс, следуя точно за нами. Теперь на фоне широченной кормы «Ситутунги» заметить отрыв маленького бота было не так-то просто. Все, время наступило. Я выдохнул и утопил кнопку.
   — Бот вышел, — доложил софус. — Есть пуск двигателей.
   У шлюпок все еще стояли очереди. Я вытер лоб и вызвал капитана.
   — Да? — откликнулся Эзра.
   — Не пора ли пускать туман?
   — Рано. Сейчас они заметят наш подарок. На некоторое время станет не до нас.
   — Лазерный удар! — оповестил софус. — Срезана штанга излучателя, сектор шесть.