Берроуз Эдгар Райс. Тарзан (Сборник рассказов)

   В этот момент дверь распахнулась, и в комнату вошел мужчина. При первом же звуке лейтенант открыл глаза и попробовал сбросить руки девушки со своей шеи, но сразу понял, что вошедший застал их в довольно недвусмысленной позе. Девушка стояла спиной к двери и сначала не поняла, что случилось. Повернувшись и увидев искаженное от ярости лицо мужчины, она дико вскрикнула и бросилась к алькову. Англичанин, смущенный и залитый краской стыда, остался стоять неподвижно. Всмотревшись в лицо мужчины, он сразу понял, что этому безумцу невозможно ничего объяснить. В нем лейтенант без труда узнал чиновника, принимавшего их в комнате внизу. Несколько секунд тот стоял неподвижно, точно парализованный приступом бешенства, только его лицо, лицо маньяка и кретина, непроизвольно дергалось в страшном тике. Затем он выхватил саблю и с яростным воплем бросился на англичанина. Лейтенант вырвал из кармана пистолет и выстрелил. Без единого стона нападавший рухнул к ногам Олдуика лицом вниз. Пуля попала прямо в сердце.
   Англичанин подошел к двери, держа оружие наготове. Он опасался, что звук выстрела привлечет внимание, но за дверью было тихо. За спиной лейтенанта зашелестели портьеры, и, обернувшись, он увидел девушку, выглядывающую из алькова. Глаза ее были широко открыты, нижняя челюсть отвисла, а весь ее вид выражал удивление, смешанное со страхом.
   Взгляд дикарки был прикован к трупу, распростертому на полу. Вдруг она выскользнула из-за занавеса и приблизилась. Двигалась она настороженно, готовая убежать в любую минуту. Девушка задала какой-то вопрос лейтенанту, но тот, естественно, ничего не понял. Подойдя к мертвецу вплотную, она присела рядом и коснулась его плеча.
   Вдруг она с силой встряхнула труп и перевернула его на спину. Один взгляд на страшные черты, застывшие в смертельном оскале, убедил ее в том, что жизнь покинула это бренное тело. С ее губ слетел взрыв истерического смеха, и она принялась маленькими злыми кулачками молотить по лицу и груди мертвеца. Зрелище было настолько отвратительно, что лейтенант Олдуик невольно отвернулся. Он объяснял ее действия неистовой безумной радостью по поводу смерти ненавистного человека.
   Неожиданно девушка вскочила, бросилась к двери и закрыла ее на щеколду, затем вернулась и принялась что-то быстро говорить лейтенанту, время от времени указывая на тело убитого. Видя, что ее не понимают, она вышла из себя и в приступе безумства бросилась вперед, желая ударить лейтенанта. Олдуик отступил на несколько шагов и поднял пистолет. Хотя девушка и была безумной, но все же не настолько, чтобы не понять связи между громким выстрелом и маленьким предметом, который он держал в руке. Истерика прекратилась так же внезапно, как и началась. Снова блуждающий взгляд и улыбка слабоумной появились на ее лице, голос утратил резкость и вновь зазвучал мягко и дружелюбно. Теперь она попыталась жестами объяснить, что ей надо. Она подошла к занавесям и раздвинула их, открыв альков. Это было, пожалуй, больше, чем альков. Довольно большая комната со множеством ковров и драпировок, с мягкими подушками на кушетках. Указав на труп, девушка подошла к одной из кушеток и приподняла край ковра, покрывавшего ее.
   Лейтенанту стало ясно, что она хочет спрятать труп под кушеткой. Вдвоем они подняли мертвеца и подтащили его к кушетке, затем с большим трудом затолкали тело под диван. И вновь Олдуик поразился дьявольской жестокости дикарки. В середине комнаты лежал ковер, пропитанный кровью. Она быстро свернула его и набросила на одну из кушеток так, чтобы пятна не было видно, затем бросила на пол другой ковер и расставила вещи так, словно в комнате ничего не произошло.
   Закончив уборку, она опустила край ковра, спрятавший под кушеткой страшную улику, и уселась на нее, увлекая англичанина в свои объятия. Остро сознавая весь ужас своего положения, ибо требования женщины были предельно ясны, лейтенант Олдуик прекрасно понимал, какую цену придется ему заплатить за свою жизнь, а может быть и свободу. Два противоположных чувства боролись в его душе, и когда он был уже готов сдаться, раздался сильный стук в дверь. Спрыгнув с кушетки, девушка схватила молодого человека за руку и потащила к стене у изголовья кушетки. Там она откинула одну из портьер, за которой обнаружилась небольшая ниша, и втолкнула туда лейтенанта, задернув за ним портьеру.
   Олдуик слышал, как девушка открыла дверь и раздался мужской голос. Интонация разговора казалась вполне разумной, как если бы он слушал обычный разговор нормальных людей на незнакомом языке. Однако, после всего пережитого он был настороже и постоянно ожидал какого-нибудь подвоха. По доносившимся звукам лейтенант смог определить, что эти двое вошли в альков. Побуждаемый желанием узнать, что за человек явился и не придется ли и с ним вступить в схватку, англичанин слегка отодвинул портьеру и увидел мужчину и девушку, сидящих на кушетке, обнявшись. На губах у девушки блуждала уже знакомая ему бессмысленная улыбка, и она с таким же темпераментом целовала пришедшего. Вдруг женщина, освободившись от объятий своего любовника, наморщила лоб, как будто пытаясь что-то вспомнить, затем украдкой бросила взгляд на портьеру, за которой прятался Олдуик, и принялась что-то шептать мужчине на ухо, изредка кивая в сторону ниши и делая жест рукой и указательным пальцем, видимо, пытаясь описать пистолет.
   Лейтенанту стало все ясно; не теряя времени, он повернулся спиной к портьере и принялся исследовать нишу, в которой скрывался. Осторожно и бесшумно мужчина встал и вынул из ножен свою кривую саблю. На цыпочках он подкрался к портьере, а девушка шла рядом. Они не разговаривали, и в комнате царила мертвая тишина. Около портьеры дикарка остановилась и указала пальцем место примерно на уровне человеческой груди. Мужчина поднял лезвие горизонтально, ринулся вперед и всей тяжестью своего тела и силой руки вонзил острый клинок в портьеру по самую рукоятку.

x x x

   Берта Кирчер, убедившись, что ее усилия вырваться на свободу тщетны, и понимая, что нужно беречь силы на случай, если появится возможность для побега, перестала вырываться из объятий принца Метака, уносившего ее по тускло освещенным коридорам дворца. Принц бежал по анфиладам комнат, унося свою добычу. Девушка поняла, что хотя похититель и является сыном короля, его могли схватить и наказать за самоуправство, иначе он не проявлял бы такое откровенное беспокойство, убегая столь поспешно.
   Кроме того, он постоянно озирался испуганным взглядом и с подозрением заглядывал за каждый угол, мимо которых они бежали. Она понимала, что наказание для принца, в случае его поимки, будет безжалостным и скорым.
   Вскоре ей стало казаться, что они пробегают по несколько раз по одним и тем же коридорам. Она не подозревала, что принц настолько растерян и напуган, что бежит без цели и смысла, надеясь на случайное убежище. Не мудрено, что безумный принц не мог ориентироваться в запутанных лабиринтах дворца, спроектированного кретинами для короля-кретина. Коридор петлял вправо и влево, постепенно поднимаясь вверх, но на каком этаже они находятся, определить было невозможно. Неожиданно перед ними возникла спиральная лестница, и Метак бросился по ней вниз со своей ношей. Лестница упиралась в закрытую дверь, и принц не раздумывая толкнул ее и влетел в помещение, ярко освещенное и заполненное людьми. В конце зала на огромном троне восседал король. Рядом удивленная Берта Кирчер заметила еще один трон, а на нем сидела громадная львица. Девушка вспомнила слова Ханилы, на которые она тогда не обратила внимания: «Но у него были и другие королевы, и не все они были женщинами».
   При виде Метака и девушки король встал с трона и прошел через зал. Все королевское величие у него исчезло при неудержимой вспышке гнева. На ходу он пронзительным голосом отдавал приказы и команды. Как только Метак сообразил, в какое осиное гнездо он ненароком попал, он круто развернулся и бросился прочь, но тотчас же в погоню за ним бросились десятки людей. Он метался по коридорам, пока наконец не ворвался в подземное помещение, освещенное множеством факелов.
   В центре находился бассейн значительных размеров. Преследователи вбежали в помещение в тот самый миг, когда Метак с девушкой в руках прыгнул в воду и исчез из виду. Воины в возбуждении ходили вокруг бассейна, но никто из двоих не показался над поверхностью.

x x x

   Когда лейтенант Олдуик повернулся, чтобы обследовать нишу, где он прятался, его рука, ощупывая заднюю стенку, наткнулась на дверь, запертую на щеколду. Осторожно и тихо он откинул засов и легонько толкнул дверь. Та бесшумно открылась в абсолютную темноту. Осторожно передвигаясь, ощупывая каждый ярд, он вышел из ниши и закрыл дверь за собой.
   Пройдя наощупь несколько шагов, он обнаружил лестницу, ведущую наверх. За лестницей коридор кончался, поэтому ему ничего не оставалось делать, как начать карабкаться по ступенькам, сжимая пистолет в кармане френча. Поднявшись всего на две или три ступеньки, он ударился головой обо что-то твердое. Подняв руку, он обнаружил, что над ним расположен люк, ведущий на крышу, который ему с большим трудом удалось сдвинуть в сторону на несколько дюймов. Сквозь щель он увидел звезды на темном африканском небе.
   Со вздохом облегчения, но и не забывая об осторожности, он потихоньку увеличивал отверстие. Быстро оглядевшись и убедившись, что на крыше никого нет, Олдуик выбрался наружу. Задвинув крышку люка назад, лейтенант постарался прийти в себя и сориентироваться. В южном направлении крыша, на которой он стоял, упиралась в значительно более высокое здание. Оно возвышалось над его головой на несколько этажей. В нескольких ярдах на запад он мог различить мерцающие огни факелов на извилистой улице. В эту сторону он и направился. Перевесившись через край крыши, лейтенант взглянул вниз. Он увидел мужчин, женщин, детей и львов; последние показались ему единственно нормальными существами в этом городе безумцев. С помощью звезд Олдуик быстро сориентировался и восстановил в памяти путь, по которому их привели в город. Лейтенант понял, что улица, лежащая перед ним, была как раз той самой. Он решил попытаться пройти незаметно в тени аркад к городским воротам. Он почти оставил мысль разыскать девушку и спасти ее, так как понимал, что одному ему не справиться с сотнями вооруженных людей. Он понимал также, что ему не миновать лес за городом, населенный львами-людоедами, а даже если случится чудо, он все равно погибнет в безводной пустыне, но все же он хотел во что бы то ни стало покинуть этот проклятый город безумцев.
   Олдуик принялся искать место, где можно было бы спуститься на землю незамеченным, но повсюду сновали люди, и лейтенант понял, что придется ждать, пока уснет весь город. Наконец, все стихло. Олдуик осторожно спустился на землю.
   Когда, наконец, он стоял под аркадой, поздравляя себя с успехом, он вдруг услышал легкий шум позади и, обернувшись, увидел высокую фигуру воина в желтой тунике, стоявшего почти вплотную к нему.

XXII. ЗА ПОРТЬЕРОЙ

   Нума с разбега прыгнул на стену вслед за Тарзаном, но не достал его, сорвался вниз и зарычал в бессильной ярости. Отряхнувшись, он приготовился к повторному прыжку, как вдруг насторожился, почуяв в запахе следов человека что-то знакомое. Обнюхав землю, которой едва коснулись ноги Тарзана, Нума сменил рычание на тихое повизгивание, ибо узнал запах человека-обезьяны, спасшего его из ямы-ловушки.
   Какие мысли возникли в массивной голове хищника? Кто знает. Но уже в следующую минуту огромный лев благодушно повернулся и величественно зашагал вдоль стены. У восточной границы города он свернул на юг, держась стены, вдоль которой располагался загон, где содержалось стадо травоядных животных, предназначавшихся для корма городским львам. Огромные черные львы леса питались как мясом животных, так и человечиной. Время от времени, подобно Нуме из западни, они совершали вылазки через пустыню на плодородные земли вамабо, но основной их рацион составляли животные из загона и те несчастные люди, которые попадались львам на пути.
   Нума из западни в некотором смысле являлся исключением из правил. Объяснялось это тем, что, будучи детенышем, он был пойман и доставлен в город, где содержался в качестве будущего самца-производителя. И лишь в возрасте двух лет ему удалось бежать из неволи. В городе сумасшедших его приучили не есть человеческое мясо, вот почему он не нападал на людей, разве лишь в состоянии крайней ярости, либо же когда был сильно голоден.
   Загон был укреплен дополнительным частоколом из бревен, вкопанных в землю и плотно пригнанных друг к другу. В заборе имелось несколько ворот, через которые стадо выгоняли днем на пастбище. Вот тогда-то черные львы и взымали свою кровавую дань со стада, в ночное же время, как правило, львы и близко не подходили к загону.
   На сей раз Нума из западни решил рискнуть и стал крадучись пробираться вдоль частокола, проверяя по очереди ворота лапой, пока, наконец, не обнаружил небрежно закрытые. Надавив на ворота головой, он напрягся всем своим громадным телом, и ворота распахнулись. Нума прыгнул в загон и оказался в отсеке, где содержались козы. При появлении хищника возникла паника — козы метнулись к противоположной стороне загона, граничащей с южной стеной города. Нуме доводилось бывать в загоне и прежде, поэтому он знал, что где-то в стене должна быть маленькая дверь, через которую приходил из города пастух. К этой двери он и направился, то ли осознанно, то ли нет, сказать трудно, хотя в свете последующих событий, вернее всего, именно по первой причине.
   Чтобы добраться до двери, он должен был пройти через испуганно сгрудившееся стадо. Козы с жалобным блеянием заметались. Если Нума имел план действий, то продумал его досконально, ибо стоило ему приблизиться к намеченному месту, как дверца в городской стене приоткрылась, и внутрь просунулась голова пастуха, решившего выяснить причину переполоха. Возможно, он и сумел бы определить виновника шума, но уже в следующую секунду огромная когтистая лапа нанесла сокрушительный удар сверху вниз, едва не снеся ему голову с плеч. Смерть наступила мгновенно, а Нума, зная теперь дорогу, прошел через калитку в тускло освещенный город.

x x x

   Первое, что пришло в голову лейтенанту, когда судьба столкнула его с человеком в желтой тунике, было желание застрелить его, а затем бежать, полагаясь на быстроту своих ног и плохое освещение извилистой улицы, весьма удобной для побега. Лейтенант Олдуик понимал, что любая нежелательная встреча равносильна очередному пленению, поскольку всякий без труда признает в нем чужестранца. Сунув руку в карман френча, он собрался было выстрелить через ткань, не вынимая пистолета, как вдруг его руку перехватили, и тихий голос прошептал по-английски:
   — Спокойно, лейтенант, это я — Тарзан из племени обезьян.
   В тот же миг Олдуик почувствовал такой резкий спад нервного напряжения, в котором он пребывал все это время, что ему пришлось ухватиться за Тарзана, чтобы не упасть. Когда наконец к нему вернулись силы и он обрел дар речи, пораженный лейтенант сумел лишь вымолвить:
   — Вы? Неужели вы? Я думал, вы погибли…
   — Жив, как видите, — сказал Тарзан. — Вы, я гляжу, тоже. А что с девушкой?
   — С тех пор, как нас сюда привели, я не видел ее, — ответил лейтенант. — Нас доставили в здание на площади и там разлучили. Ее увели стражники, а меня бросили ко львам. Больше мы с ней не встречались.
   — Как же вам удалось бежать? — поинтересовался Тарзан.
   — Львы не обратили на меня никакого внимания, и я ушел оттуда по дереву. Залез через открытое окно в комнату второго этажа. Там у меня произошла стычка с одним типом, а затем женщина спрятала меня за портьерой в стенной нише. Эта умалишенная вскоре натравила на меня своего любовника, пришедшего так некстати, но мне удалось найти выход на крышу, где я и проторчал, дожидаясь наступления темноты. Вот и все. А где они прячут Берту Кирчер, я не знаю.
   — А куда вы сейчас направляетесь? — спросил Тарзан.
   Лейтенант потупил взор.
   — Я… я… В общем, один в поле не воин… Я собрался выбраться из города, как-нибудь добраться до расположения британских войск и вернуться с подмогой.
   — Бесполезно, — отозвался Тарзан. — Даже если бы вам удалось пройти через лес, пересечь пустыню без воды и пищи вы бы ни за что не смогли.
   — Что же нам делать? — спросил Гарольд Олдуик.
   — Постараемся отыскать девушку, — ответил человек-обезьяна, а затем тихо добавил, словно убеждая самого себя. — Пусть она немецкая шпионка, но все-таки женщина — белая женщина — и я не могу ее бросить!
   — Но как вы собираетесь ее найти? — допытывался лейтенант.
   — Как обычно, по следу. Уж тут-то я не ошибусь.
   — Я не смогу пойти с вами в этой одежде, — забеспокоился лейтенант, — она сразу же нас выдаст.
   — А мы раздобудем вам другую, — ответил Тарзан.
   — Каким образом? — спросил Олдуик.
   — Загляните на крышу дома, по которой я вошел в город, — мрачно усмехнулся Тарзан, — и вы все поймете. Там лежит раздетый труп, у него и спросите, каким образом я раздобыл эту одежду.
   Лейтенант встрепенулся.
   — Понял! — воскликнул он. — Я тоже знаю место, где лежит человек, которому одежда больше никогда уже не понадобится. Да и сопротивляться он не станет. Правда, наше появление несколько удивит женщину и ее влюбленного кавалера…
   — Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Тарзан, — почему же этому человеку одежда уже не понадобится?
   — А потому, — ответил лейтенант, — что я убил его.
   — Ах вот оно что, — протянул человек-обезьяна. — Теперь понятно. Что ж, так будет проще, чем нападать на прохожего и поднимать лишний шум.
   — Но как снова взобраться на крышу? — спросил лейтенант.
   — Так же, как и спускались, — пояснил Тарзан. — Крыша низкая, а на поверхности колонн есть углубления и выступы.
   Гарольд Олдуик взглянул на край крыши.
   — Высоковато, — пробормотал он. — Боюсь, не осилю. Конечно, я постараюсь, но после того, как меня помял лев и избил конвоир, я сильно ослаб. А кроме того, я со вчерашнего дня ничего не ел.
   Тарзан задумался.
   — Пойдемте со мной, — произнес он наконец. — Здесь я вас не оставлю. Бежать вам удастся лишь с моей помощью. Я же, пока не найду Берту Кирчер, не сделаю из города ни шагу.
   — Согласен, — ответил лейтенант. — Пусть я не в форме, но все равно вдвоем лучше, чем одному.
   — Договорились, — подытожил Тарзан. — Вперед! И прежде, чем Олдуик понял, что происходит, человек-обезьяна обхватил его и перебросил через плечо.
   — Теперь держитесь покрепче, — прошептал он, разбежался и ловко вскарабкался по колонне аркады на крышу. Все произошло столь легко и стремительно, что лейтенант опомнился лишь оказавшись наверху.
   — Ну вот, — произнес Тарзан, — а теперь ведите меня к тому месту.
   Гарольд Олдуик без труда нашел люк, через который недавно вырвался на свободу. Отодвинув крышку, человек-обезьяна свесился вниз, прислушиваясь и принюхиваясь.
   — Пошли, — сказал он.
   Осмотревшись, Тарзан и лейтенант спустились по лестнице в маленький коридор и стали подкрадываться к двери в задней стенке ниши, в которой дикарка спрятала лейтенанта. Дверь оказалась приоткрытой. Распахнув ее настежь, Тарзан увидел полоску света, пробивающуюся сквозь щель в портьере, отделявшей нишу от алькова.
   Прильнув к щелке, он стал наблюдать за девушкой и ее ухажером, о которых рассказывал лейтенант. Парочка расположилась за столом в комнате друг против друга. На столе стояли приборы с едой. Прислуживал им негр гигантского роста, он-то и привлек внимание человека-обезьяны. Хорошо разбираясь в африканских племенах, Тармангани без труда определил, откуда тот родом и на каком диалекте говорит. Возможно, конечно, что его взяли в плен еще в детском возрасте, и он забыл родную речь, но могло быть и по-другому. Поэтому Тарзан терпеливо ждал, когда негр отлучится от стола и подойдет поближе. Вскоре чернокожий зашел в альков и оказался рядом с портьерой, за которой скрывались Тарзан и лейтенант Олдуик.
   Когда негр склонился над маленьким столиком, чтобы взять очередное блюдо, до его уха донесся тихий голос, обратившийся к нему на его родном языке. Не имевший представления о существовании ниши, замаскированной портьерой, туземец решил, что звуки исходят прямо из стены.
   — Если хочешь вернуться в страну Вамабо, — произнес голос, — помалкивай и делай, что я скажу.
   Негр испуганно уставился на портьеру и задрожал. Тарзан даже начал опасаться, как бы тот с перепугу не выдал их присутствия.
   — Не бойся, — прошептал Тарзан. — Мы друзья. Наконец негр осмелился открыть рот, но говорил так тихо, что Тарзан едва разбирал слова.
   — Что может ничтожный Отобу сделать для Бога, говорящего с ним через стену?
   — Сейчас скажу, — ответил Тарзан. — Нас двое, и сейчас мы войдем в комнату. Сделай так, чтобы эта парочка не смогла убежать или поднять тревогу.
   — Я помогу вам задержать их, — прошептал негр, — но даже если они закричат, все равно никто не услышит. Стены звуконепроницаемы, а если вдруг кто-нибудь случайно и услышит, то не обратит внимания — в городе сумасшедших крики раздаются на каждом шагу. А теперь я вернусь к столу, чтобы быть рядом с ними.
   Негр пересек комнату, поставил на стол новое блюдо и, заняв место за спиной мужчины, устремил взгляд на стену, откуда с ним говорил человек-обезьяна, всем своим видом показывая новому господину, что готов к действию.
   В этот миг Тарзан отдернул портьеру, пересек альков и шагнул в комнату. При его появлении мужчина попытался вскочить, но был остановлен черным рабом. Девушка, сидевшая спиной к алькову, не видела пришельцев, а видела только то, что на ее любовника напал раб. С громким криком она бросилась выручать своего кавалера. Одним прыжком Тарзан настиг ее и схватил за плечи. Лицо девушки, обернувшейся к непрошенному гостю, выражало безумную ярость, тут же сменившуюся нежной улыбкой, хорошо знакомой лейтенанту. Тонкие пальцы оценивающе коснулись незнакомца.
   Узнав второго посетителя, она не удивилась и не рассердилась. Вероятно, этому несчастному полоумному созданию было ведомо лишь две формы душевного состояния, сменявшихся с быстротой молнии.
   — Приглядите за ней, пока я займусь этим типом, — сказал Тарзан, направляясь к мужчине, с которым никак не мог справиться Отобу, и отнял у него саблю.
   — Скажи им, — велел он негру, — что мы не тронем их, если они будут вести себя спокойно и не поднимут шума.
   Негр таращил глаза на Тарзана, силясь понять, каким образом бог принял человеческое обличье и говорит голосом белого бваны, и почему он одет в форму солдат этого города. Тем не менее, его доверие к пришельцу, обещавшему свободу, ничуть не ослабло, и он поспешил выполнить приказ.
   — Они спрашивают, что вам нужно, — перевел Отобу, переговорив с парочкой.
   — Скажи им, что прежде всего нам нужна еда, — потребовал Тарзан, — и, кроме того, кое-что из того, что находится в алькове под кушеткой. Возьми пику этого кретина, Отобу, вон там, в углу. А вы, лейтенант, держите его саблю.
   Затем Тарзан вновь обратился к Отобу:
   — Там под кушеткой… Вытащи и приволоки сюда. Отобу, приученный к повиновению, направился к кушетке, отодвинул ковер и вытащил труп человека, убитого лейтенантом. При виде мертвеца мужчина громко закричал и бросился к убитому. Тарзан остановил его, и тогда сумасшедший накинулся на человека-обезьяну, пытаясь пустить в ход зубы и ногти. Скрутив мужчину за считанные секунды, Тарзан велел негру спросить у него причину столь бурного проявления чувств при виде трупа.
   — Я и так знаю, — ответил Отобу. — Это его отец.
   — Что он сейчас спросил у девушки? — поинтересовался Тарзан.
   — Он спросил, знала ли она о том, что под кушеткой спрятано тело его отца. Она ответила, что не знала.
   Пока Отобу снимал с мертвеца одежду, Тарзан передал разговор лейтенанту. Тот криво улыбнулся.
   — Если бы ее ухажер видел, как она заметала следы убийства, помогала прятать тело и возилась с ковром, чтобы скрыть пятна крови, он не стал бы зря спрашивать. Вон этот ковер, раньше он лежал на полу, а теперь покрывает кушетку. Выходит, в определенном смысле не такие уж они и идиоты.
   Негр протянул снятую с мертвеца одежду лейтенанту, который тут же принялся натягивать ее поверх мундира.
   — А теперь, — произнес Тарзан, — присядем и перекусим. На пустой желудок много не наработаешь.
   Во время трапезы человек-обезьяна вел разговор с парочкой с помощью переводчика Отобу. Он узнал, что они находятся во дворце, принадлежавшем убитому, что все еще продолжал лежать на полу. При жизни этот человек занимал высокое положение, он и его семья входили в правящую верхушку, хотя и не являлись членами королевской семьи. Когда Тарзан спросил их о Берте Кирчер, мужчина ответил, что ее увели во дворец короля, а на вопрос — зачем? — ответил: