Беверли Джо. Любовь игрока

   Услышав звук закрываемой двери, Порция резко обернулась и посмотрела на нее.
   — Он запер нас, — сказал Брайт. — Боюсь, что он не очень доволен нами. Нам лучше последовать его совету и поговорить.
   Порция отвернулась, но он, улыбаясь, подошел к ней.
   — Не смей! — закричала она, отступая назад. Он остановился.
   — В чем дело?
   — Не смей дотрагиваться до меня.
   Слова Порции прозвучали как предупреждение, как протест, ибо она слишком хорошо знала, как ее тело реагирует на его прикосновения, и не хотела быть рабой своих эмоций. Она видела, что ее слова задели Брайта за живое.
   — Ты не будешь возражать, если я предложу тебе сесть поближе к огню, чтобы согреться? — осторожно спросил он. — Могу я налить тебе немного вина? К сожалению, у меня здесь нет никакой еды.
   — Естественно, я не хочу вина. Маркиз запер нас здесь, а время летит быстро, и скоро наступит утро, а с ним и ваша дуэль. Мы должны что-то предпринять.
   — Я сомневаюсь, что дуэль состоится, Порция. Расслабься хоть немного и давай поговорим. Ты не замечала, что мы с тобой давно не разговаривали?
   Порция стояла у двери, как пригвожденная.
   — Конечно, замечала. Из-за этого и случилась вся эта нелепая история? Кто может жениться на женщине, с которой встречался всего несколько раз?
   — Но зато какие это были встречи!
   Он налил вина и протянул ей стакан.
   Немного помешкав, Порция взяла его и отпила несколько глотков, надеясь, что ее взвинченные нервы несколько успокоятся. Она попала в ловушку, но по крайней мере это была не спальня, а кабинет. Порция огляделась. В комнате почти не было мебели: у камина стояли два обтянутых материей стула, ближе к центру письменный стол и несколько маленьких столиков, вся остальная комната была уставлена книжными полками, но на них стояли не элегантные тома в кожаных переплетах, труды каких-нибудь философов, а большие бухгалтерские книги, различного рода документы и альманахи.
   В этой комнате чувствовалась рабочая атмосфера, и потому помещение казалось безопасным. Лучше не смотреть на домашний костюм Брайта, не замечать его улыбок, да и вообще его присутствия. Но почему ее тело все дрожит от возбуждения из-за одного его присутствия?
   Стараясь найти тему для разговора. Порция подошла к письменному столу.
   — Над чем вы здесь работали? — спросила она.
   — Приводил в порядок свои дела.
   — Это не выглядит как завещание, — заметила Порция, указывая на бумаги.
   — Нет. Это описание опытов, проводимых с гуано, ответил Брайт и на ее недоуменный взгляд добавил; — Птичий помет.
   Порция быстро отошла от стола.
   — Не стоит смеяться надо мной, милорд. Прошу простить меня за праздное любопытство.
   — Я совсем не смеюсь над тобой.
   Брайт подошел к ней и снял с нее накидку. Она обернулась, чтобы возразить, но он уже отошел, да и в комнате было слишком жарко,
   — Порция, — с нежностью в голосе произнес он, — нам действительно нужно поговорить. Сядь поближе к огню. У меня нет никаких задних мыслей.
   Порция позволила усадить себя на стоящий у камина стул. Легкое прикосновение его руки огнем пробежало по ее телу, но тут она вспомнила, что он отказался жениться на ней. Он взял обратно свое предложение, несмотря на то, что на карту была поставлена его жизнь.
   — Возможно, я должна извиниться, — сказала она. — Ваш брат пришел к выводу, что я причина всех ваших несчастий, милорд, и он совершенно прав. Я должна что-то сделать. Ни вы, ни Форт ни в чем не виноваты. Было бы несправедливо, если бы кто-нибудь из вас погиб.
   Брайт опустился на стул, стоящий напротив.
   — Ты ни в чем не виновата. Вся ответственность лежит на твоем брате. И если нам с Фортом предстоит дуэль, то ты здесь совершенно ни при чем. Причины нашей ссоры лежат гораздо глубже.
   — Какой ссоры?
   — Наши семьи враждуют уже давно. Старый граф ненавидел Ротгара. Возможно, у него были для этого свои причины, но ой был слишком гордым, чтобы открыто говорить об этом. Главная причина их ссоры была в другом:
   Ротгар был одним из немногих, которые не хотели называть Уолгрейва Неподкупным.
   Порция потягивала вино, чувствуя, что беседа на отвлеченную тему успокаивает ее.
   — Но Форт совсем не похож на отца. Гордость чужда ему, и я сомневаюсь, чтобы его вообще интересовала политика. Почему же вы до сих пор враждуете?
   — Возможно, здесь просматривается общая тенденция — живые считают себя обязанными отомстить за умерших…
   Брайт помолчал, раздумывая.
   — — Дело усугубляется еще тем, что мой младший брат женился на леди Честити Уор. Ты должна знать Честити.
   — Совсем немного. Дочери графа воспитывались в большой строгости, им не позволялось дружить с простыми смертными. Так Форт не хотел, чтобы ваш брат женился на его сестре?
   — Не совсем так, но, должно быть, ты слышала о скандале, который разгорелся вокруг Честити. Ее будто бы застали в постели с мужчиной.
   — Да, но насколько я знаю, это была ошибка.
   — Совершенно верно, но сколько трудов пришлось приложить прежде, чем это выяснилось. Начнем с того, что сам ее отец распространял эту ложь.
   — Граф?! Зачем он это делал?
   — Здесь все очень сложно, но одно могу сказать, что расследование этого дела явилось причиной смерти графа, и Форт обвинил нас в этом.
   Порцию внезапно осенила догадка.
   — Расследование этого дела и привело вас в дом графа, где хранилось письмо, не так ли? Так вот почему вы оказались там.
   — Совершенно верно. Форт был бы счастлив насолить Маллоренам, но я сильно сомневаюсь, что он хочет убить меня. Он действует более хитро. Полагаю, что он хочет, чтобы я женился на тебе.
   Порция опустила глаза.
   — Насолить, — как эхо повторила она, стараясь не показать, как больно ранит ее это слово. — Трелины тоже хотят наказать вас через мое посредство.
   — Как глупо с их стороны!
   Порция подняла глаза и увидела, что Брайт наблюдает за ней, как хищник, выслеживающий добычу. Это напомнило ей о том, кто он такой на самом деле, несмотря на всю его привлекательность. Она вскочила со своего места и отбежала на приличное расстояние.
   — Не старайтесь казаться вежливым, милорд. У меня было время подумать, и я хорошо разобралась во всем происшедшем.
   Взгляд Порции уперся в картину, изображавшую незнакомую, выжженную солнцем землю.
   — Вы поступили благородно, выкупив меня на аукционе Мирабель. Никому бы другому и в голову не пришла такая идея. Я была в маскарадном костюме, а вас знали все. Прошу простить меня за то, что подозревала вас в неблаговидном поведении.
   — Ты прощена.
   В его голосе чувствовалось снисхождение, но Порция не смела поднять на него глаза.
   — Я и сейчас уверена, что вы ничего не ждали от меня взамен. Все это моя глупая самонадеянность…
   — Достаточно правдоподобно. —Порция прикусила губу.
   — И мне не следовало обвинять вас во лжи, когда вы цитировали Библию, — продолжала она.
   — Я удивлен, — прервал ее Брайт. — Мне и в голову не приходило, что я выгляжу таким невинным. Может быть, ты оправдаешь и мое поведение у Уиллби?
   — Вы смеетесь, милорд, но это правда. Причиной ваших неурядиц стали моя глупость и поведение моего брата. Было бы несправедливо, если бы вы пострадали из-за нас.
   — Вне всякого сомнения. Итак, леди Уиллби? Переходите к этому случаю. Порция возразила:
   — Мне кажется, вы недостаточно серьезно относитесь к нашему разговору, милорд. Мы говорим о вашей жизни.
   — Я это хорошо понимаю, просто мне любопытно знать вашу версию дела Уиллби.
   Порции не нравилось его легкомыслие, и она нахмурилась.
   — Мне кажется, что здесь вы немножко виноваты. Вам не стоило втягивать меня в это пари и не следовало назначать в качестве штрафа такую интимную вещь, как поцелуй.
   Порция густо покраснела, вспомнив о другом интимном пари, и молила Бога, чтобы Брайт не сослался на него. Здесь, в приличной обстановке, рядом с хорошо одетым джентльменом, можно было бы и не вспоминать о том случае. Было бы можно, если бы не память, всколыхнувшая воспоминания.
   Брайт слушал, прикрыв глаза, что придавало ему загадочный вид. По его лицу трудно было понять, о чем он думает,
   — Какой же другой штраф вы бы предложили, Ипполита?
   — Не зовите меня так!
   — Но мне нравится это имя. Не бойся, я не буду называть тебя так при людях. Только в постели… Порция забеспокоилась:
   — О какой постели может идти речь, милорд?!
   — Возможно, по крайней мере в ближайшем будущем. Итак, какой бы штраф вы предложили?
   — Я не знаю. Может, полшиллинга или пару вышитых домашних туфель. Яблочный пирог…
   — Какие удивительные вещи вы носите в кармане вечернего платья!
   — Вы отлично понимаете, что я имею в виду.
   — Да, но мне не нужны ни деньги ни пироги, ни вышитые туфли. Я хотел, чтобы вы поцеловали меня. И вы этого хотели. Да ты и сейчас мечтаешь о поцелуе.
   Порция застыла на месте.
   — Нет, не мечтаю.
   — Ты знаешь, что дамы не должны лгать?
   — Вы хотите сказать, что не прочь поцеловать меня сейчас?
   — О да. Я в этом абсолютно уверен. По телу Порции пробежала дрожь.
   — Почему? — спросила она тихо.
   — Это же так естественно. У меня такое же нормальное желание поцеловать вас, какое было и в тот вечер, и, кроме того, Ротгар вернется не раньше, чем через час. Какие еще могут быть причины для возражений?
   Порция приложила руку к груди, стараясь унять сильно бьющееся сердце.
   — Вы все еще пытаетесь погубить меня? Глаза Брайта вспыхнули гневом,
   — А вы все еще пытаетесь оскорбить меня? Я все еще очень надеюсь жениться на тебе, Порция, и не возражаю против того, чтобы ускорить эту церемонию.
   — Но вы не обязаны жениться на мне! — воскликнула Порция, чувствуя себя так, как будто она объясняет простые вещи недоумку. — Вы говорите, что дуэль не состоится, а я сейчас ясно вижу, что случай в доме леди Уиллби не такой уж и ужасный. Даже если моя репутация пострадала, то меня это совсем не беспокоит. Я веду незаметный образ жизни, и мне наплевать на мою репутацию.
   Брайт встал и подошел к Порции.
   — А мне нет. Я должен продолжать выезжать в общество. У меня нет ни малейшего намерения слушать разговоры о том, что я изнасиловал женщину и обрек ее на жалкое прозябание где-то в глуши.
   Порция отвернулась.
   — Я могу рассказать всему свету, что это не правда.
   — Откуда? Из Дорсета? Тебе не поверит большая половина людей, как бы ты ни клялась.
   Сейчас он был только в шаге от нее, и Порция невольно вспомнила Мейденхед, где его воля и сила сломили ее сопротивление.
   — Вы хотите сказать, что женитесь на мне, чтобы спасти свою репутацию? — растерянно спросила она. Его глаза вспыхнули радостью.
   — Совершенно верно, и наша будущая счастливая жизнь прогонит и тень сомнения.
   Он заключил ее в свои объятия. Порция уперлась руками ему в грудь.
   — Но должен же быть другой выход,
   — Ты видишь его?
   Ее руки ослабели, и она упала ему на грудь.
   — Нет.
   Его пальцы коснулись ее волос.
   — Что?..
   — Мне хочется растрепать твою прическу. Я давно испытываю желание увидеть твои волосы распущенными.
   Он вытащил шпильки и, пропустив волосы сквозь пальцы, рассыпал их по плечам.
   — Они как пламя…
   — Милорд, — взмолилась Порция, — это безумие…
   — Давай позволим себе быть немножко безумными. Он поцеловал ее. У Порции захватило дух и подкосились ноги, но она нашла в себе силы, чтобы не ответить на его поцелуй.
   — Милорд, это нехорошо.
   Он за волосы слегка отогнул назад ее голову и заглянул в глаза.
   — Мы поженимся в среду. Прошу, не отталкивай меня сейчас.
   Что-то в его взгляде, желание или боль, почти убедило Порцию, но все же она предприняла еще одну попытку остановить его.
   — Нам нет нужды вступать в брак. Должен же быть иной выход.
   — Но его нет. Ты моя жена. Доверься мне. Желание, всепоглощающая страсть, вызванная одним лишь прикосновением этого человека, овладели Порцией, но у нее еще были силы противостоять ему.
   — Но тогда мы будем связаны…
   — Мы и так уже связаны.
   Он взял ее на руки и, поднеся к камину, положил на ковер. Жар камина смешивался с жаром охватившей ее страсти.
   Оказывается, в душе она была распутницей. Здравомыслие, осторожность, присущие Порции Сент-Клер, покинули ее, опали, как шелуха с ореха, обнажив натуру, полную страсти и желания любовных утех. Сейчас она была женщиной, изо всех сил желавшей этого мужчину, его поцелуев и ласк.
   Он снял рубашку, распустил ленточку, поддерживавшую волосы, и стал похож на Брайта, который тешился с ней в борделе Мирабель. Лежа на ковре с распущенными волосами и приподнятыми юбками, Порция упивалась красотой стоящего перед ней мужчины.
   Он опустился на колени и потрепал ее по щеке.
   — Ты как пламя, Ипполита, и так же прекрасна. Порция заглянула ему в глаза и увидела в них свое отражение: сейчас она действительно была прекрасной.
   — До чего же я безнравственна, — прошептала она, словно оправдывая свою вторую натуру.
   — Я обожаю безнравственность. Мне хотелось бы увидеть твое тело.
   Порция молчала, и он, приподняв ее, спустил платье, обнажив спину. Порция знала, что должна остановить его, но, собрав последние остатки стыдливости, она лишь зажала платье на груди. Его горячие руки коснулись ее голой спины, их прикосновение жаром разлилось по ее телу. Он гладил и целовал ее спину, и Порция извивалась в его руках. Незаметно его руки перешли к ней на грудь и стали ласкать ее.
   — Ты похожа на арфу, — сказал он, уткнувшись ей в шею. — Давай извлечем музыку…
   Порция руками прикрыла грудь.
   — Брайт, мы не должны, не нужно. Это нехорошо…
   — Считай, что мы уже женаты. Он поставил ее на ноги, и платье упало на пол. Порция стояла в ворохе одежды, прикрывая руками свою наготу.
   — Дай мне полюбоваться на тебя, любимая, — сказал Брайт, отводя ее руки.
   Под страстным взглядом его глаз растаяли последние крупицы ее стыда, и Порция весело рассмеялась:
   — Если бы я знала, что случится такое, то надела бы свое лучшее белье.
   — Я подарю тебе самое лучшее белье из шелка и кружев и буду любить тебя и в нем, и без него. Сейчас ты похожа на мою маленькую Ипполиту, но только еще прекраснее.
   — Я совсем не прекрасна, — прошептала она, хватая его за запястья, — право же, нет.
   — Значит, меня заколдовали. Пусть будет так, но я счастлив. Посмотри. Брайт взял руку Порции и прижал ее к своим бриджам.
   Порция пыталась отдернуть руку, но он крепко держал ее.
   — Мужчины — похотливые существа, — прошептала она, — и легко возбудимы.
   — Мы все очень разные. Мой дружок не станет танцевать для любой женщины,
   "Да, моя красавица, потанцуй подо мной, покажи, что ты хочешь получить дар «Венеры…», — вспомнила Порция.
   Порция почувствовала движение под рукой и покраснела. Но она была грешной женщиной, и ей нравилась твердость предмета, по которому Брайт водил ее рукой.
   — Посмотри, что ты сделала со мной, — сказал
   Он. — Он скоро станет и твоим дружком, поэтому нам лучше окрестить его.
   Порция быстро отдернула руку.
   — Окрестить его? Зачем?
   — А как мы будем называть его на людях?
   — Разве можно говорить о таких вещах на людях?
   — Иногда можно, чтобы подготовиться к тому, что мы станем делать, вернувшись домой, — ответил он, усмехнувшись, — или к тому, чем будем заниматься в укромном уголочке.
   Он притянул ее к себе и крепко прижал к груди.
   — Я призываю тебя вести распутную жизнь, — сказал он. — Принимаешь мое предложение?
   — Ты будешь разочарован! — запротестовала Порция. — Я вовсе не распутница. О, Брайт, остановись и подумай!
   — Ты достаточно распутна для меня.
   Он расстегнул бриджи и положил ее руку на горячую плоть.
   — Назови его, — прошептал он, и Порция почувствовала, как содрогнулось его тело.
   Это подкупило ее. Он ей не лгал. Он хотел ее. Возможно, его дружок танцует и для других женщин, но сейчас он танцевал только для нее.
   — Темза, — прошептала она. Он ошеломленно посмотрел на нее.
   — Я назвала эту реку, потому что она течет мимо Мейденхеда.
   Он засмеялся и, схватив ее на руки, стал носить по комнате так быстро, что у Порции закружилась голова. Наконец он положил ее на ковер и начал ласкать.
   Все было так же, как и у Мирабель, с той лишь разницей, что сейчас она сама хотела его. Хотела страстно, всем своим существом.
   — Тонкие косточки, кожа, как нежнейший шелк… прозрачная, так, что видны вены… — тихо шептал он. — Я боюсь причинить тебе боль…
   Руки его дрожали.
   — Ты такая маленькая. Я знаю, что ты сильная, но очень уж маленькая. Я не наставил тебе синяков в последний раз?
   — Нет, конечно, — ответила Порция, но он рассмотрел каждый кусочек ее тела, покрывая его поцелуями.
   Лежать рядом с ним обнаженной сейчас казалось Порции вполне естественным. Ей захотелось тоже раздеть его, Как бы играючи, она сняла с него одежду, приговаривая:
   — Крепкий костяк, стальные мускулы, бархатная кожа. С тебя можно ваять Давида.
   — Небеса запрещают это. Но я рад, что нравлюсь тебе. Меня волнуют твои прикосновения. Ласкай меня, умоляю тебя…
   Покраснев, Порция продолжала рассматривать его тело. Ее руки касались его плеч, груди, мускулистого живота. Ей хотелось спуститься ниже, опять почувствовать его твердую плоть, но она не решалась, и он помог ей.
   — Твои прикосновения сводят меня с ума. Я хочу, но боюсь, что не смогу быть с тобой нежным, Порция. Скажи мне, когда тебе станет больно.
   — Я знаю, что будет больно, — ответила Порция, целуя его грудь.
   Он взял ее за подбородок и поцеловал в губы. — Возможно, мы превзойдем твои ожидания… Порция слегка заколебалась. Мысль о том, что ее девственность будет утрачена, заставила ее задуматься: если, она уступит сейчас, возврата к прошлому не станет.
   Он почувствовал ее нерешительность и стал еще горячее целовать и ласкать ее. Под этими ласками Порция перестала сопротивляться, всей душой и телом желая их продолжения.
   Брайт сдвинулся выше, и Река Темза оказалась на уровне ее губ. Порция прикоснулась к ней губами. «Господи, что я делаю?» — мелькнуло у нее в голове, но взгляд Брайта подбодрил ее, и она коснулась Реки Темзы языком.
   Он вздрогнул; простонав:
   — О Боже.
   Порция слегка покусывала самую чувствительную часть его тела. В изнеможении Брайт откинулся на ковер.
   — Продолжай, — прошептал он. — Ты сводишь меня этим с ума.
   Порция вся горела. Ее смелость подняла их обоих на вершину блаженства.
   Она наслаждалась странным мускусным вкусом этого нового для себя предмета и, слегка раздвинув Брайту ноги, исследовала всю остальную часть его. Как странно и интересно устроены мужчины…
   Порция не могла видеть лица Брайта, но видела его крупную с изумрудным кольцом руку, лежавшую на бедре. Рука сжалась в кулак, и она нежно дотронулась до нее, но Брайт вдруг изо всех сил сжал ее собственную руку. Дыхание его стало хриплым.
   Что же дальше? Она изнемогала от страсти и восторга, но ведь должно произойти что-то еще..
   Внезапно он поднялся и повернул ее лицом к себе.
   — Если ты начала играть с огнем, Ипполита, то должна сгореть в его пламени.
   Голос его был хриплым. Он раздвинул ей ноги и вошел в нее сильно, неистово.
   Порция смотрела ему прямо в глаза, пораженная новым необычайным открытием. Он заметил ее взгляд и, склонившись, поцеловал ее. Порция с жаром ответила на его поцелуй и сомкнула ноги у него на спине. Он еще глубже, до самого последнего предела вошел в нее.
   Порция пристально смотрела на его искаженное страстью лицо, но новое, никогда ранее не испытанное ощущение захлестнуло ее, и все поплыло у нее перед глазами. Неужели это она, ее такое знакомое тело, которого она совсем не знала, хотя и ощущала все двадцать пять лет.

Глава 20

   Порция лежала в объятиях Брайта, постепенно приходя в себя. Тело ее было влажным и все еще дрожало от испытанной страсти, внизу живота немного побаливало.
   Брайт запустил руку в ее волосы и повернул лицом к себе.
   — Достаточно для тебя на сегодня? — заботливо спросил он, что напомнило ей их первую встречу в Мейденхеде, когда они вместе лежали на полу и его лицо выражало такую же нежность.
   Порция покачала головой:
   — Я не ожидала…
   — Я был бы более сдержан, если бы ты не дразнила Реку Темзу, — сказал он улыбаясь.
   — Не понимаю, что нашло на меня, — ответила Порция, краснея.
   — А я понимаю и совсем не возражаю, — ответил он, ласково гладя ее по голове. — Мне это нравится, но я потерял контроль над собой. Не стоит играть с огнем, иначе можно обжечься или сгореть совсем. Теперь ты понимаешь это.
   В порыве чувств Порция крепче прижалась к нему. Теперь им обязательно придется пожениться. Все пути назад отрезаны. Ее совесть была спокойна: она предостерегала его от этого шага, но он сам пришел к такому решению.
   Порция не могла сдержать счастливой улыбки. Она протянула руку и попыталась вновь поиграть с огнем, но Брайт остановил ее.
   — Тебе это нравится, не так ли? — спросил он.
   — Боюсь, что да, — прошептала Порция. Он рассмеялся.
   — Тогда у меня в будущем прекрасные перспективы, но сейчас я вынужден уберечь тебя от тебя же самой. Лучше сознайся, приходило ли тебе когда-нибудь в голову, что шутки ради ты будешь развлекаться с Рекой Темзой?
   Вместо ответа Порция спрятала у него на груди зардевшееся лицо. Он рассмеялся и немного отстранил ее от себя.
   — По всей вероятности, скоро вернется Ротгар, и, может, даже в сопровождении Форта. Я думаю, что нам не мешало бы одеться.
   Порция, косясь на дверь, стала быстро одеваться. Брайт последовал ее примеру.
   Порция сражалась с застежками на спине, когда за дверью раздались шаги.
   — Кто-то идет! — воскликнула она в панике. Он, смеясь, помог ей управиться с последними двумя крючками, а потом занялся своей рубашкой. В этот момент в замке повернулся ключ. Они оба застыли, глядя на дверь.
   Вошел Ротгар, плотно прикрыв за собой дверь, и оглядел комнату. Только сейчас Порция заметила, что ее чулки и подвязки валяются на полу. Она была готова провалиться сквозь землю. В отчаянии она посмотрела на Брайта, и он, обняв ее, прижал к себе.
   — Я решил, что лучше оставить Уолгрейва внизу, — сказал маркиз. — Он желает знать, состоится ли свадьба в назначенный срок. Я заверил его, что состоится.
   — Конечно, — ответил Брайт, — хотя мне и не нравится, что моя свадьба пройдет под покровительством Трелинов.
   — Это остановит сплетни.
   — Но люди будут продолжать верить в эту чудовищную ложь, — сказала Порция. — Это несправедливо.
   — Жизнь редко бывает справедливой, — ответил Ротгар, — но иногда к ней можно приспособиться. После сегодняшнего вечера многим придется прикусить языки.
   Порция, подумав о себе и Брайте, удивилась этому замечанию, но Ротгар, словно прочитав ее мысли, сказал:
   — Я говорю о вашем с Брайтом появлении в обществе, мисс Сент-Клер. Через двадцать минут мы будем обедать, а затем отправимся на прием к леди Уиллби…
   — Но… — попыталась возразить Порция, однако Ротгар не слушал ее.
   — Рядом с вами постоянно будет Брайт. Уолгрейв и Трелины тоже будут сопровождать вас. Леди Уиллби постарается представить все в лучшем свете. Присутствующие должны понять, что со сплетнями произошла какая-то досадная ошибка.
   Порция представила себе, какая ее ждет пытка, и постаралась найти предлог отказаться.
   — У меня нет подходящего платья, — сказала она.
   — Леди Трелин прислала вам его. Я думаю, что в комнате моей сестры вы найдете все необходимое, и, кроме того, будет уместно, если вы наденете кое-какие семейные драгоценности.
   Порция переводила взгляд с Брайта на Ротгара. Ей казалось верхом неприличия появляться на людях после того, что с ней только что произошло, и ей претила идея быть центром всеобщего внимания.
   Брайт нежно поцеловал ее.
   — Когда Ротгар берет бразды правления в свои руки, то лучше подчиниться ему, — сказал он. — Никто не обидит тебя. Идем, я отведу тебя в комнату Эльф.
   Он повел ее по дому в другой коридор. Прохлада дома отрезвила Порцию. Она с грустью поняла, что действительно сожгла все мосты и вынуждена выйти замуж за Брайта, который очень нравился ей, но все равно оставался Игроком.
   Брайт привел ее в спальню, стены которой были отделаны бледно-зеленым шелком. Порция увидела на кровати свое второе нарядное платье из кремового шелка со стеганой юбкой.
   Окупит ли в будущем страсть в постели ее постоянную тревогу и неизбежные ссоры? — спрашивала она себя.
   — Возможно, мне не обязательно быть на вечере, чтобы положить конец сплетням? — закинула она удочку, готовя мосты к отступлению.
   — Нет, обязательно. Все должны видеть, что ты в полном порядке. Ну, скажем, более или менее, — добавил он, весело ей подмигивая, отчего Порция густо покраснела.
   Он исследовал платяные шкафы и бельевые ящики, которые ломились от одежды, что было странным в отсутствие хозяйки.
   — Эльф нужно прекратить покупать все, что ей попадется на глаза, сказал он, вертя в руках черно-красный, отделанный золотом корсаж. Покачав головой, он положил его на место.
   — Нам не стоит копаться в чужих вещах, — заметила Порция.
   — Эльф не будет возражать, — сказал Брайт, положив на кровать изящную кружевную косынку. — Между прочим, она одного с тобой возраста. Она будет рада принять тебя в нашу семью.
   Порция взяла в руки косынку и обнаружила, что она была сделана из тончайшего шелка и отделана великолепными кружевами. В кружево была вплетена золотая паутинка, и оно таинственно светилось, отражая свет свечи.