Беверли Джо. Любовь игрока

   — Твои волосы, как пламя, и оно сжигает мне душу, — прошептал он, поворачивая ее лицом к себе. — Почему бы тебе не рассказать, что встало между нами?
   Его пальцы пробежали по округлости ее груди. Она смотрела на эти длинные, умные пальцы, вспоминая, какое удовольствие они доставляли ей, но старалась не поддаться искушению.
   — Я знаю тебя лучше, — сказал он, — и чувствую, что с тобой что-то случилось…
   Слушая его нежный шепот. Порция решила, что это его очередной трюк, новая для нее ловушка с целью выведать, что ей известно.
   Он тяжело вздохнул и взял ее за подбородок.
   — Ну скажи хоть что-нибудь. В ней боролись два чувства — желание и гнев, ее сердце сильно билось, а во рту пересохло.
   — Где Зенон? — спросила она первое, что пришло на ум. Он горько рассмеялся.
   — Ты попала прямо в точку. Развлекается со своей подружкой. У Боудикки сейчас течка.
   — Людям не нужно ждать течки, — ответила она, покраснев.
   — Но им нужно хоть немного тепла.
   — Мне жаль, если ты находишь меня холодной, но сейчас мы женаты, и тебе не надо ждать моего согласия.
   — Ты так считаешь? Наступило неприятное молчание.
   — Значит, ты решила сопротивляться до тех пор, пока я не исполню твоего желания и не отвезу тебя домой? — спросил он.
   Такая мысль ей даже не приходила в голову, но сейчас она ухватилась за нее.
   — Да!
   Он взял ее накидку и мешочек с деньгами.
   — Идем.
   Она последовала за ним в спальню.
   Порция хотела наотрез отказаться, но понимала, что из этого ничего не выйдет. Она просто не будет отвечать на его ласки, будет холодна как лед и не позволит ему пробудить в ней страсть, как бы он ни старался.
   Но он провел ее через свою спальню, затем через небольшую гардеробную и привел в другую спальню, где жарко пылал огонь в камине и на большой кровати лежала теплая грелка.
   Ничего не понимая, Порция смотрела на него.
   — Твоя спальня, — сказал он. — Видишь, слуги о тебе позаботились. Тебе помочь раздеться?
   — Не… нет.
   — Тогда спокойной ночи.
   — Но…
   Он вопросительно посмотрел на нее.
   — Но еще довольно рано.
   — У меня есть книги и работа, — ответил он и, помолчав, добавил:
   — Порция, я не собираюсь упрашивать тебя или брать силой, а других способов я не вижу.
   С этими словами он покинул комнату, громко хлопнув за собой дверью.
   Порция чувствовала себя ребенком, которого наказали. Но она давно вышла из детского возраста и должна была действовать соответственно.
   В комнате было много книг: томики поэзии, проповеди, рассказы о путешествиях. Был здесь даже и роман Памелы Ричардсон — история служанки, которая женила на себе богатого лорда. Может, эта книга была оставлена здесь намеренно?
   Всем своим существом она ощущала, что Брайт находится где-то недалеко от нее, что их разделяют всего лишь несколько дверей, и в любой момент она может пойти к нему, но, подавив в себе это желание, она взяла с полки книгу проповедей и попыталась читать.
   Ее глаза бегали по строчкам, но мысли были далеко;
   Она искала объяснений его отказа взять ее в Дорсет. Его упорное сопротивление еще больше усиливало ее подозрения.
   Уронив книгу на колени, она смотрела на язычки пламени в камине, размышляя над тем, где она допустила ошибку. Но сколько она ни ломала голову, оглядываясь на прошлое, так и не придумала, где бы она могла вовремя остановиться и повернуть вспять колесо своей судьбы.
   Она стала подумывать, чтобы лечь спать, но внезапно вскочила на ноги, оглушенная мыслью о том, какого дурака она сваляла. У нее была прекрасная возможность убежать отсюда и отправиться в Дорсет, а она только напрасно тратила время.
   Она выглянула в окно: на улице было темно. Часов в спальне не было, и она не знала, который час. Наверное, уже поздно, и это не самое лучшее время для путешествии, но вряд ли ей представится другая такая возможность.
   Порция глубоко вздохнула: если она решилась, то надо действовать. Но как?
   Возможно, следует сначала отправиться на Дрезденскую улицу и выяснить, вернулся ли Оливер? Да, но если бы он вернулся, то непременно отыскал бы ее.
   Нет, она должна ехать прямо в Дорсет. Но сейчас кареты уже не найти, значит, придется ждать до утра, а утром ее могут поймать. Брайт отлично знает, куда она скорее всего отправится.
   Порция уже почти оставила затею с побегом, но вдруг вспомнила о Форте. Он ее единственная надежда. В конце концов, это он дал ей письмо, да к тому же он утром собирался поехать в Дорсет, чтобы разузнать все на месте.
   Однако не кто иной, как он, из-за своей ненависти к Маллоренам силой заставил ее выйти замуж за Брайта.
   Ломая руки. Порция кружила по комнате, не зная, что предпринять. Она не может оставаться здесь и позволить Брайту увезти ее на север и принудить заниматься с ним любовью. Она не может не воспользоваться случаем, чтобы разузнать, что случилось с Оливером, и попытаться его спасти. Но в то же время невозможно убежать из дома в первую же брачную ночь с заклятым врагом своего мужа. Что же делать? Надо на что-то решаться. У нее нет выбора.
   Сейчас у нее есть деньги, а есть ли у нее подходящее платье? Порция открыла ящики комода и шкафа и увидела, что вся ее одежда аккуратно разложена и развешена. А как же могло быть иначе? Теперь это один из ее домов наравне с аббатством Ротгара и имением, которое называется Кенделфорд-Парк.
   Стараясь не отвлекаться на посторонние мысли, Порция переоделась в простое коричневое дорожное платье и крепкие ботинки. Сверху она накинула теплую накидку, в карман которой положила мешочек с гинеями. Наконец-то у нее были свои деньги.
   Она аккуратно сложила кружевные чулки и подвязки и убрала в ящик комода, надеясь в душе, что наступит день, и она без стеснения покажется в них Брайту. Но наступит ли такой день? Если да, то она ошибочно думала о нем плохое. И кроме того, еще неизвестно, как он отнесется к ее побегу. Она помнит его обещание притащить ее за волосы обратно. Она знает, каким он может быть в гневе, хотя и старается скрыть его под напускным спокойствием. Она вспомнила их первую встречу, когда его гнев прорвался наружу, и как тогда ей стало страшно.
   Но она не должна поддаться страху. И все же жаль, что у нее нет с собой пистолета.
   Порция хорошо знала, как выбраться из дома Маллоренов, хотя была уверена, что та дверь закрыта на засов. Она вышла в коридор и прислушалась. Ни звука. Дом спал.
   Ей нужно было пройти мимо комнат Брайта, чтобы попасть на ведущую к выходу лестницу. У двери она остановилась и прислушалась. Неужели Брайт действительно так много работает? Ей никогда в голову не приходило спросить его об этом. Она почему-то считала, что он ведет праздный образ жизни.
   Но надо спешить, а то наступит утро, и он зайдет к ней в спальню.
   Дверь, ведущая к выходу, легко открылась, и Порция в полной темноте стала осторожно спускаться по ступеням. На нижней площадке она остановилась и снова прислушалась, но было тихо. Все слуги спали.
   Пройдя коридор, она подошла к входной двери и в темноте нащупала засов. Она отодвинула его, открыла дверь и выглянула в холодную темноту. Возможно, сейчас, сделав шаг на улицу, она раз и навсегда положит конец своему счастью.
   Но о каком счастье может идти речь? Оно закончилось уже несколько дней тому назад, когда Брайт организовал похищение ее брата.
   В воздухе пахло сыростью — похоже, собирался пойти дождь или снег, и Порция натянула капюшон.
   Она вышла на боковую улицу и побежала к дому Форта. Улицы были полны опасности, но она старалась не думать о них.
   Наконец она благополучно добралась до Абингдон-стрит и остановилась, раздумывая, в какую дверь ей постучаться. Немного поколебавшись, она направилась к парадному входу.
   Дверь открыл хорошо знакомый швейцар. Увидев ее, он застыл от удивления. Почему? Может, ему уже известно, что сегодня утром мисс Порция Сент-Клер вышла замуж за Брайта Маллорена?
   Но, похоже, он просто растерялся, увидев ее на пороге, и когда она решительно шагнула вперед, впустил ее. С глумливой усмешкой он провел Порцию в маленькую, скромную приемную, предназначенную для визитеров низшего сословия, но Порция не возражала. Самое главное, что Форт был дома.
   Швейцар ушел, но через несколько минут вернулся с более уважительным выражением лица и провел ее в другую комнату.
   Это был красиво обставленный кабинет, и Форт уже ждал ее здесь.
   Как только дверь закрылась, он с удивлением воскликнул:
   — Какого черта ты явилась сюда!
   — Я хочу поехать с тобой в Оверстед.
   От удивления он не мог вымолвить ни слова.
   — Но ведь сегодня твоя первая брачная ночь, — наконец выдавил он.
   — Это к делу не относится, — ответила Порция, чувствуя, что краснеет. — Брайт отказался отвезти меня туда. Он сказал, что мы поедем на север. Я не смогла переубедить его и решила отправиться одна.
   — Но… но что ты сделала с ним?
   — Сделала? — переспросила, нахмурившись. Порция.
   — Ты усыпила его? Надеюсь, ты не застрелила его? Услышав тревогу в его голове, Порция чуть не рассмеялась, хотя ей больше хотелось плакать.
   — Конечно, нет. Я дала ему понять, что не желаю… Он слишком джентльмен… Он оставил меня в покое. Слезы мешали ей говорить.
   — Фу ты, черт!
   Форт с такой опаской смотрел на Порцию, будто у нее в руках было заряженное ружье.
   — И ты хочешь, чтобы я взял тебя в Дорсет, в трехдневное путешествие?
   Порция в отчаянии смотрела на него.
   — Ты считаешь, что я могу быть счастлива в доме Маллоренов, не зная ничего о своем брате?
   — Ты обязана быть счастлива, — оборвал ее Форт. — Тебе чертовски повезло. Мы уже давно не дети! Как ты думаешь, что сделает Брайт, если узнает, что ты была у меня дома?
   Такая мысль не приходила Порции в голову.
   — Он не подумает ничего плохого… Форт, мне нужно поехать в Оверстед. Я просто обязана туда поехать. Если я поеду туда каретой, то Брайт поймает меня и вернет назад.
   — Он вернет тебя так или иначе, и тогда тебе не поздоровится. Тебе лучше вернуться к нему сейчас, пока никто ничего не узнал.
   — Я не боюсь его, — заявила Порция, как обычно вздернув подбородок. — Я должна узнать всю правду об Оливере.
   — Хорошо, если ты хочешь знать правду, то нам лучше поехать в аббатство Ротгара, а не в Оверстед.
   — Почему в аббатство?
   — Потому что его привезли туда.
   — И ты отвезешь меня к Ротгару?
   — Не могу же я отпустить тебя одну. Форт внезапно улыбнулся и стал похож на Форта времен их детства.
   — Я всегда подозревал, что моя судьба быть убитым одним из Маллоренов, так зачем идти наперекор ей? И кроме того, мне тоже хотелось бы знать, что они сделали с Оливером. У меня нет никакого сочувствия к этому глупцу, но я против убийства.
   — Я тоже против, — ответила Порция, представив себе долгие годы, проведенные вдали от Брайта. — Ну если мы решили ехать, то в путь.
   — Мы не можем выехать прямо сейчас, — ответил Форт, глядя в окно. — Собирается дождь, и луна закрыта тучами.
   — Но я не могу оставаться у тебя всю ночь!
   — Тебе следовало бы подумать об этом раньше. Я всегда знал, что твоя безрассудность доведет тебя до беды. Может быть, все-таки тебе лучше вернуться в дом Маллоренов…
   — Нет. Когда мы сможем выехать? Нам надо отправиться туда до рассвета.
   — Мы отправимся, как только разойдутся тучи. Если же нет, нам придется ждать до рассвета, чтобы видна была дорога. В таком случае оставайся здесь. Я скажу швейцару, чтобы он держал рот на замке.
   Порция села на кушетку, чувствуя себя совершенно разбитой. Когда она действовала, то тяжелые мысли не приходили ей в голову. Сейчас, когда она немного отдохнула, они стали одолевать ее с новой силой. Если бы она только могла подчиниться Брайту, своему мужу, то лежала бы сейчас в супружеской постели. Если бы только Оливер не попал в такое страшное положение.
   Но если бы Оливер не запутался в долгах, она никогда бы не встретила Брайта. Только его долги привели их в Мейденхед. Навряд ли он подошел бы к ней во время случайной встречи в парке. Не познакомился бы он с ней, и просто играя с Оливером.
   Что, размышляла она, заставило Брайта играть с Оливером? Теперь она его хорошо знала и не верила, что он «хищник». Возможно, все было именно так, как говорил Брайт: джентльмен не может отказаться сесть играть с другим человеком.
   Возможно, их первая встреча в Мейденхеде на том бы и закончилась, если бы опять не Оливер и связанный с ним Кутбертсон. Именно после случая в борделе Брайт увлекся Порцией по-настоящему.
   В комнату вошел Форт.
   — Ты принимал участие в аукционе у Мирабель? — спросила она.
   — Да, — ответил Форт, пряча глаза и помешивая дрова в камине.
   — Что бы ты сделал, если бы купил меня?
   — Возможно, больше, чем Брайт Маллорен. — Он неопределенно пожал плечами. — Конечно, я бы постарался, чтобы ты не досталась Спинхолту или Берколлу, но нам было бы трудно выбраться оттуда без скандала. Мне пришлось бы лечь с тобой, но я не стал бы тянуть. Мне бы и в голову не пришло придумать такое странное пари. Подумай, — добавил он еще раз, — может, тебе все-таки лучше вернуться к мужу, которому ты многим обязана.
   Но Порция не слушала его.
   — Какое странное пари? — спросила она. — О чем ты говоришь?
   — Как я догадался, Брайт специально заключил это пари с сахарным плантатором. Некоторые слышали, как тот говорил, что все это было нарочно подстроено, но он так толком ничего и не понял. Он не знал, что Брайт спасает тебя.
   Значит, вся эта инсценировка была задумана Брайтом, чтобы спасти ее?
   — Весь спектакль был мастерски сыгран. Ты теперь уверена, что не хочешь вернуться домой и повторить все сначала, теперь уже на законном основании?
   Порция чувствовала, что совет Форта искренен, но, возможно, он хочет спасти свою шкуру.
   — Я не могу, — ответила Порция, подумав о том, что может сделать с ней Брайт, когда поймает ее.
   — Ну как хочешь, — ответил Форт, вздохнув. — Тогда ложись пока на кушетку и постарайся уснуть. Я разбужу тебя, как только можно будет ехать.
   Он вышел, а Порция задремала.
   Вскоре Форт разбудил ее и сказал, что они могут выезжать. Порция не выспалась и дрожала от холода, а возможно, и от страха. Она действительно стала бояться встречи с мужем, которая, как справедливо заметил Форт, неизбежно рано или поздно ей предстоит.
   Ее сердце говорило, что Брайт не может причинить ей вреда, но в голове вертелась мысль, что если он смог убить Оливера, то сможет убить и ее.
   — Который час? — спросила она, закутываясь в накидку.
   — Около четырех. Еще не рассвело, но луна чистая. Ехать нужно немедленно, чтобы не сбиться с дороги. Мне вспоминаются приключения нашего детства.
   — Это далеко отсюда? — спросила Порция, следуя за Фортом. — Сколько понадобится времени, чтобы туда добраться?
   — До аббатства около тридцати миль, и нам потребуется пять или шесть часов, если ничего не случится в пути.
   — Значит, мы будем там где-то около девяти. Что мы предпримем, когда приедем?
   — Потребуем, чтобы нас пропустили. Я родственник Маллоренов и граф.
   — Но…
   — Тсс…
   Они проходили через кухню, где на соломенных тюфяках, лежавших у очага, спали слуги. Форт открыл дверь, и они вышли в сад.
   Луна была ясной, но в саду было темно, холодно и сыро. Порцию бил озноб.
   — Надеюсь, что мы никого не встретим в такой час, — прошептала она.
   — Если мы поедем через Сент-Джеймс, ты увидишь места, где люди вообще не спят ночью.
   Они сели в карету, и кучер тронул лошадей. Форт задумчиво посмотрел на Порцию.
   — Я до сих пор не могу понять, почему Брайт Маллорен так хотел жениться на тебе. Он принадлежит к тому типу людей, которые все ночи напролет проводят за карточным столом и которых ты презираешь. Вы оба такие разные.
   — Я знаю это, но, возможно, он чувствовал себя обязанным жениться.
   — Черта с два. То, что случилось у Мирабель, никак не могло заставить его пойти на брак.
   — Возможно. Я подумала о том, что произошло в доме леди Уиллби.
   — Ах, да. Но там ведь не случилось ничего серьезного, и мне пришлось здорово потрудиться, чтобы ускорить вашу свадьбу.
   — И ты не жалеешь об этом сейчас?
   — Нет. Дела идут все лучше и лучше.
   Порция отвернулась и стала смотреть в окно. Она знала, что это путешествие ничем хорошим для нее не кончится, но у нее не было другого выбора.

Глава 24

   Путешествие в карете обычно заставляет человека волей-неволей погрузиться в свои мысли. Вот и сейчас, глядя на залитый лунным светом пейзаж, Порция думала о Брайте. Интересно, когда он заметит, что она убежала из дома, и что сделает, чтобы поймать ее?
   Самое лучшее, если бы он сразу поехал в Оверстед. Тогда бы у них с Фортом было достаточно времени выяснить, что случилось в аббатстве. Если окажется, что не произошло ничего страшного, она просто будет ждать своей участи.
   ЕСЛИ же с Оливером что-то случилось, но он все еще жив, то тогда ей придется выкрасть его и спрятать. Но где? Смогут ли они спрятаться от Брайта, если он решит отыскать ее? А он обязательно будет искать ее. Что скажет свет, если узнает, что новобрачная исчезла спустя несколько часов после свадьбы? Наверняка пойдут самые нелепые слухи.
   Возможно, лучшим выходом из создавшегося положения был бы его отказ вновь увидеться с Порцией. Тогда она могла бы вернуться в Оверстед и жить там, ухаживая за Оливером. Если Брайт не будет рассказывать, что их брак только фикция, то она тем более не сделает этого, и их жизнь отдельно друг от друга не удивит привыкший ко всему циничный мир высшего света.
   Если только Брайт не захочет иметь детей.
   Если только Порция не носит ребенка.
   Она начала думать о том, что после рождения младенца его могут отобрать у матери и отдать на воспитание отцу. Закон позволяет это, да и Брайт захочет отомстить ей таким образом.
   Может, ей уехать из Англии, если окажется, что она действительно беременна…
   — О чем ты задумалась? — спросил Форт. — Дороги назад уже нет.
   — Я знаю. Меня терзают совсем другие мысли.
   — О Брайте Маллорене? Оказывается, он тебе не так уж и безразличен, как ты говоришь?
   — Ты не мог бы поцеловать меня? — попросила она Форта.
   В полутьме кареты она увидела его удивленное лицо.
   — Зачем? — спросил он.
   — Просто мне хочется успокоиться.
   — Тогда тебе не следовало покидать мужа. — Даже если он убил моего брата? Форт помолчал.
   — Думаю, здесь дело в другом, — сказал он, поразмыслив.
   — Ты прав, — вздохнула Порция. — Мне нужно знать… Брайт — единственный мужчина, который целовал меня. Я хочу сравнить.
   — Почему бы и нет, — рассмеялся Форт, — Брайт все равно проткнет меня шпагой.
   Он притянул ее к себе и поцеловал.
   То же нежное прикосновение губ, такое же горячее дыхание — пожалуй, поцелуй был приятным. И все же в нем чего-то недоставало: он не проник ей в душу, не закружил голову, не вызвал желания.
   Форт откинул ее назад и его рука коснулась груди Порции.
   — Нет, Форт! — закричала она. Его рука продолжала ласкать ей грудь.
   — Возможно, мне удастся пробудить в тебе страсть…
   — Нет, — сказала она снова спокойно и уверенно, хотя ее сердце забилось сильнее.
   — Мне бы доставило удовольствие наставить рога Брайту, особенно если я буду первым. Порция с содроганием оттолкнула его.
   — Прекрати, Форт. Я не хочу быть орудием твоей мести.
   — Ты уже стала. Он еще не обладал тобой?
   — Это тебя не касается, — резко ответила она. — Как ты смеешь так вести себя со мной?
   Он отпрянул, как от удара, хотя его рука все еще лежала на ее талии.
   — Я буду мстить Маллоренам. Я посвящу этому всю свою жизнь.
   — Почему?
   — Они убили моего отца.
   — Что произошло? — спросила она, снимая с талии его руку.
   Он долгое время молчал, и Порция уже решила, что не услышит ответа, но вдруг он начал говорить:
   — Ты помнишь, что отец не был покладистым и уравновешенным человеком. Именно через Маллоренов я узнал, что произошло на самом деле… Когда Синрик Маллорен решил жениться на Честити, за это дело взялся Ротгар, и никто и ничто не могло помешать ему добиться своего.
   — Брайт мне рассказывал, что твой отец сам оклеветал Честити.
   — Это правда, и все же они не смели убивать отца и тем более делать меня своим орудием.
   Порция взяла Форта за руку и посмотрела ему в глаза:
   — Что случилось. Форт? Я слышала, что твой отец умер от апоплексического удара.
   — Мы специально придумали эту версию. Он умер от пули, когда пытался застрелить мать короля. Я направил на него пистолет… — Форт закрыл глаза и откинулся назад. — Он был на грани сумасшествия, когда его планы благодаря Ротгару рухнули. Я не мог позволить ему убить принцессу Августу — она была невиновна — и погубить всю семью.
   — Но как ты можешь винить Маллоренов?!
   — У меня достаточно оснований для этого… Ты знаешь, я завидую Брайту. Похоже, мой поцелуй не вызвал у тебя желания. Значит, его поцелуи лучше? Неужели он так и не овладел тобой?
   — Брайт не способен на насилие.
   — Если ты не отдашься ему, то в один прекрасный день он возьмет тебя силой, иначе как еще он сможет иметь детей? А они нужны ему. Ротгар никогда не женится и поэтому хочет, чтобы у Брайта был сын, которому он мог бы передать своей титул.
   Порция вновь подумала о ребенке, которого она, возможно, родит от Брайта и которого он отберет у нее, и ей захотелось плакать.
   — Не волнуйся так. Форт. Оставь ненависть к Маллоренам, иначе ты только навредишь себе самому.
   — Не могу. У меня нет выбора. Однако меня ты не бойся. Я не насильник.
   Порция отвернулась и снова стала смотреть в окно. Брайт говорил ей, что вражда между Уорами и Маллоренами зашла слишком далеко и корни ее лежат глубоко, но она так и не узнала всей правды.
   Она смотрела на залитые лунным светом поля и деревья, проплывавшие за окном кареты, и молилась за себя и за Оливера. Только бы он был жив! Тогда она сможет успокоиться, и ее жизнь не превратится в ад.
   Вскоре они застряли в непролазной грязи, так как в этом месте дорога была размыта дождями. Им пришлось долго ждать, пока кучер ходил на ближайшую ферму, чтобы раздобыть лошадей, с помощью которых можно было бы вытащить карету. На все ушло несколько часов, и их путешествие затянулось. Затем луна снова спряталась за тучами, и карета еле ползла, чтобы не сбиться с дороги. Когда они добрались до места, зимнее солнце стояло уже высоко в небе, и его лучи золотили белые стены стоящего на холме аббатства.
   Он беспрепятственно въехали в парк и приблизились к дверям. Форт помог Порции выйти из кареты. Она дрожала от усталости и холода, но больше всего от страха. Что она обнаружит здесь?
   Брайт листал бухгалтерские книги, стараясь сосредоточиться на работе. Порция перевернула всю его жизнь, лишила возможности думать. Он призвал себя к дисциплине: нельзя позволить, чтобы из-за нее он запустил работу.
   Пробило полночь. Он лениво потянулся и решил, что пора отдохнуть. Теперь главное — заснуть. Он загасил свечи и прошел в спальню, где еще утром мечтал насладиться близостью Порции. Он горько рассмеялся: ему следовало бы знать, что предугадать, как поведет себя Порция, бывает трудно.
   А какие радужные планы он строил! Он мечтал, что они будут любить друг друга и между ними не будет недомолвок и недоразумений. Он мечтал о ней, как юноша, не познавший женщину.
   Он вспомнил вкус ее губ, и внезапно им овладело сильное желание. Проклятие, он не позволит ей так терзать себя!
   Брайт готовился ко сну, всеми фибрами души ощущая, что предмет его желаний спит через две двери. По всем небесным и земным законам она принадлежит ему, и он вправе овладеть ею, когда захочет.
   Но у него не было желания обладать ею насильно. Хватит с него борьбы и унижений. Он хочет, чтобы она сама пришла к нему без тени сомнения и страха.
   Однако соблазн был велик. Возможно, она уже сама раскаивается в своем поступке, но не может преодолеть себя. А что, если ему самому пойти к ней, вдруг она с улыбкой бросится к нему на шею?
   Он уже взялся за ручку ее двери, но в последний момент остановился: нельзя позволить, чтобы Порция села ему на шею.
   Брайт долго ворочался в постели, но никак не мог заснуть. В конце концов ему пришлось встать и выпить большой стакан бренди, чтобы хоть немного снять напряжение и уснуть.
   Дневной свет разбудил его. Брайт открыл глаза и позвонил камердинеру. Потягиваясь в постели, он чувствовал гордость за то, что сдержал себя ночью и не пошел к жене. У них впереди вся жизнь, и он может немного подождать.
   — Мы будем завтракать в моем кабинете, — сказал он слуге. — Скажите об этом миледи.
   Камердинер ушел, а Брайт, встав с постели, выглянул в окно. Было пасмурно, но проглядывало солнце. Самая подходящая погода для путешествия на север. Порция должна знать, что у него твердый характер. Ему, правда, еще предстоит что-то решить с Апкоттом, но, когда Порция будет целиком принадлежать ему душой и телом, все станет гораздо легче.
   — Милорд…
   Брайт оглянулся и увидел растерянное лицо слуги.
   — Да?
   Слуга растерянно моргал.
   — Ее милости нет в спальне, милорд. Глаза человека шарили по комнате, как будто он надеялся найти ее здесь.
   Холодок пробежал по спине Брайта. Проклятие!
   — Ее постель смята?
   — Не… нет, милорд.
   Все-таки ему придется свернуть ей шею, но нужно что-то быстро решать.