Вместе с тем сторонники научного подхода к анализу начавшейся Второй мировой войны увидели в действиях германской армии новые черты: более высокие темпы наступления, чем в Первую мировую войну, завершение преследования благодаря наличию подвижных средств борьбы, обеспечение непрерывности управления благодаря наличию современных средств связи[34].
Советская военная теория считала, что начавшаяся война приобретет мировой размах и исключительно ожесточенный характер. Применение автоматического оружия и боевой техники, обладающей большой разрушительной силой, приведет к значительным людским и материальным потерям. «В среднем, – указывал известный советский военный теоретик С.М. Белицкий, – основная масса личного состава действующей армии должна будет меняться через 4–8 месяцев большой войны»[35].
Одной из самых сложных и важных проблем, которая находилась в центре внимания советской военно-теоретической мысли, являлась проблема начального периода войны, под которым понимался промежуток времени от начала военных действий до вступления в войну главных сил противоборствующих сторон. Сущность начального периода виделась в борьбе за опережение противника в развертывании главных сил, завоевание стратегической инициативы, достижение важных стратегических преимуществ в ведении войны.
Считалось, что решение задачи могли обеспечить: содержание (особенно в приграничных районах) более многочисленной, чем прежде, армии мирного времени, которая могла бы составить ядро главных сил; заблаговременная всесторонняя подготовка инфраструктуры, особенно железных и автомобильных дорог, обеспечивающих быстрое развертывание главных сил; детальная разработка плана мобилизации, сосредоточения и оперативно-стратегического развертывания; создание соответствующих органов управления этими процессами; сосредоточение в районе границы специальных мотомеханизированных и авиационных соединений, призванных с началом военных действий сорвать мобилизацию и сосредоточение главных сил противника; инженерное оборудование ТВД; создание системы ПВО территории страны; организация прикрытия государственной границы, обеспечивающего беспрепятственное проведение мобилизации, сосредоточение и развертывание войск; заблаговременное скрытное проведение частичной мобилизации и сосредоточения войск.
К числу наиболее интересных трудов относится работа Г.С. Иссерсона «Новые формы борьбы» (1940 г.), в которой автор исследует опыт боевых действий в Испании и начавшейся мировой войны. Он сделал важные обобщения и выводы о формах и способах развязывания современных войн и ведения операций в начальный период войны.
Существенный вклад в развитие теории глубокой операции и оперативного искусства в целом внес Е.А. Шиловский. Его труды «Операция» и «Основы наступательной армейской операции» (1938 г.), «Прорыв и его развитие» (1940 г.) стали наиболее востребованными книгами старших и высших командиров[36].
Вопросам боевого и оперативного применения бронетанковых и механизированных войск посвящены работы генералов А.И. Штромберга «Самостоятельные действия танковых и моторизированных соединений» (1939 г.) и А.В. Кирпичникова «Конно-механизированная группа в развитии прорыва» (1940 г.). В своем труде А.И. Штромберг на основе опыта начавшейся Второй мировой войны показал место и роль танковых частей и соединений в операции, особенности их ввода в прорыв и действий в оперативной глубине. А.В. Кирпичников на основе опыта Первой и начавшейся Второй мировых войн сделал вывод, что конно-механизированная группа является прежде всего средством фронтового командования, показал роль, место и задачи этой группы во фронтовых наступательных операциях в качестве эшелона развития успеха[37].
В 1938–1939 гг. в Академии Генерального штаба проводилась дискуссия по отдельным вопросам начального периода войны. В работе, подготовленной Генеральным штабом, отмечалось, что основной характерной чертой современных войн является внезапность нападения. Война начнется неожиданно, без предварительного объявления. Система дипломатических нот и переговоров заменяется системой внезапных налетов авиации, вторжения моторизованных и механизированных войск[38].
Теоретические положения о применении Вооруженных сил в начальный период войны проверялись на практике оперативных игр и маневров. В феврале 1934 г. проводилась оперативная игра высшего начальствующего состава ВВС на тему «Совместные действия Военно-воздушных сил с наземными войсками в начальный период войны». На маневрах, состоявшихся в августе 1937 г., отрабатывалась тема «Действия авиации фронтов и авиационной армии Главного командования в начальный период войны и в условиях развертывания операции фронта». В феврале – марте 1938 г. проводились маневры на тему «Действия военно-воздушных сил фронта в начальный период войны в зимних условиях».
В начале 1941 г. состоялись оперативно-стратегические игры на картах (2–6 и 8–11 января). Разыгрывался начальный период войны: вариант нападения «западных» и обороны «восточных». В играх широко использовались механизированные корпуса и конно-механизированные группы (армии).
На протяжении всего межвоенного периода внимание военно-теоретической мысли было сосредоточено на том, чтобы с началом войны ввести свои главные силы в сражение раньше противника и в более выгодных условиях, надежно захватить стратегическую инициативу. Подобные теоретические взгляды имели место и на Западе и отрабатывались в основном при проведении оперативных учений. Так, в 1933 г. в Польше была проведена военная игра, в ходе которой было отработано вторжение на территорию Советского Союза под предлогом обеспечения прикрытия развертывания Вооруженных сил. В 1934–1936 гг. в Германии, Польше, Италии и Франции также отрабатывались действия армий вторжения с прорывом их на территорию противника с целью уничтожения войск прикрытия. Изучалась возможность рейдов мотомеханизированных соединений при поддержке конницы в тыл противника для срыва мобилизации и сосредоточения его главных сил. Исследовались способы нанесения массированных ударов авиации по важным политическим, административным, военным центрам и объектам. Основной упор при этом делался на внезапность нападения и быстрый захват стратегической инициативы.
3. Нарастание военной угрозы и возможные условия вступления Красной армии в войну
Советская военная теория считала, что начавшаяся война приобретет мировой размах и исключительно ожесточенный характер. Применение автоматического оружия и боевой техники, обладающей большой разрушительной силой, приведет к значительным людским и материальным потерям. «В среднем, – указывал известный советский военный теоретик С.М. Белицкий, – основная масса личного состава действующей армии должна будет меняться через 4–8 месяцев большой войны»[35].
Одной из самых сложных и важных проблем, которая находилась в центре внимания советской военно-теоретической мысли, являлась проблема начального периода войны, под которым понимался промежуток времени от начала военных действий до вступления в войну главных сил противоборствующих сторон. Сущность начального периода виделась в борьбе за опережение противника в развертывании главных сил, завоевание стратегической инициативы, достижение важных стратегических преимуществ в ведении войны.
Считалось, что решение задачи могли обеспечить: содержание (особенно в приграничных районах) более многочисленной, чем прежде, армии мирного времени, которая могла бы составить ядро главных сил; заблаговременная всесторонняя подготовка инфраструктуры, особенно железных и автомобильных дорог, обеспечивающих быстрое развертывание главных сил; детальная разработка плана мобилизации, сосредоточения и оперативно-стратегического развертывания; создание соответствующих органов управления этими процессами; сосредоточение в районе границы специальных мотомеханизированных и авиационных соединений, призванных с началом военных действий сорвать мобилизацию и сосредоточение главных сил противника; инженерное оборудование ТВД; создание системы ПВО территории страны; организация прикрытия государственной границы, обеспечивающего беспрепятственное проведение мобилизации, сосредоточение и развертывание войск; заблаговременное скрытное проведение частичной мобилизации и сосредоточения войск.
К числу наиболее интересных трудов относится работа Г.С. Иссерсона «Новые формы борьбы» (1940 г.), в которой автор исследует опыт боевых действий в Испании и начавшейся мировой войны. Он сделал важные обобщения и выводы о формах и способах развязывания современных войн и ведения операций в начальный период войны.
Существенный вклад в развитие теории глубокой операции и оперативного искусства в целом внес Е.А. Шиловский. Его труды «Операция» и «Основы наступательной армейской операции» (1938 г.), «Прорыв и его развитие» (1940 г.) стали наиболее востребованными книгами старших и высших командиров[36].
Вопросам боевого и оперативного применения бронетанковых и механизированных войск посвящены работы генералов А.И. Штромберга «Самостоятельные действия танковых и моторизированных соединений» (1939 г.) и А.В. Кирпичникова «Конно-механизированная группа в развитии прорыва» (1940 г.). В своем труде А.И. Штромберг на основе опыта начавшейся Второй мировой войны показал место и роль танковых частей и соединений в операции, особенности их ввода в прорыв и действий в оперативной глубине. А.В. Кирпичников на основе опыта Первой и начавшейся Второй мировых войн сделал вывод, что конно-механизированная группа является прежде всего средством фронтового командования, показал роль, место и задачи этой группы во фронтовых наступательных операциях в качестве эшелона развития успеха[37].
В 1938–1939 гг. в Академии Генерального штаба проводилась дискуссия по отдельным вопросам начального периода войны. В работе, подготовленной Генеральным штабом, отмечалось, что основной характерной чертой современных войн является внезапность нападения. Война начнется неожиданно, без предварительного объявления. Система дипломатических нот и переговоров заменяется системой внезапных налетов авиации, вторжения моторизованных и механизированных войск[38].
Теоретические положения о применении Вооруженных сил в начальный период войны проверялись на практике оперативных игр и маневров. В феврале 1934 г. проводилась оперативная игра высшего начальствующего состава ВВС на тему «Совместные действия Военно-воздушных сил с наземными войсками в начальный период войны». На маневрах, состоявшихся в августе 1937 г., отрабатывалась тема «Действия авиации фронтов и авиационной армии Главного командования в начальный период войны и в условиях развертывания операции фронта». В феврале – марте 1938 г. проводились маневры на тему «Действия военно-воздушных сил фронта в начальный период войны в зимних условиях».
В начале 1941 г. состоялись оперативно-стратегические игры на картах (2–6 и 8–11 января). Разыгрывался начальный период войны: вариант нападения «западных» и обороны «восточных». В играх широко использовались механизированные корпуса и конно-механизированные группы (армии).
На протяжении всего межвоенного периода внимание военно-теоретической мысли было сосредоточено на том, чтобы с началом войны ввести свои главные силы в сражение раньше противника и в более выгодных условиях, надежно захватить стратегическую инициативу. Подобные теоретические взгляды имели место и на Западе и отрабатывались в основном при проведении оперативных учений. Так, в 1933 г. в Польше была проведена военная игра, в ходе которой было отработано вторжение на территорию Советского Союза под предлогом обеспечения прикрытия развертывания Вооруженных сил. В 1934–1936 гг. в Германии, Польше, Италии и Франции также отрабатывались действия армий вторжения с прорывом их на территорию противника с целью уничтожения войск прикрытия. Изучалась возможность рейдов мотомеханизированных соединений при поддержке конницы в тыл противника для срыва мобилизации и сосредоточения его главных сил. Исследовались способы нанесения массированных ударов авиации по важным политическим, административным, военным центрам и объектам. Основной упор при этом делался на внезапность нападения и быстрый захват стратегической инициативы.
3. Нарастание военной угрозы и возможные условия вступления Красной армии в войну
Политическое руководство Германии с приходом к власти партии национал-социалистов во главе с Гитлером не скрывало, что уничтожение Советского государства считается важной составной частью грядущих походов по завоеванию Европы. Все более обострялось положение на Дальнем Востоке. Япония уже давно строила планы захвата советского Приморья.
Рост масштабов военно-политических событий, в особенности быстрый разгром французских и английских войск летом 1940 г., свидетельствовал о неизбежном в скором будущем столкновении СССР с Германией. Правительство СССР довольно четко осознавало необходимость скорейшего наращивания темпов подготовки Советского государства и всего общества к войне.
В первую очередь нужно было осуществить техническую реконструкцию Вооруженных сил. Первый пятилетний план строительства армии был принят в 1928 году. Уже к 1930 году объем промышленного производства достиг 180% от довоенного уровня. 1932 год стал переломным в танкостроении. В этом году танковая промышленность выпустила почти полторы тысячи танков и танкеток. За годы первой пятилетки производство самолетов возросло в 2,7 раза по сравнению с 1928 годом. Объемы реконструкции выглядят впечатляюще и показаны в таблице.
Не остались без внимания и слова Фрунзе, сказанные им за полгода до кончины: «…нам нужно беспощадно разбивать эти иллюзии, этот детский лепет о том, что в современной мировой обстановке нам можно обойтись маленькой кадровой армией». Численность Красной армии в 1928 году была увеличена с 562 тыс. чел. до 617 тыс. Во все последующие годы она быстро росла. Так, в 1935 году численность Вооруженных сил была уже 930 тыс. человек, а к 1 января 1938 года достигла 1 513 400 чел.[40], на 31 августа 1939 года – более 2 млн[41].
Быстрый рост численности Вооруженных сил, а главное, оснащение их современной боевой техникой и вооружением потребовали теоретических разработок о характере их применения. К середине 30-х годов советскими военными теоретиками М.Н. Тухачевским, В.К. Триандафиловым, А.И. Егоровым и др. была разработана «теория глубокой наступательной операции». Как определяет Военная энциклопедия, сущность ее состояла в одновременном подавлении обороны противника средствами поражения на всю глубину, в прорыве ее тактической зоны на избранном направлении с последующим стремительным развитием тактического успеха и оперативным путем ввода в сражение эшелона развития успеха (танков, мотопехоты, конницы) и высадки воздушных десантов для скорейшего достижения поставленной цели[42].
Непременными условиями успешного проведения «глубокой операции» считались: завоевание господства в воздухе, наступление на широком фронте с решительным массированием сил и средств на направлении главного удара, изоляция района наступления ударной группировки от резервов противника путем нанесения по ним авиационных ударов и высадки воздушных десантов, а также воспрепятствование подвоза материальных средств его атакованным войскам.
«Теория глубокой операции» во второй половине 1930-х годов проверялась и конкретизировалась на маневрах и военных играх в Белорусском, Киевском и других военных округах, а также на военно-стратегической игре, проведенной Генеральным штабом РККА в 1936 г.
По оборонительным действиям крупных объединений, прежде всего фронтового масштаба, никаких серьезных разработок не проводилось. Оборонительная тематика не поощрялась.
Надежды на революцию в Германии быстро таяли в связи с ширившимся в этой стране фашистским движением. Упования на то, что партизанское движение в Западной Украине и Белоруссии вызовет восстание в Польше, тоже не оправдались. Руководство страны оказалось перед необходимостью выработать новую военную доктрину. И ею стала давно пропагандируемая М.Н. Тухачевским классовая стратегия войны малой кровью на чужой территории.
19 июня 1931 года М.Н. Тухачевского назначили заместителем председателя РВС СССР и начальником вооружений РККА. С этого момента в Красной армии началось гонение на оборонческие тенденции и их носителей. Именно в начале 30-х годов с подачи Тухачевского был ошельмован, запрещен и предан забвению выдающийся военно-философский труд профессора А.А. Свечина «Стратегия».
Одним из первых в мае 1937 г. маршал М.Н. Тухачевский, как уже говорилось, имеющий самое непосредственное отношение к разработке предвоенной военной доктрины, попал в мясорубку репрессий, будучи обвиненным в шпионаже. Обладая феноменальной памятью, в ходе следствия он написал обширную записку о военных замыслах Гитлера, возможных направлениях вторжения немецкой армии и характере действий Советских Вооруженных сил[43]. Показания маршала Тухачевского дают возможность представить, какой виделась высшему политическому и военному руководству Советского Союза в 1937 году предвоенная Европа, каким представлялся расклад сил, характер будущей войны.
«Максимум, на что Гитлер может надеяться, – писал Тухачевский, – это на отторжение от СССР отдельных территорий. Из всех территорий самой вожделенной для него является только Украина, где и следует ожидать удара главных сил германской армии. Что же касается Белорусского театра военных действий, то он только в том случае получает для Германии решающее значение, если Гитлер поставит перед собой задачу полного разгрома СССР с походом на Москву. Однако я считаю такую задачу совершенно фантастической»[44]. Но дальнейший ход событий показал, что Гитлер поставил перед собой именно эту «фантастическую» задачу. Тухачевский упорно настаивал, что «все равно главные интересы гитлеровской Германии направлены в сторону Украины. Из этого должен исходить, это должен учитывать наш оперативный план»[45].
И что характерно, эта точка зрения Тухачевского становится главенствующей в советской военной доктрине, в нее твердо верил Сталин. Разработанные накануне войны последние «Соображения по стратегическому развертыванию Советских Вооруженных сил» основным определяли именно юго-западное направление, на котором ожидался главный удар немецких войск. Соответственно, Киевский Особый военный округ, прикрывавший это направление, имел наибольшее количество сил и средств.
Для наступления войск Красной армии Тухачевский также считал главным юго-западное направление. «При выходе Украинского фронта, – писал он, – примерно на линию Брест-Литовск – Львов перед его командованием встанет основная задача нанесения главным силам противника удара совместно с главными силами Белорусского фронта.
…Таким образом, театр наступления южнее Полесья является выгодным для наступления к району решающего столкновения в центре Польши»[46].
Как вредительство со стороны Тухачевского расценивалось его настойчивое отстаивание концепции ускоренного формирования танковых соединений за счет сокращения численности и расходов на кавалерию. С резким осуждением такой концепции выступил на суде С.М. Буденный. Однако накануне войны в спешном порядке началось формирование механизированных корпусов, основу которых составляли танковые соединения.
Как известно, М.Н. Тухачевский был расстрелян в июне 1937 года. Его имя стоит первым среди авторов «теории глубокой операции». Сущность этой теории Тухачевский взял за основу советской военной доктрины, принципиальные положения которой не менялись до начала Великой Отечественной войны. С полным основанием Тухачевского можно считать автором «Основ стратегического развертывания Советских Вооруженных сил».
28 ноября 1937 года был утвержден план развития и реорганизации РККА на третью пятилетку (1938–1942 гг.). После его утверждения Генеральный штаб приступил к разработке основ стратегического развертывания РККА. Доклад по этому вопросу был написан от руки 24 марта 1938 года лично начальником Генерального штаба Б.М. Шапошниковым и направлен наркому обороны маршалу К.Е. Ворошилову[47].
Согласно этому документу, вероятными противниками считались:
а) блок фашистских государств и их сателлиты на Западе,
б) милитаристская Япония на Востоке.
Главный противник определялся на Западе. К нему относились Германия и Польша. Исходя из этой угрозы, рассматривались два варианта развертывания главных сил Красной армии.
Первый – к северу от Полесья
«…С переходом наших войск в наступление и нанесением главного удара к северу от Полесья, – говорилось в докладе, – нужно учесть, что главные силы германской армии можно встретить, по всей вероятности, в районе Свенцяны – Молодечно – Гродно… Наиболее выгодно нанести главный удар по обоим берегам р. Неман с задачей разгрома сосредоточивающихся здесь германо-польских сил и с последующим выходом наших главных сил в район Вильно, Гродно, Волковыск, Новогрудок, Молодечно.
Прорыв фронта противника позволил бы развить нашу операцию ударом по германской группировке на территории Литвы или нанести удар по барановичской группировке поляков. Фланги ударных армий намечалось прикрыть армией, наступающей от Полоцка, и армией, ведущей наступление от Слуцка на Барановичи, а также резервами как фронта, так и Главного Командования.
Прикрытие развертывания армии возлагалось на кавалерийские корпуса, которые должны были вести разведку на Молодечно и Новогрудок, а затем, после прорыва фронта, вводились для развития успеха…»
Второй вариант – развертывание наших главных сил к югу от Полесья. Основные силы должны быть развернуты на фронте Новоград-Волынский – Проскуров для удара на фронте Луцк – Львов, имея в виду выйти в район Ковель, Львов, Броды, Дубно, с дальнейшим наступлением на Люблин.
«…Балтийскому флоту:
– уничтожить боевой флот Финляндии, Эстонии и Латвии;
– захватить и укрепить острова Гогланд, Б. Тютерс, Лавансари, Сескар…»
Основы стратегического развертывания на Востоке заключались в том, чтобы не допустить вторжения японских войск в пределы советского Дальнего Востока, нанести им решительное поражение в Северной Маньчжурии и удержать за собой побережье Тихого океана, Сахалина и Камчатки.
Предполагалось, что для сосредоточения войск и начала решительного наступления потребуется 35–45 дней (учитывались возможности железнодорожных сообщений). Однако в докладе оговаривалось, что если бы мы вступили в войну до окончания полного сосредоточения японской армии, то наше превосходство в авиации и танках позволило бы нам, не ограничиваясь активной обороной, вести небольшие наступления на забайкальском, благовещенском и приморском направлениях.
«…Сосредоточив большую часть наших сил, что примерно займет 45 дней, мы можем перейти к решительным действиям в Северной Маньчжурии, имея основной задачей разгром японских войск в Северной Маньчжурии…»
Докладная записка была рассмотрена 13 ноября 1938 г. на Главном военном совете и одобрена им[48], но еще 26 мая 1938 г., по приказанию наркома обороны, маршал В.К. Блюхер был полностью ознакомлен с планом развертывания и записал задачи войск на Дальнем Востоке. Кроме того, ему были даны все другие расчетные данные.
После советско-финляндской войны, вхождения в состав СССР стран Балтии, Западной Белоруссии, Западной Украины и Бессарабии старый план стратегического развертывания Вооруженных сил 1938 года утратил силу. Поэтому в Генеральном штабе шла разработка нового плана стратегического развертывания Вооруженных сил. В середине 1940 г. был написан первый вариант плана. Считалось, что на нашей западной границе наиболее вероятным противником будет Германия. Здесь и должны быть сосредоточены наши главные силы. Они должны быть развернуты к северу от Полесья.
«…Основная задача Западного фронта – ударом севернее р. Буг в общем направлении на Алленштейн совместно с армиями Северо-Западного фронта нанести решительное поражение германским войскам, сосредоточивающимся на территории Восточной Пруссии, овладеть последней и выйти на нижнее течение Вислы. Одновременно ударом левофланговой армии в общем направлении на Иван-город совместно с армиями Юго-Западного фронта нанести поражение ивангородско-люблинской группировке противника и также выйти на Вислу…»
Основная задача Юго-Западного фронта – создать укрепленные районы на новой западной границе и активной обороной в Карпатах и по границе с Румынией прикрыть западные районы Украины и Бессарабию; одновременно ударом с фронта Мосты Великие, Рава-Русская, Сенява в общем направлении на Люблин совместно с левофланговой армией Западного фронта нанести поражение ивангородско-люблинской группировке противника, выйти и закрепиться на среднем течении Вислы.
Советским войскам на Дальнем Востоке ставились следующие задачи.
Забайкальский фронт – решительным ударом частями 17-й армии уничтожить части японцев, овладеть Солунь и Хайларским плато и выйти на фронт Халан, Аршан, ст. Якэши, имея в виду дальнейшее наступление вдоль Маньчжурской железной дороги на Цицикар и в обход хребта Б. Хинган в долину р. Нонни, прикрыть южную границу МНР.
Дальневосточный фронт. Основные задачи фронта – сосредоточив войска, перейти в решительное наступление с целью разгрома основной группировки противника против Приморья с выходом на линию Бейаньчжень, Саньсин… имея в виду дальнейшее наступление в общем направлении на Харбин; обеспечивать побережье Тихого океана, Охотского моря, Сахалина, Камчатки от возможных попыток японских войск высадить десант.
На документе имеется подпись Шапошникова. Указана также фамилия Тимошенко как наркома обороны, но подписи его на этом плане нет.
В сентябре 1940 г. в Генеральном штабе была окончательно завершена разработка плана стратегического развертывания Вооруженных сил СССР, о содержании первого варианта которого упоминалось выше.
Доклад «Об основах стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 гг.» за подписями наркома обороны С.К. Тимошенко и начальника Генерального штаба генерала арии К.А. Мерецкова был представлен 18 сентября 1940 г. на рассмотрение И.В. Сталина и В.М. Молотова[49]. Документ был написан в одном экземпляре лично заместителем начальника Оперативного управления генерал-майором А.М. Василевским.
В докладе рассматривались наши вероятные противники, которые оценивались так же, как и в первом варианте плана 1940 г.
Главные силы Красной армии на Западе в зависимости от обстановки могли быть развернуты или к югу от Брест-Литовска с задачей мощным ударом в направлении Люблин, Краков и далее на Бреслау на первом же этапе войны отрезать Германию от Балканских стран, лишить ее важнейших экономических баз и решительно воздействовать на Балканские страны, чтобы не допустить их участия в войне; или к северу от Брест-Литовска с задачей нанести поражение главным силам германской армии в пределах Восточной Пруссии и овладеть последней.
Далее следуют задачи фронтам и армиям наступательного характера и мало отличающиеся от первоначального плана 1940 г. То же самое и по характеру действий на Дальнем Востоке.
5 октября 1940 г. вышеизложенный вариант плана стратегического развертывания Советских Вооруженных сил обсуждался с руководителями партии и правительства. В ходе обсуждения «Соображений по развертыванию…» было признано целесообразным в качестве основного варианта иметь тот, который предусматривал развертывание главных сил Красной армии в составе Юго-Западного фронта. Поэтому в третьем варианте плана, который 14 октября 1940 г. вновь представили в ЦК ВКП(б) нарком обороны и начальник Генерального штаба, указывалось, что на Западе основную группировку необходимо иметь в составе Юго-Западного фронта. Одновременно признавалось необходимым иметь разработанным и другой вариант плана – с развертыванием основной группировки советских войск в составе Западного и Северо-Западного фронтов.
Итак, в отличие от плана 1938 г., составленного Б.М. Шапошниковым, где главным считался фронт к северу от р. Припять, в новом варианте плана основные усилия советских войск перенацеливались на другое, юго-западное направление.
В то время как Гитлером уже был подписан подробно разработанный план нападения на СССР «Барбаросса», в Москве в конце декабря 1940 г. было проведено совещание высшего командного состава Красной армии по военно-теоретическим вопросам. Ни в их докладах, ни в выступлениях ни разу не прозвучала мысль о возможной в скором времени войне с Германией. Сама Германия в качестве вероятного противника не называлась. Делались лишь ссылки «на иностранного соседа».
Доклады почти не касались вопросов стратегии, в частности стратегической обороны начального периода войны, которая не была разработана на стратегическом уровне, что сказалось самым отрицательным образом уже в первые дни войны. Генерал армии И.В. Тюленев в своем докладе «Характер современной оборонительной операции» был вынужден признать: мы не имеем современной обоснованной теории обороны, которую могли бы противопоставить современной теории и практике глубокой армейской наступательной операции. Тюленев ограничился только рамками армейских оборонительных операций. Однако и нарком обороны Тимошенко не поставил вопроса о стратегической и даже фронтовой обороне. В результате теория стратегической обороны и ведения фронтовой оборонительной операции ограничивалась теми положениями, что имели отношение к действиям сил прикрытия в начале войны. Предполагалось, что в ходе ее войскам не понадобится прибегать к длительной обороне, а тем более в широких масштабах.
Рост масштабов военно-политических событий, в особенности быстрый разгром французских и английских войск летом 1940 г., свидетельствовал о неизбежном в скором будущем столкновении СССР с Германией. Правительство СССР довольно четко осознавало необходимость скорейшего наращивания темпов подготовки Советского государства и всего общества к войне.
В первую очередь нужно было осуществить техническую реконструкцию Вооруженных сил. Первый пятилетний план строительства армии был принят в 1928 году. Уже к 1930 году объем промышленного производства достиг 180% от довоенного уровня. 1932 год стал переломным в танкостроении. В этом году танковая промышленность выпустила почти полторы тысячи танков и танкеток. За годы первой пятилетки производство самолетов возросло в 2,7 раза по сравнению с 1928 годом. Объемы реконструкции выглядят впечатляюще и показаны в таблице.
Рост вооружения и боевой техники Красной армии в 1928–1935 гг.[39]
Не остались без внимания и слова Фрунзе, сказанные им за полгода до кончины: «…нам нужно беспощадно разбивать эти иллюзии, этот детский лепет о том, что в современной мировой обстановке нам можно обойтись маленькой кадровой армией». Численность Красной армии в 1928 году была увеличена с 562 тыс. чел. до 617 тыс. Во все последующие годы она быстро росла. Так, в 1935 году численность Вооруженных сил была уже 930 тыс. человек, а к 1 января 1938 года достигла 1 513 400 чел.[40], на 31 августа 1939 года – более 2 млн[41].
Быстрый рост численности Вооруженных сил, а главное, оснащение их современной боевой техникой и вооружением потребовали теоретических разработок о характере их применения. К середине 30-х годов советскими военными теоретиками М.Н. Тухачевским, В.К. Триандафиловым, А.И. Егоровым и др. была разработана «теория глубокой наступательной операции». Как определяет Военная энциклопедия, сущность ее состояла в одновременном подавлении обороны противника средствами поражения на всю глубину, в прорыве ее тактической зоны на избранном направлении с последующим стремительным развитием тактического успеха и оперативным путем ввода в сражение эшелона развития успеха (танков, мотопехоты, конницы) и высадки воздушных десантов для скорейшего достижения поставленной цели[42].
Непременными условиями успешного проведения «глубокой операции» считались: завоевание господства в воздухе, наступление на широком фронте с решительным массированием сил и средств на направлении главного удара, изоляция района наступления ударной группировки от резервов противника путем нанесения по ним авиационных ударов и высадки воздушных десантов, а также воспрепятствование подвоза материальных средств его атакованным войскам.
«Теория глубокой операции» во второй половине 1930-х годов проверялась и конкретизировалась на маневрах и военных играх в Белорусском, Киевском и других военных округах, а также на военно-стратегической игре, проведенной Генеральным штабом РККА в 1936 г.
По оборонительным действиям крупных объединений, прежде всего фронтового масштаба, никаких серьезных разработок не проводилось. Оборонительная тематика не поощрялась.
Надежды на революцию в Германии быстро таяли в связи с ширившимся в этой стране фашистским движением. Упования на то, что партизанское движение в Западной Украине и Белоруссии вызовет восстание в Польше, тоже не оправдались. Руководство страны оказалось перед необходимостью выработать новую военную доктрину. И ею стала давно пропагандируемая М.Н. Тухачевским классовая стратегия войны малой кровью на чужой территории.
19 июня 1931 года М.Н. Тухачевского назначили заместителем председателя РВС СССР и начальником вооружений РККА. С этого момента в Красной армии началось гонение на оборонческие тенденции и их носителей. Именно в начале 30-х годов с подачи Тухачевского был ошельмован, запрещен и предан забвению выдающийся военно-философский труд профессора А.А. Свечина «Стратегия».
Одним из первых в мае 1937 г. маршал М.Н. Тухачевский, как уже говорилось, имеющий самое непосредственное отношение к разработке предвоенной военной доктрины, попал в мясорубку репрессий, будучи обвиненным в шпионаже. Обладая феноменальной памятью, в ходе следствия он написал обширную записку о военных замыслах Гитлера, возможных направлениях вторжения немецкой армии и характере действий Советских Вооруженных сил[43]. Показания маршала Тухачевского дают возможность представить, какой виделась высшему политическому и военному руководству Советского Союза в 1937 году предвоенная Европа, каким представлялся расклад сил, характер будущей войны.
«Максимум, на что Гитлер может надеяться, – писал Тухачевский, – это на отторжение от СССР отдельных территорий. Из всех территорий самой вожделенной для него является только Украина, где и следует ожидать удара главных сил германской армии. Что же касается Белорусского театра военных действий, то он только в том случае получает для Германии решающее значение, если Гитлер поставит перед собой задачу полного разгрома СССР с походом на Москву. Однако я считаю такую задачу совершенно фантастической»[44]. Но дальнейший ход событий показал, что Гитлер поставил перед собой именно эту «фантастическую» задачу. Тухачевский упорно настаивал, что «все равно главные интересы гитлеровской Германии направлены в сторону Украины. Из этого должен исходить, это должен учитывать наш оперативный план»[45].
И что характерно, эта точка зрения Тухачевского становится главенствующей в советской военной доктрине, в нее твердо верил Сталин. Разработанные накануне войны последние «Соображения по стратегическому развертыванию Советских Вооруженных сил» основным определяли именно юго-западное направление, на котором ожидался главный удар немецких войск. Соответственно, Киевский Особый военный округ, прикрывавший это направление, имел наибольшее количество сил и средств.
Для наступления войск Красной армии Тухачевский также считал главным юго-западное направление. «При выходе Украинского фронта, – писал он, – примерно на линию Брест-Литовск – Львов перед его командованием встанет основная задача нанесения главным силам противника удара совместно с главными силами Белорусского фронта.
…Таким образом, театр наступления южнее Полесья является выгодным для наступления к району решающего столкновения в центре Польши»[46].
Как вредительство со стороны Тухачевского расценивалось его настойчивое отстаивание концепции ускоренного формирования танковых соединений за счет сокращения численности и расходов на кавалерию. С резким осуждением такой концепции выступил на суде С.М. Буденный. Однако накануне войны в спешном порядке началось формирование механизированных корпусов, основу которых составляли танковые соединения.
Как известно, М.Н. Тухачевский был расстрелян в июне 1937 года. Его имя стоит первым среди авторов «теории глубокой операции». Сущность этой теории Тухачевский взял за основу советской военной доктрины, принципиальные положения которой не менялись до начала Великой Отечественной войны. С полным основанием Тухачевского можно считать автором «Основ стратегического развертывания Советских Вооруженных сил».
28 ноября 1937 года был утвержден план развития и реорганизации РККА на третью пятилетку (1938–1942 гг.). После его утверждения Генеральный штаб приступил к разработке основ стратегического развертывания РККА. Доклад по этому вопросу был написан от руки 24 марта 1938 года лично начальником Генерального штаба Б.М. Шапошниковым и направлен наркому обороны маршалу К.Е. Ворошилову[47].
Согласно этому документу, вероятными противниками считались:
а) блок фашистских государств и их сателлиты на Западе,
б) милитаристская Япония на Востоке.
Главный противник определялся на Западе. К нему относились Германия и Польша. Исходя из этой угрозы, рассматривались два варианта развертывания главных сил Красной армии.
Первый – к северу от Полесья
«…С переходом наших войск в наступление и нанесением главного удара к северу от Полесья, – говорилось в докладе, – нужно учесть, что главные силы германской армии можно встретить, по всей вероятности, в районе Свенцяны – Молодечно – Гродно… Наиболее выгодно нанести главный удар по обоим берегам р. Неман с задачей разгрома сосредоточивающихся здесь германо-польских сил и с последующим выходом наших главных сил в район Вильно, Гродно, Волковыск, Новогрудок, Молодечно.
Прорыв фронта противника позволил бы развить нашу операцию ударом по германской группировке на территории Литвы или нанести удар по барановичской группировке поляков. Фланги ударных армий намечалось прикрыть армией, наступающей от Полоцка, и армией, ведущей наступление от Слуцка на Барановичи, а также резервами как фронта, так и Главного Командования.
Прикрытие развертывания армии возлагалось на кавалерийские корпуса, которые должны были вести разведку на Молодечно и Новогрудок, а затем, после прорыва фронта, вводились для развития успеха…»
Второй вариант – развертывание наших главных сил к югу от Полесья. Основные силы должны быть развернуты на фронте Новоград-Волынский – Проскуров для удара на фронте Луцк – Львов, имея в виду выйти в район Ковель, Львов, Броды, Дубно, с дальнейшим наступлением на Люблин.
«…Балтийскому флоту:
– уничтожить боевой флот Финляндии, Эстонии и Латвии;
– захватить и укрепить острова Гогланд, Б. Тютерс, Лавансари, Сескар…»
Основы стратегического развертывания на Востоке заключались в том, чтобы не допустить вторжения японских войск в пределы советского Дальнего Востока, нанести им решительное поражение в Северной Маньчжурии и удержать за собой побережье Тихого океана, Сахалина и Камчатки.
Предполагалось, что для сосредоточения войск и начала решительного наступления потребуется 35–45 дней (учитывались возможности железнодорожных сообщений). Однако в докладе оговаривалось, что если бы мы вступили в войну до окончания полного сосредоточения японской армии, то наше превосходство в авиации и танках позволило бы нам, не ограничиваясь активной обороной, вести небольшие наступления на забайкальском, благовещенском и приморском направлениях.
«…Сосредоточив большую часть наших сил, что примерно займет 45 дней, мы можем перейти к решительным действиям в Северной Маньчжурии, имея основной задачей разгром японских войск в Северной Маньчжурии…»
Докладная записка была рассмотрена 13 ноября 1938 г. на Главном военном совете и одобрена им[48], но еще 26 мая 1938 г., по приказанию наркома обороны, маршал В.К. Блюхер был полностью ознакомлен с планом развертывания и записал задачи войск на Дальнем Востоке. Кроме того, ему были даны все другие расчетные данные.
После советско-финляндской войны, вхождения в состав СССР стран Балтии, Западной Белоруссии, Западной Украины и Бессарабии старый план стратегического развертывания Вооруженных сил 1938 года утратил силу. Поэтому в Генеральном штабе шла разработка нового плана стратегического развертывания Вооруженных сил. В середине 1940 г. был написан первый вариант плана. Считалось, что на нашей западной границе наиболее вероятным противником будет Германия. Здесь и должны быть сосредоточены наши главные силы. Они должны быть развернуты к северу от Полесья.
«…Основная задача Западного фронта – ударом севернее р. Буг в общем направлении на Алленштейн совместно с армиями Северо-Западного фронта нанести решительное поражение германским войскам, сосредоточивающимся на территории Восточной Пруссии, овладеть последней и выйти на нижнее течение Вислы. Одновременно ударом левофланговой армии в общем направлении на Иван-город совместно с армиями Юго-Западного фронта нанести поражение ивангородско-люблинской группировке противника и также выйти на Вислу…»
Основная задача Юго-Западного фронта – создать укрепленные районы на новой западной границе и активной обороной в Карпатах и по границе с Румынией прикрыть западные районы Украины и Бессарабию; одновременно ударом с фронта Мосты Великие, Рава-Русская, Сенява в общем направлении на Люблин совместно с левофланговой армией Западного фронта нанести поражение ивангородско-люблинской группировке противника, выйти и закрепиться на среднем течении Вислы.
Советским войскам на Дальнем Востоке ставились следующие задачи.
Забайкальский фронт – решительным ударом частями 17-й армии уничтожить части японцев, овладеть Солунь и Хайларским плато и выйти на фронт Халан, Аршан, ст. Якэши, имея в виду дальнейшее наступление вдоль Маньчжурской железной дороги на Цицикар и в обход хребта Б. Хинган в долину р. Нонни, прикрыть южную границу МНР.
Дальневосточный фронт. Основные задачи фронта – сосредоточив войска, перейти в решительное наступление с целью разгрома основной группировки противника против Приморья с выходом на линию Бейаньчжень, Саньсин… имея в виду дальнейшее наступление в общем направлении на Харбин; обеспечивать побережье Тихого океана, Охотского моря, Сахалина, Камчатки от возможных попыток японских войск высадить десант.
На документе имеется подпись Шапошникова. Указана также фамилия Тимошенко как наркома обороны, но подписи его на этом плане нет.
В сентябре 1940 г. в Генеральном штабе была окончательно завершена разработка плана стратегического развертывания Вооруженных сил СССР, о содержании первого варианта которого упоминалось выше.
Доклад «Об основах стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 гг.» за подписями наркома обороны С.К. Тимошенко и начальника Генерального штаба генерала арии К.А. Мерецкова был представлен 18 сентября 1940 г. на рассмотрение И.В. Сталина и В.М. Молотова[49]. Документ был написан в одном экземпляре лично заместителем начальника Оперативного управления генерал-майором А.М. Василевским.
В докладе рассматривались наши вероятные противники, которые оценивались так же, как и в первом варианте плана 1940 г.
Главные силы Красной армии на Западе в зависимости от обстановки могли быть развернуты или к югу от Брест-Литовска с задачей мощным ударом в направлении Люблин, Краков и далее на Бреслау на первом же этапе войны отрезать Германию от Балканских стран, лишить ее важнейших экономических баз и решительно воздействовать на Балканские страны, чтобы не допустить их участия в войне; или к северу от Брест-Литовска с задачей нанести поражение главным силам германской армии в пределах Восточной Пруссии и овладеть последней.
Далее следуют задачи фронтам и армиям наступательного характера и мало отличающиеся от первоначального плана 1940 г. То же самое и по характеру действий на Дальнем Востоке.
5 октября 1940 г. вышеизложенный вариант плана стратегического развертывания Советских Вооруженных сил обсуждался с руководителями партии и правительства. В ходе обсуждения «Соображений по развертыванию…» было признано целесообразным в качестве основного варианта иметь тот, который предусматривал развертывание главных сил Красной армии в составе Юго-Западного фронта. Поэтому в третьем варианте плана, который 14 октября 1940 г. вновь представили в ЦК ВКП(б) нарком обороны и начальник Генерального штаба, указывалось, что на Западе основную группировку необходимо иметь в составе Юго-Западного фронта. Одновременно признавалось необходимым иметь разработанным и другой вариант плана – с развертыванием основной группировки советских войск в составе Западного и Северо-Западного фронтов.
Итак, в отличие от плана 1938 г., составленного Б.М. Шапошниковым, где главным считался фронт к северу от р. Припять, в новом варианте плана основные усилия советских войск перенацеливались на другое, юго-западное направление.
В то время как Гитлером уже был подписан подробно разработанный план нападения на СССР «Барбаросса», в Москве в конце декабря 1940 г. было проведено совещание высшего командного состава Красной армии по военно-теоретическим вопросам. Ни в их докладах, ни в выступлениях ни разу не прозвучала мысль о возможной в скором времени войне с Германией. Сама Германия в качестве вероятного противника не называлась. Делались лишь ссылки «на иностранного соседа».
Доклады почти не касались вопросов стратегии, в частности стратегической обороны начального периода войны, которая не была разработана на стратегическом уровне, что сказалось самым отрицательным образом уже в первые дни войны. Генерал армии И.В. Тюленев в своем докладе «Характер современной оборонительной операции» был вынужден признать: мы не имеем современной обоснованной теории обороны, которую могли бы противопоставить современной теории и практике глубокой армейской наступательной операции. Тюленев ограничился только рамками армейских оборонительных операций. Однако и нарком обороны Тимошенко не поставил вопроса о стратегической и даже фронтовой обороне. В результате теория стратегической обороны и ведения фронтовой оборонительной операции ограничивалась теми положениями, что имели отношение к действиям сил прикрытия в начале войны. Предполагалось, что в ходе ее войскам не понадобится прибегать к длительной обороне, а тем более в широких масштабах.