Джоансен Айрис. Тайна античных свитков

   Джейн поднялась:
   — С какой стати?
   — Чтобы проверить, не наврал ли я тебе.
   — Ты мне не наврал.
   — Откуда ты знаешь? Она улыбнулась:
   — Оттуда, что ты обещал говорить мне только правду.
   — Господи, кажется, лед наконец тронулся.
   — И если бы ты решил одурачить Венабла, тебе бы это удалось без труда. Я видела тебя в действии.
   — Ну вот, ты опять все испортила.
   — Ничего не поделаешь. — Джейн помолчала. — Кто знает о существовании Венабла?
   — Только Бартлет, Бреннер и Макдаф. Неужели я стал бы всему миру докладывать, что имею дело с ЦРУ? Чем больше посвященных, тем больше риск утечки.
   — Что ж, придется Еве с Джо тоже сказать.
   — Тогда предупреди, чтобы не болтали.
   — Ты их знаешь. — Она шагнула к двери. — Звони. Мне надо вернуться к Марио.
   — Зачем?
   — Затем, что нельзя, чтобы он обвинял во всем тебя и заперся от всего мира. Он должен закончить перевод. А я намерена это обеспечить.
   Он поднял брови:
   — Какая решительная девушка!
   — Вот именно. — Джейн открыла дверь и обернулась. — Тревор, я же американка! Никакому мерзавцу не удастся взорвать никакой город, село или захолустный полустанок в моей стране. По крайней мере, если я могу этому помешать. Ты можешь продолжать любые свои игры только при таком условии. А для меня это уже не игра. Грозак не пройдет!
   — Я сказал, чтобы ты тут не появлялась! — вскинулся Марио, едва Джейн переступила порог. — У тебя нет сердца!
   — Зато у меня есть мозги, и я их использую по назначению. В отличие от тебя. — Она опустилась в кресло напротив. — Марио, я бы хотела проявить к тебе деликатность и терпение, но сейчас для этого нет времени. Я не могу позволить тебе продолжать себя жалеть. У тебя слишком много работы.
   — Я больше не работаю на Тревора.
   — Хорошо, тогда поработай на себя. Не дай этому негодяю уйти безнаказанным после всего, что он сделал с твоим отцом.
   — Это Тревор виноват!
   Она смерила его внимательным взглядом.
   — Ты сам в это не веришь. — И нарочно добавила: — Как и в то, что виноват исполнитель.
   — Как это не верю?
   — А вот так! — Скажи ему. Пусть это будет жестоко, но Марио не должен прятаться от правды. — Ты считаешь, что виноват ты сам. Что тебе не надо было браться за эту работу. Или надо было предупредить Тревора, что у тебя есть отец. — Нет!
   — Может быть, ты и прав, но это только тебе решать. Ты считал, что отцу ничто не угрожает, но ты сам себя обманывал. Или нет? Я не знаю. Зато я знаю, что он погиб, а ты должен мстить — вместо того чтобы сидеть и обвинять всех и каждого, начиная с себя.
   — Уйди! — Голос у него дрожал. — Это все ложь!
   — Это правда. — Девушка встала. — И надеюсь, что у тебя, как у мужчины, достанет смелости взглянуть ей в лицо. Я сейчас пойду в соседнюю комнату, сяду там в свой уголок и стану смотреть на Циру и ждать, когда ты вернешься к работе.
   — Я не вернусь!
   — Вернешься. Потому что это будет единственно правильным решением. Во всей этой истории очень мало осталось места для правильных решений, а у тебя еще есть такая возможность! — Джейн шагнула к выходу. — Если ты найдешь то, что нужно Тревору, у мерзавцев, убивших беззащитного старика, не останется шанса одержать верх.
   — Хватит!
   Она открыла дверь.
   — Я буду ждать.
 
   Прошло четыре часа. Джейн все сидела в кресле в углу кабинета, когда Марио приоткрыл дверь. Он замер на пороге.
   — Ты никогда не сдаешься, да?
   — Когда дело важное — никогда. А сейчас как раз тот случай.
   — Зачем? Чтобы сыграть на руку Тревору?
   — В данном случае это работает на всех нас. — Она немного помолчала. — А еще в твоих собственных интересах четко представлять себе ситуацию. Даже если это больно.
   — Еще как больно! — Молодой человек подошел. — Будь ты проклята, Джейн! — Он приблизился, и она увидела, как в его глазах сверкнули слезы. — Будь ты проклята! — Он упал на колени и зарылся лицом в ее колени. — Никогда тебя не прощу!
   — Ничего, ничего. — Она ласково погладила его по голове. В ней вдруг заговорил материнский инстинкт. — Все будет хорошо, Марио.
   — Нет, не будет! — Он поднял глаза, в них стояла такая безысходность, что сердце у Джейн заныло. — Я тебе неправду сказал. Я не тебя не смогу простить. Это ведь… я его убил, Джейн. Понимаешь?
   — Нет, не ты. Его убил Грозак.
   — Я должен был… Тревор предупреждал, что дело опасное, но я посчитал, что если кто и рискует, то только я. Какой я был эгоист! Я не захотел ему верить. Я представить себе не мог, что кто-то способен на такое. — По его щекам бежали слезы. — А расплачиваться пришлось не мне. Какой я идиот! Надо было…
   — Тшш, тшш! — Она прикоснулась пальцем к его губам. — Ты совершил ошибку, теперь ничего уже нельзя изменить. Но виноват Грозак, и ты должен это понять.
   — Это трудно. — Он сел на корточки и закрыл глаза. — У меня такое чувство, что меня распять мало.
   «Тебя и так уже распяли, — подумала она. — Обвиняешь себя с такой же страстью, с какой до этого винил Тревора».
   — Займись делом. Отвлекись от этих мыслей! Я тоже чувствовала себя виноватой, когда убили моего друга Майка. Все прокручивала в голове, что и как надо было сделать, чтобы он остался жив. Но, в конце концов, приходится заглушить все мрачные мысли и продолжать жить. Временами еще будешь от них просыпаться по ночам, но тебе ничего не остается, как смириться и извлечь урок. Марио открыл глаза:
   — Я веду себя как маленький. Тебе-то это за что? — Он выдавил из себя улыбку. — Но я рад, что ты здесь.
   — Я тоже.
   Он тряхнул головой, словно желая прояснить мысли, и поднялся:
   — А теперь уходи. Мне надо вернуться к себе и принять душ. — Губы у него дрогнули. — Странно, да? Мы думаем, что, если вымоем тело, то и душой очистимся.
   — Мне потом прийти?
   — Не сразу. Я попозже спущусь, мне надо с Тревором поговорить. — Юноша перевел взгляд на письменный стол. — Но мне нужно вернуться к работе. Будет наверняка непросто — от этих мыслей так быстро не отделаешься. Может, и всего-то несколько строк за сегодня сделаю. Ну, и ничего. Как это в вашей пословице сказано: «Сесть на лошадь, которая тебя скинула»?
   Джейн кивнула.
   — Хорошее выражение! — Он отвернулся. — У меня такое чувство, словно эта лошадь мне все кости переломала. Но нет! Этому не бывать! Вот сердце… Но сердце же можно лечить, да?
   — Наверное.
   Он опять посмотрел на нее:
   — Такая мудрая, а самого важного не знаешь? Сразу видно, не итальянка.
   Он уже почти обрел способность шутить. Еще не оправился от горя, но боль немного отступила. Джейн улыбнулась:
   — Это большой недостаток.
   — Да, но ты его преодолеешь, ты не такая, как все. — И, помолчав, добавил: — Джейн, спасибо тебе.
   Не дожидаясь ответа, Марио вышел. Джейн медленно поднялась. Она добилась, чего хотела, но для обоих это было тяжелое испытание. И этот несчастный юноша только что открылся ей с неожиданной стороны. Она словно стала свидетелем его нового рождения. Или взросления.
   Она не знала, что это было. Может быть, все это ей только показалось? После всех сегодняшних переживаний? Человек редко меняется с такой быстротой.
   Но и потрясения такой силы случаются нечасто.
   А может, сегодняшний шок открыл и ей глаза на Тревора? На ее отношение к нему? Все вокруг движется и смешается, будто повинуясь ниточкам в руках Грозака и Рейли.
   Это надо во что бы то ни стало остановить!

11

   — Ну, как он? — Через минуту в библиотеку вошел Тревор. — Все еще ненавидит меня лютой ненавистью?
   — Нет. — Джейн усмехнулась. — Ненавидит сам себя. Но он сделает то, что ты хочешь. Сегодня же вернется к работе.
   — Ты его околдовала. Девушка качнула головой:
   — Я объяснила ему, как обстоит дело, но, думаю, он бы и сам до этого дошел, дай мы ему немного времени. Он изменился. Ты это увидишь.
   — Что значит «изменился»? Она пожала плечами:
   — Так сразу не скажешь. Но, думаю, мне больше не придется называть его «милым мальчиком». Сам увидишь. Он потом придет к тебе поговорить. — Джейн переменила тему: — Венабл что-нибудь сказал о Викмане?
   — Он перезвонит. Послал человека переговорить с сестрой Эдуарде Донато, та говорит, не видела его со вчерашнего утра. Эдуардо звонил и сказал, что согласился поводить по городу какого-то туриста, с которым познакомился в кофейне.
 
   — А как этого туриста зовут, не сказал? Тревор покачал головой:
   — Ему не дали договорить, он спешно повесил трубку.
   — А Венабл может перебросить нам фотографию этого Викмана?
   — В свое время. Пока он не может обнаружить на него досье. Человек-невидимка. Но я пошлю Бреннера в это кафе, может, кто из официантов даст нам описание.
   Джейн замерла:
   — У меня есть идея получше. Он понял все без слов.
   — Нет. Не просто нет, а категорически нет!
   — Если у меня будет словесный портрет, я смогу его нарисовать. А поскольку я его никогда не видела, то мой рисунок будет самым объективным.
   — Тогда я скажу Бреннеру повыспрашивать там и протранслировать тебе ответы по телефону.
   — Так не пойдет! Нужно будет показать рисунок свидетелю, чтобы убедиться, что все схвачено верно. — Джейн закусила губу. — И я не намерена сидеть и ждать, пока Бреннер будет устанавливать его личность, если это можно сделать быстрее!
   — Ни к чему тебе топтать Люцерн, это небезопасно. Ты должна оставаться здесь.
   — Я не собираюсь «топтать Люцерн». Мне нужно одно-единственное кафе, а в аэропорту меня встретит Бреннер, так ведь? Ты можешь нанять в Абердине вертолет и частный самолет, чтобы летчик был свой человек?
   — Могу. Но не буду.
   — Нет, будешь. Ты же понимаешь, я все равно поеду. — Она развернулась на сто восемьдесят градусов. — Пойду покидаю вещи в сумку. И альбом.
   — Я неясно выразился?
   — Ясно. Но то, что противоречит здравому смыслу, я понимать отказываюсь. Позвони Бреннеру и скажи, что я вылетаю. Или я сама найду дорогу в это кафе.
 
   По пути из своей комнаты Джейн столкнулась с Марио. Он с недоумением воззрился на ее дорожную сумку.
   — Куда это ты?
   — Надо кое-что сделать. Вечером вернусь. Самое позднее — завтра.
   — Что это у тебя за дела такие?
   Она помолчала, не решаясь открыть ему правду.
   — Лечу в Люцерн. Попытаюсь набросать портрет убийцы твоего отца. Если описание добуду.
   — А это возможно? Она кивнула:
   — Я хорошо рисую. Это мой конек.
   — А его кто-то видел?
   — Мы очень на это рассчитываем. Твоего отца в этом кафе хорошо знали, и…
   Он стремительно направился назад в свою комнату, бросив на ходу:
   — Я еду с тобой!
   — Нет!
   — Это будет опасно. Что, если он все еще там крутится? Я не дам тебе рисковать. Убит мой отец!
   — Нет, Марио. От тебя будет больше пользы тут. — Он попробовал возразить, но Джейн быстро добавила: — Я там и без тебя справлюсь. Мне Бреннер поможет.
   Его губы скривились в невеселой улыбке.
   — Тогда понятно, что я тебе не нужен. Какой с меня толк, да? Меня лучше засадить за книги, чем выпускать в реальный мир. Вот уж не думал, что придется учиться противоборству с такими, как Грозак. — Он помолчал. — Ты уверена, что с Бреннером будешь в безопасности?
   — Конечно. Пока, Марио! — Она сбежала по лестнице, не дав ему возразить. Внизу ее ждал Тревор. — Позвонил Бреннеру?
   — Да, и я лечу с тобой. — Он открыл перед ней дверь. — Насчет транспорта Бартлет договорился. Вертушка будет через пять минут.
   — Я против.
   — Не понял?
   — Я против. — И она повторила его слова: — Я неясно выражаюсь? Ты никуда со мной не летишь! У тебя там одно дело — меня охранять, но с этим отлично справится Бреннер. Ты мне сам говорил, что здесь у тебя масса дел, в частности — присматривать за Марио. А сейчас это самое главное.
   — А как же присматривать за тобой?
   — Мне кажется, Грозак переменил тактику и теперь охотится не за мной, а за Марио. Так что его надо беречь и беречь. — Видя его недовольное лицо, она с выражением добавила: — Я уговорила Марио вернуться к работе и не допущу, чтобы все пошло прахом. Надо, чтобы он во что бы то ни стало побыстрее закончил этот свиток. И кто-то должен быть здесь и за ним присматривать. Это можешь быть ты или я. А мне сейчас надо в Люцерн. — Джейн шагнула на улицу. — Не пытайся меня остановить, Тревор!
   — Посмел бы я… — с сарказмом бросил он. — Чего доброго, из вертолета выкинешь.
   — Вот-вот.
   — Не смею тебе перечить. Ты прямо горишь, тебя ничем не остановишь.
   — У тебя все равно не получится. — Она посмотрела ему в глаза. — Ты родился в Йоханнесбурге и всю жизнь кочуешь. Уж не знаю, кем ты себя считаешь, гражданином мира или человеком без родины, но у меня родина есть, а свое я привыкла защищать. Так что ты прав, я горю. Чего бы это ни стоило, но мы должны остановить Грозака и не дать ему нанести удар по моей стране.
   — Бог ты мой, какой патриотизм!
   — Да, и я этого не стыжусь. Можешь смеяться, сколько влезет.
   — Я не смеюсь, я завидую. — Он отвернулся. — Трогай! Садись в вертолет, пока я не начал вспоминать о том, что случилось с Эдуардо Донато. О Марио я позабочусь.
 
   Через несколько минут вертолет, покружив над морем, взял курс на восток. Тревор сжал кулаки. Дьявол! Его так и подмывало связаться с кабиной пилота и приказать Куксону, чтобы повернул назад. Но вместо этого он набрал номер Бреннера.
   — Она вылетела. Куксон только что взлетел. Через сутки она должна вернуться сюда. Если с ней что-нибудь случится, я с тебя шкуру спущу!
   — Попробуй, — усмехнулся тот. И, помолчав, добавил: — Тревор, не дергайся! Я буду рядом.
   — Ага, если она позволит. Ты бы ее сейчас видел! В ней взыграли праведный гнев, патриотизм и желчь.
   — Ну и сочетание! Чувствую, сутки будут веселые. — Бреннер положил трубку.
   Веселые? Тревор все смотрел вслед вертолету, тот был едва виден. Он бы употребил другое слово. Сутки будут…
   — Улетела?
   Он обернулся и увидел Марио. Тот тоже провожал глазами вертолет. Тревор коротко кивнул:
   — Сделает рисунок — и обратно.
   — Я хотел отправиться с ней.
   — Я тоже. Отказалась наотрез. Марио грустно улыбнулся:
   — Сильная женщина! — Он посерьезнел. — Тело отца еще не нашли?
   — Пока нет.
 
   Марио с шумом втянул воздух:
   — Невыносимо думать, что его тело швырнули в какую-нибудь канаву… Вы уже показывали пленку полиции?
   — Нет еще, но как раз собираюсь отослать. — Он заглянул юноше в глаза. — Если все еще мне не доверяешь, я дам тебе пообщаться с ними лично.
   Марио качнул головой:
   — О чем мне с ними говорить? — И смущенно добавил: — Мне очень стыдно… Я не должен был верить этой скотине, что вы… Да я и не поверил. Я просто не мог признать, что я…
   — Забудь. Все понятно.
   — Я не могу забыть! Я отказывался признать правду, потому что все вышло не так, как я хотел. Отгородился от всего мира — как, впрочем, и всегда. — Он подобрался. — Больше этого не будет!
   Тревор вгляделся в него:
   — Ты это к чему?
   — Джейн отказалась взять меня с собой, потому что была уверена, что с Бреннером будет в большей безопасности. — Он нахмурил лоб. — Я не приспособлен к жизни за пределами своей башни из слоновой кости. Это надо менять. Я больше не буду пугливым страусом, прячущим голову в песок.
   — Ты не страус.
   — А Грозак думает, что страус. Он убил моего отца, чтобы заставить меня сделать то, что ему нужно. Он ведь и Джейн может убить, разве нет?
   — Ее он предпочел бы захватить живой. Но если ему будет нужно, то, конечно, убьет не раздумывая.
   — Вот видите, все эти вопросы я должен был задать сразу, как сюда приехал. А я не захотел знать ничего, что помешало бы мне работать. — Он покрутил головой. — Какой же я был дурак!
   — Тебе не нужно было этого знать. Твое дело — переводить свитки. А мое — обеспечить твою безопасность.
   — Зато теперь у меня есть новое дело. Я не сумел уберечь отца, но отомстить за него я могу.
   — Мы сами все уладим. Марио горько усмехнулся:
   — Вы считаете, у меня кишка тонка? Я докажу, что я не испугался.
   — Еще испугаешься, черт тебя побери! — Тревор нахмурился. — Если жаждешь мести — переведи этот свиток!
   — И переведу. Это само собой. А вот насколько быстро — зависит от вас.
   — Это шантаж?
   — Нет, всего лишь торг. Мне многому надо научиться.
   — Например?
   — Я не умею обращаться с оружием. А вы можете меня научить.
   — Марио…
   — Всего-то стрелять из пистолета. Это же много времени не займет?
   Тревор изучал его. Джейн права — Марио менялся на глазах, стремительно взрослел и мужал.
   — Ты, похоже, не шутишь?
   — И еще мне нужно знать приемы самообороны.
   — У меня нет времени проводить с тобой тренировки… — Тревор осекся, видя, как набычился юноша. Какого черта? У парня серьезные причины. Он бы и сам себя так вел в подобной ситуации. Только у него такой ситуации никогда не было. Сколько Тревор себя помнил, он всегда так или иначе боролся за существование. А башни из слоновой кости — это нечто из области мифов. — Ладно. Два часа в день. Поставим мишень на стадионе. Остальное время будешь корпеть над переводом. — Он жестом не дал Марио возразить. — А приемам карате тебя научит Макдаф, он мне кое-чем обязан. И точка.
   — Начнем прямо сегодня?
   — Черт с тобой, можно и сегодня.
   — Хорошо. Пока достаточно, — сказал Марио и добавил: — Только еще одно.
   — Ну ты и зануда!
   — Я должен это знать! Надо было мне спросить об этом с самого начала. Почему Грозак гоняется за свитками? Почему он убил моего отца?
   Тревор понимающе кивнул. Конечно, парень слишком впечатлителен, чтобы говорить ему всю правду, но главное сказать придется.
   — Ты прав. Нечестно держать тебя в неведении. — Он направился в дом. — Идем, сядем в библиотеке и выпьем чего-нибудь. Тебе не повредит — история уж больно скверная.
 
   — Тревор волнуется за тебя, — сказал Бреннер, встретив Джейн в аэропорту. — Обещает устроить мне Варфоломеевскую ночь, если я о тебе должным образом не позабочусь.
   — Так позаботься! Насколько я могу судить, Варфоломеевскую ночь ты и сам кому хочешь можешь устроить. — Она сменила тему: — Ты уже говорил с официантами?
   Он кивнул:
   — По утрам у них очень оживленно. Насколько я понял, много завсегдатаев вроде Донато, которые каждый день приходят завтракать. Продавец за стойкой — его зовут Альбер Дангле — уверяет, что хорошо запомнил человека, с которым сидел Донато. Это кафе работает по принципу «Старбакса», и мужик сам брал свой заказ у стойки. Я не стал говорить, что произошло. Намекнул лишь, что Донато исчез.
   — Он сегодня работает или придется ехать к нему домой?
   Бреннер посмотрел на часы.
   — Он заступает через час сорок.
   — Тогда поехали.
   — Слушаюсь, мэм. — Он распахнул перед ней правую дверцу. — Что-нибудь еще?
   — Хорошо бы сделать так, чтобы у меня было достаточно времени с ним поработать. Чем полнее описание, тем точнее будет портрет.
   — Постараюсь, — улыбнулся он. — Не думаю, что это будет проблемой. Понадобится — встану вместо него за стойку. Правда, не могу обещать, что вместо кофе мокко не сварю кофе латте. Но я буду сама любезность, и все меня простят.
   — Главное, чтобы Дангле не разнервничался и смог сосредоточиться.
   — Он не произвел впечатления нервозного человека. Во всяком случае, не тогда, когда под кайфом.
   — Здорово. Он что, наркоман?
   — Травка. Запах ни с чем не спутаешь. И держится расслабленно.
   — Надеюсь, это не мешает ему подмечать детали?
   — Если он постоянно курит, то ждать от него острой памяти не приходится. Увидим. — Бреннер запустил двигатель. — Зато, если он под кайфом, то позволит тебе мучить себя столько, сколько тебе нужно.
   — Обычно он сидел вон за тем столиком. — Дангле кивком показал на стол на террасе у самой кованой ограды с видом на озеро. — Славный старикан. Опрятный, чистенький такой. Не то что парни, которые здесь оши-ваются. Иногда приходится выговаривать, чтобы обувь надели. Такое впечатление, что они нас принимают за…
   — А вы раньше видели его с тем, вторым? Официант покачал головой:
   — Он всегда один. Нет, не так. Один раз приходил с какой-то женщиной. — Он нахмурил лоб. — Под шестьдесят, седые волосы, полноватая.
   Сестра, догадалась Джейн.
   — Давно это было? Он развел руками:
   — Не скажу. С полгода, наверное.
   Словесный портрет он дал хороший. Даже отличный, учитывая, сколько прошло дней. Бреннер был прав, марихуаной от него пахло, но, судя по отменной памяти, он баловался лишь время от времени.
   — А в том человеке, который к нему подсел, не было ничего необычного?
   Он подумал:
   — Высокий, худой. Ноги длинные. Одни сплошные ноги.
   — Нет, в лице.
   Дангле подумал еще:
   — Вообще-то ничего приметного. Большие глаза. По-моему, карие.
   — Шрамов никаких? Он покачал головой:
   — Цвет лица немного нездоровый, как будто на воздухе мало бывает. — Он помолчал, с сомнением глядя на ее альбом. — Вы правда сможете это сделать?
   — Если вы поможете.
   — О, конечно, помогу. Здесь тоска зеленая. Первое событие за много месяцев. — Он сморщился. — Господи, что я говорю! Вы не подумайте, я за старика переживаю. Приятный такой, слова худого никому не скажет. Говорите, пропал? С ним что-то страшное случилось?
   Да уж, страшнее не бывает, подумала Джейн и вспомнила видеозапись.
   — Это будет ясно, когда мы его найдем.
   — А вы на полицию работаете?
   — Нет, я друг семьи. — Это была правда. — Они крайне обеспокоены. Естественно, я передам портрет в полицию, когда мы добьемся сходства.
   — Вы так уверены… Она улыбнулась в ответ:
   — Ничего удивительного. Вы производите впечатление умного человека с прекрасной памятью. Если не будем торопиться, все сделаем как надо.
   — Вы мне льстите. — Он вдруг улыбнулся. — Но мне это нравится. С чего начнем?
   Она взяла в руки карандаш.
   — С овала лица. От него будем отталкиваться. Какое у него лицо? Квадратное? Круглое? Треугольное?
   — Дело к концу? — К ним подошел Бреннер. — Четыре с лишним часа сидите.
   Джейн даже не подняла глаз от рисунка.
   — Я хочу добиться максимального сходства. — Она немного подштриховала скулу. — Не так это просто, как кажется, да, Альбер?
   — Не приставайте к ней, — проговорил тот. — Мы делаем все, что в наших силах.
   «Мы».
   Бреннер подавил улыбку. Похоже, девчонка так очаровала Дангле, что у него появилась иллюзия работы в команде. Бреннер был удивлен: до сих пор он отмечал за Джейн только осторожность и решительность. Любопытно было наблюдать, с какой легкостью она разобралась с этим Дангле. Хваткая дамочка!
   — Прошу прощения. — Он повернулся. — Просто решил спросить. Пойду лучше к себе за стойку, кофеварку, что ли, помою…
   — Погоди. — Джейн несколькими штрихами добавила густоты шевелюре. — Теперь похож, Альбер? — Она повернула рисунок так, чтобы тому было лучше видно. — Это тот человек?
   Дангле воззрился на картинку:
   — Бог ты мой…
   — Это он?
   Тот кивнул и горделиво просиял:
   — Не хуже фотографии. Мы это сделали!
   — Больше ничего менять не нужно?
   — Волосы ты поправила. А остальное и раньше было в порядке.
   — Надо ли вас понимать так, что мне больше не нужно варить кофе латте? — поинтересовался Бреннер.
   — У него сомнений нет. — Джейн протянула рисунок Бреннеру. — И кто это?
   — Она ухватила суть, — сообщил Бреннер, когда Тревор ответил на звонок. — Ты был прав. Это не Рендл, это Викман.
   — Хорошо. Она уже возвращается?
   — Мы только что вышли из кафе. Она еще не договорила с Дангле. Минут сорок, как не больше, разоряется перед ним — какой он великий человек. Заявила мне, что если уж приходится кого-то использовать, то хотя бы надо оставить у человека благоприятное впечатление. — Он помолчал. — Она… занятная.
   — Посади ее в самолет, и пусть немедленно вылетает. За вами нет «хвоста»?
   — Я не дилетант. Отправлю в целости и сохранности. А сам еще тут воздух понюхаю, со своими осведомителями побеседую, может, что и удастся о нем разузнать. Хотя он уже наверняка давно смотался.
   — Поезжай в Рим. Я с ним когда-то там пересекался.
   — Он сейчас может быть у Грозака.
   — Все равно нам надо добыть максимум информации. Если он выполняет для Грозака грязную работу, надо его остановить. — Тревор выдержал паузу. — Но прежде чем уезжать из Люцерна, постарайся узнать, где тело Донато.
   — Это что, так важно? Ты же не сомневаешься, что он мертв?
   — Важно. Марио переживает, и ему необходимо поставить в этой истории точку.
   — О'кей. Разузнаю. Раз Венабл еще до смерти Дона-то говорил, что что-то здесь происходит, то на какие-то источники наверняка удастся выйти. Но я, грешным делом, думал, ты меня в Колорадо пошлешь. Хотя, видит бог, о Рейли я еще ничего не узнал.
   — Отведи на Донато двенадцать часов. После этого вылетай в Колорадо.
   — Добро. — Он помолчал. — Думаешь, с Марио справишься?
   — Справлюсь? Вот уж не знаю. Он опять засел за работу. Не будем торопить события. Ты, главное, разыщи труп.
   В замок Макдафа Джейн попала уже в десятом часу вечера.
   Едва сойдя с трапа, она протянула Тревору рисунок.
   — Бреннер говорит, это Викман.
   Тот бросил взгляд на портрет и кивнул.
   — Я уже позвонил Венаблу, а сейчас перешлю рисунок по факсу. Ты молодец.
   Джейн пожала плечами: