Джоансен Айрис. Тайна античных свитков

   — Что за сделка?
   — Раз в несколько месяцев он посылал мне на реконструкцию один из черепов. За последние годы музей обрел выдающуюся коллекцию работ в области пластической реконструкции. Одну из лучших в мире.
   — Как тебе это удалось? У тебя же всегда работы выше крыши.
   — Это была расплата за ложь. — Она встретилась с Джейн взглядом. — И я бы сделала это опять. Потому что надеялась, что, если не подогревать твоего интереса, ты в конце концов выкинешь эту Циру из головы и начнешь жить. Ради этого стоило несколько ночей не поспать.
   — Ничего себе несколько! Ты же им одиннадцать лиц слепила! А Джо в курсе?
   Ева покачала головой:
   — Моя ложь — мне и расхлебывать. — Она помолчала. — Что ты сейчас чувствуешь? Злишься на меня?
   Джейн не знала, что она чувствует. Слишком велико было потрясение.
   — Нет. Не злюсь. Зря ты это сделала, Ева!
   — Возможно, я бы и не пошла на это, если бы не усталость и тревога за тебя. Нет, это не оправдание. Я дала тебе четыре года, чтобы освободиться от своей навязчивой идеи и начать жить нормальной жизнью. Ты хоть представляешь себе, какое это счастье — жить нормальной жизнью? Я представляю. У меня ее никогда не было. А тебе я хотела ее дать. — Она сделала паузу. — Я знаю, ты всегда думала, что на первом месте у меня Бонни и лишь потом — ты.
   — Я говорила, для меня это неважно.
   — Еще как важно! Ты никогда не была на втором плане, ты просто другая. Ради твоего блага я лгала, нарушала все профессиональные принципы, работала на износ. Может, это поможет тебе понять, как много ты для меня значишь. — Она устало развела руками. — А может, и не поможет. — Ева повернулась к выходу. — Идем. Торизе пора закрывать.
   — Ева!
   Та оглянулась.
   — Зря ты это сделала. — Джейн облизнула пересохшие губы. — Но это не меняет моего отношения к тебе.
   Оно ни от чего не зависит. — Она встала, подошла и встала перед приемной матерью. — Кто знает, как бы я повела себя в подобных обстоятельствах? — Она попыталась выдавать улыбку. — Мы с тобой так похожи.
   — Не совсем. — Ева протянула руку и ласково погладила девушку по щеке. — Но достаточно для того, чтобы я тобой гордилась. С тех пор как ты у нас с Джо появилась, наша жизнь словно наполнилась светом. И мне была невыносима одна мысль о том, что этот свет может померкнуть.
   Джейн со слезами на глазах обняла ее:
   — Даже не знаю, что сказать. — Она резко выпрямилась. — Ладно, идем отсюда! Можно мне Тревору рассказать?
   — Почему бы нет? Небось голову уже сломал в догадках. — Ева стала закрывать дверь. — Ему будет полезно знать правду.
   — Погоди, не закрывай. — Джейн напоследок взглянула на реконструкцию. — Похожа, правда? Но не один в один. С Циры ведь сделано множество статуй, но ни в одной нет этой… жесткости. Она… — Джейн повернулась к Еве. — Для твоей работы важна точность измерений. Тут не могло быть ошибки?
   — Думаешь, я не хотела, чтобы она оказалась Цирой? Совпади она полностью с другими известными статуями, все было бы куда проще. Ты бы была убеждена, что наконец ее нашла, и все бы на этом закончилось. Я работала очень тщательно. Трижды переделывала все заново, но всякий раз выходило то же лицо. — Ева замолчала. — Тебе не приходило в голову, что те, кто ее ваял, ее идеализировали? И статуи превосходили оригинал по красоте?
   — Наверное… — Девушка покачала головой. — Но как-то это…. — Она вышла из рабочего зала и дала Еве запереть дверь. — Странное впечатление какое-то.
   — Ты так давно живешь с собственными представлениями о ее образе, что любое изображение покажется тебе неверным. Разве нет?
   Джейн с сомнением кивнула:
   — У меня сейчас в голове полный сумбур, я не могу отделить правду от вымысла. — Она пересекла зал. — Может, это все игра воображения. За исключением золота. Золото настоящее. И на этом надо сосредоточиться.
   — Поэтому я и попросила тебя сюда приехать, — тихо сказала Ева.
   — Ты говоришь, рядом с гаванью больше никакого золота не нашли?
   — Во всяком случае, не рядом с этими останками.
   — Нет, я имею в виду, не было ли там спрятано сундуков с деньгами?
   Ева покачала головой:
   — Огромная часть Геркуланума остается погребенной под окаменевшей лавой. Я только хотела дать тебе отправную точку. Или подсказать новый район поисков.
   — Спасибо. Я знаю. — Джейн вздохнула. — Остается надеяться, что то, что мы ищем, не лежит под слоем лавы.
   — Но к этому тоже надо быть готовым.
   — А я не хочу! Даже если предположить, что это действительно Цира, то она могла попытаться увезти золото из города. Вдруг ей это удалось? — Джейн сжала кулаки. — И все-таки это не она. Я чувствую!
   — Чувствуешь, но знать не можешь. А золото надо добыть во что бы то ни стало, иначе нам этих мерзавцев не остановить. И действовать тут надо наверняка. — Ева шагнула к выходу. — Полагаться на одно золото нельзя. Надо готовить другой вариант. Про запас.
   — Гавань, — задумчиво повторил Тревор, глядя вслед самолету, уносящему Еву в Америку. — Если оно и там, найти и достать его будет неимоверно сложно. Куда проще, если оно окажется в катакомбах.
   — Но мы знаем, что она хотела вывезти золото. И возможно, ей это удалось.
   — И отвезла в гавань? Скорее, она просто спасалась бегством. Схватила мешочек и бросилась к морю.
   — А что бы она стала делать в гавани? Юлий же за ней следил! Для нее было бы опасно…
   — Ты говоришь так, будто это и есть Цира. — Тревор замолчал. — Признай, многое говорит в пользу этой версии. Ева была права. Древние скульпторы, когда ее ваяли, хотели польстить либо ей, либо Юлию.
   — Согласна. — Джейн вздохнула. — Больше ничего не остается. — Она повернулась и зашагала к дожидавшемуся их маленькому самолету. — Посмотрим, что нам переведет Марио, что написала Цира. А если там не будет конкретного указания на место клада? Ева права в том, что полагаться на одно золото нельзя. И шансов его найти с каждым днем все меньше. Вот что меня больше всего пугает. — Она закусила губу. — Летим назад!
   — Я говорил с Бартлетом, он сказал, все без изменений, так что спешить нам некуда.
   — Сейчас каждая минута дорога! И каждый шанс. — Она бросила последний взгляд вслед взмывшему за облака самолету. — Ева это поняла, иначе она бы не устроила эту встречу. Ей это было нелегко.
   — Удивляюсь, как быстро ты ее простила. Она же тебя обманула!
   — Она это сделала из любви ко мне. Как я могу на нее сердиться, если она сама себя поедом ест? — Девушка помолчала. — И я ее очень люблю. Точка. Что бы она ни натворила, я готова ее простить.
   — Прямо индульгенция. — Тревор открыл перед ней дверь. — Интересно, что требуется, чтобы ее заслужить?
   — Что требуется? Годы доверия, самопожертвования. Убежденности в том, что на человека можно рассчитывать, что бы ни случилось. — Она повернулась к нему. — В твоей жизни когда-нибудь был такой человек?
   Он задумался:
   — Отец. Мы с ним… дружили. В детстве я не мечтал ни о чем другом, кроме жизни на нашей ферме и работы в поле. Как папа.
   — Ты — фермер? С трудом представляю.
   — Мне нравилось что-то выращивать. По-моему, все дети это любят.
   — А теперь — не нравится? Тревор качнул головой:
   — Вкладываешь в землю всю свою душу, а потом ее в один миг губят.
   Джейн повернулась к нему. Последние слова он произнес почти небрежно, но выражение лица было страдальческое.
   — Это случилось с вашей фермой? — Она поспешила добавить: — Не отвечай. Это не мое дело.
   — Отчего же? Я не против об этом поговорить. Это было много лет назад. — Он ускорил шаг. — В нашей округе была шайка местных расистов, они простить не могли моему отцу то, что он хорошо обращался с темнокожими работниками. Однажды они напали на нашу ферму и сожгли и дом, и поля. Рабочие пытались отбиваться, и шестнадцать из них были убиты. Потом изнасиловали и убили мою мать, а отца пригвоздили вилами к дереву. Он долго умирал.
   — Господи! Но ты уцелел!
   — О да! Я здорово разозлил главаря — пытался пырнуть его ножом, и тогда он привязал меня и заставил смотреть, как умирают мои родители. Наверняка он планировал потом убить и меня, но помешали солдаты. Их вызвал наш сосед, когда увидел огонь и дым. — Он помог ей ступить на трап. — Сказали, мне еще повезло. Удачное определение, да?
   — Боже мой! — Джейн почти физически ощущала страдания и ужас мальчишки, вынужденного смотреть, как убивают его родителей. — Их поймали?
   Он покачал головой:
   — Они скрылись, а власти спустили все на тормозах. Не хотели шумихи, которая наверняка поднялась бы, если бы был суд. Их можно понять.
   — Я так не думаю.
   — В то время я и сам так не думал. Отчасти по этой причине в первый год моего пребывания в детском доме меня признали неисправимым. Но потом я приспособился и научился терпению. Отец всегда учил: терпение и труд все перетрут.
   — Но это не значит, что убийца должен разгуливать безнаказанно!
   — Я этого не говорил. Перед моим отъездом в Колумбию убийца моих родителей нашел свою смерть. Кто-то связал его, кастрировал и оставил истекать кровью. — Он улыбнулся. — Разве не чудо, что господь рано или поздно карает за любую подлость?
   — Чудо, — отозвалась она и покосилась на него. Теперь, как никогда, ей было ясно, насколько беспощадным умеет быть Тревор. С виду такой цивилизованный, воспитанный… Она даже стала забывать, что у него за спиной бурное прошлое. — А того, кто это сделал, так и не нашли?
   — Решили, старые счеты, но особенно никто и не искал. Учитывая шаткость тогдашней внутриполитической ситуации, решили, наверное, не раскачивать лодку. — Тревор захлопнул люк. — Садись-ка и застегни ремень. Пора вылетать.
   Джейн смотрела, как он направляется к пилотской кабине. За какие-то несколько минут она узнала о Треворе больше, чем за все предыдущие годы. Хорошо это или плохо, она не знала. Теперь, после того как ей так явственно представился этот истерзанный мальчик, она всегда будет его вспоминать при взгляде на Тревора. Ей стало его очень жалко.
   — Не надо! — Тревор словно прочел ее мысли. — Я от тебя не этого жду. Мне нужен секс, возможно — дружба. Но не жалость. Я не Майк, с которым ты нянчилась и ограждала от беды. Ты спросила — я ответил, но лишь потому, что считаю нечестным, что я о тебе так много знаю, а ты обо мне — почти ничего. Теперь мы квиты. — Он исчез в кабине.
   «Не совсем квиты», — подумала она. Он действительно знает о ней много, но она никогда не раскрывалась перед ним так, как только что он перед ней.
   Прекрати! Твоя жалость ему не нужна. Она сама тоже возмущалась бы, если ее стали жалеть. Тревор правильно сказал, все это случилось очень давно, тот мальчик вырос и оброс броней.
   Вертолет приземлился на стадионе. Их встречал Макдаф.
   — Удачно съездили?
   — И да и нет, — ответила Джейн. — Не исключено, что мы нашли Циру.
   Макдаф замер:
   — Как это?
   — В одном неаполитанском музее есть реконструкция, похожая на нее. Кости были найдены в гавани. И рядом с ними — мешочек золотых монет.
   — Интересно.
   Это было не совсем верное определение того, что Джейн читала в его лице. Было видно, как он весь подобрался, напрягся, как заворочались в его голове шестеренки мыслей.
   — Сходство близкое? — спросил он.
   — Достаточное, чтобы принять с первого взгляда за Циру, — встрял Тревор. — Так, во всяком случае, говорит Джейн. Мне посмотреть не дали. В музее выставлена поддельная реконструкция, изготовленная Евой четыре года назад.
   — Но если верить прессе и фотографиям этой реконструкции, она совсем не была похожа… — Макдаф осекся. — Она ее подделала?
   — Она сделала это ради моего блага, — бросилась в объяснения Джейн. — Она бы ни за что… Да что я перед вами оправдываюсь?
   — Сам удивляюсь, — ответил Макдаф. — Наверняка у нее были веские причины. — Он помолчал. — И что, очень похожа?
   — Тревор же сказал, на первый взгляд похожа. — Она пожала плечами. — Но лицо грубее. И какие-то детали отличаются. Не верю, что это Цира. Пока не верю.
   — Всегда полезно подвергать каждый открывающийся факт сомнению, — прокомментировал Макдаф. — А не хвататься за него, не проверив все как следует.
   — Если сундук был спрятан в гавани, — заметил Тревор, — придется попотеть, чтобы его достать.
   Макдаф кивнул:
   — Задача почти невозможная, особенно учитывая фактор времени. — Он покосился на Джейн. — Думаешь, золото там?
   — Не знаю, — отозвался Тревор. — Монеты… Мне не хочется в это верить, и одновременно страшно, что время упустим. Сам же говоришь…
   — Как себя чувствует Джок? — поинтересовалась Джейн.
   — Все так же. Ничего хорошего. Но и ухудшения нет. — Макдаф помялся. — А может, и не так же. У меня такое чувство, что в его голове что-то происходит. — Он развернулся и зашагал к конюшне, бросив напоследок: — В любом случае я за ним приглядываю.
   — Что-то оптимизма маловато, — заметила Джейн и шагнула к дому. — Я удивлена — это же первая реальная ниточка к Цире.
   — Наверное, Макдаф так не считает. Он не хочет, чтобы мы тратили время на пустые поиски. Ему нужен Рейли.
   — Не больше, чем он нужен нам. — Джейн открыла дверь. — Пойду проведаю Марио. Еще увидимся.
   — Где?
   Она обернулась.
   — В твоей или моей постели?
   — А ты не скромен.
   — По опыту знаю: нельзя отступать, добившись хоть малейшего успеха. А прошлую ночь я расцениваю как очень успешную.
   «Успешная» было неверное слово. Один взгляд — и к Джейн вернулось вчерашнее возбуждение.
   — Может, стоит придержать коней? Он покачал головой.
   Почему она колеблется? Это на нее не похоже. Она всегда такая решительная, такая бесстрашная.
   Потому что то, что между ними произошло, было слишком прекрасно. Моментами она совсем забывала, где она и что, и это ее страшило. Надо привыкнуть. Она переспала с ним потому, что внезапно осознала зыбкость бытия и не захотела больше терять ни одной сладостной минуты. Она протянула руку, схватила волшебную палочку, и та не подвела. И сейчас ее влекло к нему ничуть не меньше, чем накануне. И даже сильнее. Потому что теперь она знала, что ее ждет. А сегодня ей, как никогда, необходимо отвлечься.
   — В твоей постели, — ответила Джейн и ступила на лестницу. — Только я не знаю, долго ли пробуду у Марио.
   — Я подожду. — Тревор зашагал через холл. — Мне тоже надо кое-что сделать.
   — Что, например?
   — Например, позвонить Бреннеру и узнать, нет ли новостей. — Он улыбнулся. — Потом заняться этим Демонидом. Утром на него не было времени.
   — Может, его и не существует вовсе, — устало проговорила Джейн. — Это был только сон. Зато Джулия, найденная в море, может оказаться Цирой.
   Он качнул головой.
   — Ты просто устала. Дадим старику Демониду шанс. — И он прикрыл за собой дверь библиотеки.
   Джейн и вправду устала. И подрастеряла свой энтузиазм. Ей не хотелось, чтобы несчастная девушка из музея оказалась Цирой. Но совпадение было слишком явным, и отрицать очевидное невозможно.
   Черт побери! Но эта девушка — не ее Цира! Не та женщина, что жила в ее сознании и снах на протяжении четырех последних лет.
   Тогда докопайся до правды! Забудь о снах и потерпи, пока Марио вдохнет в нее жизнь.
   — Как успехи? — спросил Марио, едва Джейн появилась на пороге кабинета.
   — Мне показали останки женщины, найденные в море недалеко от берега. Очень похожа на Циру. — Она подошла к статуе. Эта решимость, ирония, сила — все это было от ее Циры. — Это вполне может быть она. Но как она очутилась в гавани, если мы знаем, что свитки она писала в катакомбах? — Джейн повернулась к Марио. — Долго тебе еще?
   — Недолго. — Он выпрямился и потер глаза. — Почти все утерянные слова я восстановил. Отчасти наугад, но смысл теперь ясен.
   — И когда?
   — Джейн, не дави на меня! Я и так уже бросил тренировки с Тревором и Макдафом и занимаюсь одной работой. Как только, так сразу.
   — Прости. — Она опять посмотрела на мраморный бюст. — Но ты уже можешь сказать, будет нам от этого свитка толк или нет?
   — Могу только сказать, что он писался второпях и как раз в тот день она собиралась покинуть катакомбы.
   — То есть в день извержения?
   — Этого мы не знаем. Даты на свитке нет. Он мог быть написан задолго до извержения. А в день катастрофы она вполне могла оказаться на море.
   — Пожалуй, ты прав. — То, что ей снилось, что Цира в момент извержения мечется в подземном ходе, еще не означает, что так оно и было. — А о золоте есть что-нибудь?
   — Ничего конкретного.
   — Может быть, о корабле?
   Он с любопытством поднял глаза.
   — Нет. А что?
   Она не собиралась пересказывать Марио свои сны, которые все больше теряли смысл.
   — Если она направилась в гавань, должны были быть причины.
   — Причины? Чтобы спастись, конечно! Она была в театре и спасала свою жизнь.
   Логичное объяснение. Надо принять его вместо того, чтобы сопротивляться и искать другой ответ. Признать, как говорит Ева, что найденные в море останки — это тупик.
   — К завтрашнему дню не успеешь?
   — Вполне возможно. Если спать не буду. — Марио кисло улыбнулся. — Не возражаешь против такой жертвы с моей стороны?
   — Это уж тебе решать. Я эгоистка, по мне — чем скорей, тем лучше. Отоспишься, когда закончишь. — И серьезно добавила: — В глубине души я всегда наделась, что мы найдем это золото, а сейчас у меня чувство, как будто я в открытом море и ищу спасательный плот. Я не знаю, куда кинуться. Ощущение полной беспомощности. Надо с этим что-то делать, Марио.
   — Я работаю с той скоростью, с какой могу.
   — Я знаю. — Она направилась к выходу. — Завтра загляну.
   — Не сомневаюсь. — Молодой человек снова углубился в перевод. — Спокойной ночи, Джейн. Приятных сновидений.
   В его голосе она уловила легкий сарказм. Это было вполне объяснимо, правда, никак не вязалось с тем Марио, какого она встретила, когда только приехала. Но он с тех пор изменился, горе сделало его старше и строже. От мальчишества и кротости не осталось и следа. Интересно, каким он станет, когда эта история подойдет к концу.
   А она? Тоже изменилась? Возможно. Смерть Майка и нависшая над ними страшная угроза потрясли ее до глубины души. И еще никогда прежде у нее не было такого бурного секса, как с Тревором.
   Тревор.
   «Бурный» было неверное слово. Оно не отражало того, что между ними происходило. При одной только мысли о нем все ее тело охватывало возбуждение. Какая разница, сильно она переменилась или нет? Они даже не могут сказать, что с ними будет завтра. Надо жить сегодняшним днем, наслаждаться каждой секундой, пока еще у них есть время.
   Куда теперь? К нему? Тревор сказал, что будет ждать у себя.
   Но она пробыла у Марио не больше десяти минут, так что Тревор, наверное, еще не закончил свои дела. Она лучше пойдет к себе и примет душ, а уж потом отправится к нему.
   Иди к нему! В его постель. Джейн ускорила шаг. Коридор освещался развешанными по каменным стенам электрическими фонарями, отбрасывавшими треугольные тени на сводчатом деревянном потолке и на многочисленных гобеленах, украшавших коридор, как и другие помещения замка. Макдафы определенно дорожили своими гобеленами.
   Удивительно было бы идти на тайное свидание в этом старинном замке. Странное дело — сейчас Джейн чувствовала себя почти как тайная возлюбленная старого Ангуса Макдафа. Если, конечно, она у него была. У большинства дворян были, но Макдаф мог быть исключением. Надо будет завтра расспросить нынешнего владельца.
 
   В ее комнате было темно. Джейн швырнула сумочку на кресло возле двери и потянулась к выключателю.
   — Не зажигай. Она похолодела.
   — Не бойся. Я тебя не обижу. Джок!
   Сердце бешено забилось, но Джейн набрала в грудь побольше воздуха и повернулась лицом туда, откуда шел голос. Лунный свет, проникавший в окно, был бледен, и глаза Джейн не сразу привыкли к темноте. Джок сидел на полу, обхватив колени руками.
   — Джок, ты как сюда попал?
   — Мне надо с тобой поговорить. — Она заметила, как у него сжались кулаки. — Необходимо!
   — А до завтра подождать нельзя?
   — Нет. — Он замолчал. — Я был сердит. Мне не понравилось то, что ты говорила. Даже хотелось что-нибудь с тобой сделать. Хозяину я этого не сказал. Сделай я тебе больно — он бы на меня рассердился.
   — А уж я-то бы как рассердилась!
   — Ты бы не могла сердиться, ты бы лежала мертвая. Что это? Черный юмор? Лица Джока она не видела.
   — По-твоему, Джок, причинить боль — это обязательно убить?
   — Так само получается. Все происходит очень быстро.
   — О чем ты хотел поговорить?
   — О Рей… Рейли. — Он опять умолк, но быстро взял себя в руки. — О Рейли. Мне трудно о нем говорить. Он этого не хочет.
   — Но ты все же решился. Значит, ты сильнее его!
   — Пока нет. Но когда-нибудь стану.
   — Когда же?
   — Когда он умрет. Когда я его убью. — Это было сказано самым простодушным тоном.
   — Джок, в этом нет необходимости. Ты только скажи, где он, и им займутся специальные службы.
   Он покачал головой.
   — Я должен это сделать. Это моя забота.
   — Почему?
   — Потому что иначе это попытается сделать хозяин. Он не станет ждать, пока им займется кто-то другой. Он… он на него очень зол.
   — Правильно. Потому что Рейли дурной человек.
   — Сатана. Если сатана существует, то это — Рейли.
   — Ты только скажи, где его искать!
   — Я… я не знаю.
   — Ну как же? Наверняка знаешь!
   — Только начинаю думать — голова тут же раскалывается. Как будто вот-вот лопнет.
   — А ты постарайся!
   — Я вчера попробовал. — Джок помолчал. — Перед глазами какие-то картины… Вспышки. И больше ничего. — Он опять умолк. — Но если я вернусь, то, может, и вспомню.
   — Вернешься в Колорадо?
   — Не в Колорадо.
   — Но тебя же там нашли.
   — Не в Колорадо. Севернее. Может… в Айдахо? Джейн встрепенулась:
   — Ты это помнишь? Где конкретно? Он покачал головой:
   — Мне надо ехать.
   По сравнению с предыдущим разговором это был шаг вперед.
   — Тогда мы поедем вместе. Я поговорю с Тревором.
   — Прямо сейчас!
   — Сегодня. Джок поднялся.
   — И надо найти Рейли как можно быстрее, иначе этим займется хозяин. Он не хочет ждать.
   — Сделаем необходимые распоряжения и тотчас выезжаем. — Джейн нахмурила лоб. — Но о том, что ты с нами, никто не должен знать, иначе Рейли догадается, что он раскрыт, и сбежит.
   — Не догадается.
   — Почему?
   — Он уже наверняка знает, что я здесь, и думает, раз я до сих пор не выдал его хозяину, значит, ему опасаться нечего.
   — С чего ты так уверен?
   — Он говорил, что я умру, если кому-то расскажу, где он находится.
   — То есть он тебя убьет.
   — Нет, я сам умру. Сердце остановится — и конец.
   — Безумие какое-то!
   — Нет, я такое видел. Рейли мне показывал. — Он тронул грудь. — Я слышал, как стучит мое сердце, и знал, что оно остановится, если он прикажет.
   Господи, какое-то колдовство! Почище вуду.
   — Не остановится, если ты не будешь в это верить. И не дашь ему одержать над тобой верх. Если ты будешь сильным, ничего не случится.
   — Я надеюсь, что у меня хватит сил. Я должен убить Рейли раньше, чем он убьет хозяина. — Юноша направился к двери. — Однажды мне захотелось умереть, а хозяин мне не дал. И теперь я об этом не жалею, по крайней мере, не все время. А иногда и вовсе забываю. — Он открыл дверь. — Завтра утром я приду.
   — Погоди. А почему ты пришел ко мне, а не к Макдафу?
   — Потому что я обязан его слушаться. Он захотел бы поехать на поиски Рейли, но как только я бы его нашел, он бы велел мне остаться в тени, потому что он хочет меня оградить от неприятностей. Иное дело — вы с Тревором. У меня будет шанс.
   — Джок, я тоже хочу тебя оградить от неприятностей.
   Он стоял черным силуэтом в дверном проеме.
   — Но не так сильно, как он. — И Джок исчез. Джейн постояла, охваченная одновременно возбуждением и надеждой. Конечно, нет никакой уверенности в том, что Джок вспомнит местонахождение логова Рейли, но надежда есть. Кажется, к нему возвращается память. Вспомнил же он, что это не в Колорадо, а в Айдахо.
   А как он объяснил, почему пришел к ней, а не к Макдафу? Это уже были вполне здравые и зрелые рассуждения, она даже удивилась. Он взвесил все «за» и «против» и принял осознанное решение. Это действительно обнадеживает.
   Надо воспользоваться свалившейся с неба возможностью. Только-только она посетовала Марио на беспомощность, охватившую ее от сознания того, что придется во что бы то ни стало искать золото. И вот — новый шанс. Надо хвататься за него и бежать к цели.
   Но если все не продумать, то в Штатах, где Джока нашел Макдаф, их ждут опасные ловушки. Поэтому необходимо будет заручиться помощью со всех сторон.
   Джейн открыла дверь и вошла в библиотеку.

16

   — Мы не можем рыскать наобум в ожидании, когда Джок найдет Рейли, — возразил Тревор. — Грозак держит замок под наблюдением. Как только мы отбудем, нам тут же сядут на хвост. Следовательно, Грозак донесет Рейли, тот поспешит с выполнением обещанного и предоставит Грозаку то, что он хочет.
   — Джок говорит, Рейли на его счет дергаться не станет, — возразила Джейн.
   — Я в этом совсем не уверен. Сумел же он удрать, значит, один раз психологические установки Рейли уже преодолел. Чтобы этого не случилось вновь, надо уж слишком верить в собственные силы.
   — А этого быть не может, да? Существует же инстинкт самосохранения! — пылко возразила Джейн.