Милли проверила запасы, имевшиеся в замке. Повелитель Зомби, холостяк, имел порядочные запасы провианта, но, по-видимому, использовал главным образом то, что требовало наименьших усилий для приготовления: сыр, жареные яйца, горячие сосиски с сосисочного дерева, росшего прямо во рву, и креветки с креветочного дерева, что торчало во дворе. Внутренний дворик находился на южной стороне, под крышей, поэтому солнечные лучи могли освещать всю южную стену и хорошо прогревали грунт; в общем, в замке было довольно овощей, фруктов и домашних животных, а зомби не нуждались в пище.
Милли приступила к приготовлению более существенной пищи. Она нашла в подвале сухие фрукты и обезвоженные овощи, аккуратно выбрала неиспорченные и приготовила настоящее самодельное персиковое и картофельное пюре с рагу. Еда была просто восхитительна. А Повелитель Зомби после проведения лабораторных экспериментов изготовил для Дора маленький сосуд восстанавливающего эликсира, использовав целительный эликсир и весь свой талант.
– Не потеряй и используй осторожно, – предупредил он. – Дозы хватит лишь на одного.
– Спасибо, – поблагодарил Дор, чувствуя, что простого «спасибо» явно недостаточно. – Именно из-за этого я прибыл сюда, в эту страну. Я даже не могу сказать тебе, насколько важен для меня сосуд.
– Ты мог хотя бы намекнуть, в чем дело, – ответил волшебник. – Так как мы накануне осады, которую, возможно, не выдержим. Я допускаю определенное любопытство…
Воистину деликатно!
– Прости меня за все, – сказал Дор. – Я знаю, ты предпочитаешь жить в одиночестве… если бы я только знал, что мы явимся причиной таких бед…
– Я не говорил, что возражаю против трудностей и против компании, – сказал Повелитель Зомби. – Думаю, мне даже нравится и то, и другое; вы все трое сравнительно простые люди, не двуличные. Простое желание выжить вызывает понимание уже лишенного жизни.
– О, да, – воскликнул удивленный Дор. Волшебник становился вполне общительным. – Ты заслуживаешь знать все. – Дор чувствовал, что большая часть миссии завершена и откровенность Повелителя Зомби достаточна, чтобы все рассказать. – Я из будущего, того, что наступит через восемьсот лет. В той моей жизни существует некий зомби, которого я хочу восстановить к полнокровной жизни – как друга.
Даже в этот доверительный момент он не мог вполне чистосердечно признаться в своем интересе к Милли. Сосуд этот сделал бы ее счастливее, а его брошенным, но дело сделано.
– Только ты единственный знаешь формулу восстановления. Поэтому посредством волшебства я очутился здесь.
– Очень интересно, но я не совсем понял. Так для кого же все-таки ты все это проделываешь?
– А-а-а, для дамы.
Он подумал, что придется рассказать Милли о предстоящей судьбе на протяжении восьмисот лет, и ужаснулся, поэтому решил не называть ее имени.
Ране он не давал подобных зароков, но теперь научился. В какой ужас придет эта невинная девушка, которая вскрикивает, отбрасывает волосы назад и так очаровательно брыкается при малейшей тревоге. Уж лучше пусть не знает!
– А кто этот зомби? – мягко подгонял Повелитель Зомби. – Я не хочу выпытывать то, что меня не касается, но зомби – это моя слабость, и будь уверен, что каждый зомби, существующий в твоем времени, является продуктом моего волшебства. Я имею особые соображения относительно их благополучия.
Дор хотел было заупрямиться, но решил, что с этической точки зрения он не может отказать Повелителю Зомби и не сказать имени зомби.
– Она, дама, называет его Джонатаном. Это все, что я знаю.
Мужчина словно окаменел.
– Ах, наказание за праздное любопытство, – выдохнул он.
– Ты знаешь этого зомби?
– Я – возможно. Это станет мне уроком в моей филантропической деятельности. Никогда не ожидал, что окажу подобную услугу этой особой личности.
– Он один из твоих зомби здесь, в замке?
Тут уж и Дор почувствовал легкий укол ревности.
– Не в настоящее время. Не сомневаюсь, ты вскоре столкнешься с ним.
– Я не хочу… – Но нет, он не мог сказать, что… Что будет, то будет. – Я не знаю, будет ли благоразумно разговаривать с ним – думаю, слишком долго ожидать восстановления в течение восьми столетий.
Он захочет получить лекарство сейчас, и потом его просто не будет там, где находится дама, которая сама зверски соблазнительна, и он должен подавлять в себе это чувство. Устранение Джонатана из его времени не только избавило бы от соперничества за благосклонность Милли – оно бы просто-напросто уничтожило саму причину его нахождения здесь. Как он может восстановить зомби, который уже был восстановлен восемьсот лет назад? Но если он не сделает этого… парадокс, который может стать роковым волшебством.
– Слишком большой срок, – согласился Повелитель Зомби. – Не стоит беспокоиться. Я никому не выдам твоего секрета. – Он отбросил предмет разговора резким кивком. – Сейчас мы должны осмотреть замковые укрепления. Мои наблюдатели-букашки сообщают, что манденийцы наращивают силы для большого наступления.
Защитники расположились по периметру замка, чтобы отразить атаку. Прыгун охранял восточную стену и крышу, устроив целую сеть ловушек и препятствий для незваных гостей. Повелитель Зомби взял под контроль южную сторону, которая загораживала внутренний двор. Дор отвечал за западную стену. У каждого из них под началом находился отряд зомби, а северные ворота охранял людоед. Милли оставалась внутри наблюдать за вражеским волшебством, заклинаниями и тому подобным, так они объяснили ей. Никому не хотелось, чтобы она появилась на крепостных стенах, потому что привлекала манденийцев, словно магнит. У нее находился запас целебного эликсира, так что она могла прийти на помощь раненому.
Зомби-жуки также могли оказать отличную поддержку; восстановленные эликсиром, они атаковали врага прямо в глаза. Манденийцы бросились в атаку на замок. Но не на главные ворота, охраняемые людоедом Эгором, который уже заслужил репутацию отличного охранника, а на более слабое место – и случилось так, что охранял его именно Дор.
Они бросили длинные бревна, соорудив временный мост, поставив с обеих сторон по человеку с огромными щитами, чтобы блокировать чудовище изо рва, и перевели по этому мосту добрую половину нападавших. Они притащили три лестницы и приставили их к стене. Замок был сооружен на редкость глупо, с выступами на уровне первых двух этажей, что оказалось идеальным для применения приставных лестниц. Выступы резко обрывались на углу, где начинался внутренний двор, но вели к маленькой двери около северного края. Предположительно, этот выход предназначался для облегчения очистки сточных отверстий, но он также отрицательно сказывался на замковой безопасности. Чистая стена, без выступов и дверей, была бы намного лучше.
Дор встал перед дверью, надеясь, что готов. Желудок его был беспокоен; вообще-то в самый ответственный момент Дор почувствовал срочную необходимость сходить в туалет. Но, конечно же, не мог покинуть своего поста. Никто из них не мог уйти с постов, пока атака не отбита, таково было соглашение. Ведь никто не знал, какой следующий трюк попытаются выкинуть манденийцы, чтобы выманить защитников с позиций и сделать замок уязвимым.
Люди полезли вверх по лестницам. Их встретили животные-зомби: двухголовый волк с гниющими челюстями, но совершенно восхитительно восстановленными зубами, змей с жутким членистым хвостом и сатир с острыми копытами и рогами.
Первые поднявшиеся, очевидно, собирались встретится с человекообразными зомби; животные же лишили их рассудка и превратили в легкую добычу. Потом вынырнул Дор с длинным ломом – он не знал, для какой цели его использовали вороны – и с помощью этого лома приподнял первую лестницу, сбросив ее вместе с сидевшими манденийцами прямо в ров. Упавшие дико закричали. Дор даже почувствовал некоторое раскаяние. Он не мог привыкнуть к убийству. Действительно, напомнил он самому себе, упали они не с такой уж и огромной высоты, да и приводнение должно было быть мягким. Но ведь люди были вооружены, а тяжелое снаряжение мешало плавать.
Дор передвинулся к следующей лестнице, но эта оказалась крепко прицеплена с помощью крюков. Змей-зомби с трудом сдерживал натиск людей.
– Что удерживает тебя, – закричал раздраженно Дор, стараясь отцепить лестницу.
– Я заколдованная лестница, – ответила та. – Глупые манденийцы украли меня из арсенала форта; они не знали моих качеств.
– А каковы твои качества? – спросил Дор.
– Я закрепляюсь намертво, когда куда-нибудь прислоняюсь – до тех пор, пока кто-нибудь не скомандует «с якоря сниматься», тогда я сразу же отцепляюсь. Это облегчает разъединение.
– Убрать якоря?
– Это не достаточно привлекательно. А «сниматься» звучит солидно.
– С якоря сниматься! – достаточно убедительно закричал Дор.
– У-у-х, вот теперь то, что надо! – ответила лестница и яростно отлетела от стены, сбросив нападавших в ров.
Дор подошел к следующей. Промедление со второй лестницей стоило ему дорого. Воин, добравшийся до верха первым, уже пришел в себя после столкновения с сатиром и разрубил его на мелкие кусочки. И вот теперь три воина стояли на гребне стены, а за ними теснились и остальные. К счастью, им явно не хватало места, чтобы стоять в ряд, и они вытянулись цепочкой. До тех пор, пока они передвигались, четвертый не мог сойти с лестницы.
Первый мандениец издал громкий крик и, выхватив меч, бросился на Дора, словно собираясь рубить дрова. Тело Дора автоматически парировало удар, заблокировав вражеский меч, да так, что тот отлетел в сторону. Одновременно Дор прыгнул вперед, влетев в ряды манденийцев, и изо всей силы стукнул мужика под дых кулаком. Тот скрючился от боли, и Дор, схватив его за ноги, выбросил через парапет в ров. А когда разогнулся, то столкнулся лицом к лицу со следующим.
Этот человек гораздо умнее отбивал атаки Дора. Он шел на него осторожнее, держа меч, словно копье, и заставил Дора отступить. Мандениец понимал, что ему не требуется сразу убивать Дора; ему в первую очередь требовалось освободить проход, чтобы остальные могли сойти с лестницы.
Дор, со своей стороны, должен был удержать его в загончике и уничтожить, потом – следующего, и затем сбросить лестницу. Поэтому он ответил на выпад манденийца, указывая на преграду и отказываясь уступить дорогу. В этом ограниченном месте лом оказался великолепным оружием.
Глаза манденийца расширились от изумления.
– Майк! – заорал он. – Ты выжил! А мы думали, ты пропал в тех проклятых волшебных джунглях!
Кажется, он обращался к Дору. Это могла быть и уловка.
– Рассчитывай на себя, мандениец, – сказал Дор и с силой оттолкнул меч противника, потом ударил по плечу. Мандениец с трудом сопротивлялся.
– Они говорили мне, что там мужик – ну точная твоя копия, но я не верил! Я должен был знать, что лучший специалист по ближнему бою в отряде сделает все в лучшем виде! Черт с ней, твоей силой и равновесием…
– Равновесие? – спросил Дор, вспомнив, как его тело шло по веревке Прыгуна через реку.
– Уверен, ты мог бы выступать в цирке. Но ты ищешь свое счастье слишком далеко. Что ты здесь делаешь, Майк? Последний раз, когда я видел тебя, нас разделила гоблинья банда. Нам пришлось отойти к побережью, мы думали, что ты там присоединишься к нам, а ты вот где! Ты что, потерял память, да?
Тут Дор поднатужился, и мандениец, к своему удивлению, свалился в ров. Дор быстренько расправился с третьим, придавив его тупым концом лома и сбросив со стены прежде, чем тот успел защититься. Потом Дор вбил свой шест в крюки лестницы и выдернул с такой силой, что вместе с лестницей выбил целую секцию каменного парапета. Все находившиеся на лестнице люди с жутким воем упали в ров. Работа была выполнена отлично.
Он встал в героической позе на краю стены и взглянул вниз. Его тотчас вновь одолели сомнения. Он вновь убил, на этот раз не по невежеству или в порыве гнева, увидев изувеченного товарища, но сделал это осознанно, защищая замок. Убийство превратилось в работу. Может быть, именно так он предполагал сделать себе карьеру? Явная легкость, с какой он проделал это – может быть, причиной тому отчасти и явилась естественная удаль его тела, но он также применил свой талант, чтобы раскрыть секрет лестницы. Нет, он, именно он, отвечал за все. Дор чувствовал себя ужасно виноватым, и чувство это росло – вот так.
Мандениец – тот, что узнал Дора, вернее, его тело – назвал его Майком. Это должно означать, что тело принадлежало манденийцу, частичке той самой армии, мужчине, отставшему от товарищей в джунглях, попавшему в ловушку к гоблинам и предположительно погибшему. Дор, получив это тело, препятствовал возвращению его в армию. Что же случилось с настоящим Майком?
Дор вновь запустил руку в шевелюру. Блоха вновь принялась досаждать ему. Адское насекомое! Ооп – другие, правда, называли и Прыгуна насекомым, что Дору ужасно не нравилось; может, блохе тоже не по вкусу, когда ее так называли – о, забыть об этом!
Так о чем он думал, когда блоха сбила его с мысли? Наблюдал за манденийцами, копошившимися внизу? Да, вот о чем: о судьбе настоящего Майка манденийца. Дор вряд ли смог бы ответить. Он предполагал, что настоящий Майк вернется, как только Дор уйдет. Больше всего его беспокоил тот факт, что он воспользовался тем, что мандениец узнал его, и скинул того со стены. Мандениец остановился, не ожидая нападения от друга – и заплатил за такое вежливое отношение, возможно, даже ценой собственной жизни. Что чувствовал бы сам Дор, если бы встретил Прыгуна, радостно приветствовал бы его – и вдруг Прыгун столкнул бы его вниз? Это было бы слишком мучительно.
Несмотря на все эти размышления, он оборонял свои позиции. Он надеялся, что и другие также не дремали. Он не отваживался проверить напрямую; ведь здесь находилось место, где он защищал замок, и в момент его отсутствия враги могли бы приставить следующую лестницу.
Война – штука нехорошая. Если Дор когда-нибудь станет королем, то постарается, насколько это будет возможным, решать проблемы как-то иначе. Никто никогда не убедит его, что в сражении есть красота.
Солнце медленно садилось. Манденийцы кричали из рва, вытаскивая своих раненых и убитых товарищей. Они оттаскивали и сильно разбитые лестницы.
Наконец пришла Милли.
– Теперь ты можешь спуститься вниз, Дор, – стесняясь, произнесла она. – Жуки-зомби донесли, что манденийцы слишком заняты своими ранеными товарищами, чтобы предпринять сегодня еще одну атаку, и вряд ли нападут ночью.
– А почему нет? Внезапное нападение.
– Потому, что они считают, что замок – заколдован, а они боятся темноты.
Дор разразился хохотом. Едва ли сказанное было настолько забавно, но так он снял напряжение.
Однако он быстро затих. С облегчением последовал он за Милли вниз по лесенке, в главный зал. Он отметил приятное покачивание ее бедер. С недавних пор он замечал много подобных штучек.
Они организовали ночное дежурство. С других сторон замка нападений не было, Дор отбил единственную атаку.
– Мы должны были бы прийти тебе на помощь, – прощебетал Прыгун. – Но мы боялись какого-нибудь подвоха.
– Точно, – согласился Дор. – Я тоже не пришел бы вам на помощь.
– Если мы не будем подчиняться дисциплине, то ничего не добьемся, – подвел итог Повелитель Зомби. – Наша жизнь столь скоротечна!
– Но сегодня вечером ты отдохнешь, – сказала Милли Дору. – Ты так усердно трудился, что заслужил хороший отдых.
Дор не возражал. Он действительно устал, и что-то в его душе надломилось. Из-за манденийца, который узнал его.
Первым встал на часы Прыгун, облазив все стены и потолки внутри и снаружи. Повелитель Зомби отправился отдохнуть до полуночи, чтобы затем сменить Прыгуна. Потом ушла и Милли, которая настояла и все-таки составила Дору компанию, пока тот ел и отдыхал.
– Ты дрался так отважно, Дор, – сказала она, уговаривая его поесть.
– Я чувствую себя совершенно разбитым и больным. – Потом, сознавая что причиняет ей боль, Дор поправился: – Но, конечно же, не от твоей стряпни, Милли. От всех этих убийств. Убийство людей оружием. Сбрасывания в ров. Один из них узнал меня. Его я тоже сбросил.
– Узнал тебя?
Как он мог объяснить?
– Он подумал, что узнал. Поэтому не ударил меня. И мне не составило труда ударить его.
– Но ведь они напали на замок! Ты же должен был бороться. Или, точнее, все мы должны были…
Она замолчала, стараясь предположить нечто ужасное. Ничего не происходило, она была просто прелестна.
– Но я же не убийца! – горячо протестовал Дор. – Мне ведь только двенадцать лет…
Тут он оборвал себя, но не знал, как исправить ошибку.
– Ты уже двенадцать лет ветеран войны, – воскликнула она. – Значит, ты убивал и раньше!
Это было грубо и не к месту, но уж больно она нравилась ему. Тут его утомленное тело среагировало на нее; левой рукой он обнял ее за бедра, так как она стояла рядом с ним. Он прижал ее к своему телу. О, как упруг ее зад.
– Что это, Дор! – приятно удивленная, спросила она. – Так ты любишь меня?
Дор заставил себя разжать объятия. Что он делает, касаясь ее? Особенно ощущая мягкость ее попки…
– Больше, чем могу выразить.
– Я тоже люблю тебя, Дор.
Она уселась к нему на колени: арьергард ее раза в два мягче и более упругий, чем прежде. И снова тело Дора ответило ее прелестям, он крепко обнял девушку. Дор никогда прежде не испытывал подобных чувств. Тут он вдруг понял, что тело его знает, как поступать дальше, если только он позволит ему. Но Милли желала того же. Это могло быть то приключение, о котором он даже не мечтал за всю свою юную жизнь. Ему было двенадцать, но тело его было гораздо старше. И оно могло сделать это.
– О, Дор, – прошептала Милли, изогнувшись, и поцеловала в губы. Ее губы были так сладки, и он…
Тут блоха сильно укусила его в левое ухо. Дор хотел поймать ее – и что было силы стукнул себя кулаком по уху. Быстро, но достаточно больно.
Он встал и осторожно спустил Милли с колен.
– Мне надо немного отдохнуть, – произнес он.
Ничего не говоря, девушка продолжала стоять рядом, подавленно опустив глаза. Он знал, что поступил с ней жестоко. Она сама, первая, доверила ему самое главное, что у нее было – девичью честь, и ее отвергли. Но что он мог сделать?
Он не имел возможности существовать в ее мире. Ведь совсем скоро он уйдет, на восемьсот лет оставив ее одну, а когда они вновь встретятся, ему снова будет лишь двенадцать. Он просто не имел права!
Но, о господи, как, наверное, было бы здорово, будь он более мужчиной.
Ночью нападения не было, не было его и утром, но осаду не сняли. Манденийцы готовили следующий штурм, и защитникам замка оставалось ждать начала. Но драгоценное время шло, и ситуация для короля Ругна ухудшалась. Вероятно, Волшебник Мэрфи лишь посмеивался.
Дор нашел Милли и Повелителя Зомби, завтракавших вместе. Они просто болтали, но сразу же затихли, когда он присоединился к ним. Милли покраснела и отвернулась.
Повелитель Зомби нахмурился. Он казался красивым, если не обращать внимания на худобу.
– Дор, наш разговор был совершенно невинен. Но, кажется, между тобой и дамой отношения не совсем ладные. Ты хочешь, чтобы я ушел?
– Нет! – ответили хором Дор и Милли.
Волшебник явно замешкался.
– Я не должен был заводить компанейские отношения одновременно. Возможно, я совершенно забыл тонкости общения. Поэтому я должен кое-что спросить напрямик: будешь ли ты возражать, Дор, если я стану интересоваться этой дамой?
Зеленая сосулька ревности кольнула Дора. Он отбросил ее. Но не мог говорить.
Теперь Милли подняла огромные глаза на Дора. Ее глаза молча молили, и он знал, о чем.
– Нет! – ответил он.
Милли опустила глаза, обиженная вновь. Он дважды отверг ее.
Повелитель Зомби пожал худыми плечами.
– Не знаю, что я могу еще сказать. Давайте продолжим завтрак.
Дор подумал, не попросить ли сейчас о помощи королю, но волшебник не мог ничего делать по приказу, ибо сразу же возникало противоречие. Любому действию Дора и Прыгуна не хватало законности, но вот Милли могла бы поддержать. Она ведь из этого мира. Поэтому, если бы она убедила Повелителя Зомби помочь королю…
Вошел зомби.
– А-а-а-так, – прогрохотал он, – ч-ч-ч-а-ас.
– Спасибо, Брюс, – сказал Повелитель Зомби. Он повернулся к остальным. – Манденийцы собираются начать штурм через час. Нам, наверное, лучше сейчас занять свои позиции.
На этот раз атаковали стену, охраняемую Прыгуном. Манденийцы собрали огромный таран. Не настоящий таран; эти животные, казалось, уже не развивались. Поддельный таран был сделан из тяжелого ствола железного дерева, поднятого на колеса. Дор слышал гул и грохот, когда таран двигался по мосту, переброшенному через ров, и сталкивался с камнями. Он надеялся, что стена выдержит, но не мог ничем помочь: тогда пост остался бы незащищенным, и он мог пропустить следующую атаку с лестницами. Когда атака пришлась на его стену, остальные тоже проявили дисциплинированность, по той же самой причине. Вот так стоять в стороне и ничего не делать это особый вид мужества.
Стрела упала на выступ, где он стоял. Она соскользнула с крыши замка, потеряв направление.
– Какие новости? – спросил Дор стрелу.
– Они пытаются пробить в стене дыру, – рассказала стрела. – Но там ужасно огромный жук своими вонючими веревками вырывает доски из моста через ров. Мы старались попасть в паука, но он так шустро уворачивается! Этот жук так быстро взбирается по отвесной стене! Я думала, что сумею подстрелить его. – Стрела вздохнула. – Не попала.
– Как плохо, – улыбнулся Дор.
– Нечего покровительствовать мне, – резко закричала стрела. – Я первоклассное оружие.
– Может, тебе просто нужен более опытный лучник?
– Точно. Так много первоклассных стрел погублено из-за плохой меткости – о, какая от них была бы польза! Если бы стрелы правили миром вместо этих тупых людей…
Жизнь повсюду жестока, думал Дор. Даже для неодушевленных предметов. Больше он не разговаривал со стрелой, поэтому она не могла отвечать. Предметы должны быть готовы к ответу. Но только когда он давал им соответствующую команду, голосом или безмолвно, как в случае с паутиной, что переводила щебетанье Прыгуна. Или через постоянное общение с ним они приобретали частичку его таланта, как в случае с дверьми и стенами в родном сырном домике.
Как же далеко остался его дом! Когда ажиотаж спал, Дор узнал, что Прыгун преуспел в отражении атаки. Он решил сначала сбегать и проверить, пока угроза нападения отпала, но потом все-таки решил остаться на посту. Ему было ужасно любопытно узнать все самому, но дисциплина есть дисциплина, даже когда она становится совершенно бессмысленной.
И тут с его стороны бесшумно появился крючок лестницы. Они все-таки попытались проскользнуть здесь! Дор притаился и ждал, чтобы они перебрались через ров, подняли и прицепили лестницу, поднялись по ней. Они думали, что он заснул, или вообще ушел, или, по крайней мере, потерял бдительность. Как близки они были к истине!
Как только первый мандениец перелез через парапет, Дор вылетел из засады, держа рычаг, подцепил лестницу и скинул ее со стены вниз. Он едва ли заметил вопли и звуки упавших в ров людей. Подчиняясь дисциплине, он остановил вылазку врага и помог спасти замок! Ведь поддайся он искушению и уйди с позиции…
Он снова почувствовал себя героем дня, и даже больше.
Наконец зомби-шпионский глаз объявил, что манденийцы отвели главные атакующие силы назад, и тогда Дор присоединился к остальным. Был уже полдень. Они перекусили, потом всю вторую половину дня ломали голову над составной картинкой – головоломкой, которую Милли обнаружила при уборке гостиной.
Это, конечно, была волшебная головоломка, составленная волшебными существами, которые наслаждались собственным искусством. В собранном виде она представляла бы собой прекрасную картину, но сейчас лежала разбитая на тысячи мельчайших кусочков, которые требовалось собрать воедино. Ни одной пары фрагментов невозможно было подобрать без соответствующего заклинания, которые зачастую оказывались чрезвычайно заковыристыми, и части картины изменялись. Принцип подбора казался подобным тому, как изготавливали волшебный гобелен в собственной жизни Дора, с маленькими фигурками, которые двигались, словно живые. Фактически…
– Так это он! – воскликнул Дор. – Это мы движемся в гобелене!
Остальные взглянули на него, кроме Прыгуна, глаза которого постоянно смотрели во все стороны, вверх и вниз, без всякого движения.
– Какой гобелен? – как-то холодно спросила Милли.
Она все еще так мило сердилась на него за то, что он отверг ее.
– Ну… я… ну, не могу точно объяснить, – ответил Дор.
Прыгун понял Дора.
– Друг, мне кажется, я знаю какой гобелен ты имеешь в виду, – прощебетал он. – Король упоминал о нем. Он искал подходящую картину, которая бы развлекала зрителей и представляла бы все, что он хотел совершить, чтобы повесить ее на стену в Замке Ругна. Гобелен будет просто восхитителен, если Повелитель Зомби соберет его.
– Я сделаю это для вас, – ответил волшебник. – Потому что я уважаю ваш нрав. Возьмите его с собой, когда будете возвращаться в Замок Ругна.