– Но в этом случае она могла сделать исключение.
– Действительно, – кисло согласился Дор.
– Да разве в этом дело? Король знает, что она отродье.
– Я думаю о собственной репутации.
Дор уже привык чувствовать себя взрослым мужчиной в мире гобелена, это оказалось полезным. Но тут было нечто большее. Другие люди тоже имели определенные чувства. Он думал о том, как Вадна вспыхнула от похвалы Повелителя Зомби, как это помогло проклятию Мэрфи, все извратив, и в конечном счете погубила и его, и ее. И, конечно, Милли. Чувства вещь чрезвычайно полезная, даже для детей.
Дор спросил у пола:
– Где Айрин?
– Она не появляется здесь уже несколько дней.
Он направился в зал, опрашивая по пути предметы. Вскоре он нашел девочку в ее собственной комнате во дворце.
– Ты иди погуляй, – сказал он Гранди. – Я должен управиться сам.
– Ладно, – обиженно буркнул голем. – Твои стычки с Айрин такие забавные.
И ушел. Дор тяжело вздохнул, вспоминая о Божественной Гарпии Хелен, выпрямился и осторожно постучал в дверь апартаментов. Принцесса тут же открыла.
Айрин исполнилось только одиннадцать лет, но Дор по-новому взглянул на нее и обнаружил, что она очень хорошенькая девочка, которая вот-вот превратится в красивую девушку. Приятные черты лица, не совсем еще оформившиеся очертания, но уже имевшие будущие предпосылки очаровательной женской фигурки. Через два-три года она, пожалуй, сможет соперничать с Милли. Только, конечно, талант будет другой.
– Ну? – спросила она несколько нервно.
– Могу ли я войти?
– Вчера ты не спрашивал. Хочешь снова поразвлечься?
– Нет.
Дор вошел и прикрыл за собой дверь, не дав Айрин убежать. Как поступить? Очевидно, она обладала хорошей реакцией и не очень испугалась, но вела себя достаточно осторожно. Девочка рассадила по всей комнате цветы, в горшке росло даже миниатюрное опутывающее дерево, ей незачем было бояться! Она еще не разговаривала с отцом; он определил это в результате поиска: в последнее время принцесса в районе библиотеки не появлялась. Айрин считалась дворцовым отродьем, чей талант оказался гораздо слабее уровня таланта волшебника. Никто не называл ее даже колдуньей. Она имела острый язычок и довольно противные манеры. Но все-таки она была личностью. Он всегда презирал Айрин за примитивный талант. Но Милли тоже обладала незначительным талантом. Любое волшебство могло оказаться в критических ситуациях чрезвычайно полезным – или вовсе бесполезным. Это признавал даже Повелитель Зомби.
И сейчас Дору стало стыдно – не за вчерашние проделки тела, а за свое прежнее поведение, месяц назад, год назад. Он задевал чувства другого человека. И неважно, что он не делал этого в прямом смысле слова. Будучи настоящим волшебником, наследником короны Ксанта, он должен мириться с естественным негодованием и расстройством тех, у кого не хватало подобных способностей. Подобно Айрин, дочери двух из трех высших талантов в старшем поколении, обреченной на положение ничтожества из-за обыкновенного волшебства. Да вдобавок она была женщиной. Как бы он чувствовал себя в подобных обстоятельствах? Как бы чувствовал себя отец, Бинк, если бы его сын не обладал явным волшебным талантом?
– Айрин, я… я полагаю, что пришел извиниться.
Он припомнил, с каким изяществом король Ругна извинился перед Повелителем Зомби, хотя вина короля была явно косвенной. Смирение не унизит королевской власти!
– Я не имел права совершать тот поступок. Я прошу прощения. Это больше не повторится.
Она взглянула насмешливо.
– Ты имеешь в виду вчерашнее?
– Я говорю о всей моей жизни! – вспыхнул Дор. – Я… я обладаю сильным волшебством, да. Но я таким родился, это случайность, а не личная заслуга. Ты тоже обладаешь волшебством, хорошим волшебством, больше, чем просто средним. Я могу заставлять неживые предметы разговаривать, ты умеешь заставлять живые расти. В некоторых обстоятельствах твой талант приносит гораздо больше пользы, чем мой… Я… смотрел на тебя сверху вниз, это неправильно. Я не могу винить тебя за отрицательную реакцию, я бы поступил точно также. Фактически, ты защищалась более мужественно, чем я. Ты личность, Айрин. Хотя ты еще ребенок, как и я, но ты уже человек, заслуживающий уважения. Вчера…
Он замолчал, так как не знал, что делал Коралл. Ему следовало подробнее расспросить Гранди. Он только развел руками.
– Я виноват, прошу прощения и…
Она подняла пальчик, немного манерно, приказывая ему замолчать.
– Ты берешь назад все, что произошло вчера?
Дор не мог вспомнить, что было вчера – в его собственном вчера. Он заманивал игрой на флейте гоблинов и гарпий, летал на шелковой веревке над расщелиной Провала, взрывал забывчатое волшебство, которое заполнило Провал, перетаскивал трупы с поля боя в лабораторию, где из них делали зомби – беспримерное приключение, которое осталось в далеком прошлом. Вчера было восемьсот лет назад.
– Я не могу забыть то, что было вчера. Это часть моей жизни. Но…
– Слушай, ты думаешь, что я наивная дурочка, которая не знает, что есть что?
– Нет, Айрин. Я сам наивный. Я…
– Ты заявляешь, что не помнишь вчерашнего?
Дор кивнул.
– Я действительно не заслуживаю прощения. Ты правильно сердишься. Если ты хочешь рассказать отцу…
– Отец, черт! – фыркнула она. – Я сама могу о себе позаботиться. Я хочу вернуть то, что ты мне дал.
Дор не успокоился.
– Как хочешь. Это твое право.
– Закрой глаза и стой смирно.
Она собиралась ударить. Дор знал наверняка. Ему хотелось, чтобы все быстрее кончилось. Он позволил Мозговому Кораллу воспользоваться телом. Он закрыл глаза и вытянулся в струнку, руки по швам. Возможно, это лучший способ разрешить наболевшую проблему.
Он слышал, как Айрин подошла совсем близко, даже чувствовал движение ее тела. Она подняла руки. Он надеялся, что Айрин не ударит ниже пояса. Лучше – в грудь, или в лицо, хотя…
Но что-то коснулось губ. Удивительно мягко. То есть…
Да она целовала его!
Совершенно обалдев, Дор обнял девочку, чтобы удержаться, но в основном потому, что именно так полагается вести себя мужчине при поцелуе. Он чувствовал прильнувшее к нему тельце девочки, ее волосы щекотали лицо. Она чудесно пахла. Обнимая ее, он испытывал приятные ощущения.
Потом она слегка отстранилась и поглядела Дору в лицо.
– Ну, что ты думаешь об этом? – спросила она.
– Если ты считаешь, что наказала меня, то это не так, – ответил он.
– Ты прекрасно целуешься.
– И ты тоже.
– Ты так удивил меня вчера. Я думала, ты ударишь, порвешь платье или сделаешь что-нибудь в этом духе. Я напряглась и вскрикнула. Все было так неловко и порывисто, что наши носы столкнулись. Прошлой ночью я поупражнялась с большой куклой. На этот раз получилось лучше?
Поцелуй? Так вот чем они занимались вчера? У Дора задрожали колени. Доверчивый голем раздул невинное событие в какие-то сплетни!
– Да, никакого сравнения!
– А сейчас мне раздеться?
Дор застыл от огорчения.
– Э-э…
Она засмеялась.
– Так я и думала, что смогу смутить тебя! Если я не делала этого вчера, то не сделаю и сегодня.
– Ничего, – ответил Дор, вздохнув с облегчением.
Он уже насмотрелся на обнаженных нимф там, в гобелене, но эта была настоящей.
– Ничего не надо. Совершенно ничего не надо.
– Хочешь знать, что произошло вчера? – спросила она. – Ты первый раз заинтересовался мною. В первый раз кто-то проявил ко мне интерес вместо того, чтобы называть дворцовым отродьем, которое так и не стало колдуньей, а может только ускорить рост зеленух. Пойми, у меня такие родители – волшебники высшей категории – а я разочаровала их, родившись девочкой, а не мальчиком, да еще с обыкновенным вшивым талантом.
– У тебя чудесный талант! – протестовал Дор. – И нет ничего плохого в том, что ты родилась девочкой!
– Да, точно, точно, – упорствовала она.
– Ты-то никогда не был бесталанным. Ты никогда не был девочкой. Тебе никогда приторно не улыбались в лицо из-за влиятельных родителей, а за спиной не унижали и не обзывали вонючим кабачком и другими овощными прозвищами типа – девчонка-сорная трава и…
– Я тебя никогда не обзывал! – закричал Дор.
– Словами – да. Но думал, не так ли?
Дор залился румянцем, но не смог ничего ответить.
– Я… я больше не буду. Даже думать, – промямлил он.
– В довершение всего, – мрачно продолжала Айрин, – родители защищают меня только потому, что должны это делать. На самом деле они думают то же, что и все…
– Только не король, – запротестовал Дор. – Он совершенно не такой.
– Заткнись! – принцесса покраснела, в глазах появились злые слезы.
Дор замолчал, и она успокоилась. Как хорошо, что девочки ее возраста быстро успокаиваются!
– Итак, вчера ты был совсем другой. Ты задавал вопросы и слушал так внимательно, как будто никогда не общался с красоткой Милли, привидением, живущим в твоем сырном домике, и украдкой не подглядывал. Ты не сказал ни слова о волшебстве. Просто был ты и была я. Тебе только хотелось узнать, что чувствует девочка. Словно говорил кто-то страшно умный и совершенно невежественный, хотевший узнать все от меня. Сначала я подумала, что ты насмехаешься и дразнишь, но ты даже не улыбнулся. Потом ты захотел поцеловать меня. Я подумала, что ты собираешься укусить или ущипнуть меня в губы, а затем посмеяться, но ты не засмеялся. Я поцеловала тебя, это вышло совершенно ужасно, черт побери, и ушибла нос. Мне казалось, что ты знаешь, как это делается, но это было не так. Ты только сказал: «Спасибо, принцесса», – и ушел, а я упала на постель, долго лежала и думала о том, как ты сейчас рассказываешь о шутке своим друзьям…
– Я ничего не рассказывал… – протестовал Дор.
– Знаю. Я встревала в чужие разговоры. Иногда. Ты никогда ничего не говорил, и голем – тоже. Кажется, ты по-настоящему заинтересовался мною…
Она улыбнулась, а когда она улыбалась, то становилась просто красавицей.
– То, что произошло, было лучшим опытом в моей жизни. Ты настоящий волшебник…
– Нет, это не имеет ничего общего…
– Поэтому я упражнялась на кукле. А сегодня ты пришел извиниться, словно произошло что-то грязное. Я подумала, что ты не придал значения происшедшему, вроде как посетил трущобы с благотворительной целью.
– Нет! – закричал Дор мучаясь. – Этого вообще не было!
– Теперь знаю. Хотя ты не можешь порицать за желание. – И она снова улыбнулась. – Послушай, Дор, завтра все будет как и прежде, я превращусь в дворцовое отродье, но, но – поцелуй меня еще разок!
Дор почувствовал себя польщенным.
– С радостью, Айрин.
И он поцеловал ее снова. Они были слишком молоды, но поцелуй стал предвкушением того, что ждало их в ближайшем будущем.
– Может, еще разок, как-нибудь? – спросила она задумчиво. – Я пока еще девочка.
– Как-нибудь, – согласился Дор. – Но мы должны драться, как и раньше, иначе остальные нас задразнят. Мы еще такие юные.
Нет, не такие уж, подумал он. Опыт, полученный за время путешествия в гобелене, немного прояснил будущее.
– Я знаю.
Они разомкнули объятия, и оказалось, что больше говорить уже не о чем, все сказано. Дор подошел к двери, открыл ее и взглянул на девочку, вспомнив, как та отзывалась о родителях. Она сидела на кровати и улыбалась.
– Король – нет, – сказал он тихо. – Я уверен.
Айрин улыбнулась.
– Нет, король – нет.
– И не я.
– Само собой, – подтвердила она.
Он вышел и прикрыл за собой дверь, зная, что не закончил дело.
Его поджидал Гранди.
– Синяк под глазом? Выбитый зуб? Отметина от удушения? Там стояла такая жуткая тишина.
– Она хорошая девчонка, – сказал Дор, направляясь к библиотеке. – Смешно, что я никогда не замечал этого прежде.
– Братец! – увещевал голем. – Сначала он заметил Милли-привидение, потом – отродье Айрин. Что происходит?
»Зрелость », – подумал Дор. Он рос. Перед ним открывались новые горизонты, и он радовался этому.
Они пришли в библиотеку.
– Входите, – раздался голос короля Трента еще до того, как они постучали в дверь.
Дор вошел и уселся на указанном месте.
– Помните, как вы посылали меня на поиски, ваше величество? Я вернулся.
Король поднял руку ладонью наружу. Дор сразу припомнил манеру приветствовать, свойственную Прыгуну.
– Позволь мне не обманывать тебя, Дор. Хамфри посоветовал, а я не смог удержаться и постоянно наблюдал за событиями, происходящими в мире гобелена. Я прекрасно осведомлен, что происходило в течение всего твоего приключения.
– Гобелен показывал, что я делал во время поиска?
– Точно. Я знал, за кем наблюдать. Ты и паук – тебе повезло, что ты выжил в Провале! Я не мог аннулировать волшебство до окончания положенного срока. Я весь взмок, не зная, что сказать твоему отцу в случае…
Дор судорожно засмеялся.
– А я беспокоился за отца Айрин.
Король Трент улыбнулся.
– Дор, я действительно не люблю шнырять по дворцу, но королеве это по нраву. Она быстренько заметила, как ты изменился, увидела, что ты совсем не пользуешься талантом, и разузнала о Мозговом Коралле. Портрет ирис висит в комнате Айрин. Королева просто заменила изображение собой и вчера и сегодня как зритель следила за событиями. И сообщала мне…
Дор пожал плечами.
– Я не раскаиваюсь. Ни во вчерашнем, ни в сегодняшнем.
– Я знаю, Дор. Ты хорошо входишь в пору мужской зрелости. Не причисляй королеву к врагам. Ей так хочется, чтобы ее дочь стала преемницей. Она знает, что для этого требуется, хотя и может сильно негодовать. Я понимаю, насколько щекотливой оказалась ситуация в спальне. Ты сумел справиться с ней с тем изяществом, какое и подобает настоящему лидеру.
– Я вел себя не совсем изящно, обдумывал каждое слово!
– Изящество и смысл не являются взаимно несовместимыми понятиями.
– Айрин вовсе не такая уж плохая девочка, однажды вы узнаете ее! Она… – Дор остановился, покраснев. – Да что я говорю, ведь вы ее отец!
Король дружески потрепал Дора по плечу.
– Ты угодил мне, волшебник. После твоего приключения я узнал секрет флейты и обруча, которые находятся в королевском арсенале. При случае они могут оказать неоценимую услугу. Я не мог отменить поиск. Ты должен был благополучно закончить его, для тебя подготовлено поручение в нашем мире, если ты намереваешься управлять Ксантом.
Он подошел к низкой полке и вытащил свернутый в трубку ковер.
– Мы сохранили его для тебя.
Это был волшебный ковер.
– Ох, спасибо, ваше величество. Я смогу на нем путешествовать.
Дор уселся на ковер.
– К Мозговому Кораллу, – приказал он, и ковер полетел.
Ковер поднялся в воздух, и внизу, словно гобелен, раскинулась страна Ксант. Дор смотрел вниз, и у него защемило сердце. Он вспомнил мир гобелена, который только что покинул. И не потому, что тот мир был лучше его собственного; волшебство там оказалось грубее, да и власть более жесткая. Именно там он получил первые уроки мужественности и настоящей дружбы, которые преподал ему Прыгун. Дор знал, что никогда не сможет возвратить то личное волшебство и того опыта. Однако, как показало общение с Айрин, и в этом мире имелось довольно совершенно неожиданного волшебства. Ему требовалось оценить его.
Ковер резко пошел вниз, под землю, сквозь пещерные переходы. Гоблины, хотя и полностью исчезли с поверхности Ксанта, все еще господствовали в подземелье. Что же с ними случилось? В сражении при Замке Ругна их перебили не полностью. Забывчатое волшебство не могло стереть их с лица земли. Может, случилось еще какое-нибудь бедствие?
И вот он очутился на берегу подземного озера. Современный транспорт имел явное преимущество перед древним. Он почти не затратил времени на дорогу.
– Никакого гоблиньего бедствия, – посылал свои мысли Мозговой Коралл. – Гарпинье проклятие на гоблинье население было аннулировано на поверхности, но продолжало действовать в глубинах. Поэтому гоблины наверху становились поколение за поколением более умными, красивыми и гордыми. Так продолжалось до тех пор, пока они не перестали быть чудовищами. Настоящие гоблины – те, что живут в пещерах.
– Тогда я уничтожил их вид, – воскликнул Дор. – Совершенно не предполагая.
– Их род, как ты знаешь, был ужасающе искривлен, что тяготило их, как и остальных. Они так мало о себе заботились, что с радостью гибли, штурмуя Замок. Ты хорошо поступил, освободив их от проклятия и восстановив самца гарпий для продолжения рода.
– Кстати, о последнем, – сказал Дор. – Ты в качестве одолжения мне выпустил принца Гарольда. Теперь я вернулся, чтобы расплатиться.
– В этом нет никакой необходимости, волшебник. Когда ты пришел сюда две недели назад, я не был с тобою знаком. Кроме всего прочего, когда я восемьсот лет назад впервые встретил тебя, ты находился в чужом теле. Но за прошедшие две недели я вполне определился. Ты уже рассчитался со мной – восемьсот лет назад.
– Нет, я вернулся к тебе из своего времени. Поэтому…
– Ты принес победу королю Ругна. Поэтому его соперник, волшебник Мэрфи, больше не вмешивается в управление государством. Он предпочел выждать, пока ситуация изменится к лучшему, и пришел ко мне.
– Мэрфи был изгнан? – изумленно спросил Дор.
– Он пошел на это добровольно. Король Ругна с удовольствием продолжал бы общаться с ним, но Мэрфи слишком неугомонный. Теперь он находится в хранилище. Возможно, через сто лет я освобожу его, когда Ксанту потребуется его талант. Теперь же вместо принца Гарпий у меня находятся Вадна и Мэрфи. Когда-нибудь они составят замечательную парочку. Ты мне ничего не должен.
– Я, в общем-то, так и предполагал, – сказал Дор. – Еще…
– Если когда-либо ты соберешься вновь покинуть тело, вспомни обо мне, – продолжал думать Коралл. – Я так много узнал о жизни, хотя не до конца разобрался в вопросах человеческого пола.
– Никто еще не разобрался до конца, – улыбнулся Дор.
– У меня нет чувственного опыта. Но в твоем теле я его приобрел. Я полюбил маленькую принцессу.
– Она такая привлекательная, – согласился Дор. – Ох, подожди. Я же обещал уменьшить волшебный обруч до первоначального размера, но…
– Прощай. До свидания, волшебник.
– До свидания, Коралл.
Ковер поднялся и помчался через пещерные переходы. Уже в воздухе ковер заколебался, и Дор скомандовал:
– К замку доброго волшебника Хамфри.
Дор вспомнил, что замок Хамфри располагался на месте, где когда-то стоял замок Повелителя Зомби. Выглядел он по другому, вероятно, прежний замок неоднократно разрушался и восстанавливался.
Хамфри, как обычно, сосредоточился над очередным огромным томом, совершенно не обращая внимания на творящееся вокруг – во всяком случае, так предполагалось.
– Что такое, ты опять пришел? – спросил он раздраженно.
– Слушай, гном… – начал Гранди.
Тут добрый волшебник улыбнулся, что случалось чрезвычайно редко.
– Почему я должен слушать, когда могу читать? Смотри.
И он жестом пригласил их заглянуть через плечо в книгу.
– Но я же не убийца! – неистово протестовал Дор. – Мне же только двенадцать лет… – Он бил себя в грудь, но не знал, как исправить ошибку.
– Двенадцатилетний ветеран войны, – воскликнула она. – Ты убивал и раньше, это точно.
Как бы вульгарно это ни было, но она ему очень нравилась. Он снова почувствовал, как реагирует его тело. Левая рука потянулась и приобняла ее за бедра. Он привлек ее к себе и почувствовал, как упруга ее грудь.
– Ах, Дор! – сказала она удивленно. – Ты меня любишь!
Дор с трудом заставил себя убрать руки. Что он делает? Обнимает?
– Я даже не могу сказать, как!
– Я тоже тебя люблю.
Она уселась ему на колени, он снова ощутил мягкое и упругое тело. Дор обнял ее, и тело снова заныло от напряжения. Он никогда раньше не чувствовал подобного возбуждения. Его пугало, что, если он только позволит, тело будет знать, как себя вести. Чего она и желала. Тогда он испытал бы то, чего еще не видел за свою короткую жизнь. Ему было двенадцать лет, телу – гораздо больше. И оно вполне могло сделать это.
– О, Дор, – пробормотала она и приникла к его губам. Ее губы были так сладки…
Тут ему в левое ухо впилась блоха. Дор ударил и попал со всей силы по уху. Довольно больно.
Он встал и спустил Милли с колен.
– Я должен немного отдохнуть, – сказал он.
Она ничего не сказала, только стояла рядом, прикрыв глаза. Он знал, что причинил девушке ужасную боль. Она доверила ему самое ценное и была отвергнута. Но что он мог сделать? Он не существовал в ее мире. Ему скоро уходить, а она на восемьсот лет останется одна. Когда они вновь встретятся, ему будет двенадцать лет. Нет, он не имел права!
Господи, как бы все получилось, будь он мужчиной.
Дор покраснел.
– Это… что же… книга записывает все, даже мои личные переживания?
– Очевидно, так и было. Не могли же мы допустить, чтобы будущий король Ксанта оставался без присмотра, – заметил Хамфри. – Особенно замешана наша история. Но мы не могли ничего сделать, так как были задействованы чары гобелена. Однако если чужие переживания…
– Это было обоснованно? – спросил Дор. – Я действительно мог изменить историю?
– На подобный вопрос нельзя получить удовлетворительный ответ. Можно ответить «да» и «нет».
– Типичный ответ гнома, – прокомментировал Гранди.
– Историю Ксанта можно рассматривать, как ограниченную серией Волн-набегов манденийцев, которые постоянно разоряли население. Каждая личность живет и воспроизводится непрерывно, любое вторжение в данный процесс уничтожит многих потомков этой личности. Но если последующие Волны уничтожат их… – Он пожал плечами. – Тогда произойдут значительные изменения, которые уничтожат два поколения. В этом случае могло просто не произойти парадоксального возвращения в наше время. Я бы сказал, что сражение вокруг Замка Ругна действительно имело место. Именно ты изменил настоящее положение дел. Ты переписал рукопись. Но изменил лишь детали одного частного эпизода, а не весь курс истории. Так имеет ли это значение?
– Не знаю, – ответил Дор.
– Теперь о странице, которую я читал, – произнес Хамфри. – Кажется, ты беспокоишься о возмужании. Ты считаешь, что поступил как мужчина, отказавшись от предложения девушки?
– Нет, – признал Дор.
– Само понятие «возмужание» включает в себя значительно больше, чем просто сексуальные потребности.
И, словно подчеркивая значение его слов, в комнату вошла Горгона в изумительном сексуальном платье, но без лица.
– Обычная мужская пропаганда, – произнесла она из пустоты. – Существует нечто более важное для женственности, чем секс, но мужчины – примитивные создания.
– Да что ты болтаешь! – воскликнул Гранди и хлопнул в ладоши от негодования.
– Я сказала, организм, – произнесла она. – Можешь удостовериться на мне.
– Пошли вон отсюда, оба, – фыркнул Хамфри. – У нас с волшебником важный разговор.
– Мышей ты никогда не спросил бы, – ответил Гранди.
Он вскочил на плечо Горгоне, всматриваясь в отсутствующее лицо, обрамленное волосами-змейками. Волосы зашипели.
– Мне плевать, скользкие, – огрызнулся Гранди, и змеи успокоились.
Он уставился в ужасающую расщелину в лифе Горгоны.
– Пойдем, душечка, давай-ка отправимся на кухню и закусим.
Они ушли, а Хамфри перелистал несколько страничек тома.
– Я удивился тому, что замок Повелителя Зомби располагался именно на этом месте, – заметил он. – Если бы Повелитель Зомби был жив, я с радостью разделил бы этот замок с ним. Он был замечательным волшебником и прекрасным человеком.
– Да, – согласился Дор. – Именно он обеспечил успех короля Ругна. Он заслужил гораздо больше, чем та трагедия.
И в который раз почувствовал раскаяние.
Хамфри кивнул.
– Что было, то было.
– Ну что, ты уже сказал Горгоне Ответ?
– Еще нет. Год службы еще не закончился.
– Как ты корыстен! – осуждающе проговорил Дор. – Каждый раз, когда, как мне кажется, все кончается, ты придумываешь что-то еще более мерзкое. Ты собираешься жениться на ней?
– С чего ты взял?
Дор представил себе тело Горгоны с исторической точки зрения.
– Она – сногсшибательна. Если она хочет тебя, ты влип. Ей не надо лица, чтобы превратить мужчину в камень. В смысле разговора.
Добрый волшебник кивнул.
– Ты научился разговаривать по-другому. Итак, ключевое понятие – «она хочет». Ты действительно так считаешь?
– Зачем же она пришла сюда? – спросил Дор.
– В основном, из-за незнания. Как по-твоему, она себя поведет, когда узнает меня хорошо?
– Ну… – Дор задумался, соображая, как бы ответить подипломатичнее.
Добрый волшебник имел свои пунктики, было достаточно сложно сблизиться с ним или долго иметь с ним дело.
– Поэтому самое лучшее сейчас – дать ей возможность получше узнать меня достаточно хорошо, – заключил волшебник.
– Целый год! – воскликнул Дор. – Ожидание Ответа! Не тебе – ей. Поэтому она может изменить свои намерения, если…
– Совершенно верно, – грустно сказал Хамфри. – Все это представляет слишком завлекательную идиллию, даже для старого гнома.
Дор кивнул, сообразив, что добрый волшебник не мог противиться чарам Горгоны, точно так же, как одинокий Повелитель Зомби не смог сопротивляться привлекательности Милли. Оба волшебника оказались в аналогичной ситуации – на горизонте вырисовывалась аналогичная трагедия.
– А сейчас мы должны закончить, – сказал бодренько Хамфри, не желая больше предаваться бессмысленным мечтам. – Ты не должен служить мне, исторический том доказал это. Я считаю его достаточно ценным. Сейчас я разгадал множество тайн, одной из которых являются забывчатые чары, наведенные на Провал. Поэтому я мог благословить тебя на проведение столь ценного поиска.