Фэйзер Джейн. Список холостяков

   — Тем больше причин поискать ему другой предмет для обожания.
   Констанция приложила руку козырьком ко лбу, защищая глаза от солнца, и посмотрела на лорда Лукана, с коктейлем в руке стоявшего среди других гостей и наблюдавшего за игрой.
   — А как же его мамаша? — спросила Пруденс. — Не думаю, что она захочет выпустить его из-под надзора.
   — Согласна. Значит, нужно найти ему такую жену, которая станет покладистой невесткой, чтобы мама могла командовать ими обоими и хлопотать вокруг внуков, поучая всех, как именно нужно их воспитывать. И у меня есть прекрасная кандидатура на эту роль, — с довольным видом объявила Констанция.
   — Перспектива не слишком радужная, — заметила Пруденс. — Ты уверена, что действительно хочешь обречь бедную невинную девушку на такую жизнь?
   — Все будет не так уж плохо, если эта девушка придерживается патриархальных взглядов на семейную жизнь, — сказала Констанция. — Мы должны признать, что многие женщины искренне не хотят быть независимыми. Даже мама об этом говорила.
   — Так какую невинную овечку ты собираешься отправить на заклание? — поинтересовалась Честити, положив свой молоток на скамейку.
   — Эстер Уинтроп.
   — Эстер? — Сестры уставились на нее, потом перевели взгляд на молоденькую девушку в скромном бледно-розовом вечернем платье, с застенчивым видом стоявшую возле своей матери.
   — Она очень хорошенькая, послушная, из прекрасной семьи, к тому же не испытывающей недостатка в деньгах. Что сможет вдовствующая леди Лукан возразить против этого брака?
   — Но она такая робкая. Она никогда и шагу не сделает, чтобы привлечь его внимание, — возразила Пруденс.
   — А разве не в этом и состоит роль посредника?
   — Девочки, девочки, вам следует быть среди гостей!
   Сестры дружно вздохнули и с вежливыми улыбками повернулись, чтобы поприветствовать свою тетку, сестру лорда Дункана, которая выступала в роли хозяйки на приемах, устраиваемых ее братом, поскольку такая роль считалась неподходящей для молодых незамужних девиц. А сестры Дункан были еще не в том возрасте, чтобы перейти в категорию старых дев. Тетка с радостью предоставляла племянницам решать все скучные организационные вопросы, но в остальном выполняла роль хозяйки с исключительным апломбом.
   — Я не знала, что вы уже приехали, тетя Эдит. — Констанция наклонилась и поцеловала тетку. — Мы играем в крокет и ждем своей очереди.
   — Ну уж нет, ступайте к гостям, — сказала тетка, подставляя щеку для дежурного поцелуя, которым одарили ее Пруденс и Честити. — Что подумают люди, глядя, как вы тут стоите и шепчетесь между собой?
   — Но мы играем в крокет, тетя, — резонно заметила Констанция. — И просто ждем своей очереди.
   — Иди побеседуй с этим милым лордом Луканом, Честити. А ты, Пруденс, займи леди Анну, она стоит в одиночестве.
   Их выручил лорд Дункан, который в этот момент промахнулся, и настала очередь Констанции представлять семью против ведущей пока команды, возглавляемой Максом Энсором.
   — Прошу нас извинить, тетя, — проговорила Констанция с улыбкой. — Чес, наша очередь.
   Честити играла довольно слабо, но Констанция была так же азартна, как и ее отец, к тому же ей помогали молодость и неистощимая энергия — качества, которых ему не досталось.
   Лорд Дункан подошел к старшей дочери и остановился рядом на аккуратно постриженной лужайке.
   — Ну, Констанция, постарайся вернуть мой мяч в игру.
   — Хорошо, папа, — ответила она. — Но сначала я кое-что сделаю. — Она мило улыбнулась Максу, стоявшему рядом в небрежной позе, облокотившись на молоток. — Это будет моя маленькая месть.
   — Не трать попусту удары, — раздраженно пробубнил лорд Дункан. — Просто удержи свой мяч в игре и подведи мой к шестым воротам.
   — Прекрасный совет, — одобрил Макс, когда Констанция, держа молоток обеими руками, приготовилась ударить. — Зачем мне мстить? Я не представляю для вас никакой опасности.
   — О нет, представляете, — возразила она и закусила нижнюю губу. — Хотя, верьте или нет, я играю в крокет очень неплохо. И у меня есть своя стратегия.
   — Не сомневаюсь, — понизив голос, ответил Макс. — Я уже успел заметить, что вы успешно играете в разные игры.
   Это была простая военная хитрость, попытка вывести ее из себя. Как можно было сравнивать крокет и ту игру, которую они вели между собой? Хотя и в крокете все средства хороши. И она могла быть хитрой и беспощадной, если этого требовали обстоятельства.
   Констанция размахнулась и ударила молотком по мячу, точно направив его в первые ворота. Подойдя к мячу, Констанция снова ударила по нему с достаточной силой, чтобы он коснулся мяча Честити и встал так, что оба мяча лежали на одной прямой линии, ведущей через вторые ворота.
   Макс прислонился к дереву и с интересом, а временами и с восхищением наблюдал за тем, как ловко Констанция провела оба мяча — свой и Честити — через все ворота, потом последним ударом направила свой мяч мимо финишного столбика и передала молоток Честити, чтобы и она могла сделать завершающий удар.
   — Отлично сыграно, Честити. Просто отлично, — громко зааплодировал Дэвид Лукан.
   — Дэвид, я же сделала всего один удар — последний, — возразила Честити, откладывая в сторону молоток. — Констанция играла и своим, и моим мячом. Разве вы не видели?
   Молодой человек сконфузился, и Честити, сжалившись, улыбнулась и подошла к нему.
   — Констанция прекрасно играет, не правда ли? — спросила она.
   — О да, — ответил Дэвид, — но не так хорошо, как вы.
   Пришла пора вводить в игру Эстер Уинтроп.
   — Пруденс, вы уже решили, как будете рассаживать гостей? — спросила Эдит, обмахиваясь веером. — Где будет сидеть мистер Энсор? Полагаю, на том же конце стола, что и ваш отец. Туда же следует посадить и лорда Беркли. Тогда они смогут поговорить о политике.
   — Возможно, они не хотят о ней говорить, тетя, — сказала Пруденс. — Им хватает этих разговоров в Лондоне. Мы решили посадить его между Констанцией и леди Уинтроп.
   Она поняла теперь, почему Констанция посадила Эстер и лорда Лукана вместе, как можно дальше от леди Уинтроп.
   — Ну что ж, если вы считаете, что это всех удовлетворит, я не стану вмешиваться.
   Эдит рассеянно улыбнулась и отправилась поболтать со своими приятельницами.
   Пруденс, ожидая своей очереди в игре, принялась размышлять об Эстер Уинтроп и Дэвиде Лукане. Из них получится неплохая пара. Но как можно рассчитывать на вознаграждение за сватовство, если счастливая пара даже не подозревает, что их намеренно сосватали? Это хорошо, что Констанции приходят в голову такие замечательные идеи, но как на этом заработать?
   Увидев, что отец провел мяч мимо финишного столбика, Пруденс взяла молоток и направилась к лужайке.
   — Такие милые девушки… жаль, что они никак не могут найти себе мужей, — проговорила леди Уинтроп, обращаясь к своим партнерам по бриджу. — Интересно, почему Честити не хочет выйти за Лукана?
   Она поднесла к глазам пенсне и направила взгляд в дальний угол комнаты, где Честити сидела на диване и беседовала с Эстер. Дэвид Лукан стоял позади дивана, устремив на Честити преданный собачий взгляд.
   — Он был бы для нее прекрасной партией… четыре в пиках, — отозвалась ее партнерша. — Но Эмили привила им такие странные идеи… совершенно неподходящие для молоденьких девушек. Конечно, милая Констанция давно была бы замужем, если бы не… — Она прижала палец к губам, заметив, что к столу подходит Эдит Дункан.
   На другом конце гостиной Честити улыбнулась через плечо Дэвиду Лукану:
   — Дэвид, сядьте здесь и составьте компанию Эстер. Я должна уделить внимание другим гостям. — Она похлопала по дивану, приглашая Дэвида занять ее место, и поднялась. — Не нужно так пугаться, Эстер. Дэвид не кусается. К тому же у вас есть общие интересы. Вы оба любите собак.
   «Положим, Эстер любила спаниелей, а Дэвид разводил стаффордширских бультерьеров, но это уже мелочи», — думала Честити, оставляя молодых людей в неловком молчании сидеть на диване. Спустя несколько минут она с удовлетворением отметила, что между ними завязалась беседа.
   — Посмотри-ка, — обратилась она к Пруденс. — Похоже, Кон угадала. Надо самим искать себе клиентов.
   — И как нам сообщить им, что, хотя они об этом и не подозревали, фирма «Посредник» сосватала их, а теперь хочет получить за это вознаграждение? — поинтересовалась Пруденс.
   — Да, это было бы неловко, — согласилась Честити. — Но сейчас не время говорить об этом. Тетя Эдит убеждена, что мы плохо справляемся с обязанностями хозяек дома. Она недовольно поджимает губы всякий раз, когда видит нас вместе.
   — Обсудим все перед сном. Скажи лучше, что происходит с Кон?
   Она посмотрела на сестру, сидевшую за столиком для бриджа. Ее партнером был Макс Энсор. Честити проследила за ее взглядом.
   — Не знаю, но что-то точно происходит. Это чувствуется даже отсюда. Воздух вокруг них так и искрит от напряжения.
   Пруденс кивнула:
   — Я прежде никогда не видела, чтобы Кон была так оживлена в присутствии мужчины… по крайней мере с тех пор, как погиб Дуглас. Интересно, она сама это замечает?
   — Может, тебе это только кажется, — предположила Честити. — Она всегда держит ситуацию под контролем, к тому же мы знаем, что она затеяла какую-то игру с Максом.
   — Я не думаю, что сейчас она ведет какую-то игру, — заметила Пруденс.
   — Похоже, ты права, — согласилась Честити. — Думаешь, она уже забыла, как он раздражал ее поначалу? Не мог же Энсор измениться за один вечер! Невозможно Так быстро поменять свои убеждения.
   — Наверное, он просто опасается вызвать ее недовольство… по крайней мере до тех пор, пока не осуществит свои бесчестные намерения.
   Она рассчитывала рассмешить сестру, но выражение лица Честити оставалось серьезным.
   — Если в его ухаживании за Кон есть злой умысел, я очень надеюсь, что он не причинит ей боли.
   — О Господи, — вздохнула Пруденс. — Что будем делать?
   — Не думаю, что мы можем что-нибудь сделать. Ты же знаешь, какова Кон. Если что-нибудь решит, ее уже не переубедишь.
   — А что ты думаешь о Максе Энсоре? Он тебе нравится?
   Честити пожала плечами:
   — Не знаю. Иногда нравится, а иногда он кажется мне каким-то скользким. В одном я уверена — он очень амбициозен.
   — М-да, — пробормотала Пруденс, подумав про себя, что это определение можно с таким же успехом отнести и к Кон.

Глава 9

   Констанцию ничуть не удивили бы наблюдения сестер. Они знали ее почти так же хорошо, как она сама знала себя. По мере того как вечер продолжался, ей стоило все больших усилий сосредоточиться на игре. Пару раз она чуть было не совершила грубую ошибку. Ее взгляд все время невольно возвращался к рукам партнера, которые находились в непрерывном движении: он сдавал карты, просматривал их, делал снос. Ее и прежде восхищали его руки, но она не замечала, какие у него сильные и гибкие пальцы. Внезапно Констанция представила, как эти пальцы прикасаются к ее телу, нежно поглаживают кожу…
   Все шло не так, как она планировала. Еще минуту назад ей было холодно, и Констанция завернулась в яркую шаль из индийского шелка, а теперь она яростно обмахивалась веером. Констанция надеялась, что партнеры по игре не заметят ее состояния, хотя, похоже, Макс Энсор прекрасно видел, что с ней происходит. И хотя сам он казался полностью сосредоточенным на игре, несколько раз он смотрел на нее жадным, оценивающим взглядом, который она уже видела в поезде и который побудил ее к безрассудным поступкам.
   Между ними шла борьба — борьба за то, кто станет лидером в их дальнейших отношениях. От предвкушения того, что должно было произойти, Констанцию лихорадило. Она страстно желала его, хотела гладить и ласкать его тело, чувствовать на губах вкус его кожи.
   Боже, подумала она с внезапным отчаянием, раньше с ней такого никогда не случалось. Ее утешала только надежда на то, что Макс страдает от такой же сладкой пытки. Но когда Констанция смотрела на него, она видела лишь бесстрастное спокойствие опытного игрока в бридж.
   — Констанция, твоя очередь. — Нетерпеливый голос отца словно окатил ее ледяной водой и заставил опомниться.
   — О, простите. Какую объявили игру? Я не расслышала.
   — Я объявил один в червях, ваш отец — два в пиках, и лорд Беркли сказал «пас».
   Макс смотрел на нее со странной улыбкой. У Констанции возникло ощущение, что он читает ее мысли. Что, разумеется, было абсолютно невозможно.
   — Нам осталось набрать сорок очков до роббера, — напомнил ей Макс.
   Констанция даже не представляла, как они могли выигрывать при том, что сама она едва уделяла внимание игре. Очевидно, Макс был достаточно искусным игроком, чтобы компенсировать ее рассеянность.
   Она снова взглянула в свои карты.
   — Три без козыря.
   — Что?
   Макс недоверчиво уставился на нее. Констанция делала очень рискованный ход, а он был не слишком высокого мнения о ее игре.
   Констанция пожала плечами, но ничего не сказала. У нее на руках сильная карта, и у Макса должно было быть достаточно хорошее положение, раз он объявил один в червях. Так что если она сосредоточится и будет внимательно считать карты, они выиграют. Перезакладываться и осторожничать было не в ее правилах. В ней возобладал присущий ей дух соперничества, и она на время забыла о своих переживаниях. Ей уже не нужно было заставлять себя сконцентрироваться, она провела игру уверенно и, положив последнюю карту на стол, победоносно заявила:
   — Вот так! Мы выиграли!
   — Еще бы, — пробубнил ее отец. — С такой-то картой!
   — А у меня было ощущение, будто Макс не верил в то, что я смогу выиграть, — сказала она, глядя в упор на своего партнера.
   — Вовсе нет! Я был в вас совершенно уверен, — запротестовал Макс.
   — Вот как? — Констанция собрала карты. — Пожалуй, на сегодня с меня достаточно. Найти мне кого-нибудь, кто составил бы вам компанию?
   — Нет, пожалуй, я тоже на сегодня закончу. — Макс поднялся из-за стола. — Благодарю вас, джентльмены.
   Он дружелюбно улыбнулся своим соперникам. Лорд Дункан положил на стол две гинеи, и граф Беркли сделал то же самое. Лорд Дункан пододвинул монеты к Максу:
   — Ваш выигрыш, Энсор. Предоставляю вам самому поделить его с моей дочерью. — Он поднялся на ноги. — Беркли, пойдемте попробуем того виски, о котором я говорил. Присоединитесь к нам, Энсор?
   Макс покачал головой:
   — Нет, благодарю вас, сэр. Пожалуй, я прогуляюсь по саду с моей партнершей, если позволите?
   Лорд Дункан громко рассмеялся:
   — Вы шутите, сэр. Мои дочери перестали слушаться меня с момента своего совершеннолетия… а может быть, и раньше. Пойдемте же, Беркли. — Он обнял своего друга за плечи и увлек его за собой.
   — Леди позволит? — спросил Макс, протягивая Констанции ее часть выигрыша.
   Она взяла деньги, и в ее зеленых глазах появился необычный блеск.
   — По-моему, сегодня полнолуние, — сказала Констанция, убирая деньги в сумочку. — Может быть, этим и объясняется моя рассеянность во время игры.
   — Но на последней сдаче вы отыгрались с лихвой, — заметил Макс.
   — Возможно, в этот момент луна скрылась за тучами.
   — Возможно.
   Он предложил ей руку, и она положила ладонь на черный шелковистый рукав. Будто электрический ток пробежал по руке, но усилием воли девушка заставила себя не думать об этом.
   Они вышли на террасу, и Констанция с облегчением заметила, что они не одни. Ночь стояла очень теплая, на небе и в самом деле сияла полная луна, поэтому большинство гостей вышли из дома на свежий воздух. Она нигде не видела своих сестер, зато заметила Дэвида Лукана и Эстер Уинтроп, в неловком молчании стоявших возле перил. Может быть, если она займется чужими делами, это поможет ей отвлечься от собственных переживаний.
   — Я хотела поговорить с лордом Луканом, — сообщила она. — Похоже, ему нужно помочь, он чувствует себя неловко в обществе Эстер.
   Макс с интересом посмотрел на молодых людей.
   — Он кажется достаточно взрослым, чтобы вести беседу с девушкой без посторонней помощи, — заметил он.
   — Да, но Эстер очень застенчива, а Дэвид и в лучшие моменты не слишком-то разговорчив. Подойду к ним и помогу немного. Вам не обязательно сопровождать меня, — сказала она, убирая ладонь с его руки.
   — Но я не хочу лишаться вашего общества, — ответил он твердо.
   В этот момент из дома вышла Пруденс, и Констанция жестом подозвала ее:
   — Пру, по-моему, мы могли бы оказать небольшую помощь Дэвиду и Эстер.
   Пруденс посмотрела на стоявшую невдалеке пару:
   — Судя по их виду, тут требуется существенная помощь.
   — Вы что, хотите их сосватать? — поинтересовался Макс.
   — Нет… конечно же, нет, — возразила Констанция. — Но мы должны следить за тем, чтобы наши гости весело проводили время в приятном для себя обществе.
   — И вы решили, что эти двое находят общество друг друга приятным? По мне, это очень похоже на сводничество. — Макс покачал головой. — Типично женское занятие. Пожалуй, я действительно лучше пойду и составлю компанию вашему отцу и лорду Беркли.
   Констанция проводила его глазами.
   — Пустое типично женское занятие! — возмущенно повторила она.
   — Похоже, он остался при своих убеждениях. — Пруденс пристально посмотрела на сестру. — И ты надеешься переубедить его?
   Констанция покачала головой:
   — Уже нет.
   — Но ты все еще намерена продолжать игру? Констанция посмотрела на луну, потом сказала:
   — Да. Проблема в том, Пру, что я в состоянии управлять своим рассудком, но не в силах справиться со своим телом. По какой-то причине этот мужчина вызывает во мне бурю желаний. Я никогда не испытывала ничего подобного. Все это так противоречиво. Я намерена использовать его, я ненавижу все, что он собой олицетворяет, но мое тело стремится к нему. — Она покачала головой. — Наверное, это влияние луны.
   — И что ты собираешься предпринять?
   Пруденс взглянула на сестру с некоторым беспокойством.
   — Не имею понятия. — Констанция развела руками. — В глубине души мне хочется расслабиться и получить удовольствие. Но рассудок предупреждает, что нужно бежать со всех ног. Вот так… — Она снова покачала головой, потом открыла сумочку и достала оттуда деньги. — Кстати, вот моя доля выигрыша в бридж. Я играла против папы и лорда Беркли, поэтому можешь смело положить эти деньги назад в семейную казну.
   Пруденс взяла деньги.
   — Круговорот, — сказала она. — А что, это идея! Может быть, если ты будешь постоянно играть против папы и выигрывать, это поможет сохранить деньги в семье и не дать им уйти в чужие руки.
   — Прекрасная мысль, — с насмешливой улыбкой отозвалась Констанция. — Если хочешь знать мое мнение, лучше нам отвадить от папы лорда Беркли. Этот человек вызывает у меня отвращение. Я знаю, что они дружат уже много лет, но у меня сложилось такое впечатление, что у лорда Беркли всегда наготове какая-нибудь сомнительная затея, в которую он хочет втянуть отца. Или они играют и бражничают целыми днями.
   — Я чувствую то же самое, — кивнула Пруденс. — Мама тоже его не любила. Но вернемся к более приятным делам. Что будем делать с нашими голубками?
   — Теннис, — коротко ответила Констанция. — Завтра днем. Мы поставим их играть в паре. Эстер увидит, как он великолепен на корте, а Дэвид сможет опекать ее и помогать в игре.
   Пруденс рассмеялась, но не нашла что возразить на это. Они подошли к паре, неловко стоявшей на террасе вполоборота друг к другу.
   — Дэвид, Эстер, какая чудная ночь, не правда ли? — весело сказала Констанция. — Вы видели, какая луна?
   — Очень красиво, мисс Дункан, — тихо отозвалась Эстер.
   — Эстер, зовите меня, пожалуйста, просто Констанцией. Когда меня называют «мисс Дункан», я чувствую себя слишком старой.
   Эстер покраснела и, заикаясь, пробормотала, что она совсем не имела этого в виду. Констанция рассмеялась в ответ:
   — Дэвид, почему бы вам с Эстер не прогуляться по лужайке в сторону реки? В полнолуние оттуда открывается необыкновенно красивый вид.
   Лорд Лукан был слишком хорошо воспитан, чтобы отказаться, хотя его мать не одобрила бы прогулку в уединенном месте в обществе молоденькой девушки. Кроме того, он не знал, о чем с ней разговаривать.
   Эстер пробормотала, что ей нужно спросить разрешения у матери, но Констанция беспечно ответила:
   — Я сама скажу ей, куда вы пошли, если она спросит. Но она играет в карты и, я уверена, не заметит вашего отсутствия еще по меньшей мере минут десять. Идите же, посмотрите, как красиво лунный свет отражается в воде.
   Лорд Лукан предложил Эстер руку, которую девушка приняла с очаровательной застенчивостью, и они направились по лужайке в сторону реки.
   — Ну вот, — сказала Констанция, хлопая в ладоши, — сделано. И я готова поспорить, что леди Уинтроп не станет возражать против этого брака.
   — Но есть еще и леди Лукан.
   — О, она будет более сговорчивой, чем вы думаете. Мы навестим ее по возвращении в город и очень тактично будем превозносить Эстер. Намекнем, что Дэвид, кажется, нашел ее общество очень приятным. А потом сами привезем к ней Эстер. Своей застенчивостью она сразу же очарует старую мегеру. И обе мамаши прекрасно поладят и будут с упоением планировать свадебные торжества, споря между собой по любому поводу. А нашим голубкам не придется ни о чем беспокоиться.
   — А какой нам барыш с этой затеи? — поинтересовалась Пруденс. — если предположить, что дело сладится?
   — Ну, я подумала… если мамы решат, что это хорошая партия, может быть, они будут достаточно признательны, чтобы сделать взнос на нужды благотворительного общества, которое мы поддерживаем. Которое оказывает помощь женщинам из хороших семей, оказавшимся без средств к существованию. — Констанция вопросительно подняла бровь.
   Пруденс уставилась на нее с изумлением:
   — Кон! Да ты просто иезуит в юбке!
   Констанция пожала плечами:
   — Что поделать, нужда заставит! И мне все равно, каким образом с нами расплатятся. Мы оказываем услугу, и нам причитается вознаграждение.
   — Ты совершенно лишена стыда.
   — Вполне возможно, — сказала Констанция и посмотрела на луну. — У меня предчувствие, что мой рассудок сегодня терпит поражение. Да и что мне терять, как ты считаешь, Пру?
   — Свою объективность, — тут же отозвалась Пруденс. — Если ты влюбишься в него, ты не сможешь его использовать. Тебе даже не захочется оказывать на него влияние.
   — Я не собираюсь в него влюбляться, — заявила Констанция. — Просто хочу утолить свое желание. Я не могу влюбиться в человека, который считает, что женщина должна все время проводить на кухне, босая и постоянно беременная.
   — Ну, он не так страшен, — возразила Пруденс.
   — Может быть, и нет, — согласилась Констанция. — Макс считает, что женщины должны посвящать себя детям и домашнему хозяйству, а в обмен нам будет предоставлена возможность объедаться шоколадом, валяться на шелковых одеялах и развлекать себя сплетнями и походами по магазинам. — Она улыбнулась. — И как, по-твоему, при таких взглядах на женщин он отреагирует на мои авансы?
   — Бог знает! — рассмеялась Пруденс.
   — Я собираюсь пойти принять ванну, — сказала Констанция.
   — Поскольку вести себя хорошо ты не можешь, будь по крайней мере осторожна, — посоветовала Пруденс.
   Констанция рассмеялась, чмокнула сестру в щеку и направилась в дом. В туалетной комнате, которую она делила с сестрами, наполнила ванну водой, потом не спеша разделась. Вытащив шпильки из замысловатой прически, она расчесала волосы, свернула их узлом и закрепила на затылке. Потом насыпала в воду ароматическую соль с запахом лаванды, и поверхность воды покрылась пенящимися пузырьками. Мягкий свет газовой лампы не доставал до углов бывшей спальни, приспособленной под ванную комнату. Зимой ветер здесь дул из-под двери, изо всех щелей в оконных рамах и, казалось, просачивался даже сквозь трещины в потолке, заставляя ежиться от холода, но теплой летней ночью огромная комната с большой, стоявшей на ножках ванной выглядела очень уютно.
   Констанция погрузилась в горячую воду и блаженно вытянулась, примостив голову на краю ванны. В открытое окно, расположенное прямо напротив, светила полная луна. С террасы доносились приглушенные голоса гостей, расходившихся спать. Где-то в глубине дома слышались чарующие звуки музыки — это Честити играла сонату Моцарта, Констанция сразу узнала ее манеру. Закрыв глаза, она стала прикидывать, когда Макс отправится в свою спальню.
   Она мысленно перебрала свой гардероб, решая, что же надеть для своего визита в Южную башню. Например, халат из китайского шелка, принадлежавший ее матери. Он был изумительного ярко-зеленого цвета, очень красиво оттенявшего ее глаза, с широкими рукавами и вышитым на спине огненным драконом. Или полупрозрачный муслиновый пеньюар, надевавшийся поверх белой шелковой сорочки? Какой она хотела казаться — застенчивой или соблазнительной, дерзкой или безыскусной?
   В дверь тихо постучали, Констанция лениво повернула голову и сказала: «Войдите», — ожидая увидеть Пруденс или Честити.
   Дверь отворилась, и на пороге появился Макс Энсор. Констанция была так удивлена, что не могла даже пошевелиться. Она лишь молча уставилась на него.
   Он прикрыл дверь и повернул в замке ключ, которым сестры обычно не пользовались. Ванная была их неприкосновенной территорией, и никто никогда не заходил сюда, кроме горничной, убиравшейся по утрам.