Страница:
Поскольку сестры отлично помнили обличительные речи в адрес их матери, по поводу небрежно отполированной мебели или плохо почищенного столового серебра, они не ответили на это замечание. Леди Бейнбридж уселась на диван, нахмурилась и принялась ковырять пальцем обивку на подлокотнике. Приглядевшись, Пруденс увидела там маленькое пятнышко от кофе.
— Садитесь, девочки, садитесь. Что вы встали как истуканы?
Ее светлость махнула веером в сторону дочерей, и Мэри и Марта послушно примостились на краешке дивана, стоявшего напротив.
— Хотите чаю, леди Бейнбридж?
Честити протянула гостье чашку, а Дженкинс предложил тарелку с сандвичами. Ее светлость недовольно осмотрела сандвичи и жестом отказалась. Чаю, однако, она выпить согласилась. Ее дочери также покорно отказались от сандвичей и взяли в руки чашки с чаем.
— Говорят, брат Летиции Грэм приехал в Лондон? — спросила леди Бейнбридж. — Меня не было на вечере у Бикменов на прошлой неделе, но я слышала, что он был там и произвел впечатление.
— Мы видели его мельком, — сказала Честити. — Просто обменялись любезностями. Я не заметила, чтобы он произвел сильное впечатление, а ты, Кон?
— Нет, — чуть нахмурившись, ответила Констанция. — Насколько я помню, мадам, мне он показался совершенно невзрачным.
— Но я читала совсем другое, — глотнув чаю, произнесла ее светлость.
— Правда? Кто-то писал вам о нем? — Пруденс наклонилась вперед, широко раскрыв озорные зеленые глаза, спрятанные за стеклами очков.
— Вы получили письмо, леди Бейнбридж? — спросила Честити, с восторженным вниманием глядя на гостью.
Цвет ее глаз был не ярко-зеленым, как у сестер, а скорее светло-карим.
— Мама нашла эту скандальную газету, — прошептала Мэри, — в дамском гардеробе в одном из магазинов, представляете?
— Довольно, Мэри, — оборвала ее леди Бейнбридж. — Ты слишком любишь болтать.
Три сестры обменялись сочувственными взглядами. Мэри разговаривала так редко, что они даже голоса ее толком никогда не слышали.
— Какую газету? — Пруденс невинно улыбнулась.
— Да вы наверняка ее видели, мерзкая газетенка. — Леди Бейнбридж поставила чашку на маленький столик. — Называется «Леди Мейфэра». Самое неудачное название, какое только можно было придумать. Ни одна настоящая леди не станет ее читать.
— Леди Летиция Грэм и достопочтенный мистер Энсор, мисс Дункан.
Голос Дженкинса, раздавшийся в дверях, заставил всех вздрогнуть от неожиданности. Никто не слышал звона дверного колокольчика.
— О, леди Бейнбридж, я полностью с вами согласна! — защебетала Летиция, вплывая в гостиную, шурша шелком и кружевами и распространяя вокруг запах лавандовой воды. — Я просто шокирована! Мой бедный брат был ошеломлен, узнав, что стал героем подобной заметки. Так неловко, вы не находите? Для человека, только что приехавшего в город, это не лучший способ быть представленным в обществе.
— Ты удивишься, Летиция, но мне даже льстит, что я привлек столько внимания.
Голос у Макса Энсора был все таким же мягким, каким он запомнился Констанции, но она почувствовала в нем нотку раздражения. Она с удовлетворением поняла, что он не так уж добродушно отнесся к упоминанию о его особе на страницах «Леди Мейфэра», как хотел показать.
— Мистер Энсор, как мило, что вы почтили нас своим присутствием.
Констанция шагнула вперед и протянула руку. За вежливой, но холодной улыбкой она старалась спрятать легкое волнение, охватившее ее от предвкушения нового поединка с ним.
— Это большая честь для меня, мисс Дункан. — Он склонился над ее рукой.
— Вы сегодня решили пропустить время запросов[10], мистер Энсор? — спросила Честити.
— Как видите, мисс Честити, — ответил он и взял у Дженкинса чашку с чаем.
— Но члену парламента, ответственно относящемуся к своим обязанностям, должно быть, очень важно присутствовать во время запросов, — заметила Констанция. — Не хотите ли сандвич? С яйцом и салатом или с огурцом? — Она протянула ему тарелку.
Макс обнаружил, что оказался в центре внимания трех пар глаз различных оттенков зеленого. В этих глазах было нечто большее, чем просто вежливый интерес. Он чувствовал себя мышкой, за которой пристально наблюдают три хищные кошки.
— Будьте уверены, если случится что-нибудь из ряда вон выходящее, меня известят, — сказал он, с неудовольствием почувствовав, что оправдывается. — Но так получилось, что я обедал сегодня с премьер-министром и расстался с ним менее часа назад.
Он взял сандвич с яйцом и салатом.
— Понимаю, — с улыбкой отметила Констанция. — Вы имеете возможность общаться с премьер-министром в неформальной обстановке. Необычная честь для вновь избранного члена парламента, не правда ли?
Макс не ответил. Если она рассчитывала выставить его хвастуном, он не собирался ей в этом подыгрывать. Констанция насмешливо разглядывала его.
— Как я поняла, вы стали героем заметки в «Леди Мейфэра». Вы находите, что это комплимент?
Макс посмотрел на пухлый сандвич, который держал в руке, и пожалел о своем выборе. Сандвич с огурцом выглядел гораздо аккуратнее, чем эти листья салата и рубленые яйца.
— Я едва просмотрел эту заметку, мисс Дункан.
— Вот как? Но конечно же, вас вряд ли могла заинтересовать женская газета. Женщины ведь интересуются одними пустяками. Насколько я помню, такова была ваша точка зрения.
Она продолжала улыбаться. Ее темно-зеленые глаза не отрывались от его лица. Он заметил, что ее сестры присоединились к остальным гостям на другом конце гостиной. Макс почувствовал, что оказался в невыгодном положении, стоя напротив этой женщины и держа в руках два куска хлеба, между которыми торчали листья салата и рубленые яйца, грозившие выпасть на ковер. Он огляделся, надеясь положить куда-нибудь свой сандвич, поскольку было невозможно одновременно есть и поддерживать вразумительную беседу. А точнее, уверенно и с достоинством отвечать на явные нападки. Он приехал сюда, намереваясь поиграть по собственным правилам, но нашел в мисс Дункан достойного противника. Очевидно, на том вечере у Бикменов он задел ее за живое.
— Я вижу, вы ищете тарелку, мистер Энсор. — Констанция шагнула к боковому столику и взяла чистую тарелку. — Прошу прощения за мою невнимательность.
Макс подозревал, что невнимательность была намеренной, но взял тарелку с облегчением.
— Я ничего не знаю об этой газете, мисс Дункан. На прошлой неделе вы дали экземпляр леди Армитидж. Как вы сами сказали, в газете нет никакой полезной информации. Обычные сплетни и обсуждение различных пустяков, которые так нравятся женщинам.
Макс внимательно следил за ее лицом и заметил, что в ее глазах вспыхнула досада. Очко в его пользу, решил он. Теперь они квиты.
— Там была статья о новых законах лицензирования, — с небрежной улыбкой сказала Констанция. — Вы полагаете, что эти законы тоже пустяк, мистер Энсор? Мне кажется, член парламента должен иметь какое-то мнение по этому вопросу и интересоваться мнением других.
— Безусловно, но только авторитетным мнением, мисс Дункан.
Макс уже начал получать удовольствие от их спора и чувствовал, что Констанции это тоже нравится.
— А женское мнение, надо полагать, не является авторитетным?
— Я этого не говорил, мисс Дункан. Есть немало областей, в которых женское мнение является и авторитетным, и жизненно важным.
— Домашнее хозяйство, кухня, воспитание детей. Да, в прошлый раз вы совершенно ясно высказались по этому поводу.
— И это вас оскорбило? — Он насмешливо поднял брови. — Это не входило в мои намерения. Я испытываю к представительницам прекрасного пола глубочайшее уважение и искренне восхищаюсь ими.
— Представительницы женского пола должны чувствовать себя весьма польщенными, мистер Энсор. Позвольте мне представить вас леди Бейнбридж и ее дочерям, леди Марте и леди Мэри.
Она отвернулась, и Макс понял, что сражение закончено, по крайней мере на этот раз. И он не был уверен, кто выиграл этот раунд.
Дженкинс объявил о прибытии еще троих гостей, и комната наполнилась голосами. Констанция и ее сестры были слишком заняты, ухаживая за гостями, чтобы принимать активное участие в разговорах, но Констанция чувствовала, что Макс Энсор незаметно наблюдает за ней. Казалось, ему наскучило происходящее. Он избавился от чашки с чаем и сандвича и теперь стоял, не принимая участия в беседе, позади стула, на котором расположилась его сестра. Казалось, он не замечает никого, кроме Констанции.
Девушка отрезала кусок бисквитного пирога и направилась к нему.
— Мистер Энсор, наша кухарка славится своими бисквитными пирогами. — Она вручила ему тарелку прежде, чем он успел отказаться. — С кем из присутствующих вы хотели бы познакомиться?
— Ни с кем, благодарю вас, — сказал он. — Я пришел сюда, чтобы поговорить с вами, мисс Дункан. Больше меня никто не интересует.
От его дерзости у нее перехватило дыхание.
— Вы хотите сказать, что в этой комнате нет никого достойного вашего внимания?
— Этого я не говорил, мисс Дункан.
Макс смотрел на нее, и в его глазах можно было прочесть одновременно и вопрос, и вызов. Констанция почувствовала, как ее щеки заливает румянец, и с трудом отвела от него взгляд. Она пыталась найти достойный ответ, но на этот раз находчивость подвела ее. На его губах появилась удовлетворенная улыбка. Он знал, что привел ее в замешательство.
Макс отломил кусочек пирога. Констанция не могла не заметить, что для мужчины у него были необычайно длинные и изящные пальцы.
— Человек с такими ограниченными интересами вряд ли может рассчитывать на то, чтобы вызвать интерес у других, — сказала она холодно.
Констанция понимала, что этот выпад был не в состоянии выразить и малой доли того, что она чувствовала, но впервые она растерялась, столкнувшись с таким чудовищно непробиваемым высокомерием.
— Тише, мисс Дункан. — Улыбка на его лице стала еще шире. — Я уверен, что все ваши гости очень достойные люди, — заверил он ее. — Боюсь, мое отсутствие интереса говорит лишь о том, что мне не хватает светских навыков. — Он небрежно пожал плечами.
— Вынуждена с вами согласиться, — ответила девушка.
Неожиданно до них донесся голос Петиции, что-то возбужденно рассказывавшей:
— Уверяю вас, моя дорогая леди Бейнбридж, я всерьез подумываю о том, чтобы уволить эту женщину.
— Настоятельно советую вам это сделать, леди Грэм, не теряя ни минуты. — Леди Бейнбридж решительно ударила сложенным веером по руке. — Нельзя доверять своих бесценных детей таким женщинам. Они развратят их молодые и несформировавшиеся умы. Я не позволила бы Марте или Мэри слушать подобные кощунственные высказывания.
— Какие еще высказывания, Летиция? — поинтересовалась Констанция, радуясь возможности дать себе передышку и собраться с мыслями.
— О, моя дорогая, вы даже не поверите. Я осматривала комнату мисс Уэсткотт сегодня… Мисс Уэсткотт — это гувернантка Пэм. Приходится следить за такими вещами. Я считаю своим материнским долгом периодически производить осмотр комнаты гувернантки. — Летиция закивала с видом воинствующей добродетели: — И как вы думаете, что я там нашла? — Она сделала многозначительную паузу, стараясь завладеть вниманием всех присутствовавших.
— Понятия не имею, — сказала Пруденс.
— Один из памфлетов этой организации, женский союз или как он там называется.
— Женский социально-политический союз, — ровным голосом произнесла Констанция.
— Как бы там ни было! Она спрятала его в шкафу. Разумеется, ей отлично известно, что я не потерплю подобного скандального вздора в своем доме. Куда катится мир, если невозможно доверять гувернантке собственной дочери?
— Куда, действительно? — пробормотала Констанция. — Ваша бдительность делает вам честь, Летиция. И право на личную жизнь и частную собственность не зря принесено на алтарь материнского долга. — Она бросила взгляд на Макса Энсора, и огонь, блеснувший в ее глазах, заставил бы благоразумного человека поостеречься. — Вы тоже разделяете мнение вашей сестры, мистер Энсор? .
«Ей не понадобилось много времени, чтобы возобновить атаку», — подумал он. Но поскольку его живо интересовали ее взгляды на женский союз, он сознательно пренебрег предостережением, которое прочитал в ее глазах, и решил намеренно спровоцировать ее.
— Я как-то об этом не думал, — сказал он. — Однако утверждение, что женщины, платящие налоги, должны иметь право голоса, не лишено логики. — Ему показалось, что в ее глазах промелькнуло удивление. Внимательно наблюдая за ней, он продолжил, небрежно махнув рукой: — Однако это касается такой малой части женского населения, что вряд ли имеет какое-либо значение.
Он рассчитывал вызвать у Констанции какую-либо реакцию, но был разочарован. Она отвернулась, чтобы взять чайник и предложить Марте еще чаю.
— Мужчины прекрасно могут голосовать за нас, — проговорила Летиция. — Я уверена, что мой дорогой Берти отлично разбирается в том, за что следует отдать свой голос. Однако я не знаю, что мне делать с мисс Уэсткотт. Пэмми к ней очень привязана, а у нас и без того было немало осложнений с гувернантками. Они так часто не устраивали Пэмми.
— Не думаю, что политические убеждения мисс Уэсткотт имеют какое-либо значение для шестилетней Пэм, Летиция, — заметила Пруденс.
— О, если бы вы только знали, Пруденс. На какие только ухищрения не идут эти женщины, чтобы воздействовать на юные умы, — с содроганием произнесла леди Бейнбридж.
— Ох, я в таком затруднении, совершенно не знаю, как мне поступить, — пожаловалась Летиция. — Даже не могу поговорить с ней об этом, так как она поймет, что я обыскивала ее комнату.
Летиция надула губки, и Констанция подумала, что такая гримаса была бы более уместной на лице ее дочери.
— Да, действительно, все это очень неловко, — пробормотала она и поймала негодующий взгляд Честити.
По мнению Честити, шпионить за другими и совать нос не в свои дела было ничуть не лучше, чем воровать или убивать.
— На вашем месте, Летиция, — с трудом сдерживаясь, заметила Честити, — я руководствовалась бы старой пословицей: «Чего глаз не видит, о том сердце не болит». Насколько вам было бы спокойнее, если бы вы ничего не знали о политических пристрастиях мисс Уэсткотт.
— Я обязана заботиться о благополучии собственной дочери, — сухо объявила Летиция, поставив чашку на столик. — Ну что ж, мне пора. Я обещала Пэмми отвезти ее в гости к тетушке Сесили. — Она поднялась с кресла. — Нет нужды провожать меня, если ты предпочитаешь остаться, Макс. Джонсон с коляской ждет на площади. Он доставит меня домой в целости и сохранности.
Максу не потребовалось и секунды, чтобы принять решение. Он приехал, чтобы повидаться с Констанцией Дункан и немного прощупать почву. Оправившись от первоначального нападения, он прекрасно провел время, кое-что прояснил для себя, но теперь чувствовал, что ничего большего на этот раз не достигнет. Пора было ретироваться и перегруппировать войска.
— Моя дорогая Летиция, я привез тебя сюда, я и отвезу обратно, — сказал он с обворожительной улыбкой. — Мисс Дункан, милые дамы… — Он поклонился всем сестрам по очереди. — Я прекрасно провел время.
Констанция протянула ему руку:
— Я боялась, что вам скучно, мистер Энсор. Рада, если это не так.
— Не могу поверить, что у вас сложилось такое абсолютно ложное впечатление, — парировал он.
Он взял ее руку в свою и слегка сжал. Если она и заметила это, то не подала виду и лишь ответила ему ничего не значащей вежливой улыбкой.
— Может быть, вы позволите мне навестить вас еще раз и исправить это впечатление, — продолжал он, сильнее сжав ее пальцы.
Констанция, к собственной досаде, почувствовала, что он разоружил ее этой сменой тактики — открытая улыбка, живой блеск в синих глазах, добродушное выражение лица… Сейчас Макс Энсор уже не казался высокомерным, равнодушным или скучающим.
— Если вы думаете, что это возможно, — сказала она.
— О, я уверен, — ответил он, еще шире расплываясь в улыбке. — По крайней мере дайте мне шанс.
Со старомодной учтивостью Макс поднес ее руку к губам, затем взял свою сестру под руку, и они покинули гостиную.
Честити и Пруденс обменялись многозначительными взглядами, а Констанция почувствовала, как краснеет, что бывало с ней не часто. Она укоризненно посмотрела на сестер.
— Довольно представительный джентльмен, — объявила леди Бейнбридж, поднимаясь со стула и поскрипывая кринолином. — Хотя не стоит того, чтобы поднимать вокруг него столько шума. С чего вдруг они прицепились к нему в этой газетенке, ума не приложу.
— Просто безобидная сплетня, леди Бейнбридж, — с успокаивающей улыбкой проговорила Честити. — Было очень приятно повидаться с вами… и, конечно, с Мартой и Мэри. — Она с приветливой улыбкой смотрела, как они собирают свои перчатки и веера. — Мы непременно должны как-нибудь погулять с вами в парке.
— Надеюсь, со мной вы тоже погуляете, мисс Честити, — предложил лорд Лукан.
Он приехал позже остальных и теперь с нерешительным видом стоял рядом с Честити, не желая уходить вместе со всеми.
— Мы уезжаем за город на выходные. Будем рады, если вы присоединитесь к нам. Гостей будет не много, — сообщила Честити. — Мы планируем устроить теннисный турнир, а я знаю, как вы сильны в этой игре.
Лорд Лукан покраснел и, запинаясь, пробормотал слова благодарности, заметив, что он должен уточнить у матери, свободен ли он в эти дни или она уже что-то запланировала для него.
Честити сжалилась над ним и прервала его путаные объяснения:
— Ну что ж, дайте нам знать. Будем рады видеть вас, если сможете приехать.
— Мы пробудем за городом с пятницы до понедельника, — сказала Пруденс. — Если леди Лукан пожелает сопровождать вас, мы будем счастливы видеть и ее.
Их приглашение было пустой формальностью, поскольку вдовствующая леди Лукан редко покидала свою спальню, хотя при этом зорко следила за тем, что делает ее сын, и позволяла ему принимать лишь те приглашения, которые вызывали ее одобрение.
Чувствуя себя неловко, лорд Лукан распрощался с сестрами и удалился. Наконец Дженкинс закрыл парадную дверь, и сестры снова остались одни.
— Все прошло хорошо, — заключила Констанция, собирая на поднос грязные тарелки и чашки.
— Что именно — прием в целом или нападение на достопочтенного члена парламента от Саутуолда? — поинтересовалась Честити, откусывая от куска пирога.
— И то и другое, — ответила Констанция, отдавая поднос Дженкинсу. — Хочется верить, что этот джентльмен здесь больше не появится.
— О, в этом я не уверена, — усомнилась Пруденс, бросив на Констанцию проницательный взгляд. — По-моему, он принял твой вызов.
— Но мы все нападали на него, — уточнила Констанция, перехватив взгляд сестры, который ей очень не понравился.
— Только в самом начале, а дальше это было уже твое сольное выступление, — возразила Пруденс.
— И уверяю тебя, он, несомненно, тобой заинтересовался. Я чувствовала это даже на расстоянии. — Честити усмехнулась. — Ты же знаешь, я всегда чувствую такие вещи.
Констанция пожала плечами с кажущейся небрежностью:
— Если мне удалось его заинтересовать, я попробую это использовать. Если он действительно так близок с премьер-министром, кто знает, какие идеи можно будет через него протаскивать.
— Возможно, тебе даже понравится это занятие, — заметила Пруденс и подмигнула.
Констанция сдалась. Ей никогда не удавалось провести сестер.
— Может быть, и понравится, — согласилась она, потом подошла к дверям, ведущим на террасу. — Давайте немного пройдемся и прочитаем полученные письма.
— О, ты принесла их с собой? — Честити поставила на боковой столик чайник, который держала в руках.
— Они здесь, в кармане. — Констанция вытащила письма и помахала ими перед сестрами.
Они вышли в тихий садик, где вечерний воздух был напоен сладким ароматом роз. Из-за стены до них доносились стук железных колес и цоканье лошадиных подков. Сестры уселись на низкий парапет, и Констанция вскрыла первое письмо.
Глава 5
— Садитесь, девочки, садитесь. Что вы встали как истуканы?
Ее светлость махнула веером в сторону дочерей, и Мэри и Марта послушно примостились на краешке дивана, стоявшего напротив.
— Хотите чаю, леди Бейнбридж?
Честити протянула гостье чашку, а Дженкинс предложил тарелку с сандвичами. Ее светлость недовольно осмотрела сандвичи и жестом отказалась. Чаю, однако, она выпить согласилась. Ее дочери также покорно отказались от сандвичей и взяли в руки чашки с чаем.
— Говорят, брат Летиции Грэм приехал в Лондон? — спросила леди Бейнбридж. — Меня не было на вечере у Бикменов на прошлой неделе, но я слышала, что он был там и произвел впечатление.
— Мы видели его мельком, — сказала Честити. — Просто обменялись любезностями. Я не заметила, чтобы он произвел сильное впечатление, а ты, Кон?
— Нет, — чуть нахмурившись, ответила Констанция. — Насколько я помню, мадам, мне он показался совершенно невзрачным.
— Но я читала совсем другое, — глотнув чаю, произнесла ее светлость.
— Правда? Кто-то писал вам о нем? — Пруденс наклонилась вперед, широко раскрыв озорные зеленые глаза, спрятанные за стеклами очков.
— Вы получили письмо, леди Бейнбридж? — спросила Честити, с восторженным вниманием глядя на гостью.
Цвет ее глаз был не ярко-зеленым, как у сестер, а скорее светло-карим.
— Мама нашла эту скандальную газету, — прошептала Мэри, — в дамском гардеробе в одном из магазинов, представляете?
— Довольно, Мэри, — оборвала ее леди Бейнбридж. — Ты слишком любишь болтать.
Три сестры обменялись сочувственными взглядами. Мэри разговаривала так редко, что они даже голоса ее толком никогда не слышали.
— Какую газету? — Пруденс невинно улыбнулась.
— Да вы наверняка ее видели, мерзкая газетенка. — Леди Бейнбридж поставила чашку на маленький столик. — Называется «Леди Мейфэра». Самое неудачное название, какое только можно было придумать. Ни одна настоящая леди не станет ее читать.
— Леди Летиция Грэм и достопочтенный мистер Энсор, мисс Дункан.
Голос Дженкинса, раздавшийся в дверях, заставил всех вздрогнуть от неожиданности. Никто не слышал звона дверного колокольчика.
— О, леди Бейнбридж, я полностью с вами согласна! — защебетала Летиция, вплывая в гостиную, шурша шелком и кружевами и распространяя вокруг запах лавандовой воды. — Я просто шокирована! Мой бедный брат был ошеломлен, узнав, что стал героем подобной заметки. Так неловко, вы не находите? Для человека, только что приехавшего в город, это не лучший способ быть представленным в обществе.
— Ты удивишься, Летиция, но мне даже льстит, что я привлек столько внимания.
Голос у Макса Энсора был все таким же мягким, каким он запомнился Констанции, но она почувствовала в нем нотку раздражения. Она с удовлетворением поняла, что он не так уж добродушно отнесся к упоминанию о его особе на страницах «Леди Мейфэра», как хотел показать.
— Мистер Энсор, как мило, что вы почтили нас своим присутствием.
Констанция шагнула вперед и протянула руку. За вежливой, но холодной улыбкой она старалась спрятать легкое волнение, охватившее ее от предвкушения нового поединка с ним.
— Это большая честь для меня, мисс Дункан. — Он склонился над ее рукой.
— Вы сегодня решили пропустить время запросов[10], мистер Энсор? — спросила Честити.
— Как видите, мисс Честити, — ответил он и взял у Дженкинса чашку с чаем.
— Но члену парламента, ответственно относящемуся к своим обязанностям, должно быть, очень важно присутствовать во время запросов, — заметила Констанция. — Не хотите ли сандвич? С яйцом и салатом или с огурцом? — Она протянула ему тарелку.
Макс обнаружил, что оказался в центре внимания трех пар глаз различных оттенков зеленого. В этих глазах было нечто большее, чем просто вежливый интерес. Он чувствовал себя мышкой, за которой пристально наблюдают три хищные кошки.
— Будьте уверены, если случится что-нибудь из ряда вон выходящее, меня известят, — сказал он, с неудовольствием почувствовав, что оправдывается. — Но так получилось, что я обедал сегодня с премьер-министром и расстался с ним менее часа назад.
Он взял сандвич с яйцом и салатом.
— Понимаю, — с улыбкой отметила Констанция. — Вы имеете возможность общаться с премьер-министром в неформальной обстановке. Необычная честь для вновь избранного члена парламента, не правда ли?
Макс не ответил. Если она рассчитывала выставить его хвастуном, он не собирался ей в этом подыгрывать. Констанция насмешливо разглядывала его.
— Как я поняла, вы стали героем заметки в «Леди Мейфэра». Вы находите, что это комплимент?
Макс посмотрел на пухлый сандвич, который держал в руке, и пожалел о своем выборе. Сандвич с огурцом выглядел гораздо аккуратнее, чем эти листья салата и рубленые яйца.
— Я едва просмотрел эту заметку, мисс Дункан.
— Вот как? Но конечно же, вас вряд ли могла заинтересовать женская газета. Женщины ведь интересуются одними пустяками. Насколько я помню, такова была ваша точка зрения.
Она продолжала улыбаться. Ее темно-зеленые глаза не отрывались от его лица. Он заметил, что ее сестры присоединились к остальным гостям на другом конце гостиной. Макс почувствовал, что оказался в невыгодном положении, стоя напротив этой женщины и держа в руках два куска хлеба, между которыми торчали листья салата и рубленые яйца, грозившие выпасть на ковер. Он огляделся, надеясь положить куда-нибудь свой сандвич, поскольку было невозможно одновременно есть и поддерживать вразумительную беседу. А точнее, уверенно и с достоинством отвечать на явные нападки. Он приехал сюда, намереваясь поиграть по собственным правилам, но нашел в мисс Дункан достойного противника. Очевидно, на том вечере у Бикменов он задел ее за живое.
— Я вижу, вы ищете тарелку, мистер Энсор. — Констанция шагнула к боковому столику и взяла чистую тарелку. — Прошу прощения за мою невнимательность.
Макс подозревал, что невнимательность была намеренной, но взял тарелку с облегчением.
— Я ничего не знаю об этой газете, мисс Дункан. На прошлой неделе вы дали экземпляр леди Армитидж. Как вы сами сказали, в газете нет никакой полезной информации. Обычные сплетни и обсуждение различных пустяков, которые так нравятся женщинам.
Макс внимательно следил за ее лицом и заметил, что в ее глазах вспыхнула досада. Очко в его пользу, решил он. Теперь они квиты.
— Там была статья о новых законах лицензирования, — с небрежной улыбкой сказала Констанция. — Вы полагаете, что эти законы тоже пустяк, мистер Энсор? Мне кажется, член парламента должен иметь какое-то мнение по этому вопросу и интересоваться мнением других.
— Безусловно, но только авторитетным мнением, мисс Дункан.
Макс уже начал получать удовольствие от их спора и чувствовал, что Констанции это тоже нравится.
— А женское мнение, надо полагать, не является авторитетным?
— Я этого не говорил, мисс Дункан. Есть немало областей, в которых женское мнение является и авторитетным, и жизненно важным.
— Домашнее хозяйство, кухня, воспитание детей. Да, в прошлый раз вы совершенно ясно высказались по этому поводу.
— И это вас оскорбило? — Он насмешливо поднял брови. — Это не входило в мои намерения. Я испытываю к представительницам прекрасного пола глубочайшее уважение и искренне восхищаюсь ими.
— Представительницы женского пола должны чувствовать себя весьма польщенными, мистер Энсор. Позвольте мне представить вас леди Бейнбридж и ее дочерям, леди Марте и леди Мэри.
Она отвернулась, и Макс понял, что сражение закончено, по крайней мере на этот раз. И он не был уверен, кто выиграл этот раунд.
Дженкинс объявил о прибытии еще троих гостей, и комната наполнилась голосами. Констанция и ее сестры были слишком заняты, ухаживая за гостями, чтобы принимать активное участие в разговорах, но Констанция чувствовала, что Макс Энсор незаметно наблюдает за ней. Казалось, ему наскучило происходящее. Он избавился от чашки с чаем и сандвича и теперь стоял, не принимая участия в беседе, позади стула, на котором расположилась его сестра. Казалось, он не замечает никого, кроме Констанции.
Девушка отрезала кусок бисквитного пирога и направилась к нему.
— Мистер Энсор, наша кухарка славится своими бисквитными пирогами. — Она вручила ему тарелку прежде, чем он успел отказаться. — С кем из присутствующих вы хотели бы познакомиться?
— Ни с кем, благодарю вас, — сказал он. — Я пришел сюда, чтобы поговорить с вами, мисс Дункан. Больше меня никто не интересует.
От его дерзости у нее перехватило дыхание.
— Вы хотите сказать, что в этой комнате нет никого достойного вашего внимания?
— Этого я не говорил, мисс Дункан.
Макс смотрел на нее, и в его глазах можно было прочесть одновременно и вопрос, и вызов. Констанция почувствовала, как ее щеки заливает румянец, и с трудом отвела от него взгляд. Она пыталась найти достойный ответ, но на этот раз находчивость подвела ее. На его губах появилась удовлетворенная улыбка. Он знал, что привел ее в замешательство.
Макс отломил кусочек пирога. Констанция не могла не заметить, что для мужчины у него были необычайно длинные и изящные пальцы.
— Человек с такими ограниченными интересами вряд ли может рассчитывать на то, чтобы вызвать интерес у других, — сказала она холодно.
Констанция понимала, что этот выпад был не в состоянии выразить и малой доли того, что она чувствовала, но впервые она растерялась, столкнувшись с таким чудовищно непробиваемым высокомерием.
— Тише, мисс Дункан. — Улыбка на его лице стала еще шире. — Я уверен, что все ваши гости очень достойные люди, — заверил он ее. — Боюсь, мое отсутствие интереса говорит лишь о том, что мне не хватает светских навыков. — Он небрежно пожал плечами.
— Вынуждена с вами согласиться, — ответила девушка.
Неожиданно до них донесся голос Петиции, что-то возбужденно рассказывавшей:
— Уверяю вас, моя дорогая леди Бейнбридж, я всерьез подумываю о том, чтобы уволить эту женщину.
— Настоятельно советую вам это сделать, леди Грэм, не теряя ни минуты. — Леди Бейнбридж решительно ударила сложенным веером по руке. — Нельзя доверять своих бесценных детей таким женщинам. Они развратят их молодые и несформировавшиеся умы. Я не позволила бы Марте или Мэри слушать подобные кощунственные высказывания.
— Какие еще высказывания, Летиция? — поинтересовалась Констанция, радуясь возможности дать себе передышку и собраться с мыслями.
— О, моя дорогая, вы даже не поверите. Я осматривала комнату мисс Уэсткотт сегодня… Мисс Уэсткотт — это гувернантка Пэм. Приходится следить за такими вещами. Я считаю своим материнским долгом периодически производить осмотр комнаты гувернантки. — Летиция закивала с видом воинствующей добродетели: — И как вы думаете, что я там нашла? — Она сделала многозначительную паузу, стараясь завладеть вниманием всех присутствовавших.
— Понятия не имею, — сказала Пруденс.
— Один из памфлетов этой организации, женский союз или как он там называется.
— Женский социально-политический союз, — ровным голосом произнесла Констанция.
— Как бы там ни было! Она спрятала его в шкафу. Разумеется, ей отлично известно, что я не потерплю подобного скандального вздора в своем доме. Куда катится мир, если невозможно доверять гувернантке собственной дочери?
— Куда, действительно? — пробормотала Констанция. — Ваша бдительность делает вам честь, Летиция. И право на личную жизнь и частную собственность не зря принесено на алтарь материнского долга. — Она бросила взгляд на Макса Энсора, и огонь, блеснувший в ее глазах, заставил бы благоразумного человека поостеречься. — Вы тоже разделяете мнение вашей сестры, мистер Энсор? .
«Ей не понадобилось много времени, чтобы возобновить атаку», — подумал он. Но поскольку его живо интересовали ее взгляды на женский союз, он сознательно пренебрег предостережением, которое прочитал в ее глазах, и решил намеренно спровоцировать ее.
— Я как-то об этом не думал, — сказал он. — Однако утверждение, что женщины, платящие налоги, должны иметь право голоса, не лишено логики. — Ему показалось, что в ее глазах промелькнуло удивление. Внимательно наблюдая за ней, он продолжил, небрежно махнув рукой: — Однако это касается такой малой части женского населения, что вряд ли имеет какое-либо значение.
Он рассчитывал вызвать у Констанции какую-либо реакцию, но был разочарован. Она отвернулась, чтобы взять чайник и предложить Марте еще чаю.
— Мужчины прекрасно могут голосовать за нас, — проговорила Летиция. — Я уверена, что мой дорогой Берти отлично разбирается в том, за что следует отдать свой голос. Однако я не знаю, что мне делать с мисс Уэсткотт. Пэмми к ней очень привязана, а у нас и без того было немало осложнений с гувернантками. Они так часто не устраивали Пэмми.
— Не думаю, что политические убеждения мисс Уэсткотт имеют какое-либо значение для шестилетней Пэм, Летиция, — заметила Пруденс.
— О, если бы вы только знали, Пруденс. На какие только ухищрения не идут эти женщины, чтобы воздействовать на юные умы, — с содроганием произнесла леди Бейнбридж.
— Ох, я в таком затруднении, совершенно не знаю, как мне поступить, — пожаловалась Летиция. — Даже не могу поговорить с ней об этом, так как она поймет, что я обыскивала ее комнату.
Летиция надула губки, и Констанция подумала, что такая гримаса была бы более уместной на лице ее дочери.
— Да, действительно, все это очень неловко, — пробормотала она и поймала негодующий взгляд Честити.
По мнению Честити, шпионить за другими и совать нос не в свои дела было ничуть не лучше, чем воровать или убивать.
— На вашем месте, Летиция, — с трудом сдерживаясь, заметила Честити, — я руководствовалась бы старой пословицей: «Чего глаз не видит, о том сердце не болит». Насколько вам было бы спокойнее, если бы вы ничего не знали о политических пристрастиях мисс Уэсткотт.
— Я обязана заботиться о благополучии собственной дочери, — сухо объявила Летиция, поставив чашку на столик. — Ну что ж, мне пора. Я обещала Пэмми отвезти ее в гости к тетушке Сесили. — Она поднялась с кресла. — Нет нужды провожать меня, если ты предпочитаешь остаться, Макс. Джонсон с коляской ждет на площади. Он доставит меня домой в целости и сохранности.
Максу не потребовалось и секунды, чтобы принять решение. Он приехал, чтобы повидаться с Констанцией Дункан и немного прощупать почву. Оправившись от первоначального нападения, он прекрасно провел время, кое-что прояснил для себя, но теперь чувствовал, что ничего большего на этот раз не достигнет. Пора было ретироваться и перегруппировать войска.
— Моя дорогая Летиция, я привез тебя сюда, я и отвезу обратно, — сказал он с обворожительной улыбкой. — Мисс Дункан, милые дамы… — Он поклонился всем сестрам по очереди. — Я прекрасно провел время.
Констанция протянула ему руку:
— Я боялась, что вам скучно, мистер Энсор. Рада, если это не так.
— Не могу поверить, что у вас сложилось такое абсолютно ложное впечатление, — парировал он.
Он взял ее руку в свою и слегка сжал. Если она и заметила это, то не подала виду и лишь ответила ему ничего не значащей вежливой улыбкой.
— Может быть, вы позволите мне навестить вас еще раз и исправить это впечатление, — продолжал он, сильнее сжав ее пальцы.
Констанция, к собственной досаде, почувствовала, что он разоружил ее этой сменой тактики — открытая улыбка, живой блеск в синих глазах, добродушное выражение лица… Сейчас Макс Энсор уже не казался высокомерным, равнодушным или скучающим.
— Если вы думаете, что это возможно, — сказала она.
— О, я уверен, — ответил он, еще шире расплываясь в улыбке. — По крайней мере дайте мне шанс.
Со старомодной учтивостью Макс поднес ее руку к губам, затем взял свою сестру под руку, и они покинули гостиную.
Честити и Пруденс обменялись многозначительными взглядами, а Констанция почувствовала, как краснеет, что бывало с ней не часто. Она укоризненно посмотрела на сестер.
— Довольно представительный джентльмен, — объявила леди Бейнбридж, поднимаясь со стула и поскрипывая кринолином. — Хотя не стоит того, чтобы поднимать вокруг него столько шума. С чего вдруг они прицепились к нему в этой газетенке, ума не приложу.
— Просто безобидная сплетня, леди Бейнбридж, — с успокаивающей улыбкой проговорила Честити. — Было очень приятно повидаться с вами… и, конечно, с Мартой и Мэри. — Она с приветливой улыбкой смотрела, как они собирают свои перчатки и веера. — Мы непременно должны как-нибудь погулять с вами в парке.
— Надеюсь, со мной вы тоже погуляете, мисс Честити, — предложил лорд Лукан.
Он приехал позже остальных и теперь с нерешительным видом стоял рядом с Честити, не желая уходить вместе со всеми.
— Мы уезжаем за город на выходные. Будем рады, если вы присоединитесь к нам. Гостей будет не много, — сообщила Честити. — Мы планируем устроить теннисный турнир, а я знаю, как вы сильны в этой игре.
Лорд Лукан покраснел и, запинаясь, пробормотал слова благодарности, заметив, что он должен уточнить у матери, свободен ли он в эти дни или она уже что-то запланировала для него.
Честити сжалилась над ним и прервала его путаные объяснения:
— Ну что ж, дайте нам знать. Будем рады видеть вас, если сможете приехать.
— Мы пробудем за городом с пятницы до понедельника, — сказала Пруденс. — Если леди Лукан пожелает сопровождать вас, мы будем счастливы видеть и ее.
Их приглашение было пустой формальностью, поскольку вдовствующая леди Лукан редко покидала свою спальню, хотя при этом зорко следила за тем, что делает ее сын, и позволяла ему принимать лишь те приглашения, которые вызывали ее одобрение.
Чувствуя себя неловко, лорд Лукан распрощался с сестрами и удалился. Наконец Дженкинс закрыл парадную дверь, и сестры снова остались одни.
— Все прошло хорошо, — заключила Констанция, собирая на поднос грязные тарелки и чашки.
— Что именно — прием в целом или нападение на достопочтенного члена парламента от Саутуолда? — поинтересовалась Честити, откусывая от куска пирога.
— И то и другое, — ответила Констанция, отдавая поднос Дженкинсу. — Хочется верить, что этот джентльмен здесь больше не появится.
— О, в этом я не уверена, — усомнилась Пруденс, бросив на Констанцию проницательный взгляд. — По-моему, он принял твой вызов.
— Но мы все нападали на него, — уточнила Констанция, перехватив взгляд сестры, который ей очень не понравился.
— Только в самом начале, а дальше это было уже твое сольное выступление, — возразила Пруденс.
— И уверяю тебя, он, несомненно, тобой заинтересовался. Я чувствовала это даже на расстоянии. — Честити усмехнулась. — Ты же знаешь, я всегда чувствую такие вещи.
Констанция пожала плечами с кажущейся небрежностью:
— Если мне удалось его заинтересовать, я попробую это использовать. Если он действительно так близок с премьер-министром, кто знает, какие идеи можно будет через него протаскивать.
— Возможно, тебе даже понравится это занятие, — заметила Пруденс и подмигнула.
Констанция сдалась. Ей никогда не удавалось провести сестер.
— Может быть, и понравится, — согласилась она, потом подошла к дверям, ведущим на террасу. — Давайте немного пройдемся и прочитаем полученные письма.
— О, ты принесла их с собой? — Честити поставила на боковой столик чайник, который держала в руках.
— Они здесь, в кармане. — Констанция вытащила письма и помахала ими перед сестрами.
Они вышли в тихий садик, где вечерний воздух был напоен сладким ароматом роз. Из-за стены до них доносились стук железных колес и цоканье лошадиных подков. Сестры уселись на низкий парапет, и Констанция вскрыла первое письмо.
Глава 5
«„Леди Мейфэра“, „Посреднику“ 14 июля 1906 года
Я хочу воспользоваться вашими услугами. Находясь в очень сложном и деликатном положении, я не хотела бы излагать суть дела в письменном виде, так как подозреваю, что моя работодательница имеет привычку обыскивать мою комнату и просматривать мои бумаги. Если это возможно, я бы предпочла встретиться с автором объявления и обсудить свои дела в приватной беседе.
В настоящий момент я служу в гувернантках и бываю свободна только по четвергам с трех до шести часов дня, когда моя подопечная отправляется вместе с матерью с визитами. Если можно, назначьте встречу на это время. Должна подчеркнуть, что мое дело очень спешное и, разумеется, сугубо конфиденциальное. Я полностью рассчитываю на то, что вы сохраните все доверенное вам в тайне. Ответ, пожалуйста, адресуйте в почтовое отделение на Парк-лейн на имя мисс Амелии Уэсткотт. Я могу забирать свою корреспонденцию по утрам, когда гуляю после завтрака в парке с моей воспитанницей. Вы не указали в объявлении стоимость ваших услуг. Должна сразу признаться, что навряд ли смогу заплатить большую сумму, но в любом случае я гарантирую оплату первичной консультации. Надеюсь, что вас это устроит, и рассчитываю вскорости встретиться с вами».
— Амелия Уэсткотт, — пробормотала Констанция, внимательно разглядывая подпись. — Удивительное совпадение, вам не кажется?
— Ничуть, — сказала Пруденс. — Можно, я взгляну? — Она взяла письмо у Констанции и молча внимательно перечитала его, прежде чем отдать Честити. — Это наверняка гувернантка Грэмов. Ее работодательница обыскивает ее комнату, в качестве выходного дня ей предоставляют жалкие три часа в неделю… Все совпадает.
— Я твердо намерена помочь этой бедной женщине, с которой обращаются так возмутительно, — заявила Честити, складывая письмо.
— В ее положении нет ничего необычного, — заметила Констанция. — Можно даже сказать, что ей повезло. Подумайте о помощницах поваров или младших горничных, которые поднимаются в шесть утра и ложатся после полуночи. Их плохо кормят, заставляют работать сверх меры, платят им гроши, дают всего два часа выходных в неделю.
— Кон, ты опять села на своего любимого конька, — прервала ее Пруденс. — Мы и сами все это прекрасно знаем и сочувствуем, поэтому не нужно читать нам лекции.
— Простите, — улыбнулась Констанция. — Просто я еще не остыла после сегодняшнего утреннего собрания.
Ее сестры рассмеялись.
— Прибереги свой пыл для Макса Энсора, — посоветовала Честити.
— На самом деле я чувствую себя немного виноватой, — нахмурившись, призналась Констанция. — Я резко отозвалась о мисс Уэсткотт, разумеется, до того, как узнала обо всех обстоятельствах. А Макс… мистер Энсор… встал на ее защиту.
— Как так?
— Я вынесла несколько поспешное суждение о ней, когда Летиция принялась жаловаться, что ее дочь всегда скучает и гувернантка не может ничем ее заинтересовать. — Констанция пожала плечами. — В разговоре с Максом Энсором я заметила, что гувернантка, по всей видимости, плохо справляется со своей работой. Она либо не умеет заинтересовать ребенка занятиями, либо не пользуется у нее авторитетом. Но он сказал, что во всем виновата Летиция. Она не позволяет никому призвать к дисциплине ее драгоценную Пэмми.
— Что ж, это обнадеживает, — сказала Пруденс. — Может быть, он не такой плохой, каким прикидывается.
— Но зачем ему вводить нас в заблуждение?
— Может быть, он что-то замышляет, — задумчиво предположила Честити. — Но ты ведь тоже ищешь общения с ним не без тайного умысла, так почему же ему нельзя?
Констанция подумала, что интуитивные умозаключения Честити порой лишь все усложняют. Но следовало признать, что ее сестра зачастую оказывалась права.
— Я подумаю над этим, — сказала девушка. — сейчас давайте откроем оставшиеся письма. Твоя очередь, Пру.
Пру вскрыла очередной конверт, достала лист бумаги и начала разворачивать его.
— Ой, смотрите, наш первый гонорар! — Она достала хрустящую банкноту, вложенную в письмо.
— Опять адресовано «Посреднику»? — Честити наклонилась и заглянула ей через плечо.
— Да, от джентльмена, который предпочел не называть себя, — сказала Пруденс. — Он пишет, что хочет познакомиться с молодой леди из хорошей семьи, при этом не обязательно, чтобы она была богатой или красивой. — Она посмотрела на сестер и вопросительно подняла брови.
— Интересно. И зачем она ему понадобилась? — спросила Констанция.
— Чтобы жениться, разумеется.
— Он что, не может найти невесту обычным способом?
— Кон, ты неисправимый циник, — объявила Честити. — Почему ты считаешь, что человек не может стремиться найти родственную душу, не придавая значения деньгам или внешности?
— Может, но в таком случае это очень необычный человек.
Пруденс нетерпеливо взмахнула рукой, призывая их помолчать:
Я хочу воспользоваться вашими услугами. Находясь в очень сложном и деликатном положении, я не хотела бы излагать суть дела в письменном виде, так как подозреваю, что моя работодательница имеет привычку обыскивать мою комнату и просматривать мои бумаги. Если это возможно, я бы предпочла встретиться с автором объявления и обсудить свои дела в приватной беседе.
В настоящий момент я служу в гувернантках и бываю свободна только по четвергам с трех до шести часов дня, когда моя подопечная отправляется вместе с матерью с визитами. Если можно, назначьте встречу на это время. Должна подчеркнуть, что мое дело очень спешное и, разумеется, сугубо конфиденциальное. Я полностью рассчитываю на то, что вы сохраните все доверенное вам в тайне. Ответ, пожалуйста, адресуйте в почтовое отделение на Парк-лейн на имя мисс Амелии Уэсткотт. Я могу забирать свою корреспонденцию по утрам, когда гуляю после завтрака в парке с моей воспитанницей. Вы не указали в объявлении стоимость ваших услуг. Должна сразу признаться, что навряд ли смогу заплатить большую сумму, но в любом случае я гарантирую оплату первичной консультации. Надеюсь, что вас это устроит, и рассчитываю вскорости встретиться с вами».
— Амелия Уэсткотт, — пробормотала Констанция, внимательно разглядывая подпись. — Удивительное совпадение, вам не кажется?
— Ничуть, — сказала Пруденс. — Можно, я взгляну? — Она взяла письмо у Констанции и молча внимательно перечитала его, прежде чем отдать Честити. — Это наверняка гувернантка Грэмов. Ее работодательница обыскивает ее комнату, в качестве выходного дня ей предоставляют жалкие три часа в неделю… Все совпадает.
— Я твердо намерена помочь этой бедной женщине, с которой обращаются так возмутительно, — заявила Честити, складывая письмо.
— В ее положении нет ничего необычного, — заметила Констанция. — Можно даже сказать, что ей повезло. Подумайте о помощницах поваров или младших горничных, которые поднимаются в шесть утра и ложатся после полуночи. Их плохо кормят, заставляют работать сверх меры, платят им гроши, дают всего два часа выходных в неделю.
— Кон, ты опять села на своего любимого конька, — прервала ее Пруденс. — Мы и сами все это прекрасно знаем и сочувствуем, поэтому не нужно читать нам лекции.
— Простите, — улыбнулась Констанция. — Просто я еще не остыла после сегодняшнего утреннего собрания.
Ее сестры рассмеялись.
— Прибереги свой пыл для Макса Энсора, — посоветовала Честити.
— На самом деле я чувствую себя немного виноватой, — нахмурившись, призналась Констанция. — Я резко отозвалась о мисс Уэсткотт, разумеется, до того, как узнала обо всех обстоятельствах. А Макс… мистер Энсор… встал на ее защиту.
— Как так?
— Я вынесла несколько поспешное суждение о ней, когда Летиция принялась жаловаться, что ее дочь всегда скучает и гувернантка не может ничем ее заинтересовать. — Констанция пожала плечами. — В разговоре с Максом Энсором я заметила, что гувернантка, по всей видимости, плохо справляется со своей работой. Она либо не умеет заинтересовать ребенка занятиями, либо не пользуется у нее авторитетом. Но он сказал, что во всем виновата Летиция. Она не позволяет никому призвать к дисциплине ее драгоценную Пэмми.
— Что ж, это обнадеживает, — сказала Пруденс. — Может быть, он не такой плохой, каким прикидывается.
— Но зачем ему вводить нас в заблуждение?
— Может быть, он что-то замышляет, — задумчиво предположила Честити. — Но ты ведь тоже ищешь общения с ним не без тайного умысла, так почему же ему нельзя?
Констанция подумала, что интуитивные умозаключения Честити порой лишь все усложняют. Но следовало признать, что ее сестра зачастую оказывалась права.
— Я подумаю над этим, — сказала девушка. — сейчас давайте откроем оставшиеся письма. Твоя очередь, Пру.
Пру вскрыла очередной конверт, достала лист бумаги и начала разворачивать его.
— Ой, смотрите, наш первый гонорар! — Она достала хрустящую банкноту, вложенную в письмо.
— Опять адресовано «Посреднику»? — Честити наклонилась и заглянула ей через плечо.
— Да, от джентльмена, который предпочел не называть себя, — сказала Пруденс. — Он пишет, что хочет познакомиться с молодой леди из хорошей семьи, при этом не обязательно, чтобы она была богатой или красивой. — Она посмотрела на сестер и вопросительно подняла брови.
— Интересно. И зачем она ему понадобилась? — спросила Констанция.
— Чтобы жениться, разумеется.
— Он что, не может найти невесту обычным способом?
— Кон, ты неисправимый циник, — объявила Честити. — Почему ты считаешь, что человек не может стремиться найти родственную душу, не придавая значения деньгам или внешности?
— Может, но в таком случае это очень необычный человек.
Пруденс нетерпеливо взмахнула рукой, призывая их помолчать: