Фэйзер Джейн. Список холостяков

   — Но не может же он купить автомобиль, если у него нет денег, — заметила Честити, подошедшая так тихо, что сестры ее не заметили.
   — Он займет их под огромные проценты, — парировала Пруденс, поджав губы.
   — Мы можем заложить серебро, — предложила Констанция. — И мамины бриллианты. Наверное, этого хватит, чтобы купить автомобиль.
   Сестры уставились на нее: — Ты шутишь!
   Она пожала плечами:
   — По-моему, все к этому идет. Либо так, либо нам придется вступить в открытый конфликт с отцом и заставить его посмотреть правде в глаза.
   Сестры с мрачным видом молчали. Констанция была права. Им хватало денег на ежедневные хозяйственные расходы и даже на некоторые излишества, которые их отец считал необходимыми. Но такая дорогая вещь, как автомобиль, была им явно не по карману.
   — Может быть, все-таки удастся заставить его отказаться от этой затеи, — задумчиво произнесла Честити. — Предположим, он попадет в какую-нибудь неприятную переделку, связанную с автомобилями. Вы же сами знаете, он может мгновенно принять решение и тут же, не моргнув глазом, передумать.
   — Чес, ты просто умница, — сказала Констанция, похлопав сестру по плечу. — Уверена, мы что-нибудь придумаем.
   — О да, конечно, — презрительно фыркнула Пруденс. — Особенно если учесть, что у нас почти не бывает свободного времени.
   — Не будь такой мрачной, Пруденс. — Констанция наклонилась и поцеловала сестру. — Мы пока еще не проиграли.
   — Утолив свои плотские желания, ты вдруг сделалась чересчур оптимистичной, — заявила Пруденс.
   Констанция лишь улыбнулась в ответ.
 
   — О, боюсь, я слишком труслива, лорд Лукан. Озеро такое глубокое, и вода холодная. — Эстер, испуганно вцепившись в зонтик, стояла на маленькой пристани у небольшого живописного озера. — Что, если лодка перевернется? А я не умею плавать.
   Она застенчиво смотрела на него большими круглыми глазами из-под полей прелестной соломенной шляпки, украшенной цветами.
   — Вам совершенно нечего бояться, — сказал Лукан, похлопывая ее по плечу. — Я доставлю вас на остров в целости и сохранности, обещаю вам. — Он улыбнулся, и в его улыбке сквозили превосходство и легкая снисходительность. — Там очень красиво, — вкрадчиво добавил Дэвид, надеясь уговорить ее.
   Эстер с сомнением посмотрела на небольшой островок, на котором стояла беседка в виде греческого храма. К пристани была привязана маленькая весельная лодка, две другие лодки, заполненные пассажирами, уже приближались к острову, при этом ни один из пассажиров даже не замочил ног.
   — Ну же, Эстер, Дэвид позаботится о вас, — подбодрила Честити, сидевшая в лодке. — Он прекрасно гребет, могу вас заверить. А из беседки очень интересно наблюдать закат, оттуда открывается удивительный вид.
   — О, мне так хочется на это посмотреть, но…
   Эстер закусила губу и снова устремила свой взгляд на лорда Лукана, который бессознательно расправил плечи.
   — Я входил в сборную команду своего колледжа, — объявил он.
   Честити показалось, что его голос стал более низким, а манеры более уверенными. Ее губы дрогнули, с трудом сдерживая улыбку. Малышке Эстер удалось пробудить в Дэвиде Лукане настоящего мужчину.
   Честити обменялась взглядом с Констанцией, в глазах которой тоже сквозила добродушная усмешка. Констанция стояла на пристани рядом с Максом, наблюдавшим за молодой парой с плохо скрываемым нетерпением.
   Наконец Макс не выдержал, выхватил из рук Дэвида конец веревки, за которую была привязана лодка, и пробормотал ему на ухо:
   — Ради Бога, возьмите Эстер на руки и усадите в лодку, пока я ее буду придерживать.
   У Дэвида вспыхнули уши. Он уставился на Макса, потом откашлялся и, внезапно решившись, последовал его совету. Эстер вскрикнула, когда он подхватил ее на руки и достаточно бесцеремонно поставил в лодку. Она опустилась на сиденье, прижимая к себе зонтик, и с благоговением посмотрела на Дэвида, который спрыгнул в лодку и устроился рядом с ней. Краска еще не сошла с его лица, и он пробормотал, запинаясь:
   — П-простите меня, Эстер. Я решил, что лучше помочь вам принять решение.
   — О, да, Дэвид, — выдохнула она. Ее глаза сияли. — Теперь я не буду бояться.
   Макс бросил Дэвиду конец веревки и повернулся к Констанции.
   — Боже, дай мне сил! — пробормотал он. — Какова глубина в этом проклятом озере?
   — Не более трех футов, — хмыкнув, сказала Констанция. — Не будь таким брюзгой. Мы же пытаемся зародить искру любви в этих юных сердцах.
   Нахмурившись, Макс заявил:
   — Мы поплывем вон на той посудине. — Он указал на ялик, последнее оставшееся у пристани плавучее средство.
   — Но в лодке у Дэвида места хватит всем, — возразила Констанция.
   — Мы поплывем на другой лодке, — упрямо повторил Макс. — Я больше не в силах выносить это глупое жеманство.
   — Ты совершенно лишен романтики, — объявила Констанция и окликнула сестру: — Макс хочет плыть на этом ялике, поэтому увидимся на острове.
   — Ты хочешь, чтобы я был романтичным? — с изумлением спросил Макс, когда лодка отошла от пристани. — Каково, а? И это из уст человека, который сам абсолютно чужд романтике.
   — Это несправедливо и невежливо, — рассмеялась Констанция, отвязывая ялик. — Кто будет грести — ты или я?
   — Я.
   Он закатал рукава, и Констанция поймала себя на том, что снова завороженно следит за уверенными и сильными движениями его рук. Она уже и раньше заметила, что они у него очень сильные, и ей стало интересно, чем он занимался до того, как пойти в политику. В нем была какая-то первобытная сила. Макс не был похож на человека, проводившего все время в душных конторах или в стенах университета. Странно, что она раньше совсем не интересовалась его прошлым. Ей достаточно было знать, что он брат Летиции и член парламента, который может оказаться им полезен. Сейчас Констанция уже не была в этом так уверена. Она до сих пор не знала, сколько ему лет, не говоря уже о том, был ли он когда-либо женат.
   Она прыгнула в ялик, не дожидаясь помощи.
   — Сколько тебе лет, Макс?
   Он с удивлением посмотрел на нее.
   — Это несколько неожиданный вопрос, — заметил он, забираясь в ялик следом за ней.
   — Вовсе нет. Просто раньше мне не приходило в голову спросить тебя. Мне двадцать восемь, если тебе интересно знать.
   Он покачал головой, опустился на сиденье и взял в руки весла.
   — Я об этом даже не задумывался, — сказал он. — Через два месяца мне будет сорок.
   — Примерно так я и думала, — кивнула Констанция. Макс рассмеялся и оттолкнулся от пристани.
   — Будут еще вопросы?
   Она опустила пальцы в прохладную воду.
   — Ты был когда-нибудь женат?
   — Нет.
   Настала ее пора удивиться.
   — Но ты когда-нибудь любил?
   — Это совсем другое.
   — И что произошло?
   Он вставил весла в уключины, и легкий ялик заскользил по воде.
   — Я познакомился с ней в Индии. Она была женой командира гарнизона в Джодпуре. Она была старше меня, ей было скучно и одиноко. — Энсор пожал плечами. — Короче, у нас с ней была очень бурная связь. Она собиралась оставить мужа и попросить у него развода. Мы хотели вернуться в Англию, где, разумеется, стали бы изгоями, но это не помешало бы нам жить долго и счастливо.
   Макс усмехнулся, а иронический взгляд голубых глаз очень не понравился Констанции.
   — Но вы этого не сделали, — подытожила она.
   — Нет, она пришла к выводу, что не вынесет позора, который нанесет непоправимый вред репутации ее семьи. К тому же у нее был ребенок, сын, и она боялась, что муж не даст ей видеться с ребенком, если она уйдет от него.
   Он снова налег на весла, и ялик поплыл быстрее. Констанция чувствовала, что ей следует довольствоваться его ответами, но она понимала, что он многого недосказал. Девушка вытащила руку из воды и стряхнула с пальцев серебряные капли, сверкнувшие в лучах заходившего солнца, окрасивших поверхность озера в нежно-розовый цвет.
   — А что ты делал в Индии?
   — После Оксфорда я записался в кавалерийский полк Ост-Индской компании^[13]. — Он коротко рассмеялся. — Я был не в ладах с отцом, и идея покинуть Англию показалась мне заманчивой. Я уволился из полка, когда… — Он не договорил и пожал плечами. — Теперь вам известна моя история, мисс Дункан.
   — А сейчас ты занялся политикой.
   Констанция снова окунула пальцы в воду, и по гладкой поверхности разбежались маленькие кружки.
   — Я решил, что это подходящая карьера для мужчины моего возраста и положения.
   Макс с улыбкой посмотрел на нее. Веселые лучики разбежались от уголков его глаз, прищуренных на солнце.
   — И какие политические вопросы интересуют тебя больше всего? — полюбопытствовала она, вытирая руку платком.
   — Это очень сложный вопрос, так сразу и не ответишь.
   Макс сильнее налег на весла, и ялик приблизился к пристани на островке. Гости, прибывшие на островок раньше, уже взбирались на холм, на котором стояла беседка.
   — Дженкинс уже открывает шампанское в беседке, — сказала Пруденс, протягивая руку сестре и помогая ей выбраться из лодки. — Если мы не поспешим, то пропустим закат. Вы плыли очень долго.
   — Беда в том, что Макс плохо управляется с веслами, — с озорной улыбкой сказала Констанция. — Он как минимум трижды «поймал леща».
   — Это клевета! — воскликнул Макс.
   Она рассмеялась и принялась быстро взбираться на холм. Гости уже столпились в вымощенной плиткой беседке. Дженкинс и еще один лакей сновали между ними, разнося на подносах фужеры с шампанским.
   — Похоже, вы нашли общий язык с нашим достопочтенным членом парламента, — вполголоса заметила Пруденс, беря фужер с подноса. — Ты уверена, что не утратила объективности, Кон?
   Констанция заколебалась. Она взглянула на Макса, стоявшего в уголке беседки с фужером в руке. Ей всегда казалось, что он выглядит очень привлекательно в официальном костюме. Но он выглядел не менее привлекательно и в белых фланелевых брюках и расстегнутой сорочке с закатанными рукавами. Его густые черные с проседью волосы блестели на солнце.
   — От одного взгляда на него у меня слабеют колени, — призналась она. — Я не знаю, что это означает. А тебе не кажется, что он невероятно красивый мужчина?
   Пруденс рассмеялась:
   — Признаю, он очень хорош собой. Ты уже больше не думаешь, что он высокомерный и напыщенный?
   — О нет, он именно таков, — подтвердила Констанция. — Просто у него есть физические достоинства, которые на время перевешивают эти недостатки.
   — Это пройдет, — сказала Пруденс. — Страсть недолговечна.
   — В таком случае, если я и утратила на время объективность, она скоро вернется, — заявила сестра.
   Пруденс приподняла бровь, но воздержалась от комментариев.

Глава 11

   Во вторник ранним утром Макс поднялся по ступенькам дома на Манчестер-сквер. Но не успел он дойти до двери, как она распахнулась и сестры появились на пороге.
   — Мы вернемся после ленча, Дженкинс, — сказала Констанция через плечо, натягивая перчатки. — О, Макс! Что вы здесь делаете?
   «Приветствие не слишком теплое», — подумал Энсор.
   — По-моему, это очевидно. Я хотел нанести вам визит. Куда вы направляетесь так рано? Еще нет девяти часов.
   — Боюсь, нам нужно идти.
   — Что-нибудь важное?
   — Мы едем на вокзал, — сообщила Честити.
   — Да, мы хотим успеть на ранний поезд. Нам следует поторопиться, не то мы опоздаем, — добавила Констанция. — Извините, Макс. Может быть, вы зайдете в другое время?
   — А куда вы едете? — поинтересовался он, заинтригованный и в то же время слегка сбитый с толку ее холодностью.
   Накануне вечером они расстались на вокзале Ватерлоо после возвращения из Ромзи. Их прощание было весьма сдержанным, поскольку происходило на людях, но Макс рассчитывал на особое отношение к себе при следующей встрече. Он пытался противиться желанию отправиться на Манчестер-сквер на следующее же утро, но это желание оказалось непреодолимым. Теперь он уже начал сожалеть, что поддался ему.
   — У нас есть кое-какие дела за городом. — Констанция сделала неопределенный жест рукой. — Но вы можете прийти завтра. Утром нас не будет, но после ленча мы принимаем.
   — К сожалению, завтра днем я должен быть в палате общин, — сухо сказал он. — Я надеялся пригласить вас на ленч сегодня. Я собирался передать записку с приглашением через Дженкинса, поскольку полагал, что после вчерашнего позднего возвращения вы еще спите.
   — Мне очень жаль, — проговорила Констанция и быстро зашагала по тротуару. — Это было бы замечательно, но у нас уже назначена встреча. Пруденс, ты не могла бы остановить вон тот кеб, который выехал из-за угла?
   — Ну что ж, не стану вас задерживать.
   Энсор поклонился и подождал, пока они сядут в кеб. Когда экипаж тронулся, Констанция помахала ему, но в ее взгляде не было ни теплоты, ни сожаления, только озабоченность.
   Макс нахмурился. Он был слишком опытен, чтобы его могла смутить кажущаяся холодность со стороны женщины, не говоря уже о том, чтобы страдать из-за уязвленного самолюбия. Это была старая женская уловка — сначала приласкать, потом оттолкнуть. Почему-то женщины считают, что это подогревает интерес в мужчине. Но он еще в ранней юности научился не обращать на такие вещи внимания. И тем не менее все это было очень странно. Он менее всего ожидал от Констанции такого дешевого трюка.
 
   Констанция устроилась поудобнее на сиденье возле окна. На углу Марбл-Арч кеб резко повернул, и она ухватилась рукой за поручень.
   — Неловко получилось.
   — Ты была слишком резка, — заметила Пруденс.
   — Это все из-за нашей поездки, — ответила Констанция. — Мы фактически вступили в сговор с гувернанткой его сестры и пытаемся освободить ее от тирании Петиции. Я понятия не имела, что ему сказать.
   — Ты могла пригласить его к нам на ужин сегодня. Или предложить вместе поужинать в городе, — сказала Честити. — Он выглядел немного обиженным, — сочувственно добавила она.
   — Еще бы.
   Констанция уставилась в окно. Честити, как всегда, была права, и в душе Констанции шевельнулось раскаяние.
   — По правде говоря, я не хочу спешить, — проговорила она, оправдываясь. — Одно дело, когда мы были в Ромзи. Но теперь, вернувшись в Лондон, мне не хочется торопить события.
   — Однако ты без колебаний прыгнула к нему в постель, — сухо заметила Пруденс. — Я бы сказала, что это было более чем поспешно.
   — Может быть, я не очень представляла, во что ввязываюсь, — честно призналась Констанция. — И теперь расплачиваюсь за это, терзаясь сомнениями. — Она повернулась к сестрам и улыбнулась им слабой беспомощной улыбкой.
   — Значит, ты все-таки утратила объективность, — сказала Пруденс, внимательно изучая ее.
   — Наверное. — Констанция пожала плечами. — Но сейчас, похоже, ко мне возвращается способность размышлять здраво. Мне нужно сосредоточиться, подумать. И единственный способ добиться этого — не торопиться.
   Сестры молча кивнули. Они не хотели с ней спорить, однако они были свидетелями того, как быстро она потеряла контроль над ситуацией, и теперь сомневались, что ей так легко удастся вернуть его.
   — Ну, так какие у нас планы относительно Генри Франклина? — спросила Пруденс.
   — Сначала нужно его разыскать. Потом найти способ остаться с ним сглазу на глаз, — ответила Констанция, радуясь возможности сменить тему. — Первым делом заглянем в контору его отца.
   — Мы попытаемся его уговаривать или станем давить на него? — поинтересовалась Честити.
   — Может быть, и то, и другое, — немного поразмыслив, сказала Констанция. — Конечно, все зависит от того, каким человеком он окажется. И насколько он будет сопротивляться. Может быть, тебе следует быть с ним милой и ласковой, а мне — злобной и агрессивной. И когда у него голова пойдет кругом, вмешается Пру с каким-нибудь здравым и приемлемым предложением.
   — Это может сработать, — согласилась Пруденс. — Но если он и вправду так слабоволен и запуган отцом, нам, наоборот, придется поддерживать и приободрять его, а не давить.
   — Давайте решим, когда увидим его.
   Кеб остановился у вокзала Ватерлоо, и девушки поспешили на платформу. Поезд до Эшфорда уже готовился отойти.
   — Купим билеты в поезде, — сказала Констанция. — Нет времени стоять в очереди в кассу.
   Они разместились в купе и купили билеты у пожилого добродушного контролера. Потом Констанция достала из вместительной дорожной корзины термос, открыла его, налила кофе в маленькие чашечки и передала их сестрам. В этот момент раздался свисток, и поезд рывком тронулся с места.
   — А ты захватила сандвичи? — спросила Честити, наклонившись и заглядывая в корзину.
   — Я взяла сырные лепешки и холодные сосиски, — ответила Констанция. — Но лучше оставить их на потом. Я не знаю, удастся ли нам поесть где-нибудь.
   — Ой, да здесь есть и сладкий пирог! — радостно воскликнула Честити, игнорируя замечание сестры и беря в руки кусок пирога с джемом и миндальными орехами. — Коронное блюдо миссис Хадсон. Мы съедим его прямо сейчас, с кофе.
   Поездка заняла полтора часа, и около полудня поезд остановился на платформе в Эшфорде. Сестры вышли из поезда и принялись оглядываться по сторонам в надежде найти какой-нибудь наемный экипаж.
   Пруденс достала записку, которую дала им Амелия Уэстг котт, и прочитала:
   — «Франклин констракшн», Уэст-стрит.
   — Давайте спросим у начальника станции.
   Констанция направилась к маленькому зданию вокзала. Седой мужчина кивнул ей и сказал, что наемных экипажей у них нет, но до центра города всего минут пятнадцать ходьбы. Уэст-стрит идет прямо от центральной площади, а «Франклин констракшн» располагается в сером здании по левой стороне. Констанция поблагодарила его и вернулась к сестрам.
   — Похоже, придется добираться пешком, — сказала она.
   Компания «Франклин констракшн» занимала большое массивное здание посреди Уэст-стрит. Констанция посмотрела на табличку, висевшую над дверью:
   — У меня такое впечатление, что бизнес у Франклина-старшего процветает.
   — Похоже, у него более чем достаточно средств для того, чтобы поддержать музыкально одаренного сына, — согласилась Честити.
   — М-да, — пробормотала Пруденс. — Ну что ж, посмотрим, что мы здесь найдем.
   Она решительно подошла к двери и повернула ручку. Зазвонил колокольчик, дверь открылась, и они оказались в чистенькой конторе с тремя столами и шкафами для бумаг, стоявшими вдоль стены.
   Когда они вошли, сидевший за столом мужчина с повисшими усами и светлыми грустными глазами за стеклами очков оторвался от конторской книги и поднял голову. Он нерешительно улыбнулся и поднялся со стула:
   — Чем могу быть вам полезным, леди?
   — Мы ищем Генри Франклина, — сказала Констанция, решив, что лучше всего действовать напрямик. — Вы не знаете, где мы можем его найти?
   — Прямо здесь, мадам. Я и есть Генри Франклин.
   Он уставился на них с явным изумлением. Белые манжеты его рубашки, видневшиеся из-под коротковатых рукавов пиджака, были испачканы чернилами. Его волосы были слишком длинными, и вообще у него был небрежный, неряшливый вид, словно для него не имело значения, как он выглядит. Однако у него были белые изящные руки, руки пианиста, с длинными пальцами и ухоженными ногтями. Трудно было определить его возраст, но он был таким изможденным и подавленным, что, по всей видимости, казался старше своих лет.
   — Чем могу быть вам полезен? — повторил Генри Франклин.
   Констанция огляделась по сторонам. В дальнем углу комнаты была еще одна дверь, из-за нее доносились голоса.
   — Вы можете покинуть рабочее место на несколько минут и побеседовать с нами с глазу на глаз? — спросила она.
   — Но о чем?
   Голоса стали громче, и он с тревогой посмотрел на дверь. Один голос был особенно громким, в нем слышались повелительные нотки. Папа Франклин, догадались сестры и обменялись быстрыми взглядами.
   — Амелия, — тихо прошептала Честити, подойдя совсем близко к нему. Она сочувственно посмотрела на него из-под полей шляпки и положила руку ему на рукав. — Где мы могли бы поговорить? — мягко спросила она.
   Он в панике уставился на нее:
   — С ней что-нибудь случилось?
   Констанция вопросительно взглянула на Пруденс, и та ответила ей кивком.
   — Да, — сказала Констанция таким же тихим голосом, как и Честити, но далеко не столь дружелюбно. — Нам нужно поговорить с вами, мистер Франклин. — Она посмотрела на дверь. — Нет никакой необходимости сообщать кому-либо о нашей встрече.
   Он посерел:
   — Встретимся в «Медном чайнике», на Маркет-стрит. Иногда я хожу туда на ленч. Я буду там через пятнадцать минут.
   — Значит, увидимся через пятнадцать минут, — по-прежнему мягко сказала Честити. — И пожалуйста, не беспокойтесь, мистер Франклин. Мы не хотим причинить вам вреда.
   Она последовала за сестрами, но на пороге обернулась и бросила на него ободряющий взгляд. Однако похоже было, что это его не слишком успокоило.
   — Как вы думаете, он придет? — спросила Пруденс.
   — Конечно, — заявила Констанция. — Придет хотя бы из страха. Наверное, он думает, что мы собираемся его шантажировать.
   — В каком-то смысле так и есть, — сказала Пруденс. Констанция удивленно посмотрела на нее, потом расхохоталась:
   — Если на то пошло, ты совершенно права. Мы обнаруживаем в себе все новые таланты, о которых прежде не догадывались.
   «Медный чайник» оказался небольшим, довольно убогим кафе. Сестры принялись внимательно изучать меню.
   — Гренки по-валлийски^[14] очень хороши, мадам, — сказала официантка. — Все наши посетители их очень хвалят.
   — А как насчет телятины или пирога с ветчиной? — спросила Пруденс.
   Женщина покачала головой:
   — Я не стала бы их брать на вашем месте. Они не очень свежие. Но треска с картофелем вполне приличные.
   Пруденс скорчила гримаску:
   — Я уже так наелась трески, что мне ее хватит на всю оставшуюся жизнь. А что ты будешь заказывать, Кон?
   — Гренки по-валлийски, — ответила Констанция, — и чай. — Вполголоса она добавила, обращаясь к Пруденс: — Я не доверяю здешнему кофе.
   — В таком случае три порции гренок и три чая. Официантка записала заказ в свой блокнот.
   — К нам присоединится еще один человек, — сказала Честити. — Мистер Генри Франклин.
   — О, мистер Генри всегда заказывает тосты с сардинками, — жизнерадостно откликнулась официантка. — Каждый Божий день тосты с сардинками. — Она с любопытством посмотрела на них: — Вы, очевидно, впервые в нашем городе? Должно быть, вы друзья мистера Генри?
   — Да, — с улыбкой ответила Пруденс.
   Официантка колебалась, на ее лице явно читалось неудовлетворенное любопытство. Но ее любопытство натолкнулось на бесстрастное спокойствие и невозмутимые улыбки сестер, поэтому она сочла за благо воздержаться от дальнейших расспросов.
   — Тогда я добавлю к заказу тосты с сардинками для мистера Генри и принесу четвертую чашку. — Она захлопнула блокнот и отправилась на кухню.
   Генри Франклин появился в кафе несколькими минутами позже. Он беспокойно огляделся по сторонам, потом заметил сестер и направился к их столику, по дороге снимая шарф. Девушки решили, что этот предмет туалета был несколько лишним, так как день был довольно теплый. Но возможно, у него болело горло. Они улыбнулись и жестами предложили ему сесть.
   — Официантка сказала, что вы любите тосты с сардинками, поэтому мы заказали их для вас, — дружески улыбнулась ему Честити. — А мы будем гренки по-валлийски.
   — Я слышал, они здесь очень вкусные. — Он сел, переводя взгляд с одной сестры на другую. — У меня всего полчаса. Пожалуйста, скажите, что вам от меня нужно. — Он снял очки и стал протирать их не слишком чистым носовым платком. Без очков его глаза близоруко щурились и немного слезились.
   — Нам от вас ничего не нужно, — сказала Честити, наклонившись к нему. — Мы здесь по поручению Амелии, которая сама не может приехать к вам.
   — Я не понимаю. Она… Амелия и я… мы решили, что нам лучше больше не видеться. Это невозможно. — Он снова водрузил очки на нос. — Мой отец не допустит этого брака. Так что случилось с Амелией?
   — То, что часто случается, когда люди вступают в интимные отношения, — спокойно произнесла Констанция, понизив голос, чтобы их не могли услышать посторонние.
   Генри как-то сразу обмяк. Он нервно переплел пальцы и беспомощно посмотрел на девушек:
   — Я… я не совсем понимаю.
   — Чего вы не понимаете? — вступила в разговор Пруденс. Она повернулась к нему и посмотрела прямо в глаза. — Это закон природы, Генри, такое случается. И тогда необходимо принять какое-то решение.
   — Вы же не можете предоставить Амелии одной нести это бремя. — Честити накрыла его руку своей ручкой. — Вы порядочный человек, Генри, и не сможете так поступить, я это знаю.
   В этот момент появилась официантка с подносом, и Констанция воскликнула:
   — Как приятно снова увидеться с вами, мистер Франклин! Мы проезжали Эшфорд по дороге в Дувр и подумали, как будет славно навестить вас. Тот музыкальный вечер в Дувре был просто восхитительным. Вы все еще играете?
   Генри пробормотал что-то невнятное. Его лицо приобрело восковой оттенок, на лбу выступили капельки пота. Он опустил глаза и сидел, уставившись в стол, пока официантка не расставила тарелки и не удалилась, бросив на них любопытный взгляд.