Страница:
— Ваша сестра сказала, что я найду вас здесь, — сказал Макс и, прислонившись к двери, стал разглядывать ее из-под полуопущенных век.
«Должно быть, это работа Пруденс», — подумала Констанция. Ей, наверное, и в голову не могло прийти, что Макс воспользуется этой информацией с такой ошеломляющей дерзостью. Да и сама Констанция не ожидала подобного поворота событий. Он снова переиграл ее.
Констанция не шевелилась, раздумывая, как поступить, и отлично понимала, что чем дольше она будет молчать, тем труднее ей будет выставить его за дверь. Гордость боролась в ней с желанием. Прозрачная вода не скрывала ее тела, и Макс рассматривал ее голодными глазами. Констанция почувствовала, как затвердели ее соски, но продолжала хранить молчание.
Макс отошел от двери и, медленно сняв фрак, повесил его на вешалку для полотенец. Затем он расстегнул бриллиантовые запонки и положил их на комод. С нарочитой неторопливостью он засучил рукава. Констанция словно завороженная наблюдала за медленными, уверенными движениями его длинных пальцев. Его руки были покрыты вьющимися черными волосками. Он подошел к ванне и присел на краешек, с загадочной улыбкой глядя на Констанцию сверху вниз. Обмакнув указательный палец в воде, он подался впереди дотронулся до ее лба, потом палец скользнул по ее носу, губам, подбородку, задержался на мгновение у основания шеи, в том месте, где бешено бился пульс.
«Ну и ладно, — подумала Констанция. — Бог с ней, с гордостью». Она ждала, затаив дыхание. Палец продолжал медленно двигаться, исследовал ложбинку между грудей и спустился ниже по животу. Макс наклонился и легонько поцеловал ее. Его язык скользнул по ее губам, потом он выпрямился, поцеловал ее в кончик носа и убрал руку.
Потянувшись, он взял большую губку, лежавшую на краешке ванны, и принялся намыливать ее, не отрывая глаз от Констанции. В комнате по-прежнему царило молчание. Он провел губкой по ее шее, затем намылил одну грудь, за ней вторую. Ее грудь была округлой и твердой, не очень большой, но и не маленькой. Он окунул губку в воду, прополоскал … ее и принялся снова намыливать.
— Потереть тебе спину? — Звук его голоса был мягким и вкрадчивым, но показался оглушительным в напряженной тишине.
Констанция села и наклонилась вперед. У нее была красивая спина — гибкая, стройная, сужающаяся в талии и расширяющаяся к бедрам. Завитки мокрых волос высвободились из пучка и упали ей на шею. Макс намылил ее плечи, провел губкой по спине вдоль позвоночника, потом его рука спустилась ниже. Внезапно у него перехватило дыхание, и самообладание покинуло его. Он уронил губку в воду и выпрямился.
— Не задерживайся долго, — сказал он, снимая полотенце с вешалки и кладя его на стоявший рядом с ванной стул, где она могла легко дотянуться до него.
Потом он взял свой фрак и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
Констанция медленно перевела дыхание. Каждый нерв в ее теле был напряжен. При одном воспоминании о том, как его палец скользил по ее телу, Констанцию охватила дрожь. Она поднялась, взяла полотенце и, перешагнув через бортик ванны, встала на мягкий, пушистый коврик. Взглянув на свое отражение в зеркале, Констанция обнаружила, что ее щеки раскраснелись, волосы растрепаны, а глаза лихорадочно блестят.
— Бог мой! — пробормотала девушка, наклоняясь, чтобы вынуть пробку из отверстия для слива воды.
Она чувствовала, что больше не контролирует ситуацию. В самом начале у нее было некоторое преимущество, когда ей удалось удивить его. Но теперь ей казалось, что земля уходит у нее из-под ног. Больше не имело смысла размышлять о том, что надеть. Он и так уже понял все, что она собиралась сказать ему своим нарядом. Констанция завернулась в полотенце и прошла к себе в спальню, расположенную в соседней комнате. Втерев в кожу крем с запахом сандалового дерева, девушка вытащила шпильки из волос и расчесывала их до тех пор, пока они не упали блестящей каштановой волной ей на плечи. Ей пришло в голову, что она похожа на наложницу в гареме, готовящуюся провести ночь с султаном. Эта мысль несколько позабавила ее и помогла взглянуть на происходившее с некоторой долей юмора.
Констанция остановила свой выбор на китайском халате. Впереди халат застегивался от шеи до самого пола на маленькие перламутровые пуговицы. Она застегнула лишь несколько пуговок, рассудив, что понадобится слишком много времени для того, чтобы расстегнуть их все. Уменьшив огонь в газовой лампе, Констанция вышла из комнаты.
Лестница в Южную башню освещалась лишь лунным светом, струившимся из окошка на самом верху и бросавшим тонкий лучик на ступеньки. Констанция не стала стучаться, а просто открыла дверь.
Круглая комната была залита лунным светом. Газовые лампы не были зажжены. Макс лежал на кровати в халате, закинув руки за голову.
— Добро пожаловать, — сказал он, поднимаясь. Он подошел к ней и протянул руки. Она вложила свои руки в его, и он притянул ее к себе. — Ты чудесно пахнешь.
— Как наложница в гареме!
Макс тихо рассмеялся:
— Ты ведь, наверное, знаешь, что смех оказывает действие, противоположное афродизиаку?
Она запрокинула голову и посмотрела ему в глаза:
— Вот как?
Вместо ответа он расстегнул верхние пуговки на ее халате. Причем очень умело, как отметила Констанция: Его руки скользнули под халат и принялись ласкать ее груди. Кончиками пальцев он поглаживал соски, пока они не затвердели.
— Не знаю, как медленно я смогу это сделать, — пробормотал он и наклонил голову к ее груди.
Тонкий шелк соскользнул с плеч Констанции и с легким шуршанием упал к ее ногам. Она осталась обнаженная, залитая серебристым светом луны. Ей не терпелось увидеть его тело. Констанция развязала его пояс и торопливо избавилась от мешавшего халата. На мгновение они замерли, едва касаясь друг друга.
— Мы сделаем это медленно в следующий раз, — прошептала Констанция, обнимая его и с силой прижимая к себе.
Макс обхватил ее за талию и приподнял. Она была далеко не легкой, поэтому он сразу отбросил романтическую идею отнести ее в кровать. Он снова поставил Констанцию на пол, и она сама повела его за руку в глубь комнаты.
Он опустился на постель и потянул ее за собой, положив поверх себя в надежде на то, что таким образом ему удастся продлить любовную игру. Но он не рассчитал. Констанция одним движением оказалась в позе наездницы, и вскоре они уже слились в одно целое.
Несколько секунд они не шевелились, не смея даже вздохнуть, привыкая друг кдругу. Затем Макс слегка приподнял бедра, и Констанция почувствовала, как волна наслаждения подхватила ее. За первой волной последовала вторая, и Констанция застонала, спрятав лицо у него на груди. Макс нежно гладил ее волосы.
Так они лежали довольно долго. Наконец Констанция перекатилась на спину и глубоко вздохнула. Заметив, что он принял меры предосторожности, она извиняющимся тоном сказала:
— Я об этом не подумала.
Он пожал плечами:
— Достаточно того, чтобы подумал один из нас.
— Наверное.
Перед ее глазами встало лицо Амелии Уэсткотт. Генри Франклин не позаботился о мерах предосторожности, и если Амелия испытывала в его объятиях те же ощущения, которые только что пережила Констанция, девушка не могла винить ее за непредусмотрительность. Эта мысль немного поубавила ей самоуверенности.
— Спасибо, что ты позаботился об этом. Мне очень стыдно, что я сама не подумала. — Констанция коснулась рукой его щеки, потом закрыла глаза. — Пожалуй, я немного посплю.
Макс обнял ее и крепко прижал к себе.
Они проснулись через час. Луна опустилась ниже к горизонту, и спальня погрузилась в темноту. В доме царила полная тишина. Констанция легла на спину, дрожа от холода. Она тронула Макса за плечо, и он пошевелился.
— Макс, мне холодно. Подвинься, пожалуйста, я накрою нас одеялом.
Он что-то сонно пробормотал и резко сел, свесив ноги с кровати. Потом встал, потянулся и зажег газовую лампу, стоявшую возле кровати.
— Кто-то заботливо принес в комнату графин с коньяком. Выпьешь рюмочку?
— Не целую, я сделаю глоток из твоей. — Она натянула на себя одеяло, положила под спину подушки и села, прислонившись к спинке кровати. — Мне уже не хочется спать.
Макс наполнил рюмку коньяком, стоявшим на туалетном столике, и вернулся в кровать, удобно устроившись под одеялом рядом с ней. Потом протянул ей рюмку, и она сделала глоток. Он повернул голову и принялся внимательно разглядывать ее.
— У меня сложилось впечатление, что с тобой это случилось не в первый раз.
Констанция бросила на него быстрый настороженный взгляд.
— Это тебя шокирует?
— Немного удивляет, — сказал он, делая глоток. — По-настоящему ты удивила меня сегодня утром, в поле.
— Так ты не шокирован? — настойчиво продолжала допытываться Констанция.
— Просто это несколько необычно.
— Чтобы незамужняя девушка не была девственницей? — открыто спросила она.
— Да, — ответил он. — Ты же не будешь этого отрицать?
— Я этого не знаю, — сказала Констанция. — Это не тот вопрос, который принято задавать своим незамужним подругам.
Макс расхохотался и снова протянул ей рюмку.
— Да будет тебе, не заводись, Констанция. Я же не критикую, как я могу после сегодняшней ночи? Я просто констатирую факт.
— Ты уверен, что не собирался сказать: «Я не могу уважать женщину, утратившую добродетель»? — Констанция взяла у него из рук рюмку и сделала еще один глоток.
— Я уже говорил тебе прежде, чтобы ты не приписывала мне то, чего не было. — Макс встал и налил себе еще одну рюмку, поскольку Констанция не собиралась расставаться с первой. — Ты ведь была обручена?
Констанция замерла.
— А это здесь при чем?
Он пожал плечами:
— На мой взгляд, это очевидно. Вы, наверное, решили не ждать до свадьбы?
Констанция закрыла глаза, вспоминая Дугласа.
— Нет, — твердо сказала она. — У Дугласа были очень старомодные понятия о чести, долге и порядочности. — Она улыбнулась. — Иногда это просто выводило из себя.
— Ты любила его?
Внимательно глядя на девушку, Макс заметил, как лицо ее смягчилось.
— Да, очень, — тихо ответила Констанция. — Он был смыслом моей жизни. Мне было двадцать два, когда он погиб, и мне казалось, что жизнь рухнула. Я знала совершенно точно, что ни один мужчина никогда не сможет с ним сравниться. — Она открыла глаза. — И оказалась права.
Макс слегка поморщился, хотя умом понимал, что у него нет причин чувствовать себя оскорбленным. Несколько мгновений страсти не давали ему оснований рассчитывать на комплименты и лестные сравнения с покойным женихом. По-настоящему они едва знакомы друг с другом.
— И тем не менее ты проводила время с другими мужчинами, — сказал он. — Мне показалось, это доставляет тебе удовольствие.
— Это так, — подтвердила она. — Когда мне этого хочется. После того как умерла мама, мы трое решили, что девственность — это обуза, от которой лучше избавиться. Ни одна из нас особо не стремилась выйти замуж, но нам не хотелось прожить жизнь, терзаясь от любопытства. Полагаю, ты понимаешь, что я имею в виду.
Макс смотрел на нее словно завороженный. Он никогда не встречал женщин, чьи взгляды на жизнь хотя бы отдаленно напоминали образ мыслей Констанции и ее сестер. И он сам не знал, отталкивает его или привлекает ее откровенность.
Констанция пригубила коньяк и продолжила:
— Итак, мы назначили срок — год, и к следующему Новому году мы все уже не были девственницами.
— Вы сами выбирали ваших… ваших… — Макс замялся и сделал беспомощный жест рукой.
— Наших партнеров? — услужливо подсказала Констанция. — Ну, разумеется. Все они были очень порядочными людьми, и мы испытывали к ним влечение и искреннюю симпатию. И потом, они должны были обо всем знать и пойти на это сознательно. Все играли по-честному, и мы до сих пор прекрасно относимся друг к другу.
— Я знаю кого-нибудь из них?
— Не думаю, что тебе захочется знать их имена, — ответила Констанция, внимательно вглядываясь в его лицо. — Зачем они тебе?
Она сделала движение, собираясь встать.
— Не уходи, — мягко попросил Макс. — Мне кажется неправильным заканчивать нашу встречу на такой ноте. Если я невольно чем-либо оскорбил тебя, прошу меня простить. Просто мы пока не очень хорошо знаем друг друга.
Констанция заколебалась. Он был прав. Было бы глупо испортить такой прекрасный вечер. Она похлопала рукой по покрывалу, приглашая его присоединиться к ней, и он поставил рюмку на стол и снова забрался под одеяло.
— Давай на этот раз не торопиться, — прошептал он ей на ухо.
Вместо ответа она обняла его и прижала к себе.
Глава 10
«Должно быть, это работа Пруденс», — подумала Констанция. Ей, наверное, и в голову не могло прийти, что Макс воспользуется этой информацией с такой ошеломляющей дерзостью. Да и сама Констанция не ожидала подобного поворота событий. Он снова переиграл ее.
Констанция не шевелилась, раздумывая, как поступить, и отлично понимала, что чем дольше она будет молчать, тем труднее ей будет выставить его за дверь. Гордость боролась в ней с желанием. Прозрачная вода не скрывала ее тела, и Макс рассматривал ее голодными глазами. Констанция почувствовала, как затвердели ее соски, но продолжала хранить молчание.
Макс отошел от двери и, медленно сняв фрак, повесил его на вешалку для полотенец. Затем он расстегнул бриллиантовые запонки и положил их на комод. С нарочитой неторопливостью он засучил рукава. Констанция словно завороженная наблюдала за медленными, уверенными движениями его длинных пальцев. Его руки были покрыты вьющимися черными волосками. Он подошел к ванне и присел на краешек, с загадочной улыбкой глядя на Констанцию сверху вниз. Обмакнув указательный палец в воде, он подался впереди дотронулся до ее лба, потом палец скользнул по ее носу, губам, подбородку, задержался на мгновение у основания шеи, в том месте, где бешено бился пульс.
«Ну и ладно, — подумала Констанция. — Бог с ней, с гордостью». Она ждала, затаив дыхание. Палец продолжал медленно двигаться, исследовал ложбинку между грудей и спустился ниже по животу. Макс наклонился и легонько поцеловал ее. Его язык скользнул по ее губам, потом он выпрямился, поцеловал ее в кончик носа и убрал руку.
Потянувшись, он взял большую губку, лежавшую на краешке ванны, и принялся намыливать ее, не отрывая глаз от Констанции. В комнате по-прежнему царило молчание. Он провел губкой по ее шее, затем намылил одну грудь, за ней вторую. Ее грудь была округлой и твердой, не очень большой, но и не маленькой. Он окунул губку в воду, прополоскал … ее и принялся снова намыливать.
— Потереть тебе спину? — Звук его голоса был мягким и вкрадчивым, но показался оглушительным в напряженной тишине.
Констанция села и наклонилась вперед. У нее была красивая спина — гибкая, стройная, сужающаяся в талии и расширяющаяся к бедрам. Завитки мокрых волос высвободились из пучка и упали ей на шею. Макс намылил ее плечи, провел губкой по спине вдоль позвоночника, потом его рука спустилась ниже. Внезапно у него перехватило дыхание, и самообладание покинуло его. Он уронил губку в воду и выпрямился.
— Не задерживайся долго, — сказал он, снимая полотенце с вешалки и кладя его на стоявший рядом с ванной стул, где она могла легко дотянуться до него.
Потом он взял свой фрак и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
Констанция медленно перевела дыхание. Каждый нерв в ее теле был напряжен. При одном воспоминании о том, как его палец скользил по ее телу, Констанцию охватила дрожь. Она поднялась, взяла полотенце и, перешагнув через бортик ванны, встала на мягкий, пушистый коврик. Взглянув на свое отражение в зеркале, Констанция обнаружила, что ее щеки раскраснелись, волосы растрепаны, а глаза лихорадочно блестят.
— Бог мой! — пробормотала девушка, наклоняясь, чтобы вынуть пробку из отверстия для слива воды.
Она чувствовала, что больше не контролирует ситуацию. В самом начале у нее было некоторое преимущество, когда ей удалось удивить его. Но теперь ей казалось, что земля уходит у нее из-под ног. Больше не имело смысла размышлять о том, что надеть. Он и так уже понял все, что она собиралась сказать ему своим нарядом. Констанция завернулась в полотенце и прошла к себе в спальню, расположенную в соседней комнате. Втерев в кожу крем с запахом сандалового дерева, девушка вытащила шпильки из волос и расчесывала их до тех пор, пока они не упали блестящей каштановой волной ей на плечи. Ей пришло в голову, что она похожа на наложницу в гареме, готовящуюся провести ночь с султаном. Эта мысль несколько позабавила ее и помогла взглянуть на происходившее с некоторой долей юмора.
Констанция остановила свой выбор на китайском халате. Впереди халат застегивался от шеи до самого пола на маленькие перламутровые пуговицы. Она застегнула лишь несколько пуговок, рассудив, что понадобится слишком много времени для того, чтобы расстегнуть их все. Уменьшив огонь в газовой лампе, Констанция вышла из комнаты.
Лестница в Южную башню освещалась лишь лунным светом, струившимся из окошка на самом верху и бросавшим тонкий лучик на ступеньки. Констанция не стала стучаться, а просто открыла дверь.
Круглая комната была залита лунным светом. Газовые лампы не были зажжены. Макс лежал на кровати в халате, закинув руки за голову.
— Добро пожаловать, — сказал он, поднимаясь. Он подошел к ней и протянул руки. Она вложила свои руки в его, и он притянул ее к себе. — Ты чудесно пахнешь.
— Как наложница в гареме!
Макс тихо рассмеялся:
— Ты ведь, наверное, знаешь, что смех оказывает действие, противоположное афродизиаку?
Она запрокинула голову и посмотрела ему в глаза:
— Вот как?
Вместо ответа он расстегнул верхние пуговки на ее халате. Причем очень умело, как отметила Констанция: Его руки скользнули под халат и принялись ласкать ее груди. Кончиками пальцев он поглаживал соски, пока они не затвердели.
— Не знаю, как медленно я смогу это сделать, — пробормотал он и наклонил голову к ее груди.
Тонкий шелк соскользнул с плеч Констанции и с легким шуршанием упал к ее ногам. Она осталась обнаженная, залитая серебристым светом луны. Ей не терпелось увидеть его тело. Констанция развязала его пояс и торопливо избавилась от мешавшего халата. На мгновение они замерли, едва касаясь друг друга.
— Мы сделаем это медленно в следующий раз, — прошептала Констанция, обнимая его и с силой прижимая к себе.
Макс обхватил ее за талию и приподнял. Она была далеко не легкой, поэтому он сразу отбросил романтическую идею отнести ее в кровать. Он снова поставил Констанцию на пол, и она сама повела его за руку в глубь комнаты.
Он опустился на постель и потянул ее за собой, положив поверх себя в надежде на то, что таким образом ему удастся продлить любовную игру. Но он не рассчитал. Констанция одним движением оказалась в позе наездницы, и вскоре они уже слились в одно целое.
Несколько секунд они не шевелились, не смея даже вздохнуть, привыкая друг кдругу. Затем Макс слегка приподнял бедра, и Констанция почувствовала, как волна наслаждения подхватила ее. За первой волной последовала вторая, и Констанция застонала, спрятав лицо у него на груди. Макс нежно гладил ее волосы.
Так они лежали довольно долго. Наконец Констанция перекатилась на спину и глубоко вздохнула. Заметив, что он принял меры предосторожности, она извиняющимся тоном сказала:
— Я об этом не подумала.
Он пожал плечами:
— Достаточно того, чтобы подумал один из нас.
— Наверное.
Перед ее глазами встало лицо Амелии Уэсткотт. Генри Франклин не позаботился о мерах предосторожности, и если Амелия испытывала в его объятиях те же ощущения, которые только что пережила Констанция, девушка не могла винить ее за непредусмотрительность. Эта мысль немного поубавила ей самоуверенности.
— Спасибо, что ты позаботился об этом. Мне очень стыдно, что я сама не подумала. — Констанция коснулась рукой его щеки, потом закрыла глаза. — Пожалуй, я немного посплю.
Макс обнял ее и крепко прижал к себе.
Они проснулись через час. Луна опустилась ниже к горизонту, и спальня погрузилась в темноту. В доме царила полная тишина. Констанция легла на спину, дрожа от холода. Она тронула Макса за плечо, и он пошевелился.
— Макс, мне холодно. Подвинься, пожалуйста, я накрою нас одеялом.
Он что-то сонно пробормотал и резко сел, свесив ноги с кровати. Потом встал, потянулся и зажег газовую лампу, стоявшую возле кровати.
— Кто-то заботливо принес в комнату графин с коньяком. Выпьешь рюмочку?
— Не целую, я сделаю глоток из твоей. — Она натянула на себя одеяло, положила под спину подушки и села, прислонившись к спинке кровати. — Мне уже не хочется спать.
Макс наполнил рюмку коньяком, стоявшим на туалетном столике, и вернулся в кровать, удобно устроившись под одеялом рядом с ней. Потом протянул ей рюмку, и она сделала глоток. Он повернул голову и принялся внимательно разглядывать ее.
— У меня сложилось впечатление, что с тобой это случилось не в первый раз.
Констанция бросила на него быстрый настороженный взгляд.
— Это тебя шокирует?
— Немного удивляет, — сказал он, делая глоток. — По-настоящему ты удивила меня сегодня утром, в поле.
— Так ты не шокирован? — настойчиво продолжала допытываться Констанция.
— Просто это несколько необычно.
— Чтобы незамужняя девушка не была девственницей? — открыто спросила она.
— Да, — ответил он. — Ты же не будешь этого отрицать?
— Я этого не знаю, — сказала Констанция. — Это не тот вопрос, который принято задавать своим незамужним подругам.
Макс расхохотался и снова протянул ей рюмку.
— Да будет тебе, не заводись, Констанция. Я же не критикую, как я могу после сегодняшней ночи? Я просто констатирую факт.
— Ты уверен, что не собирался сказать: «Я не могу уважать женщину, утратившую добродетель»? — Констанция взяла у него из рук рюмку и сделала еще один глоток.
— Я уже говорил тебе прежде, чтобы ты не приписывала мне то, чего не было. — Макс встал и налил себе еще одну рюмку, поскольку Констанция не собиралась расставаться с первой. — Ты ведь была обручена?
Констанция замерла.
— А это здесь при чем?
Он пожал плечами:
— На мой взгляд, это очевидно. Вы, наверное, решили не ждать до свадьбы?
Констанция закрыла глаза, вспоминая Дугласа.
— Нет, — твердо сказала она. — У Дугласа были очень старомодные понятия о чести, долге и порядочности. — Она улыбнулась. — Иногда это просто выводило из себя.
— Ты любила его?
Внимательно глядя на девушку, Макс заметил, как лицо ее смягчилось.
— Да, очень, — тихо ответила Констанция. — Он был смыслом моей жизни. Мне было двадцать два, когда он погиб, и мне казалось, что жизнь рухнула. Я знала совершенно точно, что ни один мужчина никогда не сможет с ним сравниться. — Она открыла глаза. — И оказалась права.
Макс слегка поморщился, хотя умом понимал, что у него нет причин чувствовать себя оскорбленным. Несколько мгновений страсти не давали ему оснований рассчитывать на комплименты и лестные сравнения с покойным женихом. По-настоящему они едва знакомы друг с другом.
— И тем не менее ты проводила время с другими мужчинами, — сказал он. — Мне показалось, это доставляет тебе удовольствие.
— Это так, — подтвердила она. — Когда мне этого хочется. После того как умерла мама, мы трое решили, что девственность — это обуза, от которой лучше избавиться. Ни одна из нас особо не стремилась выйти замуж, но нам не хотелось прожить жизнь, терзаясь от любопытства. Полагаю, ты понимаешь, что я имею в виду.
Макс смотрел на нее словно завороженный. Он никогда не встречал женщин, чьи взгляды на жизнь хотя бы отдаленно напоминали образ мыслей Констанции и ее сестер. И он сам не знал, отталкивает его или привлекает ее откровенность.
Констанция пригубила коньяк и продолжила:
— Итак, мы назначили срок — год, и к следующему Новому году мы все уже не были девственницами.
— Вы сами выбирали ваших… ваших… — Макс замялся и сделал беспомощный жест рукой.
— Наших партнеров? — услужливо подсказала Констанция. — Ну, разумеется. Все они были очень порядочными людьми, и мы испытывали к ним влечение и искреннюю симпатию. И потом, они должны были обо всем знать и пойти на это сознательно. Все играли по-честному, и мы до сих пор прекрасно относимся друг к другу.
— Я знаю кого-нибудь из них?
— Не думаю, что тебе захочется знать их имена, — ответила Констанция, внимательно вглядываясь в его лицо. — Зачем они тебе?
Она сделала движение, собираясь встать.
— Не уходи, — мягко попросил Макс. — Мне кажется неправильным заканчивать нашу встречу на такой ноте. Если я невольно чем-либо оскорбил тебя, прошу меня простить. Просто мы пока не очень хорошо знаем друг друга.
Констанция заколебалась. Он был прав. Было бы глупо испортить такой прекрасный вечер. Она похлопала рукой по покрывалу, приглашая его присоединиться к ней, и он поставил рюмку на стол и снова забрался под одеяло.
— Давай на этот раз не торопиться, — прошептал он ей на ухо.
Вместо ответа она обняла его и прижала к себе.
Глава 10
— Лорд Лукан — прекрасный партнер для Эстер, — заметила Честити, обращаясь к леди Уинтроп, сидевшей рядом с ней под зонтиком и наблюдавшей за игрой на теннисном корте. — Кажется, он предвосхищает каждое ее движение.
— Эстер не особенно увлекается спортивными играми, — объявила леди Уинтроп. — Я настоятельно рекомендовала ей не играть сегодня. Слишком жарко для того, чтобы бегать по корту. Если она не поостережется, то может вспотеть, а вспотевшая женщина — это так непривлекательно.
— Я думаю, в основном у них бегает Дэвид, леди Уинтроп, — вмешалась Пруденс, разливая в высокие стаканы лимонад из графина. — Именно это и делает его таким превосходным партнером.
— Он очень приятный молодой человек, — уступила леди Уинтроп, делая глоток лимонада. — Я немного знакома с его матерью, хотя она не слишком часто выезжает в свет. Насколько мне известно, у нее хрупкое здоровье.
Пруденс подумала, что вдовствующую леди Лукан можно было назвать хрупкой лишь с очень большой натяжкой, но спорить не стала.
— Дэвид прекрасный сын, — сказала она. — Так нежен и заботлив с матерью.
— Прекрасные качества в сыне, — одобрительно заметила леди Уинтроп, яростно обмахиваясь веером. — И по-моему, у него приличное состояние.
Последние слова она пробормотала почти про себя, поэтому ее собеседницы ничего не ответили.
— Кон, похоже, делает все возможное, чтобы дать выиграть Эстер и Дэвиду, — вполголоса заметила Честити, обращаясь к сестре, когда они немного отошли от зрителей, расположившихся под зонтиками. — Но по-моему, Максу это не очень нравится.
Пруденс тихонько хмыкнула:
— Макс просто в ярости. Он играет в полную силу, но каждый раз, когда подача переходит к Кон, она лишь осторожно перебрасывает мяч через сетку, чтобы он упал прямо к ногам Эстер и та легко могла отбить его.
— А бедный Дэвид не замечает ничего и думает, что Эстер играет просто великолепно, — расхохоталась Честити. — Кон такая хитрюга.
— Я же рассказывала тебе, что она рассчитывает содрать с благодарных мамаш пожертвования в пользу нуждающихся незамужних леди, — сказала Пруденс. — У нее нет ни стыда ни совести. Не знаю, в кого она пошла.
— Ну, мама, положим, тоже не была невинной овечкой, — напомнила Честити. — Она всегда ухитрялась обвести отца вокруг пальца.
— Не похоже, что Кон удается обвести вокруг пальца Макса Энсора, — заметила Пруденс, приложив руку козырьком ко лбу и наблюдая за тем, что происходит на корте. — По-моему, он уже готов ударить ее по голове теннисной ракеткой.
— Во всяком случае, по ним не скажешь, что они любовники, которые провели прошлую ночь, предаваясь безудержной страсти, — согласилась Честити. — Она тебе что-нибудь рассказывала?
— Ни слова. Но сегодня некогда было вести задушевные беседы.
Они замолчали, прислушиваясь к размеренному стуку мяча по покрытию корта.
Констанция подавала на Эстер. Мяч ударился о сетку, и стоявший рядом Макс сердито выругался. Он поднял мяч и перекинул Констанции. Она поймала мяч ракеткой и, мило улыбаясь, подала во второй раз. Мяч приземлился к ногам Эстер. Та отбила его с удивленным видом, который не покидал ее в течение всей игры, и засмеялась от восторга, когда мяч перелетел через сетку. Макс с легкостью отбил его, но он был так взбешен, что мяч улетел в аут.
— Гейм! — весело закричала Констанция. — Эстер, Дэвид, меняемся площадками.
— Во что, черт побери, ты играешь? — злобно прошипел Макс, когда они шли через площадку.
— В теннис, — сказала Констанция все с той же милой улыбкой. — Конечно, у меня не такой мощный удар, как у тебя, но, в конце концов, я всего лишь слабая женщина. И я очень стараюсь!
— Не води меня за нос! — воскликнул он. — Ты подыгрываешь Эстер.
— Но взгляни, как она счастлива! И как Дэвид просто светится от гордости за нее! Он смотрит на нее почти так же, как смотрит на Честити… то есть, я надеюсь, смотрел на Честити.
Макс процедил сквозь зубы:
— Я тебя откровенно предупреждаю, Констанция, в следующем гейме играй нормально, не то я уйду с корта.
— Как неспортивно! — возразила она. — В конце концов, победа не главное в игре.
— Я придерживаюсь другого мнения, — сказал Макс, отходя на край площадки, чтобы отбить подачу Дэвида. — И запомни, я не шучу.
Констанция поджала губы. Она и не рассчитывала, что ему понравится то, что она делала, но она не ожидала такой бурной реакции. Очевидно, в нем очень развит дух соперничества. Девушка его прекрасно понимала, потому что сама всегда — за исключением редких случаев — отчаянно боролась за победу. Тем не менее она решила играть в полную силу, чтобы избежать ссоры.
Макс мрачно кивнул, увидев, что ее движения стали решительнее и быстрее, и игра пошла поживее. Они проиграли первый сет, но по крайне мере Констанция образумилась, и, если она будет и дальше нормально играть, они смогут выиграть этот сет, и у них появится шанс на победу. Однако ему не потребовалось много времени, чтобы заметить, что всякий раз, когда они вырывались вперед, она ухитрялась проиграть несколько очков. Это до такой степени выводило его из себя, что он стал хуже играть, и в конце концов они проиграли второй сет с небольшой разницей в счете. Ему удалось скрыть свое раздражение, и он поздравил победителей и дружески пожал руки радостно улыбавшемуся Дэвиду и счастливой, разрумянившейся Эстер. После чего, не сказав ни слова Констанции, Макс покинул корт и направился в сторону дома.
Констанция немного поколебалась, потом поспешила за ним, нагнав его в тот момент, когда он поднимался на террасу.
— Макс?
Он остановился, не оборачиваясь:
— Что?
Она положила руку ему на плечо и рассмеялась:
— Ну, пожалуйста, не сердись. Я сделала это из самых лучших побуждений.
— Я не считаю, что вмешиваться в чужие дела — это наилучшие из побуждений, — объявил он, мрачно глядя на нее. — Это обычное сводничество.
— Но ведь это никому не принесет вреда.
Констанция вытерла лоб тыльной стороной ладони. Недовольство Макса внезапно испарилось. Было что-то невероятно чувственное в ее разрумянившихся щеках и в капельках пота, блестевших на лбу, и в ямочке на шее, как раз в том месте, где расходился воротник ее белой шелковой блузки. Его мысленному взору представились ее груди, такие, какими он видел их утром, когда она встала с постели, и он уже видел, как струйка пота стекает по ложбинке между ними.
— В будущем не втягивай меня в подобные затеи, — сказал он, беря ее за локоть и увлекая за собой в тень позади густых декоративных кустов, росших в больших кадках, расставленных вдоль террасы.
Констанция не стала сопротивляться этому неожиданному уединению. Она оперлась руками о перила и запрокинула голову, вопросительно глядя на него.
— Совершенно неожиданно у меня возникло непреодолимое желание поцеловать тебя, — сказал он, проводя кончиком пальца по ее полураскрытым губам. — Есть что-то чрезвычайно соблазнительное в женщине, раскрасневшейся и разгоряченной после физической нагрузки, хотя при той игре, которую ты сегодня продемонстрировала, я удивлен, что ты вообще ухитрилась вспотеть.
— Но не в последнем гейме, — возразила Констанция, чувствуя, как у нес участился пульс и по спине пробежала дрожь предвкушения.
— Это верно, — согласился он. — Тебе пришлось изрядно потрудиться, чтобы проиграть его.
Он дотронулся пальцем до ямочки на се шее и почувствовал, как быстро бьется ее сердце. Она облизала губы кончиком языка, ее глаза в тени деревьев казались изумрудными. В них вспыхнули огоньки, и она откинула голову, подставляя шею его поцелуям.
Его губы приникли к ямочке между ключицами, потом он принялся слизывать капельки пота с ее шеи, словно это было мороженое. Констанция тихо засмеялась и погладила его по спине, чувствуя жар его тела сквозь тонкую льняную материю.
Макс накрыл ее губы своими. Сначала это был легкий, дразнящий поцелуй, потом его язык проник в глубину ее рта, и в обоих вспыхнуло страстное желание.
Он быстро и умело расстегнул пуговки сначала на ее блузке, потом на сорочке и принялся целовать грудь, наслаждаясь солоноватым вкусом ее кожи. Его дыхание обдавало ее жаром, и ее соски тут же затвердели. Констанция закусила губу, чтобы сдержать стон. Не в силах контролировать свое желание, она обхватила его голову руками, запутавшись пальцами в густых волосах.
Макс быстро расстегнул свои брюки, поднял ее юбку, и через мгновение они уже двигались в бешеном темпе. Их соитие было быстрым и бурным. Лишь когда ее пульс немного замедлился, Констанция услышала голоса, доносившиеся с террасы, и закрыла рукой рот, с трудом сдерживая смех. Макс предостерегающе покачал головой и быстро привел в порядок их одежду.
— Как это неосмотрительно с нашей стороны, — прошептала Констанция, но ее тон ясно давал понять, что сама она их действия предосудительными не считает. — И что теперь делать? Они пьют чай на террасе. Не можем же мы вылезти из кустов как ни в чем не бывало.
Голоса стали громче, и Макс прошептал:
— Уходим через перила!
Он перепрыгнул через них, приземлившись на клумбу, и протянул к ней руки:
— Прыгай!
Констанция улыбнулась, перелезла через перила и спрыгнула на землю. Прижавшись спиной к стене, она прошептала:
— Ты иди первым. Мне нужно подняться к себе в комнату и привести себя в порядок, прежде чем я смогу появиться на людях.
Он кивнул, повернулся, чтобы уйти, но тут же вернулся назад и поцеловал ее почти со злостью.
— Ты очень испорченная женщина, — пробормотал он, потом быстро зашагал прочь, сунув руки в карманы и стараясь держаться поближе к стене.
Констанция выждала несколько минут, потом крадучись пробралась вдоль стены к черному входу. В ванной она разделась, бросила теннисную форму в корзину и быстро вымылась. У себя в спальне она переоделась в платье из темно-зеленого муслина и привела в порядок волосы. Констанция с трудом сдерживала смех. Она никак не ожидала от Макса Энсора такого безрассудства. Может быть, этот мужчина не так уж безнадежен? Если он может забыть все свои принципы и строгие моральные устои и вести себя подобным образом, его скорее всего можно убедить смотреть на вещи более широко и в других отношениях.
Тихо напевая себе под нос, Констанция направилась на террасу. Ее прическа и одежда были безупречно аккуратными, и лишь ярко блестевшие глаза свидетельствовали о том, что произошло нечто необычное.
Пруденс изучающе посмотрела на нее, и Констанция одарила ее лучезарной улыбкой. Пруденс поставила на стол чайник и тарелку с сандвичами, которыми она обносила гостей, и подошла к сестре.
— У тебя очень самодовольный вид, — с укором заметила она.
— У меня есть на то причины. Посмотри, как Эстер с Дэвидом прекрасно ладят. Моя маленькая хитрость на корте, похоже, принесла плоды.
— Насколько я заметила, твой партнер был не в восторге от этой хитрости. Где он? — Пруденс оглядела собравшихся на террасе гостей. — Я не видела его с тех пор, как он ушел с корта. Выглядел он мрачнее тучи.
Констанция пожала плечами: — Возможно, в одиночестве зализывает раны. Ты начала обрабатывать леди Уинтроп?
— Мы с Честити обронили несколько замечаний, которые, похоже, она приняла очень близко к сердцу.
— Очень хорошо. А по возвращении в город займемся леди Лукан.
— Не забывай, во вторник мы едем искать Генри Франклина, в среду утром у нас назначена встреча с Анонимом, а в четверг мы должны увидеться с Амелией. И когда ты собираешься найти время для леди Лукан?
Констанция невесело улыбнулась:
— Похоже, посреднические дела будут отнимать уйму времени. А нам еще нужно подготовить следующий номер «Леди Мейфэра». Выпускать газету два раза в месяц нелегко.
— Что поделаешь, — пожала плечами Пруденс. — Где ты собираешься провести ночь?
— А что?
— Если у тебя нет других планов, мы могли бы поработать над номером.
— Думаю, у меня будут другие планы, — сказала Констанция. — Но вначале можно и поработать.
— Не можешь же ты обходиться совсем без сна, — возразила Пруденс.
— Ну, пока что могу, — ответила Констанция. — Еще две ночи. Когда вернемся в город, все изменится. Посмотри, папа едет в этом проклятом автомобиле лорда Беркли.
Констанция жестом указала на ведущую к дому дорогу, по которой ехал автомобиль с лордом Дунканом в водительских очках за рулем.
— Мы никогда не сможем уговорить его не покупать один из этих драндулетов, — вздохнув, сказала Пруденс.
— Эстер не особенно увлекается спортивными играми, — объявила леди Уинтроп. — Я настоятельно рекомендовала ей не играть сегодня. Слишком жарко для того, чтобы бегать по корту. Если она не поостережется, то может вспотеть, а вспотевшая женщина — это так непривлекательно.
— Я думаю, в основном у них бегает Дэвид, леди Уинтроп, — вмешалась Пруденс, разливая в высокие стаканы лимонад из графина. — Именно это и делает его таким превосходным партнером.
— Он очень приятный молодой человек, — уступила леди Уинтроп, делая глоток лимонада. — Я немного знакома с его матерью, хотя она не слишком часто выезжает в свет. Насколько мне известно, у нее хрупкое здоровье.
Пруденс подумала, что вдовствующую леди Лукан можно было назвать хрупкой лишь с очень большой натяжкой, но спорить не стала.
— Дэвид прекрасный сын, — сказала она. — Так нежен и заботлив с матерью.
— Прекрасные качества в сыне, — одобрительно заметила леди Уинтроп, яростно обмахиваясь веером. — И по-моему, у него приличное состояние.
Последние слова она пробормотала почти про себя, поэтому ее собеседницы ничего не ответили.
— Кон, похоже, делает все возможное, чтобы дать выиграть Эстер и Дэвиду, — вполголоса заметила Честити, обращаясь к сестре, когда они немного отошли от зрителей, расположившихся под зонтиками. — Но по-моему, Максу это не очень нравится.
Пруденс тихонько хмыкнула:
— Макс просто в ярости. Он играет в полную силу, но каждый раз, когда подача переходит к Кон, она лишь осторожно перебрасывает мяч через сетку, чтобы он упал прямо к ногам Эстер и та легко могла отбить его.
— А бедный Дэвид не замечает ничего и думает, что Эстер играет просто великолепно, — расхохоталась Честити. — Кон такая хитрюга.
— Я же рассказывала тебе, что она рассчитывает содрать с благодарных мамаш пожертвования в пользу нуждающихся незамужних леди, — сказала Пруденс. — У нее нет ни стыда ни совести. Не знаю, в кого она пошла.
— Ну, мама, положим, тоже не была невинной овечкой, — напомнила Честити. — Она всегда ухитрялась обвести отца вокруг пальца.
— Не похоже, что Кон удается обвести вокруг пальца Макса Энсора, — заметила Пруденс, приложив руку козырьком ко лбу и наблюдая за тем, что происходит на корте. — По-моему, он уже готов ударить ее по голове теннисной ракеткой.
— Во всяком случае, по ним не скажешь, что они любовники, которые провели прошлую ночь, предаваясь безудержной страсти, — согласилась Честити. — Она тебе что-нибудь рассказывала?
— Ни слова. Но сегодня некогда было вести задушевные беседы.
Они замолчали, прислушиваясь к размеренному стуку мяча по покрытию корта.
Констанция подавала на Эстер. Мяч ударился о сетку, и стоявший рядом Макс сердито выругался. Он поднял мяч и перекинул Констанции. Она поймала мяч ракеткой и, мило улыбаясь, подала во второй раз. Мяч приземлился к ногам Эстер. Та отбила его с удивленным видом, который не покидал ее в течение всей игры, и засмеялась от восторга, когда мяч перелетел через сетку. Макс с легкостью отбил его, но он был так взбешен, что мяч улетел в аут.
— Гейм! — весело закричала Констанция. — Эстер, Дэвид, меняемся площадками.
— Во что, черт побери, ты играешь? — злобно прошипел Макс, когда они шли через площадку.
— В теннис, — сказала Констанция все с той же милой улыбкой. — Конечно, у меня не такой мощный удар, как у тебя, но, в конце концов, я всего лишь слабая женщина. И я очень стараюсь!
— Не води меня за нос! — воскликнул он. — Ты подыгрываешь Эстер.
— Но взгляни, как она счастлива! И как Дэвид просто светится от гордости за нее! Он смотрит на нее почти так же, как смотрит на Честити… то есть, я надеюсь, смотрел на Честити.
Макс процедил сквозь зубы:
— Я тебя откровенно предупреждаю, Констанция, в следующем гейме играй нормально, не то я уйду с корта.
— Как неспортивно! — возразила она. — В конце концов, победа не главное в игре.
— Я придерживаюсь другого мнения, — сказал Макс, отходя на край площадки, чтобы отбить подачу Дэвида. — И запомни, я не шучу.
Констанция поджала губы. Она и не рассчитывала, что ему понравится то, что она делала, но она не ожидала такой бурной реакции. Очевидно, в нем очень развит дух соперничества. Девушка его прекрасно понимала, потому что сама всегда — за исключением редких случаев — отчаянно боролась за победу. Тем не менее она решила играть в полную силу, чтобы избежать ссоры.
Макс мрачно кивнул, увидев, что ее движения стали решительнее и быстрее, и игра пошла поживее. Они проиграли первый сет, но по крайне мере Констанция образумилась, и, если она будет и дальше нормально играть, они смогут выиграть этот сет, и у них появится шанс на победу. Однако ему не потребовалось много времени, чтобы заметить, что всякий раз, когда они вырывались вперед, она ухитрялась проиграть несколько очков. Это до такой степени выводило его из себя, что он стал хуже играть, и в конце концов они проиграли второй сет с небольшой разницей в счете. Ему удалось скрыть свое раздражение, и он поздравил победителей и дружески пожал руки радостно улыбавшемуся Дэвиду и счастливой, разрумянившейся Эстер. После чего, не сказав ни слова Констанции, Макс покинул корт и направился в сторону дома.
Констанция немного поколебалась, потом поспешила за ним, нагнав его в тот момент, когда он поднимался на террасу.
— Макс?
Он остановился, не оборачиваясь:
— Что?
Она положила руку ему на плечо и рассмеялась:
— Ну, пожалуйста, не сердись. Я сделала это из самых лучших побуждений.
— Я не считаю, что вмешиваться в чужие дела — это наилучшие из побуждений, — объявил он, мрачно глядя на нее. — Это обычное сводничество.
— Но ведь это никому не принесет вреда.
Констанция вытерла лоб тыльной стороной ладони. Недовольство Макса внезапно испарилось. Было что-то невероятно чувственное в ее разрумянившихся щеках и в капельках пота, блестевших на лбу, и в ямочке на шее, как раз в том месте, где расходился воротник ее белой шелковой блузки. Его мысленному взору представились ее груди, такие, какими он видел их утром, когда она встала с постели, и он уже видел, как струйка пота стекает по ложбинке между ними.
— В будущем не втягивай меня в подобные затеи, — сказал он, беря ее за локоть и увлекая за собой в тень позади густых декоративных кустов, росших в больших кадках, расставленных вдоль террасы.
Констанция не стала сопротивляться этому неожиданному уединению. Она оперлась руками о перила и запрокинула голову, вопросительно глядя на него.
— Совершенно неожиданно у меня возникло непреодолимое желание поцеловать тебя, — сказал он, проводя кончиком пальца по ее полураскрытым губам. — Есть что-то чрезвычайно соблазнительное в женщине, раскрасневшейся и разгоряченной после физической нагрузки, хотя при той игре, которую ты сегодня продемонстрировала, я удивлен, что ты вообще ухитрилась вспотеть.
— Но не в последнем гейме, — возразила Констанция, чувствуя, как у нес участился пульс и по спине пробежала дрожь предвкушения.
— Это верно, — согласился он. — Тебе пришлось изрядно потрудиться, чтобы проиграть его.
Он дотронулся пальцем до ямочки на се шее и почувствовал, как быстро бьется ее сердце. Она облизала губы кончиком языка, ее глаза в тени деревьев казались изумрудными. В них вспыхнули огоньки, и она откинула голову, подставляя шею его поцелуям.
Его губы приникли к ямочке между ключицами, потом он принялся слизывать капельки пота с ее шеи, словно это было мороженое. Констанция тихо засмеялась и погладила его по спине, чувствуя жар его тела сквозь тонкую льняную материю.
Макс накрыл ее губы своими. Сначала это был легкий, дразнящий поцелуй, потом его язык проник в глубину ее рта, и в обоих вспыхнуло страстное желание.
Он быстро и умело расстегнул пуговки сначала на ее блузке, потом на сорочке и принялся целовать грудь, наслаждаясь солоноватым вкусом ее кожи. Его дыхание обдавало ее жаром, и ее соски тут же затвердели. Констанция закусила губу, чтобы сдержать стон. Не в силах контролировать свое желание, она обхватила его голову руками, запутавшись пальцами в густых волосах.
Макс быстро расстегнул свои брюки, поднял ее юбку, и через мгновение они уже двигались в бешеном темпе. Их соитие было быстрым и бурным. Лишь когда ее пульс немного замедлился, Констанция услышала голоса, доносившиеся с террасы, и закрыла рукой рот, с трудом сдерживая смех. Макс предостерегающе покачал головой и быстро привел в порядок их одежду.
— Как это неосмотрительно с нашей стороны, — прошептала Констанция, но ее тон ясно давал понять, что сама она их действия предосудительными не считает. — И что теперь делать? Они пьют чай на террасе. Не можем же мы вылезти из кустов как ни в чем не бывало.
Голоса стали громче, и Макс прошептал:
— Уходим через перила!
Он перепрыгнул через них, приземлившись на клумбу, и протянул к ней руки:
— Прыгай!
Констанция улыбнулась, перелезла через перила и спрыгнула на землю. Прижавшись спиной к стене, она прошептала:
— Ты иди первым. Мне нужно подняться к себе в комнату и привести себя в порядок, прежде чем я смогу появиться на людях.
Он кивнул, повернулся, чтобы уйти, но тут же вернулся назад и поцеловал ее почти со злостью.
— Ты очень испорченная женщина, — пробормотал он, потом быстро зашагал прочь, сунув руки в карманы и стараясь держаться поближе к стене.
Констанция выждала несколько минут, потом крадучись пробралась вдоль стены к черному входу. В ванной она разделась, бросила теннисную форму в корзину и быстро вымылась. У себя в спальне она переоделась в платье из темно-зеленого муслина и привела в порядок волосы. Констанция с трудом сдерживала смех. Она никак не ожидала от Макса Энсора такого безрассудства. Может быть, этот мужчина не так уж безнадежен? Если он может забыть все свои принципы и строгие моральные устои и вести себя подобным образом, его скорее всего можно убедить смотреть на вещи более широко и в других отношениях.
Тихо напевая себе под нос, Констанция направилась на террасу. Ее прическа и одежда были безупречно аккуратными, и лишь ярко блестевшие глаза свидетельствовали о том, что произошло нечто необычное.
Пруденс изучающе посмотрела на нее, и Констанция одарила ее лучезарной улыбкой. Пруденс поставила на стол чайник и тарелку с сандвичами, которыми она обносила гостей, и подошла к сестре.
— У тебя очень самодовольный вид, — с укором заметила она.
— У меня есть на то причины. Посмотри, как Эстер с Дэвидом прекрасно ладят. Моя маленькая хитрость на корте, похоже, принесла плоды.
— Насколько я заметила, твой партнер был не в восторге от этой хитрости. Где он? — Пруденс оглядела собравшихся на террасе гостей. — Я не видела его с тех пор, как он ушел с корта. Выглядел он мрачнее тучи.
Констанция пожала плечами: — Возможно, в одиночестве зализывает раны. Ты начала обрабатывать леди Уинтроп?
— Мы с Честити обронили несколько замечаний, которые, похоже, она приняла очень близко к сердцу.
— Очень хорошо. А по возвращении в город займемся леди Лукан.
— Не забывай, во вторник мы едем искать Генри Франклина, в среду утром у нас назначена встреча с Анонимом, а в четверг мы должны увидеться с Амелией. И когда ты собираешься найти время для леди Лукан?
Констанция невесело улыбнулась:
— Похоже, посреднические дела будут отнимать уйму времени. А нам еще нужно подготовить следующий номер «Леди Мейфэра». Выпускать газету два раза в месяц нелегко.
— Что поделаешь, — пожала плечами Пруденс. — Где ты собираешься провести ночь?
— А что?
— Если у тебя нет других планов, мы могли бы поработать над номером.
— Думаю, у меня будут другие планы, — сказала Констанция. — Но вначале можно и поработать.
— Не можешь же ты обходиться совсем без сна, — возразила Пруденс.
— Ну, пока что могу, — ответила Констанция. — Еще две ночи. Когда вернемся в город, все изменится. Посмотри, папа едет в этом проклятом автомобиле лорда Беркли.
Констанция жестом указала на ведущую к дому дорогу, по которой ехал автомобиль с лордом Дунканом в водительских очках за рулем.
— Мы никогда не сможем уговорить его не покупать один из этих драндулетов, — вздохнув, сказала Пруденс.