Страница:
– Чего это они делают? – с интересом спросила Ники, указывая на очередь грузовиков со снегом.
– Грязный снег ссыпают под землю, – объяснила бабушка. – Видишь – яма?
Трамвай между тем подъехал поближе, и Ники сумела разглядеть то, на что указывала бабушка. Действительно, в центре поля виднелась огромная квадратная яма, черный провал на белом снегу, исчерченном следами от шин.
– Что за яма?
– Тут подземные пустоты выходят наружу, – со знанием дела объяснила бабка. – Вот их и используют для пользы городского хозяйства. Надо же куда-то мусор девать.
– А что там, внизу?
– Откуда ж я знаю? Там бог знает какая глубина. Думаю, туда никто не спускался…
Ники, как загипнотизированная, таращилась на яму. Провал даже не был огорожен. «Если какой-нибудь самосвал подъедет слишком близко, ухнет прямо туда, – представила она, – целиком провалится. И не достанут…»
– Уж такие тут местности, – сочла нужным пояснить бабушка. – Под землей у нас пять больших рек. Это помимо пещер, плывунов, болот и прочего. Тут, в Полюстрово, река выходит к самой поверхности. И артезианскиую воду они тут добывают…
Трамвай остановился.
– Конечная! – объявил кондуктор. Немногочисленные пассажиры вышли из трамвая и кучкой направились к проходной какого-то завода через дорогу. Бабушка замешкалась.
– Нам туда? – спросила Ники.
– Нет, туда, – бабушка указала в сторону ямы. Ники резко остановилась.
– Нет, правда?
– Правда, правда, – проворчала бабушка и потянулась, чтобы взять за руку Ники. Ники отскочила.
– Зачем нам туда?
– Затем! – повысила голос бабка. – Спорить еще будет, пигалица! Велено – пошли, значит, пошли!
Тревожные предчувствия Ники достигли предела. Подслушанные ночью разговоры ожили в ее памяти. Ники пристально посмотрела на бабушку. Ее поведение казалось ей непонятным и зловещим.
«Искалечить» – вспомнились Ники ее слова.
– Что ты там застряла? – сердито крикнула бабка.
Заревел очередной самосвал, поднимая кузов на дыбы, и в черную яму с грохотом обрушилась лавина грязного снега, исчезая в бездонном подземелье.
«Сейчас мы подойдем к яме, и она меня туда скинет. И никогда не найдут…»
– Вероника! – требовательно окликнула бабка. – Не дури…
Ники, мгновенно приняв решение, развернулась и бросилась бежать прочь от ямы, в ту сторону, откуда они приехали.
Позади раздались истошные вопли бабки. Ники только прибавила скорости. По сторонам мелькали фонари, бетонные секции забора. Ники неслась как ветер, пробежав на одном дыхании не меньше километра. Когда она выдохлась, то яма осталась далеко позади. Ники окружали незнакомые новостройки. Тяжело дыша, Ники оглянулась – она еще не чувствовала себя в безопасности, – свернула в первые попавшиеся дворы и пошла быстрым шагом, на ходу успокаивая дыхание.
Она шла наугад очень долго – так же долго, как ехала сюда, – понятия не имея, где оказалась и куда направляется, движимая одной целью: оторваться подальше от бабки. Когда над городом зашло солнце, совершенно выдохшаяся Ники случайно прибрела на берег Невы. Берег тоже был чужой – какие-то верфи, баржи, – но по крайней мере это была Нева. А далеко на западе, на фоне красного закатного неба чернел знакомый силуэт Смольного собора.
«Ой, в той же стороне Леннаучфильм!» – вспомнила Ники. На душе у нее просветлело.
«Отлично! Вот туда я и пойду, – решила она. – Буду там жить, пока не найдется мама!»
И с новыми силами пошагала вдоль набережной, чувствуя себя так, словно возвращается домой.
Глава 41
Глава 42
– Грязный снег ссыпают под землю, – объяснила бабушка. – Видишь – яма?
Трамвай между тем подъехал поближе, и Ники сумела разглядеть то, на что указывала бабушка. Действительно, в центре поля виднелась огромная квадратная яма, черный провал на белом снегу, исчерченном следами от шин.
– Что за яма?
– Тут подземные пустоты выходят наружу, – со знанием дела объяснила бабка. – Вот их и используют для пользы городского хозяйства. Надо же куда-то мусор девать.
– А что там, внизу?
– Откуда ж я знаю? Там бог знает какая глубина. Думаю, туда никто не спускался…
Ники, как загипнотизированная, таращилась на яму. Провал даже не был огорожен. «Если какой-нибудь самосвал подъедет слишком близко, ухнет прямо туда, – представила она, – целиком провалится. И не достанут…»
– Уж такие тут местности, – сочла нужным пояснить бабушка. – Под землей у нас пять больших рек. Это помимо пещер, плывунов, болот и прочего. Тут, в Полюстрово, река выходит к самой поверхности. И артезианскиую воду они тут добывают…
Трамвай остановился.
– Конечная! – объявил кондуктор. Немногочисленные пассажиры вышли из трамвая и кучкой направились к проходной какого-то завода через дорогу. Бабушка замешкалась.
– Нам туда? – спросила Ники.
– Нет, туда, – бабушка указала в сторону ямы. Ники резко остановилась.
– Нет, правда?
– Правда, правда, – проворчала бабушка и потянулась, чтобы взять за руку Ники. Ники отскочила.
– Зачем нам туда?
– Затем! – повысила голос бабка. – Спорить еще будет, пигалица! Велено – пошли, значит, пошли!
Тревожные предчувствия Ники достигли предела. Подслушанные ночью разговоры ожили в ее памяти. Ники пристально посмотрела на бабушку. Ее поведение казалось ей непонятным и зловещим.
«Искалечить» – вспомнились Ники ее слова.
– Что ты там застряла? – сердито крикнула бабка.
Заревел очередной самосвал, поднимая кузов на дыбы, и в черную яму с грохотом обрушилась лавина грязного снега, исчезая в бездонном подземелье.
«Сейчас мы подойдем к яме, и она меня туда скинет. И никогда не найдут…»
– Вероника! – требовательно окликнула бабка. – Не дури…
Ники, мгновенно приняв решение, развернулась и бросилась бежать прочь от ямы, в ту сторону, откуда они приехали.
Позади раздались истошные вопли бабки. Ники только прибавила скорости. По сторонам мелькали фонари, бетонные секции забора. Ники неслась как ветер, пробежав на одном дыхании не меньше километра. Когда она выдохлась, то яма осталась далеко позади. Ники окружали незнакомые новостройки. Тяжело дыша, Ники оглянулась – она еще не чувствовала себя в безопасности, – свернула в первые попавшиеся дворы и пошла быстрым шагом, на ходу успокаивая дыхание.
Она шла наугад очень долго – так же долго, как ехала сюда, – понятия не имея, где оказалась и куда направляется, движимая одной целью: оторваться подальше от бабки. Когда над городом зашло солнце, совершенно выдохшаяся Ники случайно прибрела на берег Невы. Берег тоже был чужой – какие-то верфи, баржи, – но по крайней мере это была Нева. А далеко на западе, на фоне красного закатного неба чернел знакомый силуэт Смольного собора.
«Ой, в той же стороне Леннаучфильм!» – вспомнила Ники. На душе у нее просветлело.
«Отлично! Вот туда я и пойду, – решила она. – Буду там жить, пока не найдется мама!»
И с новыми силами пошагала вдоль набережной, чувствуя себя так, словно возвращается домой.
Глава 41
Ночь на Леннаучфильме
В студии группы «Утро понедельника» шумел чайник и раздавалась громкая болтовня Нафани. Ники, предвкушая, как упадет на стул и вытянет уставшие ноги, распахнула дверь. На неработающей колонке был накрыт стол: батон, лещ, плавленный сырок и початая банка кабачковой икры. За «столом» восседал Нафаня, дымил безникотиновой сигаретой и добродушно поглядывал на гостя, с жадностью поедающего гигантский бутерброд из перечисленных ингредиентов. С лица Ники медленно сполза улыбка.
– Завьялов?! – прошипела она.
Лешка поднял голову и, что-то промычав набитым ртом, приветственно кивнул. Судя по его виду, он чувствовал здесь себя вполне непринужденно.
– Ники, здорово! – обрадовался Нафаня. – А мы тут ужинаем, присоединяйся. Ты вовремя, через десять минут осталась бы только кабачковая икра…
Ники рухнула на свободный стул и бросила угрюмый взгляд на Лешку. Почему-то Завьялов не вызывал в ней былой ненависти. Наверно, из-за истории с ногтями. Ники старалась об этом не думать. Вспоминая полный призрачных хищников кровавый океан, в который ее утянул демон когтей, она чувствовала злость и стыд.
– Фу, ноги болят! Сегодня прошла километров десять! Что он тут делает? – буркнула она, обращаясь к Нафане.
– Вот, пришел, – развел руками Нафаня. – Я сижу тут, слышу, кто-то скребется. Открываю дверь – а там этот юный пионэр! Говорит, тебя искал. Чего ж его, обратно гнать? Ведь ноги поломает в темноте. Ничего, мы тут с ним потрендели за жизнь – нормальный пацан, наш человек…
Ники, не дослушав, перебила:
– Нафаня, я поживу здесь на точке, ладно?
– Нет проблем, – безо всякого удивления отозвался гитарист. Просьбу Ники он воспринял как данность, как, впрочем, принимал любые жизненные перемены. – Одолжи у «каббалистов» раскладушку, у них вроде была, если не сломали.
– По фиг, я и на полу спать могу. Нафаня, дай булку, а? Жрать хочу дико, с утра ничего не ела.
Прежде чем Нафаня успел пошевелиться, Лешка протянул Ники недоеденный бутерброд-гигант. Ники с каменным лицом взяла его, демонстративно отвернулась и впилась в него зубами.
– Вот что, Нафаня, – с набитым ртом проговорила Ники, расправляясь с бутербродом. – Никому не говори, что я здесь поселилась. И ребят предупреди, чтобы молчали. Если будут звонить из милиции – вы меня не видели…
Нафаня тихо присвистнул.
– Ты чего, из дому сбежала?
– А особенно – если позвонит моя бабушка! – продолжала Ники.
При слове «бабушка » Лешка встрепенулся и выразительно кашлянул. Ники покосилась на него и нахмурилась. Этот обмен взглядами не ускользнул от Нафани, но он истолковал его по-своему и, докурив сигарету, решительно поднялся из-за «стола ».
– Ладно, молодежь, мне пора ехать, – сказал он. – Имейте в виду, завтра в одиннадцать сюда припрется Михалыч.
– Я поняла.
– Главное, ничего тут не подожгите. Ну пока, Ники. Бывай, пионэр, заходи еще.
Нафаня надел куртку, отдал Ники ключи, повесил на плечо электрогитару в чехле и вышел за дверь.
– Спасибо! – крикнул ему вслед Лешка.
На «точке» застыло неловкое молчание. Ники казалась полностью поглощенной очередным бутербродом из остатков батона и рыбьего хвоста. Лешка рассматривал ее исподтишка, пытаясь разглядеть в ней черты божественности, и не находил. Даже в ее матери что-то такое чувствовалось – может быть, контраст между ее заурядной внешностью и властными манерами. Но в чавкающей Покрышкиной ничего величественного и неземного не было.
– Слушай, а этого рокера правда Нафаня зовут? – кашлянув, спросил Лешка. – Или это ник?
– А мне по барабану, – агрессивно ответила Ники. – Ты зачем сюда пришел, Завьялов?
– Я тебя искал, – простодушно ответил Лешка.
– Зачем?
– Чтобы помочь.
Ники язвительно зафыркала, во все стороны полетели крошки.
– Ты? Мне? Помочь?!
– Думаешь, мне это очень надо? – обиженно отозвался Лешка. – Если бы твоя мама не попросила, я бы и пальцем не шевельнул.
– Мама?
Выражение лица Ники мгновенно изменилось. Надменности как не бывало – перед Лешей сидела испуганная девочка с жалобным взглядом. I – Ты ее видел?!
– Часа полтора назад.
– Что с ней? Как она?!
–Да нормально, – удивленно сказал Лешка. – Она ко мне сама подошла в одном кафе на Комендантском, попросила тебя найти…
– В каком кафе?!
У Лешки возникло ощущение, что, если он назовет адрес, Покрышкина сейчас же сорвется с места и бросится бежать на Комендантский.
– Она оттуда давно ушла. Да что с тобой?
– Как она выглядела? Расстроена?
– Нет… спокойная такая, доброжелательная…
Ники глубоко вздохнула, успокаиваясь, и неожиданно улыбнулась.
– Фиг они ее поймают, – пробормотала она.
– Чего?
– Так, ничего. Говоришь, она просила тебя мне помочь? В чем помочь? И почему именно тебя? Давай, колись. Что она говорила, во всех подробностях.
Лешка приготовился отвечать и неожиданно осознал, что перед ним возникла нелегкая задача. Если он хочет переиграть Эрлина, спасти сяня и защитить себя и девчонку, придется пересказать Покрышкиной абсолютно все, что говорила ее мама. И не только. Придется объяснить, откуда взялась горлянка, почему за Лешей охотятся демоны Эрлина, кто такой сянь… А ведь Вероника не знает, что она – дочь мертвого Бога. Она считает себя обычной девочкой Она вообще ничего не знает о богах и запросто может ему не поверить.
– Короче, – тяжело вздохнув, начал Лешка. – Это долгая история. Ты меня только не перебивай И чур не смеяться. В общем, месяца два назад я попал под машину…
– И чего тут смешного?
– Нет, фишка была в том, что я умер.
– А… Тогда смешно. Только при чем тут моя мама?
– Я же просил, не перебивать. Дело в том, что меня оживил один человек. Вернее, не совсем человек…
Когда Лешка закончил свой рассказ, последние остатки ужина были съедены, и чая в чайнике осталось на самом донышке. Ники, которая поначалу непрерывно перебивала его, издевательски хихикая, угомонилась и слушала как загипнотизированная. Глядя в ее глаза, похожие на два маленьких обсидиановых зеркальца, Лешка думал, что, может, она и вправду дочь бога. Таких завораживающих глаз он не видел никогда в жизни.
– Ты мне хоть веришь? – с надеждой спросил он, заканчивая рассказ о встрече с матерью.
– Верю, – кивнула Ники. – Знаешь, когда я тебе окончательно поверила? Когда ты передал мамино предупреждение о том, что надо опасаться бабушки. Эх, мне бы получить его сегодня утром!
– И как ты себя ощущаешь? – не удержался Лешка. – В роли дочки бога?
Ники пожала плечами и неопределенно улыбнулась.
– Нормально. Я уже давно что-то такое подозревала. Когда с детства чувствуешь себя какой-то инопланетянкой… Иногда вообще казалось, что все вокруг ненастоящее. И не понимаешь, кто ты и что здесь делаешь. Или мама строит какие-нибудь планы на мою карьеру, а мне кажется, что я примериваю на себя чью-то чужую жизнь. Как я себя ощущаю?
Ники на мгновение задумалась, прислушиваясь к себе.
– Хорошо. Как будто все встало на свои места.
Внезапно она тихо засмеялась.
– Наконец-то все выяснилось!
Лешка глядел на умиротворенное, счастливое лицо Ники, и ему тоже стало весело, непонятно почему. Ники взглянула на него и улыбнулась в ответ.
– А я хотела тебя убить, – смущенно сказала она. – Извини, пожалуйста.
Лешка беспечно махнул рукой – дескать, «проехали».
– Тебя Алеша зовут? – уточнила она. – А то я все по фамилии, как-то невежливо.
– Да меня по-всякому зовут. Друзья – Леха…
– А меня зови Ники, ладно?
В двенадцатом часу, когда репетиции были в разгаре, и Леннаучфильм звучал и пел на тысячи ладов, из-за соседних крыш вынырнула луна и заглянула в окно студии. Ники стояла у окна, глядя на луну, как смотрят в лицо смутно знакомого человека, пытаясь поймать его взгляд.
«Интересно, я смогу с ней заговорить? – думала она. – И если смогу, то на каком языке? Есть ли свой язык у богов? У всех народов есть богиня луны, так что мы с луной в некотором роде коллеги. Кто знает, вдруг в прошлом мы были знакомы? Может, я даже вспомню тот самый древний и смертоносный для простых людей язык, на котором со мной заговорило когда-то солнце…»
– Тебя случайно родители разыскивать не будут? – спросила она Лешку. – Ведь поздно уже.
– Да ну их к черту, этих родителей, – буркнул Лешка. – Я к ним не поеду. Вчера орали на меня, орали – типа, звони, предупреждай если задерживаешься! Я сегодня им позвонил из метро как пай-мальчик предупредить, что не знаю, когда приду, так отец мне сказал – да хоть вообще не приходи, мерзавец! Представляешь?
Ники мрачно ухмыльнулась, возвращаясь к реальности.
– А у меня больше вообще нет дома, – сказала она. – Сегодня ночью мама убила Толика – одного прихвостня Эрлина, который выдавал себя за моего отца, – и убежала. И квартиру опечатали.
– Ни фига себе… – пробормотал Лешка. – Да, она что-то говорила… типа, «одного предателя я уже покарала ».
Ники кивнула.
– Бабка хотела, чтобы я переехала к ней. Но я от нее сегодня сбежала. Знаешь почему? После проруби я попала в больницу и там подслушала ее разговор с Толиком. Они обсуждали, как меня заточить или искалечить, чтобы я никуда не делась. Представляешь?
Лешка, не находя слов, промолчал.
– От нее-то я и прячусь, – продолжала Ники. – Есть у меня предчувствие – если она меня отыщет, мне точно крышка. Да она мне и не бабушка никакая.
Ники отвернулась от окна и принялась бродить по студии, размышляя вслух:
– Теперь-то я знаю, с кем я разговаривала в подвале Леннаучфильма! Это был мой отец! Я думала, он меня пугает. А он хотел меня предупредить о близкой опасности…
– Мертвый бог?
– Не зови его так. Настоящий Мертвый бог – это тот, кто его заточил. Эрлин.
Последнее слово Ники произнесла с глубокой ненавистью.
– Как же они мне врали! Говорили, что он продюсер, что звезду из меня сделает! А сами в это время строили свои гадские планы!
Ники произнесла это с таким жаром, что Лешка невольно задумался, что ее возмущает больше: то, что Эрлин сделал с ее отцом, или то, что он обломал ее музыкальную карьеру.
– Ничего, я до него еще доберусь!
– Как бы он тебя раньше не нашел.
– Пусть находит. Избавит меня от лишних трудов.
– Это все пустая болтовня. Сянь говорил, что Эрлин – могущественный демон. Если даже твой отец не сумел с ним справиться…
– Мама сказала, что я рождена для мести! – самоуверенно заявила Ники. – Кроме того, я знаю о нем гораздо больше, чем ты! Например, где его офис.
– Но у него есть слуги.
– Ага. Я с ними тоже хорошо знакома. – Ники принялась загибать пальцы. – Толик убит. Арсан… ты сказал, что сянь его покалечил. Остается только Гумусов.
– Самый опасный, – добавил Лешка. – И еще не забудь о холодном демоне.
– Холодный демон… – задумчиво повторила Ники. – Я его никогда не видела. Но, наверно, знаю, где Эрлин его прячет.
Она в нескольких словах рассказала Лешке историю несчастного финансового директора Гаврилова, которого погубила холодная плетенка с глиняной куклой.
– Я брала ее в руки, и со мной ничего не случилось, – закончила она. – Главное – успеть перехватить плетенку, пока Эрлин не выпустил демона наружу.
– Или уничтожить ее, – подхватил Лешка. – Разломать, а лучше – сжечь!
– Решено! – с жестокой радостью подвела итог Ники. – Завтра с утреца сходим в гости к Эрлину! И поговорим…
– Вот так прямо вломиться нахрапом? – усомнился Лешка.
– Почему бы и нет? – возразила Ники. – Ты забыл, что у нас есть горлянка? Давай-ка распотрошим ее и глянем, что там за супер-оружие!
– Имей в виду, это опасно, – слабо возразил Лешка, вставая за рюкзаком. Но Ники не желала его слушать. Она чувствовала себя бесстрашной, всесильной и неуязвимой дочкой Мертвого бога, рожденной для мести.
Лешка достал горлянку и неохотно передал ее девочке. В горлянке шуршало и постукивало.
– Дай мне что-нибудь тяжелое, – попросила Ники, встряхивая тыкву. – Топор, ломик…
Лешка окинул взглядом студию.
– Молоток подойдет?
– Годится. Подержи-ка эту тыкву за горлышко, сейчас я ее долбану…
– Подожди! Что, если там внутри что-то хрупкое? Еще сломаем!
– Супер-оружие? Ха! Ну ладно, я буду осторожно…
Ники взмахнула молотком, раздался звук удара и громкий хруст. Посыпались обломки. В горлянке появилось отверстие, в котором виднелось что-то белое.
– Еще раз! – взволнованно проговорил Лешка, забывший о призывах к осторожности.
Последовал удар молотком, и тыква развалилась на несколько неровных кусков. Среди мусора белело что-то вроде длинной тонкой кости. Лешка и Ники дружно склонились над тыквой, раскидывая обломки.
– Это костяная дудка! – воскликнул Лешка, протягивая руку к добыче.
– Не дудка, а флейта! Дай мне!
– Нет, стой! Сянь говорил, что на нее даже смотреть вредно, а ты руками!
– Спокойно, – нахмурилась Ники. – Я умею работать с заколдованным оружием. У меня есть опыт.
– Это ты про демона из когтей? Ну-ну. Если ты это называешь опытом…
Несколько секунд Ники и Лешка в нерешительности сидели на корточках над обломками горлянки.
– К тому же я умею играть на музыкальных инструментах, – добавила Ники.
– На электрогитаре, – проворчал Лешка. Белая флейта почему-то казалась ему знакомой.
Через мгновение он понял, почему. Он вскочил на ноги, дотянулся до куртки и нашарил в кармане свиток «весна в горах».
– Видишь старика? Раньше его тут не было. А потом появился. Он играл на флейте! – заявил он, показывая Ники картину, – Это была какая-то подсказка!
Ники поглядела и вдруг захихикала.
– Старика вижу. А флейты нет.
– Как нет?!
Лешка заглянул в свиток. Флейта действительно исчезла. Старец в старинном халате, выразительно глядя прямо на Лешку, показывал ему кулак.
– Что бы это значило? – офигел Лешка.
– Ты же сам сказал – подсказка, – ухмыляясь сказала Ники.
– Это в смысле, не трогать флейту? Чушь собачья!
– А мне? – вкрадчиво спросила Ники, глядя на старца. – Я могу взять флейту? Во, гляди!
Ники с торжествующим видом сунула Лешке под нос свиток.
Кулак исчез. Старец, упрятав руки в широкие рукава, глядел перед собой с благосклонным выражением. Лешка криво улыбнулся.
– Ну бери, – сказал он. – Она, похоже, действительно для тебя.
Не теряя времени, Ники осторожно флейту в руки.
– Какая легкая! – удивленно произнесла она, поднося ее к глазам. – Пластмассовая, что ли?
Лешка склонялся к мысли, что дудочка искусно выточена из кости. Она матово блестела, как полированная, и казалась идеально гладкой. Длиной она была сантиметров двадцать, один конец более острый, другой потолще. Никаких знаков на ней они не нашли, как ни рассматривали. Ники подула в нее, прошлась пальцами по дырочкам, и флейта издала нежную, чуть гнусавую трель. Лешка невольно напрягся, но ничего не случилось.
– Я ничего не чувствую, – разочарованно сказал Ники. – По-моему, там нет никакого демона. И вообще ничего нет. Самая обычная флейта.
– Мы, наверно, еще не разобрались, – возразил Лешка. – Ты еще потренируйся.
– Да пожалуйста.
Ники тренировалась долго. Так долго, что уже замолкли почти все звуки в соседних студиях, луна ушла из окна куда-то дальше по небу, а Лешка соорудил себе из старых одеял гнездо на полу, где почище, и улегся спать. А Ники все играла, и трели становились все более благозвучными, постепенно складываясь в простые, непривычные уху мелодии. Под эти звуки Лешка и заснул.
– Завьялов?! – прошипела она.
Лешка поднял голову и, что-то промычав набитым ртом, приветственно кивнул. Судя по его виду, он чувствовал здесь себя вполне непринужденно.
– Ники, здорово! – обрадовался Нафаня. – А мы тут ужинаем, присоединяйся. Ты вовремя, через десять минут осталась бы только кабачковая икра…
Ники рухнула на свободный стул и бросила угрюмый взгляд на Лешку. Почему-то Завьялов не вызывал в ней былой ненависти. Наверно, из-за истории с ногтями. Ники старалась об этом не думать. Вспоминая полный призрачных хищников кровавый океан, в который ее утянул демон когтей, она чувствовала злость и стыд.
– Фу, ноги болят! Сегодня прошла километров десять! Что он тут делает? – буркнула она, обращаясь к Нафане.
– Вот, пришел, – развел руками Нафаня. – Я сижу тут, слышу, кто-то скребется. Открываю дверь – а там этот юный пионэр! Говорит, тебя искал. Чего ж его, обратно гнать? Ведь ноги поломает в темноте. Ничего, мы тут с ним потрендели за жизнь – нормальный пацан, наш человек…
Ники, не дослушав, перебила:
– Нафаня, я поживу здесь на точке, ладно?
– Нет проблем, – безо всякого удивления отозвался гитарист. Просьбу Ники он воспринял как данность, как, впрочем, принимал любые жизненные перемены. – Одолжи у «каббалистов» раскладушку, у них вроде была, если не сломали.
– По фиг, я и на полу спать могу. Нафаня, дай булку, а? Жрать хочу дико, с утра ничего не ела.
Прежде чем Нафаня успел пошевелиться, Лешка протянул Ники недоеденный бутерброд-гигант. Ники с каменным лицом взяла его, демонстративно отвернулась и впилась в него зубами.
– Вот что, Нафаня, – с набитым ртом проговорила Ники, расправляясь с бутербродом. – Никому не говори, что я здесь поселилась. И ребят предупреди, чтобы молчали. Если будут звонить из милиции – вы меня не видели…
Нафаня тихо присвистнул.
– Ты чего, из дому сбежала?
– А особенно – если позвонит моя бабушка! – продолжала Ники.
При слове «бабушка » Лешка встрепенулся и выразительно кашлянул. Ники покосилась на него и нахмурилась. Этот обмен взглядами не ускользнул от Нафани, но он истолковал его по-своему и, докурив сигарету, решительно поднялся из-за «стола ».
– Ладно, молодежь, мне пора ехать, – сказал он. – Имейте в виду, завтра в одиннадцать сюда припрется Михалыч.
– Я поняла.
– Главное, ничего тут не подожгите. Ну пока, Ники. Бывай, пионэр, заходи еще.
Нафаня надел куртку, отдал Ники ключи, повесил на плечо электрогитару в чехле и вышел за дверь.
– Спасибо! – крикнул ему вслед Лешка.
На «точке» застыло неловкое молчание. Ники казалась полностью поглощенной очередным бутербродом из остатков батона и рыбьего хвоста. Лешка рассматривал ее исподтишка, пытаясь разглядеть в ней черты божественности, и не находил. Даже в ее матери что-то такое чувствовалось – может быть, контраст между ее заурядной внешностью и властными манерами. Но в чавкающей Покрышкиной ничего величественного и неземного не было.
– Слушай, а этого рокера правда Нафаня зовут? – кашлянув, спросил Лешка. – Или это ник?
– А мне по барабану, – агрессивно ответила Ники. – Ты зачем сюда пришел, Завьялов?
– Я тебя искал, – простодушно ответил Лешка.
– Зачем?
– Чтобы помочь.
Ники язвительно зафыркала, во все стороны полетели крошки.
– Ты? Мне? Помочь?!
– Думаешь, мне это очень надо? – обиженно отозвался Лешка. – Если бы твоя мама не попросила, я бы и пальцем не шевельнул.
– Мама?
Выражение лица Ники мгновенно изменилось. Надменности как не бывало – перед Лешей сидела испуганная девочка с жалобным взглядом. I – Ты ее видел?!
– Часа полтора назад.
– Что с ней? Как она?!
–Да нормально, – удивленно сказал Лешка. – Она ко мне сама подошла в одном кафе на Комендантском, попросила тебя найти…
– В каком кафе?!
У Лешки возникло ощущение, что, если он назовет адрес, Покрышкина сейчас же сорвется с места и бросится бежать на Комендантский.
– Она оттуда давно ушла. Да что с тобой?
– Как она выглядела? Расстроена?
– Нет… спокойная такая, доброжелательная…
Ники глубоко вздохнула, успокаиваясь, и неожиданно улыбнулась.
– Фиг они ее поймают, – пробормотала она.
– Чего?
– Так, ничего. Говоришь, она просила тебя мне помочь? В чем помочь? И почему именно тебя? Давай, колись. Что она говорила, во всех подробностях.
Лешка приготовился отвечать и неожиданно осознал, что перед ним возникла нелегкая задача. Если он хочет переиграть Эрлина, спасти сяня и защитить себя и девчонку, придется пересказать Покрышкиной абсолютно все, что говорила ее мама. И не только. Придется объяснить, откуда взялась горлянка, почему за Лешей охотятся демоны Эрлина, кто такой сянь… А ведь Вероника не знает, что она – дочь мертвого Бога. Она считает себя обычной девочкой Она вообще ничего не знает о богах и запросто может ему не поверить.
– Короче, – тяжело вздохнув, начал Лешка. – Это долгая история. Ты меня только не перебивай И чур не смеяться. В общем, месяца два назад я попал под машину…
– И чего тут смешного?
– Нет, фишка была в том, что я умер.
– А… Тогда смешно. Только при чем тут моя мама?
– Я же просил, не перебивать. Дело в том, что меня оживил один человек. Вернее, не совсем человек…
Когда Лешка закончил свой рассказ, последние остатки ужина были съедены, и чая в чайнике осталось на самом донышке. Ники, которая поначалу непрерывно перебивала его, издевательски хихикая, угомонилась и слушала как загипнотизированная. Глядя в ее глаза, похожие на два маленьких обсидиановых зеркальца, Лешка думал, что, может, она и вправду дочь бога. Таких завораживающих глаз он не видел никогда в жизни.
– Ты мне хоть веришь? – с надеждой спросил он, заканчивая рассказ о встрече с матерью.
– Верю, – кивнула Ники. – Знаешь, когда я тебе окончательно поверила? Когда ты передал мамино предупреждение о том, что надо опасаться бабушки. Эх, мне бы получить его сегодня утром!
– И как ты себя ощущаешь? – не удержался Лешка. – В роли дочки бога?
Ники пожала плечами и неопределенно улыбнулась.
– Нормально. Я уже давно что-то такое подозревала. Когда с детства чувствуешь себя какой-то инопланетянкой… Иногда вообще казалось, что все вокруг ненастоящее. И не понимаешь, кто ты и что здесь делаешь. Или мама строит какие-нибудь планы на мою карьеру, а мне кажется, что я примериваю на себя чью-то чужую жизнь. Как я себя ощущаю?
Ники на мгновение задумалась, прислушиваясь к себе.
– Хорошо. Как будто все встало на свои места.
Внезапно она тихо засмеялась.
– Наконец-то все выяснилось!
Лешка глядел на умиротворенное, счастливое лицо Ники, и ему тоже стало весело, непонятно почему. Ники взглянула на него и улыбнулась в ответ.
– А я хотела тебя убить, – смущенно сказала она. – Извини, пожалуйста.
Лешка беспечно махнул рукой – дескать, «проехали».
– Тебя Алеша зовут? – уточнила она. – А то я все по фамилии, как-то невежливо.
– Да меня по-всякому зовут. Друзья – Леха…
– А меня зови Ники, ладно?
В двенадцатом часу, когда репетиции были в разгаре, и Леннаучфильм звучал и пел на тысячи ладов, из-за соседних крыш вынырнула луна и заглянула в окно студии. Ники стояла у окна, глядя на луну, как смотрят в лицо смутно знакомого человека, пытаясь поймать его взгляд.
«Интересно, я смогу с ней заговорить? – думала она. – И если смогу, то на каком языке? Есть ли свой язык у богов? У всех народов есть богиня луны, так что мы с луной в некотором роде коллеги. Кто знает, вдруг в прошлом мы были знакомы? Может, я даже вспомню тот самый древний и смертоносный для простых людей язык, на котором со мной заговорило когда-то солнце…»
– Тебя случайно родители разыскивать не будут? – спросила она Лешку. – Ведь поздно уже.
– Да ну их к черту, этих родителей, – буркнул Лешка. – Я к ним не поеду. Вчера орали на меня, орали – типа, звони, предупреждай если задерживаешься! Я сегодня им позвонил из метро как пай-мальчик предупредить, что не знаю, когда приду, так отец мне сказал – да хоть вообще не приходи, мерзавец! Представляешь?
Ники мрачно ухмыльнулась, возвращаясь к реальности.
– А у меня больше вообще нет дома, – сказала она. – Сегодня ночью мама убила Толика – одного прихвостня Эрлина, который выдавал себя за моего отца, – и убежала. И квартиру опечатали.
– Ни фига себе… – пробормотал Лешка. – Да, она что-то говорила… типа, «одного предателя я уже покарала ».
Ники кивнула.
– Бабка хотела, чтобы я переехала к ней. Но я от нее сегодня сбежала. Знаешь почему? После проруби я попала в больницу и там подслушала ее разговор с Толиком. Они обсуждали, как меня заточить или искалечить, чтобы я никуда не делась. Представляешь?
Лешка, не находя слов, промолчал.
– От нее-то я и прячусь, – продолжала Ники. – Есть у меня предчувствие – если она меня отыщет, мне точно крышка. Да она мне и не бабушка никакая.
Ники отвернулась от окна и принялась бродить по студии, размышляя вслух:
– Теперь-то я знаю, с кем я разговаривала в подвале Леннаучфильма! Это был мой отец! Я думала, он меня пугает. А он хотел меня предупредить о близкой опасности…
– Мертвый бог?
– Не зови его так. Настоящий Мертвый бог – это тот, кто его заточил. Эрлин.
Последнее слово Ники произнесла с глубокой ненавистью.
– Как же они мне врали! Говорили, что он продюсер, что звезду из меня сделает! А сами в это время строили свои гадские планы!
Ники произнесла это с таким жаром, что Лешка невольно задумался, что ее возмущает больше: то, что Эрлин сделал с ее отцом, или то, что он обломал ее музыкальную карьеру.
– Ничего, я до него еще доберусь!
– Как бы он тебя раньше не нашел.
– Пусть находит. Избавит меня от лишних трудов.
– Это все пустая болтовня. Сянь говорил, что Эрлин – могущественный демон. Если даже твой отец не сумел с ним справиться…
– Мама сказала, что я рождена для мести! – самоуверенно заявила Ники. – Кроме того, я знаю о нем гораздо больше, чем ты! Например, где его офис.
– Но у него есть слуги.
– Ага. Я с ними тоже хорошо знакома. – Ники принялась загибать пальцы. – Толик убит. Арсан… ты сказал, что сянь его покалечил. Остается только Гумусов.
– Самый опасный, – добавил Лешка. – И еще не забудь о холодном демоне.
– Холодный демон… – задумчиво повторила Ники. – Я его никогда не видела. Но, наверно, знаю, где Эрлин его прячет.
Она в нескольких словах рассказала Лешке историю несчастного финансового директора Гаврилова, которого погубила холодная плетенка с глиняной куклой.
– Я брала ее в руки, и со мной ничего не случилось, – закончила она. – Главное – успеть перехватить плетенку, пока Эрлин не выпустил демона наружу.
– Или уничтожить ее, – подхватил Лешка. – Разломать, а лучше – сжечь!
– Решено! – с жестокой радостью подвела итог Ники. – Завтра с утреца сходим в гости к Эрлину! И поговорим…
– Вот так прямо вломиться нахрапом? – усомнился Лешка.
– Почему бы и нет? – возразила Ники. – Ты забыл, что у нас есть горлянка? Давай-ка распотрошим ее и глянем, что там за супер-оружие!
– Имей в виду, это опасно, – слабо возразил Лешка, вставая за рюкзаком. Но Ники не желала его слушать. Она чувствовала себя бесстрашной, всесильной и неуязвимой дочкой Мертвого бога, рожденной для мести.
Лешка достал горлянку и неохотно передал ее девочке. В горлянке шуршало и постукивало.
– Дай мне что-нибудь тяжелое, – попросила Ники, встряхивая тыкву. – Топор, ломик…
Лешка окинул взглядом студию.
– Молоток подойдет?
– Годится. Подержи-ка эту тыкву за горлышко, сейчас я ее долбану…
– Подожди! Что, если там внутри что-то хрупкое? Еще сломаем!
– Супер-оружие? Ха! Ну ладно, я буду осторожно…
Ники взмахнула молотком, раздался звук удара и громкий хруст. Посыпались обломки. В горлянке появилось отверстие, в котором виднелось что-то белое.
– Еще раз! – взволнованно проговорил Лешка, забывший о призывах к осторожности.
Последовал удар молотком, и тыква развалилась на несколько неровных кусков. Среди мусора белело что-то вроде длинной тонкой кости. Лешка и Ники дружно склонились над тыквой, раскидывая обломки.
– Это костяная дудка! – воскликнул Лешка, протягивая руку к добыче.
– Не дудка, а флейта! Дай мне!
– Нет, стой! Сянь говорил, что на нее даже смотреть вредно, а ты руками!
– Спокойно, – нахмурилась Ники. – Я умею работать с заколдованным оружием. У меня есть опыт.
– Это ты про демона из когтей? Ну-ну. Если ты это называешь опытом…
Несколько секунд Ники и Лешка в нерешительности сидели на корточках над обломками горлянки.
– К тому же я умею играть на музыкальных инструментах, – добавила Ники.
– На электрогитаре, – проворчал Лешка. Белая флейта почему-то казалась ему знакомой.
Через мгновение он понял, почему. Он вскочил на ноги, дотянулся до куртки и нашарил в кармане свиток «весна в горах».
– Видишь старика? Раньше его тут не было. А потом появился. Он играл на флейте! – заявил он, показывая Ники картину, – Это была какая-то подсказка!
Ники поглядела и вдруг захихикала.
– Старика вижу. А флейты нет.
– Как нет?!
Лешка заглянул в свиток. Флейта действительно исчезла. Старец в старинном халате, выразительно глядя прямо на Лешку, показывал ему кулак.
– Что бы это значило? – офигел Лешка.
– Ты же сам сказал – подсказка, – ухмыляясь сказала Ники.
– Это в смысле, не трогать флейту? Чушь собачья!
– А мне? – вкрадчиво спросила Ники, глядя на старца. – Я могу взять флейту? Во, гляди!
Ники с торжествующим видом сунула Лешке под нос свиток.
Кулак исчез. Старец, упрятав руки в широкие рукава, глядел перед собой с благосклонным выражением. Лешка криво улыбнулся.
– Ну бери, – сказал он. – Она, похоже, действительно для тебя.
Не теряя времени, Ники осторожно флейту в руки.
– Какая легкая! – удивленно произнесла она, поднося ее к глазам. – Пластмассовая, что ли?
Лешка склонялся к мысли, что дудочка искусно выточена из кости. Она матово блестела, как полированная, и казалась идеально гладкой. Длиной она была сантиметров двадцать, один конец более острый, другой потолще. Никаких знаков на ней они не нашли, как ни рассматривали. Ники подула в нее, прошлась пальцами по дырочкам, и флейта издала нежную, чуть гнусавую трель. Лешка невольно напрягся, но ничего не случилось.
– Я ничего не чувствую, – разочарованно сказал Ники. – По-моему, там нет никакого демона. И вообще ничего нет. Самая обычная флейта.
– Мы, наверно, еще не разобрались, – возразил Лешка. – Ты еще потренируйся.
– Да пожалуйста.
Ники тренировалась долго. Так долго, что уже замолкли почти все звуки в соседних студиях, луна ушла из окна куда-то дальше по небу, а Лешка соорудил себе из старых одеял гнездо на полу, где почище, и улегся спать. А Ники все играла, и трели становились все более благозвучными, постепенно складываясь в простые, непривычные уху мелодии. Под эти звуки Лешка и заснул.
Глава 42
Визит на Карповку
В пятнадцать минут десятого только-только забрезжил рассвет, а на Каменноостровском проспекте уже бурлила жизнь. На фонарных столбах, на растяжках, в витринах вспыхивали и мигали разноцветные огоньки новогодних гирлянд; в сизом чаду выхлопных газов стояли в традиционной утренней пробке автомобили, на этот раз в сторону центра; по тротуарам валил народ, растекаясь по офисам. Никто не обращал внимания на двух школьников, бездеятельно торчащих на набережной Карповки напротив красивого дома в стиле «модерн».
– Как ты думаешь, они нас заметили? – спросил Лешка, ежась от холода и волнения. – Там же наверняка все набито видеокамерами и прочей аппаратурой…
Ники пожала плечами.
– Что-то у них поздно начинается рабочий день, – пробормотала она. – Свет горит только в холле… Ну, Арсан, конечно, там. И Гумусов, куда же без него…
– Смотри, джип твоего отчима, – Лешка указал на припаркованный на боковой улице «инфинити» Джип выглядел так, словно этой ночью участвовал в ралли «Париж – Даккар».
– А то я не заметила.
Ники, проигнорировав «отчима», расстегнула куртку и ощупала флейту за пазухой, во внутреннем кармане.
– Пошли, – приказала она и первая решительно направилась к высокому мраморному крыльцу офиса Эрлина. Лешка поплелся за ней. Он по-прежнему не был уверен, что вваливаться прямо в логово врага – очень удачная идея. Тем более что Ники так и не выяснила, в чем заключаются волшебные свойства флейты. Зато подобрала на ней мелодию «Зачем Герасим утопил свою Муму».
Ники взошла на крыльцо и без колебаний нажала на кнопку домофона. Ответа пришлось ждать почти полминуты. Потом из динамиков донеслось хриплое «входите», и замок разблокировался. Ники толкнула дверь, и через мгновение они оказались в холле. Тут, внутри, ничего не изменилось: «пещерный» дизайн, потолок в сталактитах, маски на стенах.
– Кого я вижу! – раздался насмешливый голос Арсана. – Вот это называется неожиданный визит! Оба вместе! Хотя, этого надо было ожидать…
Глава службы безопасности восседал на своем месте за компьютером. Даже привыкшая к нему Ники вздрогнула при виде его изменившегося лица. А Лешке едва не стало худо, когда Арсан к нему повернулся. Лицо Арсана как будто начало было превращаться в голову ящера, да так и остановилось на полпути. Все черты его плоского лица приобрели неуловимое сходство с мордой хищной рептилии: широкий узко-губый рот стал еще шире, крупные зубы – крупнее и острее, монголоидные глаза смотрели не по-человечески пристально, как будто Арсан утратил способность мигать. Дрэды угрожающе топорщились, как иглы дикобраза. Кроме того, лоб и скулы охранника были покрыты глубокими параллельными царапинами, словно ему в лицо вцепился какой-то мелкий хищник.
– Вы чего сюда явились? – поинтересовался Арсан, не вставая с места.
– Где Эрлин? – буркнула Ники, не утруждая себя приветствиями.
– Его сейчас нет, – сообщил Арсан. – Он в отъезде. По неотложным личным делам.
Ники поглядела в ближайшую темную арку и спросила:
– А Гумусов?
– Гумусов с ним. Может, я чем-то могу вам помочь?
Арсан отвечал охотно и непринужденно, но злые, настороженные глаза выдавали его. Лешка, отойдя от шока, в который его поверг внешний вид охранника, устыдился своего испуга, шагнул вперед и грубо спросил:
– Эй, ты, демон! Говори, где мой сянь?
В ответ Арсан широко улыбнулся, показав полную пасть таких клыков, каким позавидовал бы любой вампир. Лешка побледнел и заткнулся, едва удержавшись, чтобы не рвануть на улицу. Однако на Ники эти психологические трюки как будто не действовали.
– Погоди, – отодвинула она Лешку. – Я первая спрошу. Арсан, чего ты такой напряженный? Мы тебе ничего не сделаем. Мы просто пришли за информацией.
– Какого рода? – спокойно спросил Арсан.
– Ты что-нибудь знаешь о моем отце? Я имею в виду – настоящем отце, не Толике. О Мертвом боге
Арсан устремил задумчивый взгляд поверх голов визитеров.
– Ладно, – неожиданно согласился он. – Почему бы и не рассказать по старой дружбе? Присаживайтесь, ребята, рассказ будет долгим.
– Я лучше постою, – отказался Лешка и постарался встать как можно ближе к двери. Бессмысленная предосторожность, учитывая, что замок открывался с места Арсана. Ники, демонстрируя бесстрашие, уселась на кожаный диван.
– Валяй, – сказала она, закинув ногу на ногу. Арсан поглядел на потолок и загадочно улыбнулся.
– Итак, вам нужны сведения о царе Нижнего мира? Ну, с чего бы начать…
– Ты его видел? – не в силах скрыть любопытство, перебила его Ники. – Какой он?
Арсан встал с кресла и, прихрамывая, вышел из-за стойки.
– Говорят, Мертвого бога можно узнать по белым тапочкам, в которых его похоронили, – заговорил он, медленно приближаясь к Ники. – Рот ему забили землей, на глаза положили по советскому медному пятаку, а руки скрутили на спиной заколдованной колючей проволокой, чтобы он не вырылся наружу. Но на самом деле узнать его при встрече можно по двум признакам: Мертвый бог всегда ходит в черном траурном костюме и никогда не снимает погребального венчика, который кладут на лоб при отпевании. Если снять с его лба венчик, то заклятие спадет, и Мертвый бог сможет освободиться…
– Что за фигня! – не выдержал Лешка. – Ники, он же нам мозги парит…
Его слова потонули в сухом монотонном рокоте. Звук был такой, как будто на улице начался град. Казалось, в холле задрожали стены. «Землетрясение, что ли?» – испугался Лешка. Но потом он увидел, что это завибрировали все висящие на стенах звериные маски. Они дрожали и подпрыгивали, словно собираясь спрыгнуть со своих гвоздей.
– Ники, смотри! – крикнул он.
Ники вскочила с дивана и сунула руку за пазуху.
– А вот и первобытная сигнализация заработала, – громко объявил Арсан, перекрикивая стук масок. – Сегодня не ваш день, ребята!
Раздался мягкий удар – это упала на ковролин первая маска. Затем вторая, затем третья…
Что-то зашипело, как несколько десятков змей одновременно. Воздух задрожал, помутнел, наполнился движением силуэтов и теней. У Лешки внезапно сдавило виски, заболела голова. «В холл закачивают газ!» – в панике подумал он. Ему казалось, что стены сдвигаются и падают на него. В приступе клаустрофобии он кинулся к двери, но ноги подогнулись, и он упал на пол. Ковролин смягчил падение. Лешка повернулся на бок, взглянул наверх – и ему показалось, что весь холл: потолок, стены, воздух – кишит мелкими полупрозрачными тварями. От их непрерывного хаотического движения у него закружилась голова. В этой круговерти оставалась неподвижной только Ники. Не глядя по сторонам, она поднесла к губам флейту и издала короткую гнусавую трель. Среди прозрачных тварей начался невероятный переполох. В первый момент Лешке показалось, что они все накинутся на Ники и разорвут ее в клочья. Но через мгновение до него дошло – они боятся ее! Они пытаются удрать! Твари метались по комнате, забивались в углы, прятались обратно в маски. С каждой секундой их оставалось все меньше и меньше. Ники снова заиграла на флейте. Лешка мельком увидел выражение лица Арсана, застывшего возле своей загородки: оно выражало страх и благоговение.
– Как ты думаешь, они нас заметили? – спросил Лешка, ежась от холода и волнения. – Там же наверняка все набито видеокамерами и прочей аппаратурой…
Ники пожала плечами.
– Что-то у них поздно начинается рабочий день, – пробормотала она. – Свет горит только в холле… Ну, Арсан, конечно, там. И Гумусов, куда же без него…
– Смотри, джип твоего отчима, – Лешка указал на припаркованный на боковой улице «инфинити» Джип выглядел так, словно этой ночью участвовал в ралли «Париж – Даккар».
– А то я не заметила.
Ники, проигнорировав «отчима», расстегнула куртку и ощупала флейту за пазухой, во внутреннем кармане.
– Пошли, – приказала она и первая решительно направилась к высокому мраморному крыльцу офиса Эрлина. Лешка поплелся за ней. Он по-прежнему не был уверен, что вваливаться прямо в логово врага – очень удачная идея. Тем более что Ники так и не выяснила, в чем заключаются волшебные свойства флейты. Зато подобрала на ней мелодию «Зачем Герасим утопил свою Муму».
Ники взошла на крыльцо и без колебаний нажала на кнопку домофона. Ответа пришлось ждать почти полминуты. Потом из динамиков донеслось хриплое «входите», и замок разблокировался. Ники толкнула дверь, и через мгновение они оказались в холле. Тут, внутри, ничего не изменилось: «пещерный» дизайн, потолок в сталактитах, маски на стенах.
– Кого я вижу! – раздался насмешливый голос Арсана. – Вот это называется неожиданный визит! Оба вместе! Хотя, этого надо было ожидать…
Глава службы безопасности восседал на своем месте за компьютером. Даже привыкшая к нему Ники вздрогнула при виде его изменившегося лица. А Лешке едва не стало худо, когда Арсан к нему повернулся. Лицо Арсана как будто начало было превращаться в голову ящера, да так и остановилось на полпути. Все черты его плоского лица приобрели неуловимое сходство с мордой хищной рептилии: широкий узко-губый рот стал еще шире, крупные зубы – крупнее и острее, монголоидные глаза смотрели не по-человечески пристально, как будто Арсан утратил способность мигать. Дрэды угрожающе топорщились, как иглы дикобраза. Кроме того, лоб и скулы охранника были покрыты глубокими параллельными царапинами, словно ему в лицо вцепился какой-то мелкий хищник.
– Вы чего сюда явились? – поинтересовался Арсан, не вставая с места.
– Где Эрлин? – буркнула Ники, не утруждая себя приветствиями.
– Его сейчас нет, – сообщил Арсан. – Он в отъезде. По неотложным личным делам.
Ники поглядела в ближайшую темную арку и спросила:
– А Гумусов?
– Гумусов с ним. Может, я чем-то могу вам помочь?
Арсан отвечал охотно и непринужденно, но злые, настороженные глаза выдавали его. Лешка, отойдя от шока, в который его поверг внешний вид охранника, устыдился своего испуга, шагнул вперед и грубо спросил:
– Эй, ты, демон! Говори, где мой сянь?
В ответ Арсан широко улыбнулся, показав полную пасть таких клыков, каким позавидовал бы любой вампир. Лешка побледнел и заткнулся, едва удержавшись, чтобы не рвануть на улицу. Однако на Ники эти психологические трюки как будто не действовали.
– Погоди, – отодвинула она Лешку. – Я первая спрошу. Арсан, чего ты такой напряженный? Мы тебе ничего не сделаем. Мы просто пришли за информацией.
– Какого рода? – спокойно спросил Арсан.
– Ты что-нибудь знаешь о моем отце? Я имею в виду – настоящем отце, не Толике. О Мертвом боге
Арсан устремил задумчивый взгляд поверх голов визитеров.
– Ладно, – неожиданно согласился он. – Почему бы и не рассказать по старой дружбе? Присаживайтесь, ребята, рассказ будет долгим.
– Я лучше постою, – отказался Лешка и постарался встать как можно ближе к двери. Бессмысленная предосторожность, учитывая, что замок открывался с места Арсана. Ники, демонстрируя бесстрашие, уселась на кожаный диван.
– Валяй, – сказала она, закинув ногу на ногу. Арсан поглядел на потолок и загадочно улыбнулся.
– Итак, вам нужны сведения о царе Нижнего мира? Ну, с чего бы начать…
– Ты его видел? – не в силах скрыть любопытство, перебила его Ники. – Какой он?
Арсан встал с кресла и, прихрамывая, вышел из-за стойки.
– Говорят, Мертвого бога можно узнать по белым тапочкам, в которых его похоронили, – заговорил он, медленно приближаясь к Ники. – Рот ему забили землей, на глаза положили по советскому медному пятаку, а руки скрутили на спиной заколдованной колючей проволокой, чтобы он не вырылся наружу. Но на самом деле узнать его при встрече можно по двум признакам: Мертвый бог всегда ходит в черном траурном костюме и никогда не снимает погребального венчика, который кладут на лоб при отпевании. Если снять с его лба венчик, то заклятие спадет, и Мертвый бог сможет освободиться…
– Что за фигня! – не выдержал Лешка. – Ники, он же нам мозги парит…
Его слова потонули в сухом монотонном рокоте. Звук был такой, как будто на улице начался град. Казалось, в холле задрожали стены. «Землетрясение, что ли?» – испугался Лешка. Но потом он увидел, что это завибрировали все висящие на стенах звериные маски. Они дрожали и подпрыгивали, словно собираясь спрыгнуть со своих гвоздей.
– Ники, смотри! – крикнул он.
Ники вскочила с дивана и сунула руку за пазуху.
– А вот и первобытная сигнализация заработала, – громко объявил Арсан, перекрикивая стук масок. – Сегодня не ваш день, ребята!
Раздался мягкий удар – это упала на ковролин первая маска. Затем вторая, затем третья…
Что-то зашипело, как несколько десятков змей одновременно. Воздух задрожал, помутнел, наполнился движением силуэтов и теней. У Лешки внезапно сдавило виски, заболела голова. «В холл закачивают газ!» – в панике подумал он. Ему казалось, что стены сдвигаются и падают на него. В приступе клаустрофобии он кинулся к двери, но ноги подогнулись, и он упал на пол. Ковролин смягчил падение. Лешка повернулся на бок, взглянул наверх – и ему показалось, что весь холл: потолок, стены, воздух – кишит мелкими полупрозрачными тварями. От их непрерывного хаотического движения у него закружилась голова. В этой круговерти оставалась неподвижной только Ники. Не глядя по сторонам, она поднесла к губам флейту и издала короткую гнусавую трель. Среди прозрачных тварей начался невероятный переполох. В первый момент Лешке показалось, что они все накинутся на Ники и разорвут ее в клочья. Но через мгновение до него дошло – они боятся ее! Они пытаются удрать! Твари метались по комнате, забивались в углы, прятались обратно в маски. С каждой секундой их оставалось все меньше и меньше. Ники снова заиграла на флейте. Лешка мельком увидел выражение лица Арсана, застывшего возле своей загородки: оно выражало страх и благоговение.