Страница:
И сянь с трепетом вступил во врата Тайцин, «Сферы Небесной чистоты», доступной лишь небесным бессмертным и богам, да и то не всем. Он вошел туда один и остановился на пороге, опустив глаза и не смея идти дальше. А когда поднял взгляд, то увидел перед собой невысокого хрупкого старца в парчовом халате. Казалось, старец плыл по воздуху, не касаясь земли, как будто ей было не под силу выдержать его поступь. Воздух вокруг старца дрожал и светился, словно ткань, из которой создан мир, в испуге раздавалась в стороны при его приближении. Если бы здесь были Ники или Лешка, они сразу узнали бы старца с шелкового свитка. Это был Тот, Кто делит на периоды отпущенное вселенной время и уравновешивает Инь и Ян. Кого зовут Божественная Небесная Драгоценность, Нефритовый Владыка, Великий Древний Государь Дао.
Сянь склонился до земли перед своим наставником, от волнения не в силах вымолвить ни слова.
«Неужели я прощен?» – подумал он. И словно в ответ на его мысли, раздался голос наставника:
– Поздравляю тебя! Ты вернулся с победой!
Подземная темнота, которая казалась вечной, была уничтожена в один миг, когда в высоте, где-то бесконечно далеко, целый сонм желтых, розовых, красных, перламутровых огней выплеснулся из-за горизонта и озарил местность. Лешка и Ники выпрямились, изумленно глядя на открывшийся пейзаж. Проводник сработал: это определенно была уже не пещера. Они стояли на широкой улице какого-то поселка. По обеим сторонам дороги росли деревья и кусты, во дворах темнели дома. В ночном небе над деревьями вспыхивали и переливались огни, отражаясь в стеклах.
– Ну ваще! – воскликнул Лешка.
– Это что еще за лазерное шоу? – спросила Ники, глядя в небо.
– А мне-то откуда знать?
– Что это за местность?
– А черт ее…
За забором справа раздался легкий топот шагов, скрип калитки, и детский голосок радостно прошелестел:
– Привет!
Лешка вздрогнул всем телом.
– О нет, – простонал он. – Только не это! Ники удивленно поглядела вправо и улыбнулась.
– Ой, какой малыш! Он что, твой знакомый?
– Его зовут Лаврик, – обреченно ответил Лешка. – Поздравляю, мы в Нижнем мире.
– Что это там, наверху? – спросил Лаврик, указывая на разноцветные сполохи.
– Салют, – буркнул Лешка. – Никогда не видел салюта на День Победы?
– Не-а.
Маленький обитатель Нижнего мира висел на калитке, с восхищением таращась на родственника.
– А я тебя ждал, ждал! Ты к нам насовсем?
– Слушай, отвяжись. Я еще не умер. Мы просто проходили мимо.
Радость Лаврика угасла прямо на глазах.
– Ну вот…
Казалось, мальчик сейчас расплачется. Лешка поглядел на него и почувствовал, что у него тоже защипало в глазах.
– Слушай, давай возьмем его с собой, – внезапно обратился он к Ники. – У нас же Проводник, выйдем отсюда все вместе…
Ники с сомнением покачала головой.
– Он же мертвый. Ничего хорошего не выйдет. Я знаю, Эрлин такие штуки проделывал. Просто появится еще один зомби…
Лешка старался не смотреть на калитку, но кожей ощущал взгляд Лаврика, полный надежды. Ему почему-то было очень совестно.
– Пошли, – Ники потянула Лешку за рукав. – Надо выбираться отсюда.
Лешка, чувствуя себя просто ужасно, повернулся к калитке.
– Слышь, Лаврик… Не плачь. Я еще сюда вернусь… наверно…
Слова казались ему фальшивыми и неправильными. Ники легко коснулась его плеча, призывая поторопиться. И вдруг вцепилась в руку изо всех сил.
– Вон там! – прошептала она, указывая куда-то в конец улицы.
Лешка посмотрел в указанном направлении и увидел метрах в двадцати две тощие фигуры в одинаковых черных пальто.
– Ишь, как далеко успели удрать! – на всю улицу прозвучал резкий бабкин голос.
– Бежим! – шепотом крикнула Ники, делая рывок.
Лешка остался на месте.
– Все равно они нас догонят, – сказал он. – А мы даже не знаем, куда бежать.
– Золотые слова, – подходя ближе, похвалил его Гумусов. – Прямо-таки жалко, что такой рассудительный юноша должен будет расстаться с жизнью…
– Слушайте, – выступив вперед, сказал Лешка. – У меня к вам встречное предложение. Дайте Ники свободно уйти, а я останусь здесь, в Нижнем мире. Проведу вечность с предками. Я ведь не случайно сюда уже третий раз попадаю! Вы же именно этого добиваетесь?
– Нет, – перебила его Ники. – Ты что?! Мы уйдем отсюда только вместе!
– Ты сама мне напомнила, что твоя мама просила тебя защитить, вот я и защищаю, – возразил Лешка. – Сянь может собой пожертвовать, а я не могу, что ли? И вообще, перед Лавриком стыдно. Я над ним как будто издеваюсь – то приду, то уйду…
– Я тебя тут не оставлю, – твердо сказала Ники.
– Оставайтесь все вместе, – пропищал из-за забора Лаврик.
В небесах что-то грохнуло, всё вокруг на мгновение осветилось апельсиново-желтым. Из-за облаков забил огненный фонтан, словно из расплавленного золота. Испугавшийся поначалу Лаврик завопил от восторга. Гумусов неодобрительно поглядел наверх.
– Жалобу надо подать в небесную канцелярию, – проворчала бабка. – Нарушают, бездельники, общественный покой! Устроили в небе тарарам, аж до преисподних слышно! Нас-то небось не пригласили, – проворчала она себе под нос.
Золотой фонтан иссяк, но глухой рокот не смолкал. Когда в конце улицы вспыхнул свет фар, до Лешки с запозданием дошло, что был это шум мотора.
– Как сегодня многолюдно в Нижнем мире, – пробормотал он.
Автомобиль лихо подкатил к забору и остановился, не гася фар. Лешка узнал брошенный на Киргофе джип «инфинити». Но человек в черном костюме, который из него выскочил, был ему незнаком. В отличие от Ники, которая мгновенно его узнала, хотя и видела всего раз в жизни, и то во сне, который ее заставили забыть.
– Папа! – закричала она и бросилась ему навстречу. Мертвый бог поймал Ники и сжал ее в объятиях с такой силой, что она даже вскрикнула, но тут же рассмеялась от счастья. А потом, не разжимая объятий, выразительно поглядел поверх ее головы на Гумусова и старуху.
– Ничего личного, – поспешно сказал Гумусов. – Мы не хотели ничего, кроме равновесия. Если ты нам что-то сделаешь, я не отвечаю за геологические и климатические последствия…
Мертвый бог посмотрел на Гумусова еще с полминуты, пока тот не стал ощутимо нервничать. А потом бог махнул рукой.
– Да ну вас, пещерные кикиморы. Я сегодня впервые за много лет вдохнул свежего воздуха, и у меня нет никакого настроения мстить. Вон тот мальчик, – он указал на Лешку, – со временем сам с вами разберется. Не хочу лишать его этого удовольствия. И на всякий случай предупреждаю – я сам буду за ним присматривать…
Из-за спины Гумусова раздался тихий стон старухи. Но Гумусов повеселел. Он не ожидал, что так легко отделается.
– Проваливайте, – скомандовал пещерным демонам Мертвый бог. – Видеть не могу ваши тухлые рожи. А мы с дочкой поедем веселиться.
Он указал на небо, где по-прежнему один за другим вспыхивали огненные фонтаны.
– В небесных Сферах Чистоты у Нефритового Владыки сегодня великое гуляние, пир на весь мир. Отмечают победу над Эрлином и чествуют сяня-победителя. Кстати, мальчик, привет тебе от него.
– Он разве жив?!
– Для него теперь нет понятий «жив-мертв ». С сегодяшнего дня он – небесный бессмертный. Почти что мой коллега. Ты готова, дочка?
Ники с обожанием глядела на отца и блаженно улыбалась.
– А как же мама? – вдруг спохватилась она.
– Не беспокойся за нее. Она уже там, дожидается нас. Мальчик, садись, подкину тебя до Выхода. И выбрось эту гадость.
Лешка автоматически бросил под ноги Проводник. Все менялось так быстро, словно он попал в какой-то пестрый водоворот. Гумусов со старухой незаметно смылись. Лаврик вышел за калитку и во все глаза смотрел на происходящее.
– Мне хочется сегодня не карать, а награждать! – заявил Мертвый бог, садясь в автомобиль. – Ники, из тебя получился великолепный Мститель! Чего бы тебе хотелось больше всего?
– Гитару «фендер стратокастер», – покраснев, ответила Ники. Потом, подумав, добавила: – И вообще стать рок-звездой. То есть не звездой, а… ну, научиться сочинять песни, такие, чтобы они людям нравились. Не из-за рекламы, а просто чтобы люди слышали бы, например, по радио мои песни и говорили бы: «Клево! А что это за группа? »
– Что-то еще?
– Хм… и больше не ходить в ту гимназию, куда меня записал Толик.
– Ну, это совсем легко! А ты? – Мертвый бог обернулся к Лешке. – Ты защищал мою дочь. Я перед тобой в долгу до конца жизни. Твоей жизни. У тебя есть какие-то заветные желания?
Лешка посмотрел в его зеленые глаза, похожие на два световых колодца, и подумал, что имя «Мертвый бог» совершенно ему не соответствует. «Живой бог» подходит гораздо больше.
– Можно мне поехать с вами? Я хочу увидеть сяня.
– С нами нельзя, – с сожалением сказал Мертвый бог. – В Сферы Чистоты пускают только богов. А сяня ты еще увидишь, поверь мне. Он сам тебя найдет. Ты хочешь чего-нибудь еще?
Лешка задумался.
– А можно мне забрать отсюда Лаврика? – спросил он. – Только не в виде зомби, а чтобы он стал живой?
Мертвый бог выглядел озадаченным.
– Как ты себе это представляешь?
– Не знаю… Это ведь вы были царем Нижнего мира, а не я. Вам виднее.
– Ну ты и задачку мне поставил…– Мертвый бог в раздумье наморщил лоб, но очень скоро опять повеселел: – Есть одна идея! Хотя не знаю, это ли ты имел в виду…
Эпилог
Сянь склонился до земли перед своим наставником, от волнения не в силах вымолвить ни слова.
«Неужели я прощен?» – подумал он. И словно в ответ на его мысли, раздался голос наставника:
– Поздравляю тебя! Ты вернулся с победой!
Подземная темнота, которая казалась вечной, была уничтожена в один миг, когда в высоте, где-то бесконечно далеко, целый сонм желтых, розовых, красных, перламутровых огней выплеснулся из-за горизонта и озарил местность. Лешка и Ники выпрямились, изумленно глядя на открывшийся пейзаж. Проводник сработал: это определенно была уже не пещера. Они стояли на широкой улице какого-то поселка. По обеим сторонам дороги росли деревья и кусты, во дворах темнели дома. В ночном небе над деревьями вспыхивали и переливались огни, отражаясь в стеклах.
– Ну ваще! – воскликнул Лешка.
– Это что еще за лазерное шоу? – спросила Ники, глядя в небо.
– А мне-то откуда знать?
– Что это за местность?
– А черт ее…
За забором справа раздался легкий топот шагов, скрип калитки, и детский голосок радостно прошелестел:
– Привет!
Лешка вздрогнул всем телом.
– О нет, – простонал он. – Только не это! Ники удивленно поглядела вправо и улыбнулась.
– Ой, какой малыш! Он что, твой знакомый?
– Его зовут Лаврик, – обреченно ответил Лешка. – Поздравляю, мы в Нижнем мире.
– Что это там, наверху? – спросил Лаврик, указывая на разноцветные сполохи.
– Салют, – буркнул Лешка. – Никогда не видел салюта на День Победы?
– Не-а.
Маленький обитатель Нижнего мира висел на калитке, с восхищением таращась на родственника.
– А я тебя ждал, ждал! Ты к нам насовсем?
– Слушай, отвяжись. Я еще не умер. Мы просто проходили мимо.
Радость Лаврика угасла прямо на глазах.
– Ну вот…
Казалось, мальчик сейчас расплачется. Лешка поглядел на него и почувствовал, что у него тоже защипало в глазах.
– Слушай, давай возьмем его с собой, – внезапно обратился он к Ники. – У нас же Проводник, выйдем отсюда все вместе…
Ники с сомнением покачала головой.
– Он же мертвый. Ничего хорошего не выйдет. Я знаю, Эрлин такие штуки проделывал. Просто появится еще один зомби…
Лешка старался не смотреть на калитку, но кожей ощущал взгляд Лаврика, полный надежды. Ему почему-то было очень совестно.
– Пошли, – Ники потянула Лешку за рукав. – Надо выбираться отсюда.
Лешка, чувствуя себя просто ужасно, повернулся к калитке.
– Слышь, Лаврик… Не плачь. Я еще сюда вернусь… наверно…
Слова казались ему фальшивыми и неправильными. Ники легко коснулась его плеча, призывая поторопиться. И вдруг вцепилась в руку изо всех сил.
– Вон там! – прошептала она, указывая куда-то в конец улицы.
Лешка посмотрел в указанном направлении и увидел метрах в двадцати две тощие фигуры в одинаковых черных пальто.
– Ишь, как далеко успели удрать! – на всю улицу прозвучал резкий бабкин голос.
– Бежим! – шепотом крикнула Ники, делая рывок.
Лешка остался на месте.
– Все равно они нас догонят, – сказал он. – А мы даже не знаем, куда бежать.
– Золотые слова, – подходя ближе, похвалил его Гумусов. – Прямо-таки жалко, что такой рассудительный юноша должен будет расстаться с жизнью…
– Слушайте, – выступив вперед, сказал Лешка. – У меня к вам встречное предложение. Дайте Ники свободно уйти, а я останусь здесь, в Нижнем мире. Проведу вечность с предками. Я ведь не случайно сюда уже третий раз попадаю! Вы же именно этого добиваетесь?
– Нет, – перебила его Ники. – Ты что?! Мы уйдем отсюда только вместе!
– Ты сама мне напомнила, что твоя мама просила тебя защитить, вот я и защищаю, – возразил Лешка. – Сянь может собой пожертвовать, а я не могу, что ли? И вообще, перед Лавриком стыдно. Я над ним как будто издеваюсь – то приду, то уйду…
– Я тебя тут не оставлю, – твердо сказала Ники.
– Оставайтесь все вместе, – пропищал из-за забора Лаврик.
В небесах что-то грохнуло, всё вокруг на мгновение осветилось апельсиново-желтым. Из-за облаков забил огненный фонтан, словно из расплавленного золота. Испугавшийся поначалу Лаврик завопил от восторга. Гумусов неодобрительно поглядел наверх.
– Жалобу надо подать в небесную канцелярию, – проворчала бабка. – Нарушают, бездельники, общественный покой! Устроили в небе тарарам, аж до преисподних слышно! Нас-то небось не пригласили, – проворчала она себе под нос.
Золотой фонтан иссяк, но глухой рокот не смолкал. Когда в конце улицы вспыхнул свет фар, до Лешки с запозданием дошло, что был это шум мотора.
– Как сегодня многолюдно в Нижнем мире, – пробормотал он.
Автомобиль лихо подкатил к забору и остановился, не гася фар. Лешка узнал брошенный на Киргофе джип «инфинити». Но человек в черном костюме, который из него выскочил, был ему незнаком. В отличие от Ники, которая мгновенно его узнала, хотя и видела всего раз в жизни, и то во сне, который ее заставили забыть.
– Папа! – закричала она и бросилась ему навстречу. Мертвый бог поймал Ники и сжал ее в объятиях с такой силой, что она даже вскрикнула, но тут же рассмеялась от счастья. А потом, не разжимая объятий, выразительно поглядел поверх ее головы на Гумусова и старуху.
– Ничего личного, – поспешно сказал Гумусов. – Мы не хотели ничего, кроме равновесия. Если ты нам что-то сделаешь, я не отвечаю за геологические и климатические последствия…
Мертвый бог посмотрел на Гумусова еще с полминуты, пока тот не стал ощутимо нервничать. А потом бог махнул рукой.
– Да ну вас, пещерные кикиморы. Я сегодня впервые за много лет вдохнул свежего воздуха, и у меня нет никакого настроения мстить. Вон тот мальчик, – он указал на Лешку, – со временем сам с вами разберется. Не хочу лишать его этого удовольствия. И на всякий случай предупреждаю – я сам буду за ним присматривать…
Из-за спины Гумусова раздался тихий стон старухи. Но Гумусов повеселел. Он не ожидал, что так легко отделается.
– Проваливайте, – скомандовал пещерным демонам Мертвый бог. – Видеть не могу ваши тухлые рожи. А мы с дочкой поедем веселиться.
Он указал на небо, где по-прежнему один за другим вспыхивали огненные фонтаны.
– В небесных Сферах Чистоты у Нефритового Владыки сегодня великое гуляние, пир на весь мир. Отмечают победу над Эрлином и чествуют сяня-победителя. Кстати, мальчик, привет тебе от него.
– Он разве жив?!
– Для него теперь нет понятий «жив-мертв ». С сегодяшнего дня он – небесный бессмертный. Почти что мой коллега. Ты готова, дочка?
Ники с обожанием глядела на отца и блаженно улыбалась.
– А как же мама? – вдруг спохватилась она.
– Не беспокойся за нее. Она уже там, дожидается нас. Мальчик, садись, подкину тебя до Выхода. И выбрось эту гадость.
Лешка автоматически бросил под ноги Проводник. Все менялось так быстро, словно он попал в какой-то пестрый водоворот. Гумусов со старухой незаметно смылись. Лаврик вышел за калитку и во все глаза смотрел на происходящее.
– Мне хочется сегодня не карать, а награждать! – заявил Мертвый бог, садясь в автомобиль. – Ники, из тебя получился великолепный Мститель! Чего бы тебе хотелось больше всего?
– Гитару «фендер стратокастер», – покраснев, ответила Ники. Потом, подумав, добавила: – И вообще стать рок-звездой. То есть не звездой, а… ну, научиться сочинять песни, такие, чтобы они людям нравились. Не из-за рекламы, а просто чтобы люди слышали бы, например, по радио мои песни и говорили бы: «Клево! А что это за группа? »
– Что-то еще?
– Хм… и больше не ходить в ту гимназию, куда меня записал Толик.
– Ну, это совсем легко! А ты? – Мертвый бог обернулся к Лешке. – Ты защищал мою дочь. Я перед тобой в долгу до конца жизни. Твоей жизни. У тебя есть какие-то заветные желания?
Лешка посмотрел в его зеленые глаза, похожие на два световых колодца, и подумал, что имя «Мертвый бог» совершенно ему не соответствует. «Живой бог» подходит гораздо больше.
– Можно мне поехать с вами? Я хочу увидеть сяня.
– С нами нельзя, – с сожалением сказал Мертвый бог. – В Сферы Чистоты пускают только богов. А сяня ты еще увидишь, поверь мне. Он сам тебя найдет. Ты хочешь чего-нибудь еще?
Лешка задумался.
– А можно мне забрать отсюда Лаврика? – спросил он. – Только не в виде зомби, а чтобы он стал живой?
Мертвый бог выглядел озадаченным.
– Как ты себе это представляешь?
– Не знаю… Это ведь вы были царем Нижнего мира, а не я. Вам виднее.
– Ну ты и задачку мне поставил…– Мертвый бог в раздумье наморщил лоб, но очень скоро опять повеселел: – Есть одна идея! Хотя не знаю, это ли ты имел в виду…
Эпилог
Сначала человеческий зародыш – это просто шарик из клеток, похожий на виноградную гроздь с маковое зерно величиной. Потом он развивается в плодное яйцо. Неделе на третьей он напоминает крошечного червячка, на четвертой – хвостатого головастика. На пятой у головастика вырастают плавники и намечаются жаберные складки. На шестой закладывается позвоночник и появляется зачаточная система кровообращения, а жабры пропадают. На седьмой неделе плавники начинают превращаться в будущие руки и ноги, намечаются черты лица и признаки пола. На третьем месяце развития зародыша уже не спутать ни с головастиком, ни с рыбой. У него есть руки, ноги, туловище и голова, и уже ясно, девочка он или мальчик.
Некоторые говорят, что именно в это время в зародыша вселяется душа.
Двадцатого марта ударил чудесный, по-зимнему бодрый мороз – минус пятнадцать. Весь город был в снегу, сияло солнце. На жестяном козырьке за окном, возвещая приход весны, попискивала сумасшедшая синица. Пищала весело, но простуженно, на двух нотах.
Лешка глядел на синицу и думал, что птица кое в чем разбирается. Как при таком морозе может быть весеннее солнце? Загадка природы, тем не менее вот оно – льется в окна. Еще Лешка помнил, что есть какая-то другая птица, которая начинает пищать в апреле, уже на трех нотах, и даже похоже на мелодию. Не исключено, что это та же сама синица, излечившаяся от ОРЗ. Пение той, другой птицы – это верный сигнал, что весна наступает по-настоящему и окончательно.
– Алешка! – раздался с кухни мамин зов. – Иди к нам, без тебя ничего решить не можем!
Завтрак уже давно закончился, но родители все сидели на кухне за чаем. Вот уже час шел семейный совет по «неотложному» вопросу: выбиралось имя для будущего Лешкиного брата. То, что будет брат, выяснилось только вчера, когда мама сходила на второе УЗИ. Как будто кто-то сомневался…
На столе перед мамой лежал длинный список мужских имен. Для его составления мама воспользовалась, помимо всех прочих источников, еще и святцами, поэтому там попадались такие имена, о которых Лешка даже не догадывался. Например «Иринарх» или «Елпифидор».
– Чего там мудрить – назвать в честь деда, – раз в десятый повторил папа. Он уже несколько раз порывался уйти с кухни в кабинет, но мама не отпускала.
– Ну же, Алешка! Как братика назовем?
– Я уже предлагал, – твердо сказал Лешка. – Лаврик.
– Это что еще за имя? – с подозрением переспросил папа, который этого предложения еще не слышал. – Лаврентий, что ли? Опять чего-то начитался? Ты еще «Феликс» предложи! Или уж сразу «Иосиф»!
Лешка пожал плечами. Он не собирался спорить с папой. В принципе, имя – это не самое важное. Когда получаешь паспорт, можно его и поменять.
«Жалко, что он все забудет, когда родится, – подумал Лешка, садясь пить чай. – Еще долго будет младенцем со всем, что прилагается: орать по ночам, писаться, ползать по квартире и портить мои вещи, еще лет до четырех с ним даже толком не поговорить будет. Но я все равно буду его любить».
Один из солнечных лучей этого мартовского утра неведомыми путями пробился через не мытое годами окно в пыльный сумрак студии на втором этаже Леннаучфильма. Нафаня немедленно подставил под него небритую физиономию и блаженно зажмурился.
– Солнышко-то какое весеннее! – промурлыкал он. – Зашибись!
Все сидели и зевали, не торопясь приступать к репетиции. Накануне парням из «Утра понедельника» пришлось, дожидаясь своей очереди выйти на сцену клуба «Катакомба», просидеть в гримерке аж до пяти утра. К этому часу и сами музыканты, и почти все зрители, кто еще не уснул, были уже в невменяемом состоянии, и триумфа не получилось. Сегодня вечером был шанс взять реванш в клубе «Психо». Клуб был попроще «Катакомбы», зато они выступали там в числе первых. Михалыч повертел в воздухе барабанной палочкой. – Ну, поехали?
Встрепанный Рэндом, зевая во весь рот, потянулся за гитарой. Нафаня призыв проигнорировал – он принимал солнечную ванну.
– А помните Ники? – неожиданно спросил он. – Я тут недавно услышал по радио «Максимум» одну клевую песню и сразу ее вспомнил. Жалко, не сказали, какая группа, сразу реклама пошла…
– Она, говорят, отыскала своего настоящего отца, – сказал Михалыч. – Он у нее какой-то крутой оказался, так она теперь не то в Москве живет, не то за границей.
– Может, это ее песня и была? – подумал вслух Нафаня. – Если музыку не забросила, может, и по телику ее увидим. Теперь-то у нее с продюсерами никаких обломов быть не должно.
– А я по ней скучаю, – неожиданно признался Михалыч. – Она прикольная была. Выдумывала все время всякую всячину. То у нее солнце разговаривает, то в подвале кто-то поет…
– Эх, – философски сказал Нафаня, отошел от окна и принялся подкручивать колки на своей бас-гитаре.
Рэндом промолчал, хотя ему-то как раз было что сказать. Не далее как вчера вечером, перед отъездом на концерт, он своими ушами слышал, что в подвале кто-то пел. Причем очень здорово. И слова такие шизовые, но мощные и яркие. Рэндом расслышал далеко не всё, но уже второй день у него перед глазами стояли разноцветные сполохи в бездонном синем небе, фонтаны огня, брызги расплавленного золота, грохот барабанов и колокольный звон – краски и звуки свирепого, безудержного веселья. Рэндом даже запомнил мелодию и теперь пытался ее подобрать.
– Вот, послушайте, – сказал он через несколько минут. – Как вам?
– А круто, – почтительно проговорил Нафаня, когда затих последний аккорд. – Не, правда круто.
– Вторично. Это у Гребня есть такая тема, – заметил Михалыч. – «Золото на голубом».
– Ну и что? – равнодушно сказал Рэндом. – Подумаешь, Гребень. У меня свои темы. Я напишу песню и назову ее так же. Для прикола. Моя все равно будет лучше. И посвящу ее Ники. Никто не против?
Никто, естественно, не возражал.
Некоторые говорят, что именно в это время в зародыша вселяется душа.
Двадцатого марта ударил чудесный, по-зимнему бодрый мороз – минус пятнадцать. Весь город был в снегу, сияло солнце. На жестяном козырьке за окном, возвещая приход весны, попискивала сумасшедшая синица. Пищала весело, но простуженно, на двух нотах.
Лешка глядел на синицу и думал, что птица кое в чем разбирается. Как при таком морозе может быть весеннее солнце? Загадка природы, тем не менее вот оно – льется в окна. Еще Лешка помнил, что есть какая-то другая птица, которая начинает пищать в апреле, уже на трех нотах, и даже похоже на мелодию. Не исключено, что это та же сама синица, излечившаяся от ОРЗ. Пение той, другой птицы – это верный сигнал, что весна наступает по-настоящему и окончательно.
– Алешка! – раздался с кухни мамин зов. – Иди к нам, без тебя ничего решить не можем!
Завтрак уже давно закончился, но родители все сидели на кухне за чаем. Вот уже час шел семейный совет по «неотложному» вопросу: выбиралось имя для будущего Лешкиного брата. То, что будет брат, выяснилось только вчера, когда мама сходила на второе УЗИ. Как будто кто-то сомневался…
На столе перед мамой лежал длинный список мужских имен. Для его составления мама воспользовалась, помимо всех прочих источников, еще и святцами, поэтому там попадались такие имена, о которых Лешка даже не догадывался. Например «Иринарх» или «Елпифидор».
– Чего там мудрить – назвать в честь деда, – раз в десятый повторил папа. Он уже несколько раз порывался уйти с кухни в кабинет, но мама не отпускала.
– Ну же, Алешка! Как братика назовем?
– Я уже предлагал, – твердо сказал Лешка. – Лаврик.
– Это что еще за имя? – с подозрением переспросил папа, который этого предложения еще не слышал. – Лаврентий, что ли? Опять чего-то начитался? Ты еще «Феликс» предложи! Или уж сразу «Иосиф»!
Лешка пожал плечами. Он не собирался спорить с папой. В принципе, имя – это не самое важное. Когда получаешь паспорт, можно его и поменять.
«Жалко, что он все забудет, когда родится, – подумал Лешка, садясь пить чай. – Еще долго будет младенцем со всем, что прилагается: орать по ночам, писаться, ползать по квартире и портить мои вещи, еще лет до четырех с ним даже толком не поговорить будет. Но я все равно буду его любить».
Один из солнечных лучей этого мартовского утра неведомыми путями пробился через не мытое годами окно в пыльный сумрак студии на втором этаже Леннаучфильма. Нафаня немедленно подставил под него небритую физиономию и блаженно зажмурился.
– Солнышко-то какое весеннее! – промурлыкал он. – Зашибись!
Все сидели и зевали, не торопясь приступать к репетиции. Накануне парням из «Утра понедельника» пришлось, дожидаясь своей очереди выйти на сцену клуба «Катакомба», просидеть в гримерке аж до пяти утра. К этому часу и сами музыканты, и почти все зрители, кто еще не уснул, были уже в невменяемом состоянии, и триумфа не получилось. Сегодня вечером был шанс взять реванш в клубе «Психо». Клуб был попроще «Катакомбы», зато они выступали там в числе первых. Михалыч повертел в воздухе барабанной палочкой. – Ну, поехали?
Встрепанный Рэндом, зевая во весь рот, потянулся за гитарой. Нафаня призыв проигнорировал – он принимал солнечную ванну.
– А помните Ники? – неожиданно спросил он. – Я тут недавно услышал по радио «Максимум» одну клевую песню и сразу ее вспомнил. Жалко, не сказали, какая группа, сразу реклама пошла…
– Она, говорят, отыскала своего настоящего отца, – сказал Михалыч. – Он у нее какой-то крутой оказался, так она теперь не то в Москве живет, не то за границей.
– Может, это ее песня и была? – подумал вслух Нафаня. – Если музыку не забросила, может, и по телику ее увидим. Теперь-то у нее с продюсерами никаких обломов быть не должно.
– А я по ней скучаю, – неожиданно признался Михалыч. – Она прикольная была. Выдумывала все время всякую всячину. То у нее солнце разговаривает, то в подвале кто-то поет…
– Эх, – философски сказал Нафаня, отошел от окна и принялся подкручивать колки на своей бас-гитаре.
Рэндом промолчал, хотя ему-то как раз было что сказать. Не далее как вчера вечером, перед отъездом на концерт, он своими ушами слышал, что в подвале кто-то пел. Причем очень здорово. И слова такие шизовые, но мощные и яркие. Рэндом расслышал далеко не всё, но уже второй день у него перед глазами стояли разноцветные сполохи в бездонном синем небе, фонтаны огня, брызги расплавленного золота, грохот барабанов и колокольный звон – краски и звуки свирепого, безудержного веселья. Рэндом даже запомнил мелодию и теперь пытался ее подобрать.
– Вот, послушайте, – сказал он через несколько минут. – Как вам?
– А круто, – почтительно проговорил Нафаня, когда затих последний аккорд. – Не, правда круто.
– Вторично. Это у Гребня есть такая тема, – заметил Михалыч. – «Золото на голубом».
– Ну и что? – равнодушно сказал Рэндом. – Подумаешь, Гребень. У меня свои темы. Я напишу песню и назову ее так же. Для прикола. Моя все равно будет лучше. И посвящу ее Ники. Никто не против?
Никто, естественно, не возражал.