Страница:
– Почему я? – бормочет Ники, глотая слезы. – Почему каждый день я?
И мама опять накричит – почему, дескать, так долго копаешься? Все девочки давным-давно вышли, одна ты возишься. А мама устала после работы, ей домой хочется. Она же не знает, что Ники должна выключать этот проклятый душ. Девочки хором сказали – душ пусть выключает эта. И ушли.
Ники боится душа. Собственно, другие девочки боятся его не меньше. Надо быстро-быстро, обжигаясь, завернуть вентиль и выскочить, пока тебе на голову не полилась ледяная вода. Или, на выбор, – кипяток. Ошпариться в этом душе – как нечего делать. Но тренерша сказала: перед плаванием и после – обязательно в душ. А выключать его будете по очереди. Но никакой очереди не было. Каждый день была очередь Ники.
Пытаясь увернуться от этой повинности, Ники вообще перестала ходить в душ, за что, кстати, ей уже пару раз попало от тренерши. Но девочки сказали – все равно выключать будешь ты.
«Почему они так со мной поступают? – в сотый раз думает Ники, тоскливо глядя на низвергавшуюся из темноты багровую воду. – Почему они меня так ненавидят? »
О том, что девочки ее ненавидят, Ники узнала относительно недавно. До истории с душем она об этом не задумывалась. Не обращала внимания, что с ней почти никто не разговаривает. «Убери свою сумку», «Подвинься, расселась», «Это не твое место» – это ведь не общение. Хотя нет, был один случай: однажды на свой день рождения одна девочка принесла коробку конфет. Все подходили и брали, сколько хотели. Та девочка стояла, держа перед собой коробку, и приговаривала: «Берите, берите, тут еще много». Ники тоже простодушно подошла и протянула руку. Девочка тут же отдернула коробку и злобно бросила: «А тебя не приглашали». Почему? Ники все пыталась понять и не понимала. Никому она ничего плохого не делала. Не могло же, в самом деле, в одной группе по плаванию собраться пятнадцать самых злых в городе девочек?
Ники смотрит на вентиль и думает: «Останусь тут навсегда. Буду стоять возле душа, пока не умру». По щеками Ники сползают горючие слезы, но в воздухе столько брызг, что несколько жалких капель совершенно незаметны.
И тут из влажной, горячей, булькающей темноты кто-то появляется.
При виде выступившего ей навстречу черного силуэта Ники застывает от ужаса. Несмотря на жару в душевой, ее бросает в холодный пот. Не в силах шевельнуться, не пытаясь убежать, она стоит и смотрит на незнакомца.
Теперь можно разглядеть, что это высокий мужчина в строгом костюме и ботинках. Лицо незнакомца скрыто в тени – заметен только странный черный круг посередине лба. Несколько секунд не слышно ничего, кроме плеска и бульканья.
– Что ты здесь делаешь, Вероника? – раздался из тьмы низкий голос пришельца. – Почему не идешь домой?
В голосе незнакомца нет угрозы, скорее жалость.
– Я не могу… – беспомощно лепечет Ники, уткнувшись взглядом в пол. От ботинок мужчины по полу растекаются черные ручьи. Ники думает: если бы она посмела войти в душевую в уличной обуви, страшно представить, что бы с ней сделали.
– Что не можешь? Идти?
– Не могу выключить воду…
С высоты доносится короткий смешок. Впрочем, это незлой смех.
– Иди сюда, девочка. Протяни руку.
Рука Ники тонет в жесткой мужской ладони.
– Смотри, как просто, – говорит незнакомец, рукой Ники прикасаясь к вентилю горячей воды. – Встань с краю. Держишь вентиль с краев, тут не ошпариться. Поворачиваешь слева направо. Теперь точно так же поворачиваешь вентиль холодной воды. Вот и все…
Сток с хлюпаньем всасывает остатки воды. В душевой становится тихо. Ники вдруг хихикает.
– Да, – соглашается она. – Совсем просто.
– Все запомнила?
– Все.
– Тогда иди домой.
– Спасибо…
Незнакомец проводит рукой по ее волосам, разворачивается и уходит в темноту. После него на кафеле остаются черные следы. Уходящая вода смывает их, оставляя только грязные разводы.
В холле бассейна пусто, гардероб закрыт на замок. Мама сидит с Никиной синтетической шубкой в руках одна-одинешенька.
– Почему так долго? Почему ты каждый раз последняя?!
– А я научилась выключать душ! – радостно объявляет Ники.
– Мать усталая, после работы, должна сидеть тут по полтора часа! Хоть раз не только о себе подумай!
– И ничего сложного: берешь вентиль за краешек и поворачиваешь сначала горячий, а потом холодный! Меня научил один дяденька.
– Какой еще дяденька?
– Не знаю. Он был в душе.
– Хм, очень интересно… Что еще за дяденька в женском душе?
– Он был в ботинках и костюме. Грязи нанес.
– А… Так это, наверно, какой-нибудь тренер был или сторож.
– Нет, это был не тренер! – убежденно заявляет Ники. Откуда-то она точно это знает.
Ее охватывает ужасное волнение. Кажется, она ходит по самому краю, сделай шаг в сторону – и вот она, разгадка.
Мама внимательно смотрит на Ники, и на ее лице появляется тревога.
– Не тренер?
– И не сторож. Я знаю, кто это был! – заявляет Ники. И в тот же миг осознает – да, действительно знает! И с глубокой убежденностью говорит:
– Это был папа!
– Кто? – одними губами спрашивает мама. Ники смотрит ей в лицо, и ее охватывает ужас.
У мамы чужое лицо – бледное, неподвижное, потрясенное. Почти минуту длится невыносимое молчание. Потом Ники не выдерживает и разражается рыданиями.
– Прости меня! Прости! – повторяет она, сама не понимая, что кричит. – Мамочка, прости, пожалуйста!
– Поздно, – чужим голосом отвечает мама. Ники ничего не понимает, но ей так горько и
страшно, как никогда прежде. Она плачет, обхватив маму руками, и ей кажется, что действительно происходит что-то непоправимое. Ники рыдает в голос и от собственных рыданий просыпается.
– Мамочка! – закричала Ники, вырываясь из глубин сна.
– Да, Вероничка, я тут.
Ники нашарила мамину руку, схватила ее и открыла глаза. Она обнаружила, что лежит на своей тахте, раздетая и под одеялом, как полагается. Но как она туда попала, Ники не помнила. Во рту было солоно, нос слипся от засохшей крови, в голове шумело. На улице по-прежнему было темно. В сумрачной комнате горела настольная лампа. Мама сидела рядом на стуле и смотрела на дочь. Лицо у нее было усталое, заплаканное и в то же время какое-то отстраненное.
– Проснулась, – проговорила мама, как будто обращаясь к кому-то, невидимому для Ники.
– Мамочка, что со мной было? – жалобно спросила Ники. Она чувствовала себя маленькой и несчастной.
– Обморок, – мама поправила одеяло. – Просто обморок.
– Я пела песню – и вдруг упала, – Ники приподнялась на кровати, вспомнив прошлый вечер. – Приехала бабушка… мы поругались…
– Ложись…
– Потом у меня пошла кровь…
Ники шмыгнула носом и с ужасом пробормотала:
– У меня, кажется, что-то с головой!
– Успокойся, Вероничка. Ничего страшного с тобой не случилось. На, выпей.
Ники схватила стакан с кисловатой жидкостью и, не спрашивая, что это такое, выхлебала до дна.
– Что тебе приснилось? – поколебавшись, спросила мама. – Помнишь?
– Еще бы! – Ники содрогнулась. – Такая жуть! Помнишь, ты меня в первом классе отдала в бассейн «Динамо»? Так вот, мне приснилось, что я стою в душевой и боюсь выключить душ, и вдруг появляется какой-то человек и помогает мне, такой высокий, в черном костюме и грязных ботинках, и руки у него шершавые, я его раньше не видела, но мне почему-то показалось, что это был мой па…
Ники осеклась на полуслове, увидев, что в маминых глазах мелькнул настоящий ужас – как тогда, во сне.
– Мам, ты в порядке? Это же просто ночной кошмар!
– Все хорошо. – Мама печально улыбнулась и погладила ее по лбу. – Ложись-ка ты спать, Вероничка. Засыпай и забудь все эти сны…
Мамина рука легко гладила лоб Ники, и через несколько секунд девочка почувствовала, что ее мысли путаются, и рассудок погружается в спокойную глубокую дрему без сновидений…
– …Подожди, – словно издалека, донесся знакомый мужской голос. – Мы же ничего не выяснили.
– Это просто сон, – ровным голосом ответила мама.
Сквозь полусомкнутые веки Ники увидела, как из густой тени возле шкафа выступил какой-то человек.
– Нет, не сон, – возразил он. – И ты не хуже меня это знаешь.
– Главное, Вероника считает, что это сон. Оставь ее в покое. Утром она все забудет.
– Надо выяснить, как она попала в Нижний мир!
– Это случайность, – после долгой паузы ответила мама. – Разве ты не видишь, что она сама ничего не поняла?
– Мне за такие случайности голову снимут, – проворчал ночной гость.
Ники с изумлением узнала его. Это был Толик! Что это он, интересно, делает в их квартире среди ночи? Толик подошел к кровати и уставился на Ники сверху вниз угрюмым взглядом.
– А если не случайность? – спросил он. – А если ее позвали? Вероника!
Ники открыла глаза, как загипнотизированная. Сопротивляться его голосу было невозможно. «Я сплю, – подумала она. – Точно, сплю».
– Говори, – прошипел Толик, склоняясь над кроватью. – Кто открыл тебе Вход?
Губы Ники зашевелились, и через мгновение она с удивлением услышала свой ответ:
– Я сама его открыла.
Мама и Толик уставились на Ники.
– Но как это возможно? – ахнула мама.
– Я пела песню…
– Какую? – резко спросил Толик. – Стой, не надо! Кто тебя научил?
– Никто. Я ее подобрала сама…
– Ты ее где-то слышала прежде?
– Да.
– Где?!
– В темноте…
На этом слове голос Ники истаял, как догоревшая свеча, глаза закатились. Мама, закусив губу, положила ладонь ей на лоб. От ладони исходило приятное тепло, и Ники снова провалилась в забытье. Последнее, что она услышала, был встревоженный голос Толика:
– Ну и что нам теперь с ней делать?
Глава 11
Глава 12
И мама опять накричит – почему, дескать, так долго копаешься? Все девочки давным-давно вышли, одна ты возишься. А мама устала после работы, ей домой хочется. Она же не знает, что Ники должна выключать этот проклятый душ. Девочки хором сказали – душ пусть выключает эта. И ушли.
Ники боится душа. Собственно, другие девочки боятся его не меньше. Надо быстро-быстро, обжигаясь, завернуть вентиль и выскочить, пока тебе на голову не полилась ледяная вода. Или, на выбор, – кипяток. Ошпариться в этом душе – как нечего делать. Но тренерша сказала: перед плаванием и после – обязательно в душ. А выключать его будете по очереди. Но никакой очереди не было. Каждый день была очередь Ники.
Пытаясь увернуться от этой повинности, Ники вообще перестала ходить в душ, за что, кстати, ей уже пару раз попало от тренерши. Но девочки сказали – все равно выключать будешь ты.
«Почему они так со мной поступают? – в сотый раз думает Ники, тоскливо глядя на низвергавшуюся из темноты багровую воду. – Почему они меня так ненавидят? »
О том, что девочки ее ненавидят, Ники узнала относительно недавно. До истории с душем она об этом не задумывалась. Не обращала внимания, что с ней почти никто не разговаривает. «Убери свою сумку», «Подвинься, расселась», «Это не твое место» – это ведь не общение. Хотя нет, был один случай: однажды на свой день рождения одна девочка принесла коробку конфет. Все подходили и брали, сколько хотели. Та девочка стояла, держа перед собой коробку, и приговаривала: «Берите, берите, тут еще много». Ники тоже простодушно подошла и протянула руку. Девочка тут же отдернула коробку и злобно бросила: «А тебя не приглашали». Почему? Ники все пыталась понять и не понимала. Никому она ничего плохого не делала. Не могло же, в самом деле, в одной группе по плаванию собраться пятнадцать самых злых в городе девочек?
Ники смотрит на вентиль и думает: «Останусь тут навсегда. Буду стоять возле душа, пока не умру». По щеками Ники сползают горючие слезы, но в воздухе столько брызг, что несколько жалких капель совершенно незаметны.
И тут из влажной, горячей, булькающей темноты кто-то появляется.
При виде выступившего ей навстречу черного силуэта Ники застывает от ужаса. Несмотря на жару в душевой, ее бросает в холодный пот. Не в силах шевельнуться, не пытаясь убежать, она стоит и смотрит на незнакомца.
Теперь можно разглядеть, что это высокий мужчина в строгом костюме и ботинках. Лицо незнакомца скрыто в тени – заметен только странный черный круг посередине лба. Несколько секунд не слышно ничего, кроме плеска и бульканья.
– Что ты здесь делаешь, Вероника? – раздался из тьмы низкий голос пришельца. – Почему не идешь домой?
В голосе незнакомца нет угрозы, скорее жалость.
– Я не могу… – беспомощно лепечет Ники, уткнувшись взглядом в пол. От ботинок мужчины по полу растекаются черные ручьи. Ники думает: если бы она посмела войти в душевую в уличной обуви, страшно представить, что бы с ней сделали.
– Что не можешь? Идти?
– Не могу выключить воду…
С высоты доносится короткий смешок. Впрочем, это незлой смех.
– Иди сюда, девочка. Протяни руку.
Рука Ники тонет в жесткой мужской ладони.
– Смотри, как просто, – говорит незнакомец, рукой Ники прикасаясь к вентилю горячей воды. – Встань с краю. Держишь вентиль с краев, тут не ошпариться. Поворачиваешь слева направо. Теперь точно так же поворачиваешь вентиль холодной воды. Вот и все…
Сток с хлюпаньем всасывает остатки воды. В душевой становится тихо. Ники вдруг хихикает.
– Да, – соглашается она. – Совсем просто.
– Все запомнила?
– Все.
– Тогда иди домой.
– Спасибо…
Незнакомец проводит рукой по ее волосам, разворачивается и уходит в темноту. После него на кафеле остаются черные следы. Уходящая вода смывает их, оставляя только грязные разводы.
В холле бассейна пусто, гардероб закрыт на замок. Мама сидит с Никиной синтетической шубкой в руках одна-одинешенька.
– Почему так долго? Почему ты каждый раз последняя?!
– А я научилась выключать душ! – радостно объявляет Ники.
– Мать усталая, после работы, должна сидеть тут по полтора часа! Хоть раз не только о себе подумай!
– И ничего сложного: берешь вентиль за краешек и поворачиваешь сначала горячий, а потом холодный! Меня научил один дяденька.
– Какой еще дяденька?
– Не знаю. Он был в душе.
– Хм, очень интересно… Что еще за дяденька в женском душе?
– Он был в ботинках и костюме. Грязи нанес.
– А… Так это, наверно, какой-нибудь тренер был или сторож.
– Нет, это был не тренер! – убежденно заявляет Ники. Откуда-то она точно это знает.
Ее охватывает ужасное волнение. Кажется, она ходит по самому краю, сделай шаг в сторону – и вот она, разгадка.
Мама внимательно смотрит на Ники, и на ее лице появляется тревога.
– Не тренер?
– И не сторож. Я знаю, кто это был! – заявляет Ники. И в тот же миг осознает – да, действительно знает! И с глубокой убежденностью говорит:
– Это был папа!
– Кто? – одними губами спрашивает мама. Ники смотрит ей в лицо, и ее охватывает ужас.
У мамы чужое лицо – бледное, неподвижное, потрясенное. Почти минуту длится невыносимое молчание. Потом Ники не выдерживает и разражается рыданиями.
– Прости меня! Прости! – повторяет она, сама не понимая, что кричит. – Мамочка, прости, пожалуйста!
– Поздно, – чужим голосом отвечает мама. Ники ничего не понимает, но ей так горько и
страшно, как никогда прежде. Она плачет, обхватив маму руками, и ей кажется, что действительно происходит что-то непоправимое. Ники рыдает в голос и от собственных рыданий просыпается.
– Мамочка! – закричала Ники, вырываясь из глубин сна.
– Да, Вероничка, я тут.
Ники нашарила мамину руку, схватила ее и открыла глаза. Она обнаружила, что лежит на своей тахте, раздетая и под одеялом, как полагается. Но как она туда попала, Ники не помнила. Во рту было солоно, нос слипся от засохшей крови, в голове шумело. На улице по-прежнему было темно. В сумрачной комнате горела настольная лампа. Мама сидела рядом на стуле и смотрела на дочь. Лицо у нее было усталое, заплаканное и в то же время какое-то отстраненное.
– Проснулась, – проговорила мама, как будто обращаясь к кому-то, невидимому для Ники.
– Мамочка, что со мной было? – жалобно спросила Ники. Она чувствовала себя маленькой и несчастной.
– Обморок, – мама поправила одеяло. – Просто обморок.
– Я пела песню – и вдруг упала, – Ники приподнялась на кровати, вспомнив прошлый вечер. – Приехала бабушка… мы поругались…
– Ложись…
– Потом у меня пошла кровь…
Ники шмыгнула носом и с ужасом пробормотала:
– У меня, кажется, что-то с головой!
– Успокойся, Вероничка. Ничего страшного с тобой не случилось. На, выпей.
Ники схватила стакан с кисловатой жидкостью и, не спрашивая, что это такое, выхлебала до дна.
– Что тебе приснилось? – поколебавшись, спросила мама. – Помнишь?
– Еще бы! – Ники содрогнулась. – Такая жуть! Помнишь, ты меня в первом классе отдала в бассейн «Динамо»? Так вот, мне приснилось, что я стою в душевой и боюсь выключить душ, и вдруг появляется какой-то человек и помогает мне, такой высокий, в черном костюме и грязных ботинках, и руки у него шершавые, я его раньше не видела, но мне почему-то показалось, что это был мой па…
Ники осеклась на полуслове, увидев, что в маминых глазах мелькнул настоящий ужас – как тогда, во сне.
– Мам, ты в порядке? Это же просто ночной кошмар!
– Все хорошо. – Мама печально улыбнулась и погладила ее по лбу. – Ложись-ка ты спать, Вероничка. Засыпай и забудь все эти сны…
Мамина рука легко гладила лоб Ники, и через несколько секунд девочка почувствовала, что ее мысли путаются, и рассудок погружается в спокойную глубокую дрему без сновидений…
– …Подожди, – словно издалека, донесся знакомый мужской голос. – Мы же ничего не выяснили.
– Это просто сон, – ровным голосом ответила мама.
Сквозь полусомкнутые веки Ники увидела, как из густой тени возле шкафа выступил какой-то человек.
– Нет, не сон, – возразил он. – И ты не хуже меня это знаешь.
– Главное, Вероника считает, что это сон. Оставь ее в покое. Утром она все забудет.
– Надо выяснить, как она попала в Нижний мир!
– Это случайность, – после долгой паузы ответила мама. – Разве ты не видишь, что она сама ничего не поняла?
– Мне за такие случайности голову снимут, – проворчал ночной гость.
Ники с изумлением узнала его. Это был Толик! Что это он, интересно, делает в их квартире среди ночи? Толик подошел к кровати и уставился на Ники сверху вниз угрюмым взглядом.
– А если не случайность? – спросил он. – А если ее позвали? Вероника!
Ники открыла глаза, как загипнотизированная. Сопротивляться его голосу было невозможно. «Я сплю, – подумала она. – Точно, сплю».
– Говори, – прошипел Толик, склоняясь над кроватью. – Кто открыл тебе Вход?
Губы Ники зашевелились, и через мгновение она с удивлением услышала свой ответ:
– Я сама его открыла.
Мама и Толик уставились на Ники.
– Но как это возможно? – ахнула мама.
– Я пела песню…
– Какую? – резко спросил Толик. – Стой, не надо! Кто тебя научил?
– Никто. Я ее подобрала сама…
– Ты ее где-то слышала прежде?
– Да.
– Где?!
– В темноте…
На этом слове голос Ники истаял, как догоревшая свеча, глаза закатились. Мама, закусив губу, положила ладонь ей на лоб. От ладони исходило приятное тепло, и Ники снова провалилась в забытье. Последнее, что она услышала, был встревоженный голос Толика:
– Ну и что нам теперь с ней делать?
Глава 11
Хижина отшельника
Минут десять Лешка и Виктор молча пробивались сквозь толпу. Сянь шагал так быстро, что Лешка за ним едва поспевал. Наконец толчея у метро осталась позади. Они перешли Шуваловское шоссе, спустились с обочины на велосипедную дорожку, прошли шагов сто, и Виктор свернул вниз, к пляжу. Новостройки остались по ту сторону шоссе. В этот час засыпанные снегом Суздальские озера выглядели мрачно и пустынно. На дальнем берегу Верхнего озера мелькали огоньки автомобилей и горели окна таун-хаусов. Впереди снеговой тучей нависала гора. На горе росли сосны.
– Куда мы идем? – задыхаясь от быстрого шага, спросил Лешка.
– Ко мне. – Виктор указал на гору, на крутой склон, где сосны росли погуще и темнели заросли каких-то кустов.
– Престижное место, – тоном знатока заметил Лешка. – Тут, наверно, самая дорогая земля в городе. Мой папа…
– Леха, – проникновенным тоном перебил его Виктор. – Ты даже не представляешь, во что меня втравил! Так хоть помолчи несколько минут.
– Если вы так уж боитесь, то в любой момент можете вернуться к вашим бандитам, – обиделся Лешка. – Скажите, что стояли в пробке и опоздали на встречу. Сейчас все так говорят… Кстати, может, расскажете, наконец, кто был тот тип на «инфинити»?
– Тебе-то что? – раздражительно бросил Виктор.
– Как это «что»? – возмутился Лешка. – Я должен знать!
– Есть вещи, которые тебя не касаются.
Лешка прикусил губу и решил зайти с другой стороны.
– Понимаете, – вкрадчиво начал он, – если я захочу вам помочь, мне нужно адекватно представить ситуацию. Вот мой папа сказал, что это была обычная внутренняя разборка между бандитами, и поэтому посторонним нечего вмешиваться…
– Мудрый человек твой папа, – одобрительно кивнул Виктор. – Значит, обычная бандитская разборка? Очень хорошо.
– Но мы-то с вами знаем, что все было совсем не так! – повысил голос Лешка. Он твердо решил, что не позволит Виктору увильнуть от ответа. – Если вы мне честно расскажете, кто хотел меня увезти и чем они вам угрожают, папа отнесется к вашим проблемам совершенно по-другому!
– Отношение твоего папы к моим проблемам меня полностью устраивает.
Лешка сокрушенно вздохнул.
– Ну расскажите, кто это был! – заныл он.
Сянь усмехнулся.
– Надо же, как тебе неймется меня спасать!
– Разумеется! Я же вам обязан жизнью!
– По-моему, тебе просто интересно.
– Ладно, ладно – мне просто интересно. Неужели так трудно сказать правду?
– Да вообще-то трудно.
– Почему?
– Понимаешь, чтобы объяснить тебе, кто хотел тебя увезти и куда, придется рассказывать о других вещах, которые тебя не касаются.
Лешка открыл рот и закрыл его, махнув рукой. С полминуты они шли молча по велосипедной дорожке. Справа, плюясь коричневой снежно-соляной кашей, проносились автомобили, слева в темноте молчали озера.
– Вы хоть намекните, – уныло попросил Лешка, уже не надеясь на ответ. – А то я тут уже такого себе навоображал…
– Чего же именно? – с легким интересом спросил Виктор.
Лешка, смущаясь, честно рассказал о Смерти, которая приходит в облике братка на черном джипе. Виктор внимательно выслушал. Под конец он улыбнулся, но не насмешливо, а скорее ободряюще.
– Расслабься, парень. Ты ему сильно польстил.
– Я ошибся? – обрадовался Лешка. Он и сам удивился, как ему полегчало. – Так кто же он? Просто бандит?
– Почему ты думаешь, что я знаю?
– Вы же с ним знакомы!
Сянь сразу посуровел.
– Нет, не знаком. Но таких, как он, я прежде встречал. Его статус я определил с первого взгляда. Сам по себе он – не особо крупная фигура. Но нельзя его недооценивать. Он может быть очень опасен. Не вздумай еще раз подворачиваться у него на пути или, хуже того, впутывать отца или предпринимать какие-то там «меры».
Лешка слушал во все уши.
– А кто его за мной послал?
– Его послал тот, кто организовал жертвоприношение.
– Кто?
– Вот честное слово, понятия не имею. Сам хотел бы знать. Могу только строить предположения. Кое-какие мысли у меня есть, но поскольку это одни домыслы, то с тобой делиться, уж извини, не буду.
– То есть этот мужик был типа посланник?
– Он не просто посланник, он палач.
– Палач? Это кто людей убивает?
– Вот именно.
Сянь внезапно свернул с велосипедной дорожки к озеру и пошел вверх, на гору. Вскоре из темноты выступили остатки старинной каменной стены. Сянь проскользнул в трещину, расколовшую сверху донизу древнюю стену. Лешка устремился за ним и угодил в густые колючие заросли боярышника. Где-то в глубине кустарника темнела двускатная крыша одноэтажного дома. С непривычки Лешка зацепился за колючки и едва не оставил в кустах шапку. Если бы не Виктор, ему бы и в голову не пришло, что вообще можно пролезть через эту живую преграду.
Вблизи дом Виктора его разочаровал. Он оказался заурядной дачной постройкой – деревянной, обшитой желтой вагонкой, с крошечной застекленной верандой и крыльцом с козырьком на двух резных столбах.
– А может, все это не случайно, – пробормотал Виктор, звеня ключами.
– Чего?
– Я начинаю склоняться к мысли, что наша сегодняшняя встреча – какой-то знак. Впрочем, это мы сейчас узнаем.
– В каком это смысле «узнаем»? – насторожился Лешка. Сянь по обыкновению вопрос проигнорировал. Он отомкнул дверь, нашарил выключатель, повернул его и отступил на шаг, пропуская вперед гостя.
– Заходи и сразу снимай обувь. Я обычно хожу по дому босиком.
Прихожей как таковой в доме Виктора не было – скорее, крошечный холодный предбанник, где висели верхняя одежда и сухие березовые веники, а также стоял здоровенный газовый баллон. Дом был невелик: коридор, две комнаты, кухня и веранда. Внутри было тепло, пахло натопленной печкой и сушеной мятой. Крашеные половицы были чистыми до блеска.
– А у вас ничего, уютно, – одобрил Лешка. – Бедненько, но симпатично…
Лешка прошел в носках к ближайшей двери, заглянул внутрь и широко раскрыл глаза от удивления.
– Ого! – воскликнул он, вертя головой. – Сколько компов! Ух ты, какая картина! Это вы нарисовали? А это что тут висит?
– Куртку сними, тут натоплено, – устало сказал Виктор. – Есть хочешь?
– Не особо.
– Чаю выпьешь?
– Ага, – автоматически ответил Лешка, изучая комнату. Центральное место в ней занимал письменный стол, на котором громоздились комплектующие от компьютеров. Еще несколько полуразобранных системных блоков стояло на полу. Над столом висела роскошная картина в китайском стиле, которая сразу привлекла Лешино внимание. Даже не картина, а шелковый свиток в хрупкой бамбуковой рамке, на котором громоздились кисти цветущей черемухи: тяжелые влажные соцветия, как будто набухшие от дождя. «Как живые!» – восхитился Лешка. Кроме картины, ничего выдающегося в комнате больше не было – пара книжных шкафов, журнальный столик, старенький диван. Лешка пробежался глазами по корешкам книг, вышел в коридор и заглянул в следующую комнату. Там, как он и ожидал, была спальня. На обшитых вагонкой стенах висела еще одна картина того же художника: горный пейзаж в классическом китайском стиле – зеленое ущелье в тумане, водопад и маленький храм. В углу, впрочем, стояло нечто прикольное – не то ваза, не то лампа, не то абстрактная скульптура, похожая на огромную грушу из Желтоватого лакированного дерева. Лешка потрогал «грушу», увидел сверху сухой хвостик и понял что это и есть груша. Вернее, какой-то другой загадочный сушеный фрукт. Никакой бытовой техники кроме кучи разобранных компьютеров, Лешка в доме не нашел, даже телевизора.
– Вы что, программист? – крикнул Лешка, разглядывая аппаратуру.
– Нет, – донесся из кухни голос Виктора. – Это не мои машины.
– Вы их чините?
– Лечу.
Лешка хмыкнул. «Ах да, он же целитель», – подумал он. А вслух спросил:
– Так вы наладчик?
– Не наладчик, – возразил Виктор, появляясь в дверях с чайником и двумя кружками на подносе, – Я диагност. На самом деле, это просто халтура. Надо же на что-то существовать. Специального технического образования у меня нет. Просто я чувствую некоторые вещи.
Сянь снял с подноса чайник и кружки, поставил на стол. Лешка принюхался.
– Чем-то кисленьким пахнет…
– Облепиховый чай, – пояснил Виктор. – Успокаивает, согревает. Голова становится ясной… Нам это скоро понадобится.
Настой оказался забавным – кислым, да еще и как будто жирным. Несколько минут они молча пили чай. Лешка дул на воду, осторожно отхлебывал, поглядывал по сторонам.
– Мне тут нравится, – заговорил он. – Уютно. И картины классные. Особенно сирень.
– Эти картины отражают самую суть вещей, – сказал Виктор. – И они очень… спокойные. Когда я хочу отдохнуть, я просто сажусь и смотрю на картину. Дальше она все делает сама. Но та, что в спальне, лучше, чем сирень. Она не только успокаивает, но и утешает… а иногда даже дает советы…
– Вы их сами рисуете?
– Нет, конечно. Один хороший приятель дарит время от времени.
– Он художник?
– Замечательный художник, – серьезно кивнул Виктор. – Он китаец. Но переехал сюда из Китая уже лет тридцать назад. Живет в Зеленогорске. Преуспел, разбогател, всё тут – и дом, и семья – а все равно по родине скучает. Мы с ним в этом отношении немного похожи. Я ведь тоже не здесь родился.
– А где? В Китае?
Виктор отрицательно качнул головой и ощутимо помрачнел. Лешка ждал продолжения, но, разумеется, не дождался.
– Кстати, что у вас за груша в спальне? – сменил он тему.
Сянь рассмеялся, мигом утратив мрачность.
– Это не груша.
– А зачем она вам? Для дизайна?
– Нет. Она мне для того же, для чего и картины. Мне очень важно находиться в душевном равновесии, иначе я просто не смогу ни работать, ни вообще нормально жить. Вот гляжу на нее и вспоминаю о том, что проблемы – это так, иллюзия…
– Чего-то я не понял, какая связь между проблемами и грушей.
– Может, расскажу как-нибудь… если будет настроение.
Лешка фыркнул и перевел взгляд на сирень.
– А вот эти свитки – они, наверно, очень дорогие?
– Думаю, да.
– А вы не боитесь их тут держать? В доме без сигнализации …
– Без моего ведома в этот дом никто не зайдет, – сказал Виктор.
– Почему?
Сянь посмотрел на Лешу с насмешливой улыбкой, которая говорила: «Утомил ты меня, приятель, своими „почему" ».
– Слышал что-нибудь о фэн-шуй?
Лешка наморщил лоб.
– Это везде книжечки продаются – как обставить дом, чтобы в него пришла удача? Так это ж фигня!
– Место для этого дома, – сказал Виктор, – выбрано таким образом, что никто посторонний его не найдет.
– То есть вы тут в полной безопасности? – уточнил Лешка.
– Не совсем, – сухо сказал Виктор и снова чем-то озаботился.
Лешка задумчиво посмотрел на компьютеры. Чем это он их, интересно, «лечит» без технического образования? Биополем?
– Вы вообще кто? – небрежно спросил он. – Колдун?
Сянь усмехнулся.
– Нет.
– Экстрасенс? Целитель?
Сянь пожал плечами – дескать, зови, как хочешь. «Все равно я постепенно из него все вытяну», – мысленно пообещал себе Лешка.
Забравшись с ногами на диван, он допивал чай, рассматривал комнату – на случай, если не заметил чего-нибудь интересного, и думал, о чем бы еще спросить Виктора. Вопросы множились и теснились, обгоняя друг друга и создавая в голове заторы.
– Слушайте, а вы не боитесь приводить меня сюда? – сообразил Лешка. – Я ведь могу рассказать тем… ну, на джипе…
– Они тебя не видели. А даже если бы и видели, они с тобой разговаривать не будут. К тому же, я все равно отсюда скоро уйду. Мне, строго говоря, вообще приходить сюда не следовало. Я не ответил по обязательствам. Скорее всего, меня уже ищут. Хоть этот дом и спрятан, но, думаю, рано или поздно его найдут. У меня очень мало времени…
– Так чего ж мы тут сидим и чаи распиваем? – поразился Лешка. – Если все так серьезно, то вам надо отсюда валить и прятаться!
– Этим-то я и займусь, – кивнул Виктор. – Но сначала надо сделать одно крайне срочное и важное дело. И для этого дела мне нужен ты.
– Какое-такое дело? – заинтересовался Лешка.
– Погадать.
– Куда мы идем? – задыхаясь от быстрого шага, спросил Лешка.
– Ко мне. – Виктор указал на гору, на крутой склон, где сосны росли погуще и темнели заросли каких-то кустов.
– Престижное место, – тоном знатока заметил Лешка. – Тут, наверно, самая дорогая земля в городе. Мой папа…
– Леха, – проникновенным тоном перебил его Виктор. – Ты даже не представляешь, во что меня втравил! Так хоть помолчи несколько минут.
– Если вы так уж боитесь, то в любой момент можете вернуться к вашим бандитам, – обиделся Лешка. – Скажите, что стояли в пробке и опоздали на встречу. Сейчас все так говорят… Кстати, может, расскажете, наконец, кто был тот тип на «инфинити»?
– Тебе-то что? – раздражительно бросил Виктор.
– Как это «что»? – возмутился Лешка. – Я должен знать!
– Есть вещи, которые тебя не касаются.
Лешка прикусил губу и решил зайти с другой стороны.
– Понимаете, – вкрадчиво начал он, – если я захочу вам помочь, мне нужно адекватно представить ситуацию. Вот мой папа сказал, что это была обычная внутренняя разборка между бандитами, и поэтому посторонним нечего вмешиваться…
– Мудрый человек твой папа, – одобрительно кивнул Виктор. – Значит, обычная бандитская разборка? Очень хорошо.
– Но мы-то с вами знаем, что все было совсем не так! – повысил голос Лешка. Он твердо решил, что не позволит Виктору увильнуть от ответа. – Если вы мне честно расскажете, кто хотел меня увезти и чем они вам угрожают, папа отнесется к вашим проблемам совершенно по-другому!
– Отношение твоего папы к моим проблемам меня полностью устраивает.
Лешка сокрушенно вздохнул.
– Ну расскажите, кто это был! – заныл он.
Сянь усмехнулся.
– Надо же, как тебе неймется меня спасать!
– Разумеется! Я же вам обязан жизнью!
– По-моему, тебе просто интересно.
– Ладно, ладно – мне просто интересно. Неужели так трудно сказать правду?
– Да вообще-то трудно.
– Почему?
– Понимаешь, чтобы объяснить тебе, кто хотел тебя увезти и куда, придется рассказывать о других вещах, которые тебя не касаются.
Лешка открыл рот и закрыл его, махнув рукой. С полминуты они шли молча по велосипедной дорожке. Справа, плюясь коричневой снежно-соляной кашей, проносились автомобили, слева в темноте молчали озера.
– Вы хоть намекните, – уныло попросил Лешка, уже не надеясь на ответ. – А то я тут уже такого себе навоображал…
– Чего же именно? – с легким интересом спросил Виктор.
Лешка, смущаясь, честно рассказал о Смерти, которая приходит в облике братка на черном джипе. Виктор внимательно выслушал. Под конец он улыбнулся, но не насмешливо, а скорее ободряюще.
– Расслабься, парень. Ты ему сильно польстил.
– Я ошибся? – обрадовался Лешка. Он и сам удивился, как ему полегчало. – Так кто же он? Просто бандит?
– Почему ты думаешь, что я знаю?
– Вы же с ним знакомы!
Сянь сразу посуровел.
– Нет, не знаком. Но таких, как он, я прежде встречал. Его статус я определил с первого взгляда. Сам по себе он – не особо крупная фигура. Но нельзя его недооценивать. Он может быть очень опасен. Не вздумай еще раз подворачиваться у него на пути или, хуже того, впутывать отца или предпринимать какие-то там «меры».
Лешка слушал во все уши.
– А кто его за мной послал?
– Его послал тот, кто организовал жертвоприношение.
– Кто?
– Вот честное слово, понятия не имею. Сам хотел бы знать. Могу только строить предположения. Кое-какие мысли у меня есть, но поскольку это одни домыслы, то с тобой делиться, уж извини, не буду.
– То есть этот мужик был типа посланник?
– Он не просто посланник, он палач.
– Палач? Это кто людей убивает?
– Вот именно.
Сянь внезапно свернул с велосипедной дорожки к озеру и пошел вверх, на гору. Вскоре из темноты выступили остатки старинной каменной стены. Сянь проскользнул в трещину, расколовшую сверху донизу древнюю стену. Лешка устремился за ним и угодил в густые колючие заросли боярышника. Где-то в глубине кустарника темнела двускатная крыша одноэтажного дома. С непривычки Лешка зацепился за колючки и едва не оставил в кустах шапку. Если бы не Виктор, ему бы и в голову не пришло, что вообще можно пролезть через эту живую преграду.
Вблизи дом Виктора его разочаровал. Он оказался заурядной дачной постройкой – деревянной, обшитой желтой вагонкой, с крошечной застекленной верандой и крыльцом с козырьком на двух резных столбах.
– А может, все это не случайно, – пробормотал Виктор, звеня ключами.
– Чего?
– Я начинаю склоняться к мысли, что наша сегодняшняя встреча – какой-то знак. Впрочем, это мы сейчас узнаем.
– В каком это смысле «узнаем»? – насторожился Лешка. Сянь по обыкновению вопрос проигнорировал. Он отомкнул дверь, нашарил выключатель, повернул его и отступил на шаг, пропуская вперед гостя.
– Заходи и сразу снимай обувь. Я обычно хожу по дому босиком.
Прихожей как таковой в доме Виктора не было – скорее, крошечный холодный предбанник, где висели верхняя одежда и сухие березовые веники, а также стоял здоровенный газовый баллон. Дом был невелик: коридор, две комнаты, кухня и веранда. Внутри было тепло, пахло натопленной печкой и сушеной мятой. Крашеные половицы были чистыми до блеска.
– А у вас ничего, уютно, – одобрил Лешка. – Бедненько, но симпатично…
Лешка прошел в носках к ближайшей двери, заглянул внутрь и широко раскрыл глаза от удивления.
– Ого! – воскликнул он, вертя головой. – Сколько компов! Ух ты, какая картина! Это вы нарисовали? А это что тут висит?
– Куртку сними, тут натоплено, – устало сказал Виктор. – Есть хочешь?
– Не особо.
– Чаю выпьешь?
– Ага, – автоматически ответил Лешка, изучая комнату. Центральное место в ней занимал письменный стол, на котором громоздились комплектующие от компьютеров. Еще несколько полуразобранных системных блоков стояло на полу. Над столом висела роскошная картина в китайском стиле, которая сразу привлекла Лешино внимание. Даже не картина, а шелковый свиток в хрупкой бамбуковой рамке, на котором громоздились кисти цветущей черемухи: тяжелые влажные соцветия, как будто набухшие от дождя. «Как живые!» – восхитился Лешка. Кроме картины, ничего выдающегося в комнате больше не было – пара книжных шкафов, журнальный столик, старенький диван. Лешка пробежался глазами по корешкам книг, вышел в коридор и заглянул в следующую комнату. Там, как он и ожидал, была спальня. На обшитых вагонкой стенах висела еще одна картина того же художника: горный пейзаж в классическом китайском стиле – зеленое ущелье в тумане, водопад и маленький храм. В углу, впрочем, стояло нечто прикольное – не то ваза, не то лампа, не то абстрактная скульптура, похожая на огромную грушу из Желтоватого лакированного дерева. Лешка потрогал «грушу», увидел сверху сухой хвостик и понял что это и есть груша. Вернее, какой-то другой загадочный сушеный фрукт. Никакой бытовой техники кроме кучи разобранных компьютеров, Лешка в доме не нашел, даже телевизора.
– Вы что, программист? – крикнул Лешка, разглядывая аппаратуру.
– Нет, – донесся из кухни голос Виктора. – Это не мои машины.
– Вы их чините?
– Лечу.
Лешка хмыкнул. «Ах да, он же целитель», – подумал он. А вслух спросил:
– Так вы наладчик?
– Не наладчик, – возразил Виктор, появляясь в дверях с чайником и двумя кружками на подносе, – Я диагност. На самом деле, это просто халтура. Надо же на что-то существовать. Специального технического образования у меня нет. Просто я чувствую некоторые вещи.
Сянь снял с подноса чайник и кружки, поставил на стол. Лешка принюхался.
– Чем-то кисленьким пахнет…
– Облепиховый чай, – пояснил Виктор. – Успокаивает, согревает. Голова становится ясной… Нам это скоро понадобится.
Настой оказался забавным – кислым, да еще и как будто жирным. Несколько минут они молча пили чай. Лешка дул на воду, осторожно отхлебывал, поглядывал по сторонам.
– Мне тут нравится, – заговорил он. – Уютно. И картины классные. Особенно сирень.
– Эти картины отражают самую суть вещей, – сказал Виктор. – И они очень… спокойные. Когда я хочу отдохнуть, я просто сажусь и смотрю на картину. Дальше она все делает сама. Но та, что в спальне, лучше, чем сирень. Она не только успокаивает, но и утешает… а иногда даже дает советы…
– Вы их сами рисуете?
– Нет, конечно. Один хороший приятель дарит время от времени.
– Он художник?
– Замечательный художник, – серьезно кивнул Виктор. – Он китаец. Но переехал сюда из Китая уже лет тридцать назад. Живет в Зеленогорске. Преуспел, разбогател, всё тут – и дом, и семья – а все равно по родине скучает. Мы с ним в этом отношении немного похожи. Я ведь тоже не здесь родился.
– А где? В Китае?
Виктор отрицательно качнул головой и ощутимо помрачнел. Лешка ждал продолжения, но, разумеется, не дождался.
– Кстати, что у вас за груша в спальне? – сменил он тему.
Сянь рассмеялся, мигом утратив мрачность.
– Это не груша.
– А зачем она вам? Для дизайна?
– Нет. Она мне для того же, для чего и картины. Мне очень важно находиться в душевном равновесии, иначе я просто не смогу ни работать, ни вообще нормально жить. Вот гляжу на нее и вспоминаю о том, что проблемы – это так, иллюзия…
– Чего-то я не понял, какая связь между проблемами и грушей.
– Может, расскажу как-нибудь… если будет настроение.
Лешка фыркнул и перевел взгляд на сирень.
– А вот эти свитки – они, наверно, очень дорогие?
– Думаю, да.
– А вы не боитесь их тут держать? В доме без сигнализации …
– Без моего ведома в этот дом никто не зайдет, – сказал Виктор.
– Почему?
Сянь посмотрел на Лешу с насмешливой улыбкой, которая говорила: «Утомил ты меня, приятель, своими „почему" ».
– Слышал что-нибудь о фэн-шуй?
Лешка наморщил лоб.
– Это везде книжечки продаются – как обставить дом, чтобы в него пришла удача? Так это ж фигня!
– Место для этого дома, – сказал Виктор, – выбрано таким образом, что никто посторонний его не найдет.
– То есть вы тут в полной безопасности? – уточнил Лешка.
– Не совсем, – сухо сказал Виктор и снова чем-то озаботился.
Лешка задумчиво посмотрел на компьютеры. Чем это он их, интересно, «лечит» без технического образования? Биополем?
– Вы вообще кто? – небрежно спросил он. – Колдун?
Сянь усмехнулся.
– Нет.
– Экстрасенс? Целитель?
Сянь пожал плечами – дескать, зови, как хочешь. «Все равно я постепенно из него все вытяну», – мысленно пообещал себе Лешка.
Забравшись с ногами на диван, он допивал чай, рассматривал комнату – на случай, если не заметил чего-нибудь интересного, и думал, о чем бы еще спросить Виктора. Вопросы множились и теснились, обгоняя друг друга и создавая в голове заторы.
– Слушайте, а вы не боитесь приводить меня сюда? – сообразил Лешка. – Я ведь могу рассказать тем… ну, на джипе…
– Они тебя не видели. А даже если бы и видели, они с тобой разговаривать не будут. К тому же, я все равно отсюда скоро уйду. Мне, строго говоря, вообще приходить сюда не следовало. Я не ответил по обязательствам. Скорее всего, меня уже ищут. Хоть этот дом и спрятан, но, думаю, рано или поздно его найдут. У меня очень мало времени…
– Так чего ж мы тут сидим и чаи распиваем? – поразился Лешка. – Если все так серьезно, то вам надо отсюда валить и прятаться!
– Этим-то я и займусь, – кивнул Виктор. – Но сначала надо сделать одно крайне срочное и важное дело. И для этого дела мне нужен ты.
– Какое-такое дело? – заинтересовался Лешка.
– Погадать.
Глава 12
«Солнце мертвых»
– Не понял!
– Что такое «погадать», не знаешь?
Сянь поставил кружку на стол, встал с дивана открыл шкаф и взял с книжной полки толстую колоду карт. Лешка следил за его действиями с нарастающим изумлением. Гадание, на его взгляд, не относилось к занятиям, достойным взрослого мужчины в здравом уме.
– Все как-то спуталось, – пояснил Виктор. – Пора заглянуть в будущее. Ситуация выходит из-под контроля и развивается непредсказуемо. А я привык управлять переменами.
Сянь достал карты из расписной картонной коробки. Лешка увидел, что карты необычные. Во-первых, большие – с ладонь размером. Во-вторых, картинки на них незнакомые и очень странные.
– Когда я не дал тебе умереть тогда на Жертвеннике, – продолжал Виктор, с отстраненным выражением лица тасуя диковинные карты, – я подумал – это так, случайность. Но когда я встречаю тебя во второй раз, и выясняется, что ты ничего не забыл и искал меня, – у меня возникает подозрение, что дело не так просто. Когда кирпич падает тебе на голову, это несчастный случай, если падает еще раз на том же месте – это уже тенденция… А когда он падает три раза подряд, это – что? – добрая традиция…
– Что это у вас за карты такие прикольные? – перебил его Лешка, изнывая от любопытства.
– Слыхал о таро?
– Нет, а что это?
– Таро – гадальные карты. Но мои карты – это не совсем таро. Если хочешь, расскажу подробно.
– Конечно!
– Тогда расчисти стол.
Лешка соскочил с дивана, мигом сгрузил книги с журнального стола на пол, даже обмахнул рукавом пыль и выжидающе уставился на Виктора. Тот по-прежнему перебирал карты, так что Лешке была видна только «рубашка» – не то бушующее море, не то грозовые тучи – сизо-серая, с темно-красным орнаментом по краю.
– Есть множество видов таро, – заговорил Виктор. – Мои – одни из лучших. Они дают максимально полную и точную картину будущего. Но мои карты предназначены не для людей… не для обычных людей.
–Как это?
– Обычные люди воспринимают реальность… как бы это сказать… в очень узком диапазоне. Они не способны видеть всю картину происходящего целиком, в комплексе, как совокупность множества взаимовлияющих во времени и пространстве факторов, То есть, – поправился Виктор, – полной картины не видит, разумеется, никто. Но по тому кусочку, который доступен обычным людям, гадать о будущем вообще бесполезно. Результаты будут недостоверными.
Виктор перестал мешать карты и развернул колоду веером перед Лешей. На лицевой стороне виднелось множество удивительных картинок. Больше всего было людей, но попадались также звери, башни, копья, звезды… и что-то совсем непонятное.
– Смотри. Здесь пятьдесят две карты. Эти карты и их сочетания включают в себя все возможные варианты развития событий в мире людей. Здесь три масти: мечи, башни и сердца. Они символизируют действия, помыслы и страсти. Карты событий: от двойки – мелких, незначительных событий – до десятки, или событий важных, глобальных. Карты персоналий. Они важнее, чем карты событий, поскольку персоналии определяют события. Карты персоналий включают в себя карты живых людей, мертвецов, демонов и богов. Карты богов интерактивны. Есть еще высшие карты, не относящиеся ни к одной масти, значение которых не меняется ни при каком раскладе…
– Подождите, – опять встрял Лешка, услышав знакомое, но непонятное в этом сочетании слово. – Как это – карты богов интерактивны?
– Что такое «погадать», не знаешь?
Сянь поставил кружку на стол, встал с дивана открыл шкаф и взял с книжной полки толстую колоду карт. Лешка следил за его действиями с нарастающим изумлением. Гадание, на его взгляд, не относилось к занятиям, достойным взрослого мужчины в здравом уме.
– Все как-то спуталось, – пояснил Виктор. – Пора заглянуть в будущее. Ситуация выходит из-под контроля и развивается непредсказуемо. А я привык управлять переменами.
Сянь достал карты из расписной картонной коробки. Лешка увидел, что карты необычные. Во-первых, большие – с ладонь размером. Во-вторых, картинки на них незнакомые и очень странные.
– Когда я не дал тебе умереть тогда на Жертвеннике, – продолжал Виктор, с отстраненным выражением лица тасуя диковинные карты, – я подумал – это так, случайность. Но когда я встречаю тебя во второй раз, и выясняется, что ты ничего не забыл и искал меня, – у меня возникает подозрение, что дело не так просто. Когда кирпич падает тебе на голову, это несчастный случай, если падает еще раз на том же месте – это уже тенденция… А когда он падает три раза подряд, это – что? – добрая традиция…
– Что это у вас за карты такие прикольные? – перебил его Лешка, изнывая от любопытства.
– Слыхал о таро?
– Нет, а что это?
– Таро – гадальные карты. Но мои карты – это не совсем таро. Если хочешь, расскажу подробно.
– Конечно!
– Тогда расчисти стол.
Лешка соскочил с дивана, мигом сгрузил книги с журнального стола на пол, даже обмахнул рукавом пыль и выжидающе уставился на Виктора. Тот по-прежнему перебирал карты, так что Лешке была видна только «рубашка» – не то бушующее море, не то грозовые тучи – сизо-серая, с темно-красным орнаментом по краю.
– Есть множество видов таро, – заговорил Виктор. – Мои – одни из лучших. Они дают максимально полную и точную картину будущего. Но мои карты предназначены не для людей… не для обычных людей.
–Как это?
– Обычные люди воспринимают реальность… как бы это сказать… в очень узком диапазоне. Они не способны видеть всю картину происходящего целиком, в комплексе, как совокупность множества взаимовлияющих во времени и пространстве факторов, То есть, – поправился Виктор, – полной картины не видит, разумеется, никто. Но по тому кусочку, который доступен обычным людям, гадать о будущем вообще бесполезно. Результаты будут недостоверными.
Виктор перестал мешать карты и развернул колоду веером перед Лешей. На лицевой стороне виднелось множество удивительных картинок. Больше всего было людей, но попадались также звери, башни, копья, звезды… и что-то совсем непонятное.
– Смотри. Здесь пятьдесят две карты. Эти карты и их сочетания включают в себя все возможные варианты развития событий в мире людей. Здесь три масти: мечи, башни и сердца. Они символизируют действия, помыслы и страсти. Карты событий: от двойки – мелких, незначительных событий – до десятки, или событий важных, глобальных. Карты персоналий. Они важнее, чем карты событий, поскольку персоналии определяют события. Карты персоналий включают в себя карты живых людей, мертвецов, демонов и богов. Карты богов интерактивны. Есть еще высшие карты, не относящиеся ни к одной масти, значение которых не меняется ни при каком раскладе…
– Подождите, – опять встрял Лешка, услышав знакомое, но непонятное в этом сочетании слово. – Как это – карты богов интерактивны?