Страница:
Единственным живым существом в этой компании, напоминающей выставку восковых фигур, был Эрлин. Пожалуй, даже слишком живым. Одежда его была в беспорядке, волосы встрепаны, глаза блестели. Лешке показалось, что демон Земляное Брюхо слегка не в себе, или пьян, или действительно страшно счастлив.
– Привезли флейту?! – радостно закричал он, взмахивая руками. – Сами? Ну спасибо! Гумусов обещал, а мне до самого конца не верилось!
В порыве восторга Эрлин шагнул вперед, протягивая руки, чтобы то ли обнять Ники, то ли взять из ее рук флейту, которую она вручит ему сама.
Но Ники, в первое мгновение ошалев от такого натиска, быстро отступила назад и поднесла флейту к губам. Эрлин немедленно остановился. Ники случайно взглянула на него, испуганно моргнула и отвела от губ флейту. На мгновение мир почернел, а Господин Земляное Брюхо раздулся, как огромный мохнатый шар. Но только на мгновение.
«Померещилось», – подумала Ники. Эрлин между тем снова принялся болтать так быстро, словно опасался, что его в любой момент заставят замолчать.
– Вероника, – говорил он, блестя глазами, – ты что, хочешь причинить мне вред? Не верю! Зачем нам ссориться? Разве я делал тебе что-то плохое? Ты за что-то обижена на меня? Из-за того, что я не помог тебе с карьерой кинозвезды? Пардон, рок-звезды? Ты меня неправильно поняла! Да, в тот момент у меня были более важные дела, но ведь я не отказался. Разумеется, Вероника, я помогу тебе! Все, что хочешь' Все пути перед тобой открыты: призовые места в конкурсах, фестивали, лучшие площадки страны, «Фабрика звезд», МТВ!
Эрлин, вдруг понизив голос, заговорил еще более проникновенно:
– И это не главное! Известность, деньги, свобода – это только внешняя сторона. Главный кайф для звезды масс-медиа – это любовь! Всенародная любовь! Только представь себе, Вероника, – тебя будут обожать миллионы. Те, кто прежде не замечал тебя, буду падать в обморок от волнения при твоем приближении или сгниют заживо от зависти. Ты не представляешь, какое это наслаждение. Вот истиная власть – безграничная сила любви!
Ники изо всех сил старалась не поддаваться страстной убежденности Эрлина, но его слова проникали ей в самую душу. Именно об этом она мечтала с детства: пусть все меня полюбят! Просто так, ни за что. Ведь истинная любовь в причинах не нуждается.
– Этот мир – классное место, – продолжал Эрлин. – Конечно, если ты с теми, с кем надо. Вероника, выбирай! Хотя лично я не понимаю, о каком выборе тут может идти речь, когда все так очевидно…
Ники сделала над собой усилие и повернулась к Гумусову. Офис-менеджер стоял как столб, даже не мигая, с выражением полного равнодушия к происходящему. Бабка, сохраняя каменное лицо, быстро зыркала по сторонам, словно боясь пропустить что-то важное.
– Твое предложение еще в силе? – обратилась Ники к Гумусову. – Или оно было просто приманкой?
– Мне безразлично, кто из вас победит, – бесстрастно сказал Гумусов. – Мы будем работать с тем, кто останется.
– Ага! Великолепная стратегия! – злобно подхватил Эрлин. – А самый лучший вариант – если противники сожрут друг друга! Не дождетесь! Вероника, если мы объединимся…
В этот момент Ники с силой ударили в спину. Всплеснув руками, она полетела с надгробия на снег, упала плашмя, едва не угодив в разрытую могилу, и в тот же миг почувствовала, как цепкие пальцы Эрлина вырывают у нее из рук флейту. Сразу вслед за этим раздался дикий вопль. То был голос Арсана. Он, шатаясь, стоял рядом с Ники, закрывая лицо чешуйчатыми руками, как будто желая удержать человеческий облик, и не мог этого сделать. В глубине холма что-то заворчало, и Киргоф содрогнулся. В могилу посыпались грязные комья, край могилы осыпался, и вместе с ним в яму с глухим воем полетел Арсан. Вой затих, а звука удара о землю так и не последовало, как будто могила была бездонной. Больше гора не вздрагивала. Снова стало тихо. Три неподвижные фигуры… и Эрлин, с флейтой в руках.
Все его неестественное бурное веселье в одночасье исчезло, сменившись выражением сдержанного торжества. Эрлин заглянул в могилу, поднял брови и с сожалением сказал:
– Бедняга. Самый верный из моих слуг. Как неловко получилось. Ну что ж, он знал, на что идет.
На этом надгробное слово над Арсаном было закончено.
– Получил, что хотел? Доволен? – резко спросила Эрлина бабка. – Теперь дело за тобой!
– В каком это смысле? – удивился Эрлин, с нежностью поглаживая флейту.
– Ты обещал нам мальчишку! Мы уже третий месяц ждем, а ты и не чешешься! Неужели трудно выполнить такое простое задание? Тебя предупредили, – начала перечислять бабка, –все организовали, устроили так, что они приехали сюда сами, с флейтой. Не забывай, что ты обязан нам всем, чего здесь добился…
Эрлин поднял взгляд на бабку, и на его лице промелькнула затаенная злоба.
– Благодаря вам, – желчно сказал он, – у меня годами не было ни единой спокойной минуты! Вы заставили меня похоронить здесь Мертвого бога, когда я хотел разрезать его на куски и сжечь, а прах развеять по ветру! Я знаю, зачем вы так сделали, – хотели, чтобы он остался для меня пугалом? Чтобы всегда надо мной висела угроза его возвращения?
– Ты что затеял, голубчик? – угрожающе спросила бабка.
– Ничего особенного. Просто избавиться от зависимости, вернуть себе полную силу и уничтожить тело моего врага, как я и собирался изначально. Когда его тело будет уничтожено, он никогда не сможет покинуть Нижний мир.
Эрлин обернулся к сяню и добавил:
– А когда этот целитель прирастит мое жало обратно, никто в мире не сможет мне больше угрожать!
Он окинул присутствующих торжествующим взглядом и протянул флейту сяню.
– Приступай, – приказал он. – Прямо сейчас. Сянь послушно взял в руки жало адского паука, посмотрел на него без малейшего отвращения, перевел взгляд на Эрлина…
– Ладно, черт с ним, с бессмертием. Отправляйся-ка ты лучше в свой паучий ад, – сказал он, поднес флейту к губам и заиграл.
Это была совсем короткая мелодия. Виктора хватило всего на несколько нот, после чего он выронил флейту, его колени подогнулись, веки опустились, и он замертво упал на снег.
Но этих нескольких нот хватило. Темнота на вершине Киргофа словно сгустилась, и то, что примерещилось Ники, теперь увидели все. Эрлин еще даже не успел осмыслить произошедшее, как его лицо почернело, глаза налились красным, а тело раздулось, как огромный мохнатый шар. Гора снова дрогнула, теперь гораздо сильнее, загрохотала, затряслась, зашевелились кресты, отвалился кусок арки ворот. Эрлин продолжал превращаться, выпуская из мохнатого шара гигантские паучьи лапы. Из-под земли раздался оглушительный треск, и вершина горы раскололась надвое. Все стоящие попадали на снег. Широкая трещина прошла прямо через то место, где стоял Господин Земляное Брюхо, и адский паук рухнул вниз. Паучьи когти вцепились было в края пропасти, но тщетно. Эрлин исчез, подземный грохот и гул утихли. Остался только черный провал. Оглушенные зрители один за другим поднялись на ноги.
– Ну а теперь, – невозмутимо произнес Гумусов, обращаясь к Ники, – вернемся к моему сегодняшнему предложению. Ты согласна занять место Эрлина? Он, по-моему, возражать больше не будет.
Ники была слишком ошеломлена случившимся, чтобы внятно ответить на него. Она автоматически оглянулась в поисках флейты. Флейта исчезла, наверно, провалилась в трещину вместе с Эрлином. Вместе с ней испарилась и самоуверенность Ники. «Я – Мститель», – напомнила она себе. Но теперь это слово прозвучало как-то бессмысленно.
– Нет-нет, так дело не пойдет, – агрессивно заговорила бабушка. – Ты, мой милый, глупости болтаешь. Зачем нам эта девчонка? От Эрлина избавились и прекрасно, а ее и дальше надо в заложниках держать. Посмотрим, что скажет Мертвый бог, когда узнает, что его дочь в наших руках!
– Так она, по сути, и будет в наших руках, – флегматично сказал Гумусов. – И Мертвый бог будет очень благодарен нам, что мы дали его дочери власть, а не упекли в какое-нибудь подземелье.
– А пророчество? – Бабка приосанилась и начала декламировать: – «Я вижу ослепительное пламя в чертогах вечного мрака! Я вижу костяные поля, по которым идет он в царской короне, и все сгорает у него под ногами…»
– Я в него не верю.
– А я верю! Никто, кроме меня, не позаботится о будущем! Кто в свое время настоял на жертвоприношении? Я! Кто подсунул Мертвому богу прошение с нужным именем? Тоже я!
– Ах, отстань. Самый обычный мальчик. Пусть живет, мы за ним проследим.
– Нет, опасность надо душить в зародыше!
Ники переводила взгляд с Гумусова на бабку, поглощенных спором, и не понимала ни слова. Между тем спорщики умолкли, очевидно, придя к компромиссу.
– Ладно уж, – сказала бабушка, обращаясь к Ники, – я присоединяюсь к предложению Гумусова. Но при одном условии. Ты отдаешь нам мальчишку.
– Это меня, что ли? – спросил потрясенный Лешка. С момента гибели сяня он находился в глубоком ступоре, но слова старухи пробудили его.
– Он нам нужен для жертвоприношения, – пояснила бабка. – Ну, согласна?
– Да пошла ты, старая жаба, – прошипела Ники.
– Это твое последнее слово?
– Да!
– Жаль, – сказал Гумусов и повернулся к старухе. – Тогда возвращаемся к твоему плану.
В третий и последний раз затряслась той ночью гора Киргоф. Края провала покрылись новыми трещинами и обвалились под тяжестью стоящих людей. В туче земляных комьев и грязного снега полетели вниз Ники и Лешка. Когда их крики замерли в глубине, на Киргофе воцарилась тишина.
Глава 45
Путь через темноту
Вот что такое вселенская пустота. Когда всматриваешься до боли в глазах и не можешь заметить даже самого слабого проблеска света, потому что его тут нет, никогда не было и не будет. Темнота, в которую можно провалиться в любом направлении: вниз, вверх, – и падать годами, до бесконечности, не находя опоры, в ужасе думая о том, что пути обратно уже не найти. Отсутствие пространства, где сделал шаг – и заблудился навеки. Область забвения, страна безмолвия, источник мрака. Единственное, что не дает сойти с ума, – холодный камень, на котором сидишь, вцепившись изо всех сил, потому что если потеряешь и его, то можно сразу ставить на себе крест.
А еще тут было промозгло и пахло сточными водами.
– Мне это место снилось, – раздался в темноте голос Ники. – Давно, еще осенью. Вода, а под водой – могила. Или наоборот – могила, а под ней вода… Или снизу могила, а потом поднимаешь голову вверх – блин, а там вместо неба вода! Лешка ты как там?
Ники пошарила в темноте рядом с собой, нащупала Лешкину руку и ободряюще сжала. Лешка на пожатие не ответил.
– Эй, проснись! Нас наверняка вытащат!
– Кто? – горько спросил Лешка. – Сянь-то умер…
Из темноты донеслись сдерживаемые всхлипывания.
– Ты чего? – всполошилась Ники. – Прекрати! Он же подвиг совершил! Им надо гордиться, а не оплакивать!
– Никто нас отсюда не вытащит, – мрачно заговорил Лешка. – Мы черт знает как глубоко под землей, посреди какого-то пещерного болота. Даже если бы кто-то знал, все равно не нашли бы!
– Ну и что ты предлагаешь? Сидеть и ныть?
– Мне наплевать, что со мной будет.
– А обо мне подумал? Между прочим, мама велела тебе меня защищать…
Неожиданно из темноты донесся новый звук. Это было деликатное покашливание. Ники и Лешка схватили друг друга за руки и замолчали.
– Извините, что вмешиваюсь в ваш эмоциональный разговор, – раздался голос Гумусова. – Мне надо побеседовать с Вероникой. Буквально на пару слов.
– Ну, чего вам?
– Позволю себе напомнить вам о моем последнем предложении. Деточка, вы еще не надумали?
– Я уже все сказала, – ледяным тоном отрезала Ники. – Проваливайте.
– Замечу, что обстоятельства переменились. Речь теперь идет не о партнерском договоре, а об услових капитуляции… Вы же не собираетесь просидеть на этом камне всю жизнь?
– Зачем вам Лешка? – задала встречный вопрос Ники. – Вы что, зациклились на своем жертвоприношении?
Гумусов вздохнул.
– Для меня это не принципиально. Но существует древнее предсказание о том, что однажды городом станет править человек, снискавший личную благодарность и поддержку бога-хранителя, и в его правление нас, пещерных демонов, ждут большие перемены к худшему. Моя сестра относится к этому предсказанию очень серьезно.
– Она думает, что это буду я? – выпалил Лешка. – Править городом? Полная фигня!
– Я тоже так думаю, – кротко согласился Гумусов. – Но сестра уперлась – этот мальчик должен умереть.
Лешка, несмотря на то что минуту назад ему было все равно, что с ним будет, сжался от страха.
– Я на это пойти не могу! – гордо заявила Ники.
– Ну и сидите здесь оба, пока не сдохнете! – раздался из темноты злобный вопль старухи.
Ники вскочила на ноги.
– Всё! – закричала она. – Разговор окончен! Валите отсюда, демоны!
Заплескала вода, как будто кто-то шлепал по грязи.
– Ну зачем ты влезаешь? – донеслись издалека укоризненные слова Гумусова – Я же сказал, что с тобой она разговаривать не станет!
– Я с самого начала говорила – не надо с ней договариваться! Уморить, и все! Пусть хоть сто лет тут просидит…
Голоса утихли. Ники перевела дух, опустилась на камень. Лешка обнял ее за плечи и притянул к себе. Ники этого даже не заметила. Она дрожала от возмущения.
– Старая карга! Слышать ее не могу! – сквозь зубы прошипела она.
Несколько минут они сидели, прижавшись друг к другу, и молчали.
– Как ты думаешь, они ушли? – прошептал Лешка.
– Черт их знает. А чего ты шепчешься-то?
– Не хочу, чтобы меня кто-то услышал, – еще тише прошептал Лешка. – Ты была права. Виктор – герой, а я нытик. Зато у меня есть Проводник.
– Что?
Лешка полез в карман, и в руку Ники скользнуло что-то маленькое и колючее.
– Оторвал в джипе, когда мы выходили на Киргофе. Помнишь, Арсан сказал – проводник для смертного по нижним мирам? Я еще подумал: вдруг пригодится. Может, испытаем?
– Ах, Проводник!
В памяти Ники всплыл черный проволочный клубок с мохнатой тушкой внутри.
– Мы же не умеем им пользоваться!
– Зачем усложнять! – сказал Лешка с уверенностью, которой не испытывал. – Берем эту штуку – и пошли, а она сама нас куда-нибудь выведет.
Лешка вспомнил слова Гумусова и добавил:
– Хуже-то уж точно не будет! Подумав, Ники с ним согласилась.
Начался долгий и странный путь в полной темноте, на ощупь, почти ползком. Крепко держась друг за друга, Ники и Лешка пробирались по зыбкой почве, то проваливаясь в холодную грязь, поскальзываясь на невидимых камнях, каждую секунду рискуя провалиться в какую-нибудь трещину или разбить голову о потолок. К счастью, скоро дорога пошла вверх. ¦ Лешка радостно заявил, что это начал действовать Проводник. Ники в этом сомневалась. Она вообще не понимала, где они находятся – не то на широком склоне, не то на тропинке над пропастью. Пещера, по которой они продвигались, была, наверно, огромной, потому что им ни разу не удалось нащупать ни стен, ни потолка. Если это была все еще пещера…
Неожиданно Ники замедлила шаги и сжала Лешкину руку.
– Что такое? – вздрогнул он.
– Ты что-нибудь слышишь?
Лешка прислушался, но не услышал ничего, кроме их собственного дыхания.
– Нет…
Ники двинулась дальше. Лешке показалось, что девочка испугалась, но не хочет говорить, чего именно. Через несколько минут Ники резко остановилась.
– Свет! – хрипло воскликнула она.
– Где?
Лешка повертел головой. Вокруг царила кромешая тьма.
– Да вот же! Прямо перед нами!
– Ники, там нет никакого света!
– Я его вижу, – упрямо сказала Ники. – И слышу голос. Пошли в другую сторону.
– Но почему? – удивился Лешка. – Если ты что-то слышала, надо наоборот идти на голос!
– На этот голос я не пойду.
– Да что за голос такой! Я ничего не слышу!
– Я еще тогда заподозрила, что оно меня подманивает, – прошептала Ники Лешке на ухо. – И оказалась права. Оно действительно меня зовет.
– Что за «оно »?
– Черное солнце.
– Тьфу, – с досадой сказал Лешка. – Дурацкие шутки.
– Я не шучу!
– Тогда дурацкие глюки.
– Ты правда ничего не видишь и не слышишь? Пожалуйста, давай пойдем в другую сторону! Это пение нельзя слушать людям, оно для них опасно!
– Ты-то чего боишься, ты же дочка бога.
– А ты?
– А я все равно ничего и не слышу. Пошли. Несмотря на нежелание Ники, они двинулись дальше. Через несколько минут Ники остановилась.
– Ну что еще? – устало спросил Лешка. – Опять свет и голоса?
– Дальше я не пойду.
– Почему?
– Прямо перед нами что-то есть.
От слов Ники у Лешки по спине пробежал холодок. Он поднял взгляд, но, разумеется, ничего там не увидел.
Ники нашарила в кармане куртки зажигалку, с которой ходила по Леннаучфильму, и сунула ему в ладонь. Лешка щелкнул зажигалкой, вытягивая перед собой руку. Огонек на миг разогнал темноту. Этого хватило, чтобы заметить четырехугольник надгробной плиты.
– Тут могила! – воскликнул Лешка. Ники прерывисто вздохнула.
– Так я и знала, – пробормотала она. – Сначала свет, потом пение, а теперь еще и это…
– Пошли посмотрим!
– Я не пойду. Мне кажется, мне нельзя.
– Тогда постой тут. Я схожу один.
Ники вцепилась ему в локоть.
– Разве ты не чувствуешь – там, наверху, что-то есть… оно поет…
– Я тупой и глухой, и музыкального слуха у меня нет. Я только гляну.
Лешка оставил Ники в темноте и пошел к гробнице. Вскоре его руки коснулись холодного камня. При свете пламени зажигалки он осмотрел поверхность плиты. Никаких знаков, кроме глубоких царапин, на ней не было.
– А черт его знает, что это за могила. На ней ничего не написано.
– Надо ее открыть, – донесся из темноты голос Ники. – Сдвинь крышку.
– Зачем?
– Я думаю, что это могила моего отца.
– А чья тогда могила на Киргофе?
– Вот мы и проверим.
– Ты уверена, что это хорошая идея? – усомнился Лешка. – По гробам лазать… Там же покойник!
– Открывай! – приказала Ники.
Подчиняясь ее требовательному тону, Лешка навалился на плиту. Она оказалась не слишком тяжелой. Вскоре ему удалось сдвинуть ее в сторону и спихнуть на землю. В воздухе распространился странный тяжелый и кислый запах, показавшийся Лешке знакомым. Так пахнет влажная земля, удобрения и гниющее сено. «Как компостная куча», – подумал он.
– Что там? – крикнула Ники.
Лешка щелкнул зажигалкой, заглянул в могилу и вскрикнул от изумления.
Он даже не сразу понял, что перед ним человек. Ему показалось, что он видит нечто мохнатое и зеленое, вроде рассады. Далеко не сразу Лешка понял, что перед ним мумия. Но это была самая странная мумия на свете. Не было видно ни медяков на глазах, ни белых тапочек, ни связывающей руки колючей проволоки. Пробиваясь сквозь остатки погребального костюма, из мумии густо росла молодая трава.
– Вот это штука! – пробормотал Лешка, рассматривая мумию. Зажигалка нагрелась, обожгла ему пальцы, и свет погас.
– Ну? – донесся из темноты возглас Ники.
– Там мертвец, и из него растет трава.
– А венчик на нем есть?
«Ах вот зачем она просила меня снять крышку! – сообразил Лешка. – Ну конечно!»
Лешка снова нажал на колесико зажигалки и склонился над могилой.
– Есть, – сообщил он. – Такой серый, из искусственных цветов.
– Снимай, – сдавленным голосом приказала Ники.
– И что будет?
– Понятия не имею. Но надо его снять. Другого шанса не будет.
– Ладно, – и Лешка снял со лба мумии венчик.
В тот же миг мумия подняла веки и уставилась Лешке в лицо пронзительными ярко-зелеными глазами. Лешка отскочил и заорал от страха и неожиданности. Его крик подхватила Ники.
Ники не видела, как проснулась мумия. Но она увидела и услышала гораздо больше Лешки. Прямо у нее над головой вспыхнул невероятный черный свет и раздался беззвучный, но оглушающий нечеловеческий крик, от которого, казалось, содрогнулись стены подземелья. Заскрипели камни, забурлили подземные реки. От могилы пробужденного бога во все стороны пошла волна силы, сокрушая на своем пути зримое и незримое пространство.
– Бежим отсюда! – закричала Ники, хватая Лешку, который налетел на нее в темноте. Того долго уговаривать не пришлось. Они, спотыкаясь, кинулись прочь от гробницы. Вслед им летел грохот и шум воды. Постепенно он затих позади, и вокруг снова стало тихо и темно.
Глава 46
– Привезли флейту?! – радостно закричал он, взмахивая руками. – Сами? Ну спасибо! Гумусов обещал, а мне до самого конца не верилось!
В порыве восторга Эрлин шагнул вперед, протягивая руки, чтобы то ли обнять Ники, то ли взять из ее рук флейту, которую она вручит ему сама.
Но Ники, в первое мгновение ошалев от такого натиска, быстро отступила назад и поднесла флейту к губам. Эрлин немедленно остановился. Ники случайно взглянула на него, испуганно моргнула и отвела от губ флейту. На мгновение мир почернел, а Господин Земляное Брюхо раздулся, как огромный мохнатый шар. Но только на мгновение.
«Померещилось», – подумала Ники. Эрлин между тем снова принялся болтать так быстро, словно опасался, что его в любой момент заставят замолчать.
– Вероника, – говорил он, блестя глазами, – ты что, хочешь причинить мне вред? Не верю! Зачем нам ссориться? Разве я делал тебе что-то плохое? Ты за что-то обижена на меня? Из-за того, что я не помог тебе с карьерой кинозвезды? Пардон, рок-звезды? Ты меня неправильно поняла! Да, в тот момент у меня были более важные дела, но ведь я не отказался. Разумеется, Вероника, я помогу тебе! Все, что хочешь' Все пути перед тобой открыты: призовые места в конкурсах, фестивали, лучшие площадки страны, «Фабрика звезд», МТВ!
Эрлин, вдруг понизив голос, заговорил еще более проникновенно:
– И это не главное! Известность, деньги, свобода – это только внешняя сторона. Главный кайф для звезды масс-медиа – это любовь! Всенародная любовь! Только представь себе, Вероника, – тебя будут обожать миллионы. Те, кто прежде не замечал тебя, буду падать в обморок от волнения при твоем приближении или сгниют заживо от зависти. Ты не представляешь, какое это наслаждение. Вот истиная власть – безграничная сила любви!
Ники изо всех сил старалась не поддаваться страстной убежденности Эрлина, но его слова проникали ей в самую душу. Именно об этом она мечтала с детства: пусть все меня полюбят! Просто так, ни за что. Ведь истинная любовь в причинах не нуждается.
– Этот мир – классное место, – продолжал Эрлин. – Конечно, если ты с теми, с кем надо. Вероника, выбирай! Хотя лично я не понимаю, о каком выборе тут может идти речь, когда все так очевидно…
Ники сделала над собой усилие и повернулась к Гумусову. Офис-менеджер стоял как столб, даже не мигая, с выражением полного равнодушия к происходящему. Бабка, сохраняя каменное лицо, быстро зыркала по сторонам, словно боясь пропустить что-то важное.
– Твое предложение еще в силе? – обратилась Ники к Гумусову. – Или оно было просто приманкой?
– Мне безразлично, кто из вас победит, – бесстрастно сказал Гумусов. – Мы будем работать с тем, кто останется.
– Ага! Великолепная стратегия! – злобно подхватил Эрлин. – А самый лучший вариант – если противники сожрут друг друга! Не дождетесь! Вероника, если мы объединимся…
В этот момент Ники с силой ударили в спину. Всплеснув руками, она полетела с надгробия на снег, упала плашмя, едва не угодив в разрытую могилу, и в тот же миг почувствовала, как цепкие пальцы Эрлина вырывают у нее из рук флейту. Сразу вслед за этим раздался дикий вопль. То был голос Арсана. Он, шатаясь, стоял рядом с Ники, закрывая лицо чешуйчатыми руками, как будто желая удержать человеческий облик, и не мог этого сделать. В глубине холма что-то заворчало, и Киргоф содрогнулся. В могилу посыпались грязные комья, край могилы осыпался, и вместе с ним в яму с глухим воем полетел Арсан. Вой затих, а звука удара о землю так и не последовало, как будто могила была бездонной. Больше гора не вздрагивала. Снова стало тихо. Три неподвижные фигуры… и Эрлин, с флейтой в руках.
Все его неестественное бурное веселье в одночасье исчезло, сменившись выражением сдержанного торжества. Эрлин заглянул в могилу, поднял брови и с сожалением сказал:
– Бедняга. Самый верный из моих слуг. Как неловко получилось. Ну что ж, он знал, на что идет.
На этом надгробное слово над Арсаном было закончено.
– Получил, что хотел? Доволен? – резко спросила Эрлина бабка. – Теперь дело за тобой!
– В каком это смысле? – удивился Эрлин, с нежностью поглаживая флейту.
– Ты обещал нам мальчишку! Мы уже третий месяц ждем, а ты и не чешешься! Неужели трудно выполнить такое простое задание? Тебя предупредили, – начала перечислять бабка, –все организовали, устроили так, что они приехали сюда сами, с флейтой. Не забывай, что ты обязан нам всем, чего здесь добился…
Эрлин поднял взгляд на бабку, и на его лице промелькнула затаенная злоба.
– Благодаря вам, – желчно сказал он, – у меня годами не было ни единой спокойной минуты! Вы заставили меня похоронить здесь Мертвого бога, когда я хотел разрезать его на куски и сжечь, а прах развеять по ветру! Я знаю, зачем вы так сделали, – хотели, чтобы он остался для меня пугалом? Чтобы всегда надо мной висела угроза его возвращения?
– Ты что затеял, голубчик? – угрожающе спросила бабка.
– Ничего особенного. Просто избавиться от зависимости, вернуть себе полную силу и уничтожить тело моего врага, как я и собирался изначально. Когда его тело будет уничтожено, он никогда не сможет покинуть Нижний мир.
Эрлин обернулся к сяню и добавил:
– А когда этот целитель прирастит мое жало обратно, никто в мире не сможет мне больше угрожать!
Он окинул присутствующих торжествующим взглядом и протянул флейту сяню.
– Приступай, – приказал он. – Прямо сейчас. Сянь послушно взял в руки жало адского паука, посмотрел на него без малейшего отвращения, перевел взгляд на Эрлина…
– Ладно, черт с ним, с бессмертием. Отправляйся-ка ты лучше в свой паучий ад, – сказал он, поднес флейту к губам и заиграл.
Это была совсем короткая мелодия. Виктора хватило всего на несколько нот, после чего он выронил флейту, его колени подогнулись, веки опустились, и он замертво упал на снег.
Но этих нескольких нот хватило. Темнота на вершине Киргофа словно сгустилась, и то, что примерещилось Ники, теперь увидели все. Эрлин еще даже не успел осмыслить произошедшее, как его лицо почернело, глаза налились красным, а тело раздулось, как огромный мохнатый шар. Гора снова дрогнула, теперь гораздо сильнее, загрохотала, затряслась, зашевелились кресты, отвалился кусок арки ворот. Эрлин продолжал превращаться, выпуская из мохнатого шара гигантские паучьи лапы. Из-под земли раздался оглушительный треск, и вершина горы раскололась надвое. Все стоящие попадали на снег. Широкая трещина прошла прямо через то место, где стоял Господин Земляное Брюхо, и адский паук рухнул вниз. Паучьи когти вцепились было в края пропасти, но тщетно. Эрлин исчез, подземный грохот и гул утихли. Остался только черный провал. Оглушенные зрители один за другим поднялись на ноги.
– Ну а теперь, – невозмутимо произнес Гумусов, обращаясь к Ники, – вернемся к моему сегодняшнему предложению. Ты согласна занять место Эрлина? Он, по-моему, возражать больше не будет.
Ники была слишком ошеломлена случившимся, чтобы внятно ответить на него. Она автоматически оглянулась в поисках флейты. Флейта исчезла, наверно, провалилась в трещину вместе с Эрлином. Вместе с ней испарилась и самоуверенность Ники. «Я – Мститель», – напомнила она себе. Но теперь это слово прозвучало как-то бессмысленно.
– Нет-нет, так дело не пойдет, – агрессивно заговорила бабушка. – Ты, мой милый, глупости болтаешь. Зачем нам эта девчонка? От Эрлина избавились и прекрасно, а ее и дальше надо в заложниках держать. Посмотрим, что скажет Мертвый бог, когда узнает, что его дочь в наших руках!
– Так она, по сути, и будет в наших руках, – флегматично сказал Гумусов. – И Мертвый бог будет очень благодарен нам, что мы дали его дочери власть, а не упекли в какое-нибудь подземелье.
– А пророчество? – Бабка приосанилась и начала декламировать: – «Я вижу ослепительное пламя в чертогах вечного мрака! Я вижу костяные поля, по которым идет он в царской короне, и все сгорает у него под ногами…»
– Я в него не верю.
– А я верю! Никто, кроме меня, не позаботится о будущем! Кто в свое время настоял на жертвоприношении? Я! Кто подсунул Мертвому богу прошение с нужным именем? Тоже я!
– Ах, отстань. Самый обычный мальчик. Пусть живет, мы за ним проследим.
– Нет, опасность надо душить в зародыше!
Ники переводила взгляд с Гумусова на бабку, поглощенных спором, и не понимала ни слова. Между тем спорщики умолкли, очевидно, придя к компромиссу.
– Ладно уж, – сказала бабушка, обращаясь к Ники, – я присоединяюсь к предложению Гумусова. Но при одном условии. Ты отдаешь нам мальчишку.
– Это меня, что ли? – спросил потрясенный Лешка. С момента гибели сяня он находился в глубоком ступоре, но слова старухи пробудили его.
– Он нам нужен для жертвоприношения, – пояснила бабка. – Ну, согласна?
– Да пошла ты, старая жаба, – прошипела Ники.
– Это твое последнее слово?
– Да!
– Жаль, – сказал Гумусов и повернулся к старухе. – Тогда возвращаемся к твоему плану.
В третий и последний раз затряслась той ночью гора Киргоф. Края провала покрылись новыми трещинами и обвалились под тяжестью стоящих людей. В туче земляных комьев и грязного снега полетели вниз Ники и Лешка. Когда их крики замерли в глубине, на Киргофе воцарилась тишина.
Глава 45
Путь через темноту
Вот что такое вселенская пустота. Когда всматриваешься до боли в глазах и не можешь заметить даже самого слабого проблеска света, потому что его тут нет, никогда не было и не будет. Темнота, в которую можно провалиться в любом направлении: вниз, вверх, – и падать годами, до бесконечности, не находя опоры, в ужасе думая о том, что пути обратно уже не найти. Отсутствие пространства, где сделал шаг – и заблудился навеки. Область забвения, страна безмолвия, источник мрака. Единственное, что не дает сойти с ума, – холодный камень, на котором сидишь, вцепившись изо всех сил, потому что если потеряешь и его, то можно сразу ставить на себе крест.
А еще тут было промозгло и пахло сточными водами.
– Мне это место снилось, – раздался в темноте голос Ники. – Давно, еще осенью. Вода, а под водой – могила. Или наоборот – могила, а под ней вода… Или снизу могила, а потом поднимаешь голову вверх – блин, а там вместо неба вода! Лешка ты как там?
Ники пошарила в темноте рядом с собой, нащупала Лешкину руку и ободряюще сжала. Лешка на пожатие не ответил.
– Эй, проснись! Нас наверняка вытащат!
– Кто? – горько спросил Лешка. – Сянь-то умер…
Из темноты донеслись сдерживаемые всхлипывания.
– Ты чего? – всполошилась Ники. – Прекрати! Он же подвиг совершил! Им надо гордиться, а не оплакивать!
– Никто нас отсюда не вытащит, – мрачно заговорил Лешка. – Мы черт знает как глубоко под землей, посреди какого-то пещерного болота. Даже если бы кто-то знал, все равно не нашли бы!
– Ну и что ты предлагаешь? Сидеть и ныть?
– Мне наплевать, что со мной будет.
– А обо мне подумал? Между прочим, мама велела тебе меня защищать…
Неожиданно из темноты донесся новый звук. Это было деликатное покашливание. Ники и Лешка схватили друг друга за руки и замолчали.
– Извините, что вмешиваюсь в ваш эмоциональный разговор, – раздался голос Гумусова. – Мне надо побеседовать с Вероникой. Буквально на пару слов.
– Ну, чего вам?
– Позволю себе напомнить вам о моем последнем предложении. Деточка, вы еще не надумали?
– Я уже все сказала, – ледяным тоном отрезала Ники. – Проваливайте.
– Замечу, что обстоятельства переменились. Речь теперь идет не о партнерском договоре, а об услових капитуляции… Вы же не собираетесь просидеть на этом камне всю жизнь?
– Зачем вам Лешка? – задала встречный вопрос Ники. – Вы что, зациклились на своем жертвоприношении?
Гумусов вздохнул.
– Для меня это не принципиально. Но существует древнее предсказание о том, что однажды городом станет править человек, снискавший личную благодарность и поддержку бога-хранителя, и в его правление нас, пещерных демонов, ждут большие перемены к худшему. Моя сестра относится к этому предсказанию очень серьезно.
– Она думает, что это буду я? – выпалил Лешка. – Править городом? Полная фигня!
– Я тоже так думаю, – кротко согласился Гумусов. – Но сестра уперлась – этот мальчик должен умереть.
Лешка, несмотря на то что минуту назад ему было все равно, что с ним будет, сжался от страха.
– Я на это пойти не могу! – гордо заявила Ники.
– Ну и сидите здесь оба, пока не сдохнете! – раздался из темноты злобный вопль старухи.
Ники вскочила на ноги.
– Всё! – закричала она. – Разговор окончен! Валите отсюда, демоны!
Заплескала вода, как будто кто-то шлепал по грязи.
– Ну зачем ты влезаешь? – донеслись издалека укоризненные слова Гумусова – Я же сказал, что с тобой она разговаривать не станет!
– Я с самого начала говорила – не надо с ней договариваться! Уморить, и все! Пусть хоть сто лет тут просидит…
Голоса утихли. Ники перевела дух, опустилась на камень. Лешка обнял ее за плечи и притянул к себе. Ники этого даже не заметила. Она дрожала от возмущения.
– Старая карга! Слышать ее не могу! – сквозь зубы прошипела она.
Несколько минут они сидели, прижавшись друг к другу, и молчали.
– Как ты думаешь, они ушли? – прошептал Лешка.
– Черт их знает. А чего ты шепчешься-то?
– Не хочу, чтобы меня кто-то услышал, – еще тише прошептал Лешка. – Ты была права. Виктор – герой, а я нытик. Зато у меня есть Проводник.
– Что?
Лешка полез в карман, и в руку Ники скользнуло что-то маленькое и колючее.
– Оторвал в джипе, когда мы выходили на Киргофе. Помнишь, Арсан сказал – проводник для смертного по нижним мирам? Я еще подумал: вдруг пригодится. Может, испытаем?
– Ах, Проводник!
В памяти Ники всплыл черный проволочный клубок с мохнатой тушкой внутри.
– Мы же не умеем им пользоваться!
– Зачем усложнять! – сказал Лешка с уверенностью, которой не испытывал. – Берем эту штуку – и пошли, а она сама нас куда-нибудь выведет.
Лешка вспомнил слова Гумусова и добавил:
– Хуже-то уж точно не будет! Подумав, Ники с ним согласилась.
Начался долгий и странный путь в полной темноте, на ощупь, почти ползком. Крепко держась друг за друга, Ники и Лешка пробирались по зыбкой почве, то проваливаясь в холодную грязь, поскальзываясь на невидимых камнях, каждую секунду рискуя провалиться в какую-нибудь трещину или разбить голову о потолок. К счастью, скоро дорога пошла вверх. ¦ Лешка радостно заявил, что это начал действовать Проводник. Ники в этом сомневалась. Она вообще не понимала, где они находятся – не то на широком склоне, не то на тропинке над пропастью. Пещера, по которой они продвигались, была, наверно, огромной, потому что им ни разу не удалось нащупать ни стен, ни потолка. Если это была все еще пещера…
Неожиданно Ники замедлила шаги и сжала Лешкину руку.
– Что такое? – вздрогнул он.
– Ты что-нибудь слышишь?
Лешка прислушался, но не услышал ничего, кроме их собственного дыхания.
– Нет…
Ники двинулась дальше. Лешке показалось, что девочка испугалась, но не хочет говорить, чего именно. Через несколько минут Ники резко остановилась.
– Свет! – хрипло воскликнула она.
– Где?
Лешка повертел головой. Вокруг царила кромешая тьма.
– Да вот же! Прямо перед нами!
– Ники, там нет никакого света!
– Я его вижу, – упрямо сказала Ники. – И слышу голос. Пошли в другую сторону.
– Но почему? – удивился Лешка. – Если ты что-то слышала, надо наоборот идти на голос!
– На этот голос я не пойду.
– Да что за голос такой! Я ничего не слышу!
– Я еще тогда заподозрила, что оно меня подманивает, – прошептала Ники Лешке на ухо. – И оказалась права. Оно действительно меня зовет.
– Что за «оно »?
– Черное солнце.
– Тьфу, – с досадой сказал Лешка. – Дурацкие шутки.
– Я не шучу!
– Тогда дурацкие глюки.
– Ты правда ничего не видишь и не слышишь? Пожалуйста, давай пойдем в другую сторону! Это пение нельзя слушать людям, оно для них опасно!
– Ты-то чего боишься, ты же дочка бога.
– А ты?
– А я все равно ничего и не слышу. Пошли. Несмотря на нежелание Ники, они двинулись дальше. Через несколько минут Ники остановилась.
– Ну что еще? – устало спросил Лешка. – Опять свет и голоса?
– Дальше я не пойду.
– Почему?
– Прямо перед нами что-то есть.
От слов Ники у Лешки по спине пробежал холодок. Он поднял взгляд, но, разумеется, ничего там не увидел.
Ники нашарила в кармане куртки зажигалку, с которой ходила по Леннаучфильму, и сунула ему в ладонь. Лешка щелкнул зажигалкой, вытягивая перед собой руку. Огонек на миг разогнал темноту. Этого хватило, чтобы заметить четырехугольник надгробной плиты.
– Тут могила! – воскликнул Лешка. Ники прерывисто вздохнула.
– Так я и знала, – пробормотала она. – Сначала свет, потом пение, а теперь еще и это…
– Пошли посмотрим!
– Я не пойду. Мне кажется, мне нельзя.
– Тогда постой тут. Я схожу один.
Ники вцепилась ему в локоть.
– Разве ты не чувствуешь – там, наверху, что-то есть… оно поет…
– Я тупой и глухой, и музыкального слуха у меня нет. Я только гляну.
Лешка оставил Ники в темноте и пошел к гробнице. Вскоре его руки коснулись холодного камня. При свете пламени зажигалки он осмотрел поверхность плиты. Никаких знаков, кроме глубоких царапин, на ней не было.
– А черт его знает, что это за могила. На ней ничего не написано.
– Надо ее открыть, – донесся из темноты голос Ники. – Сдвинь крышку.
– Зачем?
– Я думаю, что это могила моего отца.
– А чья тогда могила на Киргофе?
– Вот мы и проверим.
– Ты уверена, что это хорошая идея? – усомнился Лешка. – По гробам лазать… Там же покойник!
– Открывай! – приказала Ники.
Подчиняясь ее требовательному тону, Лешка навалился на плиту. Она оказалась не слишком тяжелой. Вскоре ему удалось сдвинуть ее в сторону и спихнуть на землю. В воздухе распространился странный тяжелый и кислый запах, показавшийся Лешке знакомым. Так пахнет влажная земля, удобрения и гниющее сено. «Как компостная куча», – подумал он.
– Что там? – крикнула Ники.
Лешка щелкнул зажигалкой, заглянул в могилу и вскрикнул от изумления.
Он даже не сразу понял, что перед ним человек. Ему показалось, что он видит нечто мохнатое и зеленое, вроде рассады. Далеко не сразу Лешка понял, что перед ним мумия. Но это была самая странная мумия на свете. Не было видно ни медяков на глазах, ни белых тапочек, ни связывающей руки колючей проволоки. Пробиваясь сквозь остатки погребального костюма, из мумии густо росла молодая трава.
– Вот это штука! – пробормотал Лешка, рассматривая мумию. Зажигалка нагрелась, обожгла ему пальцы, и свет погас.
– Ну? – донесся из темноты возглас Ники.
– Там мертвец, и из него растет трава.
– А венчик на нем есть?
«Ах вот зачем она просила меня снять крышку! – сообразил Лешка. – Ну конечно!»
Лешка снова нажал на колесико зажигалки и склонился над могилой.
– Есть, – сообщил он. – Такой серый, из искусственных цветов.
– Снимай, – сдавленным голосом приказала Ники.
– И что будет?
– Понятия не имею. Но надо его снять. Другого шанса не будет.
– Ладно, – и Лешка снял со лба мумии венчик.
В тот же миг мумия подняла веки и уставилась Лешке в лицо пронзительными ярко-зелеными глазами. Лешка отскочил и заорал от страха и неожиданности. Его крик подхватила Ники.
Ники не видела, как проснулась мумия. Но она увидела и услышала гораздо больше Лешки. Прямо у нее над головой вспыхнул невероятный черный свет и раздался беззвучный, но оглушающий нечеловеческий крик, от которого, казалось, содрогнулись стены подземелья. Заскрипели камни, забурлили подземные реки. От могилы пробужденного бога во все стороны пошла волна силы, сокрушая на своем пути зримое и незримое пространство.
– Бежим отсюда! – закричала Ники, хватая Лешку, который налетел на нее в темноте. Того долго уговаривать не пришлось. Они, спотыкаясь, кинулись прочь от гробницы. Вслед им летел грохот и шум воды. Постепенно он затих позади, и вокруг снова стало тихо и темно.
Глава 46
Фейерверк во всех мирах
Над горой Киргоф ярко сияла луна, заливая светом заброшенное немецкое кладбище. Рваной раной чернел провал, в нескольких шагах от него лежал бездыханный сянь. На всей горе не было ни единой живой души. Безмолвие, мороз, луна и звезды в глубоком небе, тихий свист ветра.
Внезапно из разрытой могилы послышался тихий шорох. Вскоре снег вокруг могилы потемнел, стал пористым и начал быстро таять. Шорох становился все плотнее и отчетливее, словно тысячи крошечных коготков скребли изнутри крышку заколоченного гроба. Над оттаявшей глинистой землей поднимался пар. Дрожа от холода, одна за другой в ночное небо потянулись травинки. Потом из ямы раздался звук, как будто из бутылки вытащили пробку, и сразу после этого – невнятное бормотание. Над краем могилы показалась голова. Вминая в глину молодую траву, человек оперся о край ямы, неловко подтянулся и выбрался наружу. Это был высокий, атлетически сложенный мужчина средних лет в черном траурном костюме, мокром и вымазанном в глине. Мужчина походя провел рукой по лбу, и на его лице промелькнуло удивление. Потом он с наслаждением выпрямился, потянулся и поглядел по сторонам.
– Не понял! – в замешательстве пробормотал он. – Где я?
Его взгляд упал на тело сяня, и мужчина сразу оживился.
– А, свидетель! – Он присел на корточки, поднял за плечи Виктора, заглянул ему в лицо. – Хм, да он мертвый… Ладно, не важно…
Пробужденный взял голову сяня в руки и обратился к нему, словно рассчитывая, что тот его услышит:
– Давай, свидетель, поговорим…
В глазах Мертвого бога отразился лунный свет, и они вспыхнули таинственным травянисто-зеленым пламенем.
Когда Виктор увидел перед собой пронзительные зеленые глаза явно нечеловеческого существа, первым его чувством было недоумение. Совсем не то ожидал он увидеть за порогом Нижнего мира. Хоть он и понимал, что, убив себя, перечеркнул столетия духовной работы и потерял право называться сянем, но все же, как это свойственно любому человеку, надеялся на лучшее. Тот, кого он видел перед собой, не был его наставником или посланником от него. Но не был он и демоном. Это был чужой, незнакомый бог. И этому богу было от сяня что-то надо.
– Очень коротенько, – сказал незнакомый бог. – Что тут произошло? По чьему недосмотру я оказался в Верхнем мире?
«А, – понял сянь, – это низвергнутый бог-хранитель, отец той девочки».
Пространство за спиной бога-хранителя неожиданно посветлело, приобрело оттенок перламутра и наполнилось нежным шелковым свистом. Послышался далекий мелодичный звон. «Неужели?» – подумал сянь, не смея верить своим ушам.
– Отпусти меня, – попросил он зеленоглазого бога. – Кажется, это за мной.
– Обязательно отпущу. Но не раньше, чем ты мне все расскажешь.
И сяню пришлось рассказать. Очень коротко, как и было приказано.
Выслушав его, бог-хранитель засмеялся.
– Я быхотел вознаградить тебя, – сказал он. – Чего ты хочешь?
– Чтобы ты меня отпустил, – сказал сянь. Все его помыслы были устремлены к тому светлому пятну, которое приближалось в перламутровом облаке, шипении крыльев и звоне колокольчиков упряжи.
Зеленоглазый бог оглянулся.
– Все ясно, – сказал он. – С этими мне тягаться сложно. Ну, доброго пути. Встречу мальчика, передам ему от тебя привет. Куда, говоришь, их утащили?
Зеленые глаза бога погасли и потонули в перламутровом сиянии. Небесная колесница, запряженная четверкой драконов, была уже совсем близко.
Он узнал это место, поскольку прежде тут бывал. Доушуай-тянь, «нижнее небо», где селятся бодхи-саттвы перед возвращением в земной мир, где четыре небесных царя проводят великолепные приемы и церемонии для святых, небожителей и праведных оборотней. Дворец неописуемой красоты, выращенный из жемчужины бессмертным художником Лао-ду. Деревья, подобные хвосту кометы, с жемчужинами вместо иголок. Великая стена, ограждающая дворец от демонических миров. Внутренний Двор, сонм небесных существ, придворных, чиновников, гостей, музыкантов… Все они распростерлись перед ним в земном поклоне.
– Они давно ждали тебя, – с улыбкой сказал сяню один из четырех царей Доушуай-тянь. – Идем за мной. Сегодня для тебя открываются врата в Сань-цин – Три Сферы Чистоты.
Юйцин – «Нефритовая Чистота», доступная совершенномудрым и праведным.
Но сяня повели к следующим вратам.
Шанцин – «Бозвышенная Чистота», доступная земным сяням и святым. Но ему сказали – «иди дальше».
Внезапно из разрытой могилы послышался тихий шорох. Вскоре снег вокруг могилы потемнел, стал пористым и начал быстро таять. Шорох становился все плотнее и отчетливее, словно тысячи крошечных коготков скребли изнутри крышку заколоченного гроба. Над оттаявшей глинистой землей поднимался пар. Дрожа от холода, одна за другой в ночное небо потянулись травинки. Потом из ямы раздался звук, как будто из бутылки вытащили пробку, и сразу после этого – невнятное бормотание. Над краем могилы показалась голова. Вминая в глину молодую траву, человек оперся о край ямы, неловко подтянулся и выбрался наружу. Это был высокий, атлетически сложенный мужчина средних лет в черном траурном костюме, мокром и вымазанном в глине. Мужчина походя провел рукой по лбу, и на его лице промелькнуло удивление. Потом он с наслаждением выпрямился, потянулся и поглядел по сторонам.
– Не понял! – в замешательстве пробормотал он. – Где я?
Его взгляд упал на тело сяня, и мужчина сразу оживился.
– А, свидетель! – Он присел на корточки, поднял за плечи Виктора, заглянул ему в лицо. – Хм, да он мертвый… Ладно, не важно…
Пробужденный взял голову сяня в руки и обратился к нему, словно рассчитывая, что тот его услышит:
– Давай, свидетель, поговорим…
В глазах Мертвого бога отразился лунный свет, и они вспыхнули таинственным травянисто-зеленым пламенем.
Когда Виктор увидел перед собой пронзительные зеленые глаза явно нечеловеческого существа, первым его чувством было недоумение. Совсем не то ожидал он увидеть за порогом Нижнего мира. Хоть он и понимал, что, убив себя, перечеркнул столетия духовной работы и потерял право называться сянем, но все же, как это свойственно любому человеку, надеялся на лучшее. Тот, кого он видел перед собой, не был его наставником или посланником от него. Но не был он и демоном. Это был чужой, незнакомый бог. И этому богу было от сяня что-то надо.
– Очень коротенько, – сказал незнакомый бог. – Что тут произошло? По чьему недосмотру я оказался в Верхнем мире?
«А, – понял сянь, – это низвергнутый бог-хранитель, отец той девочки».
Пространство за спиной бога-хранителя неожиданно посветлело, приобрело оттенок перламутра и наполнилось нежным шелковым свистом. Послышался далекий мелодичный звон. «Неужели?» – подумал сянь, не смея верить своим ушам.
– Отпусти меня, – попросил он зеленоглазого бога. – Кажется, это за мной.
– Обязательно отпущу. Но не раньше, чем ты мне все расскажешь.
И сяню пришлось рассказать. Очень коротко, как и было приказано.
Выслушав его, бог-хранитель засмеялся.
– Я быхотел вознаградить тебя, – сказал он. – Чего ты хочешь?
– Чтобы ты меня отпустил, – сказал сянь. Все его помыслы были устремлены к тому светлому пятну, которое приближалось в перламутровом облаке, шипении крыльев и звоне колокольчиков упряжи.
Зеленоглазый бог оглянулся.
– Все ясно, – сказал он. – С этими мне тягаться сложно. Ну, доброго пути. Встречу мальчика, передам ему от тебя привет. Куда, говоришь, их утащили?
Зеленые глаза бога погасли и потонули в перламутровом сиянии. Небесная колесница, запряженная четверкой драконов, была уже совсем близко.
Он узнал это место, поскольку прежде тут бывал. Доушуай-тянь, «нижнее небо», где селятся бодхи-саттвы перед возвращением в земной мир, где четыре небесных царя проводят великолепные приемы и церемонии для святых, небожителей и праведных оборотней. Дворец неописуемой красоты, выращенный из жемчужины бессмертным художником Лао-ду. Деревья, подобные хвосту кометы, с жемчужинами вместо иголок. Великая стена, ограждающая дворец от демонических миров. Внутренний Двор, сонм небесных существ, придворных, чиновников, гостей, музыкантов… Все они распростерлись перед ним в земном поклоне.
– Они давно ждали тебя, – с улыбкой сказал сяню один из четырех царей Доушуай-тянь. – Идем за мной. Сегодня для тебя открываются врата в Сань-цин – Три Сферы Чистоты.
Юйцин – «Нефритовая Чистота», доступная совершенномудрым и праведным.
Но сяня повели к следующим вратам.
Шанцин – «Бозвышенная Чистота», доступная земным сяням и святым. Но ему сказали – «иди дальше».