Страница:
Китти кивнула и попыталась улыбнуться дрожащими губами.
– Знаю, что ты не хотела, Дани, и верь: я понимаю тебя, чувствую, каково тебе сейчас. Я в твои годы тоже хотела быть независимой, самостоятельной, иногда мои поступки не вписывались в рамки устоявшихся норм поведения для воспитанной молодой леди.
Тогда скажи, Китти, – осмелилась спросить Дани, – ты думаешь, я поступаю ужасно, потому что не хочу, чтобы Дрейк женился на мне только из-за того, что случилось прошлой ночью? Китти улыбнулась:
– Я согласна с тобой, ты должна поступать только так, как подсказывает тебе сердце.
Волна любви и благодарности захлестнула Дани.
– Ты попробуешь убедить в этом отца?
Китти кивнула и слегка подтолкнула ее:
– Лучше поспешить. Он скоро вернется, а я больше не выдержу семейной сцены.
Лили чувствовала, как тело ее затекло и начинало ныть, оттого что она слишком долго находилась в одном положении – стояла на коленях в своем излюбленном месте позади пышной растительности в темной нише. Едва Колт прошел в свою комнату, заперев за собой дверь, она тут же поспешила сюда, подозревая, что, как только он соберется с мыслями, сразу же отправится к Дани.
Предчувствие не обмануло Лили, и теперь она знала, что необходимо действовать быстро, или же ей никогда не удастся склонить Колта к женитьбе. Ведь он может сообразить, что его сестра оказалась в подобной ситуации, но отнюдь не чувствует, что должна выйти замуж, чтобы спасти свою честь. А ведь ее случай гораздо серьезнее, ибо все члены семьи, слуги, а скоро и вся элита парижского общества узнают о неблаговидном поступке Дани, в то время как о произошедшем с ней, Лили, не знал никто.
Она дождалась, пока Китти прошла мимо, затем вышла из своего укрытия и тихо постучала в дверь Колта.
– Уходите. Я ни с кем не хочу разговаривать, – раздраженно ответил он.
– Это я, – обиделась она, – пожалуйста, поговори со мной, никто во всем доме не хочет этого делать.
Она услышала вымученный вздох, звук шагов. Он открыл дверь и устало промолвил:
– Лили, честно говоря, я устал от твоего нытья…
Она хотела заговорить, но он покачал головой и сделал протестующий жест рукой:
– Молчи, пожалуйста. Прошу прощения, если члены моей семьи обидели тебя, но я не отвечаю за их поступки и не хочу больше об этом слышать. Пожалуйста, позволь мне немного отдохнуть перед ужином. Поговорим позже.
Боясь, что он закроет дверь, Лили быстро прошла мимо него и встала посреди комнаты. Сложив руки на груди, она объявила:
– Мы поговорим сейчас, Колт, и обсудим дату нашей свадьбы. Я не собираюсь сидеть и ждать, особенно после возмутительного скандала, который устроила твоя сестра.
Колта не удивило то, что она в курсе событий. Разве этого можно было избежать? Он закрыл дверь, сделал несколько неуверенных шагов и устало опустился в кожаное кресло, стоявшее у окна.
– Говори, – устало и обреченно произнес он.
Лили даже сейчас подумала, до чего же он красив в белой шелковой рубашке с расстегнутым воротом, обнажавшим вьющиеся темные волосы на его широкой, твердой как камень груди. Когда он улыбался, чего она не замечала в последнее время, его серые глаза сверкали голубыми кристаллами, уголки их чуть приподнимались – он становился похож на маленького мальчика.
Колт был ничуть не хуже Драгомира, и, хотя ей не пришлось заниматься любовью с привлекательным русским, она знала, что вряд ли он будет доставлять ей большее удовольствие, нежели Колт. Лили желала бы стать постоянной спутницей жизни и для одного, и для другого, но решила довольствоваться тем, что у нее уже есть.
– Я знаю, что Дани провела прошлую ночь с Драгомиром, чем погубила свое доброе имя, – робко начала она. – Я бы не хотела, чтобы подобное постигло меня, Колт.
Он нахмурился и резко заметил:
– Никто не знает о том, что ты провела ночь со мной, Лили.
Лили удалось сохранить самообладание, но внутри у нее все оборвалось – неужели ее план провалится?
– Верно, – признала она, – но что будет, если ты не женишься на мне? Мне придется притворяться, что я девственница… Неужели ты думаешь, что кто-то, поняв, что я солгала, все еще будет желать меня в жены?
Колт откинулся на спинку стула и закрыл глаза, словно не в силах выносить испытаний, выпавших на его долю.
– Я люблю тебя, Колт. Я думала, и ты любишь меня, – сурово сказала Лили.
– Я никогда не говорил, что люблю тебя. Ее нижняя губа задрожала.
– Мне казалось, я нравлюсь тебе.
– Ты мне нравилась и нравишься, но, черт побери, я никогда не давал тебе повода думать, что намерен связать себя узами семейной жизни. – Он помолчал, наблюдая за тем, как слезы полились из ее глаз, и снова коря себя за то, что не смог обуздать свою похоть. – Возможно, принимая подобное решение, мы совершаем чудовищную ошибку, Лили. Мы ведь даже толком не знаем друг друга, и я вряд ли готов остепениться… – робко промолвил он.
Ее сердце бешено забилось от страха.
– А как же я? Что будет со мной? – истерически выкрикнула она. – Какой порядочный мужчина захочет меня?
Колт испугался ее реакции, но решил все же попробовать образумить ее:
– Мне кажется, что Дани такая ситуация не очень беспокоит. Времена меняются, Лили. Возможно, больше не имеет значения, что женщина, которую действительно любят, делала в прошлом. Я знаю, что, если бы я по-настоящему любил тебя, для меня не имело бы ни малейшего значения, девственница ты или нет.
В это мгновение Лили осознала, что заманить Колта к алтарю, призывая к его чувству долга, будет невероятно сложно, если вообще возможно. Лили пересекла комнату, приблизилась к Колту и, наклонившись, прошипела:
– Ну что ж, умник, я не позволю тебе разрушить мое будущее. Ты соблазнил меня, и ты женишься на мне!
Колт засмеялся и, мягко оттолкнув ее, встал с кресла.
– Ты прекрасно знаешь, это неправда. Ты хотела этого ничуть не меньше, чем я.
– Но поверят ли этому твои драгоценные папочка с мамочкой, когда я доберусь до них и все расскажу?
Он растерянно моргал, видя перед собой ее злое, полное презрения лицо.
– Что ты сказала? – хрипло спросил он.
Лили стояла, уперев руки в бока и испепеляя его надменным взглядом.
– Ты слышал. Я пойду к твоим родителям и расскажу им о том, как ты привел меня к себе и соблазнил прямо у них под носом. Как ты думаешь, им понравится услышать подобное об их маленьком мальчике?
– Нисколько, черт побери, – огрызнулся Колт.
– Ну что ж, может, они ничего и не узнают. Я думаю, они с большей радостью посетят нашу свадьбу, чем судебный процесс, который непременно ожидает их, если мой дядя узнает о случившемся.
Колту никогда еще так сильно не хотелось ударить человека – будь то мужчина или женщина.
– Это шантаж, Лили.
– Ну так что? – отрезала она с вызовом. – Ты не оставляешь мне выбора. Я не распутная маленькая дрянь, как твоя сестра. У меня есть гордость. Возможно, она уезжает отсюда, чтобы открыть свой собственный бордель, – добавила она с мерзким хихиканьем.
Колт сделал угрожающий шаг вперед:
– Не провоцируй меня, Лили. Я не потерплю, чтобы ты так говорила о моей сестре.
Она решила, что пора изменить подход. Подбежав к нему, она обвила его шею руками и крепко прижалась к нему.
– Пожалуйста, Колт, не сердись на меня, – чуть не рыдая, сказала она. – Я люблю тебя и хочу быть твоей женой. Мы будем счастливы, обещаю. Ты сам увидишь, что не ошибся… – Она протянула ему губы для поцелуя.
Колт грубо отнял ее руки и оттолкнул Лили от себя:
– Дани была права, когда сказала, что ты самая неприятная особа, с которой она когда-либо встречалась. О, как я жалею, что не раскусил тебя раньше.
Лили ссутулилась, опустилась в кресло и начала плакать настоящими слезами.
– Я пойду к твоим родителям. Клянусь, пойду.
– Нет, не пойдешь. – Колт изо всех сил сдерживался, чтобы не накричать на нее. – Я больше не буду расстраивать их. Я женюсь на тебе, черт побери, без фанфар, без торжеств. Затем мы уедем в Америку и будем жить на ранчо, где ты научишься быть хорошей женой.
Лили подавила торжествующий вопль и вместо этого произнесла жалобно и, как ей казалось, искренне:
– Колт, дорогой, сейчас ты злишься на меня, но верь, я буду тебе хорошей женой.
Колт глубоко вдохнул, чтобы не наброситься на нее с кулаками. Ведь было время, когда он сходил по ней с ума. Они наслаждались обществом друг друга, ему было хорошо с ней в постели…
– Прости, – пробормотал он сокрушенно.
Она прижала дрожащие ладони к лицу и пролепетала:
– Я уеду домой. – Она замолчала, словно рыдания душили ее. – Я люблю тебя, но, если ты не любишь меня, я уйду из твоей жизни.
Ответа на ее заявление не последовало, Лили осмелилась сквозь пальцы взглянуть на Колта. А вдруг он воспользуется ее притворным предложением? Неужели оно прозвучало убедительно?
Колт смотрел в окно, плечи его были опущены, словно под невыносимой тяжестью поражения, а глаза полны отчаяния. Поняв, что убежать от неизбежного невозможно, он обреченно прошептал:
– Я женюсь на тебе, Лили. И мы попытаемся жить нормально. Я не люблю тебя, – коротко сказал он, поворачиваясь к ней и надеясь увидеть, что она поняла его, – но постараюсь сделать все, что смогу, чтобы ты была счастлива.
Лили вскочила на ноги и снова бросилась к нему на шею, и на этот раз он не отстранил ее.
– О, Колт, я заставлю тебя полюбить меня. Клянусь, заставлю!
Колт обнял ее, но его объятия были так же холодны, как его сердце.
Глава 21
– Знаю, что ты не хотела, Дани, и верь: я понимаю тебя, чувствую, каково тебе сейчас. Я в твои годы тоже хотела быть независимой, самостоятельной, иногда мои поступки не вписывались в рамки устоявшихся норм поведения для воспитанной молодой леди.
Тогда скажи, Китти, – осмелилась спросить Дани, – ты думаешь, я поступаю ужасно, потому что не хочу, чтобы Дрейк женился на мне только из-за того, что случилось прошлой ночью? Китти улыбнулась:
– Я согласна с тобой, ты должна поступать только так, как подсказывает тебе сердце.
Волна любви и благодарности захлестнула Дани.
– Ты попробуешь убедить в этом отца?
Китти кивнула и слегка подтолкнула ее:
– Лучше поспешить. Он скоро вернется, а я больше не выдержу семейной сцены.
Лили чувствовала, как тело ее затекло и начинало ныть, оттого что она слишком долго находилась в одном положении – стояла на коленях в своем излюбленном месте позади пышной растительности в темной нише. Едва Колт прошел в свою комнату, заперев за собой дверь, она тут же поспешила сюда, подозревая, что, как только он соберется с мыслями, сразу же отправится к Дани.
Предчувствие не обмануло Лили, и теперь она знала, что необходимо действовать быстро, или же ей никогда не удастся склонить Колта к женитьбе. Ведь он может сообразить, что его сестра оказалась в подобной ситуации, но отнюдь не чувствует, что должна выйти замуж, чтобы спасти свою честь. А ведь ее случай гораздо серьезнее, ибо все члены семьи, слуги, а скоро и вся элита парижского общества узнают о неблаговидном поступке Дани, в то время как о произошедшем с ней, Лили, не знал никто.
Она дождалась, пока Китти прошла мимо, затем вышла из своего укрытия и тихо постучала в дверь Колта.
– Уходите. Я ни с кем не хочу разговаривать, – раздраженно ответил он.
– Это я, – обиделась она, – пожалуйста, поговори со мной, никто во всем доме не хочет этого делать.
Она услышала вымученный вздох, звук шагов. Он открыл дверь и устало промолвил:
– Лили, честно говоря, я устал от твоего нытья…
Она хотела заговорить, но он покачал головой и сделал протестующий жест рукой:
– Молчи, пожалуйста. Прошу прощения, если члены моей семьи обидели тебя, но я не отвечаю за их поступки и не хочу больше об этом слышать. Пожалуйста, позволь мне немного отдохнуть перед ужином. Поговорим позже.
Боясь, что он закроет дверь, Лили быстро прошла мимо него и встала посреди комнаты. Сложив руки на груди, она объявила:
– Мы поговорим сейчас, Колт, и обсудим дату нашей свадьбы. Я не собираюсь сидеть и ждать, особенно после возмутительного скандала, который устроила твоя сестра.
Колта не удивило то, что она в курсе событий. Разве этого можно было избежать? Он закрыл дверь, сделал несколько неуверенных шагов и устало опустился в кожаное кресло, стоявшее у окна.
– Говори, – устало и обреченно произнес он.
Лили даже сейчас подумала, до чего же он красив в белой шелковой рубашке с расстегнутым воротом, обнажавшим вьющиеся темные волосы на его широкой, твердой как камень груди. Когда он улыбался, чего она не замечала в последнее время, его серые глаза сверкали голубыми кристаллами, уголки их чуть приподнимались – он становился похож на маленького мальчика.
Колт был ничуть не хуже Драгомира, и, хотя ей не пришлось заниматься любовью с привлекательным русским, она знала, что вряд ли он будет доставлять ей большее удовольствие, нежели Колт. Лили желала бы стать постоянной спутницей жизни и для одного, и для другого, но решила довольствоваться тем, что у нее уже есть.
– Я знаю, что Дани провела прошлую ночь с Драгомиром, чем погубила свое доброе имя, – робко начала она. – Я бы не хотела, чтобы подобное постигло меня, Колт.
Он нахмурился и резко заметил:
– Никто не знает о том, что ты провела ночь со мной, Лили.
Лили удалось сохранить самообладание, но внутри у нее все оборвалось – неужели ее план провалится?
– Верно, – признала она, – но что будет, если ты не женишься на мне? Мне придется притворяться, что я девственница… Неужели ты думаешь, что кто-то, поняв, что я солгала, все еще будет желать меня в жены?
Колт откинулся на спинку стула и закрыл глаза, словно не в силах выносить испытаний, выпавших на его долю.
– Я люблю тебя, Колт. Я думала, и ты любишь меня, – сурово сказала Лили.
– Я никогда не говорил, что люблю тебя. Ее нижняя губа задрожала.
– Мне казалось, я нравлюсь тебе.
– Ты мне нравилась и нравишься, но, черт побери, я никогда не давал тебе повода думать, что намерен связать себя узами семейной жизни. – Он помолчал, наблюдая за тем, как слезы полились из ее глаз, и снова коря себя за то, что не смог обуздать свою похоть. – Возможно, принимая подобное решение, мы совершаем чудовищную ошибку, Лили. Мы ведь даже толком не знаем друг друга, и я вряд ли готов остепениться… – робко промолвил он.
Ее сердце бешено забилось от страха.
– А как же я? Что будет со мной? – истерически выкрикнула она. – Какой порядочный мужчина захочет меня?
Колт испугался ее реакции, но решил все же попробовать образумить ее:
– Мне кажется, что Дани такая ситуация не очень беспокоит. Времена меняются, Лили. Возможно, больше не имеет значения, что женщина, которую действительно любят, делала в прошлом. Я знаю, что, если бы я по-настоящему любил тебя, для меня не имело бы ни малейшего значения, девственница ты или нет.
В это мгновение Лили осознала, что заманить Колта к алтарю, призывая к его чувству долга, будет невероятно сложно, если вообще возможно. Лили пересекла комнату, приблизилась к Колту и, наклонившись, прошипела:
– Ну что ж, умник, я не позволю тебе разрушить мое будущее. Ты соблазнил меня, и ты женишься на мне!
Колт засмеялся и, мягко оттолкнув ее, встал с кресла.
– Ты прекрасно знаешь, это неправда. Ты хотела этого ничуть не меньше, чем я.
– Но поверят ли этому твои драгоценные папочка с мамочкой, когда я доберусь до них и все расскажу?
Он растерянно моргал, видя перед собой ее злое, полное презрения лицо.
– Что ты сказала? – хрипло спросил он.
Лили стояла, уперев руки в бока и испепеляя его надменным взглядом.
– Ты слышал. Я пойду к твоим родителям и расскажу им о том, как ты привел меня к себе и соблазнил прямо у них под носом. Как ты думаешь, им понравится услышать подобное об их маленьком мальчике?
– Нисколько, черт побери, – огрызнулся Колт.
– Ну что ж, может, они ничего и не узнают. Я думаю, они с большей радостью посетят нашу свадьбу, чем судебный процесс, который непременно ожидает их, если мой дядя узнает о случившемся.
Колту никогда еще так сильно не хотелось ударить человека – будь то мужчина или женщина.
– Это шантаж, Лили.
– Ну так что? – отрезала она с вызовом. – Ты не оставляешь мне выбора. Я не распутная маленькая дрянь, как твоя сестра. У меня есть гордость. Возможно, она уезжает отсюда, чтобы открыть свой собственный бордель, – добавила она с мерзким хихиканьем.
Колт сделал угрожающий шаг вперед:
– Не провоцируй меня, Лили. Я не потерплю, чтобы ты так говорила о моей сестре.
Она решила, что пора изменить подход. Подбежав к нему, она обвила его шею руками и крепко прижалась к нему.
– Пожалуйста, Колт, не сердись на меня, – чуть не рыдая, сказала она. – Я люблю тебя и хочу быть твоей женой. Мы будем счастливы, обещаю. Ты сам увидишь, что не ошибся… – Она протянула ему губы для поцелуя.
Колт грубо отнял ее руки и оттолкнул Лили от себя:
– Дани была права, когда сказала, что ты самая неприятная особа, с которой она когда-либо встречалась. О, как я жалею, что не раскусил тебя раньше.
Лили ссутулилась, опустилась в кресло и начала плакать настоящими слезами.
– Я пойду к твоим родителям. Клянусь, пойду.
– Нет, не пойдешь. – Колт изо всех сил сдерживался, чтобы не накричать на нее. – Я больше не буду расстраивать их. Я женюсь на тебе, черт побери, без фанфар, без торжеств. Затем мы уедем в Америку и будем жить на ранчо, где ты научишься быть хорошей женой.
Лили подавила торжествующий вопль и вместо этого произнесла жалобно и, как ей казалось, искренне:
– Колт, дорогой, сейчас ты злишься на меня, но верь, я буду тебе хорошей женой.
Колт глубоко вдохнул, чтобы не наброситься на нее с кулаками. Ведь было время, когда он сходил по ней с ума. Они наслаждались обществом друг друга, ему было хорошо с ней в постели…
– Прости, – пробормотал он сокрушенно.
Она прижала дрожащие ладони к лицу и пролепетала:
– Я уеду домой. – Она замолчала, словно рыдания душили ее. – Я люблю тебя, но, если ты не любишь меня, я уйду из твоей жизни.
Ответа на ее заявление не последовало, Лили осмелилась сквозь пальцы взглянуть на Колта. А вдруг он воспользуется ее притворным предложением? Неужели оно прозвучало убедительно?
Колт смотрел в окно, плечи его были опущены, словно под невыносимой тяжестью поражения, а глаза полны отчаяния. Поняв, что убежать от неизбежного невозможно, он обреченно прошептал:
– Я женюсь на тебе, Лили. И мы попытаемся жить нормально. Я не люблю тебя, – коротко сказал он, поворачиваясь к ней и надеясь увидеть, что она поняла его, – но постараюсь сделать все, что смогу, чтобы ты была счастлива.
Лили вскочила на ноги и снова бросилась к нему на шею, и на этот раз он не отстранил ее.
– О, Колт, я заставлю тебя полюбить меня. Клянусь, заставлю!
Колт обнял ее, но его объятия были так же холодны, как его сердце.
Глава 21
Дани проснулась со счастливой улыбкой на губах – в окно струился солнечный свет. Она свободна!
Она поднялась с постели и решила тщательно рассмотреть маленькие комнаты своего нового жилища. Вечером она слишком устала. Конечно, необходимо провести генеральную уборку: если в магазине не будет покупателей, она закроет его пораньше и займется своей квартирой. В комнате, которую Дани хотела превратить в спальню, было совсем немного мебели: лишь легкая кровать и кресло, обстановка другой комнаты состояла из стола, кресла да маленькой печки.
Ну что ж, все здесь вскоре коренным образом изменится! Еще на прошлой неделе Дани приметила в антикварном магазине прелестную кровать из красного дерева; к ней прекрасно подойдет трюмо из вишневого дерева, которое ей приглянулось в другом магазине. В ее магазинчике найдется, чем украсить комнаты, кроме того, она собиралась повесить на окна шторы. С кухней все обстояло по-другому. Ей предстояло еще все продумать в отношении интерьера, однако время у нее было, да и Дрейк, вероятно, будет рад помочь.
Дрейк.
Неожиданная печаль омрачила радость Дани. То, что начиналось так прекрасно, неожиданно превратилось в кошмар. Впрочем, возможно, все это к лучшему, поскольку теперь она обрела то, к чему долго стремилась, – право быть самой собой, хотя ей было жаль, что своими действиями она ненамеренно причинила боль отцу.
А насчет Дрейка… Пожалуй, вчера утром она погорячилась, когда он предложил ей выйти за него замуж, пытаясь спасти их обоих. Он вел себя как истинный джентльмен, а она едва не впала в истерику, оказавшись в затруднительном положении. Она все объяснит ему, извинится за свое ужасное поведение и, пригласив его на тихий ужин в своей квартире, все уладит.
А может быть, ненадолго исчезнуть из его жизни, отправиться в путешествие, на чем уже давно настаивала Китти? Это даст им обоим необходимое время для того, чтобы обдумать будущее их отношений.
Она взяла чашку чая, спустилась в магазин и стала осматривать свою коллекцию выставленных на продажу экспонатов. Стоящих вещей было немного. Ценные произведения искусства раскупили в первые дни после торжественного открытия. И скоро у нее сложилось впечатление, что люди приходили в магазин лишь для того, чтобы взглянуть на знаменитую коллекцию из Монако, однако и к ней интерес начинал падать. Дани пришла к выводу, что необходимо что-то срочно предпринять. Она не хотела давать повод усмехаться за ее спиной, считая ее дилетанткой. Дани твердо решила стать в будущем уважаемой деловой женщиной.
Стоя возле окна и наблюдая за обитателями Монмартра, начинающими свой день, она допила чай, и именно в это мгновение неожиданная идея осенила ее. Она держала в руках обычную чашку, но вот если бы могла предложить к продаже ценный фарфор, как, например, знаменитый сервиз «Флора Дании» королевской фабрики в Копенгагене, тогда бы ее магазин прославился. Первый обеденный сервиз «Флора Дании» был изготовлен между 1790 и 1802 годами для Екатерины Великой, императрицы России; он состоял из 1802 предметов и был рассчитан на 100 персон. Второй сервиз был преподнесен в качестве свадебного подарка датской принцессе Александре, которая в 1864 году вышла замуж за принца Уэльского.
Дани была очарована красотой редкого фарфора, когда случайно прочитала, что в 1757 году король Дании Фредерик V поручил профессору ботаники создать монументальный труд о растениях Дании, который впоследствии получил название «Флора датского королевства». Труд вылился в семнадцать томов доскональных исследований, и иллюстратору Джозефу Кристофу Байеру было поручено заняться росписью по фарфору. В течение последующих одиннадцати лет он расписывал вручную большую часть первого сервиза и в результате ослеп.
Дани вспомнила, что на прошлой неделе одна покупательница искала в магазине что-то особенное – хотела купить свадебный подарок любимой племяннице. «Флора Дании» чудесно подошла бы для этого, и Дани знала, что, если ей удастся добыть разрешение на импорт знаменитого фарфора, она станет самым удачливым продавцом антиквариата в Париже.
Итак, почему бы ей не отправиться в Данию и не приобрести то, что она задумала?
Пребывая в лихорадочном возбуждении от своих планов, Дани отперла входную дверь, установила в окне табличку «открыто» и приступила к выполнению ежедневных обязанностей: вытерла пыль, расставила книги по порядку. Работая, она тихонько напевала и размышляла о том, какое время лучше всего выбрать для предстоящего путешествия. Напряженность, царившая в семье, спадет, а кроме того, не помешает какое-то время побыть вдали от Дрейка, чтобы разобраться в своих чувствах.
Лучезарная улыбка озарила ее лицо, когда она вспомнила об этом милом и красивом человеке, о тех незабываемых мгновениях, которые она провела в его объятиях. Как он был нежен с ней, приближая все ближе к вершине наслаждения, которой они достигли вместе, и их тела, объединенные единым порывом страсти, слились воедино.
Одна мысль более всего беспокоила и пугала Дани – было ли любовью единение, которое они испытывали в течение недолгих, невообразимо прекрасных мгновений? Неужели она влюбилась в этого таинственного, обворожительного русского? Его остроумие и шарм, образованность, выразительные голубые глаза, обрамленные невероятно длинными и густыми ресницами… покоряюще чувственный рот… манящий акцент его родного языка несказанно привлекали ее.
Дани хотела увидеть его вновь, хотела, чтобы он снова любил ее…
Неожиданно зазвонил колокольчик над входной дверью, вынуждая ее вернуться на землю из наполненного негой мира воспоминаний. Дани охватила досада, когда она увидела входящего в магазин Сирила Арпела – в твидовом пальто, с ярким красным шарфом и в серой шляпе, которую он снял, весело приветствуя хозяйку:
– О, моя дорогая, выглядишь сегодня просто прелестно. Вся просто светишься от счастья. Неужели настолько рада видеть меня? – поддразнил он.
Дани знала, почему сияла, но не собиралась разглашать свой секрет и пропустила его болтовню мимо ушей.
– Добрый день, Сирил. Что привело тебя в мой магазин в столь ранний час?
Сирил чувствовал, что ему невероятно сложно притворяться любезным и веселым, ибо внутри него все еще клокотала ярость из-за того, что он увидел прошлой ночью. Но он все же беззаботно ответил:
– Всякий раз, когда я захожу к тебе, нас кто-нибудь обязательно прерывает, поэтому я подумал, что лучше нанести ранний визит и спросить, не согласишься ли ты поужинать со мной сегодня вечером.
В этот самый момент снова прозвучал колокольчик над дверью. В магазин вошла Люрлин, изнемогая под тяжестью сумок.
– Мадам Колтрейн прислала это! – выпалила она и, поставив сумки, отступила, вежливо поклонившись Сирилу.
Дани пришла в замешательство: ведь она упаковала все, что ей хотелось забрать с собой, все, что было необходимо… Она подошла, чтобы посмотреть, что находилось в сумках. Люрлин сказала:
– Мадам прислала некоторые из ваших книг, мадемуазель. И некоторые мелочи из вашей комнаты.
Дани была тронута предусмотрительностью Китти и сказала об этом, а затем добавила:
– Но, прошу тебя, передай мадам, что в этом не было никакой необходимости. Я сама могла бы перевезти это позже.
Со свойственной для нее непосредственностью Люрлин весело заметила:
– Вероятно, она так пытается сказать, что не сердится на вас и хочет, чтобы вам здесь было хорошо.
Дани нахмурилась – она не желала обсуждать личные вопросы в присутствии Сирила, она прекрасно видела, что он жадно впитывал в себя каждое слово из их разговора.
– Ну что ж, теперь иди и передай мадам мою признательность.
Люрлин подошла к двери:
– Я так и поступлю, а еще мадам просила передать, чтобы вы не откладывали свой визит к ним.
Служанка ушла, и Сирил тут же полюбопытствовал:
– Что случилось? Неужели ты уехала из дома? – Он засмеялся над своим нелепым предположением.
Дани отставила сумки.
– Именно это я и сделала. Теперь я живу здесь. Сирил был оглушен этим известием и не мог сдержать возмущение:
– Неслыханно, чтобы молодая леди твоего положения и происхождения жила одна. Что скажут люди…
– Люди могут отправляться ко всем чертям, если это им не нравится, – процедила Дани. – Я не хочу жить по законам других, Сирил. И не собираюсь стоять здесь и выслушивать твою критику.
Сирил покачал головой, вздыхая:
– Похоже, всякий раз, когда я открываю рот, я раздражаю тебя, Дани. Прости.
Дани вовсе не была настроена жалеть Сирила.
– Если ты будешь заниматься своими делами, то между нами все будет прекрасно.
Он чуть не заскрежетал зубами, однако сдержался: он пришел сюда не для того, чтобы спорить.
– И все же возвращаюсь к цели моего визита – я бы хотел пригласить тебя сегодня вечером на ужин. – Подойдя ближе, он нежно дотронулся до ее руки. – Честно говоря, моя дорогая, мне не терпится остаться с тобой наедине, чтобы нам не мешали. Возможно, тогда ты поймешь, что я не такой уж плохой.
Дани стала убеждать, что считает его компанию весьма приятной… когда он не вмешивается в чужие дела.
– Значит, ты согласна поужинать со мной? – С надеждой спросил Сирил.
Дани покачала головой и отодвинулась от него. Она предполагала, что пораньше закроет магазин, приведет в порядок квартиру, а затем преподнесет сюрприз Дрейку – отправится к нему и пригласит к себе, чтобы поужинать вместе на следующий день. О, как она мечтала о том, что займется подготовкой маленького интимного ужина для человека, в которого, возможно, влюблена. Как все-таки замечательно быть свободной! Давняя мечта стала наконец реальностью, и Дани хотела наслаждаться ею каждый миг своей жизни.
Сирил пристально за ней наблюдал, и от него не укрылось, что мысли ее витали где-то далеко.
– Почему? – холодно спросил он. – Тебе нужно еще что-то делать?
В отчаянии она воскликнула:
– Сирил, почему ты злишь меня? Тебя не касается, чем я хочу заняться. Пожалуйста, прими мои сожаления – я вынуждена отказаться от твоего предложения.
Не скрывая раздражения, он сказал:
– Ну что ж, хотя бы объясни, отчего ты избегаешь моего общества?
Она устала от его навязчивости и решила сказать правду. Возможно, он перестанет надоедать ей, если раз и навсегда осознает, что ее интересует другой.
– Я собираюсь нанести визит Дрейку.
Он мгновенно застыл. Драгомир… Дрейк. Этот негодяй. Невольно он взглянул поверх головы Дани, туда, где была выставлена картина «Александровский дворец». План быстро рождался в его голове. Теперь, когда она жила наверху, забраться ночью в магазин было довольно сложно, но он знал, что вечером ее точно не будет дома, и мог осуществить задуманное. Если он и дальше будет медлить, то русский в конце концов приручит Дани и наверняка завладеет драгоценной картиной. Сирил не допустит этого.
– Отлично. Возможно, мы сможем поужинать как-нибудь в другой раз.
– Конечно, – пробормотала Дани, прекрасно зная, что вряд ли окажется в его компании.
– Но не слишком откладывай, – добавил он. – Вскоре я покину Париж и, вероятно, не вернусь до самой весны.
– Почему тебя так долго не будет? – удивилась Дани.
– Сезон. Я всегда отправляюсь в Санкт-Петербург, когда открывается сезон.
Дани недоуменно заморгала:
– Какой сезон?
– Светский сезон, конечно же. Официально он начинается с Нового года и длится до начала Великого поста, но я хочу отправиться заранее, в ноябре. Там ожидается много различных мероприятий… – Мечтательное выражение появилось на его лице, когда он описывал, как аристократия проводит длинные зимние вечера – посещает бесконечные концерты, балы, банкеты, театры, устраивает роскошные ужины и приемы. – Каждый, занимающий хоть какое-то положение в обществе, непременно будет присутствовать там. Я не пропущу сезон ни за что на свете! – Сирил не смог скрыть хвастливые нотки в голосе.
– Как интересно! – искренне позавидовала Дани.
– Мне бы хотелось взять тебя с собой, но не думаю, что это возможно.
Она пожала плечами, затем улыбнулась:
– Я думаю о поездке в Данию. Хочу посетить королевскую фабрику в Копенгагене и выяснить, не позволят ли мне вывезти сервиз «Флора Дании». Я хочу предложить его в моем магазине.
– Замечательно, Дани! – с энтузиазмом откликнулся Сирил. – Надеюсь, у тебя все получится. Жаль, что мы покинем Париж не одновременно. Я предпочитаю отправиться на корабле, и мы проплывем вокруг Дании, когда будем заходить в Балтийское море. Корабли обычно останавливаются в Копенгагене. Я мог бы пойти с тобой на фабрику и помог бы договориться.
Дани с радостью согласилась, но сказала, что не знает, когда сможет отправиться в дорогу.
– Вероятнее всего, ты уедешь раньше меня.
– Возможно, – улыбнулся он, не собираясь, разумеется, признаваться, что собирается покинуть Париж, как только удастся заполучить картину. Драгомир помчится в Россию, а когда Сирил сам туда доберется, он уедет, так что у Сирила будут развязаны руки для поисков драгоценного яйца и ему не придется опасаться русского.
В магазин зашел покупатель, и Сирил ушел. Надо еще многое сделать, чтобы приготовиться к решающему вечеру, и первым делом пойти на телеграф, чтобы отправить ложное послание для Драгомира. Сначала он решил, что оно должно прийти якобы от самого царя Александра, но затем отказался от этой идеи. Как только Драгомир выяснит, что царь не посылал за ним, он сразу же поймет, что кто-то хотел, чтобы он исчез из Парижа. Не стоит идти на такой огромный риск, гораздо проще придумать послание от какого-нибудь несуществующего родственника, дальнего кузена отца Драгомира, о котором он никогда не слышал и который тоже заинтересован в том, чтобы восстановить честь семьи Михайловских. В послании надо непременно намекнуть на то, что у кузена есть какие-то сведения о яйце Фаберже, но он боится, что по его следу идут. Когда Драгомир прибудет и не обнаружит никакого кузена, он может предположить, что его родственник стал жертвой революционеров, которые искали яйцо ради денег.
Конечно же, телеграмму надо доставить в предрассветный час после того, как Дани покинет его апартаменты, и если Драгомир захочет написать ей записку, чтобы сообщить, что его присутствие срочно необходимо в России, у Сирила под рукой есть союзник, готовый воспрепятствовать этой попытке.
Сирил, весело насвистывая, шел к телеграфу, будучи абсолютно уверен, что продумал свой план до мелочей.
Лили тревожно мерила шагами свою комнату и кусала ногти, что делала всегда, когда нервничала. Она боялась, что Колт передумает. Вчера вечером, пообещав жениться на ней, он все же устоял перед ее отчаянными попытками затащить его в постель. Она обиженно заявила, что чувствует себя отвергнутой, но он раздраженно ответил, что это весьма печально… и что он не в настроении. Она, разгневанная, удалилась, однако он не бросился следом за ней, на что Лили рассчитывала. Пришло время ужина, а она по-прежнему была одна. Как ей передали слуги, чета старших Колтрейнов предпочла провести вечер в уединении, потому что господин Колтрейн неважно себя чувствовал. Лили догадывалась о причине его нездоровья, ожидала даже, что с ним случится удар, когда он выяснит, что его драгоценная дочка покинула дом. Но когда она услышала о том, что и Колт не собирается присоединиться к ней за ужином, она почувствовала, что все ее планы неотвратимо рушатся. Она поспешила к его комнате и неистово застучала в дверь – он не открывал. Потеряв терпение, Лили стала громко звать Колта. Тогда появилась Китти и холодно сообщила, что он ушел на весь вечер из дома, и попросила ее успокоиться и не шуметь. Лили пришлось прикусить свой язычок, ибо она еле сдерживалась, чтобы не выплеснуть на эту самоуверенную даму поток грязной ругани и укрыться в своей комнате. Она приказала принести ей вина и в ожидании Колта успела много выпить. Вскоре она уснула и не слышала, как он вернулся. Утром она в первую очередь отправилась в его комнату, однако застала там только его горничную, которая сообщила ей, что молодой хозяин уже покинул дом на весь день.
Она поднялась с постели и решила тщательно рассмотреть маленькие комнаты своего нового жилища. Вечером она слишком устала. Конечно, необходимо провести генеральную уборку: если в магазине не будет покупателей, она закроет его пораньше и займется своей квартирой. В комнате, которую Дани хотела превратить в спальню, было совсем немного мебели: лишь легкая кровать и кресло, обстановка другой комнаты состояла из стола, кресла да маленькой печки.
Ну что ж, все здесь вскоре коренным образом изменится! Еще на прошлой неделе Дани приметила в антикварном магазине прелестную кровать из красного дерева; к ней прекрасно подойдет трюмо из вишневого дерева, которое ей приглянулось в другом магазине. В ее магазинчике найдется, чем украсить комнаты, кроме того, она собиралась повесить на окна шторы. С кухней все обстояло по-другому. Ей предстояло еще все продумать в отношении интерьера, однако время у нее было, да и Дрейк, вероятно, будет рад помочь.
Дрейк.
Неожиданная печаль омрачила радость Дани. То, что начиналось так прекрасно, неожиданно превратилось в кошмар. Впрочем, возможно, все это к лучшему, поскольку теперь она обрела то, к чему долго стремилась, – право быть самой собой, хотя ей было жаль, что своими действиями она ненамеренно причинила боль отцу.
А насчет Дрейка… Пожалуй, вчера утром она погорячилась, когда он предложил ей выйти за него замуж, пытаясь спасти их обоих. Он вел себя как истинный джентльмен, а она едва не впала в истерику, оказавшись в затруднительном положении. Она все объяснит ему, извинится за свое ужасное поведение и, пригласив его на тихий ужин в своей квартире, все уладит.
А может быть, ненадолго исчезнуть из его жизни, отправиться в путешествие, на чем уже давно настаивала Китти? Это даст им обоим необходимое время для того, чтобы обдумать будущее их отношений.
Она взяла чашку чая, спустилась в магазин и стала осматривать свою коллекцию выставленных на продажу экспонатов. Стоящих вещей было немного. Ценные произведения искусства раскупили в первые дни после торжественного открытия. И скоро у нее сложилось впечатление, что люди приходили в магазин лишь для того, чтобы взглянуть на знаменитую коллекцию из Монако, однако и к ней интерес начинал падать. Дани пришла к выводу, что необходимо что-то срочно предпринять. Она не хотела давать повод усмехаться за ее спиной, считая ее дилетанткой. Дани твердо решила стать в будущем уважаемой деловой женщиной.
Стоя возле окна и наблюдая за обитателями Монмартра, начинающими свой день, она допила чай, и именно в это мгновение неожиданная идея осенила ее. Она держала в руках обычную чашку, но вот если бы могла предложить к продаже ценный фарфор, как, например, знаменитый сервиз «Флора Дании» королевской фабрики в Копенгагене, тогда бы ее магазин прославился. Первый обеденный сервиз «Флора Дании» был изготовлен между 1790 и 1802 годами для Екатерины Великой, императрицы России; он состоял из 1802 предметов и был рассчитан на 100 персон. Второй сервиз был преподнесен в качестве свадебного подарка датской принцессе Александре, которая в 1864 году вышла замуж за принца Уэльского.
Дани была очарована красотой редкого фарфора, когда случайно прочитала, что в 1757 году король Дании Фредерик V поручил профессору ботаники создать монументальный труд о растениях Дании, который впоследствии получил название «Флора датского королевства». Труд вылился в семнадцать томов доскональных исследований, и иллюстратору Джозефу Кристофу Байеру было поручено заняться росписью по фарфору. В течение последующих одиннадцати лет он расписывал вручную большую часть первого сервиза и в результате ослеп.
Дани вспомнила, что на прошлой неделе одна покупательница искала в магазине что-то особенное – хотела купить свадебный подарок любимой племяннице. «Флора Дании» чудесно подошла бы для этого, и Дани знала, что, если ей удастся добыть разрешение на импорт знаменитого фарфора, она станет самым удачливым продавцом антиквариата в Париже.
Итак, почему бы ей не отправиться в Данию и не приобрести то, что она задумала?
Пребывая в лихорадочном возбуждении от своих планов, Дани отперла входную дверь, установила в окне табличку «открыто» и приступила к выполнению ежедневных обязанностей: вытерла пыль, расставила книги по порядку. Работая, она тихонько напевала и размышляла о том, какое время лучше всего выбрать для предстоящего путешествия. Напряженность, царившая в семье, спадет, а кроме того, не помешает какое-то время побыть вдали от Дрейка, чтобы разобраться в своих чувствах.
Лучезарная улыбка озарила ее лицо, когда она вспомнила об этом милом и красивом человеке, о тех незабываемых мгновениях, которые она провела в его объятиях. Как он был нежен с ней, приближая все ближе к вершине наслаждения, которой они достигли вместе, и их тела, объединенные единым порывом страсти, слились воедино.
Одна мысль более всего беспокоила и пугала Дани – было ли любовью единение, которое они испытывали в течение недолгих, невообразимо прекрасных мгновений? Неужели она влюбилась в этого таинственного, обворожительного русского? Его остроумие и шарм, образованность, выразительные голубые глаза, обрамленные невероятно длинными и густыми ресницами… покоряюще чувственный рот… манящий акцент его родного языка несказанно привлекали ее.
Дани хотела увидеть его вновь, хотела, чтобы он снова любил ее…
Неожиданно зазвонил колокольчик над входной дверью, вынуждая ее вернуться на землю из наполненного негой мира воспоминаний. Дани охватила досада, когда она увидела входящего в магазин Сирила Арпела – в твидовом пальто, с ярким красным шарфом и в серой шляпе, которую он снял, весело приветствуя хозяйку:
– О, моя дорогая, выглядишь сегодня просто прелестно. Вся просто светишься от счастья. Неужели настолько рада видеть меня? – поддразнил он.
Дани знала, почему сияла, но не собиралась разглашать свой секрет и пропустила его болтовню мимо ушей.
– Добрый день, Сирил. Что привело тебя в мой магазин в столь ранний час?
Сирил чувствовал, что ему невероятно сложно притворяться любезным и веселым, ибо внутри него все еще клокотала ярость из-за того, что он увидел прошлой ночью. Но он все же беззаботно ответил:
– Всякий раз, когда я захожу к тебе, нас кто-нибудь обязательно прерывает, поэтому я подумал, что лучше нанести ранний визит и спросить, не согласишься ли ты поужинать со мной сегодня вечером.
В этот самый момент снова прозвучал колокольчик над дверью. В магазин вошла Люрлин, изнемогая под тяжестью сумок.
– Мадам Колтрейн прислала это! – выпалила она и, поставив сумки, отступила, вежливо поклонившись Сирилу.
Дани пришла в замешательство: ведь она упаковала все, что ей хотелось забрать с собой, все, что было необходимо… Она подошла, чтобы посмотреть, что находилось в сумках. Люрлин сказала:
– Мадам прислала некоторые из ваших книг, мадемуазель. И некоторые мелочи из вашей комнаты.
Дани была тронута предусмотрительностью Китти и сказала об этом, а затем добавила:
– Но, прошу тебя, передай мадам, что в этом не было никакой необходимости. Я сама могла бы перевезти это позже.
Со свойственной для нее непосредственностью Люрлин весело заметила:
– Вероятно, она так пытается сказать, что не сердится на вас и хочет, чтобы вам здесь было хорошо.
Дани нахмурилась – она не желала обсуждать личные вопросы в присутствии Сирила, она прекрасно видела, что он жадно впитывал в себя каждое слово из их разговора.
– Ну что ж, теперь иди и передай мадам мою признательность.
Люрлин подошла к двери:
– Я так и поступлю, а еще мадам просила передать, чтобы вы не откладывали свой визит к ним.
Служанка ушла, и Сирил тут же полюбопытствовал:
– Что случилось? Неужели ты уехала из дома? – Он засмеялся над своим нелепым предположением.
Дани отставила сумки.
– Именно это я и сделала. Теперь я живу здесь. Сирил был оглушен этим известием и не мог сдержать возмущение:
– Неслыханно, чтобы молодая леди твоего положения и происхождения жила одна. Что скажут люди…
– Люди могут отправляться ко всем чертям, если это им не нравится, – процедила Дани. – Я не хочу жить по законам других, Сирил. И не собираюсь стоять здесь и выслушивать твою критику.
Сирил покачал головой, вздыхая:
– Похоже, всякий раз, когда я открываю рот, я раздражаю тебя, Дани. Прости.
Дани вовсе не была настроена жалеть Сирила.
– Если ты будешь заниматься своими делами, то между нами все будет прекрасно.
Он чуть не заскрежетал зубами, однако сдержался: он пришел сюда не для того, чтобы спорить.
– И все же возвращаюсь к цели моего визита – я бы хотел пригласить тебя сегодня вечером на ужин. – Подойдя ближе, он нежно дотронулся до ее руки. – Честно говоря, моя дорогая, мне не терпится остаться с тобой наедине, чтобы нам не мешали. Возможно, тогда ты поймешь, что я не такой уж плохой.
Дани стала убеждать, что считает его компанию весьма приятной… когда он не вмешивается в чужие дела.
– Значит, ты согласна поужинать со мной? – С надеждой спросил Сирил.
Дани покачала головой и отодвинулась от него. Она предполагала, что пораньше закроет магазин, приведет в порядок квартиру, а затем преподнесет сюрприз Дрейку – отправится к нему и пригласит к себе, чтобы поужинать вместе на следующий день. О, как она мечтала о том, что займется подготовкой маленького интимного ужина для человека, в которого, возможно, влюблена. Как все-таки замечательно быть свободной! Давняя мечта стала наконец реальностью, и Дани хотела наслаждаться ею каждый миг своей жизни.
Сирил пристально за ней наблюдал, и от него не укрылось, что мысли ее витали где-то далеко.
– Почему? – холодно спросил он. – Тебе нужно еще что-то делать?
В отчаянии она воскликнула:
– Сирил, почему ты злишь меня? Тебя не касается, чем я хочу заняться. Пожалуйста, прими мои сожаления – я вынуждена отказаться от твоего предложения.
Не скрывая раздражения, он сказал:
– Ну что ж, хотя бы объясни, отчего ты избегаешь моего общества?
Она устала от его навязчивости и решила сказать правду. Возможно, он перестанет надоедать ей, если раз и навсегда осознает, что ее интересует другой.
– Я собираюсь нанести визит Дрейку.
Он мгновенно застыл. Драгомир… Дрейк. Этот негодяй. Невольно он взглянул поверх головы Дани, туда, где была выставлена картина «Александровский дворец». План быстро рождался в его голове. Теперь, когда она жила наверху, забраться ночью в магазин было довольно сложно, но он знал, что вечером ее точно не будет дома, и мог осуществить задуманное. Если он и дальше будет медлить, то русский в конце концов приручит Дани и наверняка завладеет драгоценной картиной. Сирил не допустит этого.
– Отлично. Возможно, мы сможем поужинать как-нибудь в другой раз.
– Конечно, – пробормотала Дани, прекрасно зная, что вряд ли окажется в его компании.
– Но не слишком откладывай, – добавил он. – Вскоре я покину Париж и, вероятно, не вернусь до самой весны.
– Почему тебя так долго не будет? – удивилась Дани.
– Сезон. Я всегда отправляюсь в Санкт-Петербург, когда открывается сезон.
Дани недоуменно заморгала:
– Какой сезон?
– Светский сезон, конечно же. Официально он начинается с Нового года и длится до начала Великого поста, но я хочу отправиться заранее, в ноябре. Там ожидается много различных мероприятий… – Мечтательное выражение появилось на его лице, когда он описывал, как аристократия проводит длинные зимние вечера – посещает бесконечные концерты, балы, банкеты, театры, устраивает роскошные ужины и приемы. – Каждый, занимающий хоть какое-то положение в обществе, непременно будет присутствовать там. Я не пропущу сезон ни за что на свете! – Сирил не смог скрыть хвастливые нотки в голосе.
– Как интересно! – искренне позавидовала Дани.
– Мне бы хотелось взять тебя с собой, но не думаю, что это возможно.
Она пожала плечами, затем улыбнулась:
– Я думаю о поездке в Данию. Хочу посетить королевскую фабрику в Копенгагене и выяснить, не позволят ли мне вывезти сервиз «Флора Дании». Я хочу предложить его в моем магазине.
– Замечательно, Дани! – с энтузиазмом откликнулся Сирил. – Надеюсь, у тебя все получится. Жаль, что мы покинем Париж не одновременно. Я предпочитаю отправиться на корабле, и мы проплывем вокруг Дании, когда будем заходить в Балтийское море. Корабли обычно останавливаются в Копенгагене. Я мог бы пойти с тобой на фабрику и помог бы договориться.
Дани с радостью согласилась, но сказала, что не знает, когда сможет отправиться в дорогу.
– Вероятнее всего, ты уедешь раньше меня.
– Возможно, – улыбнулся он, не собираясь, разумеется, признаваться, что собирается покинуть Париж, как только удастся заполучить картину. Драгомир помчится в Россию, а когда Сирил сам туда доберется, он уедет, так что у Сирила будут развязаны руки для поисков драгоценного яйца и ему не придется опасаться русского.
В магазин зашел покупатель, и Сирил ушел. Надо еще многое сделать, чтобы приготовиться к решающему вечеру, и первым делом пойти на телеграф, чтобы отправить ложное послание для Драгомира. Сначала он решил, что оно должно прийти якобы от самого царя Александра, но затем отказался от этой идеи. Как только Драгомир выяснит, что царь не посылал за ним, он сразу же поймет, что кто-то хотел, чтобы он исчез из Парижа. Не стоит идти на такой огромный риск, гораздо проще придумать послание от какого-нибудь несуществующего родственника, дальнего кузена отца Драгомира, о котором он никогда не слышал и который тоже заинтересован в том, чтобы восстановить честь семьи Михайловских. В послании надо непременно намекнуть на то, что у кузена есть какие-то сведения о яйце Фаберже, но он боится, что по его следу идут. Когда Драгомир прибудет и не обнаружит никакого кузена, он может предположить, что его родственник стал жертвой революционеров, которые искали яйцо ради денег.
Конечно же, телеграмму надо доставить в предрассветный час после того, как Дани покинет его апартаменты, и если Драгомир захочет написать ей записку, чтобы сообщить, что его присутствие срочно необходимо в России, у Сирила под рукой есть союзник, готовый воспрепятствовать этой попытке.
Сирил, весело насвистывая, шел к телеграфу, будучи абсолютно уверен, что продумал свой план до мелочей.
Лили тревожно мерила шагами свою комнату и кусала ногти, что делала всегда, когда нервничала. Она боялась, что Колт передумает. Вчера вечером, пообещав жениться на ней, он все же устоял перед ее отчаянными попытками затащить его в постель. Она обиженно заявила, что чувствует себя отвергнутой, но он раздраженно ответил, что это весьма печально… и что он не в настроении. Она, разгневанная, удалилась, однако он не бросился следом за ней, на что Лили рассчитывала. Пришло время ужина, а она по-прежнему была одна. Как ей передали слуги, чета старших Колтрейнов предпочла провести вечер в уединении, потому что господин Колтрейн неважно себя чувствовал. Лили догадывалась о причине его нездоровья, ожидала даже, что с ним случится удар, когда он выяснит, что его драгоценная дочка покинула дом. Но когда она услышала о том, что и Колт не собирается присоединиться к ней за ужином, она почувствовала, что все ее планы неотвратимо рушатся. Она поспешила к его комнате и неистово застучала в дверь – он не открывал. Потеряв терпение, Лили стала громко звать Колта. Тогда появилась Китти и холодно сообщила, что он ушел на весь вечер из дома, и попросила ее успокоиться и не шуметь. Лили пришлось прикусить свой язычок, ибо она еле сдерживалась, чтобы не выплеснуть на эту самоуверенную даму поток грязной ругани и укрыться в своей комнате. Она приказала принести ей вина и в ожидании Колта успела много выпить. Вскоре она уснула и не слышала, как он вернулся. Утром она в первую очередь отправилась в его комнату, однако застала там только его горничную, которая сообщила ей, что молодой хозяин уже покинул дом на весь день.