Хэган Патриция. Любовь и роскошь

   Никакого торга по поводу цены не было. В Доме Фаберже никто никогда не спрашивал о цене. Предмет брали, и через несколько дней его либо возвращали назад, либо, выяснив, какова цена, оплачивали счет.
   Сирил знал, что брошь дорогая, и, поскольку он считался человеком среднего достатка, подобный подарок не укладывался в его бюджет. Если Дани примет подарок, это будет означать, что у него есть шансы на то, что он в конце концов завоюет ее, и как только это произойдет, о деньгах можно не думать. Он знал, что может отсрочить уплату Фаберже, сказав ему, что его дама еще не решила, нравится ли ей украшение. Если она откажется принять брошь, он вернет ее.
   Счастливо насвистывая, Сирил положил маленькую коробочку в карман и вышел из дома.
 
   Дани с нетерпением ждала Сирила. Она хотела, чтобы Колт присоединился к ним, но он отклонил ее просьбу без всяких объяснений, сказав с таинственной улыбкой, что у него другие планы. Дани не стала настаивать, поскольку уважала право брата на личную жизнь и подозревала, что тут замешана женщина. Возможно, он изменил свое циничное отношение к женщинам.
   В дверь тихо постучали, и она посмотрела в зеркало в позолоченной раме. Платье из бежевого атласа, обшитое у горловины норкой, очень шло ей.
   Она распахнула дверь, и перед ней предстал улыбающийся Сирил – глаза его горели желанием.
   – Прелестна, как всегда, моя дорогая, – сказал он, целуя ее руку. Затем, едва они оказались внутри, он протянул подарок: – Для тебя, поскольку ты стала так много для меня значить… – пробормотал он.
   Дани чуть не застонала. Она не хотела никаких подарков от него. Она натужно улыбнулась, стараясь быть любезной:
   – Сирил, не нужно было этого делать. Совсем не нужно. – Она положила подарок на буфет, стоявший у двери, и показала на множество хрустальных графинов и бокалов: – Не хочешь ли чего-нибудь выпить перед ужином?
   Сирил пришел в замешательство. Дани обычно такая воспитанная… Он не видел ее несколько дней, с того самого дня, когда она ходила на императорский бал и на балет, но почувствовал в ней настораживающую перемену.
   Она выжидающе смотрела на него, все еще указывая на выстроившийся ряд ликеров, виски и водки.
   – О да, – сказал он наконец, – водка была бы весьма кстати. Но неужели тебе не хочется посмотреть подарок? – Подмигнув, он добавил: – Он из Дома Фаберже.
   Она не ответила и стала наливать водку.
   – Сам Петер Карл Фаберже помог мне выбрать его для тебя, – продолжал Сирил. – Ты ведь знаешь о знаменитом золотых дел мастере императорского двора России, не так ли?
   Дани прищурилась. О, с какой бы радостью она рассказала ему о Фаберже!
   – Да, я знаю, и ты очень любезен, Сирил, но я всегда была застенчива в отношении подарков. Может, подождем до конца ужина? – Она знала, что к тому времени, вероятно, уже швырнет подарок ему в лицо, так зачем притворяться и выказывать благодарность сейчас?
   Разочарованный, он согласился, взял рюмку водки, которую она предложила ему, и осушил одним глотком.
   Дани налила себе бренди и пригласила Сирила в гостиную.
   Пытаясь рассеять странное, напряженное настроение, Сирил оживленно предложил:
   – Расскажи о вашем визите в Зимний дворец и о том, понравился ли тебе балет.
   Она с радостью стала рассказывать ему о бале и театре.
   Сирил притворился, что рассказ захватил его, все время думая, как она прелестна и желанна. Он так мечтал обнять ее, страстно поцеловать…
   – Сирил, ты слушаешь? – спросила Дани.
   – Да, да, продолжай, – быстро кивнул он.
   Послышался стук в дверь, и она встала, зная, что официант принес первое.
   – Ну вот, будем есть.
   Он покорно последовал за ней в альков, заметив с интересом, что он соединялся со спальней. Если повезет и ему удастся пробудить ее желание, это будет весьма кстати.
   Дани лениво мешала ложкой в тарелке с супом, в то время как Сирил быстро расправился со своим блюдом, желая, как можно быстрее закончить обед и удалить суетящегося вокруг них официанта.
   – Тебе не нравится? – Он указал на ее почти полную тарелку.
   – Я не могу есть так быстро, как ты, Сирил, – ответила она.
   Он побледнел, но ничего не сказал, решив подождать, пока она закончит.
   Так же медленно ела она и другие блюда. Он пил уже вторую чашку кофе, ожидая, когда она наконец съест второе.
   – Что-то случилось, дорогая? – не выдержал Сирил. – Тебе совсем не нравится?
   Она вопросительно подняла бровь, злобно взглянула на него и прошипела:
   – О чем ты говоришь? Только потому, что я не жую так же быстро, как ты, ты приходишь к выводу, что со мной что-то случилось?
   Сирилу надоело ее отвратительное поведение. Он пристально посмотрел на нее:
   – Хорошо, Дани. В таком случае не объяснишь ли мне, зачем ты пригласила меня сегодня вечером, если не можешь быть вежливой? Весь вечер у тебя плохое настроение. Я принес дорогой подарок, и ты даже не соизволила открыть его. Каждую минуту ты стараешься уколоть меня. Если я сделал что-то, чем оскорбил тебя, скажи, и я попытаюсь исправиться. Если нет, тогда, прошу, перестань так себя вести.
   Дани изо всех сил сдерживала клокотавший внутри гнев. Как Сирил владеет собой! Как он спокоен и уверен в себе. А ведь обокрал ее, пытался помешать Дрейку вернуть доброе имя своей семьи и все для того, чтобы достичь славы для самого себя. Он не считает свои поступки ужасными, а волнуется только из-за того, почему она так холодно обращается с ним.
   Дани не отвечала, и Сирил начал испытывать настоящее смятение. Неприятный холодок пробежал по его спине. Она явно смотрела на него с ненавистью. Почему? Что он сделал? Неужели каким-то образом узнала о том, что он украл картину? Нет. Но другой причины для ее столь странного поведения не было…
   – Ты хочешь, чтобы я ушел? – глухо спросил он.
   Дани бы очень этого хотелось, но она не могла допустить, чтобы он застал Дрейка в своем магазине. Как только картина будет найдена и окажется у нее, он уже ничего не сможет сделать. А до тех пор он может обвинять Дрейка в краже. Нельзя так рисковать.
   – Извини, – выдавила она из себя. – Я, наверное, просто устала. Десерт подадут в гостиной, ты не против?
   Сирил мгновенно засуетился и едва не уронил свой стул, спеша помочь ей подняться.
   – Конечно-конечно. Устроимся поудобнее перед камином.
   Он быстро взял обернутую фольгой коробочку и положил Дани на колени, когда та села на диван у огня.
   – Открой, пожалуйста, – призвал он, садясь поближе к ней.
   – Я говорила тебе, Сирил, – отодвинулась она, – не нужно покупать мне подарок. Лучше, если ты вернешь его.
   – Нет. Хотя бы посмотри. Фаберже будет разочарован, подумает, что тебе не понравилось его произведение.
   Что угодно, лишь бы протянуть время! Дани, сжав зубы, разорвала ленточку и бумагу, но, открыв коробочку, не смогла удержаться и ахнула при виде изысканной броши.
   – Сирил, прелестная вещица! – воскликнула Дани, вытягивая руку и рассматривая брошь на свет.
   Но очарование было недолгим. Уложив брошь в коробочку, Дани протянула ее Сирилу:
   – Я не могу принять твой подарок. Сирил недоуменно заморгал:
   – Но почему?
   – Это неприлично.
   – Неприлично? – переспросил он улыбаясь. – Что же неприличного в том, чтобы принять подарок от друга?
   – Люди могут подумать, что это предшествует более серьезному объявлению.
   Он подвинулся ближе к ней, обнял за плечи и пробормотал:
   – Я на это надеюсь, Дани. Хочу быть больше, чем просто твоим другом. Ты ведь уже давно знаешь об этом.
   Он увидел сердитый блеск в ее глазах, почувствовал, как она сжалась от его прикосновения, но уже не мог противиться страстному желанию и признался ей в своих чувствах:
   – Я люблю тебя, Дани, и думаю, что ты тоже любишь меня. Иначе ты бы не отправилась в это путешествие. Ты ведь хотела, чтобы мы были вместе, лучше узнали друг друга…
   Дани почувствовала, что ее тошнит. Когда-то она была не прочь завязать роман с Сирилом – он красив, общителен, обладает шармом. Но после того как она узнала, кем в действительности он являлся – притворщиком и вором, – она могла относиться к нему только с презрением.
   Он взял ее лицо в свои ладони и склонился, чтобы поцеловать. Она раздраженно уворачивалась.
   – Дани, пожалуйста… – прерывисто и хрипло шептал он, сгорая от желания. – Я хочу сделать тебя счастливой, потому что люблю тебя… Я полюбил тебя с того самого момента, когда увидел впервые. Ты должна любить меня…
   – Я не люблю тебя! – Одним резким движением Дани вырвалась из его объятий и вскочила на ноги. Она с негодованием смотрела на него сверху вниз, грудь ее высоко вздымалась. Какая самонадеянность! Неужели он думал, что ее так легко сломить? Что она марионетка в его руках?
   Сирил, пораженный ее реакцией, также встал. Злость и унижение захлестнули его – он понял, что она может отказать ему сейчас окончательно.
   – Зачем ты пригласила меня? – холодно потребовал он ответа. – Я не люблю, когда меня используют, Дани, я…
   Ты смеешь обвинять меня в том, что я использую тебя? – закричала она, но тут же осеклась и заставила себя успокоиться. Еще не пора! Еще не было сигнала от Дрейка о том, что его миссия благополучно завершена.
   Сирил взъерошил волосы дрожащими пальцами и чопорно предложил:
   – Наверное, мне будет лучше уйти и вернуться, когда ты не будешь в таком плохом настроении. Я к нему, Дани, не имею никакого отношения. От меня ты видела только добро. – Он схватил коробочку с брошью. Если она относится к нему с презрением, он не собирается тратить деньги на дорогой подарок.
   Сирил направился к двери.
   Дани, сжав кулаки, наблюдала за ним. Ни в коем случае нельзя дать ему уйти! Даже если придется терпеть его поцелуи, пока она не получит известия от Дрейка. Почему Колт не мог остаться дома сегодня вечером?
   – Сирил, подожди…
   Он повернулся, подавив злорадную улыбку при виде потерянного выражения на ее лице.
   – Снова хочешь обидеть меня?
   – Сирил, я….
   И тут постучали в дверь.
   Почувствовав невероятное облегчение, Дани пронеслась мимо него, жалея теперь, что так заискивающе вела себя.
   – Вероятно, принесли ликер. Выпьем напоследок, и, возможно, я почувствую себя лучше… – Она распахнула дверь и увидела официанта, лицо которого выражало полнейшее замешательство.
   Он держал серебряный поднос с большим тортом из взбитых сливок.
   – Я знаю, вам уже подали десерт, мадемуазель, но джентльмен, который принес торт на кухню, настаивал, чтобы мы подали его вам немедленно.
   Он сказал также, что вы все поймете, – пожал плечами официант.
   У Дани словно гора с плеч свалилась.
   – Мерси! – улыбнулась она и не удержалась от реверанса, когда брала поднос.
   Она поставила его на стоявший рядом стол. Сирил молча наблюдал за ней.
   Официант закрыл за собой дверь.
   – Еще десерта? – угодливо спросил Сирил, надеясь, что сладкое улучшит ее настроение.
   Дани схватила торт и повернулась к Сирилу. Она заявила, что он лживый, отвратительный сукин сын… и жирный крем растекся по его лицу.

Глава 32

   Дрейк и Дани сидели друг напротив друга в гостинице; картина лежала на столе между ними.
   Дрейк вздохнул и, покачав головой, рассеянно провел ладонью по волосам.
   – Ничего не вижу! Не могу найти ни единой зацепки! Насколько могу судить, это не больше, чем просто грубое изображение дворца, и яйцо может быть спрятано где угодно, а там больше ста комнат! Даже если будет получено разрешение на поиски, я не знаю, откуда начинать их!
   Дани разделяла его уныние, но полюбопытствовала, почему революционеры выбрали именно дворец в качестве тайника.
   – Разве он не тщательно охраняется?
   О да. – Дрейк рассказал ей, где стоят охранники. Он запомнил это во время своих многочисленных визитов. – Там есть постоянный гарнизон из пяти тысяч пехотинцев, тщательно отобранных из всех полков императорской гвардии, есть отделения гвардии возле ворот и пешие патрули в парке, так же как и часовые в вестибюлях, на лестницах, в коридорах, на кухнях и даже в винных погребах. Они используют и переодетых охранников для того, чтобы те следили за людьми, которые работают во дворце. Возможно, их число исчисляется сотнями – слуги, работники, торговцы.
   – Значит, совсем непросто пробраться внутрь для того, чтобы что-нибудь там спрятать, – размышляла Дани, думая о том, не обман ли все это.
   Он почувствовал ее сомнения.
   – Это было бы сложно, но, судя по рассказам очевидцев, Зигмунду Коротичу удалось сделать это. Ему нравилось выставлять царя и его гвардию дураками. Для него спрятать яйцо Фаберже во дворце было все равно что дать самому царю пощечину. Никогда не возникало сомнений в том, что он спрятал яйцо во дворце. Его и мою мать схватили около него.
   Говорят, – продолжал он, – что, отправляясь на смерть, Коротич хвастался этим. Вот так началась легенда о картине. Утром, когда его должны были казнить, он признался одному из тюремщиков, что когда моя мать убежала из тюрьмы, она взяла с собой разгадку того, где спрятано яйцо Фаберже. Тюремщик сказал царю, который, в свою очередь, поведал об этом своему сыну Николаю, а он рассказал мне. Больше об этом никому не говорили, чтобы остановить охотников за удачей попытаться проникнуть во дворец.
   Сердце Дани разрывалось от жалости к Дрейку. Десять лет он искал картину, теперь она у него… но он не может найти ключ к разгадке.
   Новая мысль поразила ее.
   – Коротич сказал, что твоя мать сбежала с картиной. Возможно, она взяла что-то еще?
   Он покачал головой:
   – Нет. Охранники позволили Коротичу иметь все необходимые для рисования принадлежности, которые он просил, чувствуя к нему жалость, потому что он был приговорен к смерти. Думаю, они не видели никакого вреда в том, чтобы обреченный человек нарисовал несколько картин.
   Дани на мгновение задумалась.
   – Я хочу нанести месье Арпелу последний визит, – заявила она.
   Дрейк поднял бровь:
   – Зачем? Какое у тебя с ним дело?
   – У него все еще есть то, что принадлежит мне, и я собираюсь получить это.
   Дрейк взглянул на полотно и кивнул:
   – О да, рама. Я нашел картину под кроватью, но рамы нигде не было видно.
   Дани встала, собирая свои вещи, и направилась к двери, Дрейк последовал за ней.
   – Если честно, рама мне больше нравилась, чем картина, она такая необычная.
   Дрейк признался, что не очень-то рассмотрел ее.
   – Всякий раз, когда у меня выпадала возможность, я изучал саму картину.
   Дани поцеловала его и отправилась в путь. Ночь была безоблачной, звезды мерцали, как бриллианты, в черном небе. Мир вокруг серебрился белым хрусталем. Ветер был мягким, ласковым, словно дыхание младенца, и она, закутавшись в горностаевую накидку, направилась к экипажу, чтобы ехать в магазин Сирила.
   Над дверью горела лампа, но вокруг было тихо. Дани настойчиво постучала. Рама, конечно, была ей не нужна, она просто хотела вернуть себе то, что по праву принадлежало ей. Сирил солгал, обокрал ее. Он еще должен радоваться, что Дрейк занят разгадыванием тайны картины и не стал мстить ему, иначе Сирилу бы не поздоровилось.
   Она хотела постучать еще раз, когда Сирил открыл дверь и в удивлении взглянул на нее.
   – Дани! – заикаясь произнес он и, высунув голову, нервно посмотрел налево, потом направо, чтобы убедиться в том, что она была одна.
   Едва они оказались в магазине, он встрсвоженно спросил:
   – Что ты тут делаешь? Я думал, ты никогда не захочешь видеть меня.
   – Я и не хочу, – отрезала она. – Просто отдай то, что ты украл у меня, и я уйду.
   Выражение его лица не изменилось. Он пожал плечами:
   – Прости. Я не знаю, о чем ты говоришь.
   – Мне нужна рама!
   Он тихо, недоверчиво засмеялся:
   – Эта грубая штуковина? Зачем? – Он положил руку на ее плечо: – Проходи, дорогая, и давай поговорим. Я знаю, ты сердишься, но если позволишь мне все объяснить, то поймешь, что все это просто смешно…
   – Сирил, не уговаривай меня! – воскликнула она, отталкивая его руку и злобно глядя на него. – Верни мне мою вещь, и я уйду. Ты мне противен, меня тошнит от того, что приходится дышать одним с тобой воздухом.
   Он поднял подбородок, словно получил пощечину.
   – Ладно, – коротко сказал он. – Бери свою дрянную раму от дрянной картины и отправляйся к своему дрянному любовнику!
   Он оставил ее и вернулся через несколько минут с рамой в руках.
   – Вот. – Он швырнул ее Дани. – Возьми ее и убирайся. Если не можешь здраво смотреть на вещи и посмеяться над забавным недоразумением, мы больше не друзья.
   Она попыталась почувствовать жалость к нему – и не смогла.
   – Сирил, мы никогда не были друзьями. С друзьями так не обращаются!
   Она оставила его и поспешила к ждущему ее экипажу.
   Дани не заметила мужчину, который стоял в тени на другой стороне улицы… как не замечала и того, что после императорского бала за ней всегда кто-либо следовал. Она была слишком взволнована случившимся. Возвращенная рама была прекрасным предлогом еще раз увидеться с Дрейком вечером.
 
   Дрейк потягивал бренди, внимательно рассматривая картину. Зигмунд Коротич обладал многими талантами, но художником не был. Ребенок мог бы нарисовать лучше.
   Но где же разгадка?
   Как обидно – держать картину, которую искал все эти годы, которая была единственным проблеском надежды на то, что он сможет восстановить честь своего отца… и быть не в состоянии раскрыть ее тайну.
   Дрейк был близок к отчаянию.
   Теперь у него есть еще одна причина раскрыть то, что стало смыслом его жизни.
   Дани Колтрейн.
   Он должен раскрыть тайну! Дани заслуживает большего, чем человек, изгнанный из императорского двора, человек, честь семьи которого растоптана.
   Звук открываемой двери вывел его из задумчивости. Он открыл дверь и увидел Джейд. Она выглядела отстраненной и отчаявшейся, зеленые глаза затуманились печалью.
   Она бросилась в его объятия и разрыдалась. Он закрыл дверь и привлек ее к себе:
   – Джейд, дорогая, что случилось? Колт обидел тебя? – Его голос дрожал от волнения.
   – Нет-нет! – воскликнула она, крепко прижимаясь к нему. – О, Драгомир, помоги мне, пожалуйста… – Она была на грани истерики.
   – Помогу! – Он отстранил ее от себя и нежно встряхнул за плечи. – Скажи мне, что случилось…
   – Я люблю его, – в отчаянии произнесла она, с мольбой глядя на Дрейка. – Я знаю, я не должна была… но я люблю его….
   Она упала к нему на грудь, и Дрейк посадил ее на кровать и попросил рассказать, что произошло.
   Она поведала ему о том, как Колт раскрыл ей свои чувства, хотел проверить их и спрашивал, не согласится ли она поехать в Париж и пожить в его семье…
   – Я танцую в труппе императорского балета Санкт-Петербурга, а он думает, что я необразованная нищенка. Он говорит, что поможет моей семье, чтобы они не расстраивались, когда я оставлю Россию. О, Драгомир, – застонала она, – что мне делать? Ты сам говорил, что Колту приносили несчастье женщины, которые обманывали его. Что же случится с ним, когда он услышит о том, как я обманула его?
   – Ты же сказала, что любишь его. Я не вижу никакого противоречия.
   – Неужели ты не понимаешь? Я солгала ему… – сокрушалась она.
   – Но это ведь была не ложь, Джейд. Ты не принесла ему боли. Все вышло даже лучше, чем я предполагал.
   Она прислонилась к нему, снова зарыдав. Он лег поперек кровати, увлекая ее за собой, чтобы успокоить и сказать, что мир не перевернулся, что все только начинается… и будет замечательно.
   Дрейк не слышал, как открылась дверь.
   Он не знал, что Дани вошла в комнату, пока не услышал вздоха. Повернувшись, он увидел ее, потрясенную, с пепельно-серым лицом.
   Горький комок подкатил к горлу Драгомира, и он вспомнил последнюю ночь в Париже.
   Дани точно так же посмотрела на него с отвращением, повернулась и выскочила из комнаты.

Глава 33

   Дрейк догнал Дани, когда она достигла лестничной клетки нижнего этажа. Он схватил ее и развернул лицом к себе.
   – На этот раз, – хрипло промолвил он, – ты не убежишь, а выслушаешь меня, черт побери!
   Ярость захлестнула ее, и, не прижми он ее руки к бокам, она бы ударила его.
   – Ты – лжец, мерзавец! Ты не можешь быть верен одной женщине!
   – Дани, послушай меня…
   – Нет, это вы послушайте меня, пожалуйста…
   Они в недоумении повернулись к Джейд, которая свесилась через перила верхнего этажа.
   – Не сердитесь на него. Это моя вина. Поднимайтесь, и я все объясню вам.
   Дани смотрела на девушку с презрением.
   – Я не собираюсь ссориться с вами, вы просто часть его коллекции. – Она обернулась к Дрейку. Как она могла быть так слепа? Так глупа? Снова попала в его ловушку, позволила управлять собой.
   Джейд энергично покачала головой:
   – Нет-нет. Вы должны выслушать, Дани.
   – Вы знаете меня? – перебила ее Дани, злясь еще сильнее из-за того, что Дрейк посмел обсуждать ее с одной из своих любовниц.
   – Конечно же, знаю. Дрейк просил меня шпионить за вами на императорском балу и сообщить ему обо всем, что вы делали и говорили. – Она взглянула на Дрейка за подтверждением и увидела, что он очень хотел, чтобы она рассказала все без утайки. – Я устроила так, чтобы он смог проскользнуть в ваши апартаменты в посольстве и преподнести вам сюрприз.
   Дани впала в еще большую ярость. Что за странная девушка, которая шпионила за другой женщиной ради своего любовника?
   Джейд поняла, что она подумала, и поспешила объяснить:
   – Мы не любовники, Дани. Мы очень близкие друзья. Я только помогала ему найти вас.
   Дани в недоверии качала головой, все еще крепко сжимая раму.
   – Оставьте меня, – усмехнулась она. – Я не хочу слушать…
   – Дани, пожалуйста, выслушай ее! – взмолился Драгомир.
   – Зачем?
   – Тогда будете знать правду, – мягко ответила Джейд. – Я не влюблена в Драгомира. Я встречалась с вашим братом Колтом.
   Дани была ошеломлена. Она подозревала, что Колт с кем-то встречается – но отчего такая таинственность?
   Дрейк отпустил Дани и воскликнул:
   – Давай поднимемся наверх в мою комнату и все обсудим. Здесь нас наверняка услышат гости. – Он раздраженно кивнул на дверь дальше по коридору, которая была приоткрыта.
   Дани позволила ему проводить себя наверх и молча выслушала, как он предложил Джейд притвориться бедной девушкой, чтобы потом отказать Колту и изменить его отношение к женщинам.
   – На самом же деле, – закончил он с усталой усмешкой, – Джейд, вероятно, богата так же, как и Колт. Она из семьи Романовых.
   Дани знала о престиже и богатстве Романовых, но была поражена не этим. Она посмотрела на Джейд в благоговении и пробормотала:
   – Вы танцуете в императорском балете?
   Девушка нахмурилась и покосилась на Дрейка:
   – Теперь не знаю. Предполагается, что я восстанавливаю силы после растяжения щиколотки, а не притворяюсь горничной во французском посольстве.
   Дрейк взглянул на Дани с надеждой:
   – Теперь ты веришь мне?
   Она рассмеялась и заметила, что если бы он не пользовался столь дурной репутацией, был бы вне подозрений. Джейд согласилась с ней.
   Дрейк сделал вид, что обиделся, и пошел открывать бутылку вина.
   – Что же произошло между вами и Колтом? – спросила Дани Джейд. – Вы кажетесь расстроенной.
   Джейд посетовала на то, что план Дрейка неожиданно привел к обратным результатам.
   – Я думала, так же как и Драгомир, что все это будет забавой, никогда не зайдет так далеко, прежде чем я скажу ему, что для меня ничего не значит его богатство, ведь я могу любить только ради любви.
   Но, – продолжила она печально, – Колт оказался чудесным, он все больше и больше нравился мне, и я знала, он был искренен, когда признался, что влюблен в меня.
   Дани с жадностью ловила каждое слово Джейд и в изумлении смотрела на Дрейка. Это была та сторона его натуры, которую она никогда прежде не замечала – его способность на нежность и заботу о других, – и ей нравилась эта его черта… очень нравилась.
   Он подошел к столу и поставил бутылку вина и бокалы на стол, и Дани ласково взяла его за руку.
   – Пойдите к Колту и расскажите ему обо всем так же, как рассказали мне. Не думаю, что он рассердится, – постаралась успокоить она Джейд.
   Девушка вздрогнула при мысли о том, чтобы признаться во всем Колту.
   – Я боюсь, он возненавидит меня.
   Обе укоризненно посмотрели на Дрейка. В конце концов это была его затея. Он поднял руки вверх:
   – Нет уж, я не буду ничего ему рассказывать. Особенно после Парижа и… Лили. Я не хочу, чтобы он знал, что я имею к этому какое-то отношение.
   – Это правда, – обратилась Джейд к Дани. – Он не хотел, чтобы и вы знали, боялся, что вы не одобрите его затею, но чувствовал, что это единственный способ изменить отношение Колта к женщинам.
   – Вы не сказали, как отреагировали на признание Колта, – напомнила Дани.
   Глаза Джейд наполнились слезами.
   – Никак. Я просто убежала. Убежала и пришла сюда, потому что я чувствовала себя отвратительно и не было никого, кроме Драгомира, кому я могла бы довериться…
   – Завтра, – уверенно сказала Дани, – вы поговорите с Колтом и расскажете ему всю правду. Если он действительно нравится вам, это нужно сделать.
   Джейд кивнула, но без всякого энтузиазма:
   – Он не захочет увидеть меня.