Хоган Джеймс. Сибирский эндшпиль

   - Подожди, - начал он. - Я должен привести сюда других людей.
   Он повернулся и исчез с экрана.
   Одобрительный шепот пополз по комнате. Подошел Ускаев и подозвал Протворнова к окну. Он указал ему на дальнюю сторону площади, где через толпу пробирались две фигуры. Один был одет в долгополое коричневое пальто и черную шляпу, второй в рабочем комбинезоне, в мягкой коричневой фуражке. Оба несли длинные свертки. Они выглядели обыкновенно, но тем не менее упорно продвигались к дверям гаража под воздухоочистительным заводом. Протворнов указал на них Поле.
   - Это Эрншоу и Скэнлон?
   Она пригляделась и кивнула.
   - Да, это они.
   - Путь свободен? - строго спросил Протворнов Ускаева.
   - Так точно. Все сотрудники с этой части площади убраны. Здание очищено, но под наблюдением.
   - Великолепно, - кивнув, Протворнов взял со стола бинокль и поднял к глазам.
   - Боже мой, какие театралы! - воскликнул он. - Один нацепил бороду, а второй даже бороду и очки!
   - Они думают, что они все продумали, - сказала Ольга, став рядом.
   Пола видела, как две фигурки выбрались наконец из толпы, несколько секунд оглядывались, а потом проскользнули в двери гаража. В какой-то момент никто не глядел на нее и она позволила себе улыбнуться.
   - Да, они все продумали, - согласилась она.
   Тут на экране опять появился Фоледа и заявил, что передача с "Терешковой" будет передана по кабелю и другим американским правительственным лицам. Он потребовал, чтобы Пола вышла с камерой на улицу, как она и предлагала. Действительно, она тут же спустилась вниз, сопровождаемая несколькими офицерами, оператором с камерой и звукооператором. Протворнов, Ольга и все остальные поднялись назад, в центр управления, в который привели Полу, когда она вернулась из Замка. К кабелю на американской стороне подключилось еще несколько видеофонов. Пока русские узнали на них начальника Фоледы, Филипа Бордена, директора ЦРУ и его заместителя, двух старших помощников министра обороны, личного помощника президента и несколько человек из комитета начальников штабов. Протворнов триумфально лучился, Ольга была спокойнее, но тоже очень довольна собой.
   На экране, изображавшем Полу, толпа взорвалась громовыми аплодисментами, когда на заднем фоне открылись двери на террасу перед площадью. Встречающее начальство посторонилось в стороны, чтобы освободить путь для знакомой крупной фигуры генерального секретаря Владимира Петрохова. Сзади шли министры и выдающиеся члены партии.
   - Опишите, что сейчас происходит, - попросил Фоледа с одного из экранов.
   - Петрохов и сопровождающие его лица сейчас выходят передо мной из дверей здания на площадку, - ответила Пола на втором.
   В этот момент один из инженеров за пультом в конце комнаты выпрямился.
   - Лазерный контакт! Мы принимаем лазерное излучение с крыши. Подтверждение из Сохотска. Сейчас они передают его на "Терешкову".
   - Содержание? - повернулся Протворнов.
   - Просто вызов. Закодировано "Воротила/Раз от Пономаря".
   В комнате наступило полное молчание. Пока оператор говорил, сигнал повторялся на портативном лазере, установленном военными внутри "Наковальни" в двух тысячах миль отсюда, и передавался обратно на Землю. Теперь все зависело то того6 организовали ли американцы какой-либо способ его приема. Напряжение росло по мере того, как диалог между Полой и Фоледой продолжался. Неожиданно на экране рядом с Фоледой появилась какая-то женщина, тронула его за плечо и прошептала несколько слов на ухо. Он тут же извинился и быстро ушел. Напряжение русских в центре управления возросло до предела. Вскоре был вызван и Борден. Тянулись минуты мучительного ожидания. Вдруг инженер, который говорил до этого, радостно вскрикнул:
   - Есть ответ! Американцы отвечают, через "Наковальню"!
   - Источник? - спросил второй генерал, вошедший вместе с Протворновым.
   Другой инженер присмотрелся к дисплею.
   - По предварительным данным, они используют обсерваторию ИКОО.
   - Как мы и предполагали, - удовлетворенно заметил генерал.
   - Содержание? - снова потребовал Протворнов.
   - Текст от Воротилы: "Пономарь/Горо от Воротила/Бой". Сигнал принят. Слышимость отличная. Жду. Конец связи".
   - Мы сделали это! - выдохнул Протворнов.
   Первый инженер опять заговорил:
   - Перехват ответа от Пономаря: "Считаю необходимым подтвердить прибытие советской верхушки на "Терешкову". Добровольную связь через советское ТВ считаю ненужным. Занимаю позицию, позволяющую визуальное наблюдение за центром Тургенева. Подтверждаю личности прибывающих, а именно: Петрохов, Кованский, Семирукий, Власов...
   Все вокруг возбужденно закричали, захлопали, Протворнов испустил глубокий добродушный смех и так хлопнул Ольгу по спине, что у той перехватило дыхание. Старшие офицеры столпились вокруг него, жали руки, поздравляли. У окна майор Ускаев, улыбаясь, наблюдал на одном из экранов вид на крышу завода через мощный телеобъектив, установленный на одном из наблюдательных пунктов КГБ. Человек без шляпы, кто это, видно не было, в тяжелых очках, с светлой бородой и светлыми крашеными волосами, это мог быть и Мак-Кейн и Скэнлон, перегнувшись, смотрел с крыши вниз. Потом он отвернулся, очевидно, чтобы сказать что-то другому, который возился с лазером и исчез из виду.
   - Ну как здесь идут дела? - спросил Протворнов, подойдя к нему.
   - Они словно марионетки, - ответил Ускаев. - Они так старались. Мне их почти жаль.
   За парапетом крыши воздухоочистительного завода Сэрджент на секунду оттянул бороду, чтобы почесать подбородок. В нескольких футах, удобно устроившись в нише между кожухом вентилятора и какими-то трубами, Альбрехт Хабер что-то выстукивал на клавиатуре, присоединенной к лазеру.
   - Черт, чешется от этой гадости, - пожаловался Сэрджент. - Где их Разз надергал - у кобылы под хвостом, что-ли?
   - Кто знает? - загадочно ответил Хабер. - Это последнее имя. Что там у тебя еще?
   Сэрджент заглянул в записную книжку, сверяясь со списком информации.
   - Так, это будет долгое. Готов? Поехали: "Предварительно переданные данные подтверждаю.... - Сэрджент начал перечислять список мест расположения оружия, который Пола отправила перед этим, но более вдаваясь в детали, объясняя, как они пробирались внутрь и как обнаруживали, что это оружие не существует.
   - И будем надеяться, что люди генерала Протворнова на какое-то время оставят нас в покое, - сказал Хабер, снова склонившись к клавиатуре.
   - Я думаю, да, - легко ответил Сэрджент. Он потянулся и посмотрел вверх. - Пока нам будет что сказать, мы будем отвлекать их оппонентов. То есть они будут просто счастливы позволить нам остаться здесь хоть на целый день, если мы захотим - конечно, пока не наступит отсчет "Ноль"... Передай ка мне кофе и один из тех бутербродов, дружище?
   54
   Многие пилоты разбивались насмерть, распевая и хохоча во все горло, прежде чем потерять сознание. Гипоксию, или кислородное голодание делает особенно опасным именно незаметное наступление и бредовое чувство эйфории незадолго до того, как наступает потеря сознания. Это делает жертву совершенно неготовой к тому, чтобы правильно оценить ситуацию.
   Когда Мак-Кейн очнулся, он, правда, ощущал себя как угодно, но только не в эйфории. Его голова раскалывалась на части, будто по ней треснули топором, все кругом кружилось, горло и губы горели. Он лежал на спине, его поддерживали, но он ничего не видел и чувствовал только давление на лицо. Он попытался пошевелить рукой, чтобы убрать его, но у него не хватило силы. Ему нажали на грудь и заставили его выдохнуть, затем отпустили. Он снова вздохнул.
   Где это он? Он что, попал в аварию? Кусочки сознания постепенно соединялись вместе и начинали нестройно работать. Он лежал на спине, что означало, что они поднялись на стену. Остальные, наверное, тащили его на себе. Он не помнил совсем ничего. Неожиданно его окружил яркий свет. Он попытался отвернуть голову, но кто-то давил на его лицо и это удержало его. Кто-то светил прямо ему в лицо и прижимал маску. Он попытался сопротивляться, но у него совсем не было сил. Через несколько секунд давление уменьшилось и он расслабился.
   Он понял - ему повысили в маске давление кислорода и теперь держали, чтобы ее совсем не сорвало. Все стало теплым и приятным. Он попробовал устроиться поудобнее, чтобы задремать. Кто-то несколько раз ударил его по уху. А теперь кто-то тыкал ему в руку чем-то острым, щипцами, наверное. БОЖЕ КАК БОЛЬНО! Он отдернул руку... но эта попытка снова привела его в чувство. Он понял, что его переводят в сидячее положение и открыл глаза, но увидел лишь бесформенные очертания и свет. Опять подступило головокружение, он еле сдержался, чтобы не стошнило в маску. Тошнота понемногу прошла.
   Теперь они стучали его по плечу. Он открыл глаза и увидел, что они стоят на той же самой стене, на металлических панелях, лежащих под решеткой силовой арматуры. Только стена теперь была наклонной, а не вертикальной. Вправо она изгибалась и уходила вниз, но влево постепенно выравнивалась, как вершина холма. Впереди весь холм целиком изгибался и уходил вверх и в сторону. Кто-то провел лучом лампы, осветив фигуру, стоящую перед ним - Мак-Кейн не сообразил, кто это - и крышу, пролетающую совсем рядом над головами. Фигура отчаянно жестикулировала, приказывая ему вставать, и в то же время двое, поддерживавших его, потянули его за руки. Первые несколько ярдов его просто волокли, ноги болтались, задевая за металлические балки. Затем его ноги снова заработали, сначала слабо, потом все лучше и лучше, по мере того, как кровь разносила кислород его изголодавшимся мускулам.
   Они продолжали подниматься, забирая налево по мере того, как крыша выравнивалась. В центре они обнаружили металлическую дорожку с поручнями и теперь им не приходилось через каждые несколько шагов переступать через громоздкие балки. Крыша туннеля, удаляясь, изгибалась вверх параллельно конструкции платформы. Но им не нужно было больше карабкаться вверх - как только они поднялись, перед ними оказалась плоская крыша. Все-таки Мак-Кейн был настолько слаб, что не мог идти самостоятельно. Его поддерживали с двух сторон и не давая отдохнуть, гнали вперед.
   Наконец они достигли конца длинной секции, это означало, что теперь они находятся над Новой Казанью. Здесь, в отличие от внутренностей колонии, поворот на тридцать градусов к следующей секции ничем не маскировался, хотя впереди путь все так же казался уходящим вверх. Дорожка привела их к круглой, похожей на орудийную башню конструкции, которая была как раз там, где находились лифты в спицу, в центре Новой Казани. Они стали обходить ее слева и поверхность под ними снова стала уходить вниз, но уже в другую сторону: они перевалили через центр крыши и приближались к внутреннему краю платформы. Впереди показался горизонтальный мост из башни, поднимающийся все выше по мере того, как поверхность крыши под ним опускалась ниже. Мак-Кейна посадили у стены башенки и посветили вокруг фонарями.
   Глубину пропасти, открывавшейся перед ними, трудно было оценить из-за непривычных масштабов и слабых лампочек в фонарях. Изгиб поверхности крыши перед ними закрывал им дно туннеля. Но перед ними пропасть заканчивалась огромной стеной, двигавшейся вместе с крышей туннеля. В стене виднелся уступ, под которым исчезал мост, идущий с платформы. По Скэнлону, другой конец моста покоился на тележке, бегущей по рельсам. Рельсы образовали кольцо в невращающемся центре кольца
   В отличие от настоящей "Терешковой", у Потемкина - копии под землей Сибири, не было оси. Основной причиной этого была невозможность создания пещеры в милю диаметром с крышей, не поддерживаемой никакими опорами - а это было бы необходимо, поскольку помешали бы вращающиеся спицы, идущие от кольца к оси; другой причиной было то, что такая ось ничего не прибавила бы к иллюзии, даже наоборот: в ней должна была наблюдаться пониженная сила тяжести, что было невозможно на Земле. Лифты, отправляющиеся из Тургенева, и из любого города станции, останавливались в такой же башне, возле которой сидел Мак-Кейн, а затем начинали двигаться горизонтально, внутри моста, которых было шесть, как и спиц. Чтобы попасть на terra firma, беглецам необходимо было перейти этот мост. Но сейчас это казалось очень простым: во первых, охрана была внутри, а они снаружи, а во-вторых, они увидели мостик с поручнями, идущий по всей длине моста, на который они могли удобно забраться по стальной лестнице, которая оказалась неподалеку. Впрочем, именно эту цель - упростить побег - с самого начала преследовало создание скафандров и планы прорыва наружу - еще до того, как они узнали, что оси нет вообще.
   Остальные вернулись к Мак-Кейну и поменяли кислородные баллоны на запасные, а потом стали карабкаться на мостик. Первым шел Скэнлон, затем Рашаззи и Ко, все еще помогающие Мак-Кейну. Сейчас он уже настолько пришел в чувство, чтобы сообразить, что отключился от гипоксии. Вероятно, когда он упал, маска ослабла или повредился шланг. Вся проблема была в том, что при острой гипоксии физическое и умственное недомогание может продолжаться несколько часов. Тут Мак-Кейн сообразил, что все еще не вспомнил, зачем им нужно выбраться наружу.
   Пройдя немного по мосту, они посмотрели вниз, в провал и увидели, что они снова высоко над изгибающимся краем платформы. Но это был уже не внешний край, на который они смотрели из вырезанного в стене отверстия, а внутренний. Далеко внизу, в пространстве, окружаемом платформой, они видели джунгли трубопроводов и кабелей, гигантские фермы. Впереди, по мере их приближения, изгиб потолка становился все заметнее. Теперь они могли увидеть целиком всю стену, окружающую поддельную станцию, от основания платформы, вверх ряд за рядом клеток диагонально расчерченной решетки и до самой крыши, где она плавно переходила в плоскую поверхность. Правда, поверхность была уже не совсем плоской. Двигаясь по мосту к центру, теперь они уже стали замечать, что она наклонена вперед, и чем ближе они были к концу, тем больше этот наклон увеличивался. Когда они почти перешли мост, его дальний конец вместе с крышей заметно наклонился. Когда они двигались внутрь по радиусу, центробежная сила, действовавшая на них, становилась все меньше и меньше. Это приводило к тому, что угол наклона всей конструкции тоже становился меньшим. Тем не менее, когда они вступили под козырек, под который уходил мост - он оказался глубокой кольцевой галереей по крайней мере двадцати футов высоты - дно туннеля и крыша над их головами все еще двигались со скоростью не менее ста миль в час.
   В этой галерее мост заканчивался огромной конструкцией, которую Скэнлон называл "терминалом", похожей на коробку, и опутанной кабелями, моторными отделениями и мостиками для обслуживания. Ее поддерживало несколько тележек на четырех рельсах, которые замелькали под беглецами, когда они добрались до самого конца моста и перелезали через крышу терминала на его внутреннюю сторону. Здесь был стыковочный порт, над ним была установлена система направляющих и гидравлические подъемные системы, а внизу бежала еще одна пара рельсов, рядом с теми, по которым катился терминал, образуя внутри еще одно кольцо. К порту стыковались герметические кабины, называвшиеся гондолами, которые разгонялись на внутренних путях, пока их скорость не достигала скорости терминала - вот так и выполнялись перевозки в "Потемкин" и обратно людей и материалов. Такая схема сама по себе позволяла использовать только одну гондолу потому что даже две гондолы на одном и том же кольце не смогли бы одна ускоряться, а другая тормозить. Не говоря уже о шести. Эта проблема решалась следующим образом: гондола, достигнув скорости терминала, просто поднималась с пути и подвешивалась на направляющие, стыкуясь с портом и немедленно освобождая внутренние пути для другой гондолы. Точно так же, когда гондола тормозила, она сходила с путей по стрелке и останавливалась на еще одной внутренней петле.
   С нынешним уровнем движения между кольцом и "осью" беглецы не ожидали проблем с попутным транспортом. Действительно, у порта терминала, на который они вскарабкались, уже была пристыкована гондола. Они спустились вниз на ее крышу и стали ждать. После бесконечных пятнадцати минут гондола отделилась от порта. Два гидравлических рычага отделили ее от направляющих и опустили на рельсы. Потом рычаги отсоединились и бесшумно катящаяся на рельсах конструкция терминала стала медленно уплывать вперед по мере того, как гондола теряла скорость.
   Вскоре сзади показался еще один такой же терминал, кажется, тот, что соединялся с агрокультурной станцией 3, если Мак-Кейн в своем затуманенном состоянии не ошибался. Теперь весь терминал нависал над ними. Гондола, замедляя ход, проворачивалась вокруг продольной оси, возвращаясь к земной вертикали. Когда мимо пронеслась очередная спица, то она нависала над ними под полным углом, на который ее необходимо было отклонить на этом радиусе.
   И крыша туннеля и внутренняя стена галереи теперь, в свете фонариков двигались очень медленно. Наконец гондола свернула в боковое ответвление, в туннель в стене и остановилась у порта, похожего на терминал. Пока она освобождалась от своего содержимого, четверо спустились с ее крыши. Первое, что заметил Мак-Кейн - это как легко он себя чувствует. Он глянул вниз, потопал одной ногой, затем другой. Боже, каким облегчением было снова очутиться на твердой земле, пусть даже в Сибири. Остальные, похоже, чувствовали то же самое. Но на расслабление времени было мало. Теперь им нужно было выбраться из вакуума.
   Об этом частично позаботились подумавшие о технике безопасности советские инженеры. Скэнлон припомнил свои тренировки, когда его назначили на "Потемкин". Иногда работникам обслуживания необходимо было выходить наружу и работать в переходном отсеке, где стыковались гондолы. Так как в отсеке был жесткий вакуум, то это значило влезать в скафандры и пользоваться шлюзом. На тот случай, если кто-то окажется там запертым, шлюзы можно было открывать снаружи. Более того, Скэнлон знал, где они находятся, и как их открывать. Единственная проблема была в том, что открывшаяся дверь шлюза включит сигнализацию на пульте управления.
   Скэнлон выбрал шлюз, расположенный в самом дальнем конце отсека вряд ли в его окрестностях сейчас было много людей. Цепочка оранжевых лампочек привела беглецов к шлюзу, над которым горел зеленый свет. Ниже, на стене рядом с дверью, был небольшой пульт с рядом кнопок. Скэнлон нажал на одну из них и дверь отъехала в сторону, затопив их светом, особенно сильно ударившим в глаза после нескольких часов работы в темноте. Они, толкаясь, забрались внутрь, прикрывая лицо руками, и Скэнлон склонился над внутренним пультом управления, чтобы закрыть дверь и впустить воздух.
   Звук!
   Мак-Кейну хотелось кричать от радости и облегчения, когда вокруг снова возник привычный мир шума. Легкий шумок и жужжание звучали в его ушах почти, как рев шторма, шипение воздуха в трубе, шорох и движение друзей вокруг... и смех! Рашаззи предупреждал их, что слишком резкое восстановление давления может привести к болям в ушах и над глазами, но никто не обращал на это внимания. Скэнлон сорвал с себя маску, вдохнул полную грудь воздуха и протяжно застонал. Рашаззи и Ко помогли снять маски друг другу, потом сняли маску с Мак-Кейна. Свежий прохладный воздух, сквознячок после нескольких часов в маске, замкнутость кислорода в которой лишь подчеркивала полную изоляцию тишиной. Мак-Кейн глотал воздух, пил его, как воду.
   - Ну как? - выдохнул улыбающийся Рашаззи.
   - Это лучше, чем дублинский Гиннесс, - вздохнул Скэнлон, остановившись лишь на мгновение.
   - Определенно... одна из запоминающихся минут жизни, - отозвался смакующий Ко.
   В этот момент Мак-Кейну было все равно, прибегут сейчас русские, или нет.
   Но Скэнлону было не все равно. Он уже влез в блок управления шлюза и выдергивал оттуда какой-то проводок, так, чтобы казалось, что индикатор открытого шлюза на пульте загорелся из-за поломки. Затем он открыл внешнюю дверь. Перед ними была большая широкая комната с рядом стальных шкафов и несколькими стульями, а дальше шел коридор, множество дверей и в самом конце, рядом с лифтом, железная лестница вниз.
   Скэнлон повел их по коридору, к лестнице. Они спустились на уровень вниз, попали на пересечение двух коридоров с колодцем, открывавшем с одной стороны лабиринт труб, а затем через одну из дверей прошли в тесное машинное отделение, похожее на те, что они встречали под Замком. Здесь было жарко и воняло машинным маслом, а шум напоминал Мак-Кейну об Ниагарском водопаде. Но здесь никого не было, а это обещало немного отдыха...
   Мак-Кейн с трудом, чувствуя боль, оперся спиной о стену. Рашаззи уже упал на свободный кусок пола и лежал с закрытыми глазами, хватая широко открытым ртом воздух и устало, но триумфально улыбаясь. Ко рухнул рядом с еле слышным облегченным стоном. Скэнлон тихо закрыл дверь, включил свет и усмехнулся, глядя на Мак-Кейна.
   - Так все ж решился ты еще немного остаться с нами, здесь, в земле живущих? - ехидно спросил он. Мак-Кейн кивнул, ничего не говоря.
   - Ну что ж, это очень приятно слышать. Как сказала стриптизерка жене священника...
   Мак-Кейн сполз вниз по стене и отключился, прежде чем услышал все остальное.
   55
   Американцы называют некоторые идеи достаточно сумасшедшими, чтобы сработать. Первая реакция генерал-лейтенанта Владимира Федорова на предложение создать в Сибири двухкилометровую копию космической колонии и использовать ее, как декорацию, была именно такой. Он решил, что все руководство его страны коллективно свихнулось, и начал было подумывать о том, чтобы сбежать на Запад. А сейчас, глядя вместе со своим адъютантом полковником Меникиным и несколькими помощниками на построение заключенных блока В, он не мог не согласиться - идея действительно была достаточно сумасшедшей и сработала.
   Пока охрана выгоняла заключенных из камер на построение, в воздухе стоял возбужденный шепот. Все работы были отменены, заключенные возвращались с площадки для прогулок, с улицы Горького, из Центра. Носились слухи о том, что будет массовая амнистия, что в Москве пало правительство, и что на Земле началась война. Отделение охранников, очищавшее камеру В-3, было особенно занято. У дверей камеры стояли комендант блока майор Бочавин с несколькими офицерами, староста блока Супеев и староста камеры Лученко.
   Замок отслужил свое. Теперь самое важное происходило уже за его стенами, и что бы там не случилось, внутри нужно было наводить порядок. Пришло время навести строгую дисциплину, усилить охрану и отбирать тех заключенных, которые казались наиболее многообещающими и показывали готовность быть полезными для новой эры режима. Какое, интересно, место ожидает в этой новой эре меня, задумался Федоров.
   На поясе одного из помощников запищал коммуникатор. Тот поднял его к уху, послушал и протянул полковнику Меникину.
   - Это от полковника Гаджовского, товарищ полковник.
   - Хорошо, - Меникин принял коммуникатор. Гаджовский командовал отделением, отправленным, чтобы очистить якобы секретную мастерскую, которую заключенные устроили на машинной палубе. Он перебросился с ним несколькими словами, а потом взглянул на Федорова.
   - Внизу обнаружены трое заключенных, все из камеры Мак-Кейна. Зигандиец Мунгабо, поляк Боровский и бурят. Их ведут вверх.
   Федоров кивнул в ответ.
   - Отлично. Известите майора Бочавина.
   Он проводил Меникина глазами. Тот что-то сказал группе, стоявшей у дверей В-3. Затем выражение на лице Федорова изменилось, брови поползли вверх. Бочавин, Супеев и Лученко возбужденно замахали руками. Мгновением позже староста одной из верхних камер сбежал вниз по лестнице, присоединился к ним и сказал что-то Супееву. Федоров прошелся генеральским взглядом по площадке блока, а когда снова посмотрел на спорящих, к нему уже шли Меникин и Бочавин с Супеевым. Судя по выражению их лиц, что-то было не так.
   - В камере В-3 все еще не хватает троих заключенных, - сказал Меникин, покосившись на Супеева.
   - Двое ученых, Рашаззи и Хабер. И азиат, Накадзима-Лин, - доложил Супеев. - И еще отсутствует англичанин Сэрджент, из верхней камеры, В-12.
   Федоров неуверенно нахмурился.
   - Но они не могут быть где-то в колонии. Мы все время следим за транспортной системой. Они, наверное, спрятались где-то на машинной палубе, - он повернулся к Меникину. - Свяжитесь с Гаджовским, пусть он перекроет там все выходы и пошлите вниз майора Ковалева с его людьми, пусть там все прочешут, все.
   - Есть, - Меникин подхватил свой коммуникатор и снова вызвал Гаджовского. Федоров тем временем обрушился на Бочавина.
   - Я никогда не полагался только на одних лишь информаторов. Там нужно было установить системы подслушивания, чтобы муха не пролетела без нашего ведома.
   - Да, но если бы заключенные нашли их, товарищ генерал?...
   - Аа! Нужно было это делать незаметно. Кто не рискует, тот не выигрывает.
   Меникин прервал их, озабоченно оторвавшись от коммуникатора.
   - Майор Гаджовский сообщает...
   - Ну?
   - Он обнаружил, почему Истамел не смог вовремя выйти на связь. Его только что нашли без сознания, в шахте лифта. Сейчас его доставляют в госпиталь. Рядом с ним лежит кусок оборванной веревки. Трое заключенных, которые задержаны внизу, утверждают, что он упал, а они шли сообщить об этом.
   - А те четверо, которых недостает?
   - Никаких следов, товарищ генерал!