Страница:
Я с любопытством смотрел на них. Все они были светловолосыми, кроме предводителя. У того кожа была оливкового цвета, волосы выбелены известковой водой, а глаза, в отличие от голубых глаз его товарищей, были темными и задумчивыми, усы же были черными. Он явно не был рожден в клане. Когда приходила его очередь караулить со щитом, украшенным изображением Медузы, он обращал внимание на странного молодого человека, наблюдавшего за ними с противоположной стороны площади.
Я чувствовал себя неуютно под его пристальным взглядом.
Храм Афины, простое здание из побеленного камня, с двумя дымящимися кадильницами на ступенях, выходил на площадь, иногда в него заходили священнослужители, чтобы спросить у богини, скоро ли прибудет прорицательница. Каждый день они выходили на ступени и извещали:
– Она пока в подземном мире, идет к нам по пещерам.
Услышав эти слова, собравшиеся на площади греки и римляне разочарованно вздыхали. А кельты просто цинично смеялись и дружно швыряли оливковые косточки через площадь.
Они были на удивление спокойны и, несмотря ни на что, видимо, наслаждались хорошей погодой.
На восьмой день, вскоре после восхода солнца, холмы огласились низкими звуками бронзового рожка. Рожок протрубил пять раз, и город ожил. Все приезжие разбирали свои лагери, седлали коней, собирали собак и рысью отправлялись к подножию холма. В храме Афины зазвучало пение, прославляющее приход прорицательницы. Бегали куры, визжали свиньи, лаяли собаки. Возмущенно вопили местные жители, потому что их постояльцы-римляне уезжали к холму, не заплатив.
Кельты взирали на все это очень спокойно, а когда площадь опустела, они не спеша оседлали коней, допили остатки вина из фляг, посмеялись, делая неприличные жесты и замечания, и, наконец, уехали из города. Покидая площадь, они смотрели на меня пристальным мрачным взглядом, пока не скрылись из виду.
Я еще немного подождал, потом оседлал коня и поехал по дороге к обиталищу предсказательницы.
Я уже бывал здесь, даже не один раз, хотя и несколько поколений назад. Поэтому я знал, куда ехать и где спрятаться, чтобы подслушать, что предсказательница говорит своим посетителям.
Несколько проходов, украшенных мраморными арками на входе, ведут в горы. Они огибают огромные камни, колючие кустарники и приводят в конце к сияющему храму Посейдона. Он стоит в густом лесу из дубов и благоухающих кедров, растущих среди нагромождения серых камней. Эти камни закрывают проход в систему пещер, где обитает предсказательница. Между двумя столбами подвешен огромный бронзовый рог, его раструб направлен в сторону долины. Сейчас он покачивался на удерживающих его веревках.
Вокруг навесов, построенных здесь для посетителей, кипела жизнь: чистили, кормили, поили коней, разводили костры для приготовления пищи. Я привязал своего коня в тени, поставил перед ним еду и воду в глиняных плошках и ускользнул. Пробираясь по краю леска, я подобрался к каменным уступам над расщелиной, где будет говорить предсказательница. Голос в этом месте звучит невероятно громко. Самый тихий шепот слышен здесь не хуже, чем там, внизу расщелины.
В воздухе чувствовался запах серы и горелой плоти. Я слышал шарканье и возню прислужников предсказательницы. Из чрева земли доносилось низкое, печальное завывание ветра. На ближайших к уступу деревьях расселись молчаливые вороны.
Приходили посетители, задавали вопросы. Голос прорицательницы был слабым, добрым, иногда удивленным, явно принадлежащим пожилой женщине. Не знаю, где она сидела, но ее не было видно. День был жарким, душным. Я лежал на своем уступе в полудреме, вдыхая запахи серы и тимьяна.
Я проспал несколько часов. День уже клонился к вечеру, а тысячи ворон по-прежнему неподвижно сидели на ветках, не издавая ни звука. Сейчас предсказательнице задавали вопрос на греческом языке, но с северным акцентом. Я выглянул из-за камня и убедился, что это странный кельт, как я и думал.
– Я слышал, что на севере собирается армия, – задавал он свой вопрос. – Поговаривают о Великом Походе, возглавляемом Бренном. Стоит ли мне вступать в эту армию?
Предсказательница долго молчала, и кельт забеспокоился. Только порывы ветра из пещеры, похожие на дыхание, свидетельствовали о том, что над его вопросом размышляют.
И вот прозвучал ответ:
– Если ты, Оргеторикс, присоединишься к походу, то пострадаешь только от меча и копья. Но поход приведет тебя в родные места, и тебе придется принимать ужасное решение.
– Какое решение?
– Неясно. Неясно. В сто крат усиленный кошмар из твоих снов.
Теперь примолк кельт. Я видел его, он стоял в центре круга, образованного камнями, прямо перед входом в подземный мир. Он скрестил руки на груди, склонил голову – Оргеторикс глубоко погрузился в свои мысли.
Оргеторикс? Странное имя. Царь Убийц!
Он вдруг очнулся:
– У меня еще есть вопросы.
– Задавай, – согласилась прорицательница, чему я очень удивился. Предсказательница была слишком терпимой, а может, ее снисходительность распространялась только на этого посетителя.
Прозвучал вопрос:
– Я знаю, что сделал мой отец. Призрак показал, мне, когда я был еще ребенком. Я знаю про его предательство. Но я не знаю его имени. Теперь я спрашиваю, как звали моего отца?
– Гнилая Кость!
Оргеторикс опешил. Предсказательница выплюнула это слово злобным шепотом. Сам Оргеторикс тоже тяжело дышал, но справился с гневом и сказал:
– Жуткое имя. Очень жуткое имя. Скажи мне правду.
– Твой отец был ужасным человеком. Не спрашивай про него.
– Я требую, скажи мне его имя.
– Твое требование – лишь дым на ветру.
– Тогда скажи мне имя моей матери.
– Твою мать звали Медея. Она дочь царя Колхиды. Ей пришлось спрятать тебя от отца, увезти очень далеко. Ей было тяжело сделать это. Она так много потеряла, что умерла от тяжелого горя.
Какое-то время я не мог понять слов прорицательницы, словно они были произнесены на малознакомом языке – слова понятны, а смысл не улавливается. И тут меня будто обухом по голове ударило. Смысл стал ясен.
Медея? Из Колхиды?
Даже не знаю, как мне удалось сдержать свое изумление. Кажется, я вскрикнул. Имя прозвучало как вопль боли. Медея? Невозможно!
Во всем услышанном было что-то, чего я не понимал. То ли игра, то ли совпадение, я не мог решить, но мне вдруг без всякой видимой причины стало страшно, может, оттого, что происходящее внизу, подо мной, было невероятным, немыслимым.
Но… Медея? Теперь что-то в голосе кельта показалось мне знакомым – какая-то мягкость, готовая в любую минуту перейти в повелительный тон. Да. Голос был очень похож на отцовский.
Возможно ли, что это один из сыновей Ясона?
Он давным-давно умер. Несколько камешков сорвались с уступа, где я лежал, когда отодвигался от края, чтобы подумать над тем, чему я стал свидетелем. Я испугался, что теперь меня обнаружат. Беседа в ущелье и вправду прервалась, но потом возобновилась.
Кельт спросил:
– А далеко ли я… далеко ли от дома?
– Очень далеко. Может быть, ты никогда туда не вернешься. Пути назад нет. Тот мир потерян для тебя.
Если это сын Ясона, то который из двоих? И где тогда второй?
– Мой отец умер? – тихо спросил Оргеторикс, в его вопросе слышалась угроза.
– Очень давно. Пути назад нет, пойми, Оргеторикс. Только вперед. А теперь твое время задавать вопросы истекло.
Предсказательница сердито завозилась, послышался стук металла.
– Нет. Еще один вопрос.
– Больше никаких вопросов. Твое время закончилось.
– Только один вопрос! Отдаю свою левую руку за еще один вопрос! – Он не хотел смириться.
Послышался звук вытаскиваемого из ножен меча. Я глянул вниз и увидел, что Оргеторикс готовится отрубить себе левую кисть.
– Что же может стоить для тебя руки? – насмешливо спросила его предсказательница.
– Брат стоит руки.
Голос прорицательницы смягчился:
– Ладно. Оставь себе руку.
Он убрал оружие.
– Я помню брата, но будто сквозь сон. У него было прозвище – Маленький Сновидец. Нас увезли из дома вместе, мы все были в крови. Потом жили с приемными родителями. Мы росли в дикой стране в прекрасной крепости. Мы вместе учились владеть оружием. А потом я потерял его. Он вдруг исчез, как тень в ночи. Где мой брат?
Предсказательница долго молчала. Потом негромко произнесла:
– Он живет между двух омываемых морем стен. Его имя можно услышать там, где обитает змей. Он правит своим миром, хотя и не знает об этом. И это все…
– Все? Да это просто ничего!
Рассерженная прорицательница прошипела:
– Я сказала тебе больше, чем следовало, потому что пожалела тебя. Я беседовала с тобой дольше, чем следовало, потому что ты совершил долгий путь, чтобы найти это место. Но твое время истекло. К тому же нас подслушивают. Я боюсь за тебя.
Молодой воин попятился, осматривая святилище и держа руку на рукоятке меча. Но он не обнаружил в пещере постороннего. Он неохотно покидал ущелье, в любой момент ожидая нападения. Оргеторикс вернулся в лес и присоединился к товарищам.
Медея!
Эта женщина обладала силой, о которой я и не подозревал. Но теперь я не допускал и тени сомнения в том, что виденное мной в пещере – правда. Если сопоставить события по времени, тогда Оргеторикс – старший сын Ясона, Тезокор, брат Маленького Сновидца. Ее хитрость и ее магия были почти чудом! Медею, конечно, убила необходимость прятать сыновей в дальних краях.
Я плохо знал ее, но она, безусловно, была центром моей жизни в течение тех нескольких лет, что я провел с Ясоном. Я предпочитал держаться подальше от этой черной шали, от переливающегося золотом одеяния, от постукивающих бус, от этой стремительной походки, от запаха жертвенной крови и курящихся трав. Я не вмешивался в отношения между моим могучим, безрассудным другом и его краденой любовью.
Мое сердце разрывалось от боли за него, когда она убивала мальчиков.
Я пробыл в македонском городе еще несколько дней, предаваясь глубоким размышлениям. Оргеторикс и его люди испарились. Я очень удивился, что они исчезли так внезапно, но, даже воспользовавшись магией, я не смог их найти. Странно, конечно, но бог с ними. Они направлялись на север, чтобы присоединиться к армии и участвовать в рискованной затее.
К утру я решил предпринять свой собственный поход: тоже отправиться на север, но только туда, куда, по моим предположениям, Арго отвез Ясона на вечное захоронение. Я много раз проезжал мимо того озера. Слышал я и местные истории про корабль, который прибыл с «жаркого юга», про мужчину на борту, который оплакивал своих сыновей. Но я не приближался к озеру. Мне было незачем это делать. А теперь решил пойти туда, чтобы проверить, не тот ли это корабль, который так любил человека, что предпочел остаться с ним и согревать его своим теплом.
И я нашел Ясона! И теперь должен раскрыть ему ужасную правду.
– Чтобы найти твоих сыновей, не хватит и жизни, – говорил я ему. – Медея спрятала мальчиков не в нашем мире, не на самом далеком острове, не в самых высоких горах, не в пещерах глубоко под землей. Не отвезла она их и в свою родную Колхиду или к варварам на север…
Ясон смотрел на меня мрачно, но не без интереса:
– Тогда куда же?
– Она спрятала их во Времени. В будущем. Которое наступило сейчас.
– Она вызывала Кроноса?
– Не знаю, кого она вызывала. Не смею даже и думать об этом.
Ясон не сводил с меня глаз.
– И что означает будущее? Более двадцати лет?
Как он это воспримет? Я очень долго подбирал подходящие слова. Может, следует его сначала подготовить или с ходу выложить всю правду? Я сомневался, что он сразу мне поверит, значит, лучше ему узнать суть, а дальше пусть думает сам.
– Семьсот лет!
Ясон смотрел на меня, словно ничего не услышал, только легкая морщинка пересекла его лоб. Потом он еле заметно покачал головой. А я продолжил:
– Она не могла знать, что Арго сумеет защищать тебя так долго. Ты пробыл на дне озера столько времени, что весь мир изменился до неузнаваемости. Возможно, мне не следовало оживлять тебя…
«Я очень боюсь, что поступил неправильно», – подумал я про себя.
Он молча смотрел.
– Прости, Ясон.
Все, что он когда-либо знал, все города либо лежали в руинах, либо были погребены под новыми строениями, я видел, как они постепенно старились. Я наблюдал за тем, как мир меняется. Все, к чему был привязан Ясон, стерто временем и войнами.
Я сказал ему все, что мог, ответил на его вопросы, как смог. Если его и интересовало, как умерла Медея, он об этом не спросил. Закончив рассказ о тех годах, что он провел в озере, я прошептал:
– Все, кого ты любил, сейчас в могиле… Ясон еще больше нахмурился, затем наклонился ко мне и прошептал в ответ:
– Кроме моих сыновей.
– Да, если верить прорицательнице. Кроме твоих сыновей.
– А еще тебя, – продолжил он хрипло. – Ты забыл про себя. – Его взгляд сверлил меня. – Ты пришел за мной. Для этого тебе пришлось пересечь все миры. Почему?
Вопрос застал меня врасплох. В самом деле, почему? Я сказал единственное, что пришло мне в голову:
– Потому что тогда я был счастлив. На Арго. В Иолке. Кроме того, я знал, где тебя найти. Я видел это озеро. Слышал крик человека. Я не был уверен, но чувствовал, что это ты. К тому же у меня было время проверить, так это или нет.
Он подумал над моими словами, потом отвернулся к костру и стал смотреть на огонь, потом наклонился вперед и закрыл лицо руками, словно прячась от участливого взгляда окружающего мира.
Вскоре Ясон поднялся и вышел из палатки. Я настолько был поглощен разговором с Ясоном, что не обратил внимания на то, что Ниив и Юхан тоже меня слушают, хотя вряд ли кто-либо из них понял, о чем шла речь. Ниив определенно была заинтригована и страшно довольна. А вдруг я невольно раскрыл перед ней что-то, не словами, а как-то иначе? Мне следовало поостеречься.
Урта с любопытством наблюдал за мной:
– Похоже, он расстроился, твой друг.
– Я сообщил ему, что до его дома очень далеко.
– Да, это может огорчить кого угодно, – буркнул Урта. – И насколько же далеко он от дома?
– Получается так, что ему туда не добраться никогда.
– По-моему, ты поступил опрометчиво, сказав ему это.
– Я так не считаю. Он провел в этом озере очень много времени, Урта. Ясон когда-то был моим лучшим другом. А однажды он помог мне в очень щекотливом деле. Ты бы мне не поверил, даже если бы я рассказал тебе эту историю.
– Я такое уже слыхивал, – с ухмылкой возразил Урта. – Обычно это значит, что ничего в этой истории нет необычного.
– Может, и нет. Я-то знаю, что вы, кельты, обожаете нелепые истории. Но он в самом деле помог мне. Ясон и я, мы связаны тесными узами. Ты, конечно, сможешь меня понять. Он отвратительно обращался со своей семьей, и жена очень жестоко ему отомстила.
При этих словах Урта вздрогнул.
– Все это осталось в прошлом. Но я весь год тащил своих коней через полмира, чтобы отыскать здесь Ясона и сообщить ему одну новость.
Урта тихонько посмеивался, поглядывая на меня:
– Да, странные у тебя друзья: утопленники на дне озера…
– Только один друг на дне озера. А сейчас, когда я нашел его, мне стало интересно, откуда взялось это неодолимое желание.
– Воскресить его из мертвых?
– Воскресить его из мертвых.
– Долг чести. Ты же сам сказал: узы.
– Или нечто использовало эти узы, чтобы использовать меня…
Урта рассмеялся и хлебнул из фляги.
– Этого я уже не понимаю. Надеюсь, другие твои истории понятнее. Конечно, нам нравятся нелепые истории. Но еще нам нравятся понятные истории. Можно я еще раз спрошу, далеко ли его дом.
Ниив раздражало, что она ничего не понимает, но я продолжал говорить на языке Урты. Я все-таки решился и рассказал Урте то же, что рассказал Ясону, заручившись, что он больше никому не скажет, даже если не поверит ни единому моему слову. Он слушал, никак не проявляя своих чувств. Потом отхлебнул еще вина и, раздумывая над услышанным, сказал:
– Семьсот лет? Я знаю долину, где растет дерево, которому столько же лет, оно все покрыто резьбой. Это священное место. Правда, дерево уже разваливается. У тебя, похоже, кора покрепче, если все, что ты говоришь, – правда.
– Я же сказал, что не вру.
– Я начинаю верить. Мой тебе совет: не говори всем подряд, сколько тебе лет. И про свои способности тоже лучше помалкивай. Возможно, Енааки на дне озера во дворце из дерева и костей ничем не интересуется, кроме внутренностей, но в лагерях на берегу есть много людей, которые знают, что можно сделать с таким умником, как ты.
– Я принимаю твой совет как знак дружбы.
– Да, ты прав. Дружба много значит. Тем более что я и сам могу придумать, что с тобой сделать. – Он ухмыльнулся во весь рот.
В палатку ворвался ледяной ветер – это Ясон вернулся в тепло. Он подошел к костру и присел, оглядывая Урту, Ниив и меня:
– Они знают?
– Я рассказал Урте. Могу рассказать и Ниив, но она балуется колдовством. Хочу сначала с ней поговорить.
– Расскажи ей, – попросил Ясон. – Ничего страшного она может нам понадобиться. Нам очень нужен друг в этих местах.
– Будь поосторожнее, – посоветовал я Ясону. – Ты сейчас находишься не в своем времени и очень далеко от своего мира.
Он поднялся на ноги и теперь возвышался надо мной, глаза его горели, но в них не было злобы, а были вызов и надежда. Он ответил просто:
– Мне все равно. О чем мне беспокоиться? Вспомни нашу молодость, вспомни, как мы помчались за золотым руном. Когда мы украли сокровище и похитили предсказательницу из Колхиды, удирали, спасаясь от преследователей, по морю, а потом по болотам, по незнакомым рекам, через ущелья и леса, земли, где обитали самые жуткие из кошмаров. Разве тогда мы не находились далеко от своего мира? Отвечай!
– Да, находились.
Он назвал Медею предсказательницей. Я подумал: сгорает ли он от желания узнать, что с ней случилось, или, напротив, отбрасывает все мысли о ней?
– Да! – продолжал он. – Мы полагались на свою сообразительность, Антиох, помнишь? А еще на наши мечи, наш корабль и нашу капризную богиню!
Он снова жив! Он шагал по палатке, энергичный, к нему вернулась былая стремительность и в движениях, и в мыслях.
– Мы и понятия не имели, где находимся и куда направляемся. Мы просто вели Арго против течения темных вод, тащили его по суше, когда это было необходимо, и все время надеялись, что продвигаемся к дому.
– Да, я помню.
– Я рад, что ты помнишь. А теперь послушай, что я скажу! – Он склонился надо мной и заговорил с пылом вновь обретшего веру: – Всю свою жизнь я считал, что мой мир – это мир, в котором живу я! Время для меня не имеет значения. Как не имеет значения и место. Я здесь! Теперь это мой мир, Антиох, новый, странный, еще не познанный. А еще я верю в дневной свет! А если верно то, что ты мне рассказал, значит, хотя бы один из моих сыновей тоже живет в этом мире! Я могу найти его. Это достойное испытание для меня, ради этого стоит жить. Можешь придумать лучший повод, чтобы стряхнуть лед, починить корабль и отправиться на юг к солнцу? Можешь?
– Лучшего повода не придумаешь, Ясон.
– Прекрасно! Замечательно!
Я поднялся, и он обнял меня:
– Мы сможем нанять гребцов прямо здесь и по пути на юг. Ложись спать, и пусть тебе снятся сны, Мерлин. Пусть сны будут хорошими. И я пойду спать. Когда мы проснемся, вытащим Арго на берег. И снова его оживим!
Часть вторая
Глава шестая
Я чувствовал себя неуютно под его пристальным взглядом.
Храм Афины, простое здание из побеленного камня, с двумя дымящимися кадильницами на ступенях, выходил на площадь, иногда в него заходили священнослужители, чтобы спросить у богини, скоро ли прибудет прорицательница. Каждый день они выходили на ступени и извещали:
– Она пока в подземном мире, идет к нам по пещерам.
Услышав эти слова, собравшиеся на площади греки и римляне разочарованно вздыхали. А кельты просто цинично смеялись и дружно швыряли оливковые косточки через площадь.
Они были на удивление спокойны и, несмотря ни на что, видимо, наслаждались хорошей погодой.
На восьмой день, вскоре после восхода солнца, холмы огласились низкими звуками бронзового рожка. Рожок протрубил пять раз, и город ожил. Все приезжие разбирали свои лагери, седлали коней, собирали собак и рысью отправлялись к подножию холма. В храме Афины зазвучало пение, прославляющее приход прорицательницы. Бегали куры, визжали свиньи, лаяли собаки. Возмущенно вопили местные жители, потому что их постояльцы-римляне уезжали к холму, не заплатив.
Кельты взирали на все это очень спокойно, а когда площадь опустела, они не спеша оседлали коней, допили остатки вина из фляг, посмеялись, делая неприличные жесты и замечания, и, наконец, уехали из города. Покидая площадь, они смотрели на меня пристальным мрачным взглядом, пока не скрылись из виду.
Я еще немного подождал, потом оседлал коня и поехал по дороге к обиталищу предсказательницы.
Я уже бывал здесь, даже не один раз, хотя и несколько поколений назад. Поэтому я знал, куда ехать и где спрятаться, чтобы подслушать, что предсказательница говорит своим посетителям.
Несколько проходов, украшенных мраморными арками на входе, ведут в горы. Они огибают огромные камни, колючие кустарники и приводят в конце к сияющему храму Посейдона. Он стоит в густом лесу из дубов и благоухающих кедров, растущих среди нагромождения серых камней. Эти камни закрывают проход в систему пещер, где обитает предсказательница. Между двумя столбами подвешен огромный бронзовый рог, его раструб направлен в сторону долины. Сейчас он покачивался на удерживающих его веревках.
Вокруг навесов, построенных здесь для посетителей, кипела жизнь: чистили, кормили, поили коней, разводили костры для приготовления пищи. Я привязал своего коня в тени, поставил перед ним еду и воду в глиняных плошках и ускользнул. Пробираясь по краю леска, я подобрался к каменным уступам над расщелиной, где будет говорить предсказательница. Голос в этом месте звучит невероятно громко. Самый тихий шепот слышен здесь не хуже, чем там, внизу расщелины.
В воздухе чувствовался запах серы и горелой плоти. Я слышал шарканье и возню прислужников предсказательницы. Из чрева земли доносилось низкое, печальное завывание ветра. На ближайших к уступу деревьях расселись молчаливые вороны.
Приходили посетители, задавали вопросы. Голос прорицательницы был слабым, добрым, иногда удивленным, явно принадлежащим пожилой женщине. Не знаю, где она сидела, но ее не было видно. День был жарким, душным. Я лежал на своем уступе в полудреме, вдыхая запахи серы и тимьяна.
Я проспал несколько часов. День уже клонился к вечеру, а тысячи ворон по-прежнему неподвижно сидели на ветках, не издавая ни звука. Сейчас предсказательнице задавали вопрос на греческом языке, но с северным акцентом. Я выглянул из-за камня и убедился, что это странный кельт, как я и думал.
– Я слышал, что на севере собирается армия, – задавал он свой вопрос. – Поговаривают о Великом Походе, возглавляемом Бренном. Стоит ли мне вступать в эту армию?
Предсказательница долго молчала, и кельт забеспокоился. Только порывы ветра из пещеры, похожие на дыхание, свидетельствовали о том, что над его вопросом размышляют.
И вот прозвучал ответ:
– Если ты, Оргеторикс, присоединишься к походу, то пострадаешь только от меча и копья. Но поход приведет тебя в родные места, и тебе придется принимать ужасное решение.
– Какое решение?
– Неясно. Неясно. В сто крат усиленный кошмар из твоих снов.
Теперь примолк кельт. Я видел его, он стоял в центре круга, образованного камнями, прямо перед входом в подземный мир. Он скрестил руки на груди, склонил голову – Оргеторикс глубоко погрузился в свои мысли.
Оргеторикс? Странное имя. Царь Убийц!
Он вдруг очнулся:
– У меня еще есть вопросы.
– Задавай, – согласилась прорицательница, чему я очень удивился. Предсказательница была слишком терпимой, а может, ее снисходительность распространялась только на этого посетителя.
Прозвучал вопрос:
– Я знаю, что сделал мой отец. Призрак показал, мне, когда я был еще ребенком. Я знаю про его предательство. Но я не знаю его имени. Теперь я спрашиваю, как звали моего отца?
– Гнилая Кость!
Оргеторикс опешил. Предсказательница выплюнула это слово злобным шепотом. Сам Оргеторикс тоже тяжело дышал, но справился с гневом и сказал:
– Жуткое имя. Очень жуткое имя. Скажи мне правду.
– Твой отец был ужасным человеком. Не спрашивай про него.
– Я требую, скажи мне его имя.
– Твое требование – лишь дым на ветру.
– Тогда скажи мне имя моей матери.
– Твою мать звали Медея. Она дочь царя Колхиды. Ей пришлось спрятать тебя от отца, увезти очень далеко. Ей было тяжело сделать это. Она так много потеряла, что умерла от тяжелого горя.
Какое-то время я не мог понять слов прорицательницы, словно они были произнесены на малознакомом языке – слова понятны, а смысл не улавливается. И тут меня будто обухом по голове ударило. Смысл стал ясен.
Медея? Из Колхиды?
Даже не знаю, как мне удалось сдержать свое изумление. Кажется, я вскрикнул. Имя прозвучало как вопль боли. Медея? Невозможно!
Во всем услышанном было что-то, чего я не понимал. То ли игра, то ли совпадение, я не мог решить, но мне вдруг без всякой видимой причины стало страшно, может, оттого, что происходящее внизу, подо мной, было невероятным, немыслимым.
Но… Медея? Теперь что-то в голосе кельта показалось мне знакомым – какая-то мягкость, готовая в любую минуту перейти в повелительный тон. Да. Голос был очень похож на отцовский.
Возможно ли, что это один из сыновей Ясона?
Он давным-давно умер. Несколько камешков сорвались с уступа, где я лежал, когда отодвигался от края, чтобы подумать над тем, чему я стал свидетелем. Я испугался, что теперь меня обнаружат. Беседа в ущелье и вправду прервалась, но потом возобновилась.
Кельт спросил:
– А далеко ли я… далеко ли от дома?
– Очень далеко. Может быть, ты никогда туда не вернешься. Пути назад нет. Тот мир потерян для тебя.
Если это сын Ясона, то который из двоих? И где тогда второй?
– Мой отец умер? – тихо спросил Оргеторикс, в его вопросе слышалась угроза.
– Очень давно. Пути назад нет, пойми, Оргеторикс. Только вперед. А теперь твое время задавать вопросы истекло.
Предсказательница сердито завозилась, послышался стук металла.
– Нет. Еще один вопрос.
– Больше никаких вопросов. Твое время закончилось.
– Только один вопрос! Отдаю свою левую руку за еще один вопрос! – Он не хотел смириться.
Послышался звук вытаскиваемого из ножен меча. Я глянул вниз и увидел, что Оргеторикс готовится отрубить себе левую кисть.
– Что же может стоить для тебя руки? – насмешливо спросила его предсказательница.
– Брат стоит руки.
Голос прорицательницы смягчился:
– Ладно. Оставь себе руку.
Он убрал оружие.
– Я помню брата, но будто сквозь сон. У него было прозвище – Маленький Сновидец. Нас увезли из дома вместе, мы все были в крови. Потом жили с приемными родителями. Мы росли в дикой стране в прекрасной крепости. Мы вместе учились владеть оружием. А потом я потерял его. Он вдруг исчез, как тень в ночи. Где мой брат?
Предсказательница долго молчала. Потом негромко произнесла:
– Он живет между двух омываемых морем стен. Его имя можно услышать там, где обитает змей. Он правит своим миром, хотя и не знает об этом. И это все…
– Все? Да это просто ничего!
Рассерженная прорицательница прошипела:
– Я сказала тебе больше, чем следовало, потому что пожалела тебя. Я беседовала с тобой дольше, чем следовало, потому что ты совершил долгий путь, чтобы найти это место. Но твое время истекло. К тому же нас подслушивают. Я боюсь за тебя.
Молодой воин попятился, осматривая святилище и держа руку на рукоятке меча. Но он не обнаружил в пещере постороннего. Он неохотно покидал ущелье, в любой момент ожидая нападения. Оргеторикс вернулся в лес и присоединился к товарищам.
Медея!
Эта женщина обладала силой, о которой я и не подозревал. Но теперь я не допускал и тени сомнения в том, что виденное мной в пещере – правда. Если сопоставить события по времени, тогда Оргеторикс – старший сын Ясона, Тезокор, брат Маленького Сновидца. Ее хитрость и ее магия были почти чудом! Медею, конечно, убила необходимость прятать сыновей в дальних краях.
Я плохо знал ее, но она, безусловно, была центром моей жизни в течение тех нескольких лет, что я провел с Ясоном. Я предпочитал держаться подальше от этой черной шали, от переливающегося золотом одеяния, от постукивающих бус, от этой стремительной походки, от запаха жертвенной крови и курящихся трав. Я не вмешивался в отношения между моим могучим, безрассудным другом и его краденой любовью.
Мое сердце разрывалось от боли за него, когда она убивала мальчиков.
Я пробыл в македонском городе еще несколько дней, предаваясь глубоким размышлениям. Оргеторикс и его люди испарились. Я очень удивился, что они исчезли так внезапно, но, даже воспользовавшись магией, я не смог их найти. Странно, конечно, но бог с ними. Они направлялись на север, чтобы присоединиться к армии и участвовать в рискованной затее.
К утру я решил предпринять свой собственный поход: тоже отправиться на север, но только туда, куда, по моим предположениям, Арго отвез Ясона на вечное захоронение. Я много раз проезжал мимо того озера. Слышал я и местные истории про корабль, который прибыл с «жаркого юга», про мужчину на борту, который оплакивал своих сыновей. Но я не приближался к озеру. Мне было незачем это делать. А теперь решил пойти туда, чтобы проверить, не тот ли это корабль, который так любил человека, что предпочел остаться с ним и согревать его своим теплом.
И я нашел Ясона! И теперь должен раскрыть ему ужасную правду.
– Чтобы найти твоих сыновей, не хватит и жизни, – говорил я ему. – Медея спрятала мальчиков не в нашем мире, не на самом далеком острове, не в самых высоких горах, не в пещерах глубоко под землей. Не отвезла она их и в свою родную Колхиду или к варварам на север…
Ясон смотрел на меня мрачно, но не без интереса:
– Тогда куда же?
– Она спрятала их во Времени. В будущем. Которое наступило сейчас.
– Она вызывала Кроноса?
– Не знаю, кого она вызывала. Не смею даже и думать об этом.
Ясон не сводил с меня глаз.
– И что означает будущее? Более двадцати лет?
Как он это воспримет? Я очень долго подбирал подходящие слова. Может, следует его сначала подготовить или с ходу выложить всю правду? Я сомневался, что он сразу мне поверит, значит, лучше ему узнать суть, а дальше пусть думает сам.
– Семьсот лет!
Ясон смотрел на меня, словно ничего не услышал, только легкая морщинка пересекла его лоб. Потом он еле заметно покачал головой. А я продолжил:
– Она не могла знать, что Арго сумеет защищать тебя так долго. Ты пробыл на дне озера столько времени, что весь мир изменился до неузнаваемости. Возможно, мне не следовало оживлять тебя…
«Я очень боюсь, что поступил неправильно», – подумал я про себя.
Он молча смотрел.
– Прости, Ясон.
Все, что он когда-либо знал, все города либо лежали в руинах, либо были погребены под новыми строениями, я видел, как они постепенно старились. Я наблюдал за тем, как мир меняется. Все, к чему был привязан Ясон, стерто временем и войнами.
Я сказал ему все, что мог, ответил на его вопросы, как смог. Если его и интересовало, как умерла Медея, он об этом не спросил. Закончив рассказ о тех годах, что он провел в озере, я прошептал:
– Все, кого ты любил, сейчас в могиле… Ясон еще больше нахмурился, затем наклонился ко мне и прошептал в ответ:
– Кроме моих сыновей.
– Да, если верить прорицательнице. Кроме твоих сыновей.
– А еще тебя, – продолжил он хрипло. – Ты забыл про себя. – Его взгляд сверлил меня. – Ты пришел за мной. Для этого тебе пришлось пересечь все миры. Почему?
Вопрос застал меня врасплох. В самом деле, почему? Я сказал единственное, что пришло мне в голову:
– Потому что тогда я был счастлив. На Арго. В Иолке. Кроме того, я знал, где тебя найти. Я видел это озеро. Слышал крик человека. Я не был уверен, но чувствовал, что это ты. К тому же у меня было время проверить, так это или нет.
Он подумал над моими словами, потом отвернулся к костру и стал смотреть на огонь, потом наклонился вперед и закрыл лицо руками, словно прячась от участливого взгляда окружающего мира.
Вскоре Ясон поднялся и вышел из палатки. Я настолько был поглощен разговором с Ясоном, что не обратил внимания на то, что Ниив и Юхан тоже меня слушают, хотя вряд ли кто-либо из них понял, о чем шла речь. Ниив определенно была заинтригована и страшно довольна. А вдруг я невольно раскрыл перед ней что-то, не словами, а как-то иначе? Мне следовало поостеречься.
Урта с любопытством наблюдал за мной:
– Похоже, он расстроился, твой друг.
– Я сообщил ему, что до его дома очень далеко.
– Да, это может огорчить кого угодно, – буркнул Урта. – И насколько же далеко он от дома?
– Получается так, что ему туда не добраться никогда.
– По-моему, ты поступил опрометчиво, сказав ему это.
– Я так не считаю. Он провел в этом озере очень много времени, Урта. Ясон когда-то был моим лучшим другом. А однажды он помог мне в очень щекотливом деле. Ты бы мне не поверил, даже если бы я рассказал тебе эту историю.
– Я такое уже слыхивал, – с ухмылкой возразил Урта. – Обычно это значит, что ничего в этой истории нет необычного.
– Может, и нет. Я-то знаю, что вы, кельты, обожаете нелепые истории. Но он в самом деле помог мне. Ясон и я, мы связаны тесными узами. Ты, конечно, сможешь меня понять. Он отвратительно обращался со своей семьей, и жена очень жестоко ему отомстила.
При этих словах Урта вздрогнул.
– Все это осталось в прошлом. Но я весь год тащил своих коней через полмира, чтобы отыскать здесь Ясона и сообщить ему одну новость.
Урта тихонько посмеивался, поглядывая на меня:
– Да, странные у тебя друзья: утопленники на дне озера…
– Только один друг на дне озера. А сейчас, когда я нашел его, мне стало интересно, откуда взялось это неодолимое желание.
– Воскресить его из мертвых?
– Воскресить его из мертвых.
– Долг чести. Ты же сам сказал: узы.
– Или нечто использовало эти узы, чтобы использовать меня…
Урта рассмеялся и хлебнул из фляги.
– Этого я уже не понимаю. Надеюсь, другие твои истории понятнее. Конечно, нам нравятся нелепые истории. Но еще нам нравятся понятные истории. Можно я еще раз спрошу, далеко ли его дом.
Ниив раздражало, что она ничего не понимает, но я продолжал говорить на языке Урты. Я все-таки решился и рассказал Урте то же, что рассказал Ясону, заручившись, что он больше никому не скажет, даже если не поверит ни единому моему слову. Он слушал, никак не проявляя своих чувств. Потом отхлебнул еще вина и, раздумывая над услышанным, сказал:
– Семьсот лет? Я знаю долину, где растет дерево, которому столько же лет, оно все покрыто резьбой. Это священное место. Правда, дерево уже разваливается. У тебя, похоже, кора покрепче, если все, что ты говоришь, – правда.
– Я же сказал, что не вру.
– Я начинаю верить. Мой тебе совет: не говори всем подряд, сколько тебе лет. И про свои способности тоже лучше помалкивай. Возможно, Енааки на дне озера во дворце из дерева и костей ничем не интересуется, кроме внутренностей, но в лагерях на берегу есть много людей, которые знают, что можно сделать с таким умником, как ты.
– Я принимаю твой совет как знак дружбы.
– Да, ты прав. Дружба много значит. Тем более что я и сам могу придумать, что с тобой сделать. – Он ухмыльнулся во весь рот.
В палатку ворвался ледяной ветер – это Ясон вернулся в тепло. Он подошел к костру и присел, оглядывая Урту, Ниив и меня:
– Они знают?
– Я рассказал Урте. Могу рассказать и Ниив, но она балуется колдовством. Хочу сначала с ней поговорить.
– Расскажи ей, – попросил Ясон. – Ничего страшного она может нам понадобиться. Нам очень нужен друг в этих местах.
– Будь поосторожнее, – посоветовал я Ясону. – Ты сейчас находишься не в своем времени и очень далеко от своего мира.
Он поднялся на ноги и теперь возвышался надо мной, глаза его горели, но в них не было злобы, а были вызов и надежда. Он ответил просто:
– Мне все равно. О чем мне беспокоиться? Вспомни нашу молодость, вспомни, как мы помчались за золотым руном. Когда мы украли сокровище и похитили предсказательницу из Колхиды, удирали, спасаясь от преследователей, по морю, а потом по болотам, по незнакомым рекам, через ущелья и леса, земли, где обитали самые жуткие из кошмаров. Разве тогда мы не находились далеко от своего мира? Отвечай!
– Да, находились.
Он назвал Медею предсказательницей. Я подумал: сгорает ли он от желания узнать, что с ней случилось, или, напротив, отбрасывает все мысли о ней?
– Да! – продолжал он. – Мы полагались на свою сообразительность, Антиох, помнишь? А еще на наши мечи, наш корабль и нашу капризную богиню!
Он снова жив! Он шагал по палатке, энергичный, к нему вернулась былая стремительность и в движениях, и в мыслях.
– Мы и понятия не имели, где находимся и куда направляемся. Мы просто вели Арго против течения темных вод, тащили его по суше, когда это было необходимо, и все время надеялись, что продвигаемся к дому.
– Да, я помню.
– Я рад, что ты помнишь. А теперь послушай, что я скажу! – Он склонился надо мной и заговорил с пылом вновь обретшего веру: – Всю свою жизнь я считал, что мой мир – это мир, в котором живу я! Время для меня не имеет значения. Как не имеет значения и место. Я здесь! Теперь это мой мир, Антиох, новый, странный, еще не познанный. А еще я верю в дневной свет! А если верно то, что ты мне рассказал, значит, хотя бы один из моих сыновей тоже живет в этом мире! Я могу найти его. Это достойное испытание для меня, ради этого стоит жить. Можешь придумать лучший повод, чтобы стряхнуть лед, починить корабль и отправиться на юг к солнцу? Можешь?
– Лучшего повода не придумаешь, Ясон.
– Прекрасно! Замечательно!
Я поднялся, и он обнял меня:
– Мы сможем нанять гребцов прямо здесь и по пути на юг. Ложись спать, и пусть тебе снятся сны, Мерлин. Пусть сны будут хорошими. И я пойду спать. Когда мы проснемся, вытащим Арго на берег. И снова его оживим!
Часть вторая
ДУША КОРАБЛЯ
Глава шестая
ДУША КОРАБЛЯ
Невозможно забыть, как красив был Арго. Даже сейчас, когда он стоял на берегу, разрушающийся, неподвижный, опутанный водорослями, его изысканный корпус, изукрашенный цветными символами и изображениями богов и стихий родной земли Ясона, Греции, не мог не восхищать взор. Несмотря на поломанные ветви, которыми оброс корабль, его корпус, такой изящный от заостренной кормы до элегантно изогнутого носа, увенчанного женственной деревянной фигурой ясноглазой Геры, изумлял своей завершенностью. Казалось, что статуя трепещет, когда к ней прикасаешься, словно в ней еще теплится жизнь. Она лежала на твердой земле на подпорках, перевязанная веревками, и будто что-то шептала.
Да, она на самом деле просила, чтобы корабль починили. Чтобы починили хорошо. Чтобы подготовили к походу. Слишком долго он умирал.
Я боялся, что корабль погиб в этом острозубом Царстве Енааки, но сейчас, обходя Арго с факелом в руке, я убедился, что слабая искорка жизни еще тлела в нем, не погасла почти за тысячу лет.
Теперь, когда начало показываться солнце, хоть и ненадолго, я снова могу измерять время сутками. В течение двух коротких дней и все еще длинных ночей Ясон стоял на коленях перед Арго и разговаривал с кораблем, но не словами, а языком души. На третий день он вырыл глубокий ров, заполнил его щепой для растопки и бревнами, а потом позвал дядю Ниив, Леманку, который был плотником и корабелом. Он сам предложил Ясону помощь, Юхан тоже выразил готовность принять участие. Леманку отделил выцветшую статую Геры от корабля и отнес бездыханную богиню ко рву. Ясон стоял внизу, только голова виднелась над бревнами, он убил жертвенного олененка голыми руками. За обрядом с интересом наблюдали подошедшие жители Похйолы, все по такому случаю были одеты в красные одежды. Они покачивали факелами и пели высокими голосами какие-то коротенькие мелодичные песни, выказывая этим свое одобрение.
Отрубив голову животного, Ясон швырнул ее на бревна, потом поджег растопку.
Вскоре в яме запылал огромный костер.
Ясон работал с непостижимым неистовством, он разделал тушу мертвого животного, нанизал на вертела куски мяса и разложил их над огнем на деревянных перекладинах. Ниив помогала ему поддерживать пламя.
Когда голова прогорела до кости, Ясон плеснул на нее из фляги крепкого алкогольного напитка местного производства. Пламя поднялось выше и стало голубым, какое-то время оно зловеще мигало.
Когда все было сделано, угли прогорели, а зажаренное мясо источало аппетитный аромат, Ясон встал перед Арго:
– Прощай, Старый Корабль. Прощай, Мой Лебедь. Скоро я увижу твое второе рождение. Твой остов даст молодые побеги. Новую жизнь старому кораблю. Я любил тебя, Арго, когда тебя вела Гера, великодушная богиня. Я буду любить тебя и с другой хранительницей. Клянусь своей жизнью!
Потом он повернулся к Леманку и Юхану и сказал:
– Теперь настал ваш черед. Разберите его до самых шпангоутов. И на этом остановитесь. Мы начнем строить с них. Но не трогайте внутренности старого корабля.
Я удивился, услышав указания Ясона. Впервые он говорил о «внутренностях старого корабля». Я ходил с ним в опасное плавание, которое длилось много лет, отняло несколько жизней. Нас заносило в самые кошмарные места, стоило гибели его сыновьям (так мы тогда думали) и обрекло Ясона на двадцать лет страданий. Но ни единого раза не показал он, что знает то, что я чувствовал интуитивно, когда впервые попал на борт Арго еще в Иолке, много веков назад, еще до нашего отплытия в Колхиду за золотым руном…
Тогда, много веков назад, я не видел, как строили Арго. Когда Ясон заказывал его в Греции, таинственным образом из мрака ночи явился корабел Арг и предложил свои услуги. К тому времени, когда мое странствие по предначертанному пути привело меня в Пагазе, что находится севернее Иолка, корабль уже стоял на стапеле, готовый к отплытию. Молчаливый корабел закончил свой труд. Уже тогда внутри судна находился древний прогнивший остов, он всегда был в самом сердце Арго, заключенный внутри превосходного нового корпуса, покрытого свежей краской, украшенного символами моря и неба и охраняемого богами. Ясон самолично ходил в Додону к оракулу и срезал там ветвь священного дуба для киля Арго.
Я присоединился к толпе, собравшейся у причала, чтобы посмотреть на героев, которых Ясон созвал себе в матросы. И совершенно неожиданно для себя спросил ясноглазого молодого человека, который воздавал дары Гере (это был сам Ясон), не нужен ли ему волшебник на корабле.
– Совершенно не нужен, – ответил он мне, держа руки над дымящимся подношением. Он даже не взглянул на меня.
– Я прошел из Оркнеи через Гиперборею и западную Иллирию. Жалкая страна. День переходит в ночь, ветер превращается в огонь, и мертвецы начинают подниматься из могил. Мне бы пригодились новые друзья. А еще я умею рассказывать занимательные истории.
Правда, эту занимательной не назовешь: земли на севере и западе вселяли такой ужас, что я бежал оттуда, не желая оставаться и выяснять причину.
– Ты – рассказчик? – На этот раз он удостоил меня взгляда, хоть и мимолетного, и даже усмехнулся. – Почему бы и нет? Послушаем что-нибудь, кроме бесконечных разглагольствований Геракла о себе самом. Ты умеешь грести?
– Да, я умею грести и драться, остальному могу научиться. Еще могу держать руль и лечить тех, кто мается морской болезнью.
– Все это пригодится!
– А еще я знаю, что в шторм надо мочиться по ветру.
– Ты прекрасно образован! Может, поучишь Геракла манерам?
Да, она на самом деле просила, чтобы корабль починили. Чтобы починили хорошо. Чтобы подготовили к походу. Слишком долго он умирал.
Я боялся, что корабль погиб в этом острозубом Царстве Енааки, но сейчас, обходя Арго с факелом в руке, я убедился, что слабая искорка жизни еще тлела в нем, не погасла почти за тысячу лет.
Теперь, когда начало показываться солнце, хоть и ненадолго, я снова могу измерять время сутками. В течение двух коротких дней и все еще длинных ночей Ясон стоял на коленях перед Арго и разговаривал с кораблем, но не словами, а языком души. На третий день он вырыл глубокий ров, заполнил его щепой для растопки и бревнами, а потом позвал дядю Ниив, Леманку, который был плотником и корабелом. Он сам предложил Ясону помощь, Юхан тоже выразил готовность принять участие. Леманку отделил выцветшую статую Геры от корабля и отнес бездыханную богиню ко рву. Ясон стоял внизу, только голова виднелась над бревнами, он убил жертвенного олененка голыми руками. За обрядом с интересом наблюдали подошедшие жители Похйолы, все по такому случаю были одеты в красные одежды. Они покачивали факелами и пели высокими голосами какие-то коротенькие мелодичные песни, выказывая этим свое одобрение.
Отрубив голову животного, Ясон швырнул ее на бревна, потом поджег растопку.
Вскоре в яме запылал огромный костер.
Ясон работал с непостижимым неистовством, он разделал тушу мертвого животного, нанизал на вертела куски мяса и разложил их над огнем на деревянных перекладинах. Ниив помогала ему поддерживать пламя.
Когда голова прогорела до кости, Ясон плеснул на нее из фляги крепкого алкогольного напитка местного производства. Пламя поднялось выше и стало голубым, какое-то время оно зловеще мигало.
Когда все было сделано, угли прогорели, а зажаренное мясо источало аппетитный аромат, Ясон встал перед Арго:
– Прощай, Старый Корабль. Прощай, Мой Лебедь. Скоро я увижу твое второе рождение. Твой остов даст молодые побеги. Новую жизнь старому кораблю. Я любил тебя, Арго, когда тебя вела Гера, великодушная богиня. Я буду любить тебя и с другой хранительницей. Клянусь своей жизнью!
Потом он повернулся к Леманку и Юхану и сказал:
– Теперь настал ваш черед. Разберите его до самых шпангоутов. И на этом остановитесь. Мы начнем строить с них. Но не трогайте внутренности старого корабля.
Я удивился, услышав указания Ясона. Впервые он говорил о «внутренностях старого корабля». Я ходил с ним в опасное плавание, которое длилось много лет, отняло несколько жизней. Нас заносило в самые кошмарные места, стоило гибели его сыновьям (так мы тогда думали) и обрекло Ясона на двадцать лет страданий. Но ни единого раза не показал он, что знает то, что я чувствовал интуитивно, когда впервые попал на борт Арго еще в Иолке, много веков назад, еще до нашего отплытия в Колхиду за золотым руном…
Тогда, много веков назад, я не видел, как строили Арго. Когда Ясон заказывал его в Греции, таинственным образом из мрака ночи явился корабел Арг и предложил свои услуги. К тому времени, когда мое странствие по предначертанному пути привело меня в Пагазе, что находится севернее Иолка, корабль уже стоял на стапеле, готовый к отплытию. Молчаливый корабел закончил свой труд. Уже тогда внутри судна находился древний прогнивший остов, он всегда был в самом сердце Арго, заключенный внутри превосходного нового корпуса, покрытого свежей краской, украшенного символами моря и неба и охраняемого богами. Ясон самолично ходил в Додону к оракулу и срезал там ветвь священного дуба для киля Арго.
Я присоединился к толпе, собравшейся у причала, чтобы посмотреть на героев, которых Ясон созвал себе в матросы. И совершенно неожиданно для себя спросил ясноглазого молодого человека, который воздавал дары Гере (это был сам Ясон), не нужен ли ему волшебник на корабле.
– Совершенно не нужен, – ответил он мне, держа руки над дымящимся подношением. Он даже не взглянул на меня.
– Я прошел из Оркнеи через Гиперборею и западную Иллирию. Жалкая страна. День переходит в ночь, ветер превращается в огонь, и мертвецы начинают подниматься из могил. Мне бы пригодились новые друзья. А еще я умею рассказывать занимательные истории.
Правда, эту занимательной не назовешь: земли на севере и западе вселяли такой ужас, что я бежал оттуда, не желая оставаться и выяснять причину.
– Ты – рассказчик? – На этот раз он удостоил меня взгляда, хоть и мимолетного, и даже усмехнулся. – Почему бы и нет? Послушаем что-нибудь, кроме бесконечных разглагольствований Геракла о себе самом. Ты умеешь грести?
– Да, я умею грести и драться, остальному могу научиться. Еще могу держать руль и лечить тех, кто мается морской болезнью.
– Все это пригодится!
– А еще я знаю, что в шторм надо мочиться по ветру.
– Ты прекрасно образован! Может, поучишь Геракла манерам?