Страница:
– Совершенно обычное дело даже в твои времена, – напомнил я Ясону, – да и позже ничто не изменилось. Это скорее досадное промедление, а не сумасшествие.
– Ты так считаешь? И где же они найдут погребальную урну подходящего размера в этом забытом богами месте? Нет, это безумие!
Я дал ему передохнуть. Ясон наклонился вперед, опершись локтями на колени, и смотрел на костры вокруг Арго, на собравшихся там моряков.
– Придется плыть без них. Возможно, Госпожа Леса смилостивится над нами и позволит Арго плыть быстро только с нами шестерыми за веслами.
– Им слишком хочется на юг, чтобы долго упираться, – утешил я его. – Кроме того, я много путешествовал по свету, видел горе и смерть, перемены и рождение новых идей. Глядя на твоих аргонавтов, первое, что приходит мне в голову, – это то, что всем им нужна одна и та же защита, но у каждого свой Господин или своя Госпожа, которые эту защиту дают. Но защита одинаковая. Все их боги одни и те же, только выступающие под разными именами. Поэтому дай им новый символ, один на всех, и пусть он включает в себя и Белиноса, и Истарту, и всех остальных. Дай аргонавтам такой символ.
– Хорошая мысль, – отметил Ясон, теребя свою седеющую бороду. Он улыбнулся и хлопнул меня по колену. – Конечно, новым символом станет сам Арго. В нем сокрыта такая древность, что мне просто страшно подумать, сколько же ей лет. И если мир начался из огня, то в носовой части Арго все еще теплится его искра. А если мир начинался зимой, мы обнаружим льдинку, сохранившуюся с тех пор в глубине его сердца! И как я сам не додумался! Ты в самом деле видишь далеко, мой друг. Но в каком же виде мне представить Арго? Что бы я ни вырезал, оно должно включать огонь, исцеление, мореплавание, красноречие… а еще зайцев, поросят, волков… и летучих мышей!
– Весло, – предложил я.
Ясон нахмурился:
– Весло? Почему весло?
– Весло постоянно разговаривает через воду…
– Ну да! Только не с этой шайкой любителей волчьих лапок с заячьими мозгами…
– Но в умелых руках оно может шептать. Разве не так?
– Пожалуй, да.
– Его ведь можно использовать как оружие?
– Разве что в руках Геракла или еще Рубобоста. Но можно.
– А еще оно может спасти жизнь утопающему, если он за него схватится. Да, весло подходит. Нашим символом станет весло!
Вдруг Ясон оживился:
– Это будет весло, вырезанное каждым мужчиной и каждой женщиной, что поплывут с нами! Да, именно. Это хорошо, это правильно! Весло, которое включило бы в себя пот, труд и мысль, сердце, и надежды, и немного крови каждого аргонавта. И тебя это касается, Антиох.
– Мерлин, – напомнил я ему.
– Мерлин. Какая разница? Ты тоже будешь вырезать. Прекрасно! Ты открыл мне глаза на тайны мироздания. Боги приходят к нам в разных обличьях; и каждый народ создает собственный образ защитника. Это настоящая наука!
– Рад, что смог услужить.
– Думаешь, я должен вырезать на нем лицо? На лопасти весла?
– И чье же лицо ты вырежешь? – многозначительно спросил я. – Глаза будут открыты или закрыты? Оно будет улыбаться или хмуриться? Это будет женское или мужское лицо? Или то и другое? Или ни то ни другое? Раскрашенное или нет?
Ясон жестом остановил меня:
– Я понял. Посоветуй мне, Мерлин… друг, мудрый советчик.
– Не нужно вырезать лицо.
Ясон был в раздумьях и снова дергал себя за бороду.
– Но надо же что-то вырезать. На всех статуях что-то вырезают. Нет, без резьбы не пойдет.
– В принципе, в ней нет нужды. Достаточно мысли и твоих заклинаний…
– А если вырезать символы? Нам в плавании нужно солнце, а еще попутный ветер, спокойное море, а еще нужно ублажить реки, избежать высадки в чужих святилищах, что часто приводит к неприятностям. Я могу вырезать символы всего этого. Я еще помню эту науку с Иолка.
– Когда начнем работу, мы узнаем про все это от наших гребцов. Среди аргонавтов есть очень талантливые гребцы.
Он заколебался:
– Значит… никакой резьбы. Просто весло. Обычное весло, вырезанное из дуба. Каждый аргонавт выполнит свою часть работы: кто-то обрежет ветки, кто-то сдерет кору, кто-то вырежет рукоятку, кто-то лопасть, а кто-то отполирует его. Именно так. И не иначе.
– А еще каждый вырежет свое имя и имя своего покровителя.
Во взгляде, который Ясон бросил на меня, читалось облегчение и удивление.
– Наконец! Прекрасное предложение! Все-таки резьба будет – имена! Видишь? Я был прав, настаивая на резьбе.
– Как скажешь, Ясон.
– Как скажу, – согласился он с кривой усмешкой.
И он отправился к кораблю и убедил команду. Я и не сомневался, что у него получится. Он прекрасно умеет убеждать.
Алтарь наконец был закончен, весло в три человеческих роста вырезано, остругано, символы начертаны, и само оно установлено в яму для костра. Сначала было проведено посвящение Миеликки, сожжен лебедь с озера – подношение от озера лесному божеству. Затем совершили приношение Енааки – сожгли молодого олененка, чтобы умиротворить стража озера на то время, пока мы будем плыть в его водах. Когда почести этим двум божествам были оказаны, Ясон зажег второй костер. Весло загорелось не сразу, но вскоре языки пламени уже лизали древко, устремляясь к небу и шипя. Они поднимались все выше; пожирая свежее дерево. Огонь набирал силу, источал жар, уничтожая древесину и ее сок, чтобы мы смогли благополучно добраться до теплых южных морей и найти там потерянного во времени сына Ясона.
И вот поступил приказ: складывать свои вещи и оружие. На борт загрузили запас мяса и фруктовых напитков, которого вполне бы хватило, чтобы вся Похйола продержалась на нем всю зиму. Еще взяли шкуры, чтобы прикрывать палубу в сильный дождь. Коню дака придется взбираться на борт по сходням, Рубобост уже сконструировал специальную подвесную конструкцию, чтобы конь не переломал себе ноги, если мы поплывем по бурной реке или на море разыграется шторм. Бедняге придется довольствоваться той едой, что мы сумеем найти для него по пути. Правда, родственники Леманку заготовили для него сухого корма на несколько дней.
Жители Похйолы в своих высоких красных шапках и пышных одеяниях стояли тесной группой, они пели для нас песни. Это были печальные мелодии, прерываемые иногда взрывами шуток и смеха. Состоялся обмен подарками, Ниив подарила мне небольшой крашеный зуб – скромную седью на счастье, как она объяснила. Зуб был человеческий, один из жевательных зубов, полый внутри и исцарапанный. Не сомневаюсь, что это зуб ее покойного отца. Она хранила все его зубы в мешочке, который носила на груди под одеждой. Безусловно, она преподнесла мне ценный подарок.
– Ясон не позволил мне отправиться с тобой, – хмуро сказала Ниив. – Я уж спорила-спорила, да и мой дядя с удовольствием увидел бы мой отъезд. Вернее, услышал бы. Но, по-моему, твой отмороженный друг мне не доверяет.
В ее глазах стояли слезы, а лицо было сердитым. Она посмотрела на меня долгим взглядом, потом наклонилась и поцеловала в щеку.
– Он принадлежал твоему отцу? – спросил я, вытаскивая амулет.
– Да. Ты очень сообразителен, – кокетливо ответила она.
– Что он может?
– Тебе нужна лишь одна минутка твоей молодости, чтобы узнать. Тебе не будет от этого вреда, только польза.
– Хм… – Интересно, что она сделала с этой попорченной костяшкой. Но я пришел к выводу, что она использовала какое-то простенькое заклинание, чтобы иногда видеть меня во сне. Небольшое утешение для нее.
– Я буду скучать по тебе, Мерлин.
– Я тоже буду по тебе скучать, – ответил я ей, и не сомневался, что буду, – она интересовала меня, но, с другой стороны, я был рад уехать от этих глаз, этих губ, от насмешливого взгляда и от ее подтруниваний.
Она сделала еще одну попытку, попросив меня уговорить Ясона взять ее с собой на борт Арго, но я знал Ясона: он не без основания считал, что на его новом корабле и без того достаточно хитрецов. Хоть он и не возражал против женщин на веслах, но совсем не хотел брать с собой такого смазливого ребенка, как Ниив. Я отказал ей в ее просьбе, и она только пожала плечами:
– Ладно. Не беда. Желаю тебе хорошего плавания, и не забывай иногда мыться.
Она ушла, вернее, убежала, лавируя между зажженными факелами, обратно в свою деревню.
Пока мы с ней разговаривали, на Арго установили мачту и подняли на борт поперечину. Пение стало еще пронзительнее, а Ясон выпил за отплытие. Напиток был таким крепким, что он хватал ртом воздух, стоя на корме под злобным взглядом Миеликки. Когда ему удалось отдышаться, он бросил флягу германцам, те передавали ее друг другу, отпивая огненной жидкости в его честь. Ясон кликнул двух матросов у канатов. Мы обменялись с ним взглядами, вспоминая нетерпение Арго, когда тот почувствовал приближение свободы. Но на этот раз корабль был спокоен. Значит, спуск на воду пройдет нормально…
Но я слишком поторопился делать выводы.
Все лебеди до одного вдруг снялись с подкрашенной светом зари воды и заслонили небо огромным облаком машущих крыльев. На воде начал образовываться туман, его клубы накатывали на берег с центра озера. Воздух вдруг стал холодным, по-зимнему холодным. Земля и моя одежда покрылись инеем, побелели деревья на берегах.
Озеро быстро покрывалось льдом, корка разрасталась и утолщалась прямо на глазах.
– Быстро спускай корабль! – крикнул я Ясону. – Сейчас же спускай!
– Я как раз собирался, Антиох! Рубите канаты!
Канаты разрубили. Арго тащили к воде по восемь человек с каждого борта. Нос корабля разрезал лед, и он встал на воду, но лед принялся нарастать на корпусе.
– Всем на борт! – вопил Ясон. – Подать трап!
Трап спустили, и аргонавты бросились к веслам, Рубобост тащил своего коня в трюм, где он будет в безопасности. Веслами разбивали лед, который поднимался как живой в середине озера и закрывал нам проход в реку, ведущую на юг.
Это проделки Ниив, подумал я. Это ее штучки, она пытается задержать нас здесь. Она оказалась сильнее, чем я думал. Я стал искать ее глазами среди местных жителей, потом позвал ее, цепляясь за канат, на котором меня тянули на борт.
– Это ее выходка? – со злостью крикнул Ясон.
– Думаю, да.
– Тогда останови ее!
Мне было проще остановить девушку, чем обледенение. Я позвал Ниив, и она выступила из толпы, в руке у нее был факел, а за плечами небольшой мешок. Она откликнулась и спросила, чего я хочу.
– Это ты сделала? Мы не сможем пройти через этот лед.
Она молчала, пристально глядя на меня сияющими глазами.
– Я могу подняться на борт, Мерлин?
Я передал вопрос Ясону, который был в ярости.
– Да! Да! Пусть поднимается!
Ниив оказалась на палубе раньше, чем я успел, бросить ей канат. Она сняла мешок и заскользила по льду, ища место, где можно пристроиться. Весла со звоном разбивали лед, и мы смогли отойти от берега, но глыба в середине озера продолжала расти.
– Сделай что-нибудь, – попросил я ее, – Открой проход.
– Это не я сделала! – возразила она резко, а на губах у нее играла полуулыбка.
– Тогда кто же?
– Войтази. Вы увозите от них Миеликки. Они вас не выпустят.
– Войтази? Я думал, они принадлежат озеру, а не лесу.
– Корни деревьев уходят в озеро. Эти корни – часть крыши замка Енааки.
Некоторое время я переваривал услышанное, потом пошел на нос и рассказал о хитростях Ниив Ясону.
– Тогда разбирайся сам. – Он похлопал меня по плечу и отправился к веслам, чтобы присоединиться к гребцам.
Лед раздвигался перед нами, нос корабля разрезал шугу, Арго продвигался вперед рывками. Я воспользовался своими костями, чтобы протопить для нас проход. Я проникал в сердце льдины, ломал ее, крошил, заставлял расступаться, пропуская корабль в образовавшийся канал, который вел на юг. Арго скользил по замерзающей воде вперед. Тело мое отзывалось на эти усилия болью и дурнотой. Я вспомнил услышанный мной рассказ о человеке, который заставил расступиться целое море, чтобы спастись от преследовавшей его армии. На это нужна была сила куда большая, чем моя, однако этот лед был создан элементалями, а я в многочисленных циклах моих скитаний по Тропе давно научился с ними справляться. Все прошло бы прекрасно, не вмещайся Ясон.
Ниив, стоявшая позади меня, вскрикнула. Я отвлекся от своей работы и оглянулся назад. Ясон схватил Ниив и швырнул ее в озеро, в проход, открытый для Арго.
Ясон увидел, что я смотрю на него, и крикнул:
– Не смотри на меня, Мерлин. Не отвлекайся, дай нам пройти через это ледяное колдовство!
Но я бросился бегом по палубе, на ходу сбрасывая плащ и меховую куртку. Ясон изо всех сил ударил меня:
– Оставь ее! Она не нужна тебе, я не хотел брать ее с нами, она попала сюда обманом.
Ниив еще раз вскрикнула и ушла под воду. Лед впереди и позади нас сомкнулся.
– Мерлин, быстро вернись на нос!
– Я не дам ей утонуть. Сам ломай лед, Ясон. Это ведь совсем просто!
– Не предавай меня во второй раз!
– Я ни разу не предавал тебя. Но сейчас тебе придется заплатить за свою жестокость…
Я не слышал, что еще говорил Ясон, я вызвал тепло в своем теле и прыгнул за борт. Я плыл среди войтази к неподвижному телу тонущей девушки. Ее пышные юбки поднимались как водоросли, обнажая безвольно висящие ноги, ее тело было совсем белым, возможно, она еще не умерла. Когда я до нее добрался, она была готова испустить дух. Я передач ей частичку своей жизни и вытолкнул на поверхность. Когда мы оказались на воздухе, она принялась кричать и выплевывать воду, а потом запаниковала. Я крепко держал ее, не давая погрузиться под воду. Лед сомкнулся вокруг Арго, корабль оказался в ледяной могиле. Ясон стоял на корме, но без движения и как бы вне времени, протянутая ко мне рука словно просила вернуться.
– Отпусти, отпусти меня, – задыхаясь, произнесла Ниив, продолжая вырываться из моих рук. – Лучше спасай Арго. Спасай своих друзей. Я могу доплыть до берега.
Она попыталась оттолкнуть меня. Я снова отвлекся и начал коченеть от холода. Каждый раз, когда я ослаблял хватку, намокшая одежда Ниив тянула ее на дно.
Я наблюдал, как Ясон умирает во второй раз, я был очень сердит на друга, но все равно не хотел терять его.
Я держал Ниив в своих объятиях, решив не отпускать ни в коем случае. Жизнь моя изменилась, хотя я слишком замерз и растерялся, чтобы понять это тогда.
Я начал тонуть.
Колючие пальцы подняли меня к поверхности. Озеро вокруг кипело, нас держало множество рук, элементали со щучьими мордами поддерживали меня, я словно лежал на плоту.
Лед вокруг Арго начал таять. Ясон кричал:
– Тащите канаты! Тащите канаты! Мерлин, держись, мы гребем назад, чтобы подобрать тебя!
Канаты были сброшены, я привязал одним Ниив, а вторым себя. Урта с товарищами вытянули нас на борт, потом завернули в теплые меха.
Весла поднялись, опустились, и Арго снова двинулся на юг навстречу сияющему Бдящему Оку.
Урта веселился и дразнил меня, пытаясь вернуть к жизни. При этом он не забывал поглядывать на задумчивую фигуру Ясона, который стоял сейчас у штурвала.
– Похоже, что ты и эта девушка не просто приятели.
– Ничего подобного.
– Обманщик. Но я рад, что все так закончилось. Твой дружок Ясон куда опаснее, чем кажется. Я говорю это тебе, Мерлин, – он коснулся пальцем моих губ и пристально смотрел в глаза, – потому что ты его друг. Я хочу, чтобы ты знал, что он не может помыкать гребцами как хочет. Мы собрались на этом корабле по разным причинам, но теперь мы вместе. И если он еще раз попытается выбросить за борт кого-то, кто ему не нравится или потому что ему так захотелось, вы увидите кричащего в море Ясона, тонущего на наших глазах и умоляющего бросить ему доску. Надеюсь, тебе все понятно.
Урта говорил спокойно, молодой человек с молодым голосом, но тем не менее я почувствовал всю силу гнева и кивнул в знак уважения к его чувствам.
Рели не Ниив и не войтази создали нам эти проблемы при спуске корабля, то кто же? Или что? Ответ пришел быстро и без особых усилий. Я спустился в трюм и пробрался через тюки и канаты мимо мирно посапывающего коня и оказался в запретной части корабля, прямо под головой фигуры и под Ясоном, который все еще сжимал, штурвал.
– Ближе не подходи, – прошептала Миеликки.
– Ты ослепила ее дядю, пыталась убить девочку, уничтожить нас всех. Разве этого мы ожидаем от Миеликки, покровительницы Арго?
– Мужчина был ослеплен, потому что подошел слишком близко, – шепотом ответила она. – Девочка принадлежит мне. Да, я пыталась вас всех убить, а почему я должна хотеть уезжать из своей страны? Кто вы такие, как не холодные духи холодных земель? Да, я хотела всех вас уничтожить. Но ты спас девочку, а она принадлежит мне. Поэтому я позволила вам плыть дальше. Я скажу тебе две вещи. Я верну ее в мои священные леса, хочет она того или нет, но ты можешь быть с ней некоторое время. Она опасна. Ты спас жизнь своей Немезиде – богине возмездия. И еще, я нахожусь на границе жизни, что наполняет этот корабль, – не внутри ее. А внутри есть кто-то, кто знает тебя и жаждет твоей смерти. Девочка будет жить, а насчет остальных я еще подумаю.
Я пытался задавать новые вопросы, но Госпожа Леса молчала, глаза ее были полуприкрыты. Значит, это Миеликки вызвала лед и холод, не Ниив, не Духи озера, а сама богиня, потому что не желала уплывать из родных мест. И только в благодарность за спасение своей прислужницы, капризной Ниив Миеликки уступила, позволила Ясону отправиться в поход на юг. Мы были в пути, но мне стало абсолютно ясно теперь, что опасность грозит нам и со стороны Арго, и со стороны его покровительницы.
А кто-то спрятавшийся на корабле желает моей смерти!
Я стал избегать Ясона, предпочитая сидеть с Уртой. Он бормотал гнусные богохульства, налегая на весла. Как-то Урта предложил мне помогать ему грести, а когда я отказался, обругал. Но мне все равно нравилось его общество. Арго плыл по озеру под ритмичный бой барабана. Вскоре озеро сузилось, нас окружили еще голые деревья, и мы вошли в устье реки. Начался наш долгий путь на юг через холодные моря мимо неприветливых берегов, а затем на Остров Мертвых, в Альбу.
Часть третья
Глава девятая
– Ты так считаешь? И где же они найдут погребальную урну подходящего размера в этом забытом богами месте? Нет, это безумие!
Я дал ему передохнуть. Ясон наклонился вперед, опершись локтями на колени, и смотрел на костры вокруг Арго, на собравшихся там моряков.
– Придется плыть без них. Возможно, Госпожа Леса смилостивится над нами и позволит Арго плыть быстро только с нами шестерыми за веслами.
– Им слишком хочется на юг, чтобы долго упираться, – утешил я его. – Кроме того, я много путешествовал по свету, видел горе и смерть, перемены и рождение новых идей. Глядя на твоих аргонавтов, первое, что приходит мне в голову, – это то, что всем им нужна одна и та же защита, но у каждого свой Господин или своя Госпожа, которые эту защиту дают. Но защита одинаковая. Все их боги одни и те же, только выступающие под разными именами. Поэтому дай им новый символ, один на всех, и пусть он включает в себя и Белиноса, и Истарту, и всех остальных. Дай аргонавтам такой символ.
– Хорошая мысль, – отметил Ясон, теребя свою седеющую бороду. Он улыбнулся и хлопнул меня по колену. – Конечно, новым символом станет сам Арго. В нем сокрыта такая древность, что мне просто страшно подумать, сколько же ей лет. И если мир начался из огня, то в носовой части Арго все еще теплится его искра. А если мир начинался зимой, мы обнаружим льдинку, сохранившуюся с тех пор в глубине его сердца! И как я сам не додумался! Ты в самом деле видишь далеко, мой друг. Но в каком же виде мне представить Арго? Что бы я ни вырезал, оно должно включать огонь, исцеление, мореплавание, красноречие… а еще зайцев, поросят, волков… и летучих мышей!
– Весло, – предложил я.
Ясон нахмурился:
– Весло? Почему весло?
– Весло постоянно разговаривает через воду…
– Ну да! Только не с этой шайкой любителей волчьих лапок с заячьими мозгами…
– Но в умелых руках оно может шептать. Разве не так?
– Пожалуй, да.
– Его ведь можно использовать как оружие?
– Разве что в руках Геракла или еще Рубобоста. Но можно.
– А еще оно может спасти жизнь утопающему, если он за него схватится. Да, весло подходит. Нашим символом станет весло!
Вдруг Ясон оживился:
– Это будет весло, вырезанное каждым мужчиной и каждой женщиной, что поплывут с нами! Да, именно. Это хорошо, это правильно! Весло, которое включило бы в себя пот, труд и мысль, сердце, и надежды, и немного крови каждого аргонавта. И тебя это касается, Антиох.
– Мерлин, – напомнил я ему.
– Мерлин. Какая разница? Ты тоже будешь вырезать. Прекрасно! Ты открыл мне глаза на тайны мироздания. Боги приходят к нам в разных обличьях; и каждый народ создает собственный образ защитника. Это настоящая наука!
– Рад, что смог услужить.
– Думаешь, я должен вырезать на нем лицо? На лопасти весла?
– И чье же лицо ты вырежешь? – многозначительно спросил я. – Глаза будут открыты или закрыты? Оно будет улыбаться или хмуриться? Это будет женское или мужское лицо? Или то и другое? Или ни то ни другое? Раскрашенное или нет?
Ясон жестом остановил меня:
– Я понял. Посоветуй мне, Мерлин… друг, мудрый советчик.
– Не нужно вырезать лицо.
Ясон был в раздумьях и снова дергал себя за бороду.
– Но надо же что-то вырезать. На всех статуях что-то вырезают. Нет, без резьбы не пойдет.
– В принципе, в ней нет нужды. Достаточно мысли и твоих заклинаний…
– А если вырезать символы? Нам в плавании нужно солнце, а еще попутный ветер, спокойное море, а еще нужно ублажить реки, избежать высадки в чужих святилищах, что часто приводит к неприятностям. Я могу вырезать символы всего этого. Я еще помню эту науку с Иолка.
– Когда начнем работу, мы узнаем про все это от наших гребцов. Среди аргонавтов есть очень талантливые гребцы.
Он заколебался:
– Значит… никакой резьбы. Просто весло. Обычное весло, вырезанное из дуба. Каждый аргонавт выполнит свою часть работы: кто-то обрежет ветки, кто-то сдерет кору, кто-то вырежет рукоятку, кто-то лопасть, а кто-то отполирует его. Именно так. И не иначе.
– А еще каждый вырежет свое имя и имя своего покровителя.
Во взгляде, который Ясон бросил на меня, читалось облегчение и удивление.
– Наконец! Прекрасное предложение! Все-таки резьба будет – имена! Видишь? Я был прав, настаивая на резьбе.
– Как скажешь, Ясон.
– Как скажу, – согласился он с кривой усмешкой.
И он отправился к кораблю и убедил команду. Я и не сомневался, что у него получится. Он прекрасно умеет убеждать.
Алтарь наконец был закончен, весло в три человеческих роста вырезано, остругано, символы начертаны, и само оно установлено в яму для костра. Сначала было проведено посвящение Миеликки, сожжен лебедь с озера – подношение от озера лесному божеству. Затем совершили приношение Енааки – сожгли молодого олененка, чтобы умиротворить стража озера на то время, пока мы будем плыть в его водах. Когда почести этим двум божествам были оказаны, Ясон зажег второй костер. Весло загорелось не сразу, но вскоре языки пламени уже лизали древко, устремляясь к небу и шипя. Они поднимались все выше; пожирая свежее дерево. Огонь набирал силу, источал жар, уничтожая древесину и ее сок, чтобы мы смогли благополучно добраться до теплых южных морей и найти там потерянного во времени сына Ясона.
И вот поступил приказ: складывать свои вещи и оружие. На борт загрузили запас мяса и фруктовых напитков, которого вполне бы хватило, чтобы вся Похйола продержалась на нем всю зиму. Еще взяли шкуры, чтобы прикрывать палубу в сильный дождь. Коню дака придется взбираться на борт по сходням, Рубобост уже сконструировал специальную подвесную конструкцию, чтобы конь не переломал себе ноги, если мы поплывем по бурной реке или на море разыграется шторм. Бедняге придется довольствоваться той едой, что мы сумеем найти для него по пути. Правда, родственники Леманку заготовили для него сухого корма на несколько дней.
Жители Похйолы в своих высоких красных шапках и пышных одеяниях стояли тесной группой, они пели для нас песни. Это были печальные мелодии, прерываемые иногда взрывами шуток и смеха. Состоялся обмен подарками, Ниив подарила мне небольшой крашеный зуб – скромную седью на счастье, как она объяснила. Зуб был человеческий, один из жевательных зубов, полый внутри и исцарапанный. Не сомневаюсь, что это зуб ее покойного отца. Она хранила все его зубы в мешочке, который носила на груди под одеждой. Безусловно, она преподнесла мне ценный подарок.
– Ясон не позволил мне отправиться с тобой, – хмуро сказала Ниив. – Я уж спорила-спорила, да и мой дядя с удовольствием увидел бы мой отъезд. Вернее, услышал бы. Но, по-моему, твой отмороженный друг мне не доверяет.
В ее глазах стояли слезы, а лицо было сердитым. Она посмотрела на меня долгим взглядом, потом наклонилась и поцеловала в щеку.
– Он принадлежал твоему отцу? – спросил я, вытаскивая амулет.
– Да. Ты очень сообразителен, – кокетливо ответила она.
– Что он может?
– Тебе нужна лишь одна минутка твоей молодости, чтобы узнать. Тебе не будет от этого вреда, только польза.
– Хм… – Интересно, что она сделала с этой попорченной костяшкой. Но я пришел к выводу, что она использовала какое-то простенькое заклинание, чтобы иногда видеть меня во сне. Небольшое утешение для нее.
– Я буду скучать по тебе, Мерлин.
– Я тоже буду по тебе скучать, – ответил я ей, и не сомневался, что буду, – она интересовала меня, но, с другой стороны, я был рад уехать от этих глаз, этих губ, от насмешливого взгляда и от ее подтруниваний.
Она сделала еще одну попытку, попросив меня уговорить Ясона взять ее с собой на борт Арго, но я знал Ясона: он не без основания считал, что на его новом корабле и без того достаточно хитрецов. Хоть он и не возражал против женщин на веслах, но совсем не хотел брать с собой такого смазливого ребенка, как Ниив. Я отказал ей в ее просьбе, и она только пожала плечами:
– Ладно. Не беда. Желаю тебе хорошего плавания, и не забывай иногда мыться.
Она ушла, вернее, убежала, лавируя между зажженными факелами, обратно в свою деревню.
Пока мы с ней разговаривали, на Арго установили мачту и подняли на борт поперечину. Пение стало еще пронзительнее, а Ясон выпил за отплытие. Напиток был таким крепким, что он хватал ртом воздух, стоя на корме под злобным взглядом Миеликки. Когда ему удалось отдышаться, он бросил флягу германцам, те передавали ее друг другу, отпивая огненной жидкости в его честь. Ясон кликнул двух матросов у канатов. Мы обменялись с ним взглядами, вспоминая нетерпение Арго, когда тот почувствовал приближение свободы. Но на этот раз корабль был спокоен. Значит, спуск на воду пройдет нормально…
Но я слишком поторопился делать выводы.
Все лебеди до одного вдруг снялись с подкрашенной светом зари воды и заслонили небо огромным облаком машущих крыльев. На воде начал образовываться туман, его клубы накатывали на берег с центра озера. Воздух вдруг стал холодным, по-зимнему холодным. Земля и моя одежда покрылись инеем, побелели деревья на берегах.
Озеро быстро покрывалось льдом, корка разрасталась и утолщалась прямо на глазах.
– Быстро спускай корабль! – крикнул я Ясону. – Сейчас же спускай!
– Я как раз собирался, Антиох! Рубите канаты!
Канаты разрубили. Арго тащили к воде по восемь человек с каждого борта. Нос корабля разрезал лед, и он встал на воду, но лед принялся нарастать на корпусе.
– Всем на борт! – вопил Ясон. – Подать трап!
Трап спустили, и аргонавты бросились к веслам, Рубобост тащил своего коня в трюм, где он будет в безопасности. Веслами разбивали лед, который поднимался как живой в середине озера и закрывал нам проход в реку, ведущую на юг.
Это проделки Ниив, подумал я. Это ее штучки, она пытается задержать нас здесь. Она оказалась сильнее, чем я думал. Я стал искать ее глазами среди местных жителей, потом позвал ее, цепляясь за канат, на котором меня тянули на борт.
– Это ее выходка? – со злостью крикнул Ясон.
– Думаю, да.
– Тогда останови ее!
Мне было проще остановить девушку, чем обледенение. Я позвал Ниив, и она выступила из толпы, в руке у нее был факел, а за плечами небольшой мешок. Она откликнулась и спросила, чего я хочу.
– Это ты сделала? Мы не сможем пройти через этот лед.
Она молчала, пристально глядя на меня сияющими глазами.
– Я могу подняться на борт, Мерлин?
Я передал вопрос Ясону, который был в ярости.
– Да! Да! Пусть поднимается!
Ниив оказалась на палубе раньше, чем я успел, бросить ей канат. Она сняла мешок и заскользила по льду, ища место, где можно пристроиться. Весла со звоном разбивали лед, и мы смогли отойти от берега, но глыба в середине озера продолжала расти.
– Сделай что-нибудь, – попросил я ее, – Открой проход.
– Это не я сделала! – возразила она резко, а на губах у нее играла полуулыбка.
– Тогда кто же?
– Войтази. Вы увозите от них Миеликки. Они вас не выпустят.
– Войтази? Я думал, они принадлежат озеру, а не лесу.
– Корни деревьев уходят в озеро. Эти корни – часть крыши замка Енааки.
Некоторое время я переваривал услышанное, потом пошел на нос и рассказал о хитростях Ниив Ясону.
– Тогда разбирайся сам. – Он похлопал меня по плечу и отправился к веслам, чтобы присоединиться к гребцам.
Лед раздвигался перед нами, нос корабля разрезал шугу, Арго продвигался вперед рывками. Я воспользовался своими костями, чтобы протопить для нас проход. Я проникал в сердце льдины, ломал ее, крошил, заставлял расступаться, пропуская корабль в образовавшийся канал, который вел на юг. Арго скользил по замерзающей воде вперед. Тело мое отзывалось на эти усилия болью и дурнотой. Я вспомнил услышанный мной рассказ о человеке, который заставил расступиться целое море, чтобы спастись от преследовавшей его армии. На это нужна была сила куда большая, чем моя, однако этот лед был создан элементалями, а я в многочисленных циклах моих скитаний по Тропе давно научился с ними справляться. Все прошло бы прекрасно, не вмещайся Ясон.
Ниив, стоявшая позади меня, вскрикнула. Я отвлекся от своей работы и оглянулся назад. Ясон схватил Ниив и швырнул ее в озеро, в проход, открытый для Арго.
Ясон увидел, что я смотрю на него, и крикнул:
– Не смотри на меня, Мерлин. Не отвлекайся, дай нам пройти через это ледяное колдовство!
Но я бросился бегом по палубе, на ходу сбрасывая плащ и меховую куртку. Ясон изо всех сил ударил меня:
– Оставь ее! Она не нужна тебе, я не хотел брать ее с нами, она попала сюда обманом.
Ниив еще раз вскрикнула и ушла под воду. Лед впереди и позади нас сомкнулся.
– Мерлин, быстро вернись на нос!
– Я не дам ей утонуть. Сам ломай лед, Ясон. Это ведь совсем просто!
– Не предавай меня во второй раз!
– Я ни разу не предавал тебя. Но сейчас тебе придется заплатить за свою жестокость…
Я не слышал, что еще говорил Ясон, я вызвал тепло в своем теле и прыгнул за борт. Я плыл среди войтази к неподвижному телу тонущей девушки. Ее пышные юбки поднимались как водоросли, обнажая безвольно висящие ноги, ее тело было совсем белым, возможно, она еще не умерла. Когда я до нее добрался, она была готова испустить дух. Я передач ей частичку своей жизни и вытолкнул на поверхность. Когда мы оказались на воздухе, она принялась кричать и выплевывать воду, а потом запаниковала. Я крепко держал ее, не давая погрузиться под воду. Лед сомкнулся вокруг Арго, корабль оказался в ледяной могиле. Ясон стоял на корме, но без движения и как бы вне времени, протянутая ко мне рука словно просила вернуться.
– Отпусти, отпусти меня, – задыхаясь, произнесла Ниив, продолжая вырываться из моих рук. – Лучше спасай Арго. Спасай своих друзей. Я могу доплыть до берега.
Она попыталась оттолкнуть меня. Я снова отвлекся и начал коченеть от холода. Каждый раз, когда я ослаблял хватку, намокшая одежда Ниив тянула ее на дно.
Я наблюдал, как Ясон умирает во второй раз, я был очень сердит на друга, но все равно не хотел терять его.
Я держал Ниив в своих объятиях, решив не отпускать ни в коем случае. Жизнь моя изменилась, хотя я слишком замерз и растерялся, чтобы понять это тогда.
Я начал тонуть.
Колючие пальцы подняли меня к поверхности. Озеро вокруг кипело, нас держало множество рук, элементали со щучьими мордами поддерживали меня, я словно лежал на плоту.
Лед вокруг Арго начал таять. Ясон кричал:
– Тащите канаты! Тащите канаты! Мерлин, держись, мы гребем назад, чтобы подобрать тебя!
Канаты были сброшены, я привязал одним Ниив, а вторым себя. Урта с товарищами вытянули нас на борт, потом завернули в теплые меха.
Весла поднялись, опустились, и Арго снова двинулся на юг навстречу сияющему Бдящему Оку.
Урта веселился и дразнил меня, пытаясь вернуть к жизни. При этом он не забывал поглядывать на задумчивую фигуру Ясона, который стоял сейчас у штурвала.
– Похоже, что ты и эта девушка не просто приятели.
– Ничего подобного.
– Обманщик. Но я рад, что все так закончилось. Твой дружок Ясон куда опаснее, чем кажется. Я говорю это тебе, Мерлин, – он коснулся пальцем моих губ и пристально смотрел в глаза, – потому что ты его друг. Я хочу, чтобы ты знал, что он не может помыкать гребцами как хочет. Мы собрались на этом корабле по разным причинам, но теперь мы вместе. И если он еще раз попытается выбросить за борт кого-то, кто ему не нравится или потому что ему так захотелось, вы увидите кричащего в море Ясона, тонущего на наших глазах и умоляющего бросить ему доску. Надеюсь, тебе все понятно.
Урта говорил спокойно, молодой человек с молодым голосом, но тем не менее я почувствовал всю силу гнева и кивнул в знак уважения к его чувствам.
Рели не Ниив и не войтази создали нам эти проблемы при спуске корабля, то кто же? Или что? Ответ пришел быстро и без особых усилий. Я спустился в трюм и пробрался через тюки и канаты мимо мирно посапывающего коня и оказался в запретной части корабля, прямо под головой фигуры и под Ясоном, который все еще сжимал, штурвал.
– Ближе не подходи, – прошептала Миеликки.
– Ты ослепила ее дядю, пыталась убить девочку, уничтожить нас всех. Разве этого мы ожидаем от Миеликки, покровительницы Арго?
– Мужчина был ослеплен, потому что подошел слишком близко, – шепотом ответила она. – Девочка принадлежит мне. Да, я пыталась вас всех убить, а почему я должна хотеть уезжать из своей страны? Кто вы такие, как не холодные духи холодных земель? Да, я хотела всех вас уничтожить. Но ты спас девочку, а она принадлежит мне. Поэтому я позволила вам плыть дальше. Я скажу тебе две вещи. Я верну ее в мои священные леса, хочет она того или нет, но ты можешь быть с ней некоторое время. Она опасна. Ты спас жизнь своей Немезиде – богине возмездия. И еще, я нахожусь на границе жизни, что наполняет этот корабль, – не внутри ее. А внутри есть кто-то, кто знает тебя и жаждет твоей смерти. Девочка будет жить, а насчет остальных я еще подумаю.
Я пытался задавать новые вопросы, но Госпожа Леса молчала, глаза ее были полуприкрыты. Значит, это Миеликки вызвала лед и холод, не Ниив, не Духи озера, а сама богиня, потому что не желала уплывать из родных мест. И только в благодарность за спасение своей прислужницы, капризной Ниив Миеликки уступила, позволила Ясону отправиться в поход на юг. Мы были в пути, но мне стало абсолютно ясно теперь, что опасность грозит нам и со стороны Арго, и со стороны его покровительницы.
А кто-то спрятавшийся на корабле желает моей смерти!
Я стал избегать Ясона, предпочитая сидеть с Уртой. Он бормотал гнусные богохульства, налегая на весла. Как-то Урта предложил мне помогать ему грести, а когда я отказался, обругал. Но мне все равно нравилось его общество. Арго плыл по озеру под ритмичный бой барабана. Вскоре озеро сузилось, нас окружили еще голые деревья, и мы вошли в устье реки. Начался наш долгий путь на юг через холодные моря мимо неприветливых берегов, а затем на Остров Мертвых, в Альбу.
Часть третья
В СТРАНЕ ПРИЗРАКОВ
Глава девятая
ПОЛЫЙ КОРАБЛЬ
Мы вскоре забыли и про ледяное безумие, и про то, что хранительница нашего корабля была куда менее счастлива плыть с нами, чем нам хотелось бы. Мы осторожно продвигались по извилистым рекам и постепенно обучались грести: приноравливались к глубине и ритму гребков и к тому, что при появлении из темноты упавшего дерева или выступающего над водой камня нужно убирать весла. Тайрон и Ясон вместе стояли на носу Арго, врожденный дар Тайрона находить путь в лабиринтах помогал нам выходить на главную протоку и не попадать в ее рукава, текущие в обратную сторону. Илькавар громко жаловался на мозоли, которые он натер на ладонях, зато у вольков с веслами проблем не было, а кельты рассказывали чудовищные истории о кораблях, на которых им приходилось грести, ходить под парусом или красть в прошлом. Ясон бдительно следил за всем происходящим, особенно за тем, как работали гребцы. Он их инструктировал и весьма бестактно критиковал. Я заметил, что это раздражало кельтского царя Урту, который недолюбливал Ясона. Я слышал, как он шепнул Кукалу, что не пристало человеку, совсем недавно восставшему из мертвых, корчить из себя капитана.
Однако Манандун мудро посоветовал ему не говорить подобных вещей, и Урта снова принялся усердно грести, налегая на весло. Он покровительствовал Ниив, которая как огня боялась Ясона. Я пришел к выводу, что его забота о ней объясняется не только его характером, но и традициями его народа.
Вскоре Арго попал в ту часть северных земель, которая скорее походила на озеро, чем на сушу, здесь мы смогли поднять парус и плыть на приличной скорости. Когда дул сильный ветер, Рубобост усаживался за рулевое весло, а когда ветер был слабым, его сменял менее мощный Тайрон.
Наконец мы добрались до холодного моря и повернули на восток.
Однажды вечером, когда мы стояли на якоре под плакучей ивой и отдыхали, ко мне подошел Илькавар и устроился рядом на жесткой скамье. Он пожелал мне доброго вечера.
– Я не хочу вмешиваться не в свое дело, – начал он, – но могу я задать один личный вопрос? Я ни в коем случае не хочу тебя оскорбить.
– Можешь задавать свой вопрос, – заверил его я. – Я не очень обидчивый.
– Видишь ли, – продолжил он, хмурясь, – я не очень опытный человек. Нельзя сказать, что я много путешествовал. По крайней мере по своей воле. Может и много, но не намеренно. Я обычно был озабочен не тем, что видел в тех путешествиях, а тем, как попасть домой, и зачастую не знал, где нахожусь. Подземный мир – жуткое место, особенно для таких, как я, которые попали туда случайно, будто провалились.
– Так в чем же вопрос? – напомнил я ему.
– Во всех моих случайных путешествиях я встречал людей. Клянусь богом, некоторые из них были очень странно одеты. А еда! Я отказывался есть глаза животных, кроме разве что глаз мелких рыбешек. Омерзительно! Но, как я уже говорил, я не приглядывался ко всем этим странным людям, потому что, несмотря на их необычность, дурацкие шляпы, кривые мечи и глаза животных на завтрак, я считал их в некотором роде подобными мне. Если ты понимаешь, что я имею в виду. – Он пристально посмотрел на меня и продолжил: – Но ты другой. Я не понимаю тебя. С тобой что-то не так. Ты не из этого мира. Ты ниоткуда. У меня бегут мурашки по телу от одного взгляда на тебя, как бывает, если вдруг увидишь паука, висящего над твоей кроватью. Надеюсь, ты не обижаешься.
– Вовсе нет.
– Видишь ли, Мерлин… Ты ведь Мерлин?
– Да.
– А Ясон зовет тебя Антиохом.
– Он знал меня под этим именем. Меня знают под разными именами.
– Так вот, я хотел сказать… на корабле ходят слухи, что ты можешь управлять самим Временем. Это правда?
– Не управлять. Просто я умею с ним обращаться.
Илькавар одобрительно засмеялся:
– Замечательно! Очень удобная вещь. Нам бы всем не мешало научиться обращаться с ним. Для большинства из нас это могло бы означать – разумно его тратить. Свеча всегда горит, но она горит ярче, когда ты молод. А вот твои свечи, похоже, горят, не сгорая.
– Они сгорают, но медленнее, чем твои.
Он снова рассмеялся, на этот раз с торжеством.
– Вот видишь. Именно это я и хотел сказать. Ты не отсюда. Ты похож на пришельца со звезд. Твою кожу согревал другой свет. Я понял это сразу, как только увидел тебя. Сколько тебе лет?
– Понятия не имею.
– Ты не обиделся?
– Я не обиделся. Я только знаю одно: когда я был ребенком, мир был спокойнее, леса обширнее, а люди были немногословны. Мир был огромен, а самыми громкими звуками в нем были шум ветра и дождя. Были барабаны и флейты, но звучали они тихо. Сейчас в каждой долине встретишь и барабаны, и рожки. Воздух сотрясается от визга волынок и сумасшедших. Я не хотел тебя обидеть.
Он передернул плечами:
– Мои трубы не визжат. А волынка всегда нужна. Но я-то точно сумасшедший. Но вернемся к тебе. Значит, ты очень стар.
– Да.
– И у тебя есть магия.
– Есть.
– Можно узнать какая? Это и был мой вопрос на самом деле. Надеюсь, он тебя не оскорбит. Что ты можешь делать?
Для человека, у которого мурашки бежали по телу при мысли обо мне, Илькавар, безусловно, был приветлив и дружелюбен – человек, умеющий ладить с другими. На вид мы были одного возраста, хотя глаза его блестели поярче, чем у меня. Похоже, он любил смеяться и проказничать, наверное, не меньше, чем играть на своем инструменте. Даже сейчас, пока я сидел, размышляя, что же ему ответить, Илькавар предложил «сложить песню обо мне в обмен на мой ответ. Добрую балладу. Очень хвалебную!».
Поскольку Ясон знал о моих способностях и Ниив о них знала, скорее всего мне придется воспользоваться ими в нашем походе. Значит, не будет никакого вреда, если я скажу ему правду. А правда состояла в том, что я использовал лишь частичку своих возможностей, – я лишь шел «по предначертанному пути».
Я поведал ему, что могу вызывать духи собак, птиц, рыб и оленей и путешествовать в их телах по их владениям. Я могу заглядывать в будущее, но это сопряжено с большими опасностями, особенно если в явившемся мне видении присутствую я сам. Я мог вселиться в покойника и посетить подземный мир, но этого следовало избегать любыми средствами. Я могу отбросить ложь, таившуюся в поступке, и открыть истину. Именно это я сделал для Ясона, чтобы он мог убедиться, что Медея обманула его чувства и заставила поверить, будто его сыновья мертвы.
Илькавар молча размышлял над услышанным, а Арго слегка покачивался на воде под ночными облаками, подсвеченными луной. Подумав, он сказал:
– А кто научил тебя этому? Где учатся магии?
– На этот вопрос я не могу ответить, – честно признался я. – Всю свою жизнь я следую предначертанным мне путем, по Тропе, которая ведет через весь наш мир по кругу. Мой путь проходит через Галлию, Грецию, восточные горы, а потом через эти земли, заснеженные зимой и кишащие комарами летом.
– Ты один такой? – быстро спросил он, с трепетом ожидая ответа.
Что за странный вопрос! Я попытался не показать, как глубоко меня ранили его слова. Потому что в своих снах я видел других: старых друзей, детей, с которыми когда-то играл у пруда под ивами, охотился на оленят в земле, которой больше нет. Но она была моей мечтой, убаюкивающей спящий мозг.
Был ли его вопрос безобидным? Я посмотрел на взъерошенного, с горящими глазами ибернийца, для которого мир был еще полон чудес, и решил, что подвоха в его вопросе нет.
Однако Манандун мудро посоветовал ему не говорить подобных вещей, и Урта снова принялся усердно грести, налегая на весло. Он покровительствовал Ниив, которая как огня боялась Ясона. Я пришел к выводу, что его забота о ней объясняется не только его характером, но и традициями его народа.
Вскоре Арго попал в ту часть северных земель, которая скорее походила на озеро, чем на сушу, здесь мы смогли поднять парус и плыть на приличной скорости. Когда дул сильный ветер, Рубобост усаживался за рулевое весло, а когда ветер был слабым, его сменял менее мощный Тайрон.
Наконец мы добрались до холодного моря и повернули на восток.
Однажды вечером, когда мы стояли на якоре под плакучей ивой и отдыхали, ко мне подошел Илькавар и устроился рядом на жесткой скамье. Он пожелал мне доброго вечера.
– Я не хочу вмешиваться не в свое дело, – начал он, – но могу я задать один личный вопрос? Я ни в коем случае не хочу тебя оскорбить.
– Можешь задавать свой вопрос, – заверил его я. – Я не очень обидчивый.
– Видишь ли, – продолжил он, хмурясь, – я не очень опытный человек. Нельзя сказать, что я много путешествовал. По крайней мере по своей воле. Может и много, но не намеренно. Я обычно был озабочен не тем, что видел в тех путешествиях, а тем, как попасть домой, и зачастую не знал, где нахожусь. Подземный мир – жуткое место, особенно для таких, как я, которые попали туда случайно, будто провалились.
– Так в чем же вопрос? – напомнил я ему.
– Во всех моих случайных путешествиях я встречал людей. Клянусь богом, некоторые из них были очень странно одеты. А еда! Я отказывался есть глаза животных, кроме разве что глаз мелких рыбешек. Омерзительно! Но, как я уже говорил, я не приглядывался ко всем этим странным людям, потому что, несмотря на их необычность, дурацкие шляпы, кривые мечи и глаза животных на завтрак, я считал их в некотором роде подобными мне. Если ты понимаешь, что я имею в виду. – Он пристально посмотрел на меня и продолжил: – Но ты другой. Я не понимаю тебя. С тобой что-то не так. Ты не из этого мира. Ты ниоткуда. У меня бегут мурашки по телу от одного взгляда на тебя, как бывает, если вдруг увидишь паука, висящего над твоей кроватью. Надеюсь, ты не обижаешься.
– Вовсе нет.
– Видишь ли, Мерлин… Ты ведь Мерлин?
– Да.
– А Ясон зовет тебя Антиохом.
– Он знал меня под этим именем. Меня знают под разными именами.
– Так вот, я хотел сказать… на корабле ходят слухи, что ты можешь управлять самим Временем. Это правда?
– Не управлять. Просто я умею с ним обращаться.
Илькавар одобрительно засмеялся:
– Замечательно! Очень удобная вещь. Нам бы всем не мешало научиться обращаться с ним. Для большинства из нас это могло бы означать – разумно его тратить. Свеча всегда горит, но она горит ярче, когда ты молод. А вот твои свечи, похоже, горят, не сгорая.
– Они сгорают, но медленнее, чем твои.
Он снова рассмеялся, на этот раз с торжеством.
– Вот видишь. Именно это я и хотел сказать. Ты не отсюда. Ты похож на пришельца со звезд. Твою кожу согревал другой свет. Я понял это сразу, как только увидел тебя. Сколько тебе лет?
– Понятия не имею.
– Ты не обиделся?
– Я не обиделся. Я только знаю одно: когда я был ребенком, мир был спокойнее, леса обширнее, а люди были немногословны. Мир был огромен, а самыми громкими звуками в нем были шум ветра и дождя. Были барабаны и флейты, но звучали они тихо. Сейчас в каждой долине встретишь и барабаны, и рожки. Воздух сотрясается от визга волынок и сумасшедших. Я не хотел тебя обидеть.
Он передернул плечами:
– Мои трубы не визжат. А волынка всегда нужна. Но я-то точно сумасшедший. Но вернемся к тебе. Значит, ты очень стар.
– Да.
– И у тебя есть магия.
– Есть.
– Можно узнать какая? Это и был мой вопрос на самом деле. Надеюсь, он тебя не оскорбит. Что ты можешь делать?
Для человека, у которого мурашки бежали по телу при мысли обо мне, Илькавар, безусловно, был приветлив и дружелюбен – человек, умеющий ладить с другими. На вид мы были одного возраста, хотя глаза его блестели поярче, чем у меня. Похоже, он любил смеяться и проказничать, наверное, не меньше, чем играть на своем инструменте. Даже сейчас, пока я сидел, размышляя, что же ему ответить, Илькавар предложил «сложить песню обо мне в обмен на мой ответ. Добрую балладу. Очень хвалебную!».
Поскольку Ясон знал о моих способностях и Ниив о них знала, скорее всего мне придется воспользоваться ими в нашем походе. Значит, не будет никакого вреда, если я скажу ему правду. А правда состояла в том, что я использовал лишь частичку своих возможностей, – я лишь шел «по предначертанному пути».
Я поведал ему, что могу вызывать духи собак, птиц, рыб и оленей и путешествовать в их телах по их владениям. Я могу заглядывать в будущее, но это сопряжено с большими опасностями, особенно если в явившемся мне видении присутствую я сам. Я мог вселиться в покойника и посетить подземный мир, но этого следовало избегать любыми средствами. Я могу отбросить ложь, таившуюся в поступке, и открыть истину. Именно это я сделал для Ясона, чтобы он мог убедиться, что Медея обманула его чувства и заставила поверить, будто его сыновья мертвы.
Илькавар молча размышлял над услышанным, а Арго слегка покачивался на воде под ночными облаками, подсвеченными луной. Подумав, он сказал:
– А кто научил тебя этому? Где учатся магии?
– На этот вопрос я не могу ответить, – честно признался я. – Всю свою жизнь я следую предначертанным мне путем, по Тропе, которая ведет через весь наш мир по кругу. Мой путь проходит через Галлию, Грецию, восточные горы, а потом через эти земли, заснеженные зимой и кишащие комарами летом.
– Ты один такой? – быстро спросил он, с трепетом ожидая ответа.
Что за странный вопрос! Я попытался не показать, как глубоко меня ранили его слова. Потому что в своих снах я видел других: старых друзей, детей, с которыми когда-то играл у пруда под ивами, охотился на оленят в земле, которой больше нет. Но она была моей мечтой, убаюкивающей спящий мозг.
Был ли его вопрос безобидным? Я посмотрел на взъерошенного, с горящими глазами ибернийца, для которого мир был еще полон чудес, и решил, что подвоха в его вопросе нет.