собаку, а то и двух. Желая, быть может, успокоить свою совесть, он подумал:
если бы вместо того, чтобы, как кретин, послушаться доктора, он внял бы
голосу разума и вернулся на остров Меркадера, все равно он не смог бы
заниматься - так он устал. Если ему сию же минуту не попадется сад без
собаки, он уснет прямо на улице. Холодея от страха, он вошел в какие-то
ворота и двинулся к беседке, обсаженной лаврами, - в сером утреннем свете
они казались призраками. Все было тихо, и он уснул.
Когда Корреа проснулся, солнце било ему в глаза. Он прищурился и
вздрогнул, потому что кто-то стоял рядом и смотрел на него. Это оказалась
молодая женщина, совсем недурная собой, но лицо ее было каким-то распухшим.
Нервничая, он смутно подумал, что должен успокоить ее.
- Простите за вторжение, - сказал он. - Мне так хотелось спать, что я
лег и заснул. Не бойтесь, я не вор.
- Мне все равно, кто вы, - ответила женщина. - Хотите перекусить? Уже
поздно, вы, наверное, голодны, но придется удовольствоваться завтраком.
Сегодня я ничего не готовила.
Они пошли по лужайке, среди кустов, и наконец подошли к белому дому с
черепичной крышей; вокруг него шла галерея, выложенная красной плиткой.
Внутри было темно и прохладно.
- Меня зовут Корреа, - сказал молодой человек.
Женщина ответила, что ее зовут Сесилия, и добавила фамилию,
прозвучавшую как-то вроде Виньяс, только на иностранный лад. По всей
видимости, они были одни.
- Садитесь, - сказала женщина. - Я приготовлю завтрак.
Корреа подумал о странном туннеле, собственно очень коротком, который,
очевидно, завел его весьма далеко, и спросил себя, где же он находится.
Потом встал, прошел по коридору, заглянул на кухню. Сесилия стояла спиной к
нему, у плиты; на огне закипала вода, подрумянивался хлеб. Она обернулась не
сразу и быстро провела рукой по лицу.
- Я хочу задать вам один вопрос, - начал Корреа, но замолчал и наконец
спросил: - Что случилось? - Меня бросил муж, - ответила Сесилия плача. - Как
видите, ничего необычного.
Корреа снова отложил свой вопрос и принялся утешать женщину, но это
оказалось не просто: трудности возрастали по мере того, как он все больше
узнавал о случившемся. Сесилия любила мужа, а он бросил ее ради другой,
более молодой и красивой.
- Теперь ясно, что он всегда обманывал меня, так что от моей великой
любви не осталось даже светлых воспоминаний.
Сесилия не переставала плакать, и молодому человеку было неудобно
сказать, что вода закипела. Когда по кухне разнесся запах горелого хлеба,
Сесилия улыбнулась сквозь слезы. Корреа решил, что улыбка ему нравится -
отчасти потому, что плач на миг прекратился. К сожалению, она снова
заплакала; Корреа погладил ее по волосам, ибо не находил убедительных
доводов, которые могли бы ее утешить, и обнаружил, что ласкать плачущую
женщину как-то проще. Сесилия отвечала на его ласки, не прерывая рыданий.
Ему удалось немного приободрить ее, но тут неосторожное слово, видимо,
вызвало воспоминания, грозившие новым взрывом. Когда он уже готовился к
худшему, Сесилия сказала: - Теперь я тоже хочу есть. Сейчас что-нибудь
приготовлю.
"Слезлива, но характер хороший", - подумал Корреа. Они поели, потом
пошли отдыхать, и оказалось, что времени хватает на все. Впервые за эти часы
вспомнив о докторе Марсело, Корреа подумал: "Лишь бы он не опоздал на
встречу". Затем его охватил страх, что час свидания придет слишком скоро; он
решил, что догадки о том, почему Сесилия не отвергает его ласк, не только
циничны и грубы, но и нелепы. "Ей больно, потому ей и хочется, чтобы ее
утешали, - сказал он себе. - Ласки - универсальное средство, ведь плачущие
дети успокаиваются, когда их ласкают". Он забыл о докторе, забыл об
экзаменах. И нашел, что Сесилия ему очень нравится.
В этот долгий день, когда столькое ему удавалось, молодому человеку
удалось наконец спросить: - Где мы находимся? - Не понимаю, - ответила
Сесилия.
- В какой части света мы сейчас?
- В Уругвае, конечно. В Пунта-дель-Эсте.
Молодому человеку понадобилось время, чтобы переварить услышанное.
Потом он спросил: - Как далеко Пунта-дель-Эсте от Буэнос-Айреса? - На ширину
Ла-Платы. Самолетом примерно так же.
- А сколько это километров?
- Около четырехсот.
Корреа сказал, что она очень умная, но есть кое-что, о чем он знает, а
она, наверное, нет.
- Спорю, ты не знаешь, что есть такой туннель, по которому можно прийти
сюда пешком, не торопясь, что называется, нога за ногу, за пять минут.
- Откуда?
- Из Тигре, конечно. С самой дельты. Думаешь, я вру? Вчера вечером мы с
одним доктором по имени Марсело выехали из Тигре на катере, проплыли ну
совсем недолго, высадились на остров, поросший тополями и кустарником, -
такой же, как все остальные. Там находится вход в туннель, снаружи его не
видно. Мы вошли и минут пять спустя (но под землей казалось, что мы идем
вечность) очутились среди садов и вилл, в районе парков, в городе-саде.
- В Пунта-дель-Эсте?
- Вот именно. Только я должен предупредить, что про туннель никто не
знает, кроме нас троих - доктора, тебя и меня. Прошу тебя, никому о нем не
говори.
Увлекшись объяснениями, Корреа не заметил, что Сесилия опять
погрустнела.
- Я никому не скажу, - заверила она и добавила уже другим тоном: - Как
бы обманщик ни клялся, он в конце концов все равно бросит тебя одну. - Не
понимаю, как кто-то мог тебе лгать! - горячо воскликнул Корреа.
Вдруг его почему-то охватил страх, что Сесилия думает, будто туннель -
вранье. Он снова и теперь с большими подробностями стал описывать все
путешествие, начиная со встречи с доктором Марсело и вплоть до прощания на
Четырнадцатой остановке.
- Как раз на этой остановке, - подчеркнул он, - завтра ровно в пять
утра доктор будет ждать меня, чтобы отвести назад.
- Через туннель? - спросила Сесилия, опять на грани слез.
- Мне надо заниматься. До экзаменов остается совсем немного. Я сдаю за
первый курс юридического.
- К чему эти сказки? Я скоро привыкну к тому, что меня бросают.
- Это не сказки. Напротив, я дал тебе сейчас лучшее доказательство моей
искренности. Если доктор Марсело узнает, он меня убьет.
- Ах, оставь, пожалуйста, это все равно как если бы я сказала, что за
пять минут пришла по туннелю из Европы.
- Нет, здесь совсем другое. Послушай хорошенько: между Европой и нами
много километров, много моря. Если ты мне все еще не веришь, я попрошу
доктора Марсело объяснить мне, как это получается, и на следующей неделе,
когда вернусь, все тебе расскажу.
- Когда вернешься, - сказала Сесилия, словно говоря сама с собой.
Чтобы не терять времени на поиски убедительного ответа, Корреа стиснул
ее в объятиях. Лучшая часть этого дня была очень счастливой и тянулась
долго-долго - как ему казалось, дольше, чем сам день. Хотя на ночном столике
торопливо тикал будильник, они верили, что время остановилось; но вдруг в
доме потемнело, Корреа подошел к окну и отчего-то огорчился, увидев, что
наступили сумерки.
Ночь еще приберегла для них счастливые мгновения. Они немного поели (в
воспоминаниях молодого человека этот ужин рисовался пиром), вернулись в
постель, и им опять показалось, что время замедлило свой бег. Они
проголодались, и когда Сесилия вышла на кухню, Корреа поставил будильник на
половину пятого. Потом они ели фрукты, разговаривали, обнимались, снова
разговаривали и, наверное, уснули, потому что звон будильника перепугал их
обоих.
- Что это? - спросила она. - Почему?
- Я поставил будильник. Помнишь, меня ждут.
- Да, ровно в пять, - не сразу откликнулась Сесилия.
Корреа оделся. Он обнял ее и, чуть отстранив, заглянул в глаза.
- Я вернусь на следующей неделе, - пообещал он; хотя он был уверен, что
вернется, его сердили сомнения Сесилии: она явно не верила ни в его
обещания, ни в туннель. - Хотелось бы, чтобы ты проводила меня до
Четырнадцатой остановки и увидела собственными глазами: доктор Марсело - не
выдумка. Но раз ты не идешь, пожалуйста, укажи мне дорогу.
Сесилия не столько объясняла, сколько обнимала его.
Наконец он ушел. Не раз ему казалось, что он сбился с пути, но в конце
концов он добрался до места встречи. Никто его не ждал. "Вот будет ужас,
если доктор меня не дождался, - подумал он. - Вот будет ужас, если я не
явлюсь на экзамен".
Ему было немножко стыдно возвращаться в дом Сесилии, признаваться ей,
что денег у него совсем мало и, пока не найдет работы, он не сможет вносить
свою долю на расходы. Наверное, такое признание - простая формальность, ведь
они любят друг друга, однако формальность достаточно неприятная для того,
кто уже приобрел славу обманщика. Все же он решил, что положение не столь уж
безвыходное; Сесилия будет довольна, и если они заживут вместе, все
недоразумения скоро исчезнут. Погруженный в свои размышления, он машинально
смотрел, как к нему приближается какой-то человек. Уже довольно давно тот
шел к остановке, с трудом волоча два больших тюка.
- Какого черта вы мне не помогаете? - закричал человек.
Корреа вздрогнул и извинился: - Я вас не заметил.
Доктор утер лоб платком и перевел дух. Потом сказал: - Вы ничего не
купили? Поверьте, я это предчувствовал. У вас не было денег - это плохо, и
вы не попросили у меня взаймы - а это хорошо, право, хорошо. Вы поживитесь в
следующий раз. А пока - помогите мне.
Корреа кое-как потащил оба тюка, действительно весьма тяжелые. Чтобы не
спотыкаться, он устремил все внимание на дорогу - точнее, смотрел себе под
ноги.
- Я боялся, что вы не придете, - сказал он задыхаясь. Он почти не мог
говорить.
- Это я боялся, что вы не придете, - ответил доктор. - Знаете, сколько
весят эти сумки? Теперь мне кажется, что у меня выросли крылья. Честное
слово, идти - одно удовольствие. Ну, вперед.
Посреди туннеля молодому человеку пришлось еще раз остановиться и
передохнуть. - Никак не могу понять, - заметил он, - почему, если идти этим
туннелем, путь между Пунта-дель-Эсте и Тигре оказывается таким коротким. -
Не Тигре, - уточнил доктор, - а островом, который я собираюсь купить на свои
сбережения.
- Ну, практически это одно и то же. Если от Пунта-дель-Эсте до
Буэнос-Айреса самолет летит час...
- Я скажу вам без околичностей: меня самолет не устраивает. Туннелем
куда короче, и, что характерно, я не плачу ни гроша.
- Вот этого я и не понимаю. Если исходить из того, что земля круглая...
- Исходить, исходить... Вы говорите, что она круглая, потому что вас
так учили, а на самом деле не знаете, круглая она, квадратная или еще
какая-нибудь. Предупреждаю вас: в вопросах географии на меня не
рассчитывайте. В мои годы эти глупости только злят. Я спрашиваю себя, не
было ли роковой ошибкой взять вас в компаньоны. Такой человек, как вы,
полностью оторванный от действительности, того и гляди начнет болтать о моем
туннеле с женщинами и посторонними.
- С чего вы взяли, что я стану болтать? - запротестовал Корреа. - Да
еще с посторонними.
- Ни с кем, - подчеркнул доктор, пронзая его взглядом.
- Ни с кем.
Они вышли на остров; Корреа увидел небо, почувствовал грязь под ногами;
они пошли среди ив, потом углубились в густые поросли молодых тополиных
побегов. Молодой человек едва мог двигаться.
- Вы нарочно ведете меня в самую гущу?
- Неужели вы не понимаете, что мы ищем место, где спрятать тюки? Или вы
думаете, что я повезу их на катере, к радости всех пассажиров?
Наконец они добрались до зарослей камыша, которые показались доктору
подходящими.
- Здесь сам господь бог их не отыщет, - заметил Корреа.
- Я не интересовался вашим мнением. Корреа пропустил грубость мимо ушей
и спросил:
- И на сколько вы их оставите?
- Я вернусь сегодня же ночью на своем катере. Но вы что-то стали
слишком любопытны. Уж не думаете ли поживиться чужим добром?
Молодой человек вскипел: - Да за кого вы меня принимаете?
Доктор тут же сник и стал извиняться: - Это шутка, просто шутка. Хоть
бы катер пришел поскорее. Признаюсь, мне не очень-то уютно в этих болотах. И
потом, не хотелось бы, чтобы нас тут заметили. Вот-вот рассветет, и нас
увидит первый же зевака. Должен сказать, что теперь готов согласиться с моей
женой: надо купить этот остров. И как можно скорее, потому что в любой
момент какой-нибудь бездельник, которому нечем заняться, начнет спрашивать
себя, что потерял здесь этот сеньор, отчего дважды в неделю приезжает на
остров, вовсе ему не принадлежащий. Я не любитель швыряться деньгами, но на
этот раз зажмурюсь и куплю. - Вы правы, - отозвался Корреа. - Надеюсь, с
нами ничего не случится.
Появился катер, и они принялись кричать. Доктор заплатил за проезд, но
как только они уселись, сразу заявил: - Надеюсь, мне вернут этот долг. Чуть
зазеваешься, и тебя обдерут как липку.
Корреа дал ему бумажку в десять песо. В те годы это было немало.
- Получите.
- Вы что же, хотите забрать у меня всю мелочь?
- Других денег у меня нет.
Доктор, казалось, был раздражен. Потом, вдруг просияв, похлопал себя по
карману.
- Здесь они будут целее. Я верну вам сдачу в следующий раз.
- Когда мы вернемся сюда?
Ответа не последовало, а повторить вопрос он не посмел. Какое-то время
они молчали.
- Если вам на остров Меркадера, - наконец сказал доктор, -
пробирайтесь-ка к борту, здешние перевозчики дожидаться не любят.
Корреа подчинился и спросил: - Значит, мы сюда не вернемся? - Доктор
больно пихнул его в спину.
- Вы неисправимы, - прошипел он. - Говорите потише, или вы хотите,
чтобы про это знали все на свете? Мы встретимся в четверг, в тот же час, на
том же месте. Ясно?
Корреа едва мог сдержать восторг. Он сказал себе, что все устраивается
как нельзя лучше. Сесилия ждет его на следующей неделе, а он сделает ей
сюрприз - конечно же, очень приятный - и появится в пятницу на рассвете. Он
готов был уже спрыгнуть на берег, но вдруг спросил себя, обо всем ли они
договорились. Мысль, что они могут не встретиться, привела его в ужас. Он
пробормотал: - Значит, в половине двенадцатого?
- Прекрасно.
- В Тигре?
- Если нам с вами все известно, - прервал его доктор, дрожа от злости,
- зачем информировать других? Сходите, будьте так любезны, сходите.
Стоя на причале, Корреа посмотрел вслед уходящему катеру. Потом
направился к хижине, большими прыжками взлетел по ступеням, распахнул дверь
и остановился, чтобы приободриться, ибо знал, что едва он переступит порог,
как начнется ожидание. Долгое и мучительное ожидание второго путешествия в
Уругвай. "Не знаю, что со мной. Нервы разыгрались", - заметил он вслух. Чего
ему явно не хотелось, так это заниматься. Чтобы не тратить время попусту -
до экзамена надо было дорожить каждой минутой, - лучше всего было бы немного
поспать. Он успокоится, а уж потом, на свежую голову, всерьез возьмется за
подготовку. Растянувшись на койке, он понял, что спать ему тоже не хочется.
До четверга еще так далеко, а до пятницы, до свидания с Сесилией - целая
вечность: за это время столькое может произойти, что спокойнее не думать об
этом. Он представил себе встречу в Тигре; представил, что будет, если доктор
почему-либо не сдержит слова. Корреа знал о нем так мало, что найти его
почти невозможно. Даже фамилия доктора была неизвестна. Если доктор в
четверг не придет, молодому человеку останется лишь каждый день торчать на
пристани - на всякий случай. А если доктор не вернется на берег, если впредь
будет ездить со своего острова прямо на остров с туннелем? Корреа подумал,
что разумнее всего было бы сегодня же вечером дождаться его возле тюков. Так
по крайней мере они наверняка встретятся, ведь доктор приедет за товаром,
как только стемнеет. Он спросил себя, в состоянии ли узнать остров в этой
незнакомой дельте, где каждый дом, каждый причал - все путалось, все
терялось среди одинаковых деревьев. Впрочем, чем скорее он вернется туда,
тем больше шансов узнать это место. Он нашел деньги, припрятанные в толстой
"Политической экономии" Жида. Доктор, не вернув ему сдачу, не только отобрал
у него несколько песо, которые никогда не мешают, но и лишил его возможности
узнать стоимость проезда - ведь, исходя из цены билета, можно было бы
рассчитать, где находится остров. Теперь он даже не знал, как, какими
словами попросить билет. Нельзя было сказать ни "дайте мне билет за
столько-то песо", ни "дайте билет до такого-то острова". Здесь, в дельте, он
мало что знал по названиям. Потом он задумался, когда ему ехать. Следовало
хорошенько выбрать момент: если ехать днем, его могут заметить на острове, а
если ехать в сумерках, он может не узнать нужного места. Чем дальше, тем
живее рисовал он себе грядущие неприятности. Кто знает, сколько ему придется
ждать возле тюков, воюя с комарами, посреди этого болота, заросшего камышами
и травой? И для чего? Встреча в четверг не станет от этого вернее. Наоборот:
сомнения только возрастут. До сих пор он не давал доктору причин для
недовольства: он был полезен, помог с тюками; но если доктор вдруг встретит
его на острове - кто разубедит его, что молодой человек не собирается его
обокрасть или воспользоваться туннелем, чтобы работать на свой страх и риск?
И напротив, если не злить доктора несвоевременным приходом, почему бы тому
не явиться на встречу? Чтобы прикарманить сдачу с билета? Это казалось
маловероятным.
Единственно правильным решением было выполнить уговор. Итак, он будет
терпеливо ждать четверга и заниматься, как полагается.
Едва Корреа принял это решение, как впал в крайнее беспокойство.
Предпочтя не действовать, а выжидать, бранил он себя, он лишь подтверждает
свое малодушие и трусость. Среда прошла у него в колебаниях и принятии
противоречивых решений. Не в силах заниматься, он пытался спать; не в силах
спать, пытался заниматься. В четверг на рассвете он крепко заснул. Когда
проснулся, до встречи с доктором оставалось уже немного. Он помылся и
побрился холодной водой, нашел чистую рубашку, быстро оделся и помчался на
берег ждать катера. Все вышло прекрасно. Ровно в половине двенадцатого, как
они и договаривались, Корреа стоял на пристани. Через некоторое время он
сказал себе, что для верности следовало приехать в одиннадцать, самое
позднее в четверть двенадцатого. Конечно же, если доктор хотел обойтись без
него, не к чему было приходить раньше, а если не хотел - то не уедет раньше
времени. "Не отстают ли мои часы", - подумал Корреа и сверил их с часами
мужчины, тоже ожидающего катера. Часы шли верно.
Подошел катер. Молодой человек спросил, последний ли это. Оставался еще
один.
Если доктор не придет, он сядет на последний катер и не будет спускать
глаз с берегов, чтобы не пропустить остров. А там уж не составит труда найти
вход в туннель. Вместе с доктором все было бы намного проще, но и один он
тоже сумеет поскорее попасть туда, где его ждет Сесилия.
Доктор не шел. Корреа стал загадывать: доктор появится, когда вверх по
реке пройдет три судна, а вниз ни одного... Прошли три судна. Причалил
катер. Молодой человек собирался уже прыгнуть на борт, но господи, как
страстно он желал, чтобы вдруг рядом оказался доктор! Он уже занес ногу,
когда увидел человека, идущего через улицу к пристани. Тот помахал рукой,
может быть, что-то крикнул. Только когда человек вступил на пристань, в круг
света от фонаря, Корреа понял, что это не доктор, что он даже не похож на
доктора, хотя оба были низенькие и довольно толстые. Невероятно, но
незнакомец направился прямо к молодому человеку.
- Вы кого-то ждете, верно? - спросил он.
- Да.
- Некоего доктора?
- Доктора Марсело.
- Он не смог прийти. Идемте со мной.
Немного поколебавшись, Корреа пошел за ним. Они прошли вдоль берега,
свернули налево. Корреа прочел на углу название улицы: Тедин. У дверей еще
виднелись люди.
- Далеко? - спросил он. - Только не говорите, что уже устали, - ответил
его спутник; он казался не таким щеголеватым, как доктор, и более крепким. -
Перейдем мост через Реконкисту и будем на месте.
Они поравнялись со стеной, за которой находился клуб Государственной
газовой компании. У стены чуть впереди стоял человек огромного роста. Корреа
замедлил шаг и сказал: - Это не доктор.
- И близко от него не стоял. Да вы что, никак не доверяете мне?
- Не то чтобы не доверяю, но...
- Какие еще "но". Если не доверяете, значит, у вас есть на то свои
причины. Так вы идете или вас подтолкнуть?
Прежде чем идти дальше, Корреа бросил быстрые взгляды направо и налево.
- Не смотрите понапрасну: вокруг никого нет.
- Не понимаю.
- Понимаете. И я скажу больше: если вы не доверяете, это настораживает
нас - меня и этого сеньора, моего друга.
Великан невозмутимо поглядывал на них. Его совершенно круглая голова
была покрыта короткими черными волосами. Корреа подумал, что где-то видел
его.
- Вы хотите меня ограбить?
- За кого вы нас принимаете? Неужто мы станем мараться из-за вонючей
мелочи, которая у вас с собой? Не смешите меня. И цените нашу доброту: мы с
другом притащились вон куда, чтобы дать вам один совет. Слушайте хорошенько:
компаньона, которого вы себе подыскали, надо забыть. Забыть, будто его и не
было. Для вашего же блага, ясно? Этот сеньор вас ком-про-ме-ти-рует. Вам все
понятно?
Чтобы выиграть время и подумать, ибо в голове у него стоял туман,
Корреа переспросил: - Доктора?
- Да, доктора или как вы там его называете. Не стройте из себя дурачка,
а то мой друг разнервничается и с вами тоже может произойти какая-нибудь
неприятность. Вы прекрасно знаете, о ком мы говорим: о кругленьком таком
толстячке. - Великан сказал неожиданно тихим голосом: - Вы давайте
позабудьте обо всем, что знаете, и о нас тоже, и держитесь-ка подальше от
тех мест, где вас видели с этим доктором. Договорились? - Ну конечно,
договорились, отчего же нет, - отвечал Корреа.
Когда он понял, что дышать стало легче, он вспомнил о Сесилии и спросил
себя, неужели просто из трусости он откажется от нее... Бояться нечего, надо
говорить, его заботы вполне обычны, их поймет любой.
- Можно рассказать все по-честному? - спросил он. - Можно, можно, -
ответил высокий, - только если не слишком долго.
- Все, что я скажу, очень просто. Я ищу этого доктора вовсе не из-за
корысти. Знаете, зачем он мне нужен? Чтобы отвести меня на другой берег,
потому что там ждет меня один человек.
- Сеньор-то у нас бескорыстный, - сказал высокий, указывая на него
пальцем.
- И везучий. Его кто-то ждет на другом берегу.
- И он жить не может без этого человека. Сеньор считает нас с тобой
идиотами.
- Так считал и доктор, да покоится он в мире.
- Да доктор этот просто наглец. Вздумал забавлять нас небылицами.
- Всякими сказками, вроде человека, что ждет сеньора на другом берегу.
Корреа возмущенно запротестовал - сначала из-за того, что ему говорили,
потом оттого, что его трогали, но вскоре умолк и только, когда началась
экзекуция, успел поднести руки к голове. В какой-то миг - как он потом
убедился, много позже - его пробудил мужской голос, повторявший настойчиво и
мягко:
- Что с вами? Вам нехорошо?
С помощью неизвестного - высокого господина с седыми усами и в очках -
Корреа кое-как поднялся. Все тело у него болело.
- Кажется, меня побили, - заметил он печально.
- Хотите обратиться в полицию? Если желаете, я провожу вас в
комиссариат. Комиссар - мой друг.
- Пожалуй, не стоит заявлять в полицию. На сегодня с меня хватит и
побоев.
- Как вам угодно. Зайдемте на минутку ко мне, я немного обмою ваши
ушибы.
Корреа поддался уговорам и с трудом побрел, куда его вели. Дом
показался ему весьма привлекательным, решетки и люстры были кованые, а
кресла, как в старом монастыре.
- Простите, что я вам мешаю, - сказал Корреа.
- Здесь светло и все видно. Вам удобно? Это самое главное.
Его усадили под торшер, тоже кованый, стоящий в углу гостиной. Корреа
благодарно подумал: "Я в парадной столовой, где собираются по большим
праздникам". В центре комнаты стоял длинный лакированный стол из черного
дерева.
Хозяин промыл ему раны перекисью водорода и заботливо отер его лицо.
- Жжется, - сказал Корреа.
- Ничего страшного, - заверил его господин.
- Это потому, что жжет не вас.
- Не спорю. Однако согласитесь: вы дешево отделались, если учесть, чем
кончилось с тем, другим, - вы понимаете мою мысль? И не подумайте, что это
плохие ребята.
- Вы их знаете? - удивленно спросил Корреа.
Господин приятно улыбнулся.
- Здесь знаешь всех, - объяснил он. - Как я говорил, ребята они совсем
не плохие, разве что немного нервные, но это у них по молодости. Вам не надо
было лгать.
- Я не лгал.
- Путешествие на другой берег, чтобы повидать женщину, - старая сказка.
- И однако, это правда.
- Дорогой мой сеньор, постарайтесь понять, что если вы беседуете с
серьезными людьми, лучше не пытаться провести их подобными россказнями.
Вполне естественно, по-человечески понятно, что наши друзья вышли из себя.
Кроме того, чтобы повидать женщину, зачем являться к ней вместе с доктором?
- Доктор знает остров, где есть туннель. С этого мига сцена пошла
быстрее.
- Вы хотите сказать, пещера - пещера, где хранится товар? Не подождете
ли вы минутку?
- Я ухожу.
- Вы подождете.
Выходя из комнаты, хозяин дома сделал знак рукой, означавший, что надо
подождать, и запер дверь на ключ. Простой этот факт испугал молодого
человека больше, чем незадолго до того спор с бандитами. ("Меня начали бить,
когда я еще ничего не понял", - объяснял он потом.) Он слышал, как в
соседней комнате господин с седыми усами говорил по телефону, хотя и не
различал слов. "Меня не одурачишь, - подумал он. - Выберусь в окно". Окно
выходило в темный сад и было забрано решеткой с частыми прутьями. Он мог,
если бы вместо того, чтобы, как кретин, послушаться доктора, он внял бы
голосу разума и вернулся на остров Меркадера, все равно он не смог бы
заниматься - так он устал. Если ему сию же минуту не попадется сад без
собаки, он уснет прямо на улице. Холодея от страха, он вошел в какие-то
ворота и двинулся к беседке, обсаженной лаврами, - в сером утреннем свете
они казались призраками. Все было тихо, и он уснул.
Когда Корреа проснулся, солнце било ему в глаза. Он прищурился и
вздрогнул, потому что кто-то стоял рядом и смотрел на него. Это оказалась
молодая женщина, совсем недурная собой, но лицо ее было каким-то распухшим.
Нервничая, он смутно подумал, что должен успокоить ее.
- Простите за вторжение, - сказал он. - Мне так хотелось спать, что я
лег и заснул. Не бойтесь, я не вор.
- Мне все равно, кто вы, - ответила женщина. - Хотите перекусить? Уже
поздно, вы, наверное, голодны, но придется удовольствоваться завтраком.
Сегодня я ничего не готовила.
Они пошли по лужайке, среди кустов, и наконец подошли к белому дому с
черепичной крышей; вокруг него шла галерея, выложенная красной плиткой.
Внутри было темно и прохладно.
- Меня зовут Корреа, - сказал молодой человек.
Женщина ответила, что ее зовут Сесилия, и добавила фамилию,
прозвучавшую как-то вроде Виньяс, только на иностранный лад. По всей
видимости, они были одни.
- Садитесь, - сказала женщина. - Я приготовлю завтрак.
Корреа подумал о странном туннеле, собственно очень коротком, который,
очевидно, завел его весьма далеко, и спросил себя, где же он находится.
Потом встал, прошел по коридору, заглянул на кухню. Сесилия стояла спиной к
нему, у плиты; на огне закипала вода, подрумянивался хлеб. Она обернулась не
сразу и быстро провела рукой по лицу.
- Я хочу задать вам один вопрос, - начал Корреа, но замолчал и наконец
спросил: - Что случилось? - Меня бросил муж, - ответила Сесилия плача. - Как
видите, ничего необычного.
Корреа снова отложил свой вопрос и принялся утешать женщину, но это
оказалось не просто: трудности возрастали по мере того, как он все больше
узнавал о случившемся. Сесилия любила мужа, а он бросил ее ради другой,
более молодой и красивой.
- Теперь ясно, что он всегда обманывал меня, так что от моей великой
любви не осталось даже светлых воспоминаний.
Сесилия не переставала плакать, и молодому человеку было неудобно
сказать, что вода закипела. Когда по кухне разнесся запах горелого хлеба,
Сесилия улыбнулась сквозь слезы. Корреа решил, что улыбка ему нравится -
отчасти потому, что плач на миг прекратился. К сожалению, она снова
заплакала; Корреа погладил ее по волосам, ибо не находил убедительных
доводов, которые могли бы ее утешить, и обнаружил, что ласкать плачущую
женщину как-то проще. Сесилия отвечала на его ласки, не прерывая рыданий.
Ему удалось немного приободрить ее, но тут неосторожное слово, видимо,
вызвало воспоминания, грозившие новым взрывом. Когда он уже готовился к
худшему, Сесилия сказала: - Теперь я тоже хочу есть. Сейчас что-нибудь
приготовлю.
"Слезлива, но характер хороший", - подумал Корреа. Они поели, потом
пошли отдыхать, и оказалось, что времени хватает на все. Впервые за эти часы
вспомнив о докторе Марсело, Корреа подумал: "Лишь бы он не опоздал на
встречу". Затем его охватил страх, что час свидания придет слишком скоро; он
решил, что догадки о том, почему Сесилия не отвергает его ласк, не только
циничны и грубы, но и нелепы. "Ей больно, потому ей и хочется, чтобы ее
утешали, - сказал он себе. - Ласки - универсальное средство, ведь плачущие
дети успокаиваются, когда их ласкают". Он забыл о докторе, забыл об
экзаменах. И нашел, что Сесилия ему очень нравится.
В этот долгий день, когда столькое ему удавалось, молодому человеку
удалось наконец спросить: - Где мы находимся? - Не понимаю, - ответила
Сесилия.
- В какой части света мы сейчас?
- В Уругвае, конечно. В Пунта-дель-Эсте.
Молодому человеку понадобилось время, чтобы переварить услышанное.
Потом он спросил: - Как далеко Пунта-дель-Эсте от Буэнос-Айреса? - На ширину
Ла-Платы. Самолетом примерно так же.
- А сколько это километров?
- Около четырехсот.
Корреа сказал, что она очень умная, но есть кое-что, о чем он знает, а
она, наверное, нет.
- Спорю, ты не знаешь, что есть такой туннель, по которому можно прийти
сюда пешком, не торопясь, что называется, нога за ногу, за пять минут.
- Откуда?
- Из Тигре, конечно. С самой дельты. Думаешь, я вру? Вчера вечером мы с
одним доктором по имени Марсело выехали из Тигре на катере, проплыли ну
совсем недолго, высадились на остров, поросший тополями и кустарником, -
такой же, как все остальные. Там находится вход в туннель, снаружи его не
видно. Мы вошли и минут пять спустя (но под землей казалось, что мы идем
вечность) очутились среди садов и вилл, в районе парков, в городе-саде.
- В Пунта-дель-Эсте?
- Вот именно. Только я должен предупредить, что про туннель никто не
знает, кроме нас троих - доктора, тебя и меня. Прошу тебя, никому о нем не
говори.
Увлекшись объяснениями, Корреа не заметил, что Сесилия опять
погрустнела.
- Я никому не скажу, - заверила она и добавила уже другим тоном: - Как
бы обманщик ни клялся, он в конце концов все равно бросит тебя одну. - Не
понимаю, как кто-то мог тебе лгать! - горячо воскликнул Корреа.
Вдруг его почему-то охватил страх, что Сесилия думает, будто туннель -
вранье. Он снова и теперь с большими подробностями стал описывать все
путешествие, начиная со встречи с доктором Марсело и вплоть до прощания на
Четырнадцатой остановке.
- Как раз на этой остановке, - подчеркнул он, - завтра ровно в пять
утра доктор будет ждать меня, чтобы отвести назад.
- Через туннель? - спросила Сесилия, опять на грани слез.
- Мне надо заниматься. До экзаменов остается совсем немного. Я сдаю за
первый курс юридического.
- К чему эти сказки? Я скоро привыкну к тому, что меня бросают.
- Это не сказки. Напротив, я дал тебе сейчас лучшее доказательство моей
искренности. Если доктор Марсело узнает, он меня убьет.
- Ах, оставь, пожалуйста, это все равно как если бы я сказала, что за
пять минут пришла по туннелю из Европы.
- Нет, здесь совсем другое. Послушай хорошенько: между Европой и нами
много километров, много моря. Если ты мне все еще не веришь, я попрошу
доктора Марсело объяснить мне, как это получается, и на следующей неделе,
когда вернусь, все тебе расскажу.
- Когда вернешься, - сказала Сесилия, словно говоря сама с собой.
Чтобы не терять времени на поиски убедительного ответа, Корреа стиснул
ее в объятиях. Лучшая часть этого дня была очень счастливой и тянулась
долго-долго - как ему казалось, дольше, чем сам день. Хотя на ночном столике
торопливо тикал будильник, они верили, что время остановилось; но вдруг в
доме потемнело, Корреа подошел к окну и отчего-то огорчился, увидев, что
наступили сумерки.
Ночь еще приберегла для них счастливые мгновения. Они немного поели (в
воспоминаниях молодого человека этот ужин рисовался пиром), вернулись в
постель, и им опять показалось, что время замедлило свой бег. Они
проголодались, и когда Сесилия вышла на кухню, Корреа поставил будильник на
половину пятого. Потом они ели фрукты, разговаривали, обнимались, снова
разговаривали и, наверное, уснули, потому что звон будильника перепугал их
обоих.
- Что это? - спросила она. - Почему?
- Я поставил будильник. Помнишь, меня ждут.
- Да, ровно в пять, - не сразу откликнулась Сесилия.
Корреа оделся. Он обнял ее и, чуть отстранив, заглянул в глаза.
- Я вернусь на следующей неделе, - пообещал он; хотя он был уверен, что
вернется, его сердили сомнения Сесилии: она явно не верила ни в его
обещания, ни в туннель. - Хотелось бы, чтобы ты проводила меня до
Четырнадцатой остановки и увидела собственными глазами: доктор Марсело - не
выдумка. Но раз ты не идешь, пожалуйста, укажи мне дорогу.
Сесилия не столько объясняла, сколько обнимала его.
Наконец он ушел. Не раз ему казалось, что он сбился с пути, но в конце
концов он добрался до места встречи. Никто его не ждал. "Вот будет ужас,
если доктор меня не дождался, - подумал он. - Вот будет ужас, если я не
явлюсь на экзамен".
Ему было немножко стыдно возвращаться в дом Сесилии, признаваться ей,
что денег у него совсем мало и, пока не найдет работы, он не сможет вносить
свою долю на расходы. Наверное, такое признание - простая формальность, ведь
они любят друг друга, однако формальность достаточно неприятная для того,
кто уже приобрел славу обманщика. Все же он решил, что положение не столь уж
безвыходное; Сесилия будет довольна, и если они заживут вместе, все
недоразумения скоро исчезнут. Погруженный в свои размышления, он машинально
смотрел, как к нему приближается какой-то человек. Уже довольно давно тот
шел к остановке, с трудом волоча два больших тюка.
- Какого черта вы мне не помогаете? - закричал человек.
Корреа вздрогнул и извинился: - Я вас не заметил.
Доктор утер лоб платком и перевел дух. Потом сказал: - Вы ничего не
купили? Поверьте, я это предчувствовал. У вас не было денег - это плохо, и
вы не попросили у меня взаймы - а это хорошо, право, хорошо. Вы поживитесь в
следующий раз. А пока - помогите мне.
Корреа кое-как потащил оба тюка, действительно весьма тяжелые. Чтобы не
спотыкаться, он устремил все внимание на дорогу - точнее, смотрел себе под
ноги.
- Я боялся, что вы не придете, - сказал он задыхаясь. Он почти не мог
говорить.
- Это я боялся, что вы не придете, - ответил доктор. - Знаете, сколько
весят эти сумки? Теперь мне кажется, что у меня выросли крылья. Честное
слово, идти - одно удовольствие. Ну, вперед.
Посреди туннеля молодому человеку пришлось еще раз остановиться и
передохнуть. - Никак не могу понять, - заметил он, - почему, если идти этим
туннелем, путь между Пунта-дель-Эсте и Тигре оказывается таким коротким. -
Не Тигре, - уточнил доктор, - а островом, который я собираюсь купить на свои
сбережения.
- Ну, практически это одно и то же. Если от Пунта-дель-Эсте до
Буэнос-Айреса самолет летит час...
- Я скажу вам без околичностей: меня самолет не устраивает. Туннелем
куда короче, и, что характерно, я не плачу ни гроша.
- Вот этого я и не понимаю. Если исходить из того, что земля круглая...
- Исходить, исходить... Вы говорите, что она круглая, потому что вас
так учили, а на самом деле не знаете, круглая она, квадратная или еще
какая-нибудь. Предупреждаю вас: в вопросах географии на меня не
рассчитывайте. В мои годы эти глупости только злят. Я спрашиваю себя, не
было ли роковой ошибкой взять вас в компаньоны. Такой человек, как вы,
полностью оторванный от действительности, того и гляди начнет болтать о моем
туннеле с женщинами и посторонними.
- С чего вы взяли, что я стану болтать? - запротестовал Корреа. - Да
еще с посторонними.
- Ни с кем, - подчеркнул доктор, пронзая его взглядом.
- Ни с кем.
Они вышли на остров; Корреа увидел небо, почувствовал грязь под ногами;
они пошли среди ив, потом углубились в густые поросли молодых тополиных
побегов. Молодой человек едва мог двигаться.
- Вы нарочно ведете меня в самую гущу?
- Неужели вы не понимаете, что мы ищем место, где спрятать тюки? Или вы
думаете, что я повезу их на катере, к радости всех пассажиров?
Наконец они добрались до зарослей камыша, которые показались доктору
подходящими.
- Здесь сам господь бог их не отыщет, - заметил Корреа.
- Я не интересовался вашим мнением. Корреа пропустил грубость мимо ушей
и спросил:
- И на сколько вы их оставите?
- Я вернусь сегодня же ночью на своем катере. Но вы что-то стали
слишком любопытны. Уж не думаете ли поживиться чужим добром?
Молодой человек вскипел: - Да за кого вы меня принимаете?
Доктор тут же сник и стал извиняться: - Это шутка, просто шутка. Хоть
бы катер пришел поскорее. Признаюсь, мне не очень-то уютно в этих болотах. И
потом, не хотелось бы, чтобы нас тут заметили. Вот-вот рассветет, и нас
увидит первый же зевака. Должен сказать, что теперь готов согласиться с моей
женой: надо купить этот остров. И как можно скорее, потому что в любой
момент какой-нибудь бездельник, которому нечем заняться, начнет спрашивать
себя, что потерял здесь этот сеньор, отчего дважды в неделю приезжает на
остров, вовсе ему не принадлежащий. Я не любитель швыряться деньгами, но на
этот раз зажмурюсь и куплю. - Вы правы, - отозвался Корреа. - Надеюсь, с
нами ничего не случится.
Появился катер, и они принялись кричать. Доктор заплатил за проезд, но
как только они уселись, сразу заявил: - Надеюсь, мне вернут этот долг. Чуть
зазеваешься, и тебя обдерут как липку.
Корреа дал ему бумажку в десять песо. В те годы это было немало.
- Получите.
- Вы что же, хотите забрать у меня всю мелочь?
- Других денег у меня нет.
Доктор, казалось, был раздражен. Потом, вдруг просияв, похлопал себя по
карману.
- Здесь они будут целее. Я верну вам сдачу в следующий раз.
- Когда мы вернемся сюда?
Ответа не последовало, а повторить вопрос он не посмел. Какое-то время
они молчали.
- Если вам на остров Меркадера, - наконец сказал доктор, -
пробирайтесь-ка к борту, здешние перевозчики дожидаться не любят.
Корреа подчинился и спросил: - Значит, мы сюда не вернемся? - Доктор
больно пихнул его в спину.
- Вы неисправимы, - прошипел он. - Говорите потише, или вы хотите,
чтобы про это знали все на свете? Мы встретимся в четверг, в тот же час, на
том же месте. Ясно?
Корреа едва мог сдержать восторг. Он сказал себе, что все устраивается
как нельзя лучше. Сесилия ждет его на следующей неделе, а он сделает ей
сюрприз - конечно же, очень приятный - и появится в пятницу на рассвете. Он
готов был уже спрыгнуть на берег, но вдруг спросил себя, обо всем ли они
договорились. Мысль, что они могут не встретиться, привела его в ужас. Он
пробормотал: - Значит, в половине двенадцатого?
- Прекрасно.
- В Тигре?
- Если нам с вами все известно, - прервал его доктор, дрожа от злости,
- зачем информировать других? Сходите, будьте так любезны, сходите.
Стоя на причале, Корреа посмотрел вслед уходящему катеру. Потом
направился к хижине, большими прыжками взлетел по ступеням, распахнул дверь
и остановился, чтобы приободриться, ибо знал, что едва он переступит порог,
как начнется ожидание. Долгое и мучительное ожидание второго путешествия в
Уругвай. "Не знаю, что со мной. Нервы разыгрались", - заметил он вслух. Чего
ему явно не хотелось, так это заниматься. Чтобы не тратить время попусту -
до экзамена надо было дорожить каждой минутой, - лучше всего было бы немного
поспать. Он успокоится, а уж потом, на свежую голову, всерьез возьмется за
подготовку. Растянувшись на койке, он понял, что спать ему тоже не хочется.
До четверга еще так далеко, а до пятницы, до свидания с Сесилией - целая
вечность: за это время столькое может произойти, что спокойнее не думать об
этом. Он представил себе встречу в Тигре; представил, что будет, если доктор
почему-либо не сдержит слова. Корреа знал о нем так мало, что найти его
почти невозможно. Даже фамилия доктора была неизвестна. Если доктор в
четверг не придет, молодому человеку останется лишь каждый день торчать на
пристани - на всякий случай. А если доктор не вернется на берег, если впредь
будет ездить со своего острова прямо на остров с туннелем? Корреа подумал,
что разумнее всего было бы сегодня же вечером дождаться его возле тюков. Так
по крайней мере они наверняка встретятся, ведь доктор приедет за товаром,
как только стемнеет. Он спросил себя, в состоянии ли узнать остров в этой
незнакомой дельте, где каждый дом, каждый причал - все путалось, все
терялось среди одинаковых деревьев. Впрочем, чем скорее он вернется туда,
тем больше шансов узнать это место. Он нашел деньги, припрятанные в толстой
"Политической экономии" Жида. Доктор, не вернув ему сдачу, не только отобрал
у него несколько песо, которые никогда не мешают, но и лишил его возможности
узнать стоимость проезда - ведь, исходя из цены билета, можно было бы
рассчитать, где находится остров. Теперь он даже не знал, как, какими
словами попросить билет. Нельзя было сказать ни "дайте мне билет за
столько-то песо", ни "дайте билет до такого-то острова". Здесь, в дельте, он
мало что знал по названиям. Потом он задумался, когда ему ехать. Следовало
хорошенько выбрать момент: если ехать днем, его могут заметить на острове, а
если ехать в сумерках, он может не узнать нужного места. Чем дальше, тем
живее рисовал он себе грядущие неприятности. Кто знает, сколько ему придется
ждать возле тюков, воюя с комарами, посреди этого болота, заросшего камышами
и травой? И для чего? Встреча в четверг не станет от этого вернее. Наоборот:
сомнения только возрастут. До сих пор он не давал доктору причин для
недовольства: он был полезен, помог с тюками; но если доктор вдруг встретит
его на острове - кто разубедит его, что молодой человек не собирается его
обокрасть или воспользоваться туннелем, чтобы работать на свой страх и риск?
И напротив, если не злить доктора несвоевременным приходом, почему бы тому
не явиться на встречу? Чтобы прикарманить сдачу с билета? Это казалось
маловероятным.
Единственно правильным решением было выполнить уговор. Итак, он будет
терпеливо ждать четверга и заниматься, как полагается.
Едва Корреа принял это решение, как впал в крайнее беспокойство.
Предпочтя не действовать, а выжидать, бранил он себя, он лишь подтверждает
свое малодушие и трусость. Среда прошла у него в колебаниях и принятии
противоречивых решений. Не в силах заниматься, он пытался спать; не в силах
спать, пытался заниматься. В четверг на рассвете он крепко заснул. Когда
проснулся, до встречи с доктором оставалось уже немного. Он помылся и
побрился холодной водой, нашел чистую рубашку, быстро оделся и помчался на
берег ждать катера. Все вышло прекрасно. Ровно в половине двенадцатого, как
они и договаривались, Корреа стоял на пристани. Через некоторое время он
сказал себе, что для верности следовало приехать в одиннадцать, самое
позднее в четверть двенадцатого. Конечно же, если доктор хотел обойтись без
него, не к чему было приходить раньше, а если не хотел - то не уедет раньше
времени. "Не отстают ли мои часы", - подумал Корреа и сверил их с часами
мужчины, тоже ожидающего катера. Часы шли верно.
Подошел катер. Молодой человек спросил, последний ли это. Оставался еще
один.
Если доктор не придет, он сядет на последний катер и не будет спускать
глаз с берегов, чтобы не пропустить остров. А там уж не составит труда найти
вход в туннель. Вместе с доктором все было бы намного проще, но и один он
тоже сумеет поскорее попасть туда, где его ждет Сесилия.
Доктор не шел. Корреа стал загадывать: доктор появится, когда вверх по
реке пройдет три судна, а вниз ни одного... Прошли три судна. Причалил
катер. Молодой человек собирался уже прыгнуть на борт, но господи, как
страстно он желал, чтобы вдруг рядом оказался доктор! Он уже занес ногу,
когда увидел человека, идущего через улицу к пристани. Тот помахал рукой,
может быть, что-то крикнул. Только когда человек вступил на пристань, в круг
света от фонаря, Корреа понял, что это не доктор, что он даже не похож на
доктора, хотя оба были низенькие и довольно толстые. Невероятно, но
незнакомец направился прямо к молодому человеку.
- Вы кого-то ждете, верно? - спросил он.
- Да.
- Некоего доктора?
- Доктора Марсело.
- Он не смог прийти. Идемте со мной.
Немного поколебавшись, Корреа пошел за ним. Они прошли вдоль берега,
свернули налево. Корреа прочел на углу название улицы: Тедин. У дверей еще
виднелись люди.
- Далеко? - спросил он. - Только не говорите, что уже устали, - ответил
его спутник; он казался не таким щеголеватым, как доктор, и более крепким. -
Перейдем мост через Реконкисту и будем на месте.
Они поравнялись со стеной, за которой находился клуб Государственной
газовой компании. У стены чуть впереди стоял человек огромного роста. Корреа
замедлил шаг и сказал: - Это не доктор.
- И близко от него не стоял. Да вы что, никак не доверяете мне?
- Не то чтобы не доверяю, но...
- Какие еще "но". Если не доверяете, значит, у вас есть на то свои
причины. Так вы идете или вас подтолкнуть?
Прежде чем идти дальше, Корреа бросил быстрые взгляды направо и налево.
- Не смотрите понапрасну: вокруг никого нет.
- Не понимаю.
- Понимаете. И я скажу больше: если вы не доверяете, это настораживает
нас - меня и этого сеньора, моего друга.
Великан невозмутимо поглядывал на них. Его совершенно круглая голова
была покрыта короткими черными волосами. Корреа подумал, что где-то видел
его.
- Вы хотите меня ограбить?
- За кого вы нас принимаете? Неужто мы станем мараться из-за вонючей
мелочи, которая у вас с собой? Не смешите меня. И цените нашу доброту: мы с
другом притащились вон куда, чтобы дать вам один совет. Слушайте хорошенько:
компаньона, которого вы себе подыскали, надо забыть. Забыть, будто его и не
было. Для вашего же блага, ясно? Этот сеньор вас ком-про-ме-ти-рует. Вам все
понятно?
Чтобы выиграть время и подумать, ибо в голове у него стоял туман,
Корреа переспросил: - Доктора?
- Да, доктора или как вы там его называете. Не стройте из себя дурачка,
а то мой друг разнервничается и с вами тоже может произойти какая-нибудь
неприятность. Вы прекрасно знаете, о ком мы говорим: о кругленьком таком
толстячке. - Великан сказал неожиданно тихим голосом: - Вы давайте
позабудьте обо всем, что знаете, и о нас тоже, и держитесь-ка подальше от
тех мест, где вас видели с этим доктором. Договорились? - Ну конечно,
договорились, отчего же нет, - отвечал Корреа.
Когда он понял, что дышать стало легче, он вспомнил о Сесилии и спросил
себя, неужели просто из трусости он откажется от нее... Бояться нечего, надо
говорить, его заботы вполне обычны, их поймет любой.
- Можно рассказать все по-честному? - спросил он. - Можно, можно, -
ответил высокий, - только если не слишком долго.
- Все, что я скажу, очень просто. Я ищу этого доктора вовсе не из-за
корысти. Знаете, зачем он мне нужен? Чтобы отвести меня на другой берег,
потому что там ждет меня один человек.
- Сеньор-то у нас бескорыстный, - сказал высокий, указывая на него
пальцем.
- И везучий. Его кто-то ждет на другом берегу.
- И он жить не может без этого человека. Сеньор считает нас с тобой
идиотами.
- Так считал и доктор, да покоится он в мире.
- Да доктор этот просто наглец. Вздумал забавлять нас небылицами.
- Всякими сказками, вроде человека, что ждет сеньора на другом берегу.
Корреа возмущенно запротестовал - сначала из-за того, что ему говорили,
потом оттого, что его трогали, но вскоре умолк и только, когда началась
экзекуция, успел поднести руки к голове. В какой-то миг - как он потом
убедился, много позже - его пробудил мужской голос, повторявший настойчиво и
мягко:
- Что с вами? Вам нехорошо?
С помощью неизвестного - высокого господина с седыми усами и в очках -
Корреа кое-как поднялся. Все тело у него болело.
- Кажется, меня побили, - заметил он печально.
- Хотите обратиться в полицию? Если желаете, я провожу вас в
комиссариат. Комиссар - мой друг.
- Пожалуй, не стоит заявлять в полицию. На сегодня с меня хватит и
побоев.
- Как вам угодно. Зайдемте на минутку ко мне, я немного обмою ваши
ушибы.
Корреа поддался уговорам и с трудом побрел, куда его вели. Дом
показался ему весьма привлекательным, решетки и люстры были кованые, а
кресла, как в старом монастыре.
- Простите, что я вам мешаю, - сказал Корреа.
- Здесь светло и все видно. Вам удобно? Это самое главное.
Его усадили под торшер, тоже кованый, стоящий в углу гостиной. Корреа
благодарно подумал: "Я в парадной столовой, где собираются по большим
праздникам". В центре комнаты стоял длинный лакированный стол из черного
дерева.
Хозяин промыл ему раны перекисью водорода и заботливо отер его лицо.
- Жжется, - сказал Корреа.
- Ничего страшного, - заверил его господин.
- Это потому, что жжет не вас.
- Не спорю. Однако согласитесь: вы дешево отделались, если учесть, чем
кончилось с тем, другим, - вы понимаете мою мысль? И не подумайте, что это
плохие ребята.
- Вы их знаете? - удивленно спросил Корреа.
Господин приятно улыбнулся.
- Здесь знаешь всех, - объяснил он. - Как я говорил, ребята они совсем
не плохие, разве что немного нервные, но это у них по молодости. Вам не надо
было лгать.
- Я не лгал.
- Путешествие на другой берег, чтобы повидать женщину, - старая сказка.
- И однако, это правда.
- Дорогой мой сеньор, постарайтесь понять, что если вы беседуете с
серьезными людьми, лучше не пытаться провести их подобными россказнями.
Вполне естественно, по-человечески понятно, что наши друзья вышли из себя.
Кроме того, чтобы повидать женщину, зачем являться к ней вместе с доктором?
- Доктор знает остров, где есть туннель. С этого мига сцена пошла
быстрее.
- Вы хотите сказать, пещера - пещера, где хранится товар? Не подождете
ли вы минутку?
- Я ухожу.
- Вы подождете.
Выходя из комнаты, хозяин дома сделал знак рукой, означавший, что надо
подождать, и запер дверь на ключ. Простой этот факт испугал молодого
человека больше, чем незадолго до того спор с бандитами. ("Меня начали бить,
когда я еще ничего не понял", - объяснял он потом.) Он слышал, как в
соседней комнате господин с седыми усами говорил по телефону, хотя и не
различал слов. "Меня не одурачишь, - подумал он. - Выберусь в окно". Окно
выходило в темный сад и было забрано решеткой с частыми прутьями. Он мог,