Страница:
Он помолчал, презрительно глянул ей через плечо, после чего, к недоумению Жожо, расхохотался ей в лицо.
— Веселишься сам с собой? — И ласково прибавила: — Бедняжка!
Но он расхохотался с новой силой, и у Жожо похолодело в груди. Она проводила его взглядом — он продолжал веселиться.
— Что-то случилось, — объявила она встревоженному Мэнни. — Узнай.
Тот поболтался минут пятнадцать возле ксерокса, после чего доложил:
— Вчера вечером они вместе пьянствовали.
— Кто?
— Брент, Таил ер, Джим и Ричи.
— А меня почему не взяли?
— Они ходили в стриптиз-клуб.
— Так почему меня-то не взяли?
— Постеснялись, наверное.
— Ну, я бы стесняться не стала.
— Зато они бы стали.
Стриптиз-клуб! Ах он мелкая тварь, Ричи Гант! Он снова это проделал: что такое ленч в «Каприччо» в сравнении с вечером в стриптиз-клубе, когда тебя поят и ублажают голыми девицами! Внутри у нее все бушевало: теперь вчерашний ленч воспринимался как снисходительный жест со стороны американцев, у которых уже был назначен куда более занимательный вечер. Они всю дорогу над ней просто посмеивались.
Жожо не была наивной девчонкой и понимала, что такие вещи случаются, но об издательском мире она была более высокого мнения. Она вспомнила, как торжествовала накануне, и вся сжалась. Джим Свитман должен был ей сказать, что вечером они идут развлекаться с Ричи Гантом, но он был из тех, кто считает, что гонец должен быть убит — сразу, как принесет хорошие новости.
Подлые мужчины, с негодованием подумала она. Никчемные уроды с мозгами и членом, неспособные одновременно включать в работу и то и другое.
Затем ее гнев обратился на женщин, которые снимают с себя одежду, помогая мужчинам завязать деловые отношения в ущерб другим женщинам. Как можно ждать от мужиков уважения к работающим женщинам, когда они платят другим, чтобы те раздевались? Конечно, после этого для них все бабы — игрушки!
Она всегда считала, что как специалисту ей доступен весь профессиональный арсенал. И заблуждалась. Она прекрасный агент, но установить деловые контакты, ублажая потенциальных партнеров стриптизом, ей не дано. Зато мужчинам все можно, причем такие приемчики только говорят в их пользу. Такую несправедливость Жожо восприняла как пощечину. Мужики с их членами — вот что правит миром. Жожо вдруг лишилась душевного равновесия. Она была в ярости и, что было для нее совсем не характерно, угнетена.
Сегодня она и без того была не в духе: был день рождения Марка, и она хотела, чтобы они провели этот день вместе. А теперь во второй половине дня заедет Кэсси и увезет его в отель с кроватями на четырех стойках, ужином из семи блюд и бассейном в римском стиле (она узнала в Интернете).
День и впрямь выдался неудачный. Сразу после обеда позвонила Харриэт Эванс.
— Ну, как?
— Прошу прощения, но — нет.
— Но вы же не успели прочесть!
— Я прочла достаточно. Вообще-то, мне понравилось, я от души хохотала, но таких книг уж больно много. Мне очень жаль, Жожо.
Так. Следующий.
Пол Уайтингтон из «Тора». Мужчина, но знает толк в коммерческой беллетристике — в отличие от многих редакторов-мужчин Пол не считает чувство юмора чем-то зазорным.
Жожо позвонила, расхвалила «Папашу» как нечто сенсационное, и Пол пообещал прочесть за выходные.
— Мэнни! Посылай курьера!
На три тридцать к ней был назначен Эймон Фаррел, писатель и мерзкий тип. Он явился без пяти четыре, распространяя вокруг себя запах табака, фаст-фуда и туалетной воды «Пако Рабанна», отдающей мочой. Это все оттого, что он гений. Поскольку он числился среди «открытий» Жожо — уступая в этом качестве разве что Натану Фрею, — то пришлось его расцеловать. Порой начинаешь ненавидеть эту работу, подумала она с горечью.
Эймон уселся напротив. Одежда у него имела такой вид, будто его часа два возили связанным на заднем сиденье автомобиля — еще один знак его гениальности. Он целых сорок пять минут поносил всех других писателей на свете. Потом вдруг резко встал и объявил:
— Я пошел. Напьюсь.
— Я провожу до лифта.
На пути им попался Джим Свитман.
— Жожо, ты надолго?
«Хорошо вчера повеселились? Девки классные попались?» — хотела спросить она, но сдержалась.
— Нет, сразу назад.
— Зайди тогда ко мне.
— Кто это? — спросил Эймон. — Тот, что экранизацией занимается? Который продал барахло Натана Фрея в Голливуд? А мое он что же не проталкивает?
— Ваше барахло? Мы над этим работаем.
— Что??!
— Лифт здесь. — Она втолкнула его в кабину вместе со всеми его ароматами. — Берегите себя, Эймон. И не пропадайте!
Двери закрылись, отсекая от нее ошеломленного Фаррела. Какое облегчение! Сегодня Жожо оставила ее обычная манера ублажать авторов. С легким сердцем она повернула назад и тут увидела в конце коридора Марка с какой-то блондинкой. Писательница? Редактор? И тут Жожо догадалась: это Кэсси, и каждый нерв в ее теле дрогнул.
Кэсси изменилась с тех пор, как Жожо ее видела. Казалось, она стала выше, стройнее. В джинсах, белой блузке и — не может быть! О господи! Она в моем жакете! Жожо не верила своим глазам. Ей же за сорок, какого лешего она вырядилась в кожаный пиджак из «Уистлза»? Стильная штучка, которая через три месяца выйдет из моды! Даже я не решилась ее купить, а мне всего тридцать три.
Марк заметил ее, встревожился, и они обменялись долгими взглядами, от которых в коридоре стало светлее. Жожо хотелось развернуться и скрыться в лифте, но это выглядело бы слишком нарочито. Придется идти им навстречу. Коридор был как взлетная полоса, никуда не спрячешься, никаких ответвлений, чтобы скрыться, и шесть метров — это целая вечность. Кэсси шагала быстрее Марка, она громко говорила — словно выговаривала ему за что-то.
— Глупый ты! — расслышала Жожо. И потом смех. Поравнявшись, Жожо наклонила голову и буркнула:
— Здрасьте.
Но тут услышала голос Кэсси:
— Добрый день. Черт!
— Здравствуйте.
Марк и Жожо хотели продолжать движение, но Кэсси остановилась, и Марку пришлось представить их друг другу, что он и исполнил с энтузиазмом человека, идущего на электрический стул.
— Это Жожо Харви. Наш агент.
— Жожо Харви. — Кэсси обеими руками пожала ей руку, заглянула в лицо и воскликнула: — Какая красавица! — У нее были голубые глаза, по-настоящему голубые, и она была очень привлекательной женщиной. — А я Кэсси, многострадальная жена этого типа.
Черт!
Но Кэсси подмигнула, и Жожо поняла, что она шутит.
— Я вам как раз хотела письмо написать, Жожо. Черт!
— Правда?
— У вас такие замечательные авторы. Вы очень умная женщина.
Откуда она знает моих авторов?
— От «Мими» я просто в восторге! — воскликнула Кэсси. — Блестяще, настоящий шедевр. — В точности как считала сама Жожо. Черт! — И еще. Надеюсь, вы не рассердитесь, что Марк для меня утащил у вас один экземпляр Миранды Ингланд? Последний роман. Она великолепна, правда? Чистой воды эскапизм. — В точности так считала Жожо. Черт!
— Вы много читаете, — механическим голосом проговорила она, повергнутая в настоящий шок. Она ожидала увидеть пышные юбки, плоскостопые ноги в растоптанных мокасинах и смертельно скучную тетку, помешанную на чаепитиях и садоводстве.
— Я обожаю книги! — просияла Кэсси. — Лучше книг могут быть только бесплатные книги. — В точности так считала Жожо. Черт!
— Вам по-вез-ло, — проговорила она, как робот, — что у вас есть свя-зи в из-да-тель-ском ми-ре.
Кэсси нежно улыбнулась Марку.
— Он вообще мужчина полезный. — Она хихикнула. Так, словно подумала о других его применениях. Потом потянула его за галстук: — Идем же, именинник!
Она утащила Марка за собой. Тот, цвета свежезалитого цемента, смотрел на Жожо умоляющими глазами.
— Приятно было познакомиться, Жожо, — оглянулась Кэсси. И помахала даровым экземпляром Миранды Ингланд. — Спасибо за книгу!
Жожо смотрела, как они садятся в лифт, и ей вдруг захотелось крикнуть: «Марк, пожалуйста, не спи с ней!»
А вообще-то… Когда Марк в последний раз спал с Кэсси? Раньше ее это совсем не волновало. К жене она Марка до сих пор не ревновала. Ее ревность обычно распространялась на время, которое отнимала у него семья, но сейчас Жожо впервые подумала о Кэсси как о сопернице. До сих пор она испытывала к ней одну только жалость. Жалость и чувство вины.
«Он разговаривает с ней. Рассказывает о работе. Она много читает, она умна. Она понимает толк в пиджаках. И в мужчинах. Черт! Надо выйти на улицу. Без сигареты я умру».
Она забежала за сигаретами и зажигалкой, а когда проходила мимо кабинета Джима, тот окликнул:
— Жожо Харви! Ко мне!
Она ногой распахнула дверь, так что та стукнулась о шкаф, и тяжело прислонилась к косяку.
— Твой Эймон Фаррел воняет, как мусорный бак! — Тут Джим заметил, что она в каком-то странном состоянии. — Так-так. Познакомилась с Кэсси, да?
— И на ней был мой жакет. Я иду вниз перекурить. Скоро вернусь.
В лифте еще пахло Фаррелом. На улице Жожо полной грудью втянула никотин и присела, прислонившись спиной к стене здания, но тут увидела на той стороне Марка с Кэсси в машине. Они еще не отъехали. Жожо машинально шагнула назад, испугавшись, что ее увидят. Марк сидел на пассажирском месте, Кэсси была за рулем. С зажатой в губах сигаретой она подавала задом со стоянки, прищурясь сквозь табачный дым. «Она курит! Это по мне!»
Кэсси под острым углом вырулила на дорогу и чуть не столкнулась с другой машиной. Водитель, пожилой мужик, сердито гуднул, но Кэсси лишь вынула сигарету изо рта и послала ему воздушный поцелуй; Жожо видела, что она смеется. И они уехали.
Черт побери!
Она раздавила носком окурок и сейчас же раскурила следующую сигарету. Потом — еще одну. После этого пошла наверх к Джиму.
— Если ты хочешь со мной о чем-то поговорить, давай сделаем это в баре.
— Когда? Сейчас?
— Уже половина шестого. Можно сваливать.
— А где? В «Наезднике»?
— Все равно, главное — чтобы крепкое наливали.
— …главное — заполучить нужных людей… Брент считает, если мы заманим режиссера или актрису с именем — половина успеха в кармане…
— О какой книге речь? О «Мими»?
— Нет. О первом романе Миранды Ингланд.
— Ах да, конечно, — хихикнула она.
— Жожо, радость моя, мне кажется, ты меня не слушаешь.
— Не слушаю, прости, — вздохнула она и залпом допила коктейль. — Пора следующий брать.
— Я принесу.
Когда он вернулся, Жожо оживилась.
— Джим, расскажи мне о Кэсси. Ты же ее знаешь? Только не ври!
— С чего бы я стал врать?
— С того, что ты хочешь, чтобы тебя все любили, и поэтому говоришь только то, что людям приятно слышать.
Улыбка моментально сошла с его лица, Джим поджал губы.
— Ого! — Жожо засмеялась. — Ему это не понравилось.
Джим на нее даже не смотрел. Он отвернулся и забарабанил пальцами по столу.
— Не жалеешь, что бросил курить? — Жожо подтолкнула ему свою пачку. — Можно тебя поискушать?
Он резко повернулся и взглянул ей в лицо.
— Нет, Жожо, меня искушать не надо.
Она уперлась в него взглядом. О чем это он?
— Ой! — Она вдруг протрезвела. — В чем дело?
Он не ответил, а лишь опустил глаза. Жожо дала себе успокоиться и заговорила снова:
— Джим, прости. Я малость перебрала, и вообще, настроение дрянь.
Теперь должен был извиниться Джим. Но он молчал.
— Я тебе место оставила.
— Какое место?
— Чтобы ты извинился.
— За что?
— Может, сам скажешь? За то, что считаешь, будто я телом пробиваю себе путь в партнеры.
— А это то, что ты делаешь? Забавно. Я-то думал, ты достаточно успешна в своем деле, чтобы обойтись без таких приемов.
Отлично! Сама все испортила.
— А еще за то, что выставил меня круглой идиоткой в глазах американцев.
— Как это?
— А так, что вы с Ричи Гантом водили их в стрип-клуб, а мне достался скучный ленч. Вот уж спасибо!
— Ленч был совсем не скучный, ленч прошел на ура. Они в тебя просто влюбились, и в твои книги тоже.
— А как же стриптиз?
— Каждому свое. Я просто изо всех сил стараюсь угодить каждому агенту, — с выражением сказал Джим, — это моя работа.
Джим никогда не был таким мрачным, обычно он — сама любезность, недаром Мэнни называл его Лучезарным. Они молча пили свои коктейли. Потом Джим снова забарабанил пальцами по столу, а Жожо глубоко затянулась.
Время шло. В паб входили новые люди, кто-то, наоборот, уходил, Жожо выкурила еще одну сигарету и затушила окурок в пепельнице. Прошло еще сколько-то минут, Жожо тронула Джима за рукав и сказала:
— Пошли, что ли?
Он убрал руку и ответил:
— О'кей. Но сначала давай кое-что проясним. Я не считаю, что ты телом пробиваешься в партнеры, ты блистательный агент. И для американцев ты не менее важна, чем Ричи Гант. Если не больше.
Джим снова улыбался, но Жожо он не убедил. Он делал сейчас то же, что и она, — притворялся, что все в порядке, как будто окружающие настолько тупы, чтобы это проглотить.
— Стало быть, ты хочешь, чтобы я рассказал тебе о Кэсси? Хорошо, скажу, как есть. — Снова улыбка. — Она очень миленькая, прямо красотка.
— Но мне показалось, она еще и умна.
— Очень. Марк любит сильных, умных женщин.
То, как Джим это сказал, ей не понравилось — будто у Марка был целый гарем подружек, и все — сильные и умные.
— Ты сказала, на ней был твой пиджак. Откуда она его взяла? Надеюсь, ты его не забыла у Марка в машине?
— Это был не совсем мой пиджак. Я просто видела такой в магазине и чуть не купила — а Кэсси, значит, купила. Да, я знаю, у нас с ней много общего. — Неожиданно для себя она спросила: — А про меня Кэсси знает?
Джим смотрел на нее бесстрастным взглядом.
— Понятия не имею.
Оба допили и знали, что больше не будут.
— Поймать тебе такси? — чересчур вежливо спросил Джим.
— Минутку, мне надо позвонить. — Она достала мобильник. — Бекки, ты дома? Можно я приеду?
Потом повернулась к Джиму:
— Я возьму такси до Уэст-Хэмпстеда. Ты ведь, кажется, в тех краях живешь? Я тебя подброшу.
Но он отказался. Он учтиво улыбался, но проявил твердость. В безобразном настроении — давно такого не было — Жожо прибыла к сестре. Там ей налили вина и дали высказаться.
— На редкость гадкий день. Я только что поругалась с Джимом Свитманом, причем, похоже, всерьез, и это может иметь самые печальные последствия, поскольку, если Джослин Форсайт в конце концов уйдет на пенсию и дело дойдет до выбора нового партнера, он может проголосовать против меня. Впрочем, судя по всему, Ричи Гант уже давно заручился его поддержкой, так что в этом смысле ничто не изменилось. Но хуже того и намного хуже — то, что я познакомилась с Кэсси Эвери и она, оказывается, просто прелесть. Бекки фыркнула.
— Да нет, правда! Она приветливая, веселая, и волосы у нее красивые. С ней я себя чувствовала, как с Магдой Уайатт. При других обстоятельствах я бы, наверное, ее полюбила. — Она повернулась к Энди и громко сказала: — Но не в сексуальном плане!
Потом продолжала, обращаясь к Бекки:
— Она назвала меня красавицей — точь-в-точь как Магда всегда говорит. А самое странное — на ней был голубой кожаный пиджак, который я себе чуть не купила.
Это известие изумило Бекки.
— Полагаю, ей все про тебя известно, — заявил Энди. — Она пустила за тобой слежку, а этот пиджак — сигнал тебе. Хорошо еще, кролика у тебя нет — нашла бы его с отрезанной головой у себя в постели.
— Ты слишком увлекаешься низкопробными триллерами, — проворчала Бекки. — И всегда говоришь ерунду. Но знаешь, Жожо, я думаю, она догадывается о твоем существовании. Судя по твоему рассказу, она устроила тебе представление. С этим пиджаком, например. И ты говоришь, волосы у нее красивые? И прическа как из парикмахерской?
— Да.
— Вот видишь?
— Да нет, все не так. С пиджаком, я думаю, вышло совпадение. Я вообще по чистой случайности ее встретила. И думаю, про меня она ничего не знает.
Я-то считал ее дурочкой, которая ест сандвичи с сыром, заведомо зная, что потом будет мигрень, — заметил Энди.
— Я тоже. Как все переменилось за какую-то неделю! Не далее как в прошлую пятницу я чувствовала себя такой виноватой, я не хотела, чтобы Марк от нее уходил — а сейчас я очень этого хочу, только боюсь, он никогда не решится.
— Решится. Он человек серьезный, — сказал Энди. — Я видел его тогда у Шейны. Он на тебя так смотрит — проглотить готов.
— Проглотить — пожалуй. А уйти ко мне от жены — нет. Ты же знаешь, он теперь то и дело у меня ночует, а она его ни о чем не спрашивает. Сначала я думала, она решила ничего не замечать. Потом мне стало казаться, она все замечает, но ей плевать. Что они живут каждый сам по себе, сохраняют брак ради детей и у нее, возможно, тоже кто-то есть. Но сегодня я на них посмотрела — не похоже, чтобы они жили каждый сам по себе. Знаешь, какой у них был вид?
— Какой?
— Как у счастливой семейной пары.
— Опа!
До сих пор Жожо отказывалась глубоко анализировать свою жизнь и этот роман. Теперь она была вынуждена это сделать. Неужели она такая же, как все бабы, что связываются с женатиками? Дура? Неужели Марк никогда не уйдет от жены?
— Так плохо мне не было со времен Доминика, когда он должен был принять решение. Я скорее порву с Марком, чем пройду через это еще раз.
— Но ты же его любишь, — возразила Бекки.
— Да, и поэтому не собираюсь ждать, пока он решит за нас обоих.
— Нет, не поэтому, — встрял Энди. — Ты просто хочешь его наказать. Ты оскорблена и хочешь отыграться на нем за то, что у него красивая жена. Но как же твоя работа? Если ты ему теперь дашь отставку, как это отразится на твоем продвижении? Тебе же придется уйти в другое агентство и начинать все с нуля.
От страха Жожо пробил холодный пот. До сих пор ситуация была у нее под контролем; но сейчас, после встречи с женой Марка, она почувствовала себя беспомощной, как сухой листок на ветру.
Сто лет назад Энди сказал, что опасно заводить роман с начальником. И оказался прав.
— Мне нехорошо. А вдруг он изначально выбрал меня лишь потому, что знал: я не заставлю его уходить из семьи? И зачем он рисовал мне ее как какую-то лахудру?
— А он о ней так говорил?
Жожо задумалась. Может, и нет. Вообще-то, Марк в первый же вечер за ужином сказал ей, что жена его прекрасно понимает. И даже — что время от времени они спят вместе. Жожо была в полной растерянности.
Потом она рассказала о том, что было дальше, и Бекки заключила:
— Хорошо хоть, она не сунула ему в рот свою сигарету и они не удалились, воркуя, как голубки.
— И еще ты малость выпила, — сказал Энди. — Когда выпьешь, все всегда кажется хуже, чем оно есть.
— Когда выпьешь, все всегда кажется лучше, кретин!
— Разве? А, нуда! Прости.
Принесли цветы. Как она их ненавидела!
Потом зазвонил телефон. Она посмотрела на определитель — Марк с сотового. Жожо сняла трубку и без обиняков спросила:
— Где Кэсси?
— А-а. В бассейн пошла.
— Как прошел ужин из семи блюд?
— Что??
— Как кровать со стойками?
— А?
— И бассейн в римском стиле. Послушай, перестань посылать мне цветы.
— Но я их посылаю затем, чтобы ты знала, что я тебя люблю, даже когда меня нет рядом, — обиделся Марк.
— Знаю, знаю. Но ставить их в вазу, поднимать с пола увядшие лепестки, запихивать все в помойное ведро, да еще пальцы все перепачкаешь… Знаешь что? Я лучше найду себе занятие поинтереснее. И вообще, я сыта по горло.
— Это из-за Кэсси.
— Наверное.
Повисло долгое молчание, после чего Марк произнес тяжелым, решительным голосом:
— Нам надо поговорить.
Ее пронзило предчувствие чего-то страшного. Потом он сказал:
— Это не могло продолжаться вечно. — От ужаса у Жожо помутилось в голове.
Она не была готова к тому, что все закончится так скоро.
— Скажи сейчас, Марк.
— Сейчас не могу. Скоро вернется Кэсси. Завтра увидимся.
Она повесила трубка. Дьявол! Целых двадцать четыре часа неизвестности.
Она сразу позвонила матери. Не для того, чтобы обсуждать свою личную жизнь, а просто чтобы кто-то вернул ее на землю.
— Как вы там?
— Хорошо. Маленький Лука с каждым днем все хорошеет.
Лукой звали годовалого племянника Жожо — сына Кевина и его жены Натали.
— Мне прислали фотографии. Ангелочек.
— Они записали его в модельное агентство.
— Отличная мысль.
— Ничего не отличная! Мужчине не на пользу быть красавчиком, а уж когда ему об этом говорят — только держись! Хорошо, что с твоим отцом такого не было.
— Это мы знаем.
— Из мужчины должна вырасти личность, — продолжала мама. — Но твоему отцу и это не удалось.
— Это мы тоже знаем.
Попрощавшись с мамой, она позвонила Бекки, и уже через час они с Энди были у нее.
— Представляю, как ты переживаешь, — предположила Бекки.
Жожо пожала плечами.
— Ты, как всегда, молодец.
— Беке, это же я. Я сильная. Сильнее многих других женщин.
— Да. — Бекки с Энди переглянулись: Жожо уже выпила полбутылки красного вина, в пепельнице дымилась сигарета, другая была зажата у нее между пальцами, на экране шел видеофильм про мангустов.
— Один положительный момент, — рассуждала Жожо. — Я по крайней мере не выложила все свои сбережения за «Гроздья гнева» в первом издании. Слишком дорого показалось — пришлось взять «Жемчужину».
— Не дари. Продай через Интернет, — посоветовала Бекки.
— Подари, — возразил Энди. — Ты должна быть с ним любезна — он как-никак твой босс.
— По-моему, карьера ее сейчас меньше всего заботит, — проворчала Бекки.
— Ты ее с собой-то не путай! — проворчал в ответ Энди.
На следующий день Марк приехал к Жожо в четверть второго. Он хотел ее обнять, но она отстранилась. Он прошел за ней в гостиную, и оба молча уселись на диван.
— Я люблю своих детей, — сказал он.
— Я знаю.
— Мне всегда было страшно их бросать. Я говорил тебе об этом с самого начала.
— Постоянно.
Я все ждал удобного момента. Думал, в конце учебного года — но это означает испортить им лето. Потом решил устроить им прощальный семейный отпуск, свозить в Италию, после чего объявить — но им предстоит новый учебный год, это очень неудачное время для таких переживаний. — Он поднял и опустил плечи. — Жожо, я понял, что подходящего времени никогда не будет. Никогда.
Сердце у нее в груди остановилось.
— Поэтому давай сделаем это сейчас, — продолжал он. — Сегодня.
— Что?
— Сегодня. Я скажу Кэсси сегодня. Сегодня я от нее уйду.
— Сегодня? Погоди, погоди, ты меня запутал. Я думала, ты меня решил бросить.
— Тебя? Бросить? — Он опешил. — Как тебе в голову могло прийти? Я же тебя люблю, Жожо.
— Ты же сам сказал: надо поговорить. И ты никогда не говорил, что Кэсси такая красавица.
— Но ты же ее раньше видела. Ты знала, как она выглядит.
— Мне она другой запомнилась.
— Это потому, что тогда тебе было неважно, как она выглядит.
Она согласилась.
— Но вы прекрасно ладите.
— Мы и с Джимом Свитманом прекрасно ладим. Это же не значит, что мы должны жить вместе.
Жожо закурила. Все перевернулось слишком стремительно. Она-то решила, что теряет его, и почти уже свыклась с этой мыслью, а дело вдруг приняло совершенно противоположный оборот. Он переезжает к ней. Прямо сегодня.
Сейчас, когда угроза утраты была позади, ей безумно захотелось близости — так, что страшно стало. Но сначала она хотела получить ответ на один вопрос.
— Ты с ней в эти выходные спал? Он рассмеялся.
— Нет.
— А почему? У вас же была кровать со стойками, ужин из семи блюд…
— Это все не имеет значения. Я ее не люблю, во всяком случае как женщину. Я люблю тебя.
— А когда ты с ней в последний раз спал?
Он опустил глаза, наморщил лоб, потом поднял голову.
— Правда не знаю.
— Не надо мне врать. Ты мне с самого начала говорил, что время от времени ты с ней спишь.
— Да, но с тех пор, как мы с тобой вместе, мне никто другой не был нужен.
Жожо заставила себя поверить. Он встал.
— Сейчас поеду домой и все ей скажу. Когда вернусь — не знаю.
— Погоди, погоди. Не спеши так. Может, не сегодня?
Марк взглянул с любопытством.
— А когда?
Она задумалась. Когда можно будет отнять у Сэма и Софи их папу? На той неделе? Через месяц? Когда? Отсрочка не может длиться вечно, нужна конкретная дата.
— Ладно, — наконец сказала она. — В августе устрой им семейный отпуск.
— Ты уверена?
— Уверена.
— Хорошо. Стало быть, в конце августа. А сейчас… мы можем пойти в постель?
— На первой линии муж Миранды Ингланд, Джереми. Соединить или…
— Соединить! — Щелчок. — Здравствуйте, Джереми. Чему я обязана?
— Миранда беременна.
— Поздрав…
— За последнее время у нее было три выкидыша, и сейчас ее врач говорит, ей нужен полный покой. Никакой работы. Совсем. Так что следующая книга в срок сдана не будет. Предупредите издательство.
— Хорошо…
— До свидания.
— Подождите!
Но он уже положил трубку. Она тут же набрала их номер, но сработал автоответчик.
— Веселишься сам с собой? — И ласково прибавила: — Бедняжка!
Но он расхохотался с новой силой, и у Жожо похолодело в груди. Она проводила его взглядом — он продолжал веселиться.
— Что-то случилось, — объявила она встревоженному Мэнни. — Узнай.
Тот поболтался минут пятнадцать возле ксерокса, после чего доложил:
— Вчера вечером они вместе пьянствовали.
— Кто?
— Брент, Таил ер, Джим и Ричи.
— А меня почему не взяли?
— Они ходили в стриптиз-клуб.
— Так почему меня-то не взяли?
— Постеснялись, наверное.
— Ну, я бы стесняться не стала.
— Зато они бы стали.
Стриптиз-клуб! Ах он мелкая тварь, Ричи Гант! Он снова это проделал: что такое ленч в «Каприччо» в сравнении с вечером в стриптиз-клубе, когда тебя поят и ублажают голыми девицами! Внутри у нее все бушевало: теперь вчерашний ленч воспринимался как снисходительный жест со стороны американцев, у которых уже был назначен куда более занимательный вечер. Они всю дорогу над ней просто посмеивались.
Жожо не была наивной девчонкой и понимала, что такие вещи случаются, но об издательском мире она была более высокого мнения. Она вспомнила, как торжествовала накануне, и вся сжалась. Джим Свитман должен был ей сказать, что вечером они идут развлекаться с Ричи Гантом, но он был из тех, кто считает, что гонец должен быть убит — сразу, как принесет хорошие новости.
Подлые мужчины, с негодованием подумала она. Никчемные уроды с мозгами и членом, неспособные одновременно включать в работу и то и другое.
Затем ее гнев обратился на женщин, которые снимают с себя одежду, помогая мужчинам завязать деловые отношения в ущерб другим женщинам. Как можно ждать от мужиков уважения к работающим женщинам, когда они платят другим, чтобы те раздевались? Конечно, после этого для них все бабы — игрушки!
Она всегда считала, что как специалисту ей доступен весь профессиональный арсенал. И заблуждалась. Она прекрасный агент, но установить деловые контакты, ублажая потенциальных партнеров стриптизом, ей не дано. Зато мужчинам все можно, причем такие приемчики только говорят в их пользу. Такую несправедливость Жожо восприняла как пощечину. Мужики с их членами — вот что правит миром. Жожо вдруг лишилась душевного равновесия. Она была в ярости и, что было для нее совсем не характерно, угнетена.
Сегодня она и без того была не в духе: был день рождения Марка, и она хотела, чтобы они провели этот день вместе. А теперь во второй половине дня заедет Кэсси и увезет его в отель с кроватями на четырех стойках, ужином из семи блюд и бассейном в римском стиле (она узнала в Интернете).
20
Пятница, вторая половина дняДень и впрямь выдался неудачный. Сразу после обеда позвонила Харриэт Эванс.
— Ну, как?
— Прошу прощения, но — нет.
— Но вы же не успели прочесть!
— Я прочла достаточно. Вообще-то, мне понравилось, я от души хохотала, но таких книг уж больно много. Мне очень жаль, Жожо.
Так. Следующий.
Пол Уайтингтон из «Тора». Мужчина, но знает толк в коммерческой беллетристике — в отличие от многих редакторов-мужчин Пол не считает чувство юмора чем-то зазорным.
Жожо позвонила, расхвалила «Папашу» как нечто сенсационное, и Пол пообещал прочесть за выходные.
— Мэнни! Посылай курьера!
На три тридцать к ней был назначен Эймон Фаррел, писатель и мерзкий тип. Он явился без пяти четыре, распространяя вокруг себя запах табака, фаст-фуда и туалетной воды «Пако Рабанна», отдающей мочой. Это все оттого, что он гений. Поскольку он числился среди «открытий» Жожо — уступая в этом качестве разве что Натану Фрею, — то пришлось его расцеловать. Порой начинаешь ненавидеть эту работу, подумала она с горечью.
Эймон уселся напротив. Одежда у него имела такой вид, будто его часа два возили связанным на заднем сиденье автомобиля — еще один знак его гениальности. Он целых сорок пять минут поносил всех других писателей на свете. Потом вдруг резко встал и объявил:
— Я пошел. Напьюсь.
— Я провожу до лифта.
На пути им попался Джим Свитман.
— Жожо, ты надолго?
«Хорошо вчера повеселились? Девки классные попались?» — хотела спросить она, но сдержалась.
— Нет, сразу назад.
— Зайди тогда ко мне.
— Кто это? — спросил Эймон. — Тот, что экранизацией занимается? Который продал барахло Натана Фрея в Голливуд? А мое он что же не проталкивает?
— Ваше барахло? Мы над этим работаем.
— Что??!
— Лифт здесь. — Она втолкнула его в кабину вместе со всеми его ароматами. — Берегите себя, Эймон. И не пропадайте!
Двери закрылись, отсекая от нее ошеломленного Фаррела. Какое облегчение! Сегодня Жожо оставила ее обычная манера ублажать авторов. С легким сердцем она повернула назад и тут увидела в конце коридора Марка с какой-то блондинкой. Писательница? Редактор? И тут Жожо догадалась: это Кэсси, и каждый нерв в ее теле дрогнул.
Кэсси изменилась с тех пор, как Жожо ее видела. Казалось, она стала выше, стройнее. В джинсах, белой блузке и — не может быть! О господи! Она в моем жакете! Жожо не верила своим глазам. Ей же за сорок, какого лешего она вырядилась в кожаный пиджак из «Уистлза»? Стильная штучка, которая через три месяца выйдет из моды! Даже я не решилась ее купить, а мне всего тридцать три.
Марк заметил ее, встревожился, и они обменялись долгими взглядами, от которых в коридоре стало светлее. Жожо хотелось развернуться и скрыться в лифте, но это выглядело бы слишком нарочито. Придется идти им навстречу. Коридор был как взлетная полоса, никуда не спрячешься, никаких ответвлений, чтобы скрыться, и шесть метров — это целая вечность. Кэсси шагала быстрее Марка, она громко говорила — словно выговаривала ему за что-то.
— Глупый ты! — расслышала Жожо. И потом смех. Поравнявшись, Жожо наклонила голову и буркнула:
— Здрасьте.
Но тут услышала голос Кэсси:
— Добрый день. Черт!
— Здравствуйте.
Марк и Жожо хотели продолжать движение, но Кэсси остановилась, и Марку пришлось представить их друг другу, что он и исполнил с энтузиазмом человека, идущего на электрический стул.
— Это Жожо Харви. Наш агент.
— Жожо Харви. — Кэсси обеими руками пожала ей руку, заглянула в лицо и воскликнула: — Какая красавица! — У нее были голубые глаза, по-настоящему голубые, и она была очень привлекательной женщиной. — А я Кэсси, многострадальная жена этого типа.
Черт!
Но Кэсси подмигнула, и Жожо поняла, что она шутит.
— Я вам как раз хотела письмо написать, Жожо. Черт!
— Правда?
— У вас такие замечательные авторы. Вы очень умная женщина.
Откуда она знает моих авторов?
— От «Мими» я просто в восторге! — воскликнула Кэсси. — Блестяще, настоящий шедевр. — В точности как считала сама Жожо. Черт! — И еще. Надеюсь, вы не рассердитесь, что Марк для меня утащил у вас один экземпляр Миранды Ингланд? Последний роман. Она великолепна, правда? Чистой воды эскапизм. — В точности так считала Жожо. Черт!
— Вы много читаете, — механическим голосом проговорила она, повергнутая в настоящий шок. Она ожидала увидеть пышные юбки, плоскостопые ноги в растоптанных мокасинах и смертельно скучную тетку, помешанную на чаепитиях и садоводстве.
— Я обожаю книги! — просияла Кэсси. — Лучше книг могут быть только бесплатные книги. — В точности так считала Жожо. Черт!
— Вам по-вез-ло, — проговорила она, как робот, — что у вас есть свя-зи в из-да-тель-ском ми-ре.
Кэсси нежно улыбнулась Марку.
— Он вообще мужчина полезный. — Она хихикнула. Так, словно подумала о других его применениях. Потом потянула его за галстук: — Идем же, именинник!
Она утащила Марка за собой. Тот, цвета свежезалитого цемента, смотрел на Жожо умоляющими глазами.
— Приятно было познакомиться, Жожо, — оглянулась Кэсси. И помахала даровым экземпляром Миранды Ингланд. — Спасибо за книгу!
Жожо смотрела, как они садятся в лифт, и ей вдруг захотелось крикнуть: «Марк, пожалуйста, не спи с ней!»
А вообще-то… Когда Марк в последний раз спал с Кэсси? Раньше ее это совсем не волновало. К жене она Марка до сих пор не ревновала. Ее ревность обычно распространялась на время, которое отнимала у него семья, но сейчас Жожо впервые подумала о Кэсси как о сопернице. До сих пор она испытывала к ней одну только жалость. Жалость и чувство вины.
«Он разговаривает с ней. Рассказывает о работе. Она много читает, она умна. Она понимает толк в пиджаках. И в мужчинах. Черт! Надо выйти на улицу. Без сигареты я умру».
Она забежала за сигаретами и зажигалкой, а когда проходила мимо кабинета Джима, тот окликнул:
— Жожо Харви! Ко мне!
Она ногой распахнула дверь, так что та стукнулась о шкаф, и тяжело прислонилась к косяку.
— Твой Эймон Фаррел воняет, как мусорный бак! — Тут Джим заметил, что она в каком-то странном состоянии. — Так-так. Познакомилась с Кэсси, да?
— И на ней был мой жакет. Я иду вниз перекурить. Скоро вернусь.
В лифте еще пахло Фаррелом. На улице Жожо полной грудью втянула никотин и присела, прислонившись спиной к стене здания, но тут увидела на той стороне Марка с Кэсси в машине. Они еще не отъехали. Жожо машинально шагнула назад, испугавшись, что ее увидят. Марк сидел на пассажирском месте, Кэсси была за рулем. С зажатой в губах сигаретой она подавала задом со стоянки, прищурясь сквозь табачный дым. «Она курит! Это по мне!»
Кэсси под острым углом вырулила на дорогу и чуть не столкнулась с другой машиной. Водитель, пожилой мужик, сердито гуднул, но Кэсси лишь вынула сигарету изо рта и послала ему воздушный поцелуй; Жожо видела, что она смеется. И они уехали.
Черт побери!
Она раздавила носком окурок и сейчас же раскурила следующую сигарету. Потом — еще одну. После этого пошла наверх к Джиму.
— Если ты хочешь со мной о чем-то поговорить, давай сделаем это в баре.
— Когда? Сейчас?
— Уже половина шестого. Можно сваливать.
— А где? В «Наезднике»?
— Все равно, главное — чтобы крепкое наливали.
21
Предложение, сформулированное Джимом, было не из сложных, но к третьему стакану водки с мартини Жожо уже с трудом держала нить разговора.— …главное — заполучить нужных людей… Брент считает, если мы заманим режиссера или актрису с именем — половина успеха в кармане…
— О какой книге речь? О «Мими»?
— Нет. О первом романе Миранды Ингланд.
— Ах да, конечно, — хихикнула она.
— Жожо, радость моя, мне кажется, ты меня не слушаешь.
— Не слушаю, прости, — вздохнула она и залпом допила коктейль. — Пора следующий брать.
— Я принесу.
Когда он вернулся, Жожо оживилась.
— Джим, расскажи мне о Кэсси. Ты же ее знаешь? Только не ври!
— С чего бы я стал врать?
— С того, что ты хочешь, чтобы тебя все любили, и поэтому говоришь только то, что людям приятно слышать.
Улыбка моментально сошла с его лица, Джим поджал губы.
— Ого! — Жожо засмеялась. — Ему это не понравилось.
Джим на нее даже не смотрел. Он отвернулся и забарабанил пальцами по столу.
— Не жалеешь, что бросил курить? — Жожо подтолкнула ему свою пачку. — Можно тебя поискушать?
Он резко повернулся и взглянул ей в лицо.
— Нет, Жожо, меня искушать не надо.
Она уперлась в него взглядом. О чем это он?
— Ой! — Она вдруг протрезвела. — В чем дело?
Он не ответил, а лишь опустил глаза. Жожо дала себе успокоиться и заговорила снова:
— Джим, прости. Я малость перебрала, и вообще, настроение дрянь.
Теперь должен был извиниться Джим. Но он молчал.
— Я тебе место оставила.
— Какое место?
— Чтобы ты извинился.
— За что?
— Может, сам скажешь? За то, что считаешь, будто я телом пробиваю себе путь в партнеры.
— А это то, что ты делаешь? Забавно. Я-то думал, ты достаточно успешна в своем деле, чтобы обойтись без таких приемов.
Отлично! Сама все испортила.
— А еще за то, что выставил меня круглой идиоткой в глазах американцев.
— Как это?
— А так, что вы с Ричи Гантом водили их в стрип-клуб, а мне достался скучный ленч. Вот уж спасибо!
— Ленч был совсем не скучный, ленч прошел на ура. Они в тебя просто влюбились, и в твои книги тоже.
— А как же стриптиз?
— Каждому свое. Я просто изо всех сил стараюсь угодить каждому агенту, — с выражением сказал Джим, — это моя работа.
Джим никогда не был таким мрачным, обычно он — сама любезность, недаром Мэнни называл его Лучезарным. Они молча пили свои коктейли. Потом Джим снова забарабанил пальцами по столу, а Жожо глубоко затянулась.
Время шло. В паб входили новые люди, кто-то, наоборот, уходил, Жожо выкурила еще одну сигарету и затушила окурок в пепельнице. Прошло еще сколько-то минут, Жожо тронула Джима за рукав и сказала:
— Пошли, что ли?
Он убрал руку и ответил:
— О'кей. Но сначала давай кое-что проясним. Я не считаю, что ты телом пробиваешься в партнеры, ты блистательный агент. И для американцев ты не менее важна, чем Ричи Гант. Если не больше.
Джим снова улыбался, но Жожо он не убедил. Он делал сейчас то же, что и она, — притворялся, что все в порядке, как будто окружающие настолько тупы, чтобы это проглотить.
— Стало быть, ты хочешь, чтобы я рассказал тебе о Кэсси? Хорошо, скажу, как есть. — Снова улыбка. — Она очень миленькая, прямо красотка.
— Но мне показалось, она еще и умна.
— Очень. Марк любит сильных, умных женщин.
То, как Джим это сказал, ей не понравилось — будто у Марка был целый гарем подружек, и все — сильные и умные.
— Ты сказала, на ней был твой пиджак. Откуда она его взяла? Надеюсь, ты его не забыла у Марка в машине?
— Это был не совсем мой пиджак. Я просто видела такой в магазине и чуть не купила — а Кэсси, значит, купила. Да, я знаю, у нас с ней много общего. — Неожиданно для себя она спросила: — А про меня Кэсси знает?
Джим смотрел на нее бесстрастным взглядом.
— Понятия не имею.
Оба допили и знали, что больше не будут.
— Поймать тебе такси? — чересчур вежливо спросил Джим.
— Минутку, мне надо позвонить. — Она достала мобильник. — Бекки, ты дома? Можно я приеду?
Потом повернулась к Джиму:
— Я возьму такси до Уэст-Хэмпстеда. Ты ведь, кажется, в тех краях живешь? Я тебя подброшу.
Но он отказался. Он учтиво улыбался, но проявил твердость. В безобразном настроении — давно такого не было — Жожо прибыла к сестре. Там ей налили вина и дали высказаться.
— На редкость гадкий день. Я только что поругалась с Джимом Свитманом, причем, похоже, всерьез, и это может иметь самые печальные последствия, поскольку, если Джослин Форсайт в конце концов уйдет на пенсию и дело дойдет до выбора нового партнера, он может проголосовать против меня. Впрочем, судя по всему, Ричи Гант уже давно заручился его поддержкой, так что в этом смысле ничто не изменилось. Но хуже того и намного хуже — то, что я познакомилась с Кэсси Эвери и она, оказывается, просто прелесть. Бекки фыркнула.
— Да нет, правда! Она приветливая, веселая, и волосы у нее красивые. С ней я себя чувствовала, как с Магдой Уайатт. При других обстоятельствах я бы, наверное, ее полюбила. — Она повернулась к Энди и громко сказала: — Но не в сексуальном плане!
Потом продолжала, обращаясь к Бекки:
— Она назвала меня красавицей — точь-в-точь как Магда всегда говорит. А самое странное — на ней был голубой кожаный пиджак, который я себе чуть не купила.
Это известие изумило Бекки.
— Полагаю, ей все про тебя известно, — заявил Энди. — Она пустила за тобой слежку, а этот пиджак — сигнал тебе. Хорошо еще, кролика у тебя нет — нашла бы его с отрезанной головой у себя в постели.
— Ты слишком увлекаешься низкопробными триллерами, — проворчала Бекки. — И всегда говоришь ерунду. Но знаешь, Жожо, я думаю, она догадывается о твоем существовании. Судя по твоему рассказу, она устроила тебе представление. С этим пиджаком, например. И ты говоришь, волосы у нее красивые? И прическа как из парикмахерской?
— Да.
— Вот видишь?
— Да нет, все не так. С пиджаком, я думаю, вышло совпадение. Я вообще по чистой случайности ее встретила. И думаю, про меня она ничего не знает.
Я-то считал ее дурочкой, которая ест сандвичи с сыром, заведомо зная, что потом будет мигрень, — заметил Энди.
— Я тоже. Как все переменилось за какую-то неделю! Не далее как в прошлую пятницу я чувствовала себя такой виноватой, я не хотела, чтобы Марк от нее уходил — а сейчас я очень этого хочу, только боюсь, он никогда не решится.
— Решится. Он человек серьезный, — сказал Энди. — Я видел его тогда у Шейны. Он на тебя так смотрит — проглотить готов.
— Проглотить — пожалуй. А уйти ко мне от жены — нет. Ты же знаешь, он теперь то и дело у меня ночует, а она его ни о чем не спрашивает. Сначала я думала, она решила ничего не замечать. Потом мне стало казаться, она все замечает, но ей плевать. Что они живут каждый сам по себе, сохраняют брак ради детей и у нее, возможно, тоже кто-то есть. Но сегодня я на них посмотрела — не похоже, чтобы они жили каждый сам по себе. Знаешь, какой у них был вид?
— Какой?
— Как у счастливой семейной пары.
— Опа!
До сих пор Жожо отказывалась глубоко анализировать свою жизнь и этот роман. Теперь она была вынуждена это сделать. Неужели она такая же, как все бабы, что связываются с женатиками? Дура? Неужели Марк никогда не уйдет от жены?
— Так плохо мне не было со времен Доминика, когда он должен был принять решение. Я скорее порву с Марком, чем пройду через это еще раз.
— Но ты же его любишь, — возразила Бекки.
— Да, и поэтому не собираюсь ждать, пока он решит за нас обоих.
— Нет, не поэтому, — встрял Энди. — Ты просто хочешь его наказать. Ты оскорблена и хочешь отыграться на нем за то, что у него красивая жена. Но как же твоя работа? Если ты ему теперь дашь отставку, как это отразится на твоем продвижении? Тебе же придется уйти в другое агентство и начинать все с нуля.
От страха Жожо пробил холодный пот. До сих пор ситуация была у нее под контролем; но сейчас, после встречи с женой Марка, она почувствовала себя беспомощной, как сухой листок на ветру.
Сто лет назад Энди сказал, что опасно заводить роман с начальником. И оказался прав.
— Мне нехорошо. А вдруг он изначально выбрал меня лишь потому, что знал: я не заставлю его уходить из семьи? И зачем он рисовал мне ее как какую-то лахудру?
— А он о ней так говорил?
Жожо задумалась. Может, и нет. Вообще-то, Марк в первый же вечер за ужином сказал ей, что жена его прекрасно понимает. И даже — что время от времени они спят вместе. Жожо была в полной растерянности.
Потом она рассказала о том, что было дальше, и Бекки заключила:
— Хорошо хоть, она не сунула ему в рот свою сигарету и они не удалились, воркуя, как голубки.
— И еще ты малость выпила, — сказал Энди. — Когда выпьешь, все всегда кажется хуже, чем оно есть.
— Когда выпьешь, все всегда кажется лучше, кретин!
— Разве? А, нуда! Прости.
22
Суббота, утроПринесли цветы. Как она их ненавидела!
Потом зазвонил телефон. Она посмотрела на определитель — Марк с сотового. Жожо сняла трубку и без обиняков спросила:
— Где Кэсси?
— А-а. В бассейн пошла.
— Как прошел ужин из семи блюд?
— Что??
— Как кровать со стойками?
— А?
— И бассейн в римском стиле. Послушай, перестань посылать мне цветы.
— Но я их посылаю затем, чтобы ты знала, что я тебя люблю, даже когда меня нет рядом, — обиделся Марк.
— Знаю, знаю. Но ставить их в вазу, поднимать с пола увядшие лепестки, запихивать все в помойное ведро, да еще пальцы все перепачкаешь… Знаешь что? Я лучше найду себе занятие поинтереснее. И вообще, я сыта по горло.
— Это из-за Кэсси.
— Наверное.
Повисло долгое молчание, после чего Марк произнес тяжелым, решительным голосом:
— Нам надо поговорить.
Ее пронзило предчувствие чего-то страшного. Потом он сказал:
— Это не могло продолжаться вечно. — От ужаса у Жожо помутилось в голове.
Она не была готова к тому, что все закончится так скоро.
— Скажи сейчас, Марк.
— Сейчас не могу. Скоро вернется Кэсси. Завтра увидимся.
Она повесила трубка. Дьявол! Целых двадцать четыре часа неизвестности.
Она сразу позвонила матери. Не для того, чтобы обсуждать свою личную жизнь, а просто чтобы кто-то вернул ее на землю.
— Как вы там?
— Хорошо. Маленький Лука с каждым днем все хорошеет.
Лукой звали годовалого племянника Жожо — сына Кевина и его жены Натали.
— Мне прислали фотографии. Ангелочек.
— Они записали его в модельное агентство.
— Отличная мысль.
— Ничего не отличная! Мужчине не на пользу быть красавчиком, а уж когда ему об этом говорят — только держись! Хорошо, что с твоим отцом такого не было.
— Это мы знаем.
— Из мужчины должна вырасти личность, — продолжала мама. — Но твоему отцу и это не удалось.
— Это мы тоже знаем.
Попрощавшись с мамой, она позвонила Бекки, и уже через час они с Энди были у нее.
— Представляю, как ты переживаешь, — предположила Бекки.
Жожо пожала плечами.
— Ты, как всегда, молодец.
— Беке, это же я. Я сильная. Сильнее многих других женщин.
— Да. — Бекки с Энди переглянулись: Жожо уже выпила полбутылки красного вина, в пепельнице дымилась сигарета, другая была зажата у нее между пальцами, на экране шел видеофильм про мангустов.
— Один положительный момент, — рассуждала Жожо. — Я по крайней мере не выложила все свои сбережения за «Гроздья гнева» в первом издании. Слишком дорого показалось — пришлось взять «Жемчужину».
— Не дари. Продай через Интернет, — посоветовала Бекки.
— Подари, — возразил Энди. — Ты должна быть с ним любезна — он как-никак твой босс.
— По-моему, карьера ее сейчас меньше всего заботит, — проворчала Бекки.
— Ты ее с собой-то не путай! — проворчал в ответ Энди.
На следующий день Марк приехал к Жожо в четверть второго. Он хотел ее обнять, но она отстранилась. Он прошел за ней в гостиную, и оба молча уселись на диван.
— Я люблю своих детей, — сказал он.
— Я знаю.
— Мне всегда было страшно их бросать. Я говорил тебе об этом с самого начала.
— Постоянно.
Я все ждал удобного момента. Думал, в конце учебного года — но это означает испортить им лето. Потом решил устроить им прощальный семейный отпуск, свозить в Италию, после чего объявить — но им предстоит новый учебный год, это очень неудачное время для таких переживаний. — Он поднял и опустил плечи. — Жожо, я понял, что подходящего времени никогда не будет. Никогда.
Сердце у нее в груди остановилось.
— Поэтому давай сделаем это сейчас, — продолжал он. — Сегодня.
— Что?
— Сегодня. Я скажу Кэсси сегодня. Сегодня я от нее уйду.
— Сегодня? Погоди, погоди, ты меня запутал. Я думала, ты меня решил бросить.
— Тебя? Бросить? — Он опешил. — Как тебе в голову могло прийти? Я же тебя люблю, Жожо.
— Ты же сам сказал: надо поговорить. И ты никогда не говорил, что Кэсси такая красавица.
— Но ты же ее раньше видела. Ты знала, как она выглядит.
— Мне она другой запомнилась.
— Это потому, что тогда тебе было неважно, как она выглядит.
Она согласилась.
— Но вы прекрасно ладите.
— Мы и с Джимом Свитманом прекрасно ладим. Это же не значит, что мы должны жить вместе.
Жожо закурила. Все перевернулось слишком стремительно. Она-то решила, что теряет его, и почти уже свыклась с этой мыслью, а дело вдруг приняло совершенно противоположный оборот. Он переезжает к ней. Прямо сегодня.
Сейчас, когда угроза утраты была позади, ей безумно захотелось близости — так, что страшно стало. Но сначала она хотела получить ответ на один вопрос.
— Ты с ней в эти выходные спал? Он рассмеялся.
— Нет.
— А почему? У вас же была кровать со стойками, ужин из семи блюд…
— Это все не имеет значения. Я ее не люблю, во всяком случае как женщину. Я люблю тебя.
— А когда ты с ней в последний раз спал?
Он опустил глаза, наморщил лоб, потом поднял голову.
— Правда не знаю.
— Не надо мне врать. Ты мне с самого начала говорил, что время от времени ты с ней спишь.
— Да, но с тех пор, как мы с тобой вместе, мне никто другой не был нужен.
Жожо заставила себя поверить. Он встал.
— Сейчас поеду домой и все ей скажу. Когда вернусь — не знаю.
— Погоди, погоди. Не спеши так. Может, не сегодня?
Марк взглянул с любопытством.
— А когда?
Она задумалась. Когда можно будет отнять у Сэма и Софи их папу? На той неделе? Через месяц? Когда? Отсрочка не может длиться вечно, нужна конкретная дата.
— Ладно, — наконец сказала она. — В августе устрой им семейный отпуск.
— Ты уверена?
— Уверена.
— Хорошо. Стало быть, в конце августа. А сейчас… мы можем пойти в постель?
23
Понедельник, утро— На первой линии муж Миранды Ингланд, Джереми. Соединить или…
— Соединить! — Щелчок. — Здравствуйте, Джереми. Чему я обязана?
— Миранда беременна.
— Поздрав…
— За последнее время у нее было три выкидыша, и сейчас ее врач говорит, ей нужен полный покой. Никакой работы. Совсем. Так что следующая книга в срок сдана не будет. Предупредите издательство.
— Хорошо…
— До свидания.
— Подождите!
Но он уже положил трубку. Она тут же набрала их номер, но сработал автоответчик.