Кэнхем Марша. Ветер и море

   Двое мужчин вошли по колено в воду, чтобы помочь Рутгеру отвести Баллантайна на сухую землю и осторожно усадить у толстого ствола пальмы. Рана на виске нуждалась только в беглом осмотре, кровотечение из нее почти прекратилось. На левой руке Баллантайна было три глубоких длинных разреза, на которые Мэтт хмуро смотрел, пока не обратил внимание на темное зловещее пятно, расплывавшееся на верхней части бедра.
   – Милостивый Боже, – пробормотал он, отрывая то, что еще осталось от его рубашки. – Между тобой и Ангусом Макдональдом... – Фраза повисла в воздухе, и доктор принялся рвать ткань на полоски.
   – Где капрал? – поморщившись, спросил Адриан.
   – Не знаю. Я его не видел.
   – Эндрю?
   – Нет, сэр, – покачал головой Раунтри. – Последний раз я видел его на «Ястребе», когда он работал топором, как огромная ветряная мельница.
   – А Дики? – Мэтт с тревогой огляделся. – Кто-нибудь видел Малыша Дики?
   Кортни в упор смотрела на доктора, но упрямо молчала. Она не собиралась разговаривать ни с кем из них, если без этого можно было обойтись, а уж тем более сообщать хорошие новости!
   Она отвела взгляд от доктора и обнаружила перед собой холодные серые глаза. Мгновение она смотрела в них, а потом высокомерно отвернулась.
   Пренебрежение не осталось не замеченным Адрианом, как и очевидное желание Кортни отмежеваться от них. Или только от него? Слова Миранды звенели у него в голове: Кортни и Гаррет Шо делили капитанскую каюту... делили постель...
   Адриан приказал себе пока не думать об этом, а сосредоточиться на ярко горящих мачтах «Орла», на высоком столбе черного клубящегося дыма, на телах, плывущих по воде. Он всем сердцем желал, чтобы «Ястреб» тоже превратился в горящий ад, – судно и его капитан вполне заслужили это. Однако он все же не понимал, почему не было взрывов. Только для того, чтобы справиться с огнем, потребовалось бы несколько часов, и в эти часы команда была бы занята ведрами и помпами, а это означало, что на охрану корабля людей не оставалось. Одной маленькой храброй канонерки, преградившей путь кораблю, было бы достаточно, чтобы покончить с Шо.
   – Скоро мертвецы привлекут в эту маленькую бухту падальщиков, – произнес Баллантайн, отметив, что до рассвета осталось не больше часа. Он скривился, когда Мэтт стал накладывать ему на бедро плотную повязку, и боль напомнила Адриану, что еще много раненых дожидаются своей очереди. – Каковы наши потери? Кто-нибудь представляет?
   – Этого мы не узнаем до утра, – мрачно ответил Раунтри. – Но цена оказалась чересчур высокой.
   – Цена свободы всегда такова. – Адриан сделал глубокий вдох, стараясь унять пульсацию в груди и подавить приступ тошноты. – Эндрю, пора собирать всех и уходить. Я хочу, чтобы к утру между нами и этим местом было уже несколько миль.
   – Да, сэр.
   – И возьмите все оружие, какое у нас есть. Надеюсь, люди убежали не только с чулками в руках?
   Мэтт озадаченно посмотрел на него, и Раунтри вместо объяснения поднял оружие, о котором говорил Баллантайн.
   – Ребята забрали все, что могли унести: мушкеты, револьверы, гарпуны, – ответил сержант Адриану. – Могу сказать, Шо следовало бы дважды задуматься,, прежде чем отправляться за нами в погоню.
   – В этом смысле меня больше беспокоит не Шо. – С помощью Раунтри и доктора Адриан встал на ноги. – То, что мы расстроили его планы заковать нас в цепи, вовсе не означает, что сотня берберов, жаждущих ему угодить, не ожидает нас за следующим холмом.
   – Да, сэр. – Опасная перспектива скитаться по берберским землям произвела сильное впечатление на всех моряков. Возможность попасть в рабство пугала не меньше, чем страшные истории о том, как людей держат под палящим солнцем, дюйм за дюймом сжигающим кожу, или используют в качестве живых мишеней, что практикуется среди диких кочевников. Как только «Орел» будет обнаружен и опознан, его команда станет призом в игре и охоте – это понимали все. – Я выставлю охрану впереди и позади нас, – сказал Раунтри. – И если мне удастся найти Макдональда...
   – Не там ищете, молодой непоседа, – послышалось из кустов хриплое ворчание. Ангус Макдональд, с новыми кровоточащими ранами и широкой улыбкой на лице, важно вышел на небольшое открытое пространство. – И я привел к вам еще одну сбившуюся с пути душу...
   Малыш Дики, отделившись от массивной фигуры шотландца, бросился в распростертые объятия Мэтью.
   – Доктор, доктор! Вы живы!
   – Дики, слава Богу! Я... – Мэтт вдруг замолчал и удивленно посмотрел на мальчика. – Что ты сказал?
   – Я сказал, что счастлив видеть вас живым, сэр, – застенчиво улыбнулся Дики.
   Задержав дыхание, Мэтью убрал руки с плеч ребенка, взял в ладони его лицо и, отчетливо выговаривая слова, спросил:
   – Дики, ты меня слышишь?
   – Да, сэр. Не очень хорошо, не очень ясно, но слышу, сэр. Я слышу вас.
   – Не понимаю, как это произошло... – Мэтт посмотрел сначала на Ангуса Макдональда, потом на Адриана, и его светло-карие глаза наполнились слезами. – Наверное, это из-за взрывов.
   Дики, радостно улыбаясь, смотрел на доктора, но едва заметное движение сбоку привлекло его взгляд к хрупкой съежившейся фигуре.
   – Вы остались, мисс! Вы остались с нами!
   Кортни ничего не ответила и не подошла обнять мальчика.
   – Мисс? – Мальчик смутился, а потом с укоризной посмотрел на Мэтью и Адриана. – Вы ее обидели? У вас нет причин обращаться с ней как с врагом. Она очень храбрая. Она спасла мне жизнь.
   – Спасла тебе жизнь? – недоверчиво спросил Адриан, встретившись взглядом с Кортни.
   Решив, что лейтенант ему не верит, Дики вытянул руку и с мольбой коснулся локтя Баллантайна.
   – Да, сэр, она спасла меня. Она застрелила одного пирата. Он тащил меня через кусты, а она крикнула ему, чтобы он остановился. Когда он не послушался, она взяла револьвер и выстрелила ему прямо в лоб, а потом велела мне спрятаться в кустах. Она сказала, чтобы я бежал отсюда, но я не мог. Я просто прятался в кустах, пока капрал не нашел меня и... и... – Он в отчаянии искал способ смягчить строгие лица высоких настороженных офицеров. – Прошу вас, вы должны мне верить.
   Раунтри, Макдональд и Рутгер смотрели на Кортни, но она отказывалась узнавать кого-либо из них. Вонзив ногти в ладони, она с помощью боли старалась взять под контроль всколыхнувшиеся в ней чувства. Ей не нужна была благодарность этих людей, она не хотела от них ни восхищения, ни признательности, ни сочувствия. И меньше всего ей хотелось смотреть в холодные серые глаза и видеть в них равнодушие. Она больше не нужна Адриану. Он снова стал главным, снова командовал, а она снова стала для него обузой.
   – Пора идти, господа, – в конце концов нарушил напряженную тишину Раунтри. – Рассвет...
   – Да, – согласился Адриан, и его слова прозвучали резко и холодно. – Позаботьтесь о людях. Мы уже идем.
   – Вы можете идти?
   – Конечно, могу, – проворчал Баллантайн и оттолкнулся от дерева, у которого стоял. У него задрожали ноги, и если бы Раунтри не подхватил его, Адриан упал бы на землю. – Спасибо, сержант, – задохнувшись, поблагодарил Адриан. – Еще несколько минут, и я буду в порядке.
   – Черта с два, сэр! – прогремел Ангус и подошел, чтобы помочь.
   Адриан возмущенно продолжал настаивать, что способен идти самостоятельно, и тогда шотландцу пришлось, невнятно пробормотав извинения и слегка отклонившись, нанести ему сильный удар в челюсть. Адриан свалился на руки Макдональда, и тот ловко поднял лейтенанта и без всяких протестов со стороны Адриана забросил его на плечо.
   – Так мне легче будет его транспортировать, – подмигнул Ангус и зашагал вверх по склону, оставив доктора и сержанта в немом изумлении смотреть им вслед.
   А потом Мэтью и Раунтри, переглянувшись, пожали плечами, и сержант побежал догонять Макдональда.
   – Пойдемте, – обратился Мэтт к Дики и Кортни. – Мы должны закончить переход до восхода солнца.
   Кортни смотрела мимо него на бухту, на неясный, смутно темнеющий далекий берег.
   – Вы можете уйти, если хотите, – вздохнул Мэтт. – Я не стану вас задерживать. Полагаю, Шо направляется на восток? – Он положил руку на плечи Дики. В предутреннем свете лицо Кортни показалось доктору бледным и отстраненным, когда она обратила к нему большие зеленые глаза. – Корт, я могу понять ваше нежелание идти с нами, ваше нежелание доверять нам и верить Адриану. Но он хороший человек и верный друг. Если он переживет следующие несколько дней, то, как я понимаю, подвергнет риску себя и свою репутацию ради вас. А так как он и я единственные, кому известно, кто вы на самом деле...
   – Что вы подразумеваете под словами «если переживет»?
   – Его раны очень серьезные. – Мэтью тяжело вздохнул. – Он потерял много крови, и если его не убьет шок, то это вполне могут сделать жара, мухи и бог знает что еще. Вы, похоже, немного разбираетесь в медицине, и я надеялся, что вы знаете какие-нибудь травы, растущие в этих местах... что-нибудь, что могло бы ему помочь...
   – Я пойду с вами, – тихо сказала Кортни, глядя на темный склон. – Я даже помогу вам, если смогу, но при первой же возможности пойду своей дорогой.
   – Если вы так хотите.
   – Я так хочу, – твердо ответила Кортни.
   – Что ж, когда придет время, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам. Даю вам слово.
   Кортни разжала пальцы, ногтями впивавшиеся ей в ладони, и когда прохладные тонкие пальчики несмело скользнули ей в руку, она слабо улыбнулась в ответ на утешающее пожатие Малыша Дики. Взглянув на него, она позволила мальчику повести ее вверх по склону вслед за Мэтью Рутгером.

Глава 21

   К середине следующего дня воздух раскалился от жары. Солнце висело в безоблачном небе и усиливало мучения, которые доставляли мухи, пот и сухой ветер, засыпавший песком рты и глаза людей. Побережье попеременно пересекали то зубчатые скалы, то невысокие кряжистые бесплодные деревья, то участки раскаленного белого песка, который горел под ногами, притягивая палящие лучи. Медленно бредущая группа из ста с лишним человек часто была вынуждена двигаться со скоростью улитки, и когда вода на мелководье не приносила облегчения, объявлялись привалы. Однажды вдали путники увидели два небольших трехмачтовых судна, оснащенные прямоугольными марокканскими парусами, и Раунтри приказал морякам пригнуться, чтобы не попасть в поле зрения наблюдателей, пока корабли не пройдут мимо, так как встреча с ними была столь же нежеланна, как и с пиратами, от которых им удалось спастись.
   Вычислив, что они уже миль на десять отошли от бухты, Раунтри послал вперед несколько человек, чтобы выбрать место для временного лагеря. Раненые, которых моряки несли на самодельных носилках, больше не могли обходиться без отдыха, пищи и пресной воды. Место для отдыха было выбрано у основания скальной стены. Наблюдатели, разместившиеся наверху, просматривали побережье на милю в обоих направлениях и могли бы заметить любую опасность, грозящую им как с суши, так и с моря. Одна вооруженная группа ушла на поиски пищи, другая отправилась к воде собирать прибитые к берегу деревянные обломки и щепки. Костры были необходимы во время холодной ночи и для того, чтобы подать сигнал американским патрульным судам, если они появятся. Пока наблюдатели и обе разведывательные группы занимались своими делами, оставшиеся моряки расположились в тени скал, чтобы использовать передышку для короткого сна.
   – Вам, дружище, следует послушаться собственного совета, – громко объявил Макдональд. – Вы вот-вот упадете на свою тень.
   – Кто бы говорил об отдыхе! – фыркнул Эндрю. – Вы несли лейтенанта на себе несколько часов по этой несчастной отмели.
   – Да, и если понадобится, я снова это сделаю. Он скверно выглядит, и еще до того, как мы остановились на привал, я почувствовал, что у него начинается лихорадка.
   Моряки молча посмотрели туда, где доктор стоял на коленях возле Адриана Баллантайна. Рядом с ним примостилась Кортни – она принимала пропитанные кровью повязки, которые осторожно снимал Мэтью.
   – К сожалению, вам придется выстирать их, – произнес Мэтт хриплым от усталости голосом. – У нас нет других. Проклятие... если бы у меня были хоть какие-нибудь инструменты! Хотя бы иголка с ниткой, хоть что-нибудь, чтобы зашить эти раны.
   – Разве нельзя сделать это другим способом?
   – Вы хотите сказать, прижечь их? Да, можно, конечно. Но если эта лихорадка не от шока, я не хотел бы идти на риск – это может вызвать у него сердечный приступ.
   – А если лихорадка от инфекции? – осторожно спросила Кортни.
   – Если она от инфекции, мне потребуется пила, а не раскаленное железо. – Распрямившись, Мэтт дрожащей рукой отер лоб. Увидев, как испугалась Кортни, он ободряюще улыбнулся: – Он долго находился в морской воде, и кровотечение хорошо очистило раны, так что вероятность инфекции минимальна. А что касается всего остального...
   Улыбка исчезла с лица Мэтта, и он обвел взглядом другие носилки. Его заботы ждали еще несколько десятков человек в таком же тяжелом состоянии, как и Баллантайн, а некоторым из них стоило бы помолиться о быстрой и легкой смерти. Мэтью считал условия, в каких жили моряки на палубе, адом на земле и не находил слов, чтобы выразить все, что у него накипело.
   Кортни не знала, как реагировать на страдание, которое она видела на лице доктора. Она не могла ненавидеть его или относиться к нему с холодным презрением, как она поначалу хотела, и в то же время не была уверена, что сможет держать под контролем свои чувства, когда Адриан находится в столь беспомощном состоянии и так сильно страдает от боли. Его лицо приобрело желтоватый оттенок, и он весь покрылся потом. Адриан так быстро терял силы, что Кортни испуганно поняла, что не сможет равнодушно смотреть и ничего не делать для его спасения.
   – Я выстираю эти повязки, – прошептала она и, взяв полоски ткани с засохшей кровью, зашла по колено в воду, чтобы оттереть их о мелкий песок.
   Несколько мужчин на мелководье смывали с себя пот и въевшуюся в кожу сажу, промывали раны, а когда Кортни вошла в воду, оставили свои дела и повернулись к ней.
   Вода была прохладной и освежающей, и Кортни очень хотелось смыть грязь, прилипшую к одежде, и тину, набившуюся в волосы, но она все еще не доверяла этим янки.
   Им было теперь известно, что она женщина: правду невозможно было скрыть после того, как ей пришлось завязать спереди рубашку, поскольку на ней не осталось пуговиц. Ее нежное тело и тонкая талия притягивали любопытные взоры, однако никто не осмеливался заговорить с ней, а тем более до нее дотронуться. Кортни предполагала, что это заслуга Баллантайна, который ей покровительствовал, но боялась даже думать о том, сколь долго может продлиться эта ее неприкосновенность.
   Разложив сушиться оторванные от рубашки полоски, Кортни вернулась туда, где Мэтью занимался еще одним раненым моряком.
   – Там, на побережье, я заметила кое-какие растения, – равнодушно проговорила она. – По-моему, арабы используют их для припарок.
   – Чудесно! Значит, я использую их, если вы считаете, что они помогут.
   – Я пойду с вами. – Раунтри поднялся со своего места у подножия скалы, и глаза Кортни вспыхнули от оскорбления.
   – Боитесь, что я убегу?
   – Нет, мисс. – Раунтри покраснел. – Если бы вы захотели, то уже десять раз могли это сделать. Я просто подумал, что вам может понадобиться помощь.
   – Спасибо, не понадобится. Я вполне способна сама донести несколько листьев и стебельков.
   Раунтри покраснел еще сильнее – особенно когда услышал сдавленный смех шотландца:
   – Речь идет о том, куда вы сможете засунуть их, дружище.
   Эндрю смотрел на удаляющуюся фигуру, а затем, мрачно нахмурившись, последовал за ней. Услышав позади себя шарканье шагов по песку, Кортни обернулась, быстро вскинула руку, и в солнечном свете сверкнул кинжал, зажатый в ее кулаке. Прочтя угрозу в глазах девушки, Раунтри мгновенно остановился.
   – Я только хотел извиниться за то, что случилось ночью, – напряженно произнес он. – Я не подозревал, что вы... что вы женщина. Если бы я знал это, то не был бы так груб.
   – Что ж, сложись все по-другому, я бы убила вас, янки, – спокойно ответила она.
   – Да, мисс. – Раунтри быстро взглянул на нож, а потом снова на Кортни. – Я в этом не сомневаюсь. Но как мне кажется, у нас сейчас вроде бы одна цель. Мы, так сказать, в одной лодке. Я хочу сказать, после того что вы сделали для мальчика, а теперь делаете для лейтенанта...
   – Я не делаю ничего такого, чего не сделала бы для раненой собаки, – раздраженно оборвала его Кортни.
   – Да, мисс, – процедил сквозь зубы молодой сержант, снова густо покраснев. – Тем не менее, если вам все равно, я хотел бы помочь.
   – Как хотите, янки. – Кортни слегка расслабилась и, грязно выругавшись, снова сунула кинжал в ножны на поясе. – Мне все равно.
   – Я понял, что имел в виду док, говоря о ножах, – заметил Раунтри, глядя на кожаные ножны. – Могу поклясться, это именно тот, что я выбил у вас из рук прошлой ночью, когда вы собирались заколоть лейтенанта.
   – Я не собиралась его заколоть, – возразила Кортни. – Я собиралась отрезать кусок своей рубашки, за который он ухватился.
   С этими словами она повернулась и пошла вдоль берега, а Раунтри упрямо следовал за ней, уставившись обжигающим взглядом в узкие плечи. В одну из редких минут просветления, которые случались у лейтенанта во время тяжелого перехода, он приказал Раунтри защищать Кортни ценой собственной жизни. «Я клянусь, – сказал себе сержант, – она будет под моей защитой, нравится ей это или нет».
   Кортни свернула с берега и пошла вдоль границы кустов, время от времени наклоняясь к привлекшему ее внимание растению. Она нашла календулу и кориандр, семена и цветы которых можно заваривать как чай для снижения жара, сорвала толстые блестящие листья, которые, как она видела, женщины на Змеином острове привязывали к ранам, чтобы они вытягивали гной, и листья инжира и петрушку, которые следовало растолочь и приложить к ожогам. Когда мешок, образованный полами ее рубашки, наполнился, Кортни обернулась и обнаружила, что Раунтри безмолвно стоит позади нее, раздевшись до пояса, и протягивает ей рубашку, чтобы она сложила туда то, что не поместилось.
   – Откуда вы, янки? – прищурившись, спросила она.
   – Из Виргинии, мисс.
   – Мне следовало бы догадаться. – Скривившись, Кортни молча побрела вперед.
   Они набили его рубашку всякими съедобными фруктами и овощами – финиками, инжиром, диким луком и морковью – и отправились в обратный путь к утесу. По дороге им попался небольшой ручей, и Кортни опустилась на колени на его берегу, чтобы насладиться вкусом холодной чистой воды и ощущением влаги на разгоряченной коже. Не в силах удержаться, она плеснула несколько пригоршней воды себе на голову, пытаясь смыть грязь и пот, и вода тонкими струйками потекла вниз по ее шее.
   – Мисс? – Раунтри от смущения, казалось, раскалился докрасна. – Если хотите, я мог бы отойти вон за те скалы, и вы смогли бы... ну, вы смогли бы искупаться как следует. Я прослежу, чтобы никто вам не помешал.
   Первым побуждением Кортни было отказаться, но прежде чем она успела что-то возразить, Раунтри, улыбнувшись ей, быстро исчез.
   Купание освежило Кортни. Она выстирала рубашку и бриджи, надеясь, что одежда быстро высохнет на горячем солнце. Единственное, о чем она не подумала, пока не стало слишком поздно, так это о том, что мокрый черный шелк подчеркнет все изгибы ее тела. Когда, обойдя скалы, она увидела лицо Раунтри, она опять чуть не вышла из себя и на обратном пути больше не сказала сержанту ни слова.
   Рутгер поспешил ей навстречу и начал лихорадочно перебирать собранные ею растения. Некоторые были встречены одобрительным бормотанием, другие – улыбкой, а кое-что – хмурым любопытством. Но в основном он остался ею доволен и сказал:
   – Это не мечта травника, но вполне подойдет. Если бы мы могли рискнуть развести небольшой костер и приготовить отвар из...
   – Как он? – Кортни смотрела мимо плеча доктора на Баллантайна, вытянувшегося на песке.
   – Так же, – вздохнул Мэтт. – Возможно, хуже. Я не знаю.
   Кортни пристально всмотрелась в Мэтью. С каждой минутой его усталость все больше давала о себе знать. Морщины вокруг рта стали еще глубже, глаза припухли, и под ними выступили синяки. С тех пор как «Орел» был в первый раз атакован, он спал всего несколько часов и, очевидно, теперь был на грани полного изнеможения.
   – Почему бы вам не отдохнуть? – тихо предложила Кортни. – Я присмотрю здесь за всем.
   – Мне не нужен сон...
   – У вас дрожат руки, вы едва можете держать глаза открытыми. Вам необходимо отдохнуть, иначе вы никому не сможете помочь.
   Мэтт открыл было рот, собираясь возразить, но передумал, признав ее правоту. Облизнув пересохшие губы, он с трудом подобрал слова:
   – Быть может... часок, но не больше. Да, я отдохну час и приду в норму. Я найду место, где есть хоть немного тени...
   Адриан застонал в беспокойном сне, и светло-карие глаза Мэтью тотчас обратились к нему, как они обращались к любому другому человеку, который вздрагивал, поворачивался или неожиданно глубоко вздыхал.
   – Нет, здесь вы не уснете, – твердо заявила Кортни и повернулась к Раунтри: – Сержант, проводите доктора к ручью, заставьте его искупаться и лечь спать, даже если вам придется применить силу.
   – Поймите, – запротестовал Мэтт, – нет необходимости идти так далеко. Я прекрасно буду спать... прямо здесь. – Он показал на маленький квадрат тени под защитой скал.
   – Если вы не сделаете, как я сказала, – обратилась Кортни к Раунтри, пожав плечами, – вы похороните доктора вместе с остальными, которых он убивает.
   – Док!
   – Но кто позаботится об этих людях? – Мэтт отступил назад. – Что, если я понадоблюсь им? Что, если...
   – Я присмотрю за ними, – терпеливо повторила Кортни. – А если вы почему-либо понадобитесь мне, я пошлю кого-нибудь за вами. Даю честное слово. А теперь, пожалуйста... – Она закусила губу, осознав, что в ее голосе проскользнуло беспокойство.
   – Она права, док, – согласился Раунтри. – У вас не слишком хороший вид, и мне не хотелось бы видеть, что вы делаете ошибку, которой в нормальных условиях никогда не сделали бы.
   На лице Мэтта были написаны гнев и смущение, он неуверенно попятился, а услышав позади себя протяжный вздох, обернулся – и в этот момент кулак Ангуса Макдональда нанес ему прямой удар в челюсть.
   – Это начинает действовать мне на нервы, – проворчал шотландец. – За два дня два офицера, но если говорить честно, здесь не требуется большого искусства.
   – Думаю, это единственное, что вы, янки, умеете делать. – Кортни потрогала свою пострадавшую челюсть.
   – Я буду возле ручья, милая. – Скромно усмехнувшись, шотландец взвалил на плечо тяжелую ношу. – Я отнесу его. А если я понадоблюсь вам, Эндрю, до вечернего караула, вы найдете меня лежащим рядом с доком и тихо похрапывающим.
   – Не понимаю, как он это делает, – покачал головой Раунтри, наблюдая, как Макдональд устало бредет по берегу.
   – Он очень напоминает мне... – Кортни оборвала себя, не дав имени Сигрема слететь с ее губ. Удивившись нежности ее тона, сержант взглянул на нее, и она вернула жесткость и суровость своему взгляду. – Если сможете, найдите несколько кокосов и расколите их пополам. Эта полезная работа займет вас, янки.
   – Да, мисс. – Раунтри спрятал улыбку. – Что-нибудь еще?
   – Несколько пальмовых листьев, чтобы сделать навес и опахала и избавиться от этих проклятых мух. И можете послать кого-нибудь выкопать яму для костра, чтобы в желудки этих людей могло попасть хоть немного горячей еды.
   – Да, мисс. Я прямо сейчас этим и займусь.
   Кортни заметила блеск восхищения в его глазах и рассердилась на себя за то, что его юность и желание ей помочь смягчили ее. Он должен ненавидеть людей ее отца за то, что они сделали с «Орлом» и командой корабля, точно так же, как она должна ненавидеть янки – всех до последнего – за их вмешательство в ее жизнь.
   Отвернувшись от Раунтри, она кивнула Малышу Дики, следившему за ней огромными, как блюдца, глазами. Погладив мальчика по голове, она послала его растирать семена кориандра и календулы. Большой железный котел, спасенный каким-то предприимчивым матросом и перенесенный сюда из бухты, быстро наполнили водой и установили над бездымным костром из сосновых шишек. Спустя короткое время приготовленный для раненых крепкий отвар был разлит по пустым кокосовым скорлупкам и отправился в воспаленные глотки. Котел был сразу же наполнен вновь, и на этот раз в него полетели лук, морковь, петрушка, коренья и ягоды вместе с тремя глупыми перепелками, которые по рассеянности оказались на пути моряков. Когда люди вернулись в лагерь с инжиром и финиками, а двое даже принесли насаженную на шест овцу, стало ясно, что в еде и питье недостатка у них не будет, и у всех сразу поднялось настроение.
   Кортни бодрствовала возле Адриана, охотно позволив сержанту заняться другими ранеными. Она удивлялась, откуда у него столько энергии и выносливости, ведь он, как она видела, спал не больше других. Сидя на песке под раскаленным солнцем, Кортни почувствовала, как у нее тяжелеют веки и голова клонится вниз. Она, вероятно, вздремнула в ранние часы сумерек, когда песок начал остывать и первый легкий ветерок принес прохладу, которая, однако, быстро превратилась в холод, но голос Раунтри, распорядившегося подбросить в костер топлива, сразу разбудил ее.
   Адриан беспокойно ворочался, его лицо покрылось потом, и от стекавших по щекам каплям волосы слиплись в сальные пряди. Кожа на лице стала пепельно-серой, губы потрескались от соли, веки конвульсивно подрагивали, голова металась, руки сжимались в кулаки. Несмотря на струившийся с него пот, Адриан весь дрожал, но у них не было ни одеяла, ни другого источника тепла, кроме костра. Раунтри с помощью двух мужчин осторожно передвинул лейтенанта и других раненых поближе к огню, но это, похоже, мало помогло. Кортни все время вытирала Адриану лоб холодной влажной тканью, и он часто открывал глаза, в которых светилась благодарность за заботу, но она понимала, что он не видит ее, как не видит вообще ничего сквозь боль и жар. Она часто осматривала его раны, боясь, что от лихорадочных метаний они откроются, но хотя они оставались мокрыми и красными, кровотечение почти прекратилось. Заменяя старые повязки теми, которые она выстирала днем, Кортни с радостью увидела небольшие кровянистые пятна.