Коллинз Джеки. Леди Босс

   Репортер видел, что Дина возражала. Судя по всему, она не привыкла к такого рода пикникам. Но все же опустилась на траву, тем самым облегчив Берту задачу. Прячась за деревьями, он сделал несколько прекрасных снимков.
   Парочка пробыла в парке около часа. Берт надеялся, что молодой человек станет к ней приставать. Но не повезло. Поговорили, и все.
   Жаль, что он не мог слышать, о чем они говорят. Его бы заметили, подойди он достаточно близко. А так Берт бродил между деревьями, изображая шизанутого художника.
   Ему, однако, удалось сделать одну фотографию, которая, он знал, окажется особенно ценной. В волосах у Дины запуталась гусеница или что-то в этом роде, и мальчишка наклонился, чтобы стряхнуть ее. Разумеется, доверчивая публика не сообразит, что именно он делает. А впечатление создавалось такое, что он собирается запечатлеть жаркий поцелуй на ее устах.
   Берт проводил их обратно к дому Дины и немного поболтался вокруг. Как и следовало ожидать, молодой человек ушел практически сразу, и Берт пошел за ним на безопасном расстоянии. Может, удастся узнать, кто он.
   Слокомб усмехнулся. Эта история, да еще все эти дела про Венеру Марию – настоящая сенсация. Ему не терпелось поскорее сообщить приятные новости Деннису в Лос-Анджелес.

56

 
   Избавившись от Эмилио, Венера Мария сразу же позвонила Рону.
   – Где ты была вчера вечером? – спросил он строго. Рон любил быть в курсе чужих дел.
   – В «Спаго».
   – В город выбралась? Кому повезло тебя сопровождать?
   – Куперу.
   – Гм-м… – заинтересовался Рон. – Ну и добрались вы в конце концов до постели?
   Она вздохнула.
   – Нет, Рон, не добрались. Мы с Купером просто друзья. Зачем ты такие вопросы задаешь?
   – Так ведь я тебя знаю. Ты не слишком терпеливая девица, и, если тебе не удастся заполучить Мартина полностью, ты вряд ли будешь ждать вечно.
   Она покрутила телефонный шнур.
   – С чего ты взял, что мне не удастся его заполучить?
   – Его нельзя заполучить, – твердо сказал Рон. – Он уже занят.
   – Я могу заполучить любого мужчину, – похвасталась Венера Мария.
   – Докажи, – подзадорил ее Рон.
   Ее злило, что Рон постоянно дразнит ее.
   – И докажу, – огрызнулась она, стараясь заставить его замолчать. – Позвоню позже. – Она повесила трубку, не дав ему возможности сказать еще хоть слово.
   Через пару недель они должны были начать репетиции к новой гастрольной программе «Тихий соблазн». Она рассчитывала дать концерты в двадцати двух городах. Поездка предстоит изматывающая, но Венера Мария ждала ее с нетерпением. Одновременно выйдет альбом с тем же названием и музыкальный видеофильм. Фильм она начинала снимать на следующей неделе. Режиссером будет Антонио, знаменитый итальянец-фотограф и ее близкий друг.
   Рон разобиделся, потому что хотел снимать фильм сам. Она пыталась объяснить ему, что такие перемены только к лучшему для всех, но Рон дулся, хотя и собирался поставить хореографию.
   В видеофильме ей предстояло сыграть три роли: прекрасную, соблазнительную женщину, красивого мужчину, живущего за счет женщин, и странное существо, полумужчину-полуженщину. Как обычно, мнения разойдутся. В этом-то и заложен весь смысл. Ее поклонники будут в восторге, просто с ума сойдут. Она покажет им ту Венеру Марию, которую они обожают.
   С точки зрения поклонников, Венера Мария сделать что-нибудь не так просто не могла. Она была их видеокоролевой. Принцессой. Она воплощала в себе все, чем им хотелось бы быть. Стиль жизни. Женщину, уверенно чувствующую себя в мире, управляемом мужчинами. Женщину, посылающую всех куда подальше.
   Она с нетерпением ждала предстоящих гастролей. Венера Мария всего лишь раз гастролировала, еще до взлета ее карьеры, сразу же после выхода ее первой пластинки. Тогда она была еще слишком неопытна, чтобы понять все тонкости взаимодействия между аудиторией и артистом. Теперь же она уверена в сенсационном успехе, ей наверняка удастся найти верный тон в общении с публикой. А после гастролей, если сценарий переделают так, как она требует, начнет сниматься в «Бомбочке», большом фильме Микки Столли, в роли, о которой мечтают все молодые голливудские актрисы.
   Сначала видео, потом гастроли, затем фильм. Она обеспечена работой до конца года.
   Она уже слышала, что, как только открылись кассы, все билеты раскупили в рекордно короткое время.
   Может быть, до возвращения ей не стоит беспокоиться о Мартине, хотя она понимала, что, если до отъезда не удастся как-то закрепить их отношения, взяв с него определенное обязательство, то, когда она вернется, все будет кончено.
   Он позвонил в самый подходящий момент.
   – Завтра буду в Лос-Анджелесе, – сообщил он, сразу переходя к делу. – Собираюсь заключить сделку по поводу одной из студий. Заеду за тобой в полдень, полетим на день в Сан-Франциско.
   Ей не нравилось, когда он считал что-то само собой разумеющимся.
   – А если я занята?
   – Ты занята? – спросил он резко.
   Она немного помолчала, прежде чем ответить.
   – Нет.
   – Почему же ты всегда пытаешься все усложнить?
   – Потому что никто другой этого не делает.
   Он засмеялся.
   – Убедительно. Ты получила акции?
   – А, эти пустяки, – заметила Венера Мария равнодушно. – Я присоединила их к своей коллекции.
   – Вот это мне в тебе и нравится.
   Она плотнее прижала трубку к уху.
   – Что именно?
   – Ты совершенно независима.
   «Ну разумеется, Мартин. Только не когда это касается тебя».
   – А разве не все такие? – спросила она спокойно.
   – Нет. Точно нет.
   Едва повесив трубку, она перезвонила Рону.
   – Давай отменим завтрашнюю репетицию. Я улетаю на день в Сан-Франциско.
   – С кем?
   – С Мартином.
   – Гм-м… – в тоне Рона слышалось ехидство. – Большой человек позвонил, маленькая Виргиния рванула с низкого старта.
   – Не называй меня так.
   – Почему бы нет?
   – Ты знаешь, меня это злит.
   – Ну ладно, прошу прощения, мисс. Однако некоторым из нас еще до сих пор кажется, что мы можем разговаривать с тобой, как с простой смертной.
   Определенно, Рон пребывал в занудливом настроении.
   – Прекрати, – обиженно попросила она.
   Он сменил тон на преувеличенно сочувствующий.
   – Может, мне заскочить, помочь тебе выбрать туалеты на завтра? Ты должна быть на высоте.
   – Сама справлюсь.
   – А как насчет девиц мадам Лоретты? Я могу договориться, чтобы они ждали в гостинице.
   Никак он не может забыть про этих проституток. Не стоило ей впутывать Рона в свои игры.
   – Девицы были одноразовым экспериментом, понял?
   – Спросил на всякий случай. Что ты сегодня делаешь?
   Она смирилась. В конце концов, он был ее лучшим другом.
   – Ничего. Если хочешь, заходи.
   – Можно взять с собой Кена? – с беспокойством спросил Рон, все еще мечтавший, чтобы они с Кеном подружились.
   «Ни за что».
   – В другой раз, Рон.
   – Ну и сучка же ты.
   – Спасибо. Я тебя тоже люблю, Рон.
   – Желаю завтра хорошо повеселиться.
   – Надеюсь.
   Положив трубку, она тут же позвонила Куперу.
   – Что ты сегодня делаешь? – Венера Мария сразу перешла к делу.
   Купер ответил с осторожностью.
   – У меня свидание с семнадцатилетней порнозвездой. А что?
   – Меня не возьмете?
   Он развеселился.
   – Ты предлагаешь секс втроем?
   – Нет! Конечно, нет! Я бы не против поужинать. Завтра прилетает Мартин, и мне не хотелось бы сегодня сидеть одной дома. Так возьмете или нет?
   – Уверен, моя спутница придет в восторг, – произнес Купер сухо. – Мы собирались в мексиканский ресторан.
   – Заедешь за мной?
   Он вздохнул.
   – Венера, я сделаю все, что ты хочешь.
   Просто заезжай за мной. Этого достаточно.
 
   Мартин пришел с работы рано, чтобы успеть на званый ужин. Поскольку собирался сказать Дине, что завтра утром улетает в Лос-Анджелес, он не хотел злить ее поздним возвращением домой.
   Дина казалась особенно беспокойной.
   – Завтра утром улетаю в Лос-Анджелес, – возвестил он. – Покончить со сделкой относительно студии.
   Она не колебалась.
   – Я полечу с тобой.
   – Нет, – быстро проговорил он.
   – Почему нет? – спросила она, прищурив глаза.
   – У меня там сложные дела. И, когда я так занят, мне не нужно давление со стороны.
   Дина в гневе уставилась на него.
   – Это я – давление со стороны? Мне казалось, я – твоя жена.
   – Ты понимаешь, о чем я, – отрезал он.
   Она ощутила тошноту. Вот и дожили. Он возвращается в Лос-Анджелес раньше, чем предполагалось. Все эти разговоры о подписании сделки только дымовая завеса. Стерва поманила, и он стремглав помчался.
   Дина понимала, что приближается время, когда придется привести в действие ее генеральный план.

57

 
   Момент, когда надо будет во всем признаться, приближался, и Лаки была вне себя от нетерпения. Она подождала до вечера воскресенья. Они снова занимались любовью, послали за пиццей, и Ленни уселся перед телевизором смотреть «Субботний вечер, прямой эфир».
   – Эй, ты идешь? – крикнул он.
   Лаки в ванной комнате расчесывала свои длинные, темные волосы. Она вышла в спальню, одетая только в его большую рубашку.
   – Ты что, телевизор смотреть собрался? – пошутила она.
   Он растянулся на постели.
   – Радость моя, ни на что другое у меня нет сил.
   – Не слишком много требуется, чтобы тебя утомить, а?
   – Точно! – ответил он. – Только секс без передышки.
   Она свернулась в калачик рядом с ним.
   – Жалуешься?
   – Шутишь? Иди сюда, жена.
   Он поцеловал ее, проведя своим языком по ее зубам.
   – Не надо, – поежилась она, – если у тебя нет серьезных намерений.
   – Есть намерения, леди. – Его руки принялись исследовать ее тело под рубашкой.
   Лаки почувствовала, что возбуждается. С Ленни всегда так.
   – Я-то думала, ты устал.
   – Я быстро восстановил силы.
   – Ты превращаешься в супермена, Ленни.
   Он лениво улыбнулся.
   – Отдай мне должное. Я так долго был всего лишен.
   Она мягко оттолкнула его. Ей снова хотелось любви, но прежде необходимо ему все рассказать.
   – Пришло время открывать шампанское, – тихо сказала она.
   – С чего бы это?
   – Самое время.
   Он смотрел на свою умопомрачительно красивую жену и неожиданно все понял. Сейчас она ему скажет, что беременна. Это и будет ее сюрприз. А он станет самым счастливым будущим отцом в мире.
   – Подожди, – велел Ленни. – Не шевелись. Пойду за шампанским. А ты зажги свечи. Я мигом. И тогда ты сообщишь мне свои хорошие новости.
   – Ты с ума сойдешь от радости, – пообещала она ему, становясь на колени.
   Он не мог удержаться от идиотской ухмылки.
   – Наверное, ты права. Ты всегда права.
   Она ухмыльнулась в ответ.
   – О, да, я всегда права.
   Ленни кинулся вниз, схватил бутылку, которую она заранее положила в холодильник, прихватил два бокала и бегом побежал наверх.
   Лаки, скрестив ноги, сидела в центре постели.
   Он открыл бутылку шампанского, наполнил золотистой жидкостью два бокала и протянул один ей.
   Она торжественно подняла бокал.
   – Ленни Голден, – произнесла Лаки, стараясь сдержать возбуждение, – я знаю, сегодня не твой день рождения, но… у меня кое-что для тебя есть.
   Он протянул руну и коснулся ее лица.
   – Говорил ли я тебе когда-нибудь, как сильно я…
   – Тихо! – перебила она. – Это мой сюрприз.
   Он сел на кровать.
   – Ладно, выкладывай.
   В уме он уже придумывал имя ребенку. Мария, если девочка, в память о матери Лаки. А если будет мальчик, то не назвать ли его Ленни-младшим? Хотя, может быть, не стоит давать ребенку имя, нуждающееся в добавлении «младший»? Гм-м… наверное, не стоит. Гм-м… Может, Нин?Настоящее гангстерское имя. Нин Голден – прекрасно звучит. Убийственное имя для убийственного ребенка.
   – Ленни, – Лаки говорила тихо, наслаждаясь каждым словом, – я купила студию «Пантер».
   Он тупо посмотрел на нее.
   – А?
   Онаповторила как можно медленнее:
   – Я сказала, что купила студию «Пантер».
   Ленни долго молчал, переваривая то, что услышал.
   – Ты сделала что? – спросил он наконец.
   – Ну сколько раз тебе повторять?! – воскликнула она со счастливой улыбкой. – Я купила студию «Пантер». Мы купили студию «Пантер». Она наша, Ленни, наша!
   – А ребенок? – не удержался он.
   Она удивилась.
   – Какой ребенок?
   Он наконец осознал, о чем шла речь.
   – Господи, ты это серьезно?
   – Конечно, серьезно. Что ты думаешь, я делала последние полтора месяца? Я договорилась с Эйбом Пантером, что он продаст студию, но он соглашался это сделать, только если я сначала проработаю на студии шесть недель, выдавая себя за другого человека. Такое приключение, не поверишь! Я изображала Люс, маленькую послушную секретаршу. И еще, Ленни. Я лизала задницу Микки Столли! Я даже один раз разговаривала по телефону с тобой!
   Он никак не мог прийти в себя.
   – Ты разговаривала по телефону со мной, – тупо повторил он.
   – Верно. – Она усмехнулась. – Просто невероятно! Мы – магнаты кинобизнеса. Можем дать кому хотим под зад и делать прекрасные фильмы.
   Он мечтал о совсем других новостях. Его как обухом по голове ударили.
   – Значит, ты серьезно? Ты купила эту чертову студию?
   – Клянусь, – возбужденно подтвердила она. – Вот почему нам надо завтра лететь в Лос-Анджелес. Я созываю в понедельник совещание и хочу, чтобы ты на нем присутствовал. Будет просто блеск. Соберутся юристы, будет и Эйб Пантер. Он замечательный старик. Скорее хочется увидеть физиономию Микки, когда ему об этом скажут. Не говоря уж о его жене, милашке Абигейль.
   – И во сколько это тебе обошлось? – спросил он безучастно.
   – Дорого. Уж поверь, дорого. Но ты ведь знаешь, в делах я не промах, а студия стоит этих денег. Там земля, которую можно продать, и великолепная коллекция старых фильмов. Кроме того, хорошо работает отдел телепрограмм. Разумеется, как только мы перестанем плодить эти фильмы с сиськами и голыми задницами, доходы упадут. Но только временно. – Ее черные глаза возбужденно сверкали. – Я собираюсь делать по-настоящему хорошие фильмы, Ленни. Я хочу, чтобы женщины выглядели в них настоящими людьми. Ну понимаешь, сейчас ведь как на экране? Там женщины такие, какими их представляют себе мужчины. Те ребята, что сегодня ставят фильмы, – скопище засранцев, и мне кажется, что все они женщин ненавидят. У них или какой-нибудь убийца с ножом за ними гоняется и отрубает им головы, или же они раздеваются, а тем временем подростки мастурбируют, подглядывая через дырку в стене. Я хочу сказать, эти фильмы не воспитывают человека, они его унижают.
   Он встал, качая головой.
   – Лаки, ты понятия не имеешь, как делаются фильмы.
   – Да ни хрена не надо быть гением, чтобы состряпать фильм, – заявила она. – Ты видел этих дебилов, что заправляют студией? Ну ладно, – продолжала она, набирая скорость, – давай поговорим насчет твоего фильма. Я смотрела съемочный материал, и там есть великолепные куски. Мы оставим Марису на полу в монтажной, наймем других актеров, снимем заново, ты перепишешь сценарий, мы наймем нового режиссера и соберем все вместе. Там есть что спасать, если все будет в наших руках. – Она остановилась, чтобы перевести дыхание. – Эй, а может, ты сам выступишь как режиссер? Нравится тебе эта гениальная идея?
   – Я буду на тебя работать?
   Она не заметила, насколько напряженно звучал его голос.
   – Ленни, ты что, не слышишь меня? Я купила студию для наc. Мы будем ею заниматься вместе.
   Он раздраженно пригладил волосы.
   – Ты платила моими деньгами?
   – У меня нет твоих денег, забыл? – внушала она терпеливо. – Я платила своими деньгами.
   – Теми, что тебе достались от Димитрия?
   Какое ему дело, какими деньгами она платила?
   – Хорошо. Был у меня богатый муж. Я унаследовала часть состояния Станислопулосов. Но теперь это мои деньги, и я могу тратить их как захочу.
   Он принялся ходить взад-вперед по комнате.
   – Значит, в Японии ты не была?
   Он что, нарочно ее дразнит?
   – Вряд ли.
   – Давай расставим все по местам. Ты была в Лос-Анджелесе, изображая из себя секретаршу на студии «Пантер», в то время как я лез из кожи вон в Акапулько. Правильно?
   – Я заботилась о нашем будущем, – поправила она. – Если хочешь остаться кинозвездой, давай брать все в свои руки. Другого пути нет.
   – В твои руки, Лаки. Я буду работать на тебя.
   Она теряла терпение.
   – Ну что ты талдычишь одно и то же? Сколько раз повторять? Студия наша. Наша. Слушай, Ленни, я начинаю себя чувствовать заигранной пластинкой.
   – Почему ты ни разу не намекнула мне о своих планах?
   Лаки потянулась за сигаретой.
   – Тогда не получилось бы никакого сюрприза.
   – А ты знаешь, что я подумал, Лаки?
   – Нет. Что?
   – Я подумал, что ты скажешь мне, что мы ждем ребенка.
   Лаки посмотрела на него. Его отрицательная реакция обидела ее. Она начала заводиться.
   – Прости меня, – заметила она с иронией. – Судя по всему, ты был бы счастлив видеть меня на кухне босиком и с пузом.
   – А что в этом такого ужасного? – ответил он рассерженно.
   Она спрыгнула с постели.
   – Поверить невозможно! Я торчала на студии, изображая секретаршу, шесть недель для нас. И когда я тебе все рассказываю, ожидая, что ты будешь рад до смерти, что ты делаешь? Черт побери, ты начинаешь ныть.
   Он уставился на нее.
   – Ныть? Вот, значит, чем я занимаюсь, так? Ты нагло врала мне полтора месяца. Затем залезла ко мне в квартиру, мы сутки без остановки занимаемся сексом, и ты выкладываешь мне такие новости. И я еще смею ныть. Ты что, Лаки, действительно думаешь, что весь мир вращается только вокруг тебя?
   Она никак не могла понять его реакции.
   – Что я такого ужасного сделала? – настаивала она. – Скажи.
   – Ты сделала все без меня, – ответил он просто. – Мы должны были все обсудить. Мне не нравятся дела за моей спиной.
   – А мне не нравится, когда меня учат, что делать. Я не ребенок, Ленни.
   – Иногда ты ведешь себя как ребенок.
   – Чтоб ты провалился! – взорвалась она. – Если бы поменять нас местами, ты бы ожидал, что я стану прыгать от радости.
   – И ты бы прыгала?
   – Да.
   Он долго смотрел на нее, прежде чем ответить.
   – Ты знаешь, как я себя сейчас чувствую?
   Она затянулась сигаретой.
   – Как?
   – Как мужчина на содержании. Как будто ты сказала себе: «Ой, бедный Ленни, ему не нравится на студии. Куплю-ка я ее ему». Ты просто смешала меня с дерьмом.
   – Ничего глупее мне слышать не приходилось, – бросила она резко.
   – Такое у меня ощущение.
   – Ты несправедлив.
   – Разве? А сама-то ты понимаешь, что сделала?
   – Я все прекрасно понимаю. Я не беременна, вот ты и злишься. Ведь именно это тебя расстраивает, правда?
   Он не ответил.
   Она загасила сигарету и пошла в ванную. От прекрасного настроения не осталось и следа. Она основательно разозлилась. Уж эти мужчины! Уверяют, что им нравятся крутые женщины, а когда такая им попадается, они не знают, что им делать. А она-то думала, что Ленни другой. Похоже, она здорово ошибалась.
   Быстро одевшись, Лаки вышла из ванной комнаты.
   – Я отсюда ухожу, – заявила она коротко. – Нет смысла ссориться дальше.
   Эти слова привели его в еще большую ярость.
   – Ты что этим хочешь сказать? Ты от меня уходишь?
   – На сегодня мне твоего общества достаточно.
   Теперь пришла его очередь взорваться.
   – Тебе достаточно моего общества? Слушай, Лаки, если ты сейчас уйдешь, считай, что ушла совсем из моей жизни.
   Она смерила его убийственным взглядом черных глаз.
   – Уж не угрожаешь ли ты мне?
   – Ты разве не слышишь, что я сказал? – закричал он. – Почему тебе все надо поворачивать по-своему?
   Она почувствовала, что на глазах выступают слезы, и быстро отвернулась.
   – Как ты уже сказал, Ленни, я женщина не домашняя. Никогда такой не была и никогда не делала вид, что могу такой стать. Я ничего не имею против, чтобы когда-нибудь завести ребенка, но сейчас у меня без этого слишком много дел.
   Она поверить не могла, как все скверно обернулось. Такая реакция Ленни, его разочарование. Она-то рассчитывала, что это будет самый чудесный момент в их жизни. А получилось – самый худший. Может, он прав, не судьба им быть вместе. По правде говоря, что у них общего? Чувство юмора, прекрасные отношения в постели, китайская кухня и любовь к прогулкам по пляжу? Этого недостаточно.
   Она взяла трубку и вызвала такси.
   – Я еду к нам на квартиру, – заявила она. – Нам надо побыть врозь. Подумай обо всем, Ленни. И помни, я сделала это для тебя. А не по каким-то личным корыстным мотивам.
   Он старался не смотреть на нее.
   – Я не продаюсь, Лаки. На мне нет ценника.
   – Я и не собиралась тебя покупать. Завтра возвращаюсь в Лос-Анджелес. Если ты решишь ко мне присоединиться, я буду счастлива. Дай мне знать.
   С тяжелым чувством направилась она к двери, ожидая, что Ленни окликнет ее. Пусть скажет, что пошутил, что все в порядке и он в восторге.
   Но он ничего не сказал.
   На улице к ней подошла наколотая девочка-подросток, глаза как блюдца, длинные волосы всклокочены.
   – Парочки баксов не найдется? – проныла девочка.
   Лаки протянула ей пятидесятидолларовую бумажку.
   – Приведи в порядок свою жизнь. Брось наркотики.
   – Да ну, чем же еще заняться тогда? – тупо спросила девочка и поплелась прочь.
   Лаки открыла дверцу и забралась в машину. Наклонившись к окну, она могла видеть свет в окнах Ленни. Он даже не потрудился проводить ее вниз.
   – Прощай, – прошептала она. – Не пиши, не звони. Проживу и без тебя.
   – А? – спросил водитель.
   – Поезжайте, – велела она тусклым голосом. – И постарайтесь не убить нас обоих.

58

 
   К большому удовольствию Денниса, Эмилио Сьерра принес то, что обещал. Фотография Венеры Марии и Мартина Свенсона стоила заплаченных за нее денег. Она была интимной и сексуальной. Два человека по-настоящему вместе. Как раз для первой полосы.
   Деннис поздравил Эмилио.
   – Ты молодец, приятель, – он хлопнул его по плечу.
   Эмилио остался доволен. Решил провести неделю на Гавайях, прихватив с собой новую возлюбленную. Огненную Риту. Хорошенькая, и в постели, как дикая кошка. Лучше убраться из города до того, как все это дерьмо выйдет наружу. А как только газета появится на прилавках, Венера Мария сойдет с ума от ярости.
   Что делать. Сестренка больше не нужна ему. Приобретя известность за ее счет, он скоро станет знаменитым актером. Он теперь может звонить известным агентам и говорить: «Эй, я Эмилио Сьерра», и они ответят: «Эмилио, как хорошо, что ты позвонил. Приезжай скорее».
   Все именно так и будет. Пора и ему завоевывать популярность.
   Вскоре после того как Деннис получил фотографию, из Нью-Йорка позвонил Берт Слокомб.
   – Оставь за мной первую полосу, – попросил он торжествующе. – Мы произведем фурор.
   – В чем дело? – спросил Деннис.
   – Сиди и слушай.
   Когда Деннис прослушал рассказ Берта, он с радостью зарезервировал за ним первую полосу.
   Теперь «Тру энд фэкт» будет распродаваться до последнего экземпляра.
   И Деннис Уэлла рассчитывал выдать это как свою заслугу.
 
   Уорнер слишком долго была частью его жизни, чтобы Микки мог позволить ей вот так бросить его. То, что он регулярно посещал заведение мадам Лоретты, не имело к ним никакого отношения. Уорнер не может оставить его сама. Это он имеет право сказать, что все кончено. В субботу утром Микки здорово поиграл в теннис с одним режиссером, молодым и рьяным. Не остался в клубе обедать, а поехал прямо к Уорнер домой. Но ее дома не оказалось. Разочарованный, он вернулся к себе. Абигейль тоже отсутствовала.
   – Где миссис Столли? – спросил он Консуэлу.
   – Она уходить за покупкой, мистер, – ответила та, закатывая глаза, как будто и она тоже не одобряла страсть Абигейль к магазинам.
   «За покупками», – подумал Микки. Не на рынок, это уж точно. За покупками Абигейль ходила к Саксу, Ниману Map-кусу и иногда ездила на Родео-драйв.
   Появилась Табита.
   – Пап, можно мне пользоваться «порше», когда исполнится шестнадцать? – заныла она.
   Почему каждый раз, как он видит Табиту, она чего-нибудь клянчит?
   – Поговорим, когда исполнится, – ответил он как можно спокойнее.
   – А отчего сейчас нельзя поговорить? – заверещала она. – Почему ты мне не пообещаешь?
   Ну совсем как мать, никакой разницы. Удержу нет.
   – Потому что сейчас не время, – терпеливо ответил он.
   – А мама сказала, что можно.
   Что это с Абигейль?
   – Разве?
   – Да, – торжествующе заявила Табита. – Она пообещала мне, что, если у меня будут хорошие отметки и она никогда не накроет меня с наркотиками или в постели с мальчишками,мне подарят «порше». Так что я решила бросить курить.
   Он обалдело смотрел на свою тринадцатилетнюю дочь.
   – Ты куришь?
   – Все в школе курят, – она защищалась.
   Интересно, а чем еще она занимается? Развилась уже здорово. Даже слишком для ее возраста.
   – Посмотрим, – сказал он туманно. Ему надоели все эти родительские заботы. У него голова занята другим.
   – Тебе какой-то дядька звонил, – сообщила Табита. — Спросил наш адрес.
   Микки сразу же встревожился.
   – Что ты хочешь сказать – он спросил наш адрес?
   – А что, разве это тайна?
   – Мне не нравится, когда у кого попало имеется наш адрес. Ты же знаешь, – заметил он строго.