Куин Джулия. На пути к свадьбе

   Он едва не рассмеялся в полный голос, когда подумал об этом. Причем не важно, что целая армия слуг будет чистить, убирать, расставлять и мести. Если в доме есть ребенок, ничто не остается на своем месте.
   Люси – прирожденный управляющий. Именно это и делает ее счастливой. И она должна иметь огромное хозяйство, чтобы им управлять.
   Детей. Множество детей.
   Возможно, восемь.
   Грегори оглядел зал, который постепенно заполнялся гостями. Люси видно не было. Странно, народу еще не так много, чтобы она могла затеряться в толпе. Неожиданно он заметил мать.
   Она шла к нему.
   – Грегори, – проговорила Виолетта, беря его за обе руки, – ты сегодня особенно красив.
   Он поднес ее руки к губам.
   – Сказала она со всей искренностью и непредвзятостью матери, – прокомментировал он.
   – Глупости, – улыбнулась Виолетта. – Это факт, что все мои дети чрезвычайно умны и привлекательны. Если бы это было только моим мнением, меня уже давно поправили бы. Ты не согласен?
   – Как будто кто-нибудь осмелился бы.
   – Ну, наверное, осмелился бы, – с бесстрастным видом заявила Виолетта. – Но я проявила бы упрямство и настояла бы на своей точке зрения.
   – Как пожелаешь, мама, – торжественно проговорил Грегори. – Как пожелаешь.
   – Леди Люсинда приехала?
   Грегори покачал головой:
   – Пока нет.
   – Странно, что я до сих пор с ней не познакомилась, – пробормотала Виолетта. – Если она в городе уже две недели... А, ладно, теперь это не важно. Уверена, она мне понравится, раз уж ты потратил столько сил на то, чтобы обеспечить ее присутствие.
   Грегори внимательно пригляделся к ней. Он знал этот тон – смесь небрежности и заинтересованности. Он обычно применялся, когда требовалось раздобыть сведения. Его мать была мастером в этих делах.
   Как бы в подтверждение этой мысли, она неуловимым движением поправила прическу и, притворяясь, что не смотрит на него, сказала:
   – Ты говорил, вас познакомили у Энтони, не так ли?
   Грегори не видел повода делать вид, будто не понял, о чем речь.
   – Мама, она обручена и скоро выйдет замуж, – с нажимом произнес он. – Через неделю.
   – Да, я знаю. За сына лорда Давенпорта. Как я понимаю, об этом браке сговорились очень давно.
   Грегори кивнул. Он не мог представить, что мать знает правду о Хейзелби. Этот факт не был общеизвестен. Естественно, об этом шептались. Шепчутся всегда. Но никто не решался повторять эти слухи в обществе дам.
   – Я получила приглашение на свадьбу, – сообщила Виолетта.
   – Вот как?
   – Как я понимаю, это будет пышное мероприятие.
   Грегори на мгновение стиснул зубы.
   – Ей предстоит стать графиней.
   – Да, верно. Такое не празднуется в узком кругу.
   – Нет.
   Виолетта вздохнула.
   – Обожаю свадьбы.
   – Разве?
   – Да. – Она снова вздохнула, причем с еще большим трагизмом, хотя Грегори не предполагал, что такое возможно. – Они так романтичны, – добавила она. – Невеста, жених...
   – Как я понимаю, они оба являются непременными атрибутами церемонии.
   Мать осуждающе посмотрела на него.
   – Как я могла воспитать сына, полностью лишенного романтики?
   Грегори решил, что ответа на этот вопрос не существует.
   – Стыдись! – заявила Виолетта. – Я собираюсь пойти. Я почти никогда не отказывалась от приглашений на свадьбу.
   И тут раздался голос:
   – А кто женится?
   Грегори обернулся. Это была его младшая сестра Гиацинта. Как всегда, она совала свой нос во все, что ее не касалось.
   – Лорд Хейзелби и леди Люсинда Абернети, – ответила Виолетта.
   – Ах да, – нахмурилась Гиацинта. – Я получила приглашение. В церкви Святого Георгия, не так ли?
   Виолетта кивнула.
   – А затем будет прием в Феннсуорт-Хаусе.
   Гиацинта оглядела зал. Она делала это очень часто, даже тогда, когда никого не искала.
   – Странно, что я с ней не знакома, правда? Она сестра графа Феннсуорта, верно? – Она пожала плечами. – Странно, что я и с ним не знакома.
   – Леди Люсинду еще не представили свету, – пояснил Грегори. – Официально, во всяком случае.
   – Значит, сегодня состоится ее дебют, – объявила Виолетта. – Это будет просто замечательно!
   Гиацинта посмотрела на брата пристальным, острым как бритва взглядом.
   – Кстати, Грегори, а как ты познакомился с леди Люсиндой?
   Он открыл уже рот, чтобы ответить, но Гиацинта помешала ему:
   – И только не говори, что ты с ней не знаком, потому что Дафна уже все мне рассказала.
   – Тогда зачем ты спрашиваешь?
   Гиацинта сморщилась.
   – Она не рассказала, как вы познакомились. Дафна сказала, что ты очень хотел, чтобы леди Люсинда получила приглашение.
   – Ты когда-нибудь замолкаешь? – перебил ее Грегори.
   – Только не с тобой, – парировала Гиацинта. – Откуда ты знаешь ее? И, что важнее, насколько близко? И почему ты так беспокоился о приглашении женщины, которая через неделю выйдет замуж?
   И после этого, как ни удивительно, Гиацинта замолчала.
   – Я сама задавалась тем же вопросом, – проговорила Виолетта.
   Грегори перевел взгляд с матери на сестру и решил, что никакого уюта – того самого, о котором он рассказывал Люси, – большая семья не приносит. Что многочисленные родственники – это сплошная неприятность и еще много чего другого, чему он в настоящий момент не мог подобрать правильного слова.
   Что, вероятно, было к лучшему, – иначе он отреагировал бы на их бесцеремонность и вмешательство.
   Как бы то ни было, он собрал в кулак все свое терпение и ответил обеим женщинам:
   – Я познакомился с леди Абернети в Кенте. В прошлом месяце, на приеме у Кейт и Энтони. И я попросил Дафну пригласить ее на сегодняшний прием, потому что она – очень милая молодая дама, и мы вчера случайно встретились в парке. Ее дядя отказался вывозить ее в свет, и я подумал, что совершу доброе дело, если дам ей возможность на один вечер сбежать из дома.
   Подняв бровь, Грегори молча подталкивал женщин к реакции.
   Те, естественно, отреагировали. Не словами – слова никогда не сравнились бы по своей действенности с бросаемыми ими двусмысленными взглядами.
   – Господи! – буквально взвыл Грегори. – Да она же обручена! Скоро выйдет замуж!
   Это не произвело практически никакого эффекта. Он нахмурился.
   – Вам кажется, что я пытаюсь помешать ее свадьбе?
   Гиацинта моргнула. Несколько раз, так, как она всегда моргала, когда усиленно размышляла над тем, что ее абсолютно не касалось. К огромному удивлению Грегори, она издала лишь короткое «гм» и проговорила:
   – Наверное, нет. – А потом оглядела помещение. – Но мне все равно хотелось бы познакомиться с ней.
   – Обязательно познакомишься, – заверил ее Грегори и поздравил себя. Он поздравлял себя с этим как минимум раз в месяц – с тем, что у него хватало воли терпеть свою сестру.
   – Кейт написала мне, что она очаровательна, – сказала Виолетта.
   У Грегори упало сердце.
   – Тебе написала Кейт? – Боже, что она там написала? Плохо, что Энтони знает о его фиаско с мисс Уотсон – естественно, он все вычислил, – но если об этом узнает мать, его жизнь превратится в сущий ад.
   Она замучает его своей добротой. В этом Грегори не сомневался.
   – Кейт пишет дважды в месяц, – ответила Виолетта, дернув изящным плечиком. – И все мне рассказывает.
   – А Энтони об этом знает? – спросил Грегори.
   – Не имею ни малейшего представления, – заявила Виолетта, окидывая его надменным взглядом. – Вообще-то это не его дело.
   Господь всемогущий!
   Грегори с трудом удалось не произнести это вслух.
   – Как я поняла, – продолжала мать, – ее брата застали в компрометирующей ситуации с дочкой лорда Уотсона.
   – Серьезно? – Гиацинта, внимательно рассматривавшая толпу, тут же навострила уши.
   Виолетта задумчиво кивнула.
   – А я все гадала, почему свадьба была такой поспешной.
   – Ну, именно поэтому, – буркнул Грегори.
   – Гм, – внесла свою лепту в беседу Гиацинта.
   – Был страшный шум, – обратилась к дочери Виолетта.
   – Между прочим, – сказал Грегори, с каждой секундой раздражаясь все сильнее, – все удалось замять.
   – Но слухи появляются всегда, – отметила Гиацинта.
   – Вот и не надо этому способствовать, – предупредил ее Грегори.
   – Не скажу ни слова, – пообещала Гиацинта и взмахнула рукой с таким видом, будто никогда в жизни не сплетничала.
   Грегори недоверчиво хмыкнул.
   – Прошу тебя, пожалуйста.
   – Не скажу, – подтвердила свое обещание Гиацинта. – Я свято храню секрет, пока знаю, что это секрет.
   – А-а, это значит, что ты начисто лишена благоразумия?
   Гиацинта недобро прищурилась.
   Грегори поднял брови.
   – Да сколько же вам лет? – всплеснула руками Виолетта. – Боже, вы оба ни на йоту не изменились с тех пор, как вас водили на помочах! Я не удивлюсь, если вы вдруг начнете таскать друг друга за волосы!
   – Ой, мама, – сказала Гиацинта, улыбкой отвечая на слова матери. – Он знает, что я дразню его только потому, что ужасно люблю. – Она одарила Грегори лучезарной улыбкой.
   Грегори вздохнул потому, что это было правдой, и потому, что сам испытывал к сестре такие же чувства, хотя его очень утомляло быть ее братом.
   – Между прочим, он отвечает мне взаимностью, – продолжала Гиацинта, – но, будучи мужчиной, не разменивается на слова.
   Виолетта кивнула:
   – Это действительно так.
   Гиацинта повернулась к Грегори:
   – Хочу особо отметить: я никогда не таскала тебя за волосы.
   Ему пора убираться отсюда. Иначе он сойдет с ума. Честное слово, с него хватит!
   – Гиацинта, – сказал он, – я тебя обожаю. И ты знаешь это. Мама, я и тебя обожаю. А теперь я пойду.
   – Подожди! – окликнула его Виолетта.
   Грегори обернулся. Зря он надеялся, что уйти будет легко.
   – Ты согласишься сопровождать меня?
   – Куда?
   – Как куда? На свадьбу, естественно.
   Господи, откуда этот мерзкий привкус во рту?
   – На чью свадьбу? Люси Абернети?
   Мать смотрела на него совершенно невинным взглядом.
   – Мама, – проговорил он, – благодарю за приглашение, но я не желаю идти на свадьбу леди Люсинды.
   Он воспользовался моментом, пока внимание женщин было занято друг другом, и ускользнул.
 
   Количество гостей сильно увеличилось, и он вдруг сообразил, что Люси могла приехать, пока он разговаривал с матерью и сестрой. Если так, то она наверняка в бальном зале, решил он и стал пробираться ко входу. Дело оказалось трудным: его почти месяц не было в городе, и, казалось, каждому хотелось поделиться с ним своими новостями. Кстати, совершенно неинтересными.
   – Желаю вам удачи, – бросил он лорду Тревелстему, пытавшемуся заинтересовать его лошадью, на которую у него самого не было денег. – Уверен, у вас не возникнет никаких проблем...
   Неожиданно Грегори перестал что-либо слышать.
   И лишился дара речи.
   И способности думать.
   Господи, только не это!
   – Бриджертон?
   На том конце зала, рядом с дверью. Трое джентльменов, пожилая дама, две матроны и...
   Она.
   То была она. И его потянуло к ней, как будто их связывал прочный канат. Он почувствовал, что должен как можно скорее оказаться рядом с ней.
   – Бриджертон, в чем...
   – Прошу прощения, – каким-то чудом сумел выговорить Грегори и устремился прочь от Тревелстема.
   Это была она. Только...
   Совсем другая. Не Гермиона Уотсон. Это была... Грегори не мог сказать, кто это, потому что видел ее только со спины. Но это точно была она – его охватили те же чувства, что и в прошлый раз. И от этих чувств у него закружилась голова. А в груди поднялось ликование. Из легких вытек весь воздух. Он ощутил себя пустым.
   И полным желания к ней.
   Все было именно так, как он всегда представлял, им владело волшебное, сверкающее осознание того, что жизнь обрела смысл, что он нашел «ту самую».
   Оставался один нюанс. Все это он уже чувствовал раньше. И Гермиона Уотсон оказалась не «той самой».
   Господи, неужели человек способен дважды сходить с ума от любви?
   Разве не он призывал Люси к осторожности и предупреждал, что, если ее когда-нибудь охватит такое же чувство, она не должна доверять ему?
   И все же...
   И все же то была она.
   И он снова оказался на том же распутье.
   И все это происходило с ним снова.
   Точно так же, как с Гермионой. Нет, даже хуже. Его тело звенело, в руках и ногах появился зуд нетерпения. Ему хотелось взвиться вверх, перелететь через зал и... хотя бы... хотя бы...
   Увидеть ее.
   Ему хотелось, чтобы она повернулась. Ему хотелось заглянуть ей в лицо. Ему хотелось узнать, кто она такая.
   Ему хотелось узнать ее.
   Нет.
   «Нет, – приказал он себе и попытался направить свои стопы в другом направлении. – Это полное сумасшествие. Пора уходить. Уходить немедленно».
   Но он не мог. Даже несмотря на то что рациональная часть сознания требовала, чтобы он немедленно шел прочь, он будто прирос к месту и с нетерпением ждал, когда она обернется.
   Молил, чтобы она обернулась.
   И тут она действительно обернулась.
   Это оказалась...
   Люси.
   Грегори застыл словно громом пораженный.
   Люси?
   Нет. Это невозможно. Он же знает Люси.
   Она никогда на него так не действовала.
   Он виделся с ней десятки раз, даже целовал и ни разу не чувствовал себя так, будто бездна поглотит его, если он немедленно не окажется рядом с ней и не возьмет ее за руку.
   Этому должно быть какое-то объяснение. Он испытывал нечто подобное раньше. С Гермионой.
   Но сейчас... сейчас все было не совсем так, как в прошлый раз. С Гермионой у него кружилась голова, ошеломляла новизна ощущений. Им владел восторг от предвкушения открытия, завоевания. Но сейчас вместо Гермионы была Люси.
   Это была Люси, и...
   Воспоминания нахлынули на него. И то, как она наклоняла голову, когда объясняла, почему сандвичи нужно раскладывать по разным блюдам. И то, как гневно горели ее глаза, когда она пыталась втолковать ему, почему он неправильно ухаживает за мисс Уотсон.
   И то, как ему было спокойно и уютно, когда он сидел рядом с ней на скамейке в Гайд-парке и кормил хлебом голубей.
   И как целовал ее.
   Господи, он до сих пор грезит тем поцелуем!
   И ему хотелось, чтобы и она грезила им.
   Грегори сделал шаг. Всего один – вперед и чуть-чуть в сторону, чтобы увидеть ее профиль. И разглядел знакомые черты – и наклон головы, и движения губ при разговоре. Как могло получиться, что он сразу не узнал ее, даже со спины? Ведь воспоминания всегда были с ним, только они прятались в отдаленных уголках его памяти, но он не хотел – и не позволял себе – вытаскивать их из глубин.
   И вдруг она заметила его. Люси увидела его. Сначала он понял это по ее глазам – они расширились и заблестели, – а потом по изгибу губ.
   Она улыбалась. Ему.
   Чувства переполнили его. Настолько, что он готов был взорваться. Одна улыбка – но это было все, в чем он нуждался. Он двинулся вперед. Он практически не чувствовал под собой ног, не управлял своим телом. Он просто двигался вперед, подсознательно понимая, что должен добраться до нее.
   – Люси, – проговорил Грегори, оказавшись рядом с ней. Он моментально забыл, что их окружают незнакомые люди и, что еще хуже, друзья и что ему не следует называть ее по имени. Но никакое другое имя не шло у него с губ.
   – Мистер Бриджертон, – откликнулась Люси, но ее глаза произнесли: «Грегори».
   И он понял.
   Что любит ее.
   Это было самое странное и самое прекрасное ощущение. Оно вселяло радость и наполняло уверенностью в том, что ему открылся новый мир. Ясно. Он ясно понял. Он понял все, что ему требовалось знать, и все это читалось в ее глазах.
   – Леди Люсинда, – сказал он, склоняясь к ее руке, – могу я пригласить вас на следующий танец?

Глава 17,

в которой сестра нашего героя дает толчок событиям

   Это было райским блаженством.
   Без ангелов, без святого Петра и сверкающих клавесинов. Райским блаженством был сам танец с возлюбленной. И так как этой самой возлюбленной предстояло через неделю выйти замуж за совершенно другого мужчину, тот, кто вел ее в танце, вынужден был цепляться за райское блаженство обеими руками.
   Образно говоря.
   Люси улыбалась, исполняя танцевальные па. У Грегори взыграло воображение. Что сказали бы люди, если бы она сейчас бросилась вперед и обхватила бы его обеими руками?
   И не отпустила бы.
   Большинство решило бы, что она помешалась. А единицы сказали бы, что она влюбилась. Проницательные увидели бы в ее поступке и то и другое.
   – О чем вы думаете? – спросил Грегори. Он смотрел на нее... по-другому.
   Люси отвернулась на мгновение, потом подняла на него глаза. Она чувствовала себя дерзкой, почти волшебницей.
   – Вам так интересно это знать?
   Грегори танцевальным шагом обошел даму слева от себя и вернулся на свое место.
   – Да, очень, – ответил он, усмехаясь.
   Но Люси лишь покачала головой. В настоящий момент ей хотелось думать, что она – кто-то другой. Некто, чья жизнь не так сильно ограничена правилами. Некто более импульсивный.
   Ей не хотелось оставаться прежней Люси. Во всяком случае, сегодня. Ее уже тошнит от необходимости что-то планировать, кого-то успокаивать, тщательно обдумывать и предвидеть все возможные последствия, прежде чем что-то сказать.
   «Если я поступлю так, то случится это, а если сяк, то произойдет то, и то, и еще многое другое, что приведет к абсолютно иному результату, а это, в свою очередь, выльется...»
   Этого достаточно, чтобы у любого на ее месте голова пошла кругом. Этого достаточно, чтобы она чувствовала себя скованной по рукам и ногам, неспособной управлять собственной жизнью.
   Но только не сегодня. Сегодня каким-то чудом – а чудо это зовется герцогиней Хастингс или, возможно, вдовствующей виконтессой леди Бриджертон, Люси точно не знала, – она оказалась на роскошном балу, причем одетой в элегантное платье из зеленого шелка.
   И танцует с мужчиной, которого – а вот это Люси знала наверняка – она будет любить до конца дней своих.
   – Вы выглядите по-другому, – сказал Грегори.
   – Я и чувствую себя по-другому.
   Люси дотронулась до его руки, когда они сошлись в танце. Его рука сжала ее пальцы. Люси подняла глаза и обнаружила, что он, не отрываясь, смотрит на нее. Его взгляд был теплым и настойчивым, и он смотрел на нее так же...
   Господи, он смотрит на нее так же, как на Гермиону!
   Люси затрепетала.
   Они снова сошлись, но на этот раз Грегори приблизился к ней чуть больше, чем следовало, и сказал:
   – Я тоже чувствую себя по-другому.
   Люси подняла голову, но Грегори уже повернулся к ней спиной. Как по-другому? Почему? Что он имеет в виду?
   Люси обошла господина слева от себя и двинулась к Грегори.
   – Вы рады, что приехали на бал? – тихо спросил он.
   Она лишь кивнула, так как они были слишком далеко друг от друга, чтобы отвечать вслух.
   Когда же они снова сошлись, он прошептал:
   – И я тоже.
   Они вернулись на свои места и замерли, пока танец вела другая пара. Люси смотрела на Грегори. И в его глаза.
   Его взгляд был прикован к ее лицу.
   Даже в мерцающем свете сотен свечей и факелов, освещавших бальный зал, она видела, как блестят его глаза. И как он смотрит на нее – гордым и горячим взглядом собственника.
   И этот взгляд вызывал у нее трепет.
   И заставлял сомневаться в своей способности твердо стоять на ногах.
   Тут музыка стихла, и Люси поняла, что некоторые навыки буквально въедаются в человека: она приседала в реверансе, улыбалась и кивала своей соседке так, будто этот танец совсем не изменил ее жизнь.
   Грегори взял ее за руку и повел туда, где собрались дуэньи и поверх стаканов с лимонадом наблюдали за своими подопечными. Пока они шли, Грегори наклонился и прошептал Люси в самое ухо:
   – Мне нужно поговорить с вами.
   Люси подняла на него глаза.
   – Наедине, – добавил он.
   Девушка почувствовала, как он замедлил шаг, чтобы выиграть немного времени, прежде чем она вернется к тете Харриет.
   – В чем дело? – всполошилась она. – Что-то неладно?
   Грегори покачал головой.
   – Теперь уже все ладно.
   И Люси разрешила себе надеяться. Всего лишь немного. Ей было страшно думать, как разобьется ее сердце, если окажется, что она ошибается, но все же... Может, он любит ее? Может, он захочет жениться на ней? До ее свадьбы остается меньше недели, однако обеты еще не даны.
   Может, еще есть шанс? Может, есть выход?
   Она вглядывалась в лицо Грегори, ища ответы на свои вопросы, а потом попыталась выяснить, о чем он хочет поговорить. На это он лишь покачан головой и прошептал:
   – В библиотеке. Вторая дверь от комнаты для отдыха дам. Встретимся там через полчаса.
   – Вы сошли с ума?
   Он улыбнулся.
   – Немного.
   – Грегори, я...
   Он посмотрел на нее, и она замолчала. То, как именно он посмотрел на нее...
   От этого у нее перехватило дух.
   – Я не могу, – прошептала она. Что бы они ни испытывали друг к другу, она все еще обручена с другим. А если бы и не была обручена, их встреча наедине все равно привела бы к скандалу. – Я не могу оставаться с вами наедине. Вы же сами это знаете.
   – Вы должны.
   Она хотела покачать головой, но голова не поворачивалась.
   – Люси, – повторил Грегори, – вы должны.
   И она согласилась. Вероятно, это будет величайшей ошибкой ее жизни, но она не могла сказать «нет».
   – Миссис Абернети, – громко произнес Грегори, поздоровавшись с тетей Харриет, – возвращаю вашим заботам леди Люсинду.
   Тетя Харриет кивнула – хотя Люси подозревала, что она не поняла, что ей сказал Грегори, – и, обратившись к племяннице, пронзительным голосом произнесла:
   – Я все терплю безропотно!
   Грегори хмыкнул и заявил:
   – Я должен потанцевать с другими.
   – Конечно, – сказала Люси. Она плохо представляла, на какие уловки следует идти, чтобы выкроить время для недозволенной встречи. – О, вот там одна моя знакомая, – солгала она и, к своему облегчению, действительно увидела одну знакомую, которую знала по школе. Они не были близкими подругами, но довольно много общались, поэтому она имела все основания поздороваться с ней.
   Люси уже собралась сделать шаг, когда услышала женский голос, окликнувший Грегори.
   Она не разглядела, кто это, зато увидела реакцию Грегори. Он прикрыл глаза, а его лицо приняло страдальческое выражение.
   – Грегори!
   Голос приближался, и Люси, повернувшись влево, увидела молодую женщину. Это могла быть только одна из сестер Грегори. Вероятно, самая младшая – в противном случае можно было бы сделать вывод, что она отлично сохранилась.
   – Полагаю, это леди Люсинда, – сказала женщина. Ее волосы, как отметила Люси, были такого же цвета, как у Грегори, – насыщенного каштанового с теплым оттенком. Однако глаза у нее были голубыми, а взгляд – острым и проницательным.
   – Леди Люсинда, – проговорил Грегори тоном человека, вынужденного выполнять тяжелую и нудную работу, – позвольте представить вам мою сестру леди Сен-Клер.
   – Гиацинта, – представилась женщина. – Отбросим прочь формальности. Уверена, мы станем близкими подругами. А теперь вы должны все рассказать мне о себе. А потом я хотела бы услышать о приеме, который Кейт и Энтони устроили в прошлом месяце. Мне очень хотелось поехать, но у нас были свои планы. Я слышала, там было ужасно интересно.
   Ошарашенная налетевшим на нее вихрем в лице леди Сен-Клер, Люси вопросительно посмотрела на Грегори, но тот лишь пожал плечами и сказал:
   – Это именно та, которую я так люблю мучить.
   Гиацинта мгновенно повернулась к нему:
   – Прошу прощения?
   Грегори поклонился:
   – Я должен идти.
   Тут Гиацинта Бриджертон Сен-Клер совершила странный поступок. Прищурившись, она посмотрела на брата, потом на Люси и снова на брата. И снова на Люси. И опять оглядела их. А затем сказала:
   – Вам понадобится моя помощь.
   – Гиа... – начал было Грегори.
   – Понадобится, – перебила его сестра. – Вы что-то задумали. И даже не думайте отрицать это.
   Люси не верилось, что Гиацинта вычислила все это по одному поклону и одной фразе «Я должен идти».
   – Я знаю, что ты что-то задумал, – обратилась Гиацинта к брату. – В противном случае ты не стал бы прилагать столько усилий к тому, чтобы она появилась на сегодняшнем вечере.
   – Он просто оказал любезность, – попыталась возразить Люси.
   – Глупости, – заявила Гиацинта, ободряюще похлопав ее по руке. – Он никогда на это не пошел бы.
   – Это неправда, – покачала головой Люси.
   Пусть кто-то и считает Грегори дьяволом во плоти, но в душе он добр и честен, и она не потерпит, чтобы кто-то – даже его сестра – утверждал обратное.
   Гиацинта восхищенно оглядела ее и улыбнулась.
   – Вы мне нравитесь, – медленно проговорила она. По ее виду можно было сделать вывод, что она пришла к этому заключению именно здесь и сейчас. – Вы, естественно, ошибаетесь, но все равно нравитесь мне. – Она повернулась к брату: – Она мне нравится.
   – Да, ты уже не один раз сказала об этом.
   – И вам нужна моя помощь.
   Люси наблюдала, как брат и сестра переглядываются, и смысл их переглядываний был ей непонятен.
   – Вам понадобится моя помощь, – тихо повторила Гиацинта. – Сегодня и потом тоже.
   Грегори несколько мгновений пристально смотрел на сестру, а потом тихо, так, что Люси пришлось наклониться вперед, чтобы услышать его, сказал:
   – Мне нужно поговорить с леди Люсиндой. Наедине.
   Гиацинта улыбнулась. Едва заметно.
   – Я могу это устроить.
   У Люси возникло ощущение, что Гиацинта способна устроить что угодно.