— Дай нам поесть, хозяин. Нет. Эля не надо. Во всяком случае, не с моими почками. Нам еще сегодня надо успеть в Баксендалу.
— Папа, неужели это так необходимо? — спросил Рагнар. — Я умираю.
— Ты устанешь еще сильнее, Рагнар.
— Мда-а-а… — протянул Вартлоккур. — Вы знаете, когда я последний раз сидел в седле?
— Пять минут назад, сэр, — пробормотал хозяин.
Только Орион смог немедленно сесть. Несмотря на нытье по поводу твердости седел, он был единственным, кто по-настоящему привык к верховой езде. Орион частенько любил напоминать всем о том, что он не кабинетный, а боевой командир. Вартлоккур взял в руки маленькую солонку и произнес:
— А хозяин нам очень доверяет.
Соль в восточном Кавелине ценилась на вес золота.
Вартлоккур щелкнул пальцами, и солонка исчезла.
Это был фокус, который без всякого труда мог сотворить даже Насмешник. Что из того? Даже высокая магия частично вершится при помощи лжи.
Рагнарсон подозревал, что чародей таким образом хочет что-то сказать, но не понимал что именно.
Рагнар же восторженно проговорил:
— Здорово сделано, сэр Старец: Вы можете меня научить?
— Хорошо, малыш, — тонко улыбнувшись, ответил чародей.
Он сделал рукой неопределенный жест, произнес несколько бессмысленных слов, и солонка вновь появилась.
— Это не так просто, как кажется, — сказал маг. — Тебе следует развить гибкость пальцев.
— У него не хватит терпения, — заметил Браги. — Он всегда хочет усвоить все за один урок. Я уже дарил ему магический набор.
— Теперь я сделаю все медленно, малыш. Смотри внимательно.
Повторив фокус сначала, Вартлоккур сказал:
— Вот так. И как, по-твоему, я это сделал?
Рагнар подумал, наморщив лоб, затем сделал обиженную гримасу и ответил;
— Я опять не заметил.
— Она у вас в другой руке, — вмешался Орион.
— Вот как? — произнес Вартлоккур, открывая ладонь. — Но здесь ничего нет, кроме старинной золотой монеты. Интересно, откуда она взялась?
Орион внимательно изучил монету и, внезапно побледнев, поднял глаза на Вартлоккура.
— Вообще-то, если, пробравшись через коросту, покопаться за ухом молодого человека… — Вартлоккур протянул руку. — Что это? Совсем не то, что нам требуется.
Маг бросил на стол кусок агата. Затем он извлек из-за уха Рагнара довольно длинную бечевку, ржавый подковный гвоздь, несколько медных монет и только после всего этого — солонку.
— Ну и помойка! Скажи, ты когда-нибудь голову моешь? Рагнар с восторгом и страхом ощупал у себя на поясе сумку и завопил:
— Как вы все это сделали?!
— Колдовство, юноша. Чистое колдовство. О, наш хозяин работает быстро. Сэр, я порекомендую вас всем моим друзьям.
— Большое спасибо, сэр. Мы делаем все, чтобы доставить, удовольствие гостям.
Рагнарсон фыркнул. Орион мрачно ухмыльнулся.
— В чем дело, господа?
— Вы не знаете его друзей, — сказал Орион, и Браги увидел, как он пытается прогнать со своего обветренного и морщинистого лица выражение озабоченности или, скорее, ужаса.
Хозяин принес замечательную еду, и путники смогли поесть первый раз после отъезда из Форгреберга.
Когда первый голод был утолен, Рагнарсон, желая предотвратить будущие недоразумения, произнес, обращаясь к Ориону:
— Полковник, мы могли бы поговорить откровенно и без обмана? Я открою вам все, если вы, в свою очередь, поделитесь со мной своей информацией.
— Не понимаю вас, маршал.
— А я не понимаю вас. Именно поэтому и спрашиваю,
— Тогда скажите, что происходит. Почему вы поволокли меня с собой в Баксендалу? Повидаться с королевой?
— Я взял вас с собой, потому что хотел увести от ваших солдат на тот случай, если королева умрет во время моего пребывания в Баксендале. Мне не известно, как бы вы поступили, узнав о событии до моего возвращения в Форгреберг. В последнее время я не имел никаких оснований доверять гильдии.
— Вы полагаете, что я мог бы поднять мятеж?
— Не исключено. Ведь должна же быть какая-то причина для того, чтобы Высокий Крэг так стремился удержать полк в Кавелине? Им прекрасно известно, что мы не можем позволить себе такие расходы. Не исключено, что старцы из Цитадели намерены вмешаться, как только корона окажется свободной. Мне известно, что у вас имеются распоряжения, лишь ждущие своего часа. Держу пари, что они предусматривают, как поступать в случае смерти королевы.
— Верно, — ответил Орион.
Он не выдавал никакой тайны. Не требовалось гениальности, чтобы об этом догадаться.
— Вы намерены мне поведать, какие действия в этом случае предполагаются?
— Нет. И вам это хорошо известно. Вы сами входите в гильдию или по крайней мере входили.
— Да. Но теперь я маршал Кавелина. У меня — контракт, и я его выполняю. Гильдия, как правило, тоже считает делом чести выполнение контракта. Именно поэтому я и стараюсь понять… Да, кстати, раньше я вам этого не говорил, но думаю, сейчас самое подходящее время. Ваш контракт возобновлен не будет и вам придется выводить все части сразу после Дня Победы.
— У вас могут возникнуть трения с Высоким Крэгом. Они считают, что вложили в Кавелин слишком много.
— Что ж, в таком случае я их выведу на чистую воду. На мою сторону встанут все короли и принцы Запада. В последнее время Высокий Крэг многим отдавил ноги.
— Но с какой стати? Юридически все совершенно ясно — отказ с вашей стороны выполнять контракт.
— Как это понимать?
— Кавелин должен Высокому Крэгу почти пятнадцать тысяч ноблов. Цитадель не прощает долгов.
— Да, вы уже говорили об этом в ходе наших переговоров. Они хотят выплат немедленно? Что ж, они все сполна получат, — сказал Браги, громко расхохотавшись. — Примерно четыре года назад Пратаксис творчески подошел к бухгалтерии в части внутренних налогов и произвел кое-какие усовершенствования в монетном дворе в Брейденбахе. Мы начали откладывать ноблы и теперь готовы с вами расплатиться полностью, вплоть до последнего вонючего фартинга, — Улыбка неожиданно исчезла с лица Браги, и он продолжил:
— Вы получите свои деньги, дадите расписку и уберетесь к дьяволу из моей страны. На следующий день после праздника Победы.
— Маршал… Маршал, мне кажется, что вы реагируете чересчур бурно. — Толстые губы Ориона искривились в напряженной улыбке. — Нам не следует сшибаться лбами. Мои люди еще могут потребоваться Кавелину.
— Не исключено. Особенно сейчас. Но у нас нет средств, и, кроме того, мы вам не доверяем.
— Вы продолжаете дуть в одну и ту же дуду. Что же я, по вашему мнению, должен вам поведать?
— Правду.
— Вы были полковником гильдии. И как наши вожди делились с вами своими планами?
— Никак.
— Неужели вы действительно верите, что мне говорят больше? Время от времени я получаю письма. Как правило, это директивы для переговоров. Иногда в них задается вопрос: что происходит в Кавелине. Маршал, я — солдат и делаю то, что мне приказывают.
— Что же, я приказываю вам уходить. Для Кавелина наступают трудные времена. И у меня не будет времени следить за вами или за кем-то другим.
— Вы заблуждаетесь, но тем не менее я вас понимаю.
Пока они спорили, Вартлоккур продолжал показывать Рагнару фокусы, время от времени искоса поглядывая на Ориона. Полковник каждый раз вздрагивал, ловя на себе взгляд чародея.
— Возможно, вам действительно не нужен мой полк, — пробормотал Орион, глядя на Вартлоккура.
— Вы имеете в виду его? Нет, ему я тоже не доверяю. Просто случилось так, что сейчас мы с ним попутчики. Хозяин, и сколько же дерут с гостей в вашем заведении?
— Только не с вас, маршал. Это огромная честь для нас.
— Значит, вы меня раскусили?
— Я шагал под вашими знаменами, сэр. Во время войны. Прошел весь путь от озера Берберич до последней битвы. Под Баксендалой стоял в первой линии. Взгляните. — Он расстегнул рубашку. — Один из черных дьяволов сделал это, сэр. Но я жив, а он поджаривается в Аду. Все так, как и должно быть.
Рагнарсон, конечно, не помнил этого человека. В то время множество крестьян-вессонов встали под его знамена. Они были хоть и не очень искусными, но упорными бойцами.
— Как идут у тебя дела? Я всегда радуюсь, если мои старые боевые друзья процветают.
Браги часто приходилось оказываться в подобном положении, и каждый раз он чувствовал себя несколько смущенно.
— Процветает вся страна, сэр. Десять лет мира. Десять лет спокойной торговли. Десять лет, как нордмены не суют нос в чужие дела и не сводят бесконечные счеты между собой, вытаптывая конями урожай и сжигая чужие дома. Маршал, все говорят — настало время, чтобы вы стали королем.
— Сэр, за кого мы тогда сражались?
— Да, маршал, мы сражались за королеву. Я не подстрекаю к мятежу. Мы любим её величество и скорбим только потому, что она не подарила нам наследника. А теперь, когда здесь по ночам туда-сюда скачут какие-то люди и когда ходят разные слухи… Люди, маршал, начинают беспокоиться. Они не понимают.
— Простите, — сказал Рагнарсон, обращаясь к своим сотрапезникам. Иногда в кухне… — С этими словами он обнял хозяина постоялого двора за плечи и увлек его в кухню.
— Приготовь что-нибудь. Взбей им какой-нибудь десерт. Тем временем скажи мне, что вы не понимаете. Поделись со мной слухами. И об этих всадниках, скачущих в обе стороны.
— А тем, другим, тоже сказать?
— Некоторым из них нельзя доверять. С мальчишкой все в порядке — это мой сын. Немного упрям и чрезмерно горласт. Получил эти качества в наследство от деда. Так что давай. Начинай со слухов.
— Понимаете, нет ничего такого, во что можно было бы ткнуть пальцем. Даже слухи какие-то неопределенные. У всех возникает ощущение, что что-то не так, Я надеялся, что вы сможете снять тяжесть с моей души. Или сказать — дело идет к драке, так что будь готов.
— Пусть мои слова останутся между нами. По правде говоря, я тоже мало что знаю. И как ты, не могу точно указать на что-то конкретное. Эти всадники в обе стороны… Что ты о них знаешь?
— Не много. Они у меня не останавливаются.
— Кто они?
— Я их называю — «люди, путешествующие по ночам». Они скачут от прохода Савернейк. Или в сторону прохода. Сейчас их меньше, чем раньше. Одна-две группы в месяц. Каждая из двух-трех человек.
— Днем ты их видел?
— Нет. Но думаю, что ездят они не к добру. Хороший человек не будет скакать по ночам, минуя единственный пристойный постоялый двор на двадцать миль в любую сторону.
— Они проезжают каждый месяц в одну и ту же ночь?
Браги напряженно соображал… он даже немного воспрянул духом — похоже, он наконец-то напал на след врага.
— Нет. Вроде бы они ездят как придется.
— И сколько времени это продолжается?
— Добрых два года. И это все, что я могу вам сказать. Лишь добавлю, что несколько человек проехали этим утром. Солнце, кажется, уже взошло. Мчались так, будто за ними гнались все демоны ада. Если они не украли где-нибудь свежих лошадей, то сейчас уже топают пешком.
— Но ты сказал…
— Что не видел их днем? Да, и я не соврал. И у этих я успел увидеть удаляющиеся задницы. Их было трое, и думаю, что они из тех, кто путешествует ночью, так как тоже проскакали мимо.
— Ну и что из того?
— Здесь, маршал, останавливаются все. Я приметил это местечко, когда мы тащились назад, загнав О Шинга в его насквозь пропеченные солнцем земли далеко на востоке. Если посмотреть со всех сторон, мой постоялый двор стоит в самой что ни на есть середке. Здесь есть вода и хорошее пастбище… Не знаю, как вы это называете? Экономика, что ли? Одним словом, люди здесь всегда останавливаются. Это отличное место для отдыха. Вот и вы тоже задержались, хотя по всему видно, что спешите так же, как и люди, проскакавшие утром. Ко мне заглядывают даже те, кому задерживаться не положено. Солдаты, например. Недавно здесь был взвод, направлявшийся в Майсак. Они остановились, и я не слышал, чтобы сержант кричал «нет». Останавливаются все, кроме тех, кто скачет ночью.
— Спасибо. Ты мне очень помог. Я не забуду этого. Но ты можешь сделать для меня еще кое-что.
— Все, что скажете, маршал. Только благодаря вам человек вроде меня может владеть таким заведением в таком месте…
— Хорошо, хорошо. Ты вгоняешь меня в краску. Вообще-то я хочу попросить тебя о двух вещах. Во-первых, когда мы выйдем в зал, ты будешь восхвалять меня за то, какой хороший десерт я выбрал.
— И это все?
— Нет. Самое главное начнется после того, как мы уедем. Ты нас никогда не видел и никого не знаешь.
— Так и есть, сэр. Я никого не знаю, кроме вас.
— Забудь и меня тоже.
— Секретная миссия, значит?
— Точно.
— Считайте, что я все забыл. Второй приказ, сэр?
— Не спорь, когда я буду платить за еду. Если попробуешь, то я оборву твои большие уши.
— Знаете, сэр, — ухмыляясь от уха до уха, проговорил ветеран, — вы дьявольски хороший человек. Настоящий человек.
Рагнарсон чувствовал себя виноватым. Что сказал бы старый солдат, узнав об Элане и королеве.
— Поэтому мы тогда и пошли за вами. Иначе мы не встали бы под ваши знамена, это точно. Вы без труда можете определить наши первоначальные резоны в ту пору. Грабеж и надежда хоть на время освободиться от зависимости. Но мы к вам присохли. И все помнят о вас. Горцы тоже вас вспоминают. Некоторые из них спускаются к нам и говорят то же самое. Если когда-нибудь у вас будет трудное время, вам надо будет лишь подняться на стену в Форгреберге и громко крикнуть, что вам нужны добрые воины. Еще не успеет взойти солнце, как под стеной соберутся тысячи и тысячи надежных людей.
Рагнарсону оставалось надеяться, что так и произойдет.
— Попомните мои слова, сэр. Есть люди, которые не участвовали в нашем походе и не дрались под Баксендалой, но и они придут к вам. У них может не быть мечей, которые вы велели иметь, — мечи стоят дорого. У них будут только самодельные щиты из дуба, такие, что делали в старые времена, на них не будет брони, но они придут. Они принесут свои косы, цепы и ножи, они скуют для себя тяжелые молоты и топоры…
Рагнарсон громко шмыгнул носом и смахнул несуществующую слезу. Но он на самом деле был бесконечно тронут. Браги не верил и половине услышанного, но существование даже одного человека, так ему преданного, затрагивало глубинные струны души.
— Горцы тоже, сэр. И все потому, что вы сделали в этой стране то, что не мог сделать старый Криф, будь он благословенен, мы очень любили его. Даже сам Инред Тарлсон не смог бы сотворить то, что сотворили вы. А ведь Инред был не только правой рукой Крифа, но и вессоном.
Вы дали нам возможность почувствовать себя мужчинами. Вдохнули силу. Подарили надежду. Благодаря вам из животных, вспахивающих поля, работающих в рудниках и кующих железо для пьяниц-нордменов, мы превратились в людей. Может быть, это и не было вашей целью. Не знаю. Однако нам хочется думать, что вы желали этого с самого начала. Вы явились из Форгреберга-города, мы же видели тогда лишь то, что вокруг. Ну и задали мы жару этим нордменам! Разве не так, сэр? Лиенеке. Я был там на холме, в пятидесяти футах от вас, сэр.
— Хватит. Хватит.
— Сэр? Неужто я вас обидел?
— Нет. Нет. — Браги отвернулся, чтобы скрыть на сей раз настоящие слезы. — Именно этого хотел я. Именно это делала её величество королева. Ты получил то, что заслужил. Из Форгреберга видно далеко не все. Я иногда забываю, что город лишь крохотная часть Кавелина — пусть даже и его сердце. Однако нам надо идти. И не забудь, что я сказал.
— Будьте покойны, сэр. Для меня что вы, что человек с луны — все едино. Я вытряхну из вас всю плату до последнего пенни.
— Вот и отлично, — сказал Рагнарсон, вновь обнимая хозяина за плечи. — И держи глаза открытыми. Боюсь, что эти всадники несут нам большие неприятности.
— Глаза и уши, сэр. В этом доме есть мечи. Мой и моих сыновей. Над дверью, как и сказано в законе. Мы будем слушать и, если что, кликнем вас.
— Будь я проклят! — пробормотал Рагнарсон, вытирая слезы.
— Сэр?
Но маршал уже вышел в общий зал.
— Ну, что скажете? — спросил он, обращаясь к сотрапезникам. — Фрукты со взбитыми сливками. Взбивал я сам. Этому меня научила матушка, когда я был еще несмышленышем. — Обратившись к Ориону, он произнес:
— Теперь, полковник, я опасаюсь Высокого Крэга даже меньше, чем ранее.
— Я вас не понимаю.
— Пока мы готовили десерт, я кое-что вспомнил. Вы знакомы с моим старинным другом Гаруном?
— Бин Юсифом? Лично нет.
— Лет пять-шесть назад он при помощи одного из колледжей в Хэлин-Деймиеле опубликовал книгу. Вам следует её прочитать. Там вы найдете все ответы.
— Я её уже читал. Называется «О необычной войне». Подзаголовок звучит так: «Использование партизанских отрядов… для достижения тактических и стратегических целей». Я не ошибся? Прекрасное исследование. Но его личные успехи ставят под сомнение выводы книги.
— Если согласиться с тем, что он потерпел неудачу, преследуя свои истинные цели. Но мы его подлинных целей не знаем. Только Гаруну известно, что делает Гарун. Но ответы в книге есть. Счет, хозяин! Нам надо ехать.
Теперь будущее казалось ему почему-то более светлым.
Глава 10
989-1004 годы от основания Империи Ильказара
ВЛАСТИТЕЛЬ ВЛАСТИТЕЛЕЙ
— Это совсем новый для нас мир, Там, — произнес Тран. Лесной обитатель не мог скрыть своего восхищения Лионтунгом.
— Что это? — спросил Там у сопровождающего их старого центуриона по имени Ло.
Там и Ланг были потрясены не менее Трана.
— Тинг Ю. Храм Братства. Он стоял здесь еще до прихода Шинсана.
Ло был их хранителем и проводником. Месяц, проведенный в его обществе, оказался им не в тягость. Ло, доверенное лицо лорда Ву и старший по званию унтер-офицер Семнадцатого легиона, стал для мальчика и его товарищей приятной неожиданностью. Сняв доспехи, он оказался очень приличным человеком.
— А где ты живешь, Ло? — спросил Там. — Ведь когда мы были в казармах, ты сказал, что у тебя есть дом.
Центурион никогда не был женат н не имел детей. Он был знаком только с теми детьми, которые готовились стать воинами.
— Неподалеку отсюда, господин, — ответил он с некоторым смущением. — Может быть, ваша милость согласится посетить мое жилище? — За смущением можно было уловить застенчивую гордость.
Тран не торопясь пил чай, в то время как Ло демонстрировал им свой крошечный садик.
— А что это? — спросил Ланг, держа указательный палец почти у самой воды.
Ло наклонился над прудом и ответил:
— Золотой вуалехвост. К сожалению, не самый лучший образец, — добавил он с грустью. — Видите черные полосы вон на том плавнике?
— Ой! — воскликнул Там, когда еще одна любопытная золотая рыбка поднялась на поверхность, выскочив из-под листьев водяной лилии. — Ты только посмотри на эту, Ланг!
— Перед вами властелин пруда. Его зовут Ву Милосердный, — горделиво пояснил Ло. — Он — само совершенство. Вы только взгляните, господин. — Достав из металлической коробочки хлебные крошки, он высыпал их на влажные кончики пальцев Тама. — Опустите ваши пальчики в воду. Только очень медленно.
Там хихикнул, когда рыбка принялась снимать крошки с его пальцев.
Тран изучал экзотические растения, окружающие пруд. В садик вложили много любви, массу времени и денег. И это несмотря на то что Ло был ветераном, отдавшим тридцать лет Семнадцатому легиону, Если бы не его преданность лорду Ву, он давно бы мог стать центурионом в Легионе Императорского Штандарта — преторианской гвардии Шинсана.
Почему Ло разводит золотых рыбок и сажает цветочки? Видимо, у солдат Шинсана были и иные, не ведомые людям стороны.
Тран был недоволен собой, так как не мог точно определить свое отношение к увлечениям Ло. Солдаты должны оставаться солдатами, и не к лицу им приобретать человеческий облик…
Лионтунг был соткан из парадоксов и контрастов. Когда-то город был столицей одного из Малых Королевств. Сто лет назад сюда явился лорд Ву со своим Семнадцатым легионом, и Лионтунг, превратившись в форпост, в часового империи, стал целиком зависеть от армии. Когда активность противника снизилась, сюда начали приходить колонисты, но тем не менее военное присутствие сохранялось.
Тервола с их бесконечно длинными жизнями были терпеливыми захватчиками. Они воплощали свои планы в жизнь, сколько бы времени на это ни потребовалось — неделя или век. Тервола были уверены в том, что переживут своих врагов. Тем более что ни один из их недругов не владел Силой так, как владели они.
Хан Чин прекратил свое существование, и границы владений Ву продвинулись настолько далеко на восток, что Семнадцатому легиону предстояла скорая передислокация. После этого Лионтунг изменится навсегда, перестав быть приграничной крепостью.
Лорд Ву оставался для всех загадкой. Он мог без жалости и колебаний истребить целый народ, однако подданные величали его Ву Милосердный.
Тран поинтересовался причиной этого.
— По правде говоря, потому, — ответил Ло, — что он заботится о них так, как крестьянин заботится о своих волах. А заботится он по той же самой причине. Вспомни крестьян.
Теперь Тран все понял. Вол был самой большой ценностью бедняка. Он пахал землю и носил тяжести.
Однажды, когда Ланг, бродя по улицам, слишком близко подошел к городским воротам, Ло твердо сказал «нет!» и ласково проводил его к сердцу поселения — цитадели, возведенной на вершине базальтовой скалы. До прихода шинсанцев сооружение служило монастырем.
Ло оказался первоклассным тюремщиком, сумев сделать стенки клетки невидимыми. Надо сказать, что у Тама для прогулок времени не оставалось. По приказанию лорда Ву его начали готовить к принятию сана тервола, чтобы впоследствии мальчик мог заявить о своих правах на Трон Дракона. Ло постоянно находился поблизости, но власть употреблял крайне редко.
Главными наставниками Тама были Кванг Избранный и Чанг Кандидат, которым в более или менее скором будущем предстояло стать тервола и присоединиться к аристократии Шинсана. Оба учителя — уже достаточно могущественные чародеи — были значительно старше Ло. Квангу, чтобы стать тервола, оставалось ждать совсем немного лет, и его судьба уже была определена. Будущее Чанга было в тумане, до тех пор, пока Совет тервола не соблаговолит присоединить к его имени титул Избранный.
У Чанга были прекрасные шансы стать тервола — ведь лорд Ву очень могущественный покровитель.
Тервола восточных легионов и сам лорд Ву вносили свой вклад в обучение Тама. С этим ребенком были связаны их тайные надежды.
Претендентов обычно выбирали из сыновей тервола, учитывая степень их прирожденной способности владеть Силой, Постепенно в ходе подготовки этот контроль становился все более совершенным.
Там изумлял своих наставников.
Он интуитивно усваивал за неделю то, на что другим претендентам требовался не один год.
Его первый трюк — создание огненных шаров — потряс Ланга и Трама.
— Его отец был принцем-магом, — сказал Ло, на которого детские шалости Тама не произвели никакого впечатления.
Время шло, и магия Тама перестала быть игрой или простыми фокусами. И несмотря на успехи мальчика, его учителя испытывали все большее нетерпение, как будто неуклонно приближались к какой-то незримой роковой черте.
— Конечно, они намерены тебя использовать, — ответил Тран на наивный вопрос младшего друга. — Они никогда этого не скрывали. Но не позволяй превратить себя в марионетку.
— Я не могу им противостоять, — сказал Там; Квант и Чанг сумели продемонстрировать ограниченность его возможностей.
— Согласен. Не забывайся и будь покладистым. В противном случае тебя ждет судьба, уготованная ими для твоего отца.
Кровь Тама все сильнее и сильнее заставляла его стремиться к господству.
— Лорд Ву, — запротестовал однажды мальчик, когда занятия вел тервола, — почему мне не позволяют никуда ходить? Вот уже много месяцев я не покидал Цитадели.
— О Шинг обречен на одиночество, Властитель, — ответил Ву. Сняв маску саранчи и отложив её в сторону, он взял Тама за руку. — Все делается ради твоей безопасности. Как только агенты принцев узнают, где ты, твоя смерть неминуема.
Несмотря на эти слова, Там не успокоился.
В основе недовольства мальчика лежало отношение к нему мелких чиновников. Они подчеркнуто издевательски выказывали знаки почтения к нему как к Шингу только в присутствии лорда Ву, а в остальное время смеялись над ним и третировали, словно он был сиротой с улицы. Так продолжалось до тех пор, пока Тран не проломил несколько черепов. После этого издевательства приобрели более тонкий характер. Когда Там был провозглашен Кандидатом, чиновники попытались отдалить его от брата и Трана. Но Там показал зубы, врезав при помощи старшого друга своему главному мучителю по имени Тенг и отказавшись продолжать обучение.
В конфликт пришлось вмешаться самому лорду Ву. Во-первых, он позволил Таму остаться в компании своих друзей и, во-вторых, побеседовал со всеми, кто окружал мальчика. Многие уходили после беседы с посеревшими лицами. После этого он вызвал Тама.
— В следующий раз я вмешиваться не стану, — сердито сказал лорд Ву. — Тебе надо учиться уживаться со всякого рода тенгами, Помни, даже принцы-маги и те вынуждены были терпеть чиновников. Насколько я смог заметить, в чиновники почему-то идут только язвительные люди.