Лонг Джулия Энн. Танец страсти

   Он пытался скрыть волнение. Сильвия поняла, что все случившееся с Молли на ее глазах Том воспринимает болезненно. Ей хотелось просить у него прощения. Однако Том озабоченно поглядывал на бумагу, разложенную на столе.
   – Вероятно, мисс Шапо, вы смогли бы понять все, что я сказал, если бы вас всю жизнь не ласкали и не баловали.
   Факел, поднесенный к фитильку ее вспыльчивого характера, мгновенно сработал.
   – Меня никогда и никто не баловал!
   – Да? – На его губах появилась еле заметная торжествующая усмешка.
   Девушка поняла, что значительно облегчила ему задачу. Получается, все, о чем она думала и что чувствовала, становилось более значимым и выходило наружу, стоило ей оказаться рядом с этим мужчиной.
   Пожалуй, было бы разумнее держаться от него подальше.
   – В таком случае вы, вероятно, немного знаете, что такое работа? – Похоже, их разговор заинтересовал Тома не на шутку. – Вы сказали, что способны научить меня кое-чему. Я готов стать усердным учеником. – Его улыбка была полна коварства.
   – Да, я кое-что знаю о работе. Я работала всю жизнь и могу уверенно говорить об этом.
   – Значит, вы – женщина с амбициями, мисс Шапо?
   – А разве не все женщины таковы… в какой-то степени? Разве жизнь не вынуждает нас быть такими? – Сильвии стало горько от собственных слов.
   Том молчал.
   Он сосредоточенно смотрел на стол. Как бы распрямляя лист, Том задумчиво провел рукой по рисунку величественного здания.
   – То, что произошло с Молли, больше не повторится. Я, как правило, делаю выводы из своих ошибок. – Том внезапно перевел взгляд с листа на Сильвию. Он смотрел так, словно хотел убедить ее в истинности своих слов. – Хотя даже «Белая лилия» появилась благодаря ошибке. – Улыбнувшись и как бы подтверждая сказанное, Том показал руку со шрамом. – Мне было десять лет, и я научился воровать сыр. Мальчишки вроде меня досаждали владельцу одной палатки хуже насекомых и вредителей. Однажды продавец меня поймал. Я пытался вырваться, но он меня достал. – Это Том сказал почти весело. – Началось заражение, и я едва не умер. Если бы не аптекарь, пожалевший и вылечивший умирающего парнишку. Узнав, что в порту требуется рабочий в таверну, этот добрый человек помог мне туда устроиться. Потом я несколько раз менял работу. Довелось поработать и в театре. А потом… – Он замолчал. И вдруг его глаза изумленно засветились. – Наверное, я всегда был везучий. В особенности по части друзей.
   Везучий? Сильвии стало не по себе, когда она представила, как взрослый мужчина подступает к мальчишке с ножом. Правда, представить воочию Тома Шонесси маленьким, испуганным, голодным, больным и даже умирающим было весьма трудно. Даже невозможно. Он казался…
   Казалось, Том Шонесси никогда и ничего не боялся.
   Сильвия вдруг поняла, что спокойствие, которое она в нем ощущала, было приобретенным. Благодаря осознанию того, что он способен преодолеть самое худшее, что только может подбросить жизнь.
   Сильвия слегка нахмурилась.
   – А ваши родители…
   – Они умерли, и я никогда не знал своего отца. – Том усмехнулся, увидев выражение ее лица. – Ну, таких мальчишек, как я, тысячи, мисс Шапо. Просто я оказался везучим, вот и все.
   Сильвия была в замешательстве и не знала, что ответить. Ей хотелось сказать: «Сомневаюсь, что найдется тысяча таких мальчишек, как ты. Невозможно вообразить даже одного, похожего на тебя».
   Неожиданно для себя она словно выдохнула:
   – Я тоже не знала своих родителей.
   Том был изумлен – то ли потому, что она сделала такое признание, то ли из-за того, в чем она призналась. Он продолжал разглядывать Сильвию, как бы сверяя то, что он услышал, с тем, что он себе представлял до сих пор.
   Вот теперь Сильвия была уверена, что кое-что понимает. «Белая лилия» была тем, что Том Шонесси создал, чтобы отделить себя от своей прежней жизни. Подобно тому, как балет поднял ее над заурядностью.
   Пожалуй, они скорее были похожи, чем отличались друг от друга. Эта мысль взволновала ее.
   – Эго была ваша игрушка, когда вы были ребенком? – Сильвия взглянула на лошадку, стоявшую на полу. Ей показалось, что возникла довольно интимная и не совсем привычная для нее тишина. И следовательно, более опасная.
   Он посмотрел на игрушку.
   – Так или иначе, сейчас она – моя. – Вряд ли эти слова можно было назвать ответом. Непостижимый Том Шонесси. – Я всегда хотел иметь такую, когда был маленьким.
   Было трудно понять, вполне ли серьезно он говорит.
   – А я всегда хотела иметь… – Сильвия запнулась, подбирая слово… – carillons a musique. – Что-то шевельнулось в ее душе при воспоминании об этом.
   – Музыкальную шкатулку? – Похоже, Тома это заинтересовало. Он улыбнулся.
   Сильвия вдруг замолчала и выпрямилась, как бы пытаясь отбросить воспоминание. Когда Сильвия была совсем юной, им с Клод едва хватало денег на самое необходимое. Клод не имела возможности покупать для девочки такие легкомысленные вещи, как музыкальная шкатулка.
   Том Шонесси взглянул на часы:
   – У меня назначена встреча со строителем, мисс Шапо. Я выдал вам сегодня зарплату потому, что вы работаете у меня временно. Другим девушкам я плачу раз в неделю. Если вы решите остаться, я соответственно смогу платить вам иначе – как всем. Но возможно, есть резон повременить и посмотреть, как пойдут дела… день заднем.
   – День за днем, если вас это устраивает. – Сильвия согласно кивнула.
   – Меня это устраивает, – мягко подтвердил Том. Каким-то образом он умел произносить слова так, что они звучали как обещание.
   Она почувствовала, как тепло разливается по щекам, сделала книксен и быстро покинула кабинет Тома Шонесси. Зажав в руке плату за подбрасывание попки кверху.

Глава 10

   Птицы подбирали крошки неподалеку от фонтана, струи которого, казалось, бьют прямо в небо.
   – Если ты, дорогая, будешь так крутить головой, она отлетит и, как шар для кеглей, сокрушит всех голубей. – Кит Уайтлоу, виконт Грэнтем, кивнул на стаю разноцветных птиц, расталкивающих друг друга.
   – Мы в Париже, а не в Италии, – напомнила ему Сюзанна. – Полагаю, ты нервничаешь точно так же, как и я.
   – Нервничаю? – Кит фыркнул. – Большую часть войны я только и делал, что преследовал врага, уклоняясь от пуль…
   Сюзанна высвободила свою руку и закрыла уши. Она не желала слушать эти ужасные истории.
   Несколько сконфузившись, какое-то время Кит шел рядом молча. Поцеловал тонкие пальцы Сюзанны и, как бы извиняясь, снова взял ее под руку, нежно прикрыв своей ладонью ее кисть. Это было молчаливым символическим обещанием: я буду оберегать тебя всегда.
   Не слишком разумно с его стороны напоминать Сюзанне об опасностях, которые Киту Уайтлоу довелось пережить совсем недавно. Пережить ради благополучия Англии и ее, Сюзанны. Об этом напоминают шрамы. Однажды, смеясь, Сюзанна рассказала Киту об опасностях, некогда подстерегавших ее. Несколько раз Сюзанну пытались убить. Видеть, как страдает Кит, слушая эти истории, было невыносимо.
   – Ты прощен. – Сюзанна склонила голову ему на плечо. Кит улыбнулся.
   Он резко остановился и придержал Сюзанну за плечи, как бы предлагая взглянуть вверх, на одно из окон ближайшего дома. Высокое послеобеденное солнце окрашивало стены в персиковые тона. В окне второго этажа, на которое они смотрели, были видны яркие, но привядшие цветы в горшке.
   – Это то самое место, Сюзанна.
   Идти по следу Клод Ламорье было не слишком простым делом. Однако Кит Грэнтем имел опыт преследования и сейчас был рад применить свои навыки, приобретенные на королевской службе. Вряд ли их поиски были сопряжены с такими же опасностями, которые Киту довелось пережить на службе. Чета Грэнтем уже успела познакомиться с несколькими немолодыми танцовщицами, давно оставившими сцену. И до сих пор не случалось, чтобы кто-то бросался на них с ножом или нацеливал пистолет. Наконец поиски привели их сюда, к этому дому на окраине Парижа.
   Наверх вела узкая каменная лестница. Действительно, это был тот адрес, по которому Сюзанна отправляла письма из Лондона. Единственное, что оставалось выяснить, – почему никто на них не отвечал?
   Кит чувствовал, как пальцы Сюзанны напряглись в его ладони. Да, Сюзанна права, он нервничает. Сейчас больше всего на свете Кит переживает из-за этой женщины. Им уже многое пришлось преодолеть вместе. Кит страстно желал, чтобы у Сюзанны наконец появилось то, о чем она так долго мечтала, – семья.
   Дверь открыла экономка. Седые вьющиеся волосы, беспорядочно выбивающиеся из-под чепчика, маленький французский нос с горбинкой, пронизывающий взгляд темных крошечных глаз.
   Спустя мгновение из-за спины экономки, откуда-то из глубины дома, скрипучий голос произнес по-немецки нечто невыразимо похабное.
   Сюзанна увидела, как у Кита округлились глаза и дрогнули уголки рта.
   – Что он сказал? – Она вопросительно посмотрела на Кита.
   – Скажу тебе позже, – прошептал Кит на ухо Сюзанне. – Когда раздену тебя. Совсем…
   Это одновременно и успокоило ее, и заставило покраснеть. Нервозность, во всяком случае, улетучилась.
   – Pardonez-moi, Гийом часто говорит эти слова, а я не знаю, что они означают. Вероятно, он так сердится. – Экономка заломила руки. – Он сведет меня с ума.
   Экономка была права. Гадкие немецкие слова долетали до них снова и снова и звучали все энергичнее.
   – Гийом… Он тоскует, я думаю, по мадам Клод.
   Кит вовсе не хотел знать причину красноречия этого человека, но ему стало любопытно, кто же так виртуозно произносит столь выразительные фразы.
   – А кто такой Гийом?
   – Гийом – попугай мадам Клод.
   Такое объяснение, с одной стороны, разочаровало Кита, но с другой – это все же лучше, окажись Гийом человеком.
   – Стало быть, мадам Клод нет дома? Мы приехали из Англии и надеемся повидать ее. Не исключено, что у нас есть общий друг.
   – Мадам Клод в отъезде. Так же как и мадемуазель Сильвия. Она оставила меня одну… с Гийомом. – Отчаяние экономки было очевидным.
   Из глубины дома снова донеслись слова по-немецки. На сей раз это было негромкое бормотание, выражающее отчаяние. Приблизительно так, как изображает его мадемуазель Габон.
   – Мадемуазель Сильвия? – В голосе Сюзанны слышались легкое волнение и слабая надежда.
   Кит сжал ее руку, чтобы немного успокоить и давая понять тем самым, что он сам обо всем расспросит экономку.
   – Скажите мне, мадам… – Кит сделал паузу, давая возможность женщине назвать свое имя.
   – Габон.
   – Я виконт Грэнтем, а это моя жена. Скажите мне, мадам Габон, мадемуазель Сильвия похожа на Сюзанну? Она чем-нибудь ее вам напоминает?
   Даже если мадам Габон и сочла этот вопрос несколько необычным, она ничем не выдала удивления. Похоже, эта женщина готова была не прочь поболтать с кем-то еще, кроме попугая. Мадам Габон внимательно посмотрела на Сюзанну:
   – Вы почти ровесницы с Сильвией, леди Грэнтем. Возможно, ваши волосы…
   – Мадемуазель, Сильвия похожа на эту женщину? – Сюзанна протянула миниатюрный портрет матери.
   Мадам Габон перевела взгляд на миниатюру. Сюзанна держала ее в руках так, чтобы экономка могла как следует рассмотреть изображение.
   – Ах нет! Не очень. – Женщина подняла на Сюзанну глаза. – А вы вот – похожи, – добавила она, поскольку ей страшно не хотелось разочаровывать эту милую пару.
   – И мадемуазель Сильвии нет дома?
   – Нет. Она оставила записку для мадам Клод. Сильвия, судя по записке, очень сердита. А еще мадемуазель Сильвию приходили навестить Этьен и месье Фавр – они тоже сердитые.
   Сюзанна взглянула на Кита. Парад сердитых мужчин, желавших повидаться с мадемуазель Сильвией, показался ей не слишком обнадеживающим признаком.
   – Кто такой месье Фавр? – Кит решил начать с этого имени.
   – Мадемуазель Сильвия танцует для месье Фавра. Она очень хорошенькая, – охотно объяснила мадам Габон. – И знаменитая. Очень знаменитая.
   Уже лучше. А возможно, и хуже. Разобраться с этим становилось все труднее.
   – Мадемуазель Сильвия тоже уехала на юг?
   – Нет-нет. В письме говорится, что в Англию. В нем говорится… – Экономка нахмурила лоб, видимо, желая передать тональность послания. – «Дорогая Клод, я уехала в Англию и полагаю, что ты знаешь почему». – Экономка пожала плечами. – Лично я не знаю почему, но, может быть, мадам Клод знает. Только сейчас она на юге. Думаю, она вернется через пару дней.
   Снова что-то угрюмо пробормотал Гийом. Похоже, он не надеялся на скорое возвращение хозяйки.
   – А вы знаете, кого мадемуазель Сильвия хотела навестить в Англии? – Кит догадывался, что уже знает ответ на свой вопрос.
   – Я не знаю. Но мадам Клод знакома в Англии только с миссис Дейзи Джоунз. Может, мадемуазель Сильвия тоже ее знает. Но мне это не известно, месье и мадам Грэнтем. А еще сюда приходили письма из Англии.
   – Письма? – Сюзанна оживилась.
   – Совсем недавно, мадам. Но мадам Клод сожгла их. А вот последнее пришло всего неделю назад. Мадемуазель Сильвия прочитала его. И сразу – фюйть! – укатила в Англию.
   Наверняка Клод сжигала письма, чтобы защитить Сильвию от правды прошлого. Клод скорее всего не догадывается, что сейчас обстоятельства сложились так, что опасаться нечего. Сюзанна не писала всей правды в последнем письме к ней. Она хотела лишь удостовериться, что Клод Ламорье – та самая женщина, которая когда-то удочерила одну из дочерей Анны Холт.
   Анны Холт, обвиненной в убийстве.
   – А когда Сильвия уехала? Одна? – снова оживилась Сюзанна.
   – Одна? Я не знаю, мадам. Я только знаю, что месье Этьен ее не сопровождает. Я сказала ему, что Сильвия, возможно, поехала навестить мадам Дейзи Джоунз. А что я еще могла сказать?
   – А кто такой месье Этьен?
   – Это ее любовник. – Мадам Габон серьезно смотрела на гостей. – Он – принц! Боже мой, как он был сердит!
   Кит и Сюзанна обрадовались этой красноречивой паузе в болтовне экономки. Информацию, полученную под парижским солнцем, необходимо было переварить.
   – Похоже, твоя семья обещает быть гораздо более интересной, нежели моя. – Кит не скрывал зависти.
 
   День едва начинался. Обычно в это время Том Шонесси возвращался из «Бархатной перчатки», чтобы поспать в своей уютной комнате, прежде чем заняться насущными делами. В этот ранний час вьющиеся стебли лозы, опутывающие дощатый забор, еще не высохли от росы. Бледно-золотистое ласковое солнце едва прикасалось своими лучами к цветам и дорожке из камня.
   Том и сегодня нанял лошадь, рассчитывая вернуться в Лондон как можно быстрее.
   Дверь в дом уже была открыта, наверняка супруги Мей услышали топот копыт лошади еще до того, как Том Шонесси появился у ворот их жилища. Миссис Мей в муслиновом платье и поношенном полосатом фартуке ждала его в дверях. Каштановые с проседью волосы, зачесанные назад, белые пятна на щеках – как оказалось, это были следы муки. Судя по всему, она готовила завтрак или занималась утренней уборкой.
   – Мистер Шонесси.
   Именно так она приветствовала Тома и, похоже, была не очень удивлена его появлением. Том, привязав лошадь у ворот, прошел по дорожке к дому и поклонился миссис Мей. Она ответила сдержанным поклоном, приняла из его рук шляпу и плащ и отступила в сторону, позволяя пройти в дом. Ее лицо, точная, но постаревшая копия лица Марибет, было абсолютно бесстрастным. До того момента, как она взяла в руки его вещи. Женщина немного замешкалась, очевидно, обратив внимание на дорогую ткань его плаща.
   Том не мог этого не заметить. Интересно, о чем миссис Мей думала в этот момент?
   Скорее всего она не сомневалась, что имеет дело с настоящим джентльменом. Однако когда Том Шонесси входил в этот дом, за ним тянулся шлейф его дурной репутации, преследовавшей его, словно невидимый враг. И он был уверен, что миссис Мей имеет свои представления о том, что может выкинуть в любую минуту человек с подобной славой.
   – Благодарю вас за то, что позволили нанести визит, миссис Мей.
   – Добро пожаловать, мистер Шонесси. Вы не забыли сегодня принести ветчину?
   Том не спешил с ответом. Он готов был поклясться, что в ее глазах на какой-то момент блеснули искорки. Впрочем, это могло быть отражением утреннего света.
   Он улыбнулся, стараясь сохранить то радушное настроение миссис Мей, которое определенно имело место.
   – Не принес, должен вас огорчить, миссис Мей. У меня только… вот эти вещицы. – Он вытянул перед ней руки. В одной он держал пиратскую шляпу, в другой – деревянную лошадку.
   Миссис Мей взглянула на игрушки.
   – Еще лучше. – Она одобрительно улыбнулась.
   Крохотная пиратская шляпа была торжественно водружена Джейми на голову. Размахивая ручками, он залился веселым, звенящим, заразительным смехом. Около часа Том играл с малышом то в пиратов, то в прятки, испытывая при этом до сих пор неведомое ему удовольствие. Джейми напоминал маленького сообразительного попугая, что почему-то несказанно радовало Тома. Он быстро научил мальчика говорить «пошел, приятель» и «Том».
   Дошел черед и до игры с лошадкой. Том, стоя на четвереньках, показал Джейми, как надо тянуть лошадку за веревочку.
   – Лосадь! – Малыш был в восторге.
   – Черт возьми! На самом деле это лошадь! – Том был не менее счастлив.
   – Сёйт возьми! – откликнулся веселым попугайчиком Джейми.
   Том остолбенел от накатившего ужаса и поспешил исправить ошибку:
   – Боже мой!
   – Бозе мой! – Джейми схватил лошадку за одну ногу и протянул ее Тому.
   Миссис Мей появилась в дверях с подносом в руках.
   – Я подумала, может, вы пожелаете…
   – Бозе мой! – Радостно восклицая, Джейми демонстрировал ей лошадку. Он, ковыляя, подошел к ней, вцепился в юбку и, подняв головку, протянул игрушку.
   Миссис Мей замерла, удивленно вытаращив глаза. Должно быть, ее необычайно круглые глаза показались малышу забавными, и он залился звонким смехом.
   – Сёйт возьми! – Джейми подпрыгивал на месте, отчего лошадка тоже запрыгала в его руках.
   Том на мгновение зажмурил глаза.
   Пораженная миссис Мей посмотрела сначала на Джейми, затем – на Тома. Встретившись с ней глазами, Том мужественно выдержал ее взгляд.
   Джейми продолжал радостно приплясывать, выкрикивая «Сёйт возьми!». Том и миссис Мей настороженно смотрели друг на друга.
   И вдруг – Том едва смог поверить в это – миссис Мей медленно… Нет, это даже нельзя было назвать улыбкой! Тем не менее лицо женщины совершенно изменилось: оно стало мягче и светлее, и Том снова видел в нем черты Марибет.
   – Дети создают много проблем, мистер Шонесси. В особенности мальчишки. Они слышат и повторяют все подряд.
   – Боюсь, что это он получил от меня.
   Смысл сказанного должен был заключаться в том, что он готов просить прощение за недетское словечко, вылетевшее из уст ребенка. Хотя фраза прозвучала весьма недвусмысленно.
   Однако миссис Мей улыбалась, давая понять, что не склонна искать в словах Тома смысл, которого в них нет.
   Том видел, что некоторое количество барьеров отчужденности ему удалось преодолеть. Миссис Мей устраивало, что Джейми значительно расширил свой словарный запас, а в их отношениях с миссис Мей добавилось теплоты.
   Джейми подскочил к Тому и протянул ему игрушку:
   – Лосадь!
   Том так и не смог определиться, зачем он ездил в Кент. Но, возвратившись в Лондон, он понял, что некая невидимая нить связала его с домом мистера и миссис Мей и тянет его туда снова и снова.
   Тем временем Сильвия училась быть пираткой. Этакой развязной женщиной.
   Жозефине и Сильвии пришлось немало потрудиться над костюмами. Хозяин даже нанял им в помощь швей.
   И вот все девушки стоят перед Генералом. Ленты, белые рубашки и миниатюрные абордажные сабли в ножнах, свисающие с бедер, элегантные пиратские шляпы на головах – танцовщицы «Белой лилии» были готовы предстать перед публикой. Темные панталоны, широкие и воздушные, как юбки, несомненно, обращали на себя внимание: в танце, при определенном освещении, у пиратки обнажались те части тела, которые обычно скрыты от глаз зрителей. Не приходилось сомневаться, что «Белая лилия» и Генерал позаботятсяо правильном освещении сцены во время представления. Эффект, прямо-таки скандальный, обеспечен.
   Все те же молодые парни выкатили на сцену результат тяжких усилий десятка подсобных рабочих. На небольшом, но вполне убедительного вида пиратском корабле, оснащенном парусами, был поднят флаг с изображением черепа и скрещенных костей. По замыслу Генерала, во время представления капитанша Дейзи должна появиться из люка, вырезанного в палубе корабля, и спеть нескромную пиратскую песенку. А девушки одновременно будут танцевать, блистая своей красотой в великолепных нарядах пираток.
   Генерал создал, можно сказать, небольшой шедевр. Сильвия не стала бы отрицать, что этот человек действительно талантлив. Если отвлечься, в каком деле он применил свои способности.
   – Нужно сделать побольше эту штуку, – съязвила Молли, рассматривая люк.
   – Куда запропастилась эта гребаная Дейзи? – орал Генерал.
   Дейзи-капитанша, в собственном, более просторном варианте пиратской одежды, неспешно выплыла из длинного коридора, царственно покачивая пышной задницей.
   – Благодарю, что облагодетельствовала нас своим присутствием, Дейзи, – довольно мягко, но не без сарказма, изрек Генерал.
   – Добро пожаловать, Генерал, – медоточиво отозвалась Дейзи.
   Раскачиваясь, она взошла на сцену, шагнула на сходни и стала погружать свое тело в люк. Она опустилась в него уже до бедер, но вдруг неожиданно погружение прекратилось.
   Дейзи замерла. Ее глаза удивленно округлились. Тщетно пытаясь развернуть свое тело то налево, то направо, она замерла. Все усилия были напрасны. На лице Дейзи Джоунз появилось замешательство, вовсе не свойственное ей, во взгляде застыла тревога.
   – Она хочет надеть на себя корабль, – театрально прошептала Молли.
   Прокатились смешки.
   Запаниковавшая Дейзи снова заерзала то влево, то вправо, напрасно стараясь ввинтить свое тело в трюм пиратского корабля.
   – Застряла, Дейзи? – Генерал невинно выразил ей свое сочувствие.
   Дейзи резко повернула голову в его сторону. Казалось, ее взгляд был способен расплавить все, что находилось вокруг.
   Действительно, очень похоже на то, что Дейзи старательно надевает на себя корабль, подумала Сильвия.
   – Дженни, Лиззи, помогите мисс Джоунз. – Генерал отдал этот приказ каким-то утомленным голосом.
   Лиззи и Дженни взошли по сходням, опустились на колени и попытались протолкнуть Дейзи в люк, налегая ей на плечи. Их усилия увенчались успехом, но совсем чуть-чуть, поскольку далее препятствием для полного погружения в трюм корабля стала пышная грудь. Она лежала на палубе перед лицом Дейзи, вздымаясь вокруг подбородка. Дейзи сверкала выпученными глазами, ее щеки стали пунцовыми.
   – Люк был сделан по тем размерам, которые ты на прошлой неделе назвала Жозефине, мисс Джоунз. – Генерал явно издевался.
   Из груди Дейзи вырвался глухой стон. Она попробовала хотя бы чуть-чуть повернуть голову, утопавшую в подушках ее грудей.
   – Попробуйте еще раз протолкнуть ее, девочки. – Генерал старался сохранять спокойствие, но Сильвия была готова поклясться, что глаза его недобро сверкнули. – Утрамбуйте ее туда.
   Дейзи энергично замахала руками, явно возражая против подобных манипуляций.
   – Девочки, я подумал: пожалуй, ее лучше вытащить назад, чтобы она по крайней мере могла петь, – изрек Генерал. – Мы и так довольно времени потеряли. – Он бросил взгляд на часы.
   Дженни и Лиззи немного вытащили за руку Дейзи наверх. Наконец ее торс, весь целиком, оказался над люком.
   – Ну ладно! Все на борт, подружки! – призвал Генерал девушек таким тоном, словно эпизод с Дейзи был всего лишь мелкой докукой. – Сейчас я покажу вам танец. Он прост. Требуется лишь немножко вот этого… – он сделал узнаваемый жест рукой и абордажной саблей, вызвав тем самым смешки, – и немного… игры слов. – При этом Генерал подмигнул.
   И вновь девушки дружно захихикали.
   О милостивый Боже! Сильвия посмотрела вокруг, как бы надеясь сообразить, куда можно сбежать. «Я не могу это сделать. Не могу я так сучить и мять шпагу. Лучше буду спать на улице».
   – Дейзи, ты споешь песню, как только девушки немного разучат танец.
   И тут Сильвия вспомнила, что она внесла свой вклад, сочинив строку для песни. И…
   Если бы не эта маленькая, ну совсем маленькая часть ее самой, которая все же хочет услышать, как Дейзи споет эту песню…
   Кипящая от злости Дейзи, продолжая торчать из люка на палубе корабля, вынуждена была ждать своей очереди, чтобы исполнить песню. Сильвия заподозрила, что Генерал устроил это нарочно.
   – Жозефина, пожалуйста! Музыка! – Генерал махнул рукой.
   Жозефина положила руки на клавиши, и театр наполнился звуками бодрой, веселой мелодии. Генерал поднялся на сцену и там, помогая себе абордажной саблей, демонстрировал девушкам танцевальные движения.
   – Раз и два, делайте выпад шпагой, скрестите шпагу со шпагой подруги рядом, и снова раз и два…
   Генерал заставил девушек проделать все, что он хотел, от начала до конца, несколько раз. Потом, сидя на стуле, он командовал из зала, предоставив девушкам возможность танцевать самостоятельно.
   – Шаг, шаг, выпад шпагой… Шаг, шаг. Выпад шпагой… Молли сделала выпад шпагой, угодив в зад Сильвии.
   Сильвия подпрыгнула от неожиданности.
   – Прошу прощения, – сокрушенно вполголоса сказала Молли.