Страница:
– Твоя забота весьма трогательна, Молли, но Жозефина не жаловалась мне на Сильвию.
– Моя забота… искренна, мистер Шонесси. – Молли повела головой и казалась при этом абсолютно серьезной. Она лишь провокационно провела ладонью от ключицы вниз, до полной груди. В конце концов, Том Шонесси – мужчина: он наблюдал за ее рукой.
– Спасибо за внимание к моим проблемам, Молли. Я польщен. Но, полагаю, тебе хорошо известна моя политика. – Он говорил твердо, но все же слегка улыбаясь при этом, стараясь не обидеть Молли.
«Уходи», – думал он. Том хотел, чтобы Молли наконец ушла. У него было одно желание – побыть наедине с незнакомыми чувствами.
Он старался сдерживать себя.
– Ты считаешь, что Сильвия бегает к своему любовнику, вместо того чтобы выполнять работу, для которой я ее нанял? Ты пришла ко мне, чтобы сообщить именно это?
– О да. – Молли мрачно смотрела на хозяина. – Именно в это время Сильвия исчезает неизвестно куда.
Под самой крышей театра было еще два помещения: мансарда – в ней Том чувствовал себя наиболее комфортно, поскольку небольшое пространство всегда давало ему чувство защищенности, – и маленькая комната, которая никогда не использовалась иначе как кладовая.
Том осторожно крался за Сильвией по полутемному коридору. Он видел, как она вышла из своей комнаты, закрыла за собой дверь и украдкой, хотя и торопливо, стала подниматься по лестнице, ведущей к мансарде. Она бесшумно, словно кошка, шла по ступенькам. Странно, но на Сильвии был плащ, хотя день был теплым, а наверху, под крышей дома, тепло превращалось в жар. Плащ предназначен для маскировки? Или же она расстилает плащ на полу, чтобы на нем предаваться любовным утехам?
Пальцы Тома невольно сжались в кулаки, сердце гулко билось в груди. Он крался за Сильвией, стараясь ступать как можно тише. Том еще не знал, что собирается предпринять.
Наверное, ему стоило уйти.
Но Том не мог остановиться.
Сквозь толстый слой пыли на окнах комнаты могли пробиться только очень отважные солнечные лучи. Казалось, в этом помещении всегда царит полумрак. Том не мог не заметить, что пол в комнате чисто выметен, бочки и короба придвинуты к стене и посредине образовалось свободное пространство. Своего рода сцена.
У него слегка отлегло от сердца, когда в помещении он не увидел никого, кроме Сильвии.
Она стояла посреди комнаты, опустив голову, отведя плечи назад, сложив руки так, словно баюкала большое невидимое сердце. Ступни ее ног были развернуты наружу, волосы гладко зачесаны и зашпилены. Казалось, что в ее волосах с огненным отливом отражается солнце.
Аккуратно сложенный плащ был переброшен через спинку старого кресла. Наряд Сильвии скандально, откровенно и обворожительно обнажал изящные икры и щиколотки ног. Это тоже для маскировки, предположил Том. Юбка легкая, словно туман, и готовая взлететь при любом ее движении или легком дуновении, окутывала ее ноги.
Точеная белая шея с голубыми прожилками, казалось, делала Сильвию особенно уязвимой. Однако сейчас в ее облике все говорило о силе и желании.
Неяркий нежный свет озарял комнату, и было непонятно, исходит он от Сильвии или пробивается в окно. Он видел на лице девушки улыбку. Легкую, но такую интимную и светлую, что, казалось, Том ее ощущает. Вероятно, именно такой улыбкой она одаривала своего любовника в Париже.
Улыбка Сильвии стала нежно призывной. Она простерла руки навстречу своему невидимому партнеру и поплыла, балансируя на одной ноге.
Вдруг, собравшись и встав на пуанты, сделала несколько пируэтов, затем, словно одуванчик, подхваченный ветром, взлетела в красивом прыжке, снова высоко подняв точеную ногу. Ее тело казалось гибким и податливым, словно шелковая лента. И только сейчас Том увидел, что наряд Сильвии скорее напоминает крылья и еще больше усиливает ощущение того, что он наблюдает за воздушным, порхающим созданием.
Словно загипнотизированный, Том наблюдал за ней, прижавшись спиной к стене за дверью. Он затаил дыхание, чтобы как можно лучше чувствовать танец Сильвии. Раньше только на картинах художников ему доводилось видеть балерин. Балет как таковой Тома никогда не интересовал. Он считал его изысканной выдумкой, предназначенной для королевских приемов. И разумеется, на балетных спектаклях не заработаешь.
И вот сейчас этот танец пробудил в нем благоговение, очаровал его. Поистине у Тома появилось ощущение, что он видит настоящую фею. Такую фею, в которую его ирландская мать искренне верила. Фею, совсем не похожую на тех, которых они с Генералом придумывали для «Белой лилии». Отныне Сильвия не принадлежала к тем обычным людям, каким был он сам. Казалось, она создана не из плоти и крови, а, скорее, из огня и воды. Эта женщина создана из чего-то такого, что способно гореть и струиться.
И – Боже милосердный! – она способна сложиться пополам, при этом перегнувшись назад.
От внимания Тома не могли ускользнуть эротические возможности ее тела и движений.
Том отчетливо слышал музыку и понимал историю, которую Сильвия рассказывала своим танцем. Очевидно, несмотря на восторженную отрешенность, она аккуратно, про себя, считает шаги. Каждое прикосновение ее ног в атласных туфельках к полу было выверенным и точным. Когда Сильвия делала прыжок, то можно было сказать, наблюдая за ней, что она парит в воздухе, не прилагая каких бы то ни было усилий. В комнате не было зеркала, в котором Сильвия могла бы контролировать свои движения. Интересно, она сожалеет об этом? Скорее всего нет: она чувствует свое тело так, что без труда может определить, насколько верны ее движения. Подобно тому, как Жозефина исполняет любую мелодию на слух.
Наблюдая, как руки Сильвии плавно взмывают вверх, ее изящная головка откидывается назад, Том видел, что это – красиво, одновременно понимая, что слово «красиво» явно не отражает всего, что есть в ее танце. Это был артистизм высокого класса. Собственная неотесанность становилась для Тома все более очевидной.
Чтобы научиться так танцевать, надо пролить много пота и многим пожертвовать. Главное условие – непреодолимая решимость. Решимость человека, который намерен добиться своей цели, подняться над заурядностью.
В этом у Тома с Сильвией было много общего.
Все встает на свои места. Вероятно, источник уверенности этой женщины – ее горячее желание выйти из полусвета. Случилось так, что Сильвия, как и Том Шонесси, однажды четко осознала ограниченность своего положения в обществе. Вероятно, по этой же причине у нее появился любовник. Без сомнения, богатый.
«Он даст мне то, в чем я нуждаюсь», – сказала она.
Сразу, как только Сильвия оказалась на его коленях в почтовом дилижансе, Том понял, что эта женщина далеко не проста. И сейчас он осознал, что наблюдать за тем, как она орудует шпагой и шлепает по попкам… все равно что созерцать за тем, как единорог тащит плуг.
И, странное дело, Тому нравилось видеть Сильвию с крыльями феи или в пиратском наряде. В конце концов, это всего лишь две стороны одной медали: нежная, воздушная, волшебная – и опасная, порочная, бесстрашная.
У Тома появилось желание увидеть Сильвию без всякой одежды.
Он завороженно наблюдал за девушкой, понимая, что с каждым мгновением все больше рискует обнаружить свое присутствие. Том пожалел, что пошел за ней следом, ибо отдавал себе отчет, что отныне его будет преследовать образ танцующей и улыбающейся Сильвии. Тому казалось, что он застал ее с любовником.
И в какой-то степени именно так и было.
Она выглядит… счастливой.
Осторожно покинув свое укрытие, Том медленно стал спускаться по лестнице, размышляя, почему он должен чувствовать себя виноватым, будто совершил вторжение в чью-то жизнь. В этом театре все принадлежит ему, в том числе и комната, в которой Сильвия Шапо соорудила для себя персональную сцену. Хотя Том понимал, что без его решимости и страсти ничего бы не было.
Он забыл, что последняя ступенька лестницы всегда слегка поскрипывает. Так случилось и на этот раз.
Услышав за дверью непонятный звук, Сильвия оглянулась и словно оцепенела. У нее перехватило дыхание: всего лишь на мгновение мелькнули и скрылись за поворотом лестницы русоволосая голова и широкие плечи. Трудно не догадаться, кто это мог быть.
На репетицию Сильвия пришла с небольшим опозданием. Сбросив в спешке у себя в комнате балетные туфли и наряд балерины, в уже опустевшей уборной она переоделась в костюм пиратки и успела вовремя присоединиться на сцене к другим девушкам.
Сегодня Генерал решил репетировать «пиратскую» сцену представления, поскольку не был ею окончательно доволен. Хмуро посмотрев на Сильвию и тем самым сделав ей выговор за опоздание, Генерал подал знак Жозефине. Зазвучала музыка.
Именно в этот момент Сильвия заметила Тома Шонесси, с отрешенным видом стоявшего в проходе между первыми рядами кресел. Его лицо было сурово. Очевидно, хозяин был настроен высказать свое суждение по поводу «пиратской сцены». Сильвия подозревала, что знает истинную причину его недовольства, и сердце у нее сжалось. Ей стало немного не по себе.
Девушки, находившиеся на палубе корабля, приготовились спускаться по мосткам, размахивая шпагами. Генерал благоразумно поставил Сильвию и Молли подальше друг от друга. И хотя его огорчал несколько неровный строй девушек – Сильвия уступала в росте Молли, – он предпочел беречь относительный мир на сцене. Дейзи уже втиснулась в трюм корабля. Люк искусно увеличили, немного подпилив по краям, и две девушки лишь слегка помогли Дейзи, налегая ей на плечи. Пиратская шляпа Дейзи наконец скрылась из виду. Жозефина заиграла игривую мелодию песенки.
Отзвучали два такта, и пиратская шляпа и могучая грудь Дейзи показались над люком. Опираясь на руки, невероятным усилием, более или менее благополучно вытащив свое тело на палубу, она подхватила мелодию. После вынужденных физических упражнений Дейзи дышала тяжелее обычного, от этого казалось, что песенка зазвучала еще громче.
Сделай выпад шпагой, парень, Сделай выпад шпагой, Ждет тебя награда, парень, За дерзость и отвагу.
Сильвия вместе с остальными пиратками добросовестно делала выпады шпагой, время от времени оглаживая ее рукой.
Лицо Тома по-прежнему было сурово. А на сцене в это время разворачивалось необычайно веселое и зажигательное действо. Сильвию преследовало мрачное ощущение, что она вынуждает себя улыбаться и оттого похожа на человека, танцующего перед экзекутором.
Генерал вольготно развалился в кресле первого ряда и внешне спокойно наблюдал затем, как девушки старательно выполняют все его указания.
От неожиданности Генерал подскочил, когда Том вдруг стукнул своей тростью об пол и рявкнул:
– Жозефина!
Ошеломленная Жозефина и все девушки на сцене мгновенно замерли. Они смотрели на Тома в ожидании замечаний или выговора.
– Она. – Том указал концом трости на Сильвию.
– Сильвия? – осторожно уточнил Генерал, глядя на Тома так, словно тот сошел с ума.
– Сильвия должна улыбаться.
Однако, сама того не ожидая, Сильвия бросила свирепый взгляд на Тома. Он отвернулся.
– Это не так уж сложно, Сильвия. – Генерал приложил два пальца к уголкам своего рта и приподнял их. – Вот так выглядит улыбка. Попробуй. Уверяю вас, красавицы, джентльмены, посещающие наше представление, не хотят видеть… нахохлившуюся палку.
Послышались смешки, и Жозефина пробежала пальцем по клавишам верхнего регистра.
– Точно так же они не желают видеть перед собой толпу женщин, абсолютно обделенных грацией. – Это замечание Том сделал в такой резкой форме, что оно повергло в состояние полного шока всех, включая Генерала. Об этом красноречиво говорило то, как Генерал вскинул брови, а девушки на сцене застыли, открыв рты от удивления и уставившись на хозяина. Но Том на этом не остановился. – Некоторые из вас решили, что слишком усердно трудятся. – Он бросил явно неодобрительный взгляд на Молли.
Сильвия вдруг сообразила, отчего она чувствует, что краснеет: этот мужчина сделал ей резкое замечание, чтобы тут же хорошенько всыпать остальным. При этом он явно давал им понять, что как раз к Сильвии у него претензий – меньше всего.
Том по-прежнему упорно не смотрел на Сильвию и продолжал устраивать остальным разнос.
– Что такое «обделенный»? – прошептала растерянная Роуз.
– Это значит «не имеющий», – объяснила ей Лиззи.
– Так же, как, например, «Мистер Шонесси не обделен женщиной, которая может согреть его постель», – продемонстрировала свою эрудицию Женни.
Девушки тихонько прыснули.
И только лицо Молли оставалось суровым. Она густо покраснела, однозначно приняв выговор Тома на свой счет.
Генерал бросил на девушек свирепый взгляд, тем самым давая понять, что им лучше помалкивать.
– Вы пиратки, леди. Опасные, но желанные пиратки. Вы должны танцевать так, чтобы не пихать постоянно друг друга. Не позорьте меня! – В голосе Тома не было ни капли игривости, которая обычно присутствовала всегда в разговоре с девушками. Он был не на шутку раздражен. – Я видел, вы постоянно это делаете. Пожалуйста, начинайте все сначала. – Он повернулся к Жозефине, наблюдавшей за всем происходящим с приоткрытым ртом. – Жозефина!
Жозефина вздрогнула и почти рухнула на фортепиано, заиграв с утроенной энергией – словно выговор Тома Шонесси был адресован именно ей.
Девушки послушно начали спускаться по сходням, размахивая шпагами, обольстительно улыбаясь и покачивая бедрами.
Том некоторое время молча наблюдал за ними, вращая трость в руке, словно пытался ввинтить ее в пол. Он смотрел на сцену, но, казалось, не видел ее. Том раздраженно постукивал тростью об пол, но через пару минут перестал, словно это было невозможно – одновременно стучать и думать.
Постояв перед сценой еще немного, Том резко повернулся и зашагал прочь.
Даже сквозь гром музыки все слышали, что, закрывая за собой дверь, он хлопнул ее гораздо громче обычного.
До окончания репетиции Сильвия думала о том, что может предпринять Том Шонесси. Выгонит ее из «Белой лилии»? Она плохо представляла себе, как и где ей придется добывать средства к существованию. Сможет ли она обвинить Генерала в том, что он не сдержал обещания?
Когда Генерал наконец объявил, что репетиция закончена, и разрешил девушкам разойтись, Сильвия замешкалась. Она заметила, как Молли, уходя со сцены, посмотрела на нее через плечо и, вскинув голову, что-то зашептала Лиззи.
Сердце Сильвии билось так, если бы Том Шонесси продолжил отбивать ритм своей тростью. Сильвия приняла решение.
Она отправилась в кабинет Тома.
Том снимал сюртук, когда Сильвия появилась в дверях. Он замер. Одна рука так и осталась в рукаве. Галстук Том уже снял, и тот болтался на глобусе в углу комнаты, словно, войдя в кабинет, хозяин первым делом избавился от него, как от удавки.
Том и Сильвия смотрели друг на друга, тщетно пытаясь определить, о чем сейчас думает каждый.
Трудно было что-либо угадать по лицу Тома. Он отвернулся, снял сюртук и аккуратно повесил его на спинку стула. Рассеянно расстегнул манжеты рубашки и закатал рукава. Сильвия наблюдала за каждым его движением, ей казалось, что она подглядывает за его интимным обнажением. Джентльмен не стал бы делать этого днем в присутствии дамы. Она не могла представить себе, чтобы Этьен закатывал рукава у нее на глазах, хотя, разумеется, Сильвии доводилось видеть его обнаженным.
Том опустил глаза и начал перебирать бумаги на столе, но, вероятно, осознавая ненужность этого, перевел взгляд на окно, затем – на книжные полки.
Иными словами, он смотрел куда угодно, только не на Сильвию.
– Ну что ж. Вы пришли ко мне, Сильвия, чтобы выяснить причину? – Том произнес это сдержанно-официальным тоном. Это прозвучало так, словно он заговорил на иностранном языке.
– Вы… сердитесь? – По крайней мере это был подходящий момент, чтобы начать задавать вопросы.
Том снова посмотрел на книжные полки, словно изучая их. И выглядело это так, будто ему трудно определиться с отношением к тому, что произошло.
– Нет. – Он словно обращался к книжным полкам, а не к Сильвии.
– Хорошо, в таком случае я могу уйти?
– Это не приносит денег. – Том говорил так, будто хотел в чем-то убедить себя.
Сильвия остановилась.
Именно в этот момент Том посмотрел на нее: когда их взгляды встретились, казалось, что, переживая внезапный шок, он имеет лишь одно желание – зажмурить глаза. На лице Тома появилось странное выражение: то ли неуверенность, то ли… вызов. Обычно такое случается, если человеку нужна защита, но он не знает, как к этому подступиться.
Короче говоря, Тому Шонесси было по какой-то причине не по себе.
Сейчас он не испытывал желания ни злиться, ни радоваться, ни говорить. Ни даже флиртовать.
Сильвия с интересом наблюдала за ним. Ей довелось видеть, как элегантен и находчив он был с разбойниками и важными персонами, напуганными женщинами и разъяренным от ревности мужем. И вот сейчас…
«Это я, – подумала Сильвия. – Я сделала его таким». Ей хотелось так думать: она своими танцами, своим блестящим умом лишила этого самоуверенного мужчину покоя. Именно она заставила Том Шонесси почувствовать… свою уязвимость. Да, именно уязвимость.
Сделанное открытие несказанно обрадовало Сильвию. Тем более что этот человек вынуждал ее почувствовать, что почва у нее под ногами такая же зыбкая, как палуба корабля, на котором она преодолела Английский канал. И случилось это в первую же секунду их встречи – в почтовой карете на пристани Лондона.
Сильвия чуть отступила назад.
Ей показалось, что Том улыбается.
Сильвии стоило немалого мужества не сдвинуться с места, когда он стал медленно приближаться к ней. Его тепло и запах превратили Сильвию в неподвижный кокон. Ей следовало бы знать, что человек с такими пороками имеет запах рая: табак, мыло и что-то дурманяще пряное. Он пахнет немножко потом. И чистым бельем.
И еще. Безошибочно определенным, специфическим, едва уловимым из всех запахов – запахом желания. Сильвия знала этот аромат, ибо она была вовсе не так невинна, как Том мог предположить.
Тем не менее сейчас впервые она этим гордилась.
«Слова. Мне нужны слова. Слова, чтобы с их помощью отвести нависающую угрозу и создать броню безопасности».
– Вы снова что-то увидели на моей щеке, мистер Шонесси? – Кровь бешено стучала у нее в висках.
Похоже, Том ее не слышал.
– Я, кажется, предупреждал вас, что вовсе не обязан вести честную игру, Сильвия. – Он говорил спокойно, но едва слышно. Это было предостережение. И желание загладить вину.
И вызов.
И это было последнее, что поддерживало решимость Сильвии не сдвинуться с места.
Даже несмотря на шум в ушах, куда сердце посылало повышенные порции крови. Несмотря на то что намерение мужчины стало вполне очевидным: жестко очерченные скулы и жаркий блеск глаз – свидетельство тому. Несмотря на желание, возросшее до такой степени, что Сильвии казалось, она умрет, если Том на этот раз не… Сейчас он был очень близко. Сильвия видела блеск его серебристых глаз и морщинки, бегущие от уголков, подобно лучам звезд.
Но когда губы Тома коснулись ее губ, она больше уже ничего не видела. Сильвия закрыла глаза.
Этот поцелуй оказался настолько болезненно-сладостным, что у Сильвии возникло ощущение, будто внутри ее что-то взорвалось и с легким треском раскрылось, заполнив все вокруг ослепительным светом.
И вдруг все закончилось. Сильвия открыла глаза. Ей стала понятна причина нахлынувшей пустоты: Сильвия видела, как Том немного отодвинулся от нее и его серебристые глаза потемнели, взгляд на какое-то мгновение стал неподвижным. Оценивающим.
Всего лишь благодаря одному, почти целомудренному, поцелую они оба избавились от шелухи притворства, противоборства, флирта и других мелких хитростей – всего того, чем до сих пор защищались друг от друга. Внезапно они стали равны. И одинаково неуверенны.
Но кто-то же должен был первым обрести уверенность, естественно, это был Том. Он быстро подошел к Сильвии. Ладони Тома бережно прикоснулись к ее щекам. Том явно выжидал. «Я не обязан вести справедливую игру», – говорил он ей. И сейчас Сильвия осознавала, что эту игру нельзя назвать справедливой, ибо Том предлагал именно ей сделать выбор.
Сильвия могла бы освободиться от его прикосновения, сделав один шаг. Это было совсем просто. А возможно, и благоразумнее.
А вместо этого лицо Тома коснулось ее лица. Сильвия тихо вздохнула. Это был то ли вздох облегчения, то ли радости – она и сама не могла понять. Приподняв голову, Сильвия встретила своими губами его губы.
Она не знала, что поцелуй может быть таким: коротким, похожим на легкое прикосновение. Том и Сильвия словно узнали друг друга. Ее тело будто расплавилось, и Сильвия прошептала его имя.
Том слегка прикусывал ее нижнюю губу, своими губами касался уголков ее рта. Сильвия, словно загипнотизированная, поначалу позволила ему совершать этот танец, ласкать ее только губами, пока не почувствовала, что скоро не сможет выдерживать нарастающее напряжение. Она сама приоткрыла рот и коснулась языком его губ, приглашая и зазывая его.
Том погладил ладонями ее скулы, стараясь слегка запрокинуть ей голову, нежно лаская кончиками пальцев ее подбородок, чтобы его поцелуй сделался более глубоким. Вкус его, осязание его тела, жар и бархат его языка и губ вызывали головокружение. Чтобы сохранить равновесие, Сильвия ухватилась за его рубашку и прижалась к нему плотнее. Под ее ладонями грудь Тома часто вздымалась и опадала. Она ощущала бедрами его возбуждение. Сильвия еще теснее прижалась к Тому, слыша при этом его прерывистое дыхание. В ней нарастало желание, которое требовало удовлетворения. И Сильвия была настроена это сделать. Сейчас она была готова на что угодно, лишь бы это случилось.
Поцелуй становился яростнее. Каждый из них желал иметь и получать как можно больше. Рука Тома соскользнула с ее щеки, осторожно опустилась на грудь и погладила уже набухшие ноющие соски. Это прикосновение было подобно удару молнии, пронизывающему насквозь. У Сильвии перехватило дыхание.
И, словно получив предупреждение о грозящей опасности, Том и Сильвия замерли. Его рука не решалась продолжить узнавание ее тела. Поцелуй закончился. Нельзя сказать, что это случилось внезапно – поцелуй просто достиг своего финала.
Аромат желания исчез, осталось лишь учащенное дыхание. И смятение.
Они молча смотрели друг на друга, как будто каждый оказался на неприятельской территории. Им нечего быть сказать. Сильвия не представляла, сколько времени все продолжалось: это могла быть целая вечность, а могло пройти всего лишь несколько минут. Поцелуй перевернул вселенную, и Сильвия, похоже, полностью потеряла представление о времени.
– У вас еще одна репетиция, Сильвия. – Том, казалось, охрип. Он откашлялся и добавил: – Если только выдержат ваши ноги.
Как будто обычные земные слова способны восстановить положение вещей, существовавшее прежде.
Сильвия лишь молча взглянула на Тома. Она стала совершенно иной после поцелуя, и язык, которым она владела раньше, стал ей недоступен.
Поняв, что Сильвия не в состоянии ему отвечать, Том опустил голову и неподвижно смотрел в пол. Слабая улыбка на его лице окончательно погасла. У него все еще дрожали плечи. Том дышал так, словно вместе с Сильвией только что исполнил сложную партию в балетном спектакле. Сильвия молча наблюдала за ним. Лишенная дара речи, она одновременно была удовлетворена и напугана. Этот мужчина, как только стал способен… делать выпады шпагой, имел много любовниц. В этом не приходилось сомневаться. Сейчас, несомненно, он потрясен.
Это еще раз подтверждало, что между ними произошло нечто особенное, требующее принятия решения. Независимо оттого, насколько это решение будет разумным или опасным.
Наконец, словно прочитав на полу верный ответ, Том поднял глаза на Сильвию.
– Моя комната наверху, Сильвия. Вам это известно. Вы найдете меня там… почти каждую ночь.
Том вышел, бесшумно закрыв за собой дверь и оставив Сильвию наедине с невысказанными словами.
Почти каждую ночь. Наконец Сильвия поняла смысл того, что сказал Том. Ей хотелось смеяться. И хотелось закричать. Если бы у нее было что-то такое, что можно было бы бросить, она непременно швырнула бы этим в дверь.
Том Шонесси. Единственный человек, который сразу сумел заставить ее почувствовать все, что только она могла чувствовать, и таким образом ощутить себя более живой, чем когда-либо. Это разозлило Сильвию. Она не хотела ощущать себя… живой.
В конце концов, безопасность была для нее важнее всего.
А в этом мужчине ничего безопасного не было.
«Почти каждую ночь».
Сильвия была готова проклинать Тома зато, что он предоставил право выбора ей. А Том Шонесси выбрал прекрасное время, чтобы притворяться джентльменом.
Глава 12
– Моя забота… искренна, мистер Шонесси. – Молли повела головой и казалась при этом абсолютно серьезной. Она лишь провокационно провела ладонью от ключицы вниз, до полной груди. В конце концов, Том Шонесси – мужчина: он наблюдал за ее рукой.
– Спасибо за внимание к моим проблемам, Молли. Я польщен. Но, полагаю, тебе хорошо известна моя политика. – Он говорил твердо, но все же слегка улыбаясь при этом, стараясь не обидеть Молли.
«Уходи», – думал он. Том хотел, чтобы Молли наконец ушла. У него было одно желание – побыть наедине с незнакомыми чувствами.
Он старался сдерживать себя.
– Ты считаешь, что Сильвия бегает к своему любовнику, вместо того чтобы выполнять работу, для которой я ее нанял? Ты пришла ко мне, чтобы сообщить именно это?
– О да. – Молли мрачно смотрела на хозяина. – Именно в это время Сильвия исчезает неизвестно куда.
Под самой крышей театра было еще два помещения: мансарда – в ней Том чувствовал себя наиболее комфортно, поскольку небольшое пространство всегда давало ему чувство защищенности, – и маленькая комната, которая никогда не использовалась иначе как кладовая.
Том осторожно крался за Сильвией по полутемному коридору. Он видел, как она вышла из своей комнаты, закрыла за собой дверь и украдкой, хотя и торопливо, стала подниматься по лестнице, ведущей к мансарде. Она бесшумно, словно кошка, шла по ступенькам. Странно, но на Сильвии был плащ, хотя день был теплым, а наверху, под крышей дома, тепло превращалось в жар. Плащ предназначен для маскировки? Или же она расстилает плащ на полу, чтобы на нем предаваться любовным утехам?
Пальцы Тома невольно сжались в кулаки, сердце гулко билось в груди. Он крался за Сильвией, стараясь ступать как можно тише. Том еще не знал, что собирается предпринять.
Наверное, ему стоило уйти.
Но Том не мог остановиться.
Сквозь толстый слой пыли на окнах комнаты могли пробиться только очень отважные солнечные лучи. Казалось, в этом помещении всегда царит полумрак. Том не мог не заметить, что пол в комнате чисто выметен, бочки и короба придвинуты к стене и посредине образовалось свободное пространство. Своего рода сцена.
У него слегка отлегло от сердца, когда в помещении он не увидел никого, кроме Сильвии.
Она стояла посреди комнаты, опустив голову, отведя плечи назад, сложив руки так, словно баюкала большое невидимое сердце. Ступни ее ног были развернуты наружу, волосы гладко зачесаны и зашпилены. Казалось, что в ее волосах с огненным отливом отражается солнце.
Аккуратно сложенный плащ был переброшен через спинку старого кресла. Наряд Сильвии скандально, откровенно и обворожительно обнажал изящные икры и щиколотки ног. Это тоже для маскировки, предположил Том. Юбка легкая, словно туман, и готовая взлететь при любом ее движении или легком дуновении, окутывала ее ноги.
Точеная белая шея с голубыми прожилками, казалось, делала Сильвию особенно уязвимой. Однако сейчас в ее облике все говорило о силе и желании.
Неяркий нежный свет озарял комнату, и было непонятно, исходит он от Сильвии или пробивается в окно. Он видел на лице девушки улыбку. Легкую, но такую интимную и светлую, что, казалось, Том ее ощущает. Вероятно, именно такой улыбкой она одаривала своего любовника в Париже.
Улыбка Сильвии стала нежно призывной. Она простерла руки навстречу своему невидимому партнеру и поплыла, балансируя на одной ноге.
Вдруг, собравшись и встав на пуанты, сделала несколько пируэтов, затем, словно одуванчик, подхваченный ветром, взлетела в красивом прыжке, снова высоко подняв точеную ногу. Ее тело казалось гибким и податливым, словно шелковая лента. И только сейчас Том увидел, что наряд Сильвии скорее напоминает крылья и еще больше усиливает ощущение того, что он наблюдает за воздушным, порхающим созданием.
Словно загипнотизированный, Том наблюдал за ней, прижавшись спиной к стене за дверью. Он затаил дыхание, чтобы как можно лучше чувствовать танец Сильвии. Раньше только на картинах художников ему доводилось видеть балерин. Балет как таковой Тома никогда не интересовал. Он считал его изысканной выдумкой, предназначенной для королевских приемов. И разумеется, на балетных спектаклях не заработаешь.
И вот сейчас этот танец пробудил в нем благоговение, очаровал его. Поистине у Тома появилось ощущение, что он видит настоящую фею. Такую фею, в которую его ирландская мать искренне верила. Фею, совсем не похожую на тех, которых они с Генералом придумывали для «Белой лилии». Отныне Сильвия не принадлежала к тем обычным людям, каким был он сам. Казалось, она создана не из плоти и крови, а, скорее, из огня и воды. Эта женщина создана из чего-то такого, что способно гореть и струиться.
И – Боже милосердный! – она способна сложиться пополам, при этом перегнувшись назад.
От внимания Тома не могли ускользнуть эротические возможности ее тела и движений.
Том отчетливо слышал музыку и понимал историю, которую Сильвия рассказывала своим танцем. Очевидно, несмотря на восторженную отрешенность, она аккуратно, про себя, считает шаги. Каждое прикосновение ее ног в атласных туфельках к полу было выверенным и точным. Когда Сильвия делала прыжок, то можно было сказать, наблюдая за ней, что она парит в воздухе, не прилагая каких бы то ни было усилий. В комнате не было зеркала, в котором Сильвия могла бы контролировать свои движения. Интересно, она сожалеет об этом? Скорее всего нет: она чувствует свое тело так, что без труда может определить, насколько верны ее движения. Подобно тому, как Жозефина исполняет любую мелодию на слух.
Наблюдая, как руки Сильвии плавно взмывают вверх, ее изящная головка откидывается назад, Том видел, что это – красиво, одновременно понимая, что слово «красиво» явно не отражает всего, что есть в ее танце. Это был артистизм высокого класса. Собственная неотесанность становилась для Тома все более очевидной.
Чтобы научиться так танцевать, надо пролить много пота и многим пожертвовать. Главное условие – непреодолимая решимость. Решимость человека, который намерен добиться своей цели, подняться над заурядностью.
В этом у Тома с Сильвией было много общего.
Все встает на свои места. Вероятно, источник уверенности этой женщины – ее горячее желание выйти из полусвета. Случилось так, что Сильвия, как и Том Шонесси, однажды четко осознала ограниченность своего положения в обществе. Вероятно, по этой же причине у нее появился любовник. Без сомнения, богатый.
«Он даст мне то, в чем я нуждаюсь», – сказала она.
Сразу, как только Сильвия оказалась на его коленях в почтовом дилижансе, Том понял, что эта женщина далеко не проста. И сейчас он осознал, что наблюдать за тем, как она орудует шпагой и шлепает по попкам… все равно что созерцать за тем, как единорог тащит плуг.
И, странное дело, Тому нравилось видеть Сильвию с крыльями феи или в пиратском наряде. В конце концов, это всего лишь две стороны одной медали: нежная, воздушная, волшебная – и опасная, порочная, бесстрашная.
У Тома появилось желание увидеть Сильвию без всякой одежды.
Он завороженно наблюдал за девушкой, понимая, что с каждым мгновением все больше рискует обнаружить свое присутствие. Том пожалел, что пошел за ней следом, ибо отдавал себе отчет, что отныне его будет преследовать образ танцующей и улыбающейся Сильвии. Тому казалось, что он застал ее с любовником.
И в какой-то степени именно так и было.
Она выглядит… счастливой.
Осторожно покинув свое укрытие, Том медленно стал спускаться по лестнице, размышляя, почему он должен чувствовать себя виноватым, будто совершил вторжение в чью-то жизнь. В этом театре все принадлежит ему, в том числе и комната, в которой Сильвия Шапо соорудила для себя персональную сцену. Хотя Том понимал, что без его решимости и страсти ничего бы не было.
Он забыл, что последняя ступенька лестницы всегда слегка поскрипывает. Так случилось и на этот раз.
Услышав за дверью непонятный звук, Сильвия оглянулась и словно оцепенела. У нее перехватило дыхание: всего лишь на мгновение мелькнули и скрылись за поворотом лестницы русоволосая голова и широкие плечи. Трудно не догадаться, кто это мог быть.
На репетицию Сильвия пришла с небольшим опозданием. Сбросив в спешке у себя в комнате балетные туфли и наряд балерины, в уже опустевшей уборной она переоделась в костюм пиратки и успела вовремя присоединиться на сцене к другим девушкам.
Сегодня Генерал решил репетировать «пиратскую» сцену представления, поскольку не был ею окончательно доволен. Хмуро посмотрев на Сильвию и тем самым сделав ей выговор за опоздание, Генерал подал знак Жозефине. Зазвучала музыка.
Именно в этот момент Сильвия заметила Тома Шонесси, с отрешенным видом стоявшего в проходе между первыми рядами кресел. Его лицо было сурово. Очевидно, хозяин был настроен высказать свое суждение по поводу «пиратской сцены». Сильвия подозревала, что знает истинную причину его недовольства, и сердце у нее сжалось. Ей стало немного не по себе.
Девушки, находившиеся на палубе корабля, приготовились спускаться по мосткам, размахивая шпагами. Генерал благоразумно поставил Сильвию и Молли подальше друг от друга. И хотя его огорчал несколько неровный строй девушек – Сильвия уступала в росте Молли, – он предпочел беречь относительный мир на сцене. Дейзи уже втиснулась в трюм корабля. Люк искусно увеличили, немного подпилив по краям, и две девушки лишь слегка помогли Дейзи, налегая ей на плечи. Пиратская шляпа Дейзи наконец скрылась из виду. Жозефина заиграла игривую мелодию песенки.
Отзвучали два такта, и пиратская шляпа и могучая грудь Дейзи показались над люком. Опираясь на руки, невероятным усилием, более или менее благополучно вытащив свое тело на палубу, она подхватила мелодию. После вынужденных физических упражнений Дейзи дышала тяжелее обычного, от этого казалось, что песенка зазвучала еще громче.
Сделай выпад шпагой, парень, Сделай выпад шпагой, Ждет тебя награда, парень, За дерзость и отвагу.
Сильвия вместе с остальными пиратками добросовестно делала выпады шпагой, время от времени оглаживая ее рукой.
Лицо Тома по-прежнему было сурово. А на сцене в это время разворачивалось необычайно веселое и зажигательное действо. Сильвию преследовало мрачное ощущение, что она вынуждает себя улыбаться и оттого похожа на человека, танцующего перед экзекутором.
Генерал вольготно развалился в кресле первого ряда и внешне спокойно наблюдал затем, как девушки старательно выполняют все его указания.
От неожиданности Генерал подскочил, когда Том вдруг стукнул своей тростью об пол и рявкнул:
– Жозефина!
Ошеломленная Жозефина и все девушки на сцене мгновенно замерли. Они смотрели на Тома в ожидании замечаний или выговора.
– Она. – Том указал концом трости на Сильвию.
– Сильвия? – осторожно уточнил Генерал, глядя на Тома так, словно тот сошел с ума.
– Сильвия должна улыбаться.
Однако, сама того не ожидая, Сильвия бросила свирепый взгляд на Тома. Он отвернулся.
– Это не так уж сложно, Сильвия. – Генерал приложил два пальца к уголкам своего рта и приподнял их. – Вот так выглядит улыбка. Попробуй. Уверяю вас, красавицы, джентльмены, посещающие наше представление, не хотят видеть… нахохлившуюся палку.
Послышались смешки, и Жозефина пробежала пальцем по клавишам верхнего регистра.
– Точно так же они не желают видеть перед собой толпу женщин, абсолютно обделенных грацией. – Это замечание Том сделал в такой резкой форме, что оно повергло в состояние полного шока всех, включая Генерала. Об этом красноречиво говорило то, как Генерал вскинул брови, а девушки на сцене застыли, открыв рты от удивления и уставившись на хозяина. Но Том на этом не остановился. – Некоторые из вас решили, что слишком усердно трудятся. – Он бросил явно неодобрительный взгляд на Молли.
Сильвия вдруг сообразила, отчего она чувствует, что краснеет: этот мужчина сделал ей резкое замечание, чтобы тут же хорошенько всыпать остальным. При этом он явно давал им понять, что как раз к Сильвии у него претензий – меньше всего.
Том по-прежнему упорно не смотрел на Сильвию и продолжал устраивать остальным разнос.
– Что такое «обделенный»? – прошептала растерянная Роуз.
– Это значит «не имеющий», – объяснила ей Лиззи.
– Так же, как, например, «Мистер Шонесси не обделен женщиной, которая может согреть его постель», – продемонстрировала свою эрудицию Женни.
Девушки тихонько прыснули.
И только лицо Молли оставалось суровым. Она густо покраснела, однозначно приняв выговор Тома на свой счет.
Генерал бросил на девушек свирепый взгляд, тем самым давая понять, что им лучше помалкивать.
– Вы пиратки, леди. Опасные, но желанные пиратки. Вы должны танцевать так, чтобы не пихать постоянно друг друга. Не позорьте меня! – В голосе Тома не было ни капли игривости, которая обычно присутствовала всегда в разговоре с девушками. Он был не на шутку раздражен. – Я видел, вы постоянно это делаете. Пожалуйста, начинайте все сначала. – Он повернулся к Жозефине, наблюдавшей за всем происходящим с приоткрытым ртом. – Жозефина!
Жозефина вздрогнула и почти рухнула на фортепиано, заиграв с утроенной энергией – словно выговор Тома Шонесси был адресован именно ей.
Девушки послушно начали спускаться по сходням, размахивая шпагами, обольстительно улыбаясь и покачивая бедрами.
Том некоторое время молча наблюдал за ними, вращая трость в руке, словно пытался ввинтить ее в пол. Он смотрел на сцену, но, казалось, не видел ее. Том раздраженно постукивал тростью об пол, но через пару минут перестал, словно это было невозможно – одновременно стучать и думать.
Постояв перед сценой еще немного, Том резко повернулся и зашагал прочь.
Даже сквозь гром музыки все слышали, что, закрывая за собой дверь, он хлопнул ее гораздо громче обычного.
До окончания репетиции Сильвия думала о том, что может предпринять Том Шонесси. Выгонит ее из «Белой лилии»? Она плохо представляла себе, как и где ей придется добывать средства к существованию. Сможет ли она обвинить Генерала в том, что он не сдержал обещания?
Когда Генерал наконец объявил, что репетиция закончена, и разрешил девушкам разойтись, Сильвия замешкалась. Она заметила, как Молли, уходя со сцены, посмотрела на нее через плечо и, вскинув голову, что-то зашептала Лиззи.
Сердце Сильвии билось так, если бы Том Шонесси продолжил отбивать ритм своей тростью. Сильвия приняла решение.
Она отправилась в кабинет Тома.
Том снимал сюртук, когда Сильвия появилась в дверях. Он замер. Одна рука так и осталась в рукаве. Галстук Том уже снял, и тот болтался на глобусе в углу комнаты, словно, войдя в кабинет, хозяин первым делом избавился от него, как от удавки.
Том и Сильвия смотрели друг на друга, тщетно пытаясь определить, о чем сейчас думает каждый.
Трудно было что-либо угадать по лицу Тома. Он отвернулся, снял сюртук и аккуратно повесил его на спинку стула. Рассеянно расстегнул манжеты рубашки и закатал рукава. Сильвия наблюдала за каждым его движением, ей казалось, что она подглядывает за его интимным обнажением. Джентльмен не стал бы делать этого днем в присутствии дамы. Она не могла представить себе, чтобы Этьен закатывал рукава у нее на глазах, хотя, разумеется, Сильвии доводилось видеть его обнаженным.
Том опустил глаза и начал перебирать бумаги на столе, но, вероятно, осознавая ненужность этого, перевел взгляд на окно, затем – на книжные полки.
Иными словами, он смотрел куда угодно, только не на Сильвию.
– Ну что ж. Вы пришли ко мне, Сильвия, чтобы выяснить причину? – Том произнес это сдержанно-официальным тоном. Это прозвучало так, словно он заговорил на иностранном языке.
– Вы… сердитесь? – По крайней мере это был подходящий момент, чтобы начать задавать вопросы.
Том снова посмотрел на книжные полки, словно изучая их. И выглядело это так, будто ему трудно определиться с отношением к тому, что произошло.
– Нет. – Он словно обращался к книжным полкам, а не к Сильвии.
– Хорошо, в таком случае я могу уйти?
– Это не приносит денег. – Том говорил так, будто хотел в чем-то убедить себя.
Сильвия остановилась.
Именно в этот момент Том посмотрел на нее: когда их взгляды встретились, казалось, что, переживая внезапный шок, он имеет лишь одно желание – зажмурить глаза. На лице Тома появилось странное выражение: то ли неуверенность, то ли… вызов. Обычно такое случается, если человеку нужна защита, но он не знает, как к этому подступиться.
Короче говоря, Тому Шонесси было по какой-то причине не по себе.
Сейчас он не испытывал желания ни злиться, ни радоваться, ни говорить. Ни даже флиртовать.
Сильвия с интересом наблюдала за ним. Ей довелось видеть, как элегантен и находчив он был с разбойниками и важными персонами, напуганными женщинами и разъяренным от ревности мужем. И вот сейчас…
«Это я, – подумала Сильвия. – Я сделала его таким». Ей хотелось так думать: она своими танцами, своим блестящим умом лишила этого самоуверенного мужчину покоя. Именно она заставила Том Шонесси почувствовать… свою уязвимость. Да, именно уязвимость.
Сделанное открытие несказанно обрадовало Сильвию. Тем более что этот человек вынуждал ее почувствовать, что почва у нее под ногами такая же зыбкая, как палуба корабля, на котором она преодолела Английский канал. И случилось это в первую же секунду их встречи – в почтовой карете на пристани Лондона.
Сильвия чуть отступила назад.
Ей показалось, что Том улыбается.
Сильвии стоило немалого мужества не сдвинуться с места, когда он стал медленно приближаться к ней. Его тепло и запах превратили Сильвию в неподвижный кокон. Ей следовало бы знать, что человек с такими пороками имеет запах рая: табак, мыло и что-то дурманяще пряное. Он пахнет немножко потом. И чистым бельем.
И еще. Безошибочно определенным, специфическим, едва уловимым из всех запахов – запахом желания. Сильвия знала этот аромат, ибо она была вовсе не так невинна, как Том мог предположить.
Тем не менее сейчас впервые она этим гордилась.
«Слова. Мне нужны слова. Слова, чтобы с их помощью отвести нависающую угрозу и создать броню безопасности».
– Вы снова что-то увидели на моей щеке, мистер Шонесси? – Кровь бешено стучала у нее в висках.
Похоже, Том ее не слышал.
– Я, кажется, предупреждал вас, что вовсе не обязан вести честную игру, Сильвия. – Он говорил спокойно, но едва слышно. Это было предостережение. И желание загладить вину.
И вызов.
И это было последнее, что поддерживало решимость Сильвии не сдвинуться с места.
Даже несмотря на шум в ушах, куда сердце посылало повышенные порции крови. Несмотря на то что намерение мужчины стало вполне очевидным: жестко очерченные скулы и жаркий блеск глаз – свидетельство тому. Несмотря на желание, возросшее до такой степени, что Сильвии казалось, она умрет, если Том на этот раз не… Сейчас он был очень близко. Сильвия видела блеск его серебристых глаз и морщинки, бегущие от уголков, подобно лучам звезд.
Но когда губы Тома коснулись ее губ, она больше уже ничего не видела. Сильвия закрыла глаза.
Этот поцелуй оказался настолько болезненно-сладостным, что у Сильвии возникло ощущение, будто внутри ее что-то взорвалось и с легким треском раскрылось, заполнив все вокруг ослепительным светом.
И вдруг все закончилось. Сильвия открыла глаза. Ей стала понятна причина нахлынувшей пустоты: Сильвия видела, как Том немного отодвинулся от нее и его серебристые глаза потемнели, взгляд на какое-то мгновение стал неподвижным. Оценивающим.
Всего лишь благодаря одному, почти целомудренному, поцелую они оба избавились от шелухи притворства, противоборства, флирта и других мелких хитростей – всего того, чем до сих пор защищались друг от друга. Внезапно они стали равны. И одинаково неуверенны.
Но кто-то же должен был первым обрести уверенность, естественно, это был Том. Он быстро подошел к Сильвии. Ладони Тома бережно прикоснулись к ее щекам. Том явно выжидал. «Я не обязан вести справедливую игру», – говорил он ей. И сейчас Сильвия осознавала, что эту игру нельзя назвать справедливой, ибо Том предлагал именно ей сделать выбор.
Сильвия могла бы освободиться от его прикосновения, сделав один шаг. Это было совсем просто. А возможно, и благоразумнее.
А вместо этого лицо Тома коснулось ее лица. Сильвия тихо вздохнула. Это был то ли вздох облегчения, то ли радости – она и сама не могла понять. Приподняв голову, Сильвия встретила своими губами его губы.
Она не знала, что поцелуй может быть таким: коротким, похожим на легкое прикосновение. Том и Сильвия словно узнали друг друга. Ее тело будто расплавилось, и Сильвия прошептала его имя.
Том слегка прикусывал ее нижнюю губу, своими губами касался уголков ее рта. Сильвия, словно загипнотизированная, поначалу позволила ему совершать этот танец, ласкать ее только губами, пока не почувствовала, что скоро не сможет выдерживать нарастающее напряжение. Она сама приоткрыла рот и коснулась языком его губ, приглашая и зазывая его.
Том погладил ладонями ее скулы, стараясь слегка запрокинуть ей голову, нежно лаская кончиками пальцев ее подбородок, чтобы его поцелуй сделался более глубоким. Вкус его, осязание его тела, жар и бархат его языка и губ вызывали головокружение. Чтобы сохранить равновесие, Сильвия ухватилась за его рубашку и прижалась к нему плотнее. Под ее ладонями грудь Тома часто вздымалась и опадала. Она ощущала бедрами его возбуждение. Сильвия еще теснее прижалась к Тому, слыша при этом его прерывистое дыхание. В ней нарастало желание, которое требовало удовлетворения. И Сильвия была настроена это сделать. Сейчас она была готова на что угодно, лишь бы это случилось.
Поцелуй становился яростнее. Каждый из них желал иметь и получать как можно больше. Рука Тома соскользнула с ее щеки, осторожно опустилась на грудь и погладила уже набухшие ноющие соски. Это прикосновение было подобно удару молнии, пронизывающему насквозь. У Сильвии перехватило дыхание.
И, словно получив предупреждение о грозящей опасности, Том и Сильвия замерли. Его рука не решалась продолжить узнавание ее тела. Поцелуй закончился. Нельзя сказать, что это случилось внезапно – поцелуй просто достиг своего финала.
Аромат желания исчез, осталось лишь учащенное дыхание. И смятение.
Они молча смотрели друг на друга, как будто каждый оказался на неприятельской территории. Им нечего быть сказать. Сильвия не представляла, сколько времени все продолжалось: это могла быть целая вечность, а могло пройти всего лишь несколько минут. Поцелуй перевернул вселенную, и Сильвия, похоже, полностью потеряла представление о времени.
– У вас еще одна репетиция, Сильвия. – Том, казалось, охрип. Он откашлялся и добавил: – Если только выдержат ваши ноги.
Как будто обычные земные слова способны восстановить положение вещей, существовавшее прежде.
Сильвия лишь молча взглянула на Тома. Она стала совершенно иной после поцелуя, и язык, которым она владела раньше, стал ей недоступен.
Поняв, что Сильвия не в состоянии ему отвечать, Том опустил голову и неподвижно смотрел в пол. Слабая улыбка на его лице окончательно погасла. У него все еще дрожали плечи. Том дышал так, словно вместе с Сильвией только что исполнил сложную партию в балетном спектакле. Сильвия молча наблюдала за ним. Лишенная дара речи, она одновременно была удовлетворена и напугана. Этот мужчина, как только стал способен… делать выпады шпагой, имел много любовниц. В этом не приходилось сомневаться. Сейчас, несомненно, он потрясен.
Это еще раз подтверждало, что между ними произошло нечто особенное, требующее принятия решения. Независимо оттого, насколько это решение будет разумным или опасным.
Наконец, словно прочитав на полу верный ответ, Том поднял глаза на Сильвию.
– Моя комната наверху, Сильвия. Вам это известно. Вы найдете меня там… почти каждую ночь.
Том вышел, бесшумно закрыв за собой дверь и оставив Сильвию наедине с невысказанными словами.
Почти каждую ночь. Наконец Сильвия поняла смысл того, что сказал Том. Ей хотелось смеяться. И хотелось закричать. Если бы у нее было что-то такое, что можно было бы бросить, она непременно швырнула бы этим в дверь.
Том Шонесси. Единственный человек, который сразу сумел заставить ее почувствовать все, что только она могла чувствовать, и таким образом ощутить себя более живой, чем когда-либо. Это разозлило Сильвию. Она не хотела ощущать себя… живой.
В конце концов, безопасность была для нее важнее всего.
А в этом мужчине ничего безопасного не было.
«Почти каждую ночь».
Сильвия была готова проклинать Тома зато, что он предоставил право выбора ей. А Том Шонесси выбрал прекрасное время, чтобы притворяться джентльменом.
Глава 12
Сильвия не могла уснуть. Она ворочалась в постели, преисполненная негодования на собственное тело, которое, казалось, восставало против того порядка, к которому она его приучала долгие годы.
Тело желало того, что не имело никакого смысла и чего от него не требовали.
Том мог попасть из оружия в яблочко мишени, умел использовать нож для более зловещих целей, нежели для того, чтобы разрезать сыр, мог содержать любовницу по имени Китти в Кенте. Какое это имеет значение? Тело льстиво уговаривало ее. Это не имеет ни малейшего значения. Возьми его. Возьми его. Возьми его. Ее тело хотело ощутить на себе руки и губы Тома Шонесси, хотело, чтобы его накрыло тело Тома Шонесси. Все очень просто.
Тело желало того, что не имело никакого смысла и чего от него не требовали.
Том мог попасть из оружия в яблочко мишени, умел использовать нож для более зловещих целей, нежели для того, чтобы разрезать сыр, мог содержать любовницу по имени Китти в Кенте. Какое это имеет значение? Тело льстиво уговаривало ее. Это не имеет ни малейшего значения. Возьми его. Возьми его. Возьми его. Ее тело хотело ощутить на себе руки и губы Тома Шонесси, хотело, чтобы его накрыло тело Тома Шонесси. Все очень просто.