Лонг Джулия Энн. Танец страсти

   Дилижанс въехал во двор гостиницы, на дороге к Уэстерли. Пассажиры отправились перекусить и отдохнуть, прежде чем продолжить путь в Лондон.
   Вместо того чтобы последовать за остальными, француженка украдкой, но довольно решительно направилась к конюшням. Она зашла за угол и скрылась из виду. Том поспешно последовал за ней и остановился, увидев, как женщина обессиленно прислонилась к стене. Плечи ее слегка сотрясались.
   Том ощутил внезапное сочувствие и глубокое уважение к ней и остановился. Она удалилась, чтобы люди не видели, что ее рвало. Том стоял совсем близко от разбойника Биггси и чувствовал ужасный запах из его рта. Каково же было ей ощутить этот смрад.
   Женщина оглянулась, почувствовав присутствие Тома, и вытерла рот тыльной стороной ладони. Том отступил на шаг, чтобы оказаться вне досягаемости вязальной спицы. Незнакомка стояла молча и смотрела на него сквозь вуаль.
   Без слов, осторожно, Том сунул руку в карман куртки, достал фляжку и протянул ее вдове.
   Она посмотрела на фляжку и взглянула на Тома. Отрицательно покачав головой, она не приняла его предложения.
   – Вы предпочитаете вкус грабителя в своем рту… мадемуазель?
   У нее слегка дернулся подбородок.
   Женщина медленно, даже несколько надменно, начала поднимать вуаль затянутыми в перчатки руками. Ага, эта женщина уверена в своих чарах. Тома охватило предчувствие чего-то необычного, что его изрядно удивило. Нельзя сказать, чтобы он был слишком пресыщен, но в последнее время крайне редко испытывал удивление, когда дело касалось женщин. Вуаль, мысленно отметил он для себя. Использовать вуаль в представлениях «Белой лилии». Возможно, действие в гареме.
   Незнакомка подняла голову, чтобы взглянуть на него. Том был потрясен. Он физически ощутил ее красоту, почувствовав, как заныл у него низ живота. Ее подбородок, упрямый и элегантный одновременно, приподнялся то ли надменно, то ли для того, чтобы показать – она намерена защищаться. Удивительно нежный рот, бледно-розовые губы: нижняя – полнее, верхняя – чуть короче. Ясные, блестящие глаза на необычайно белом лице. Над глазами зеленоватого оттенка, умными и очень живыми, и в радужной оболочке которых играли блики другого цвета, изгибались тонкие каштановые брови. Они великолепно гармонировали с цветом ее волос.
   Их взгляды встретились. Том с огромным удовлетворением заметил искры, промелькнувшие в ее зрачках, искры, которые невозможно было скрыть. Это всегда был замечательный, сладостный момент – признание взаимного притяжения между двумя красивыми людьми. Том улыбнулся ей, признавая этот факт, уверенно призывая ее разделить его ощущение.
   Однако она медленно и небрежно отвернулась. Словно голуби, бродившие по конюшенному двору, представляли больший интерес, чем мужчина, стоявший перед ней и протягивающий фляжку.
   Женщина вновь взглянула в глаза Тому и протянула руку к фляжке, словно голуби помогли ей принять решение. Она элегантно поднесла фляжку ко рту и сделала глоток.
   Глаза ее удивленно округлились. Том усмехнулся:
   – Интересно, что вы ожидали, мадемуазель? Виски? Я похож на любителя виски? Это французское вино. Советую вам его выпить. К тому же оно не так уж дешево.
   Сильвия, прежде чем проглотить, на мгновение задержала вино во рту.
   Том почтительно поклонился:
   – Мистер Том Шонесси к вашим услугам. А вы мадемуазель…
   – Мадам, – коротко поправила она.
   – О, но я думаю, что нет… У меня прекрасная интуиция. – Он произнес последнее слово на французский манер. В написании по-английски оно выглядит точно так же, как и по-французски, и означало одно и то же – способность к догадке. – Я думаю, вы – мадемуазель.
   – Вы строите смелые догадки, мистер Шонесси.
   – Я всегда имел счастье не церемониться с догадками. Можно смело сказать, я на этом построил свою жизнь.
   Она окинула его взглядом своих зеленых глаз, очевидно, пытаясь по его лицу и одежде сделать о нем свои заключения. Без сомнения, она помнила о его поведении при встрече с грабителями. В ее глазах промелькнула настороженность с оттенком явного недоверия, но не страх. Да, вероятно, эта француженка – мадемуазель. Но не столь наивная, как кажется, коли не спешит доверять незнакомцу. Она явно знала, каковы бывают мужчины.
   – Это было смело с вашей стороны – сделать то, что вы сделали, – решился сказать Том.
   – Да, – согласилась она.
   Том улыбнулся и готов был поклясться, что она была близка к тому, чтобы улыбнуться в ответ.
   – У вас есть деньги? – спросил он напрямик. Женщина вновь напряглась.
   – Я не думаю, что это вас касается, мистер Шонесси.
   – Вязальная спица и вдовий наряд – это хорошо, но деньги, мадемуазель, – это все. У вас хватит денег, чтобы добраться туда, куда вы направляетесь? Ведь грабители забрали вашу сумочку. Разве не так?
   – Да, ваш приятель мистер Биггси забрал мою сумочку. Возможно, я не была бы столь смела, если бы не знала цены своей смелости.
   – У вас, мадемуазель, не хватило ума зашить немного денег в подоле вашего платья? Или в рукаве. Поближе к своему оружию? Если женщина путешествует одна, без сопровождения, ей стоит быть предусмотрительной и изобретательной.
   Немного помолчав, Сильвия спросила:
   – Почему вас интересуют мои деньги, мистер Шонесси?
   – Просто как джентльмен я беспокоюсь о вашем благополучии.
   – Ой, думаю, что это не так, мистер Шонесси. У меня тоже есть интуиция. Я не верю, что вы джентльмен.
   Вот так – сухо и с кислинкой, как то вино, которым он ее только что угостил. И в то же время освежающе. Вероятно и это его удивило, – несколько язвительно.
   – Ну хорошо. Возможно, вы заинтересовали меня, потому что вы красивы и загадочны.
   Сильвия чуть помолчала и, приподняв голову, изучающе взглянула на него.
   – Возможно? – повторила она и вскинула в удивлении тонкие брови. Женщина как будто противилась собственной натуре, но натура брала над ней верх.
   Легкий трепет радости пробежал по его позвоночнику. Ага, в ней жила кокетка, и Том почувствовал это. Но он видел это словно сквозь запотевшее оконное стекло. Ему хотелось уничтожить ее страх и недоверие, чтобы увидеть женщину реальную, живую и, без сомнения, интересную.
   На щеках Сильвии появился легкий румянец, и выглядела она гораздо лучше. Вот что способно сделать с человеком доброе французское вино.
   – Я могу помочь вам, – поспешил заверить Том.
   – Я благодарю вас за вашу… заботу, мистер Шонесси, но я… не хочу никакой помощи… от вас.
   Это прозвучало примерно так: вы будете последний в мире человек, к которому я обращусь за помощью.
   Обстоятельства их знакомства были столь необычны, что Том не осуждал женщину. Разумеется, та была права, и он уважал ее мудрое решение не доверять малознакомому человеку. Бесспорно, это отнюдь не глупая женщина, хотя и хранила все имеющиеся деньги в злосчастной сумочке. Том предложил ей помощь, как истинный джентльмен. Он знал: окажись сам на месте этой женщины, тоже не доверился бы первому встречному. Особенно после того, как человек откровенно обменялся теплыми воспоминаниями с вооруженным грабителем с большой дороги.
   – Ну что ж, ладно. Позвольте мне лишь сказать, что я не «сожалею» о том, что вы «воткнули» в меня спицу, мадемуазель, или… сели на меня.
   С минуту она смотрела на Тома, слегка наклонив голову.
   – Вы смеетесь над моим английским, мистер Шонесси? – В ее голосе чувствовалось легкое любопытство.
   – Пожалуй, что так. Немножко. – Он вдруг понял, что испытывает некоторое раздражение.
   К его удивлению, незнакомка наконец улыбнулась. Настоящей, искренней улыбкой, и глаза ее при этом заискрились, стали огромными и сияющими, как лампы. Эта улыбка заставила Тома поверить в то, что при других обстоятельствах эта женщина смеется много и с удовольствием, и он ощутил внезапный и сильный спазм в животе.
   Тому вдруг отчаянно захотелось, чтобы красавица чаще смеялась.
   Однако внезапно он обнаружил, что не находит нужных слов, поклонился и отошел, оставив ее одну.
   Испытывая непонятное смятение, он отправился вслед за остальными, в гораздо меньшей степени интересующими его попутчиками, на завтрак.
   Если бы не хорошая порция удивительно доброго французского вина, предложенного мистером Томом Шонесси, Сильвию до сих пор бил бы озноб. Она лишилась всех денег. Письмо от сестры тоже безвозвратно пропало. За завтраком ею овладел несколько запоздалый страх. Какое-то время Сильвии удавалось справляться с ним, как и с ощущением дискомфорта при встрече с грабителями.
   Сейчас она буквально давилась, глотая жидкий суп, жуя кажущийся безвкусным хлеб и жесткое сероватого цвета мясо. Фи! Определенно англичане не имели ни малейшего представления о том, как готовить. И этот завтрак являлся тому подтверждением.
   Сильвия молча поднялась из-за стола. Никто не заговорил с ней. Да она и сама не имела желания сделать это. Что касается мистера Шонесси, то он, похоже, растопил сердца викария и молодоженов, и все четверо смеялись над какой-то английской остротой.
   Сильвия отвернулась от них, сосредоточившись на еде.
   Она не могла припомнить, когда в последний раз отводила взгляд от мужчины, чтобы обрести душевное равновесие. Безусловно, Этьен привлекателен, вызывает восхищение. О нем вздыхали все танцовщицы кордебалета, и каждая желала непременно завоевать его сердце. Но при взгляде на Этьена Сильвия никогда не испытывала такого волнения, как сейчас.
   Как только она впервые увидела Тома Шонесси, девушке показалось, что ей не хватает воздуха, чтобы дышать полной грудью.
   При солнечном свете глаза Тома Шонесси казались ясными и чистыми. Серебристыми, можно сказать. Его лицо вполне можно назвать красивым. Но эта красота особая – мужественная. В лице Тома было нечто языческое: четкие, выразительно очерченные линии носа и подбородка. Волнистые волосы с золотым отливом указывали на то, что у него могли быть ирландские корни. Фамилия только подтверждала это. Однако бледно-золотистый цвет кожи лица позволял предположить, что в его венах течет кровь и с экзотическими примесями: например, испанской. Или цыганской. Последнее ничуть не удивило бы Сильвию.
   И эта улыбка! Она буквально ослепляет. Сильвия подумала, что свою улыбку Том применяет как оружие, чтобы усыпить разум жертвы и воспользоваться в нужный момент. Ямочки возле уголков рта, похожие на крохотные полумесяцы, тоже вполне могут служить достижению этой цели.
   Одежда Тома – мягкий зеленый сюртук, выбранный хозяином, без сомнения, из-за его необычного цвета, не менее броский жилет со сверкающими пуговицами, вычищенные до блеска сапоги – все это смотрелось совершенно естественно, как крылья Меркурия.
   Сильвия вспомнила: когда они вышли из дилижанса на яркое солнце, она заметила, как что-то сверкнуло в руке мужчины. Присмотревшись, девушка различила пистолет. У нее не было ни малейшего сомнения в том, что этот человек умеет пользоваться оружием и в любую минуту готов пустить его в ход.
   Остальные пассажиры дилижанса позволили бы грабителям делать с ними все, что угодно.
   Похоже, мистер Шонесси вооружен во всех смыслах: внешность и шарм, наверняка легко обезоруживающие многих, нарочито изысканная новая одежда, пистолет и, наконец, сомнительные друзья. Если человек до такой степени готов к опасности, он скорее всего опасен и сам.
   Сильвия с трудом заставила себя съесть хоть что-то из того, что предложил путешественникам хозяин гостиницы. Кто знает, когда ей снова удастся поесть. Организм, привыкший к активной и напряженной работе, рано или поздно непременно потребует пищи.
   В саквояже Сильвии были вещи, которые в крайнем случае можно продать, – платья, перчатки, туфли. Девушка не имела понятия, где и как сбывают вещи. Но она непременно это выяснит, если возникнет такая потребность. До сих пор Сильвии удавалось решать и более сложные задачи.
   Интересно, найдется ли в Англии человек, которому необходимы балетные туфли?
   Дилижанс наконец прибыл в Лондон. Многие пассажиры очутились в объятиях встречающих их родных и любимых, другие, не оглядываясь, переместились в другие экипажи и отправились дальше. И всем хотелось поскорее забыть ужас, пережитый на дороге, и поведать своим близким о приключении.
   Сильвия подумала, что сегодня вечером она станет предметом оживленных бесед за накрытыми столами всего Лондона.
   Девушка вдруг почувствовала себя одинокой, но не настолько, чтобы впадать в отчаяние. Она, честно говоря, не знала, каково это – сидеть за большим столом в кругу большой семьи и вести неспешную беседу о событиях дня. Трудно тосковать о том, о чем ты не имеешь представления.
   Впрочем, это не так сложно себе представить. Или иногда помечтать о вещах, которых у нее никогда не было. Жизнь Сильвии и доброй Клод была скромна и часто пугающа, поскольку денег им всегда не хватало.
   Сильвия сохранила воспоминания о том, как ее среди ночи увозили в экипаже, вместе с другими маленькими девочками. Она помнила, как они дружно плакали. Незнакомый добрый мужчина пытался их успокоить. В какой-то момент Сильвия решила, что не следует плакать, что надо помочь успокоить маленьких испуганных девочек.
   Сильвия перестала плакать.
   И с того времени она плакала редко.
   «Мои сестры, – подумала она. – Это были мои сестры. Должны были стать моими сестрами». Сильвия смутно помнила события давних лет, когда она оказалась в доме Клод. Иногда воспоминания о том вечере приходили прозрачными видениями, люди в них постепенно становились неузнаваемыми, словно тени. Сильвия привыкла думать, что все воспоминания – сон.
   Клод не переубеждала воспитанницу. Она рассказала Сильвии, что с ее матерью случилось несчастье и она никогда не вернется домой. Добрая женщина не упоминала о сестрах, поэтому Сильвия легко поверила в то, что маленькие девочки из ее призрачных воспоминаний ей тоже привиделись во сне.
   Сильвия держала на ладони крошечную миниатюру – портрет матери, которую всегда хранила под одеждой у самого сердца. Это был ее талисман. Девушка надеялась, что именно эта миниатюра станет неоспоримым доказательством для неизвестной Сюзанны, леди Грэнтем, что у нее и Сильвии – общая мать. Сильвия в своей темной одежде была похожа на островок в океане людей, спешащих по своим делам. Итак, это Лондон.
   Сильвия знала, что о любом городе немногое можно рассказать, если не выходить за пределы дворов почтовых гостиниц. Булыжными мостовыми и витринами магазинов Лондон сейчас напоминал Сильвии другие города, которые ей довелось видеть. Подняв голову, она увидела между домами высокие мачты кораблей в бухте. Отовсюду долетали запахи города, тысяч людей, живущих вместе, дыма каминов, лошадей.
   Сильвия вдруг испытала легкий трепет и волнение. Получилось! Она самостоятельно пересекла Английский канал… она стояла на лондонской земле и, по всей вероятности, очень скоро узнает то, ради чего она покинула Париж.
   – Если вы будете так крутить головой, мадемуазель, то даже самые ненаблюдательные поймут, что вы новичок в Лондоне. И наверняка найдутся такие, кто не упустит шанс ограбить вас или, возможно… поцеловать.
   Вздрогнув, Сильвия обернулась и заметила мистера Шонесси, Том снял шляпу и почтительно поклонился.
   – Вас кто-нибудь встречает?
   – Да, – поспешила ответить девушка.
   Он вскинул бровь, выражая тем самым сомнение.
   – Ну что ж… И все же… Позвольте дать вам совет: хотя бы делайте вид, что вы абсолютно точно знаете, куда направляетесь. Если же у вас, мадемуазель, появится желание видеть меня, приходите в «Белую лилию».
   Надев на голову шляпу, Том Шонесси улыбнулся и растаял в толпе раньше, чем Сильвия успела вымолвить в ответ хотя бы слово.
   Сильвия огляделась вокруг. Она встретилась взглядом с дородным мужчиной, видимо возницей, стоявшим рядом с экипажем. Похоже, видела: он оценил наряд и поведение дамы и принял решение в ее пользу.
   – Вам нужен экипаж, мадам? – вежливо осведомился мужчина.
   В его взгляде не было ничего похотливого или внушающего опасение. Сильвия чувствовала себя вполне уверенно: она была вооружена вязальной спицей и обладала незаурядной реакцией на тот случай, если возникнет необходимость защищать себя. К тому же у нее не было выбора.
   – Да, пожалуйста. До… Гросвенор-сквер.
   Глаза возницы чуть заметно сверкнули.
   – Шиллинг!
   Нужно было что-то быстро отвечать.
   – Моя сестра – леди Грэнтем. Как только мы приедем, она даст вам шиллинг.
   Выражение лица мужчины изменилось, Сильвия не вполне понимала, что произошло. Мужчина был явно обескуражен. Казалось, он сосредоточился, затем в его взгляде промелькнуло любопытство. И наконец возница с изумлением посмотрел на Сильвию:
   – Ваша сестра – леди Грэнтем?
   – Да. – Сильвия нахмурилась.
   – Леди Грэнтем – ваша сестра, это так?
   – Кажется, я сказала, да. – Она стиснула зубы, чтобы успокоиться.
   Мужчина помолчал и снова окинул ее оценивающим взглядом.
   – У вас есть багаж и все такое… – сказал он почти восхищенно.
   Возница качал головой, не стараясь даже скрывать, что удивлен.
   Сильвия знала, что говорит по-английски вполне прилично. Возможно, в сердце Лондона изъясняются на особом диалекте, подобно тому, как жители Венеции говорят по-итальянски на свой манер. Неужели этот лондонский диалект таков, что сказанные слова приобретают противоположное значение?
   – И она рассчитается со мной, как только мы приедем? – Возница был явно изумлен. Создавалось впечатление, будто он разговаривает с сумасшедшей. – Леди Грэнтем?
   – Повторяю – да! – Эти слова Сильвия произнесла величественно и холодно.
   Он еще раз взглянул на нее оценивающе, доброжелательно пожал плечами и улыбнулся, как бы подчиняясь провидению.
   – Ладно. Давайте поглядим на вашу сестру, леди Грэнтем.
   В его голосе была слышна плохо скрываемая ирония.

Глава 3

   Вдоль Гросвенор-сквер тесно прижались друг к другу дома внушительных размеров. Впечатление, что они специально стоят так плотно, чтобы чужаки, как Сильвия, не смогли протиснуться между ними при попытке к бегству.
   – Ну вот, приехали. Идите к вашей сестре. Мне помочь донести саквояж?
   – Вероятно, пока не стоит. – Сильвия немного нервничала.
   – Разумеется, не надо, – скрипучим голосом подтвердил мужчина.
   Однако ирония, с какой он произнес эти слова, была очевидна.
   Сильвия поднялась по ступенькам к входной двери. Она чувствовала на себе любопытные взгляды. Занавески на окнах ближайших домов приоткрылись, но стоило девушке оглянуться, вновь оказались задернуты.
   Сильвии хотелось немедленно бежать подальше отсюда, но она понимала, что сейчас не может этого сделать. Ее путешествие должно завершиться здесь.
   Дверь украшал оскалившийся латунный лев, зажавший в зубах металлическое кольцо. Сильвия, чтобы обрести уверенность, сделала глубокий вдох, будто перед прыжком в воду, взялась за кольцо и дважды дернула.
   У нее перехватило дыхание. Что, если женщина, живущая в этом доме, не имеет никакого отношения к ней? Окажется ли она доброжелательной? Не будет ли она шокирована, узнав, что ее сестра – балерина, женщина из мира ночных клубов, которой восхищаются и завидуют другие, но лишь издали? Добропорядочные мужья благородных особ нередко ухаживали за Сильвией и флиртовали с ней!
   Этьен обещал когда-нибудь купить для Сильвии дом. Он владел несколькими, и, хотя девушка их никогда не видела, она была уверена, что эти дома в несколько раз больше того, на пороге которого она сейчас стояла.
   Через пару секунд дверь отворилась; и Сильвия встретилась взглядом с дворецким. Лицо его ничего не выражало. Он был стар, и можно было не сомневаться, что он всю свою жизнь провел в стенах этого дома.
   – Могу я чем-то вам помочь, мадам? – Это было сказано нейтрально-вежливым тоном, которым великолепно владеют слуги. Дворецкий говорил так по очень простой причине – он не имел ни малейшего понятия, кто она такая и к какой социальной группе общества принадлежит.
   «Он не догадывается, кто я, – напомнила себе Сильвия. – Не знает, что я танцовщица, имеющая любовника, сбежавшая от него и пересекшая Английский канал».
   – Скажите, пожалуйста, леди Грэнтем дома? – Она постаралась произнести эту фразу без французского акцента, хотя это было фактически невозможно, и так, чтобы не прозвучало слишком жалобно.
   Лицо дворецкого оставалось бесстрастным.
   – Виконт и леди Грэнтем в отъезде, мадам. Не хотите ли оставить вашу визитную карточку?
   – В… в отъезде?
   Возможно, он имел в виду, что они уехали за покупками или прогуляться, в отчаянии подумала Сильвия. Ей очень хотелось быть оптимисткой – ради этой встречи она совершила слишком рискованное путешествие.
   – Да, они уехали во Францию, мадам. – Кажется, впервые тень недоверия промелькнула на лице старика.
   Внезапно у Сильвии родилась догадка о возможной причине поездки виконта и леди Грэнтем во Францию.
   – Может быть, они отправились во Францию для того, чтобы нанести визит… сестре леди Грэнтем?
   – Сестре, мадам? – Этот вопрос дворецкий задал довольно резко.
   Лицо старика в одно мгновение утратило выражение бесстрастности и сделалось суровым и настороженным.
   – Я сестра леди Грэнтем, – с достоинством, насколько это было возможно, произнесла Сильвия.
   Она услышала с улицы красноречивое покашливание возницы.
   – Разумеется, вы сестра, мадам.
   Сильвия удивленно заморгала. В голосе дворецкого звучало откровенное презрение.
   – Вы и все другие предприимчивые дамы с континента. Конечно, после суда и вы – сестра. Это вовсе не оригинальная идея, хотя должен признать, что ваш вдовий наряд – это нечто новенькое.
   – С-суда? – Слово «суд» на любом языке не означает ничего хорошего.
   – Ну как же, мисс? Суд над мистером Морли. Очень грязное дело. Мистер Морли был причастен к убийству Ричарда Локвуда. То есть некая Анна Холт обвинила его в убийстве мистера Локвуда. В ходе следствия стало известно, что у леди Грэнтем – жены очень состоятельного виконта, обратите на это внимание, – было две сестры. Они пропали, когда леди Грэнтем была совсем юной, и ей до сих пор ничего не известно о сестрах. О Господи, сколько писем мы получили! Молодые леди то и дело появлялись на пороге этого дома… Это было настоящее бедствие – стаи молодых леди и умоляющие письма. Похоже, эта история вдохновила всех авантюристок континента. Вы не первая додумались сыграть роль сестры леди Грэнтем, мадам. Должен признать, что изобразить из себя вдову – это нечто новенькое. И у вас хватает смелости – а может, просто глупости? – повторять эту историю именно в то время, когда мои хозяева начали преследование авантюристок.
   От волнения руки Сильвии вспотели. Черное платье стало влажным – девушка уже слишком много времени провела на полуденном солнце. К тому же и чувство голода давало о себе знать.
   – Но… у меня было письмо. От леди Грэнтем. Сюзанны. Я захватила его с собой, но разбойники с большой дороги… грабитель отнял его…
   Сильвия замолчала, понимая, что дворецкий окончательно перестал ей доверять.
   – Сестра леди Грэнтем во Франции, – жестко сказал он. – Леди Грэнтем уехала во Францию, чтобы найти свою сестру.
   – Я из Франции. Я француженка, – с негодованием сказала Сильвия.
   – Равно как тысячи других женщин – вот в чем жалость.
   Терпение Сильвии заканчивалось. Она нащупала рукой заветный портрет, спрятанный под одеждой.
   Глаза дворецкого округлились, и он прикрыл их рукой.
   – Мадам, уверяю вас, даже если вы совсем разденетесь, это не убедит меня в том…
   Сильвия наконец извлекла миниатюру на черной ленточке.
   – Пожалуйста, взгляните! – Девушка из последних сил старалась сохранять хладнокровие.
   Дворецкий по-прежнему закрывал ладонью глаза.
   – У меня миниатюра… портрет… – чуть слышно прошептала Сильвия.
   Последовала пауза. Возница экипажа, наблюдая за происходящим, насмешливо насвистывал веселенькую мелодию.
   – Какой портрет? – Дворецкий нервничал. Лишь его шевелящиеся губы были видны из-под руки, прикрывающей лицо.
   Казалось, значительно проще сказать: «Портрет моей матери, Анны. Я предполагаю, она – моя мать и леди Грэнтем». Однако сидящий в Сильвии дьявол, как, впрочем, и кокетка, был сильнее.
   – Почему вы не хотите взглянуть, месье?
   Дворецкий медленно отвел руку, прикрывавшую глаза (в конце концов, он мужчина), и посмотрел. Сильвия с трудом сдерживала улыбку.
   Старик довольно быстро совладал с собой, лишь стоило ему мельком взглянуть на портрет, предъявленный Сильвией. Дворецкий выпрямился и начал пристально его изучать.
   Сильвия позволила этому старику рассматривать милое материнское лицо: светлые глаза, в которых таилась смешинка, белокурые волосы, тонкие правильные черты лица – образ, который она хранила в памяти всю свою жизнь. Единственное напоминание о семье, которая когда-то у нее была. Кроме мадам Клод, Сильвия никому не показывала это изображение, и вот сейчас абсолютно незнакомый человек изучал его недоверчивым взглядом.
   Лицо дворецкого менялось. Медленно, подобно тому как зима с таянием снега переходит в весну, а затем и в лето, на его лице появилась неуверенность. У Сильвии перехватило дыхание при мысли о том, что это могло означать, – она хотела бы видеть в этом сочувствие.