Лоуэлл Элизабет. Тень и шелк

   Дэни с запозданием вспомнила, что верхние пуговицы ее черной шелковой блузки расстегнуты. Ткань разошлась, открывая взгляду мягкий белый лифчик и округлости груди. Машинально она потянулась, чтобы застегнуть блузку.
   В тот же миг, как ее пальцы коснулись первой пуговицы, она заметила, что Шон следит за ней пристальным мужским взглядом, ошибиться в значении которого было невозможно. У нее дрогнула рука. Действие, которое в любом другом случае было бы донельзя простым, стало невозможным. Мелкие пуговки отказывались входить в скользкие шелковые петли.
   Шон мягко отвел в сторону ее руки и справился с пуговицами. Набухшими сосками Дэни ощутила легкую ласку его пальцев сквозь шелк, когда он расправлял блузку.
   - Вот так, - заключил он. - Все застегнуто, как полагается. Ты ведь этого хотела?
   Дэни отвела взгляд, прочитав откровенную жажду в его глазах. Уставившись на собственные руки, она молча проклинала пальцы, выдавшие ее чувства.
   - Извини, - с трудом выговорила она. - Поверь, я не пыталась соблазнить тебя.
   - Знаю.
   - Правда?
   Дэни взглянула на Шона в упор.
   - Да, - ответил он. - Между сном и пробуждением есть минуты, когда примитивные инстинкты вспыхивают ярким пламенем.
   На миг их глаза встретились. Дэни с трудом преодолела свое влечение к этому мужчине.
   Шон вел такую же борьбу с самим собой, осваиваясь с новой мыслью, что Дэни влечет к нему так же сильно, как его к ней.
   Скоро, пообещал он себе. Очень скоро.
   Но время, оставшееся до завершения обета, казалось Шону вечностью. Только потом он будет вправе исследовать ту сторону своей натуры, на которую некогда предпочитал не обращать внимания.
   Однако Прасам Дхамса так не считал. Уже не первый раз Шон задумался, что такого увидел в нем лама и что прошло незамеченным мимо него самого.
   Дверь в салон открылась, нарушив тягостное молчание. Лия Рабин, старший пилот "Риск лимитед", вышла к пассажирам.
   Шон перевел на нее взгляд. Лия была не крупной и не миниатюрной, не полной и не худой, на редкость смышленой особой, обладающей самой стремительной реакцией, какую только Шону доводилось встречать у мужчин или женщин.
   - Где приземляемся - на приморской полосе или посадочной площадке для "боингов"? - спросила Лия Рабин. - На земле хотят знать об этом заранее.
   - На площадке для "боингов", - ответил Шон. - Лучше не афишировать наше прибытие. Кто встречает?
   - Гельман. Вчера прибыл из Лос-Анджелеса.
   - Он бывал в Сиэтле?
   - Он вызвал местного агента по фамилии Фландерс.
   - Фландерс? - переспросил Шон.
   - Это бывший агент таможенной службы США. Он долго работал в этих краях.
   - А я его знаю?
   - Он не знаменит, если ты спрашиваешь об этом, - пояснила Рабин. Скорее печально известен.
   Уголки губ Шона приподнялись.
   - Такие проблемы мне знакомы, - заявил он, переглянувшись с Дэни. - Что с ним стряслось?
   - В прошлом году его уволили, - без обиняков сообщила Рабин.
   - Почему?
   - Официально - он досрочно вышел в отставку.
   - А неофициально? - допытывался Шон.
   - Фландерс слишком осложнил жизнь индейским контрабандистам, которые пытались обойти закон о пошлинах на ввоз сигарет, - объяснила женщина-пилот. - А еще ему многое известно о махинациях китайцев из Фуцзяня.
   - Наш человек, - оценил Шон. - Сторонник равных возможностей. Слишком упрям, чтобы быть "политически корректным".
   Дэни состроила гримаску.
   - Еще не поздно, - напомнил Шон, наблюдая за ней. - Ты всегда можешь вернуться в свой кабинет.
   - С какой стати ты вновь напоминаешь мне о "башне из слоновой кости"...
   - Прости, это рефлекс.
   - ...словно буддийский монастырь - менее уединенное место, чем кабинет ученого? - на одном дыхании закончила Дэни.
   Лия Рабин расхохоталась.
   - Пусть я не разбираюсь во всех подробностях насчет тонов, мафий, наркокартелей и убийц, - добавила Дэни, - но я не собираюсь бежать и, подобно страусу, прятать голову в песок.
   Минуту Лия Рабин пристально вглядывалась в лицо Дэни, а затем подмигнула Шону.
   - Идеалистка и реалистка в одном лице, - заключила Лия. - Я же говорила: Редпас и я не единственные женщины, в которых сочетаются эти черты.
   - Иди-ка ты в кабину, - проворчал Шон.
   - Слушаюсь и повинуюсь, повелитель. - Лия отвесила шутливый поклон. Запомни, Дэни: ему нравятся женщины, которые умеют подчиняться.
   - И после такой паршивой жизни нас не ждет ничего получше смерти? печально вопросила Дэни. Лия Рабин со смехом закрыла за собой дверь.
   - Философия дзен? - поинтересовался Шон.
   - Весьма похвально, дзен-монах Шон Кроу.
   - Уже не монах, - поправил он, взглянув на часы. - И не жалею об этом. Тебе понравится Хуан.
   Дэни помотала головой, отчего ее темные блестящие волосы всколыхнулись.
   - Этот разговор имеет ко мне какое-нибудь отношение? - осведомилась она.
   - Самое прямое, можешь мне поверить.
   - Никогда не бывала в Сиэтле, - пробормотала Дэни.
   - Хуан Гельман - социолог, его диссертация была посвящена уличным группировкам Лос-Анджелеса. Досле защиты он решил применить свои знания в менее академической обстановке.
   - Как ты?
   - Никогда не писал диссертаций, - возразил Шон.
   - Не писал, зато жил ими. Подумаешь, разница!
   - Ты тоже. Да и много ли найдется ученых, буквально живущих своими экспедициями, как ты?
   - Единицы, - коротко ответила Дэни.
   - Может быть. Должно быть, университеты представляют собой необходимое убежище.
   - Необходимое?
   - Не все так жизнерадостны, как ты, Дэни. И лишь некоторые так же прекрасны.
   - Прекрасны? - изумленно переспросила Дэни. - Да, само собой, иронически кивнула она.
   - Хорошо, что наши мнения хоть в чем-то совпали.
   - Ошибаешься. У меня дома есть несколько зеркал. Что касается внешности, я принадлежу к среднестатистическому типу.
   - Мы смотрим с разных точек зрения, - возразил Шон. - С моей, ты прекрасна.
   Дэни не знала, что ответить, ибо понимала: он говорит правду.
   Он действительно видит ее такой.
   Слегка улыбнувшись, Шон прикрыл глаза, предоставив Дэни возможность поразмыслить о разных взглядах на мир. Он не поднимал век, пока самолет не коснулся посадочной полосы четверть часа спустя.
   Дэни и Шона встретил Хуан Гельман, стройный, черноволосый латиноамериканец с печальными глазами за круглыми очками в металлической оправе. Он напоминал скорее учителя, чем агента "Риск лимитед". Гельман представил своего спутника Билла Фландерса.
   С академической улыбкой обмениваясь рукопожатиями, Дэни мысленно пыталась оценить приблизительные габариты Фландерса.
   Он оказался громоздким белым американцем средних лет, с лицом, багровым от солнца, ветра и виски. Его рот окружали циничные морщины человека, которому всю жизнь пришлось копаться в отбросах общества - одушевленных и неодушевленных.
   Порыв ветра, задрав полы его шерстяной рубашки от Пендлтона, обнажил пистолет за поясом джинсов.
   Фландерс явно чувствовал себя неуютно без оружия под рукой.
   С учетом опыта последних нескольких недель Дэни не стала судить Фландерса так строго, как сделала бы раньше. Она с нетерпением ждала случая убедиться, что он не настолько туп, каким кажется на первый взгляд.
   - Как дела? - обратился Фландерс по очереди к Шону и Дэни.
   Его техасский акцент явно смягчили долгие годы, проведенные на западном побережье.
   Дэни ждала от этого человека пренебрежения или обычного мужского оценивающего взгляда и была приятно удивлена, не дождавшись ни того, ни другого.
   Фландерс указал на стоявший у полосы фургон. Снаружи машина была донельзя замызганной. Впечатление усиливали затемненные стекла в окнах.
   - Экипаж ждет, дамы и господа, - провозгласил Фландерс.
   - А вы когда-нибудь слышали о том, что машины моют? - поинтересовался Шон, пока они приближались к фургону.
   - Мытые машины слишком блестят, - отозвался Фландерс. - Режут глаз.
   Рассмеявшись, Шон пригнулся, заглядывая в фургон.
   - Замечательно, - заключил он после беглого осмотра. - Наблюдательный пункт на колесах.
   - Да, не хватает только спутникового телевидения, - подтвердил Фландерс. - Чертова антенна слишком бросается в глаза.
   Забравшись в машину, Дэни поняла, что имеет в виду Шон. Здесь были удобные кресла, рация, бинокли и приборы ночного видения.
   - Значит, досрочная отставка? - произнесла Дэни, ни к кому не обращаясь.
   - С некоторыми привычками нелегко расстаться, - жизнерадостно отозвался Фландерс.
   Гельман забрался на переднее пассажирское сиденье фургона и захлопнул дверцу.
   - Достоинство таможенных законов состоит в том, - объяснял Фландерс, что в них предусмотрена награда за поимку нехороших парней.
   - Правда? - удивленно воскликнула Дэни.
   - Да, мэм. Я зарабатываю столько же, как в те дни, когда работал на правительство. А согласно конституции, бюрократы не имеют права причислять такой труд к неоплачиваемым сверхурочным.
   - Отличная работа, Хуан, - произнес Шон, одобряя выбор Фландерса.
   - И я того же мнения, - негромко отозвался Гельман.
   Шон вновь обвел взглядом внутренности фургона, в течение нескольких секунд изучал их владельца и наконец принял решение.
   - Если дело выгорит, - сообщил он Фландерсу, - для вас найдется еще немало работы. Ну как, интересно?
   - Еще бы! Скажите еще, что у лягушки водопроницаемая задница!
   Дэни прыснула.
   С проворством, не сочетающимся с сединой во всклокоченной шевелюре, Фландерс забрался на водительское сиденье и объездными путями двинулся прочь от аэропорта. Сколько бы поворотов и перекрестков ни появлялось впереди, он ни разу не взглянул ни на карту, ни на дорожные указатели.
   - Наша информация помогла? - спросил Шон у Гельмана.
   - Насчет мест в отеле и остальных заказов все верно, - ответил тот.
   - А визуальное подтверждение?
   Гельман снял очки, протер их о рукав вельветовой куртки и снова водрузил на нос.
   - Кассандра велела мне следить за ними издали, - сообщил он.
   - С какого расстояния? - уточнил Шон. Улыбка превратила печальное лицо Гельмана в проказливое.
   - Вчера вечером я сидел рядом со столиком джентльмена с Сицилии и его спутника-француза, - доложил он. - Опознал обоих.
   Шон удовлетворенно крякнул.
   - Они просидели весь вечер, попивая дорогой бренди и хвастаясь тем, как им везет с деньгами и женщинами, - добавил Гельман.
   - Не говорили ничего полезного? - спросил Шон.
   - Они беседовали по-французски, на единственном языке, который знают оба, и потому были вполне откровенны, но я не услышал ничего нового.
   - Вы говорите по-французски? - вмешалась Дэни.
   - Он знает десять языков, - сообщил Шон.
   - А вместе с диалектом басков и финским - двенадцать, - поправил Гельман, - но какая разница?
   - А я считал вас всего-навсего чересчур ученым мексиканцем, - заметил Фландерс.
   - А я вас - еще одним тупым техасцем, - парировал Гельман.
   Фландерс выпалил что-то пулеметной скороговоркой по-испански. Гельман живо ответил не менее продолжительной очередью. Оба рассмеялись.
   - Похоже, они столковались на тринадцатом языке, - сухо заметил Шон.
   - На каком? - спросила Дэни.
   - На ломаном английском американцев испанского происхождения.
   - Ты думаешь? Насколько мне известно, настоящие ругательства есть только в английском да в нескольких туманных диалектах.
   - Если хотите, я могу стать вашим учителем, - предложил Гельман, оборачиваясь.
   - Я сам позабочусь об образовании Дэни, - прервал его Шон.
   Взглянув на него, Гельман молча отвернулся.
   - Что слышно о Павловой и Касатонове? - продолжал расспросы Шон.
   - Они остановились в отеле "Четыре времени года", в самом большом из люксов, - сообщил Гельман.
   - У нас есть шанс подобраться к ним поближе?
   - У Билла сохранились старые связи с местной охраной, - откликнулся Гельман.
   - Эти двое ведут себя тихо, как мышки, - вступил в разговор Фландерс, если не считать следов крови на постельном белье.
   - Чьей крови?
   - Повязок я не заметил, - объяснил Фландерс. - Похоже, кто-то из них порезался и вытер кровь о простыню.
   - Для некоторых, - негромко вмешалась Дэни, - секс - кровопролитное развлечение.
   Шон исподволь бросил в сторону Дэни быстрый взгляд.
   - Зная этих двоих, - отозвался он, - я ничему не удивлюсь.
   - А в остальном, - закончил Фландерс, - они провели в номере две ночи и подкрепились тремя бутылками "столичной".
   Фландерс взглянул на Шона в зеркало заднего обзора.
   - Так пить способен не каждый, сынок, - добавил он. - Поверь слову знатока.
   - Значит, и с вами такое было? - негромко спросил Шон.
   - Само собой, - беспечно отозвался Фландерс. - В доказательство могу показать шрамы.
   - Катины шрамы видны только в глазах, - вмешалась Дэни.
   - И потому она ослепляет себя водкой, - подытожил Фландерс. - Еще бы!
   Шон занялся биноклем, настраивая резкость. Отрегулировав видимость, он устремился взглядом вдаль.
   - Не была ли Катя подозрительно встревожена вчера и сегодня? - спросил Шон.
   - Не замечал, - откликнулся Гельман, - но за русскими я наблюдал издалека. А в чем дело?
   - Вчера ночью мы с Дэни дали им жару - или по крайней мере попытались, - объяснил Шон. - Я надеялся на мгновенные результаты.
   - Нет, я не заметил ничего такого, - покачал головой Гельман. - А вы, Билл?
   - О ваших русских я понятия не имею, - заявил Фландерс, - и помочь ничем не могу, но...
   Шон подождал, пока Фландерс проведет фургон между двумя грузовиками. Он вел машину с небрежностью человека, у которого куча друзей в дорожной инспекции.
   - ...один парень из тона "Земля и небо" сегодня должен был встретиться со мной рано утром, - продолжал Фландерс, - и так и не появился.
   - Один из приближенных Тони Ли? - догадался Шон.
   Фландерс кивнул.
   - В этом округе он ведает торговлей марихуаной, - сообщил Фландерс, но не прочь занять пост повыше. Рассудив, что это ему поможет, он стал снабжать меня информацией.
   - А вообще он надежный человек? - спросил Шон.
   - Сегодня он подвел меня первый раз. Возможно, его ударило сразу пятью молниями, о которых они вечно болтают.
   - Такое бывает, - заметил Шон.
   - Притом слишком часто, особенно на мексиканской границе, где я вырос.
   - Там тоже есть тон? - спросила Дэни.
   - Неподалеку от нас, по другую сторону границы, есть мексиканский город, в котором располагается самый крупный храм тона к югу от Сан-Франциско, - пояснил Фландерс. - По правде говоря...
   - А что подсказывает вам чутье? - прервал Шон. Фландерс метнул в Шона быстрый взгляд в зеркало заднего вида.
   - Чутье?
   - Без него вы были бы уже давно мертвы.
   - Но немногие это ценят. Большинство попадается по-глупому.
   - Только не я, - заявил Шон. Фландерс улыбнулся:
   - Вчера на пристани в заливе Эллиота в контейнере были обнаружены целые залежи наркотиков.
   - Их обнаружили случайно или полицию кто-то навел? - допытывался Шон.
   - Нет, какие уж тут случайности, - хмыкнул Фландерс. - Одному парню из отдела по борьбе с наркотиками в Сиэтле кто-то настучал о героине, спрятанном в тайнике, в контейнере, прибывшем из Бангкока.
   - Ну и что в этом странного? - удивилась Дэни.
   - На первый взгляд - ничего, - отозвался Фландерс. - Таможенники и полицейские распатронили контейнер, едва он коснулся причала.
   - Целый контейнер героина? - воскликнула потрясенная Дэни.
   - Нет, всего двадцать килограммов белого порошка. Об этом уже раструбили все газеты и шестичасовые выпуски новостей, - продолжал Фландерс. - Как же триумф в непрекращающейся международной борьбе с наркотиками!
   - А что было на самом деле? - не отступал Шон..
   - Выяснилось, что содержание героина в этом порошке - меньше пяти процентов, - доложил Фландерс. - В хорошо перемешанном порошке, мелком, но бесполезном, как сиськи у хряка.
   - Вы правы, - кивнул Шон, - это действительно странно.
   - Почему? - спросила Дэни.
   - Ни один уважающий себя контрабандист не станет рисковать из-за сорока двух фунтов талька и двух фунтов героина, - с видом знатока пояснил Фландерс.
   - Особенно китайский контрабандист, - подхватил Шон. - Тон ставит компетентность на второе место после преданности.
   - Вот как? - изумилась Дэни.
   - Значит, кто-то согласился на полные штаны неприятностей и расходов, лишь бы устроить настоящий цирк на пристани в заливе Эллиота, - заключил Фландерс.
   - Как по-вашему, это дело рук Тони Ли? - спросил Шон.
   - Можно сказать и так, - отозвался Фландерс. - Полицейских навел уличный торговец низшего разряда, которому, помимо всего прочего, принадлежит ресторан в Беллингеме. Это к югу от канадской границы.
   - Китайский ресторан? - мгновенно отозвался Шов.
   - Приз за верную догадку!
   - Какой именно?
   - "Шанхай инн", - ответил Фландерс.
   - Это крыша для "Земли и неба", - вступил в разговор до сих пор помалкивавший Гельман. - Они владеют целой сетью китайских ресторанов. Тон развозит рис, побеги бамбука и высококачественный белый героин в одних и тех же грузовиках.
   - Значит, кто-то из членов "Земли и неба" выдал своих, - задумчиво произнес Шон. - Но зачем? Может, среди них началась война?
   - Ни в коем случае! Эти ребята жмутся друг к другу, как вши в шевелюре бродяги, - возразил Фландерс, качая головой. - Если они выдали собственный груз, значит, оберегали нечто гораздо более ценное.
   - Шелк! - выпалила Дэни.
   - Да, шелк, - согласился Шон.
   - Должно быть, это не простой шелк, если из-за него подняли столько шуму, - предположил Фландерс.
   - Так и есть, - подтвердила Дэни.
   - Значит, шелк здесь, - заключил Шон. - Остается единственный вопрос: как "Гармония" сможет обойтись без самого важного гостя?
   - Без самого важного? - переспросил Фландерс.
   - Да, его здесь нет, - кивнул Шон. - Может, прибавим скорость? Времени у нас в обрез.
   .Фландерс взглянул в зеркало, проверяя, не шутит ли Шон.
   Тот не шутил.
   Устроившись поудобнее на сиденье, Фландерс прибавил скорость. До предела.
   Глава 27
   Если бы не щелочка между передними зубами Тони Ли, его гримаса сделала бы честь чеширскому коту. Улыбка Ли сияла лукавством в резком свете фонарей, свешивающихся со старых деревянных стропил склада.
   Будда тоже сиял, но иначе.
   Статуя чуть больше натуральной величины была изготовлена из драгоценного тикового дерева. Ремесло резчика достигло небывалой высоты и стало искусством. Сидящий Будда обладал руками и торсом мужчины в расцвете физических сил, и это придавало статуе ауру, в которой сочеталось чувственное и возвышенное.
   Но самым явным свидетельством таланта мастера была голова скульптуры. Будда хранил и безмятежное, и поразительно властное выражение, излучая сверхъестественный покой.
   Ли потер рукавом блестящую руку статуи.
   - Не дурно, правда? - спросил он. Касатонов кивнул.
   - Он больше напоминает воина, чем бога, - с расстановкой произнес он. Верно, Катя?
   В ответ она просто пожала плечами и отвернулась. Все, что имело хоть какое-то отношение к религии, вызывало у нее неловкость.
   - Эту статую изготовили в Бангкоке, - пояснил Ли. - Она станет шедевром нового великолепного храма, который буддисты строят здесь, в Сиэтле.
   Катя нетерпеливо повернулась к китайцу. Уже битый час Ли тонко и умело разжигал ее любопытство, намекая на присутствие рядом шелка, но не показывая его.
   - Не правда ли, поразительно, - продолжал Ли, - как религиозные символы, подобные этому, способны заставить нас почувствовать себя бренными и жалкими, даже если мы ни во что не верим?
   - Можно сказать и так, - пробормотала Катя. Касатонов в упор смотрел на китайца.
   - Почтительность при виде таких символов выказывают даже члены правительства и высокопоставленные чиновники, - добавил Ли.
   - Ну и что это значит? - тихо осведомилась Катя. Ли слегка кивнул, наслаждаясь ее нетерпением.
   - Во всем есть свой смысл, - пробормотал китаец.
   - Тогда объясните его. Пожалуйста, - торопливо добавила Катя.
   - Немыслимо, чтобы какой-то жалкий таможенник дерзнул пристально осматривать такой бесценный, искусно изготовленный религиозный символ, заявил Ли.
   Под немигающим, как у змеи, взглядом голубых глаз Касатонова Ли поднял молоток, с помощью которого была распакована статуя. Он покачал инструмент на ладони, оценивая удобство рукоятки и вес.
   - Так же немыслимо, к примеру, и вот это... - добавил Ли.
   И с этими словами нанес удар.
   Движение оказалось внезапным и молниеносным. Сталь обрушилась на деревянную поверхность. Неземное, прекрасное лицо раскололось. Обломки разлетелись во все стороны.
   Потрясенная Катя громко ахнула. Несмотря на внешнее безразличие к статуе, в душе она по-прежнему оставалась русской девочкой и испытывала почти детское благоговение перед символами.
   Ли громко рассмеялся, увидев Катину реакцию, и жестом подозвал одного из своих помощников.
   Тот открыл стоящую неподалеку коробку и извлек голову Будды - такую же безупречную, какой выглядела голова, только что разбитая Ли.
   - He бойтесь, - успокоил Ли. - Будда не отправится в свой новый храм безголовым. Тот же мастер сделал запасную голову.
   - Вы успели отлично подготовиться, несмотря на краткий срок, - заметил Касатонов.
   Легким кивком Ли словно поздравил самого себя.
   - Я уже давно приберегал эту прекрасную двухголовую статую, - пояснил он. - Я знал, что настанет время и мне придется кое-что вывозить под охраной Будды.
   - "Гармония" благодарит вас, - произнесла Катя.
   - Это всего лишь маленькое одолжение за бесценный подарок - моего внука, - возразил Ли.
   Подойдя сзади к статуе, он сунул руку в ее туловище и с легкой усмешкой извлек сверток, напоминающий футбольный мяч. Карманным ножом он разрезал липкую ленту на обертке.
   Из-под обертки постепенно показался стеклянный цилиндр дюймов восемнадцати в длину и четырех в диаметре. Единственное отверстие в цилиндре было заткнуто простой пробкой. Пакетики кремниевого геля способствовали удалению влаги из того ничтожного количества воздуха, который проникал сквозь плотную пробку. Крохотное отверстие, сквозь которое отсосали излишки воздуха, было заткнуто обточенным кусочком эбенового дерева.
   - Вот и шелк, - объявил Ли, - в целости и сохранности. Прекрасный, как в день его похищения из монастыря в Лхасе.
   Катя присмотрелась к стеклу. В нем не было ни трещин, ни отверстий, но самое важное - ни малейших признаков конденсации влаги внутри капсулы. Пробка успешно защищала шелк, несмотря на то что была сделана грубовато.
   - Заметьте, внутри нет и следов влаги, - осторожно произнес Ли.
   - Что ж, тебе повезло, - пробормотал Касатонов. - Дайте-ка мне посмотреть.
   Стеклянный цилиндр казался особенно хрупким в крупных, мощных руках русского. Он долго вертел капсулу, рассматривая ее на свет.
   Только краешек лазурного шелка выглядывал между защитным слоем плотной белой наружной ткани, прикрывающей хрупкую драгоценность. Древняя золотая нить искрилась на фоне небесной голубизны.
   Пожав плечами, Касатонов передал цилиндр Кате.
   - Его не подменили, - заявил он. - Это все та же блеклая голубая тряпка. Золота в ней не наберется и на рубль. Таким барахлом я не стану даже чистить ботинки.
   Ли улыбнулся широко, почти великодушно. На миг он испугался, что Касатонов начнет скандалить по поводу шелка.
   Катя обеими руками приняла капсулу у Касатонова и уставилась на шелк с легкой улыбкой на лице.
   - На вид он не стоит всех этих хлопот, - добавил Касатонов. - Впрочем, я рядовой, а не генерал.
   - Мы преподнесем мистеру Кояме не красоту, а клочок истории, объяснила Катя. - Надеюсь, он останется доволен.
   - Значит, он приедет? - насторожился Ли.
   - Разумеется, приедет, - кивнула Катя. - Почему бы и нет?
   - Японские якудза прославились отнюдь не своим желанием сотрудничать, заметил Ли.
   - Мы нужны Кояме больше, чем он нам, - отрезал Касатонов.
   Ли с сомнением покачал головой.
   - Наши потребности одинаковы. - Катя подчеркнула голосом последнее слово. - Мы и соратники, и конкуренты Коямы. Только он может решить, кем мы станем - друзьями или врагами. Надеюсь, он сделает выгодный выбор.
   - Само собой, - нетерпеливо подтвердил Ли. - Но как вы раздобудете визу для Коямы?
   Катя не отрывала глаз от уголка древнего шелка, продолжая вертеть в руках холодную стеклянную капсулу.
   - Ни одно правительственное решение не бывает окончательным, напомнила она. - Всегда найдется более высокопоставленное лицо, которое окажется благосклонным... за соответствующую плату.
   Веки Ли опустились, глаза антрацитом блеснули из-под них.
   - Стало быть, какой-то чиновник из американской иммиграционной службы вскоре выходит в отставку и переселяется во Флориду, - наконец пробормотал он.
   - На этот раз нет, - отозвалась Катя. - На нас уже работает один офицер иммиграционной службы - та женщина, которая подписывала ваши въездные бумаги.
   - Она же в Оттаве, - удивился Ли. - Она канадка. Какое отношение она имеет к Кояме? Катя загадочно улыбнулась.
   - Скажите, далеко ли от Сиэтла до Канады? - спросила она. - До Ванкувера?
   - Сто двадцать миль, - ответил Ли, - но...
   - Напрасно мы здесь теряем время, все уже готово, - вмешался Касатонов.
   Катя предостерегающе взглянула на любовника.
   - Мы перенесли нашу встречу в отель "Четыре времени года" в деловой части Ванкувера, - сообщила она.
   - Когда? - изумился Ли.
   Раздраженный вопросом Ли, Касатонов сделал полшага вперед. Его остановило прикосновение хрупкой Катиной руки.
   - Сегодня Кояма вылетает в Ванкувер, - невозмутимо продолжала Катя. Встреча состоится завтра.
   - Вот оно что! - закивал Ли. - Если вам необходимо уединенное место для встречи, тон "Земля и небо" может предложить большой выбор.