Куртку он оставил лежать на полу, удовлетворившись тем, что одевалось "ниже пояса". Поднялся во второй раз, используя опробованный ранее метод - "по стеночке" и помогая себе спрятанным в ножны Шрамом. Этот подъем дался ему легче первого, несмотря на усилившееся головокружение и слабость. Олег заставил себя оторваться от надежной стены и, опираясь на меч, как на костыль, двинулся через комнату к двери.
* * *
   Четверо стояли посреди маленького, плохо ухоженного палисадника, обнесенного по периметру живой изгородью из колючего кустарника зарр. Сейчас было время его цветения и на густо переплетенных между собою уродливых черных ветвях вовсю алели пышные хрупкие соцветия. В неподвижном, по-вечернему теплом воздухе плыл тяжелый хмельной аромат.
   Четверо стояли в эпицентре этого душистого извержения. Стояли, погруженные в медленно темнеющую глубину маленького озерца запахов. Как деревья в полном безветрии. Как корабли во время штиля. Как… Неподвижно они стояли - вот как. Неподвижно и молча. Четыре неподвижных молчаливых человека со скорбно опущенными головами…
   Человека?
   Олег поймал себя на том, что хочет мысленно назвать их именно "людьми". Они сейчас и впрямь напоминали ему людей. Мягкий закатный сумрак скрадывал детали очертаний, оставляя глазам лишь сереющие в тени ограды силуэты. Совсем человеческие силуэты, надо признать.
   Ни один из четверых не обернулся при его появлении. Никто из них попросту не заметил этого появления. Они смотрели себе под ноги и сейчас для них не существовало ничего и никого, только тот, кто лежал перед ними. Между ними. В окружении образованной их ногами асимметричной причудливой колоннады.
   - Прощай, - отчетливо произнес чей-то смутно знакомый голос. - Я не знал тебя достаточно хорошо, а посему скажу лишь, что был ты храбр и могуч. А еще ты спас мне жизнь. И я этого не забуду.
   Говоривший умолк. Никто не шевелился. Потом над стоячим озерцом запахов и тишины поднялся другой голос. Еще один, смутно знакомый…
   - Прощай. Я знал тебя давно. Два года… нет, больше… Ты был славным товарищем. С тобой легко было делить последний кусок и биться, стоя спиной к спине. Твоя рука была смертью для врагов и надежной опорой для друзей… Я тебя не забуду.
   Силуэты слегка шевельнулись. Синхронно так шевельнулись. Слаженно… Нет. Показалось. Просто любопытный ветер заглянул во двор, провел легкой незримой ладонью по верхушке живой изгороди и тени в палисаднике зябко вздрогнули, породив несуществующее движение…
   - Прощай, - сказал кто-то еще, то ли знакомый, то ли нет. Этот новый голос произнес свое "прощай" тихо, словно нехотя. Потом подумал немного и добавил с печальной торжественностью:
   - Была на тебе большая вина… Да пускай простится она ныне. А и ты зла на нас не держи. Прости, коли было что…
   Тени снова дернулись, возмущенные не то любопытством ветра, не то словами говорившего. Дернулись и замерли в неподвижности оцепенения. Тишина снова стала полной и силуэты в палисаднике на мгновение показались статуями из потемневшей от времени бронзы. Они словно обособились от своих голосов, потеряли с ними какую-либо связь, стали чем-то отдельным, самостоятельным…
   - Прощай, Карз, - всплыл из глубины озерца голос Вирэль. Ее голос нельзя было спутать с чьим бы то ни было. Он ждал его и узнал сразу.
   - Прощай… - Голос Вэр предательски дрогнул, сорвался, и Олег больше угадал, нежели услышал:
   - И прости…
   Все. Четыре силуэта - четыре "прощай". Каждый из стоящих в палисаднике бросил лежащему меж ними по горсти слов, как привыкли бросать в могилу по горсти земли там, в бесконечном "где-то", на родине Олега. Он понял, что церемония подходит к концу. Больше слов не будет. Четверо еще немного постоят, а потом дружно возьмутся за края лохматой шкуры, на которой лежит тело. И вынесут его на опушку леса, чтобы возложить на высокий погребальный костер - последнее ложе Карзафа. Почему-то он был уверен, что это будет отдельное ложе. Синий Нож не станет делить его ни с одним из тех, кого уже ожидают близ деревни похожие скорбные постели. И это, пожалуй, будет правильно… Во всех смыслах.
   Он шагнул вперед. Покачнулся, едва не свалившись с низкого порожка. С трудом удержался на ногах, тяжело навалившись на ножны-"костыль". Облегченно перевел дух. И прошептал, еле слышно, с трудом ворочая распухшим чужим языком:
   - Прощай…
   Потом ему стало плохо. Слабость навалилась на плечи чудовищным, непосильным грузом. Раненая нога наконец-то отказалась держать бренное тело и подломилась в распухшем колене. Глаза заволокло зыбкой пеленой приближающегося беспамятства.
   Упасть ему не дали. Кто-то подхватил его под правую руку, кажется, верный Антри. Кто-то другой, похожий на Вэр, поддержал слева. Последнее, что он успел увидеть, было удивление и испуг, излучаемые четырьмя парами окруживших его глаз…
* * *
   …Небо над головой похоже на потрескавшийся от удара эмалированный поднос. В центре его, единственным глазом исполинского циклопа, - Солнце… Мутным, незрячим глазом, подернувшимся черной рябью…
   Бм-м-м-м!…
   Циклоп вздыхает. Тяжко вздыхает. Страшно…
   Земля судорожно вздрагивает под ногами. Болезненная вибрация стаей взбесившихся мурашек пробегает по телу, отдается в ушах тягучим мучительным звоном…
   Гул приближается, нарастает, гоня перед собой волну удушливого животного страха. Хочется бежать. Бежать, сломя голову и не разбирая дороги. Хочется, по примеру испуганной мыши, спрятаться в нору, забиться в щель, закрыть глаза и зажать покрепче уши…
   Бежать!!!
   Ноги будто вросли в дышащий жаром асфальт. Тело оцепенело. Глаза устремлены на заполнившее половину горизонта багровое зарево. Оно приближается вместе с гулом, дугой охватывая притихший в ожидании развязки мегаполис…
   Земля снова вздрагивает, сильнее прежнего. Витрина одного из магазинов взрывается фонтаном мелких осколков. Трубы теплостанции, выглядывающие из-за соседской блочной шестнадцатиэтажки, на глазах превращаются в стремительно вращающийся смерч бетонных ошметков…
   В ушах эхом повторяется Танин крик:
   - Что это, Олег?! Что?!… Что?!… Что-о-о?!…
* * *
   Он открыл глаза.
   Бревенчатые стены… Потолок, покрытый слабым налетом копоти… Меховое одеяло, несмотря на явную жару укрывающее его по самый подбородок… Лучики света, пробивающиеся сквозь щели в ставнях…
   Он снова закрыл глаза, чтобы не видеть всего этого.
   Просто сон, черт бы его побрал. Обычный ночной кошмар… Правда, повторяющийся вот уже в четвертый раз за последние две недели.
   Странно. Прошлая жизнь возвращалась к нему только в кошмарах. Иногда он даже начинал думать, что жизнь та вообще была лишь сном, а реальна лишь Долина и те события, в гуще которых он ныне пребывает.
   Глупостями были все эти мысли, конечно, однако глупостями на удивление заманчивыми. Насколько все было бы сейчас проще, если бы не приходилось думать еще и об этом… Или не было бы? Может, вообще не было бы ничего ? Ему еще в пещере приходило на ум, что если бы не его невероятное перемещение в тело Эки-Ра, тело это могло бы и не выжить после той передряги у Кур-Кухаж. Не зря же именно сознание Олега "очнулось" в нем… Интересно, а что же стало с телом самого Олега на Земле? Может, он попросту раздвоился и сейчас там по-прежнему живет и дышит прежний Олег Зорин? И этот самый Олег Зорин по-прежнему слоняется по своей кооперативной трехкомнатной квартире в блочной шестнадцатиэтажной "башне", смотрит телевизор, выстукивает на клавиатуре домашнего компа столбики стихов, видит сны… встречается с Таней… А что, если и сознание Эки-Ра…
   Олег глухо застонал в приступе бессильного отчаяния. Как?! Как получилось, что вся его размеренная, обыденная до тоски, но кажущаяся сейчас такой милой и спокойной жизнь в одночасье провалилась в тартарары?! Как получилось, что его волшебные ночные грезы при свете дня обернулись кошмаром наяву?! Как он мог потерять Таню?!…
   - Опять стонет, - негромко произнес над головой чей-то очень знакомый голос. Олег вздрогнул от неожиданности. Погруженный в свои мысли, он не услышал как в комнату вошел кто-то еще…
   - Да уж. Крепко же ему досталось, - произнес другой голос.
   Хм… Их по крайней мере двое. И оба - его знакомые. Скорее всего - Вирэль и Наш. Интересно, что сейчас делает Антри? Олег не торопился открывать глаза, но отчего-то был уверен, что кальира в доме нет. Он и сам не мог бы объяснить какое из чувств подсказывало ему это факт. Слух? Обоняние? Интуиция?
   - Как он вообще смог подняться на ноги прошлым вечером? - спросил тот, кого Олег определил по голосу как Наша.
   - Сама не понимаю. С его-то ранами…
   "Вэр, - отчего-то эта мысль доставила ему удовольствие, - точно она."
   - А ты видела, как он… - Наш запнулся, подбирая нужное слово, -…дрался? Его приятель рассказывает, что он один не меньше десятка положил.
   Больше. Олегу не нужно было напрягать память. Он мог не помнить всех деталей, но каждую жертву того… боя? Бойни…
   "Я убил двенадцать человек, - мысль каталась в голове шариком внутри куклы-неваляшки, никак не желая встать на нужное место. Он мысленно повторил еще раз, с мазохистской настойчивостью пытаясь полностью осознать скрытый в словах страшный смысл: - Я убил двенадцать человек… Нет, не человек. Двенадцать существ, лишь отдаленно похожих на людей, но по сути своей ничем от людей не отличающихся… Нет! Не так! Я. Убил. Двенадцать. Подобных. Себе. Подобных себе ! Таких же, как я…"
   - Не знаю насчет десятка, - голос Вэр долетел до него сквозь вату накатившей отчужденности, - а за пятерых я точно поручусь. Сама видела. Одного ножичком с крыши сбил, остальных мечами посек - куда там Десятирукому. Да все это еще и со стрелой в ноге. Бок ему, наверное, тогда и продырявили…
   "И бок раньше продырявили, и стрела в ноге сидела… Но я бы и остальных, наверное, положил. Умер бы, а положил… Двенадцать! Двенадцать трупов! А может и тринадцать, если тот, с отрубленной рукой… Бог ты мой, неужели это сделал я ?!"
   - Да-а… Мастак он по части рубки. Я бы с таким "один на один" не вышел…
   - Ты бы и со мной "один на один" не вышел.
   - Да я не о том, Вэр… Непростой он парень - вот чего. Его приятель тут сказывает…
   - Болтает он много, Рыжий этот! - в голосе Вирэль Олегу послышалось раздражение (с чего бы это, интересно?) - Никакой он, конечно же, не хальгир. Я Эки-Ра не видела, может Ольк на него и похож, а только нечего здесь хальгиру делать. Убили его. Кто говорит - вместе с отцом убили. Кто говорит - сам он отца убил, а уж самого его Бьер-Рик прикончил. Говорят-то по-разному, а конец один - мертвец твой Эки-Ра, вот так.
   - И вовсе он не мой, - проворчал Наш. - Это же я так… Рыжий говорил…
   - Болтает этот Рыжий много! Понял?
   "Понял, - повторил мысленно Олег. - Это правильно. Антри болтает многовато. Даже странно, не замечал за ним раньше…"
   - Понял, - повторил вслед за его мыслями и Наш. - Тогда кто же он?
   - Тши-Хат его знает… Может, конечно, и из воинов того же хальгира. Уцелел после резни в Вирт-Хорл, а теперь мыкается один.
   "Пальцем в небо, девочка. Пальцем в небо…"
   - Ладно, Вэр. Про Олька все ясно… Р-ронт! Ничего, конечно, не ясно, но я не о нем сейчас. О себе я…
   - Что-то ты заговариваться начал, Наш. Не приболел? А может, в бою по голове досталось?
   - Не ерничай, Вэр. Не тот случай. Ухожу я…
   Пауза. Вирэль молчала, ожидая продолжения, а Наш, похоже, никак не решался закончить сказанное.
   - Синих Ножей больше нет, Вэр. Карз мертв. Киру…
   - Что Киру? - голос Вирэль был спокоен и холоден, как айсберг в полном безветрии.
   - Она… Ну… Говорить тебе не велела до времени… Да уж ладно, все одно ведь узнаешь скоро…
   - Узнаю что? Говори прямо, Наш, не тяни жилы!
   - Они с Садри тоже собирались уходить. Как только Садри на ноги встанет. Киру от него ребенка ждет, вроде. Сказала, свою долю добычи возьмет честно, без дележа. Ту, что им с Садри причиталась до… До спасения твоего, в общем.
   - Так, - сказала Вирэль и замолчала.
   - Ты уж не обижайся, Вэр, - от дерзкого нагловатого Наша было непривычно и странно слышать слова, произнесенные подобным тоном - извиняющимся, почти умоляющим. - Я тоже хочу уйти. Подамся к Бракалю, как хотел Карзаф. Не по мне тягаться с фарсахарами этими, хоть под рукой законного хорла, хоть под самозванцем…
   - Все, - твердо оборвала его Вирэль, - собрался уходить, так уходи. Нечего тут сырость разводить.
   Наш обиженно засопел и Олег услышал звуки быстро удаляющихся шагов. Потом возмущенно скрипнула распахнутая резким толчком дверь и все стихло. Он вдруг с удивлением понял, что ему стало легче. Нет, душевная боль не прошла, но больше уже не грозила превратиться в апатию. Подслушанный чужой разговор, чужые проблемы и переживания наложились на его собственные чувства, и ему действительно стало легче. Намного легче. Настолько, что он решился, наконец, открыть глаза…
   …И встретиться с внимательным взглядом Вирэль. На ее лице не было больше повязок и он подумал, что с точки зрения Эки девушка далеко не красавица. Даже легкое разочарование почувствовал, какое очущает маленький ребенок, обнаруживший на Новый Год под елкой не то, что выпрашивал у Деда Мороза почитай с прошлого праздника.
   - Все слышал? - спросила Вирэль.
   - Все, - честно признался Олег. Губы шевелились с некоторым трудом, но слова звучали вполне внятно. Намного лучше, чем вчера.
   - Не стыдно? - поинтересовалась девушка.
   - Стыдно, - не менее честно ответил он.
   Они долго молчали, глядя друг на друга.
   "В кино влюбленные обычно начинают говорить без слов, - зачем-то подумал Олег. - В жизни так не выходит… Может, просто потому, что я ее не люблю?"
   И на миг ему показалось, что Вэр на самом деле может читать его мысли, потому, что девушка вдруг вздохнула и сказала с ноткой грусти:
   - Ты хоть понимаешь, чем мне обязан, герой?
   - Понимаю, - кивок получился немного вялый, но вполне удовлетворительный. - Думаю, что уж теперь-то мы точно в расчете.
   - Дурак, - спокойно заключила Вирэль, зажигая в глазах знакомый ему ледяной блеск. - Я тебя уже дважды из беды выручаю. Счет давно уж на мою сторону перевалил.
   - Неправда твоя, красавица, - теперь он попытался улыбнуться. Выглядело это, наверное, не вполне естественно, но вышло… Вышло, черт побери!
   - Если бы не ты, я бы и в первую беду не попал, да и от второй, скорее всего, сейчас далеко бы уж был.
   - Дважды дурак, - хладнокровно заключила Вирэль. - Нечего бревна со свежих плеч на усталые валить. Сам напросился, сам и гуляешь.
   - Это верно, - послушно согласился Олег, - сам и гуляю… Кстати, насчет погулять…
   Он напрягся и сел, опираясь на руки. Что ж, вчера на это ушло куда больше сил, чем теперь.
   - Что ты делаешь? - Вирэль встревожено наклонилась к нему, желая уложить обратно в постель. Олег перехватил ее руку и как можно тверже отвел в сторону.
   - Тебе нельзя вставать! Раны откроются!
   - Ерунда. Я должен двигаться сейчас, иначе завтра мне это уже не понадобится… И не помогай мне, хорошо?
   Он встал, борясь с желанием опереться на стену. Его слегка качало и голова кружилась, как после тяжелой и долгой болезни. В остальном же он чувствовал себя… неплохо. Совсем неплохо! Нога еще болела, но не настолько, чтобы сильно мешать при ходьбе. Бок побаливал едва-едва. Синяки, похоже, зажили вовсе.
   "Времена, когда любая, даже самая слабая царапина мучила меня по несколько дней, похоже, остались в прошлом, - потрясенно подумал Олег. - Неужели, на здешних обитателях все заживает с такой скоростью?"
   Он посмотрел на Вирэль, изумленную, видимо, не меньше, чем он сам, и мысленно покачал головой.
   "Нет. Если и быстрее, чем у людей, то ненамного. Вон, у Вэр до сих пор ссадины видны. Иные шрамы под шерсткой, небось, до конца жизни не зарастут. А у меня…"
   Олег провел рукой по повязке на боку, потом наклонился и поднял с пола перевязь с метательными лезвиями. Он вытащил из клапана один из ножей, в задумчивости покачал его на ладони, а потом вдруг отогнул пальцем край повязки и аккуратно поддел его острием. Вирэль вскрикнула и дернулась было остановить, но опоздала - ткань поддалась со слабым скрипом и упала к ногам кучкой покрытых подсохшими темными пятнами тряпок.
   - Ой! - пискнула девушка, уставившись на его бок. Глаза ее округлились от изумления.
   - Вот, блин! - пробормотал по-русски сам Олег, недоверчиво разглядывая полностью затянувшийся розовый шрам, поблескивающий на гладко выбритой вокруг раны коже (кто-то двое суток назад неплохо позаботился о нем… уж не сама ли Вэр?)
   - Так не бывает, - Вирэль взглянула на него с почти суеверным страхом. - Такие раны не заживают за два дня!
   "Сам знаю, что не заживают", - хотел огрызнуться он, но вместо этого лишь присел на корточки и избавился от повязки на ноге. В том месте, куда меньше двух суток назад вонзилась стрела, теперь была только небольшая припухлость вокруг крошечной неровной ямки. От здоровенной ссадины на колене и вовсе следа не осталось.
   - Блин, блин, блин! - скороговоркой выпалил Олег. - Кровь ронтов и спирова задница!…
   - Кто же ты такой? - надо отдать должное девушке, страх в ее глазах быстро уступил место неподдельному любопытству. - Избранный Дара? Хм… Даже о них не слышала, чтобы умели исцелить себя так быстро. Да и не тянешь ты на могучего издара, Ольк… Издары не мечами со скоростью взбесившегося ветряка не машут.
   "Кто ты такой… Эх, девочка-кошечка, сам бы руки не пожалел, чтобы понять кто я теперь такой… И что делаю здесь… И на кой леший иду куда-то, чтобы сделать что-то… Сделать что? Где? Зачем?"
   - Я не издар, - он устало прикрыл глаза и позволил себе таки опереться на стену. - Наверное… не знаю…
   - А как насчет хальгира? - в голосе Вирэль не было сарказма, скорее уж напряженное ожидание.
   - Да, - выдавил он из себя ответ. - Я - хальгир… и не совсем он… В смысле… Внешне - я хальгир… Внутри - другой… Не фэйюр даже… Вообще из другого мира…
   "Вот это я зря, - подумал Олег. - Зачем же я про другой мир-то?… Понесло по кочкам идиота!…"
   - Ты, все-таки, рановато встал, герой, - по-своему истолковала его странные сбивчивые слова Вирэль. - Полежи-ка еще немного, хоть до вечера. Раны-то на тебе заживают неплохо, а вот силы, видать, возвращаются не так быстро.
   Олег на сей раз безропотно позволил уложить себя в постель, с огромным облегчением осознавая, что его поспешные, невольно вырвавшиеся слова Вэр восприняла как обычный горячечный бред.
   "Ну и ладно, - думал он, закрывая глаза и снова притворяясь спящим, - ну и хорошо, что она не поняла. Пусть все идет своим чередом. Раз нет четкого плана, ввяжемся в драку, а там поглядим… Нет, рановато я, все-таки, встал, Вэр права…"
   Настоящий сон подкрался незаметно…
* * *
   Он спал долго и спокойно.
   И видел сны.
   Обычные мирные сны, после которых не просыпаешься в холодном поту, которые вообще не можешь вспомнить, что иногда бывает очень даже неплохо.
   Это был сон-целитель.
   Это был сон-защитник.
   Это был…
   …Просто сон .
* * *
   Разбудил его скрип открывающейся двери. Олег открыл глаза и с удивлением уставился на вошедшую в дом незнакомую девчушку-барска. Ей было лет двенадцать и она показалась ему настолько милой, насколько может быть мил для человека маленький пушистый котенок. Который, правда, ростом и комплекцией удался в нормальное человеческое дитя. На девочке красовалось простенькое, но чистое платьице (совсем земное по виду) из домотканой материи ярко-желтого цвета. В руках у девочки… О-о-о, благословение Тши-Хат! У нее в руках была большая глиняная миска, исходящая паром. Вкусный запах мгновенно распространился по всей комнате. Олег сглотнул слюну и сел, пытаясь вспомнить, когда ел в последний раз. Кажется, это было еще в лагере Ножей, а значит - очень, очень давно.
   Девочка подошла к его постели и, не говоря ни слова, протянула ему миску, почти до краев наполненную жирной мясной похлебкой. Олег бережно принял предложенное угощение… и едва не выронил себе на колени. Миска оказалась жутко горячей! И как только эта пигалица несла ее так спокойно, словно и не чувствуя вовсе обжигающего жара посудины?
   Пока он ел, девочка стояла рядом, безучастно разглядывая трещины на глиняной стенке печи. Олегу даже стало немного не по себе - будто вовсе и не живое существо находилось рядом, а некий равнодушный мертвый предмет.
   - Как тебя зовут? - спросил он, когда миска, наконец, показала дно (ох, и быстро же показала… увы).
   Девочка на вопрос никак не отреагировала, словно и не услышала его вовсе. Молча приняла опустевшую посудину и неторопливо направилась к выходу. Молча.
   - Благодарю, - запоздало спохватился Олег. Его слова канули вслед удаляющейся узенькой спине, не вызвав никакой ответной реакции.
   "Может она немая? - предположил Олег. - Бедное дитя. Уцелел ли хоть кто-нибудь из ее рода, кроме нее?"
   Он вспомнил сцену прощания, увиденную позапрошлым вечером в палисаднике. Там, возле тела Карзафа, стояли четверо. Выходило, что, по меньшей мере еще один из жителей деревни уцелел во время бойни.
   Потом Олег вспомнил про свои раны. Он поднялся, внимательно прислушиваясь к ощущениям. Боль еще тлела в ноге и в боку, но уже совсем слабо, едва заметно. В самое ближайшее время о ней, надо думать, останутся одни только воспоминания. Шрамы на теле совсем затянулись, превратившись в ровные светлые рубцы, уже почти скрытые пробивающимся на бледно-розовой коже серым мехом.
   "Значит, не показалось, - Олег почувствовал пряную смесь страха и радостного возбуждения. Сердце в груди прерывисто толкнулось в тюремную решетку ребер. - Значит, я и правда другой …"
   Какой именно "другой" думать не слишком хотелось. Было одно огромное желание просто принять свои новооткрытые возможности как должное, и Олег этому желанию с готовностью поддался. Даже облегчение при этом испытал. Небольшое.
   - Ладно, - сказал он вслух, обращаясь к самому себе, - теперь будем торопиться и торопить остальных. Благо, я сейчас хоть на это способен.
   Боль в ранах утихла, но слабость осталась. Новый, перестроенный "переселением душ" организм восстанавливал себя в рекордные сроки, но тратил на это массу сил и энергии. По-хорошему, Олегу было бы неплохо отлежаться еще хоть пару деньков, но сейчас он не мог этого позволить ни себе, ни своим друзьям…
   Он вдруг поймал себя на том, что думает о Вирэль, как о друге и спутнике, в то время как вожак Синих Ножей вполне могла выбрать свою дорогу, никак не пересекающуюся с его.
   "Но ведь не выбрала еще, - возразил он сам себе, явственно ощущая бесполезность и незначительность собственных доводов. - Не оставила нас с Антри одних во время этой чертовой бойни. Не ушла, пока я валялся в забытьи… Вот, леший!… Что бы все это значило?"
   Единственное логичное (или почти логичное) объяснение, пришедшее на ум, Олег поспешил отвергнуть.
   "Ну уж нет! Еще чего не хватало! Чтобы какая-то аборигенка… Бандитка, к тому же… И вообще… Господи, только этого мне еще не хватало для полного счастья!"
   Запретив себе хотя бы на время думать об этом, Олег оделся и, подобрав оружие, вышел из дома.
* * *
   На крыльце он нос к носу столкнулся с Антри. Увидев его, кальир замер на месте, раскрыв рот и изумленно моргая.
   - Г-георт, - пролепетал он, - тебе нельзя вставать! Твои раны могут разойтись! Ты можешь…
   - Умереть, - перебил его Олег. - Я могу умереть от радости, лежа в постели, когда "пятнистые" явятся сюда, чтобы узнать о судьбе своего отряда. Если хоть один из них ушел тогда…
   - Никто не ушел! - Антри возбужденно взмахнул руками, словно желая улететь. - Ножи никого не выпустили за ограду! Некому будет рассказать об этом бое и о печальной участи ублюдков!
   - Перестань, - поморщился Олег. - Скажу честно, Ант, ты мне нравишься гораздо больше, когда не придумываешь в мою честь хвалебных витар.
   - Хорошо, больше не буду, - Антри немного смутился. - Но пусть мне откусит руку бешеный спир, если ты не достоин лучших хвалебных витар, георт! Великое Небо, как ты дрался!…
   - Если ты, чучело рыжее, не перестанешь называть меня "георт", - Олег старался говорить как можно проникновеннее, - я скоро выть начну от отчаяния.
   - Но я… - на лице Антри отразилось смятение.
   - Ты можешь, Тши-Хат тебя обласкай, считать меня просто другом? У меня кроме тебя, Ант, в этом мире больше никого. Ты мне жизнь спас. Я тебе как другу верю… Мне просто некому больше верить. Понимаешь?
   "Наверное, это, все-таки, не я говорю. Наверное, это говорит Эки-Ра. Эки-Ра, который никогда не умирал. Который и теперь "живее всех живых"… А я просто застрял между сном и реальностью и попеременно окунаюсь то в кошмары, то в красивые такие фантазии…"
   - Я… - Антри моргнул раз, другой… Потом улыбнулся странной нервной улыбочкой, какой Олег никогда не видел на его лице. И сказал, опустив глаза:
   - Я не знаю… Я - сын простого воина, у меня за душой ни знатности, ни великих достоинств. Я… не могу считать себя равным тебе… георт…
   - Ну и дурак, - невесть откуда появившаяся Вирэль подытожила все сказанное ими одним единственным словом. Олег обернулся к ней и увидел сурово поджатые губы и ироничный блеск в глазах.
   - А ты не смотри, - фыркнула Вэр, перехватив его взгляд. - Тоже дурак. Два дурака - как два сапога.
   "Дурак - ее любимое словечко, - недовольно отметил Олег, - кошечка с острыми коготками и колючим язычком."