Стажеры провели несколько сварочных работ при нулевой силе тяжести. Затем от них потребовали итоговой демонстрации их навыка. По завершении экзамена от дела отстранили еще двоих.
Снаружи натянули, благодаря любезности капитана Николсона, несколько теннисных сеток, и те, кого отобрали для работы на сети, окутывающей астероид, получили возможность потренироваться, лазая по ним.
После проверочных занятий, около одиннадцати часов, добровольцев пригласили в гостиную, примыкавшую к каюте капитана. «Звезда» любезно предоставила большой ассортимент легких закусок. Присутствовали и инструкторы, и, когда все собрались, капитаны Николсон и Клерво выступили с заявлением. Николсон произнес краткую речь, поблагодарив присутствующих за их старания и выразив надежду, что они успешно справятся со своей нелегкой задачей. Затем каждого вызвали и наградили сертификатом с изображением красотки, одетой, очевидно, в вечернее платье, со сварочным аппаратом в руке, которая уверенно восседала на стержнях агрегата.
За спиной у капитанов между переборками был вывешен транспарант с таким же изображением. Ниже, под картинкой, темно-зелеными буквами было написано: «Вечерняя звезда», а над ней – «внешники».
* * *
Пиндар Колеску был рад и доволен собой. Он выходил наружу вместе с остальными, довольно уверенно управлялся с фликингеровским костюмом и выказывал немалую сноровку при лазерной сварке. Он знал, что достаточно разбирается в работе, и резал и варил лучше остальных. Очень даже неплохо после всего трех дней практики. Впрочем, он всегда учился очень быстро – всему.
Он был одним из основателей «Систем менеджмента Харбингера», занимавшихся обучением искусству руководства подчиненными и распределения ресурсов. Это было приземленно-обыденным бизнесом, но весьма востребованным в начале двадцать третьего века. Вместе с Харбингером он сказочно разбогател, что позволило ему потакать своему основному хобби – путешествиям в неведомые миры с красивыми женщинами.
В этот раз его спутницей была Антония Лусиана, восхитительная и ненасытная римлянка, на протяжении всего путешествия поддерживавшая в нем хорошее настроение. Антония пыталась отговорить его от участия в спасательной команде, а когда он настоял, то выдавила слезу, вслед за тем высказала желание отправиться вместе с ним, однако сомневалась, сумеет ли так быстро, в такое ограниченное время, научиться необходимому. К тому же она призналась, что перспектива выхода наружу ужасает ее.
Как и пристало выдающемуся управленцу, он понял Антонию и оставил ее восхищаться будущими героями.
Пиндар наслаждался. Его увлек вихрь эмоций, возникший вокруг спасательной команды, и он даже начал сопереживать четырем людям, оставшимися на поверхности планеты, прекрасно понимая, что его роль состоит отнюдь не в демонстрации храбрости и опыта – и тем не менее ее, вероятно, запомнят на долгие годы, если все завершится успешно.
Церемония была короткой.
– Всем вам надо хорошенько выспаться этой ночью, – сказал в заключение капитан Клерво. – Мы приготовили для вас специальные каюты. Мне сообщили, что вы об этом знаете, и в курсе, где они находятся. Однако когда мы здесь закончим, вас туда проводят. – Он усмехнулся и продолжил: – Представьте себе, что вас на некоторое время призвали в армию. Ранним утром вы выступаете в бой. Мне бы хотелось напомнить, что после того, как вы покинете эту комнату, игры закончатся.
Заключительное слово предоставили Джанет. Она поблагодарила своих друзей-внешников, заверила их, что будет вместе с ними в течение всей операции, и дала им последние наставления.
Факт, достойный сожаления: Антония была в сильном возбуждении от предстоящего ему подвига. Пиндар, уходя вместе с остальными, утешался тем, что великодушно приносит себя жертву.
Перед тем как лечь, он позвонил ей. Изображение красавицы обрело очертания и замерцало перед ним. Она настроила свою камеру так, чтобы преподнести себя с безупречностью иллюзорности, которая усиливала ее природную красоту.
– Все превосходно, – сообщил он Антонии. – Всех разбили на группы по два и три человека. Меня назначили бригадиром. Представляешь? На небесный трап – меня, с моим небесным трёпом?
– Ты будешь осторожен? – спросила Антония тревожно. – Я хочу, чтобы ты вернулся ко мне!
Она старалась говорить мягким нежным голосом, но этого не получалось, поскольку она и вправду беспокоилась за него, и осознание этого взволновало его: значит, ей важно не только его положение и влияние, значит, он покорил ее окончательно. Это вновь заставило его признать, что, должно быть, он исключительный человек, раз вызвал такую привязанность у такой красавицы.
– Не волнуйся, Аманте, – успокоил он ее, – и наслаждайся спасательной операцией.
– Пиндар. – Она посмотрела пристально, словно хотела увидеть нечто внутри его. – Ты действительно не боишься?
– Нет, – ответил он. – Все будет превосходно.
– Я увижу тебя? – поинтересовалась она, подразумевая дисплеи.
– Разумеется!
Она склонила голову набок и улыбнулась.
– Скорей бы все кончилось!
Утром добровольцы проснулись рано, примерно в пять часов, и снова отправились в гостиную, где съели легкий завтрак. После Пиндар познакомился со своей напарницей, привлекательной брюнеткой по имени Шира де Бек. Вместе они сели на борт шаттла, отправляющегося на «Венди». В дороге они обсуждали предстоящую задачу и прибыли на научно-исследовательский корабль в отличном настроении. Там они познакомились с пилотом, который все утро разбирался вместе с ними со всякими мелочами, а затем взял их план работ и настроил их оборудование.
* * *
Марсель видел в глазах Али Хамира досаду. Али был главным техником «Венди». Он считал, что неплохо бы хорошенько настроить сканеры и провести более тщательные поиски накопителей. Однако найти на поверхности планеты объекты меньше человеческого существа с помощью сканеров было просто невозможно. Тем более что волны подняли и переместили миллионы камней, многие из которых превратив при этом в обломки. Так что не было способа определить местонахождение этих двух потерянных устройств.
Марсель клял себя на чем свет стоит из-за обрушения башни. Времени добраться до «Тесс» и вернуть накопители могло хватить, не задержи группу постоянно набегающие волны. Марселю следовало активнее вмешиваться. Он должен был настоять на том, чтобы люди на поверхности действовали так, как в конце концов и поступили: разделились и тем самым выиграли дополнительное время, чтобы добраться до посадочного модуля. Они с Хатч обсуждали это, однако она считала, что очень опасно оставлять товарищей. Тогда Марсель весьма неохотно согласился с нею. Теперь же он прекрасно понимал, что совершил огромную ошибку.
Некоторые из подчиненных Али сидели у операционных дисплеев и, потеряв всякую надежду, наблюдали за тысячами мерцающих отметок. Они искали иголку в стоге сена – во вновь образовавшемся море.
– Безнадега, – заметил Бикман.
Моус Троттер, математик из Торонтского университета, 106 лет, старейший участник экспедиции, почти всегда выглядел оптимистичным, но сейчас походил на человека, страдающего жестоким недугом. Он бродил от прибора к прибору, полностью игнорируя ту работу, ради которой прилетел сюда.
Марселя спросили, а что если план с небесным трапом не сработает и связь с наземной группой будет потеряна, когда погода ухудшится? Вени Хупес, близкий друг Келли, заявил, что оставить их на произвол судьбы, если такое произойдет, будет крайне непорядочно.
* * *
Николсон как раз получил последние известия от своего инженера, когда с ним связалась Мерседес Делламоника.
– Что там у вас, Мерс? – осведомился он.
– Делегация, – ответила она. – Человек двенадцать, но, похоже, что явятся и другие. Они все удручены спасательной операцией.
Указатель местоположения определил, что она на капитанском мостике.
– Иду, – сказал Марсель.
Он связался с кухней и заказал несколько подносов с освежающими напитками, а затем покинул операционный центр и сел в лифт, поднявший его наверх. По пути он репетировал свои заявления. Однако на него насела целая группа разъяренных пассажиров. Еще большее их количество старалось протиснуться в эту зону снаружи.
За столом стояла старший помощник и говорила в микрофон. Николсон с трудом пробрался к Мерседес и повернулся лицом к толпе.
Все они шумели так громко, что нельзя было разобрать слова. Многих Николсон знал лично. Он прослыл почти идеальным капитаном туристических судов, и одно из его достоинств заключалось в том, что он никогда не забывал имен. Ларами Пэйтон, прораб-строитель с американского Северо-Запада, задал Николсону тот самый вопрос, который, без сомнения, был первым пунктом повестки дня.
– Скажите, почему наши люди занимаются сварочными работами на этой иноземной штуковине?!
– Ларами, – мягко проговорил Николсон. – Я все уже объяснил. Никакой опасности нет. Можете успокоиться: я не сделаю ничего, что подвергло бы «Вечернюю звезду» опасности. И мы будем заниматься сварочными работами, но, прошу вас, помните, что это очень большой корабль. Если понадобится, мы сможем в любое время уйти от агрегата, это будет так же просто, как разбить скорлупу яйца. Так что не волнуйтесь.
Хопкин Маккэллог, британский теле– и радиомагнат, пожелал узнать, почему это Николсон так уверен в успехе.
– Они говорили о том, чтобы пропихнуть эту штуку вниз, в атмосферу. Как мы можем быть уверены, что все пройдет гладко?
Николсон поднял руки.
– У нас есть двигатели, Хоп. То обстоятельство, что мы помогаем пропихнуть эту штуку, никоим образом не повлияет на нашу способность маневрировать, если понадобится. Это вообще не проблема. Кто-нибудь еще желает высказаться?
Он дал собравшимся еще несколько убедительных ответов. Принесли пончики и кофе. Беспорядок утих, и капитан стал прогуливаться среди своих подопечных, одних похлопывая по спине, лениво болтая с другими.
– Можно понять вашу озабоченность, миссис Белмонт, – произнес он. – Однако причин для беспокойства нет. Завтра мы примем участие в спасении этих людей, а затем двинемся дальше своим маршрутом.
ЧАСТЬ 3. НЕБЕСНЫЙ ТРАП
26
В действительности существует очень мало невозможного для тех, кто не ленив и способен применять разум. Наша готовность принять что-то или объявить, что этого сделать нельзя, обычно и приводит к поражению. Подумайте, например, как долго у нас уборные оставались во дворе.
Грегори Макаллистер. Вавилонские заметки
* * *
Расчетное время до разрушения: 54 часа
* * *
...НОВОСТИ С АВГУСТОМ КЭНЬОНОМ
Август Кэньон передает с Обреченной, где, как вам уже известно, планета Морган уже стала главным объектом в небе. Вы увидите газовый гигант. Он сегодня вечером поднимется в небе над самым крупным материком планеты, весьма уместно названном Транзиторией, в месте, где в бедственном положении оказалась группа Грегори Макаллистера.
Сегодня принимаются последние меры к спасению группы, о чем «Всеобщие новости» расскажут отдельно. В эту самую минуту научно-исследовательское судно «Венди Джай» приближается к противовесу небесного трапа, который ученые обнаружили здесь несколько дней назад.
Чтобы посвятить нас в подробности запланированной операции, с нами сейчас Майлз Частайн, капитан межзвездного корабля «Эдвард Дж. Цвик», специального судна «Всеобщих новостей», хотя в действительности он разговаривает с нами с «Венди Джай», откуда консультирует спасательную команду.
Капитан Частайн, расскажите точнее, что же именно планируется сделать?
Майлз, недавно закончивший монтировать лазеры во вспомогательных отсеках корпусов четырех шаттлов, занималась прикидками, как распределить корабли, чтобы их хватило для всех потребностей операции. Всего этих транспортных средств было семь: три с «Венди», два со «Звезды» и по одному с двух других кораблей. Поэтому он чувствовал себя немного неловко, выходя на связь с Кэньоном. Он дал ему несколько ответов, которые милосердно можно было бы оценить как слишком краткие, что в данной ситуации было вполне простительно. Кэньон же делал свою работу: особо подчеркнул, что ход дела ускоряется, что операция идет полным ходом и что у собеседника просто нет времени даже для коротких разговоров. Все это звучало весьма драматично.
Майлз, сознавая взятую на себя ответственность, ожидал, что Кэньон будет им недоволен. Вместо этого журналист связался с ним и высказал высокую оценку того, что он назвал перфомансом Майлза.
– Это было великолепно, – говорил он. – Вряд ли кто-то смог бы исполнить лучше. – Он ухмыльнулся. – Полагаю, Майлз, если вам когда-нибудь наскучит пилотирование, вы можете сделать прекрасную карьеру в качестве журналиста.
* * *
Женщины приземлились возле какого-то озера, подзаправились и поспешили за Макаллистером и Найтингейлом. Воссоединение прошло довольно мрачно. Хатч выслушала множество слов соболезнования.
«Прекрасная попытка» и «Вы сделали все возможное». А также: «Может быть, этот небесный ковш сработает».
Келли сохраняла несвойственное ей спокойствие.
Реактор снова запустили, на этот раз не включая двигатели, и принялись перезаряжать различные системы. Мак скользнул в кресло и стал твердить, как хорошо снова оказаться в уюте.
Поверхность планеты постоянно сотрясалась.
– Через какое-то время, – сказал Найтингейл, – вы перестанете обращать на это внимание.
Широкая дуга Моргана только что проползла из поля зрения, скрывшись за деревьями. Восточное небо прояснилось, облака ушли. Казалось, наконец-то наступил солнечный денек.
– Так что с этим небесным ковшем? – спросил Найтингейл. – Что это? Сработает ли? И когда это случится?
Хатч с Келли получили от Бикмана множество подробных сведений. Но планетолог, по выражению Келли, так и не научился говорить по-английски. Его описание было слишком техническим, даже для Хатч. Она понимала основные термины – например, что предположительно им придется сделать, – но просто не могла поверить, что импосибилиум обладает теми свойствами, которые от него требовались. С другой стороны, что еще им оставалось?
– Говорят, через день по местному времени.
– Через день? – ужаснулся Мак. – К тому моменту условия наверняка несколько ухудшатся, не так ли?
– Это все, что они могут сделать. Подъем произойдет над Туманным морем. Поздним утром.
– Черт возьми, где это море? – требовательно вопросил Мак.
– Туманное море? Это где западное побережье. Встреча должна состояться где-то в том районе!
– Самый главный вопрос, – заявил Макаллистер, – получится ли?
Вне всякого сомнения физики Бикмана понимали, о чем говорят.
– Да, – сказала Хатч. – На мой взгляд, все это очень мудрёно. Однако, думаю, мы справимся.
– Мудрёно?
– Синхронизация по времени.
– Ваше «думаю», – проговорил Макаллистер, – не придает мне уверенности.
– В этом плане местами предполагается удача, – заметила Келли.
Макаллистер с трудом сдерживался.
– Хорошо. Вот мы теперь ведем речь о том, что пробудем здесь еще пару дней. А как быть с ненастьем и толчками, которые мы постоянно ощущаем? Я про скверную погоду. Насколько плоха она будет? И вообще, что здесь будет происходить?
– Вы действительно хотите знать все подробности? – спросила Хатч.
– Конечно. – Тон Макаллистера смягчился. – Прошу вас, расскажите.
Все повернулись к ней.
– Сейчас уже происходят очень сильные землетрясения. Очевидно, пока не в этой местности. Однако будут и здесь. И станут значительно хуже. Сила толчков выйдет за пределы применяемой нами шкалы. Мы увидим груды земли, взметающиеся в небеса на пятнадцать-двадцать километров. Будет просыпаться все больше и больше вулканов. Причем грандиознейших. И, естественно, будет страшная буря. – Она ненадолго замолчала, давая им прислушаться к порывам ветра. – Волны будут выше, чем прошлой ночью. Намного выше. Нам необходимо найти возвышение. Через три дня атмосферу сорвет с планеты. К тому времени нам надо бы оказаться как можно дальше оттуда.
– Вот это уже это неплохая мысль.
– А еще через несколько часов исчезнет океан. Внешняя кора планеты расплавится. Насколько я понимаю, под влиянием приливов и вулканической активности. В этот момент планета начнет сильно разрушаться. По прикидкам, это произойдет в полночь четверга или чуть позже по корабельному времени, что примерно соответствует полночи по здешнему времени. Приблизительно сорок часов спустя куски планеты с плеском бултыхнутся в Джерри.
– О Господи! – воскликнул Макаллистер. – Но должен же быть хоть какой-нибудь способ выбраться из этого проклятого места! А если этот ковш не сработает? Может быть, мы смогли бы подняться и улететь вместе с атмосферой, когда ее сорвет, а в космосе нас подберут.
– Нет, это невозможно, – ответила Хатч.
– Это шанс, – произнес Макаллистер, и глаза его гневно засверкали. – Вот вы рассиживаетесь здесь и уверяете нас, что это не удастся. Отчего?
– Никакой это не шанс, – сказала Келли. – Даже если мы вырвемся на свободу и при этом не сваримся, что совершенно невероятно, то все равно никто не сможет нас забрать.
Макаллистер тяжело задышал.
– Но почему?
– Потому что при столкновении выделится уйма энергии. Здесь будет словно бы маленькое солнце. К тому времени всем кораблям нужно будет убраться подальше.
– Раз уж мы заговорили об этом, – заметила Хатч, – неплохо бы найти здесь какой-нибудь безопасный уголок.
Ей не хотелось пережидать на безостановочно подскакивающей и вздрагивающей земле.
Макаллистер вздохнул. Бесконечный запас колких замечаний, похоже, наконец истощился.
– Вы сообщили, что с «Венди» все еще разыскивают накопители. Это означает, что у нас по-прежнему есть шанс найти их, верно?
– Да, шанс на это есть, – ответила Хатч.
– Может быть, нам надо вернуться и поискать их самим, – предложил Мак. – Похоже, это не такое уж трудное дело.
Это звучало весьма соблазнительно.
– У нас не работает ни один сенсор, – объявила Хатч.
– А значит, – вздохнул Найтингейл, – все, на что мы способны, это провести последние часы, слоняясь по пояс в воде. Вы и вправду этого хотите? – Он долго и пристально смотрел на Макаллистера, а потом снова обратился к Хатч: – Тогда какого черта мы вообще добирались сюда?
Они искали виноватого. Келли не раскрывала подробностей безуспешной попытки достать накопители. Хатч чувствовала себя уверенно. Однако люди испытывали негодование, сознавали свой провал и, ко всему прочему, боялись. Их, конечно, слышали во время попыток спасения. Они не могли пропустить мольбы Келли. Хатч знала, что все это должно было восприниматься именно так: в критический момент трусливый пилот скисает.
Она и сама не могла избавиться от мысли о том, как легко меняется положение вещей. Это – всего лишь вопрос минут. Сколько же минут они ссорились в течение этих девяти дней похода? Если бы сегодня утром они двинулись в путь чуть пораньше... Прошли немного больше за ночь... Не останавливались, чтобы исследовать часовню... Если бы раньше оставили Мака с Найтингейлом...
Макаллистер с видом побитой собаки пристально смотрел наружу. Широкий поток, пенясь и булькая, проносился мимо, вокруг в мерцающем свете раннего утра возвышались деревья, каких никогда не бывало на Земле, ярко-золотистые птицы с красными полосатыми крыльями кружились над фюзеляжем. Идиллическая картина.
– А мы точно не сможем убраться отсюда при помощи этой штуки? Мне не кажется, будто нам будет трудно попытаться.
– Конечно, мы улетим с этого места. По существу, у нас есть реактивное судно с ракетным стартовым двигателем. Но он годится только для маневрирования в невесомости, а не для того, чтобы вытолкнуть нас на орбиту. Мы способны применить спайк, чтобы значительно уменьшить наш вес, но только на очень короткий промежуток времени. Примерно на несколько минут.
– Выходит, если мы попытаемся...
– То, может быть, поднимемся на десять, ну, тринадцать километров, возможно, чуть выше. У нас будет пара минут, чтобы помахать на прощание, а потом мы рухнем. И, между прочим, если мы при этих усилиях истощим свои подъемные возможности, то приземлиться не сумеем.
– Правильно ли я понимаю, – упорствовал Мак, – что ни один из кораблей не может спуститься до двенадцати километров, чтобы забрать нас. Верно?
– Совершенно верно, – ответила Келли. – Сверхсветовики не могут опускаться в атмосферу.
– И шаттлы тоже?
– И шаттлы.
– Значит, все, что нам остается, это ковш.
– Нет, – сказала Келли, глядя на дождь. – Хатч права: у нас мало шансов отыскать накопители. Однако вряд ли будет очень сложно попытаться. Может быть, сделаем перерыв?
* * *
Хатч согласилась, не видя, как полезнее потратить имеющееся время, а Найтингейл полностью переменил свою позицию и решил, что это единственный разумный выход. Хатч врубила спайк и подняла модуль.
В первые минуты полета они сидели молча, словно своим отказом от разговора могли остановить течение времени и задержаться в этих последних часах. Никто больше не смеялся.
Они уже покинули район бухты, когда у Хатч завибрировал комм: вызывал Марсель. Она пустила их разговор по общей системе связи.
– Ну как, ребята, держитесь?
В его голосе звучало искусственное веселье. Марсель считался хорошим парнем и опытным капитаном, однако Хатч обнаружила, что актер из него плохой.
Макаллистер проворчал что-то, что она не смогла разобрать.
– С нами все в порядке, – ответила она.
– У меня для тебя сообщение.
– Для меня? – удивилась она.
– Для всех вас. Фактически, у нас тут уйма сообщений, именно что тысячи. И все желают вам удачи.
– Приятно быть в центре внимания, – заметил Макаллистер.
– Правда, – продолжал Марсель, – все эти сообщения отправлены двое суток назад, Люди посылали их, не зная о... – он замолчал, стараясь подобрать дипломатичную фразу... – об утрате накопителей.
– Ты сказал, что одно из сообщений особое?
– Вообще-то, их два.
– Хочешь зачитать?
– Первое послание от Генерального Представителя Мирового Совета. Оно гласит: «Мы восхищаемся вашей смелой попыткой расширить границы человеческого знания и вашей готовностью встретить опасности, с которыми неизбежно сопряжены подобные предприятия. Все человечество вместе со мной молится за ваше благополучное возвращение». И подпись: «Санджин Романовска».
– Прекрасно! – воскликнул Макаллистер. – Все мы становимся памятниками. Может быть, в нашу честь даже назовут улицы в Александрии.
– Какое еще сообщение ты получил? – спросила Хатч.
– От Гомес.
– Прочитай.
– «Присцилла, мне нет необходимости говорить, что вся Академия радуется тому, что этот несчастный случай очевидно закончится хорошо. Некоторое время мы очень волновались за вас».
– Те двое там, внизу, тоже волновались, – проворчал Макаллистер.
– Что еще, Марсель?
– Тут говорится: «Теперь, когда вы вне опасности, мне бы хотелось попросить вас внимательнее осмотреть местность, обозначенную как «Синяя гора», где, по нашим данным, находится база небесного трапа. Очень важно узнать, откуда на Обреченной взялись передовые технологии. Мне еще о многом хочется расспросить вас, когда вы вернетесь, и я знаю, что могу в этом на вас рассчитывать». Подписано: «Ирэн».
Что касается Академии, то Ирэн Гомес могла бы случайно натолкнуться на Хатч в коридоре, даже не зная, кто она такая. Однако это было нечто, что вполне могло бы иметь место.
– Прервемся нам минутку, – попросила она Марселя, затем переключила связь на режим ожидания. – Ну, что вы думаете? – она окинула взглядом своих спутников.
– Здесь не нужно быть нейрохирургом, – ответил Макаллистер. – У нас один шанс убраться отсюда живыми: отыскать накопители. Возможно, с моим мнением не стоит считаться. Нельзя сказать, что меня очень уж волнует, что находится на вершине Синей горы... Полагаю, нам следует сосредоточиться на том, чтобы выбраться отсюда. Черт подери, я вот о чем: они хотят опять послать нас заниматься исследованиями. По-моему, это уж слишком!
– Рэнди?
Найтингейл обдумал ответ.
– Возможно, Мак прав. Может быть, нам стоит сперва хотя бы взглянуть на местность возле башни. Если увидим, что дело безнадежное, тогда можно заняться горой.
Келли покачала головой.
– Ненавижу перечить и возражать, но я за то, чтобы лететь к башне, хотя не думаю, что у нас есть шанс что-нибудь там найти. После этих огромных волн. Бог знает, где сейчас накопители. Однако мне совершенно точно известно, что на вершине горы мы их не найдем.
Хатч снова вышла на связь с Марселем.
– Мы собираемся еще раз поискать накопители.
– Хорошо. Я все прекрасно понимаю.
– Отошли Ирэн мои извинения.
Наступила неловкая пауза. Затем Марсель вспомнил, что есть еще почта.
– Много сообщений в центре связи, – пояснил он. – Они завалены добрыми пожеланиями в ваш адрес.
Хатч была поражена. Отправить письмо через гиперкомм стоило недешево.
– Завалены? – переспросила она.
– Вам передают добрые слова тысячи людей. Возможно, их было бы больше, будь у нас более широкий канал приема. Все ужасно волнуются за вас. Некоторые из них от имени целых школьных классов.