Маккена Шеннон. За закрытой дверью

   Сет потряс головой, отгоняя страшные мысли, и собрал салфетки и пластиковые ложки. И вдруг застыл. Монтсеррат любила свечи. Был шанс произвести впечатление. Он видел, как она каждый раз, садясь за стол, зажигала богатые канделябры.
   Он нашел пять алых свечей в шкафчике на кухне, там же лежал коробок спичек. Он подхватил поднос с бутербродами и газировкой, в другую руку сгреб свечи и спички и пошел наверх, в спальню.
   Рейн спала, подложив руку под щеку. Ее розовый пухленький детский рот приоткрылся. Она выглядела бесподобно, но видно было, что она очень утомилась.
   Он поставил поднос на тумбочку у кровати и зажег свечу. Накапал воск на тарелку и установил остальные свечи. Ему понравился их неровный свет. Они пахли медом, прямо как она. Сет жутко не хотел ее будить, но все же потрепал ее по волосам.
   — Эй, — мягко прошептал он, — еда готова.
   — Что? — Она распахнула глаза, не понимая, что происходит.
   — Это твой парень, — проинформировал он. — Помнишь такого? Я тебе принес покушать.
   Она приподнялась, облокотившись, и увидела свечи. Ее улыбка сказала ему больше, чем любые слова. Ей понравилось. Ему это польстило.
   Затем она увидела тарелку с бутербродами.
   — Боже мой, кто все это будет есть? Он улыбнулся:
   — Не переживай, я зачищу все, что ты оставишь.
   Он не готовил с тех пор, как Джесси повзрослел. Каша да бутерброды, вот и все, что он умел делать, но Рейн, видимо, понравилось. Она принялась за еду, сев со скрещенными ногами на кровати. Когда они дошли до пирожных, Рейн закатила глаза.
   — У меня сейчас случится сахарный оргазм, — промямлила она с набитым ртом. — Срочно дай мне еще кусочек.
   — Того или другого?
   — Сначала одного, потом другого. Чудесный вечер.
   — Ты о сексе или о пирожных? — спросил Сет лукаво. Рейн так улыбнулась в ответ, что Сета вновь охватила волна возбуждения.
   — Тебе не хватило?
   Сет посмотрел на ее усталое лицо.
   — Не волнуйся, я знаю, что ты утомилась. Я больше не буду к тебе сегодня приставать. Я просто хочу заснуть в твоих объятиях.
   — Приставать? А кто сказал, что я против? Дважды его просить не пришлось…
 
   …Сначала все как всегда: ужас, удивление и неотвратимость грядущей катастрофы. Ее отец указывает пальцем, она следует взглядом за его рукой. Кровь сочится из мрамора, как в старых триллерах. Она смотрит на отца, но это уже не отец, а Виктор. Он улыбается. Он хватает ее за косы и дергает. «Ах, Бога ради, Катя, соберись. Не будь плаксой. Мир не любит плакс». Его голос гулко разносится в ее голове, отдаваясь металлическим звоном.
   Она стояла на пристани Стоун-Айленд, одетая в зеленый купальник с лягушками. Ее косы были туго заплетены, специально, чтоб не мешали плавать. Мама тоже была тут, в желтом сарафане, и смеялась. Какой-то крупный темный мужчина подошел к Кате, сорвал с нее очки с лягушками и поднял высоко над головой, чтобы она не могла допрыгнуть. Он дразнил ее, дразнил и смеялся. А она не могла без этих очков, потому что все расплывалось перед глазами. Усы этого мужчины смеялись вместе с ним, хотя это вовсе не казалось ей забавным. Слезы наворачивались на глаза сами собой, и как она ни пыталась удержать их, у нее ничего не получалось. Хотя она знала, что, если Виктор увидит ее в слезах, ей снова достанется.
   Лодка ее отца отплывала от берега. Он помахал ей на прощание, и, несмотря на то что все расплывалось, она заметила тоску в его глазах. Рейн сходила с ума, когда видела его таким разбитым. Он помахал и взрослым тоже. Лодка отплывала все дальше, он становился все меньше.
   «Помни». Он был слишком далеко, и она не могла его слышать, но тем не менее слышала так ясно, словно он говорил ей на ухо.
   Вот и все. Она знала это наверняка. Она никогда его больше не увидит. Паника захлестнула ее. Она побежала вслед за отцом. Она кричала, чтобы он вернулся. Она умоляла его вернуться. Она придумает, как его спасти, только бы он вернулся…
 
   — Рейн! Боже милостивый, проснись! Это только сон, малышка! Проснись!
   Она отбивалась от сильных рук, что держали ее. Затем сознание ее прояснилось, и она увидела Сета. Секс, шоколад, свечи, растаявшие в лужицы воска, потом сон, потом еще один. Остров.
   Она прижалась к нему и залилась слезами. Но они, как и всегда, вскоре высохли. Тепло его тела согрело ее, и она успокоилась. Затем вытерла мокрые глаза тыльной стороной ладони.
   — Извини, я тебя разбудила, — сказала она.
   — Да ладно. Что за кошмар тебе приснился? Она покачала головой:
   — Я не могу рассказать.
   — Это может помочь, я слышал об этом.
   Она снова покачала головой. Сет поцеловал ее в затылок.
   — Как хочешь. Но если передумаешь, то я всегда к твоим услугам.
   — Спасибо, — прошептала она.
   — Ты сможешь снова уснуть?
   — Нет, — призналась она. — Не сразу. А может, и вовсе не усну.
   — Так, значит, это у тебя не в первый раз.
   Его невозмутимый утвердительный тон немного успокоил ее. Сет протянул руку и включил торшер.
   — Я могу как-нибудь помочь? Может, кому физиономию набить?
   Она снова прильнула к нему, поцеловала его бицепс и покачала головой.
   — Ты не сможешь спасти меня от этой проблемы, Сет, — тихо сказала она. — Но спасибо за то, что тебе не все равно. Я тебя за это люблю.
   Он вздрогнул, услышав страшное слово на букву «л». Она слышала о том, что у мужчин это может вызвать панику, по сама никогда с этим не сталкивалась.
   «Не надо цепляться за иллюзию контроля», — напомнила она себе. Он не убежал, и это уже многообещающе.
   — Итак, — начал он преувеличенно обыденным голосом. — Что дальше?
   — Дальше ты ляжешь спать, а я буду всю ночь смотреть в потолок.
   — Нет, я про нас? Что будет дальше с нами?
   Она облокотилась, откинувшись назад, и улыбнулась ему:
   — Для начала ты мог бы пообещать мне, что больше не будешь выскакивать из темноты и пугать меня.
   — Так дай мне ключ, — предложил он. — Когда будешь приходить домой, то просто скажешь: «Милый, я пришла», и если я тут, то отвечу тебе: «Как прошел день, дорогая?»
   Она немного опешила от такого наглого предложения.
   — Ну знаешь, Сет, это уж слишком.
   — Соседи могут неадекватно отреагировать, если будут видеть, как я изо дня в день взламываю твои замки. Кроме того, официальные парни получают комплект ключей.
   — Правда?
   Он нахмурился:
   — Конечно, да. — Казалось, его слегка раздражают ее колебания.
   Рейн разглядывала узор из волос на его груди, обдумывая идею. Это противоречило всем ее правилам, но эти правила уже не соответствовали той безумной жизни, к которой она начала привыкать. Видимо, она была рождена пребывать в хаосе. Она вздохнула и повиновалась зову сердца, но не ума.
   — Я дам тебе ключи, которые мне отдал Виктор.
   — Что? — Сет аж подскочил.
   — Он ждал меня вчера здесь, когда я пришла домой, — объяснила она.
   — А чего ему надо было?
   — Он хотел, чтобы я за тобой шпионила, — вздохнула Рейн. — Ты ему любопытен.
   — Ну? И что ты ему сказала?
   — Я сказала ему «нет», — просто ответила она. — Я сказала ему, чтобы он уходил. А что еще я могла сделать?
   — Ты могла сказать ему, что уходишь с работы. Могла сказать, чтобы он катился куда подальше. Ты могла уехать из города. Вот что ты могла сделать.
   Она посмотрела вниз и покачала головой.
   Он выругался, повалился на спину и уставился в потолок.
   — Я с тобой скоро с ума сойду, Рейн. Я серьезно. Она озадаченно посмотрела на него.
   — Тебя что, совсем не беспокоит, что Виктор просил меня за тобой шпионить?
   Он искоса посмотрел на нее.
   — Да не особенно. Я бы сделал то же самое на его месте. Я нисколько не сомневался, что он абсолютно аморальный тип. Так что меня это не удивило. Хочешь, я придумаю какую-нибудь ерунду, которую ты можешь сказать ему, чтобы он от тебя отвязался?
   — Нет уж, спасибо. Я в эти игры не играю. Взгляд Сета стал жестче.
   — А что ты тогда здесь делаешь? Она снова покачала головой:
   — Сет…
   — Я должен знать. Ты не хочешь играть в грязные игры Лазара, но ты не можешь уйти с работы. Ты говоришь, у тебя есть свои причины. Так что за причины?
   Его тон напильником прошелся по ее нервам, подорванным недавним кошмаром, и от ее хрупкого спокойствия не осталось и следа. Она вспомнила печальный взгляд отца, когда он смотрел на нее с уплывающей вдаль лодки. Слезы неконтролируемым потоком хлынули из глаз, и она закрыла лицо руками.
   Сет нетерпеливо вздохнул:
   — Рейн, я не склонен к сантиментам. Что там у тебя с Лазаром?
   Слова сорвались с губ прежде, чем она успела сделать что-либо.
   — Он убил моею отца.
   Он никак не отреагировал. Ни ошарашенного вида, ни удивленного восклицания. Ничего. Он просто смотрел на нее задумчиво. Затем он протянул руку и стер ладонью слезы с ее щек.
   — Расскажи мне об этом, пожалуйста, — попросил он мягко. Она зажала рукой рот, обдумывая, что она может ему сказать. Одно неверное слово, и она выложит ему все, без купюр.
   — Это было очень давно, — прошептала она. — Мне тогда было одиннадцать. Мой отец… работал на Лазара. Всех деталей я не знаю. Я была слишком мала. Все представили как несчастный случай на воде. Мы сбежали и много лет скитались по миру. Мама отказывается что-либо говорить мне.
   — А почему ты решила, что Лазар…
   — Этот чертов кошмар! — Она опустила руки, чтобы он увидел ее слезы, понял глубину ее отчаяния. — Он снится мне с тех самых пор, как умер отец. Он указывает мне на свой надгробный камень, и буквы начинают сочиться кровью. Я поднимаю глаза и вижу Виктора рядом с собой. Он улыбается.
   — И у тебя нет никаких доказательств? Никто больше не обвиняет его в этом?
   — Нет, — прошептала она. — Мы с мамой просто убежали. Он снова нежно стер слезы с ее лица.
   — Милая. Может, ты просто тоскуешь по нему? Она посмотрела на него странными глазами.
   — Ты думаешь, я не задавала себе этот вопрос последние семнадцать лет? Впрочем, сейчас мне уже все равно. Я должна сделать это, или я закончу в психушке. Вот так вот обстоят дела.
   Он поморщился:
   — Что сделать-то? Что именно ты собираешься сделать? Она опустила руки.
   — Я должна узнать, что такого было известно моему отцу, что его за это убили. Искать мотивы, хоть какие-то зацепочки.
   — Хм, а я думал, твои родители жили в Лондоне.
   Она посмотрела на него с подозрением, но он пожал плечами.
   — Я взломал файл с твоим личным делом в базе данных корпорации Лазара, — объяснил он.
   — А-а-а, — пробормотала она. — • Хью Камерон — мой отчим. После того как отца убили, мы мотались по всей Европе пять лет. Затем мама успокоилась, и мы осели в Лондоне с Хью.
   — А как звали твоего отца?
   Вот это она не могла сказать никому, даже ему. Инстинкты кричали, что на этом надо поставить точку. Она постаралась скрыть дрожь в голосе.
   — Его звали… Питер Марат.
   Это была почти правда. Отца звали Питер Марат Лазар.
   — Ты ведь изучала литературу и психологию в колледже, верно? — спросил он.
   — Так ты действительно просмотрел мой файл?
   — Конечно, просмотрел. И вот что я скажу тебе. Какого лешего может расследовать секретарша с гуманитарным образованием, тем более что речь идет об убийстве семнадцатилетней давности? Ты хоть малейшее представление имеешь о том, что делать?
   Она отвернулась от него.
   — Я прочла пару книг, — промямлила она.
   — Прочла она… смех да и только.
   Я это не ради забавы делаю, Сет, — изорвалась она. — У меня просто нет другого выхода. Может, я уже помешалась от всех этих кошмаров?! Не удивилась бы ни на йоту, но дело не в том. Я все равно буду делать то, что должна.
   — А что ты должна? — требовал он. — Каков план? Она колебалась.
   — Я его разрабатываю по ходу дела, — призналась она. — И хорошо, что Виктор проявляет ко мне интерес…
   — Да черта с два это хорошо, — рявкнул Сет.
   — А для моих целей очень даже хорошо. Мне просто повезло, что меня вызвали на Стоун-Айленд сегодня. Я искала там воспоминания, подсказки, знаки… Я внимательно за всем наблюдаю. Я делаю все, на что способна. Сон подскажет мне, что делать дальше.
   — Судя по тому, что ты говоришь, у тебя вообще нет никакого плана.
   Она с шумом выдохнула.
   — Это с какой стороны посмотреть.
   Он со всей силы вонзил кулак в подушку, и в воздухе закружились пух и перья.
   — Это самая тупая, бестолковая, идиотская идея, какую я когда-либо в жизни слышал.
   Он был очень зол, а она, напротив, чувствовала себя прекрасно. Сказав ему почти все, она словно освободилась от огромного груза. Ей стало так легко, что она готова была летать.
   — Я знаю, — воскликнула она со смехом. — Поверь мне, я знаю, что это тупая и идиотская идея.
   — Лазар — акула-убийца. Я не понимаю, как можно быть такой наивной и глупой и до сих пор остаться в живых в его окружении?
   Она проглотила смешок и постаралась выглядеть вдумчивой и серьезной.
   — Я этот вопрос задаю себе каждый день, — призналась она. — И единственный ответ, который приходит в голову, — это просто слепое безумное везение.
   — Везение не длится вечно, крошка. Тебе нужно прикрытие.
   Эйфория понемногу проходила.
   — Я что-нибудь придумаю.
   — Ни чего ты не придумаешь. Ты первым же самолетом улетаешь завтра из Сиэтла. Я не собираюсь допустить…
   — Сет! — прервала она его, положив ему руку на грудь. — Ты упускаешь один очень важный момент. К тебе это не имеет никакого отношения.
   Их глаза встретились. И тут она впервые за время их знакомства поняла одну принципиальную деталь. Да, Сет был очень силен, и не только физически, но она могла выносить его тяжелый неодобрительный взгляд, даже его злобу.
   Глаза Сета задумчиво прищурились.
   — Так, значит, не бабочка, да?
   — Больше нет, — покачала она головой.
   — Забудь ты об этом мерзавце, Рейн. Бросай все и беги. Найди место, где ты можешь жить нормальной жизнью.
   Она моргнула, затем горько рассмеялась.
   — А что такое нормальная жизнь, Сет? — спросила она требовательно.
   Она явно озадачила его своим вопросом.
   — Э-э-э, ну не знаю… домик в пригороде. Пара-тройка малышей, летние каникулы на озере? Кредитки и долги по недвижимости?
   Она не смогла удержаться от улыбки, но все же покачала головой.
   Он сдался.
   — Ладно, не знаю я, — пробормотал Сет. — Я бы не понял, нормальная это жизнь или нет, даже если б она меня по голове стукнула.
   — В этом мы с тобой похожи, — сказала она ему. Он зарылся носом в ее волосы.
   — Мне нравится, как это звучит.
   — Я рада, что тебе наконец-то хоть что-то понравилось. Он нежно припечатал ее к постели и оказался сверху.
   — Так ничто не может заставить тебя сесть на этот чертов самолет?
   — Я уже пыталась спастись бегством, — ответила она просто. — Целых семнадцать лет. Уверяю тебя, это не работает.
   Что ж, ладно. Вот как мы сделаем завтра утром. — Его голос звучал по-деловому. — Я отвезу тебя на работу, и я заберу тебя с работы вечером. Ты не покидаешь офис, не предупредив меня. Звони мне, если что. Даже если ты пошла выпить чашку кофе в соседнюю забегаловку — дай мне знать.
   — Но я…
   — Лазар хочет, чтобы ты за мной шпионила, так? Ну так в чем же дело? Соблазняй меня, спи со мной, шпионь за мной. Изучи каждый закуток моего тела, сосчитай все мои шрамы. Ты ведь только пытаешься угодить боссу, верно? Идеальная отговорка. Вот это я называю беспроигрышным сценарием.
   Рейн обеспокоилась:
   — Сет, ты неадекватно реагируешь.
   — Моя непутевая девчонка говори! мне, что собирается голыми руками победить могучего, матерого, беспощадного бандита. Затем она говорит мне, что у нее нет ни улик, ни опыта в подобных делах. Потом она говорит мне, что я неадекватно реагирую. Ну ты даешь! Будем считать, что это цена, которую ты вынуждена платить, доверившись мне. Делай, как я говорю, иначе я тебе такую жизнь устрою… небо с овчинку покажется, ты сама все бросишь, только вымотаешься и будешь на меня злиться.
   На лице ее заиграла глупая, беспомощная улыбка. Она вовсе не возражала против его параноидальной мании зашиты. Когда у нее будет время, она придумает, как ей сладить с ним. Это того стоило. Приятно было чувствовать себя под его теплым крылышком.
   — Ладно, — согласилась она и потерлась о его колючую щеку своей щекой. — Я буду ставить тебя в известность, если хочешь.
   — Хочу.
   — Сет?
   — М-м?
   — Я знаю, ты думаешь, что я совсем дурочка, но мне стало гораздо легче, когда я тебе все рассказала.
   — Правда? Тем лучше для тебя, потому что я себя ужасно чувствую.
   Она замурлыкала, потерлась о него всем телом и тут же почувствовала его затвердевшую плоть. Снова! Она протянула руку и обхватила его пальцами.
   Он зарычал.
   — Не начинай. Руки прочь от меня. Пора спать. Она, довольная, убрала руку и улыбнулась:
   — А это… нормально?
   — Ты же знаешь, крошка, как я отношусь к слову «нормально».
   — Я серьезно.
   — Если ты о моем вставшем друге, то я никогда не испытывал проблем с потенцией. Но мне еще никогда не было так сложно успокоить себя. Ты сводишь меня с ума.
   — Ах, как мило. Я польщена.
   — Не обращай внимания на моего дикого зверя, и он сам успокоится.
   — И ты сможешь так уснуть? Он лег на спину.
   — Не беспокойся за меня. Ложись спать. Тебе нужно отдохнуть.
   Она почувствовала, что действительно очень устала. Она легла на его широкую теплую грудь и закинула на него ногу. Впервые в жизни она была не одна в холодном мраке ночи. У нее есть парень. Она отдаст ему ключ от дома. Она рассказала ему свои самые страшные тайны, и темнота отступила. Он наполнил ее энергией и жаждой жизни, может, даже удачей.

Глава 14

   — Ты помнишь, о чем мы договаривались?
   Рейн перегнулась через сиденье автомобиля и поцеловала его.
   — Не волнуйся, Сет.
   Она хотела, чтобы ее голос звучал убедительно, но все получилось наоборот. У него создалось ощущение, что она его воспринимает как-то несерьезно. Если бы она знала всю правду, то испугалась бы до смерти.
   — Я не спрашивал, стоит ли мне волноваться. Я спросил, помнишь ли ты, о чем мы договорились?
   Его тон заставил ее отпрянуть и посмотреть на него с удивлением. Он вздохнул и постарался смягчить голос.
   — Ни шагу из офиса, не поговорив предварительно со мной. Ясно?
   — Да. Тебе тоже хорошего дня, Сет. Повеселись на складах.
   Она улыбнулась ему через плечо и исчезла за стеклянными дверями офисного здания.
   Он поймал себя на мысли, что готов сорваться и побежать следом. Тогда Сет открыл ноутбук и включил маячки. Он проверил и настроил все их, после чего набрал номер Макклауда.
   Кон нор ответил сразу:
   — Да?
   — Мне нужно, чтобы ты пробил по своим источникам некоего Питера Марата, — сказал Сет. — Добудь мне всю информацию, какую сможешь, об этом парне. Он работал на Лазара семнадцать лет назад, после чего утонул при загадочных обстоятельствах.
   — И с чем он связан?
   — Это отец Рейн. Она пытается доказать, что Лазар приказал убить его. Несчастный случай на воде, когда она была совсем ребенком.
   Последовала недолгая пауза.
   — Сценарий усложняется, — заметил наконец Коннор.
   — Просто займись этим. Кто-то из вас, парни, должен прикрывать ее, пока я езжу в Рентон^[13]. Я прямо сейчас туда направляюсь. Я посадил ее вчера на пять маячков. Бери ручку, я продиктую коды допуска.
   — Погоди… ага, взял, диктуй. Сет продиктовал цифры.
   — Включай монитор и не спускай с нее глаз. И еще, пришли сюда кого-нибудь из парней, я не хочу, чтобы она оставалась без прикрытия. Пусть за Лазаром сегодня следит Шон.
   — Да нет проблем. Знаешь, Сет, когда все это закончится, нам с тобой стоит серьезно побеседовать по поводу твоих навыков общения.
   — Черта с два.
   Сет отсоединил линию и выехал на утреннюю дорогу, забитую вереницей машин. Оформители украшали витрины магазинов, готовясь ко Дню благодарения. Сет отрешенно смотрел на них, пока ждал зеленого сигнала светофора. Индейка из папье-маше, ряженные в одежды пилигримов куклы. В висках застучала кровь. Джесси убили в январе, а сейчас уже конец ноября. Он не был готов провести зимние каникулы без брата.
   Не то чтобы каникулы много значили для них, когда они были детьми, скорее наоборот. Но когда они начали общаться с Хэнком, то все изменилось. Праздники много значили для Хэнка. Наверное, они напоминали ему о почившей жене. Одним словом, праздники Сет и Джесси проводили с Хэнком. Каждый год на День благодарения они покупали готовую индейку, тыквенный пирог и пару бутылок «Джека Дэниелса», не считая прочей мишуры. Они доставали еду из пластиковых упаковок и раскладывали по одноразовым тарелкам, предварительно разогрев индейку в духовке, и сидели весь вечер, слушая старые пластинки Хэнка. Обычно это заканчивалось тем, что старик впадал в воспоминания о своей ненаглядной Глэдис. Для них это было условным сигналом, что нора брать его под руки и вести спать. Друг для друга они были единственной семьей, и все трое были благодарны за это судьбе.
   По какой-то причине после смерти Хэнка Сет и Джесси поддерживали традицию и проводили многие праздники вместе. Они редко оставались дома наедине с индейкой, чаще уезжали на пару куда-нибудь в Мексику, прихватив с собой бутылку-другую «Джека Дэниелса» в память о старике Хэнке. Первое Рождество после его смерти походило скорее на поминки, но они пересилили себя. Они натянуто шутили, улыбались друг другу и пили виски сквозь стиснутые зубы.
   Сейчас он понятия не имел, как пройдет через все это один.
   Парень в витрине магазина приклеивал девочке-пилигриму светло-желтый парик. Волосы по цвету были точь-в-точь как у Рейн. И тут Сета осенило, как ему пережить праздники.
   Он похитит Рейн и увезет ее на побережье. Они снимут номер в отеле, с джакузи и видом на океан, и проведут все праздники в эндорфиновом тумане. Он будет поливать ее в ванне шампанским и кормить с рук лобстерами. А по вечерам они будут кататься на яхте по прибрежным водам и заниматься диким сексом, кинув якорь где-нибудь в тихой бухте.
   Да, черт возьми, так все и будет. Джесси бы им гордился.
   Он сможет ее убедить. Он чувствует ее, как музыкант чувствует свой инструмент. Она была такой впечатлительной. Это будет просто. Он уже не мог дождаться вечера. Его так захватила эта идея, что на минуту он даже забыл, зачем он здесь.
   Джесси, Лазар, Новак. Кровавое убийство. Боже, и о чем он только думал?! Все они были винтиками в этом большом расследовании. Все.
   И все же часть его все еще упрямо сопротивлялась здравому смыслу, представляя себя и Рейн в горячей ванне или на берегу тихой бухточки. Может, он совладает с ее чертовым кошмаром и Рождество на берегу будет его законной наградой?
   Пронзительно взревели сигналы машин. Загорелся зеленый, а он все еще смотрел на дурацких пилигримов в витрине. Он вдавил педаль газа в пол и заставил себя вспомнить, как выглядело тело Джесси после того, как над ним поработал Новак.
   Самое то для парня, который потерял свои приоритеты.
 
   — Вы не могли бы подождать? — спросила Рейн у таксиста. — Это не займет много времени.
   Водитель откинулся на спинку сиденья и взял в руки книжку в бумажном переплете.
   — Счетчик тикает, мэм, — предупредил он ее.
   — Ничего страшного, — уверила она.
   Она сверилась с адресом на бумажке и пошла к дому. Вскоре после того, как она позвонила в дверь, щелкнул замок. Дверь приоткрылась, насколько позволяла цепочка, и на нее посмотрела светловолосая женщина.
   — Да?
   — Доктор Фишер?
   — Да, это я.
   — Меня зовут Рейн Камерон. Я звонила вам сегодня утром по поводу отчета об аутопсии Питера Лазара.
   Поколебавшись несколько секунд, пожилая женщина все же откинула цепочку.
   — Входите.
   Доктор Фишер усадила ее в кресло в небольшой приемной и принесла кофе с печеньем. Сама она села напротив.
   — Итак, мисс Камерон, — строго заговорила она, — чем я могу вам помочь? Я бы с радостью ответила на ваши вопросы и по телефону.
   — К сожалению, я была не одна. Я бы хотела задать вам несколько вопросов по поводу отчета. — Она вытащила письмо, которое ей прислали из офиса коронерских расследований.
   Доктор Фишер пробежала глазами по строчкам письма и пожала плечами:
   — Дело было довольно простое, как я помню. Оно проходило как несчастный случай. На том участке я была единственным патологоанатомом, поэтому меня часто вызывали. У нас не много было случаев, проходящих как убийство, по пальцам можно пересчитать.
   — А вы не помните само вскрытие? — спросила Рейн.
   — Да, конечно. Все было именно так, как я написала в отчете. Токсикологические анализы показали, что он был сильно пьян. На затылке обнаружена гематома, вероятнее всего от удара об пол лодки. В тот день был сильный шторм. В легких оказалась вода, как и в желудке. Поэтому в заключении сказано, что смерть наступила в результате утопления. Вас это интересовало?
   Рейн тщательно подбирала слова:
   — А может так быть, что… м-м-м… что причиной смерти послужило что-то еще… что это был не несчастный случай?
   Доктор Фишер поджала губы.
   — Если бы такая возможность была, я бы непременно отметила это в своем отчете.
   — Я ни в коей мере не подвергаю сомнению ваш профессионализм, — заверила ее Рейн. — Я просто… мог его кто-нибудь ударить? На палубе обнаружили отметины, соответствующие ране на его черепе?
   — Ну, теоретически мы, конечно, можем предположит!, , что кто-то его ударил, — ворчливо отозвалась доктор Фишер. — Но несколько свидетелей видели, как он отчаливает от пристани Стоун-Аиленда один. Кроме того, я не припомню никаких пятен или вмятин на палубе. Особенно если учесть, что лодка перевернулась.