Маккена Шеннон. За закрытой дверью

   Она посмотрела на портрет бабушки. Казалось, что та взирает на нее с холста, ее выцветшие глаза блестели с едва уловимым изумлением. Рейн поняла, что у нее такие же брови и глаза. Брови, впрочем, сейчас были немного другими, после того как Мара и Лидия поработали над ними, но общее сходство осталось.
   Неплохо бы позвонить Сету, но мобильник остался в сумочке, а сумочка в комнате, где ее готовили. А сумочку к платью ей не дали. Она боялась реакции Сета на все это, но после того как ее разодели и приготовили, словно девственницу к жертвоприношению, негодование Сета казалось ей наименьшим из зол. Она посмотрела на свое отражение в окне. Уже стемнело, и ее кожа выглядела неестественно бледной в сумраке комнаты. Оказавшись в этом мире снов, полных призраков, она думала о Сете как о единственной ниточке, соединявшей ее с реальностью.
   Ее плечи обдало потоком воздуха. Она ощутила, как открывается дверь библиотеки, хотя никакого звука не последовало. Ее чувства обострились, заменив зрение. Она больше не будет подпрыгивать от испуга. Она точно знала, кто сейчас вошел в комнату.
   Она стояла на кроваво-красном ворсе ковра, посреди странного рисунка и смотрела на портрет бабушки. Руки Виктора на мгновение легли ей на плечи, но тут же отпустили.
   Он показал на портрет:
   — Знаешь, ты очень на нее похожа.
   Она медленно выдохнула. Так он знает, он всегда знал, кто она. Но понимание этого странным образом не встревожило ее.
   Мир сдвинулся и встал на место. Она повернулась к нему:
   — Правда? Люди все время говорят мне, что я похожа на свою мать.
   Виктор отмахнулся:
   — Только внешне. Ты сложена, как Аликс, только тоньше и изящнее. Губы у тебя полнее. А вот глаза и брови у тебя от Лазаров. Взгляни на нее.
   Они несколько долгих секунд смотрели на портрет.
   — Вас объединяет больше чем просто имя, — сказал Виктор. — Можно я буду называть тебя Катя? Это доставит мне большое удовольствие.
   Ее естественное стремление быть податливой и сговорчивой рассыпалось под напором новой женщины, выросшей в центре багрового ворса ковра. Ее удивила та легкость, с которой эта новая женщина взяла верх.
   — Я предпочитаю, чтобы меня называли Рейн, — ответила она. — Моя жизнь — хаос. Поэтому я стараюсь сохранить как можно дольше то, что имею. Иначе я просто сойду с ума.
   В его глазах мелькнуло неудовольствие.
   — Ты меня разочаровываешь. Я надеялся, что имя твоей бабушки найдет свою дорогу в будущее.
   Рейн стояла на своем:
   — Мы не всегда получаем то, чего хотим. Виктор улыбнулся.
   — А-а, вот она, божественная правда. — Он предложил ей руку. — Пойдем. Наши гости скоро начнут прибывать.
   — Гости? — Она вздернула подбородок и не взяла его руку. Его улыбка излучала тепло и одобрение.
   — Я принимаю все как должное, да? До тех пор пока мы официально не определили твой статус как моей любимой, пропавшей много лет назад племянницы, я не мог обсуждать с тобой мои планы. Скажи мне, ты испытываешь облегчение оттого, что тебе наконец-то можно быть самой собой?
   — Да, — призналась она. И это была чистая правда. — А твои гости?
   — Ах да, гости. Это просто встреча друзей и деловых партнеров. Изначально я хотел собрать свой клуб коллекционеров на ужин и небольшой фуршет, чтобы показать им новые приобретения. Я, видишь ли, собираю искусство и антиквариат. Но раз ты здесь, то вечер будет еще более грандиозным.
   — Понятно, — пробормотала она, все еще не придя в себя. — Но к чему все это? Платье? Волосы?
   — А разве это не очевидно?
   — Боюсь, что нет.
   Виктор улыбнулся, протянул руку и погладил ее по щеке.
   — Тщеславие, надо полагать. Я как ребенок. Мне не терпится представить моим друзьям и коллегам мою юную, прекрасную, умную племянницу. Думай об этом как о своем дебюте.
   Она уставилась на него.
   — Я знаю, это глупо, — сказал он и пожал плечами. — Но я старею. Человек должен наслаждаться возможностями, пока они у него есть.
   Она сглотнула.
   — И как давно ты знал обо мне?
   Ее сердце замерло, когда она увидела, насколько его улыбка похожа на улыбку отца. Высокие скулы, глубокие морщины у рта, скульптурный слепок челюсти.
   — Я знал о тебе с того самого дня, как твоя мать увезла тебя отсюда. Я никогда не упускал тебя из виду больше чем на день.
   Она едва могла дышать.
   — Все это бегство, — прошептала она, — все эти поддельные документы. Все зря.
   — У Аликс всегда была склонность к излишней драматизации. Я считал своей обязанностью приглядывать за тобой, потому что не мог доверить Аликс эту работу. Она несколько… эгоцентрична. Пожалуй, это слово будет правильным.
   Рейн моргнула, услышав явное презрение в его голосе. Он продолжил:
   — Я велел сделать программу в своей компьютерной сети, которая отслеживала бы любые имена, которые ты использовала. Представь себе мое состояние, когда однажды утром я включил компьютер и увидел имя Рейн Камерон под твоим резюме. Это было захватывающее чувство.
   — Ты, наверное, удивляешься, почему я не обратилась к тебе лично, — заметила она осторожно.
   — Представители фамилии Лазар всегда хитры и независимы, — сказал он и улыбнулся понимающе. — Это семейная черта. В самом деле, решил я, почему бы тебе не попытаться самой выяснить подробности того ужасного лета, когда погиб Питер.
   Ее желудок сжался в комок. Улыбающееся лицо Виктора оставалось абсолютно непроницаемым.
   — Ты не злишься? — спросила она. Он покачал головой:
   — Конечно, нет. Это делает честь моему бpaтy, что тебе не все равно и ты пытаешься выяснить правду. Я горжусь тем, что моя единственная племянница такая отважная и предприимчивая.
   Во рту у нее настолько пересохло, что ей казалось, она не сможет заговорить до конца вечера. Она смотрела на его улыбку, пытаясь понять, какая ловушка скрывается за его словами.
   Он шагнул к ней.
   — Я благодарен судьбе, дорогая, что у меня есть шанс сказать тебе это в лицо. Меня не было в стране, когда утонул Питер. Его смерть повергла меня в шок. Он был подавлен. Должно быть, он отправился в плавание один. Но больше всего по прошествии всех этих лет я жалею о том, что между нами были напряженные отношения. И виной тому была твоя мать. Аликс любила подлить масла в огонь. Не важно, что говорят люди, я любил своего брата.
   Воздух вибрировал между ними.
   Рейн задрожала. Она аккуратно вытерла слезы кончиками пальцев и постаралась замкнуться на своем сне и на словах Билла Хейли. «Твой мир, не его». Она повторяла эти слова сама себе словно заклинание против затягивающей бездны его обаяния.
   Он улыбнулся ей:
   — Я все еще не убедил тебя.
   Она не ответила, и он рассмеялся:
   — Честность — это такое редкое явление в моей жизни. Все равно что окунуться в ледяную воду. Это освежает. Что ж, моя дорогая, веришь ты мне или нет, но я надеюсь, ты сможешь временно оставить эти мысли, чтобы насладиться приятным вечером и общением с моими друзьями.
   — Если ты позволишь, я бы хотела сперва позвонить. Он указал на рабочий стол, на котором стоял телефон:
   — Пожалуйста.
   Она не знала, как быть. Этот разговор не был предназначен для его ушей.
   Он улыбнулся, заметив ее колебание.
   — Ты хочешь позвонить своему молодому человеку, я правильно понимаю? Чтобы уверить его, что тебя не утащили на какую-нибудь дикую оргию? Я предвидел это, моя дорогая, я уже пригласил мистера Маккея на наш вечер.
   Его глаза вспыхнули, когда он увидел выражение ее лица.
   — Он не упустил шанса, когда услышал, что ты будешь почетной гостьей. Он ревнивый тип, собственник, верно? Подумай над этим. Ты здесь, всю ночь, предмет бог знает чьих вожделений. Уф, ужас просто! Это не могло не свести с ума молодого горячего парня. Так что я пригласил его на ужин, чтобы он не выдумывал всяких глупостей. Надеюсь, я правильно поступил? Так он не будет тебя обременять своей ревностью.
   — Ах, конечно, правильно, — уверила она его. — Я очень рада, что он тоже будет здесь.
   Ее колени стали ватными от облегчения. Сет, естественно, будет вне себя от ярости, когда узнает, что она племянница Лазара, но он все поймет, когда она объяснит ему обстоятельства. И он поможет ей противостоять чарам Виктора. Он поможет ей удержаться на плаву реальности. Рядом с ним она будет чувствовать себя в безопасности, насколько это возможно в таком месте.
   Виктор посмотрел ей в глаза и одобрительно кивнул.
   — Будет забавно наблюдать его реакцию, когда он увидит тебя в этом наряде. — Он сделал широкий жест. — Ты просто восхитительна, дорогая.
   — Спасибо. — Рейн покраснела.
   — Кстати, это напомнило мне кое о чем. — Он повернулся и снял со стены антикварный японский свиток, скрывающий сейф. Он набрал на цифровом замке код, подождал несколько секунд, затем набрал еще один. Замок щелкнул. Он открыл бронированную дверцу и, порывшись в содержимом, извлек черную плоскую бархатную коробочку. — Твоя мать всегда жаждала обладать этим, но я не позволил Питеру дать ей эту вещь. Она была ненадежным хранителем. — Он передал коробочку Рейн. — Открой.
   Она подняла крышку и ахнула. Это был огненный опал в форме слезы, обрамленный золотом и ярким водоворотом крошечных бриллиантов. Она повернула его, чтобы свет упал на камень. Воспоминания нахлынули на нее. Жемчужная поверхность опала полыхнула голубым, зеленым и фиолетовым.
   — Я помню это ожерелье, — прошептала она.
   — Ты играла им, сидя у бабушки на коленях, — сказал Виктор. — Ты была ее любимицей. Это ожерелье называется «Ловец снов».
   — Мне всегда казалось, что в этом камне живет маленькая радуга, — призналась Рейн и прикоснулась к опалу кончиком пальца. — Настоящая живая радуга.
   — Это семейная реликвия, которую мы передаем по наследству. Подарок твоего прапрапрадеда его невесте. Наконец она нашла тебя.
   Он застегнул ожерелье на ее шее. Она поежилась от прикосновения холодного золота. Словно само прошлое коснулось ее своими бесплотными пальцами. Оно звало мягким шепотом, напоминая далекую музыку.
   Виктор повернул ее, и она оказалась перед зеркалом. Подвеска была идеальной длины, чтобы сочетаться с вырезом платья. Она элегантно разместилась на ее груди. Просто великолепно.
   — Не знаю, что и сказать, — вымолвила она.
   «Ловец снов» будет напоминать тебе о том, что иногда стоит смотреть глубже. Иногда стоит искать огонь и страсть за простотой и невзрачностью. Хотя тебе, наверное, это и так известно. — Виктор положил ей руки на плечи. — Прошу тебя, носи это ожерелье почаще. Носи всегда, если сможешь. Оно так долго тебя дожидалось. Твоя бабушка была бы рада, что оно досталось тебе. Она бы гордилась твоей красотой и твоим умом. И твоим мужеством.
   Она сжала подвеску в руке. По щекам катились слезы, и она смахивала их, боясь за макияж. Виктор видел ее насквозь. Он видел ее страхи и слабости, он видел ее жажду любви и понимания. Этому было невозможно сопротивляться. Еще никто не говорил ей, что гордится ею. Аликс все время видела в ней соперницу, а Хью вообще не замечал ее существования.
   Она знала, что это ловушка, и ей было почти наплевать на это. Почти.
   Виктор поцеловал ее в лоб и протянул платок. Она промокнула глаза и улыбнулась ему. Он улыбнулся в ответ. Он все понимал, он все видел. Он предложил ей руку.
   — Я бы с удовольствием показал тебе мою коллекцию, но сегодня у нас нет на это времени. Быть может, завтра. Если ты, конечно, интересуешься такими вещами.
   — Спасибо. Я интересуюсь. Это было бы замечательно, — пробормотала она.
   — Пойдем, надо встречать гостей.
   Она взяла его под руку. Ловушка там или нет, ложь или правда, она все равно не могла заставить свои страхи испариться одним усилием воли. Все, что она могла сделать, это смотреть, как они проносятся потоком, затягивая в свой водоворот все, мимо чего проплывают.
   — С удовольствием, — сказала она.

Глава 16

   Из всех возможных сценариев вечеринки с коктейлями у Виктора Лазара на Стоун-Айленд вариант с чествованием вновь обретенной племянницы был последним в его списке. Пришвартовавшись в доке Стоун-Айленда, Сет активировал охранные камеры и систему сигнализации. Если кто-нибудь окажется в радиусе меньше двух метров от лодки, то специальное устройство передаст сигнал на его пейджер, а видеокамеры автоматически включатся и все заснимут.
   Нужно было сосредоточиться наделе, но он в прострации смотрел на небо. Надо бы всыпать ей, но он и сам был связан секретами. Секретность еще никогда его так не ограничивала. Раньше он всегда думал, что это дает ему силу и власть. Но сейчас он чувствовал лишь беспомощность и надвигающееся безумие.
   Три дня назад он бы станцевал джигу на битом стекле, лишь бы попасть на охраняемую территорию Стоун-Айленда. И вот он здесь, но его сознание отказывается концентрироваться на деле. Он пытался разработать какой-нибудь план, но ничего не шло в голову. Видимо, придется действовать спонтанно. Но в этом Виктор Лазар даст ему фору.
   Дом горел огнями, как новогодняя елка. Было необычно идти туда, как все нормальные люди, а не красться за кустами. Дорожка, выложенная камнем, освещалась яркими нитями ламп, подвешенных от дерева к дереву. Он чувствовал себя беззащитным, несмотря на «Зиг-зауэр» в наплечной кобуре.
   В парадном холле горел огромный камин. Посреди зала расположился небольшой джазовый ансамбль, и саксофонист был в ударе. Холл наполняли люди в вечерних туалетах. На террасе Сет заметил местного политикана, который мило беседовал с красивой молодой женщиной в меховом манто. Молодая женщина отпила шампанского из бокала и рассмеялась, запрокинув голову. Жаль, что здесь не было Коннора с его энциклопедическими знаниями местных кино-, теле — и прочих знаменитостей. Все, что Сету было известно, так это тот факт, что все они были у Виктора Лазара в кармане, и объединял их один общий нюанс: они были богаты, влиятельны и обладали маленькой слабостью, которую и научился использовать в своих интересах Лазар. Вот и с Сетом он поступил точно так же. Теперь он скомпрометирован не меньше, чем любой из этих улыбающихся, пьющих шампанское мерзавцев.
   — А-а-а, вот и он. Наш неустрашимый консультант по безопасности. Входите, входите. — Лазар сбежал ему навстречу и сердечно пожал ему руку. — Я так рад, что вы присоединились к нам. Рейн будет просто в восторге. Она волновалась за вас, узнав, что пришла последняя лодка.
   — Я приехал на своей. Виктор вскинул брови:
   — А-а-а. Что ж, так и должно быть у состоятельного человека. А где же наша девочка? Ах да, вот она, болтает с Серджо. Дорогая! Твой гость прибыл.
   Но Сет уже не слышал Лазара. Мир растворился. Он замер, затаив дыхание. Он не мог оторвать глаз от Рейн.
   Она была просто богиней. Прекрасная, как супермодель, как голливудская звезда. Снежная королева, черт побери! Нет, она, конечно, всегда была сексуальна и красива, даже в своем дурацком деловом костюме и очках с роговой оправой. Она была мила и чудесна в своей мешковатой пижаме, и уж она была просто бесподобна без всего.
   Но он никогда даже представить не мог ее такой, как сейчас. Корсет подчеркивал все ее изгибы и поднимал грудь, выставляя на всеобщее обозрение. Богиня любви и Снежная королева в одном лице. Меж ее совершенных грудей блестело какое-то драгоценное украшение. Ее волосы были уложены необычно и очень красиво. Она была сказочной принцессой из его комиксов. Она сияла, как звезда.
   Его это бесило. От этого у него немели челюсти. От этого ему хотелось сломать что-нибудь, ударить кулаком в стену ил и разбить тарелку. Ему хотелось схватить ее, затащить за угол и сорвать с нее эту сверкающую мишуру. Напомнить ей, что она была его диким прекрасным животным, а не этой отчужденной совершенной куклой. Она была потом и солью, она была из крови и костей, она была голодна и готова выть на луну. Как и он. Часть его.
   Она кинулась ему навстречу с улыбкой, от которой у него перехватило дух. Все, чего ей не хватало, так это крыльев за спиной и нимба над головой… Надо набрать побольше воздуха в грудь. Да, так лучше.
   — Сет! Я так рада, что ты…
   — Ты мне не позвонила.
   От его тона она остановилась как вкопанная. Ее глаза расширись, она неуверенно хлопала ресницами.
   — Я знаю. Прости. День выдался напряженный. Я могу все объяснить…
   — Готов поспорить, что можешь.
   Она отступила. Во взгляде промелькнуло отвращение. И это взбесило его еще больше. Люди уже начинали оборачиваться, чувствуя напряжение между ними. Гости замолкали и с любопытством взирали на них.
   «Держи себя в руках, Маккей, — сказал он себе. — Не писай на коврик».
   — Что-то не так?
   От спокойного, елейного тона Лазара у Сета волосы встали дыбом. Он выдавил из себя вежливую улыбку.
   — Отнюдь, — ответил он, стиснув зубы.
   — Я рад, что вы смогли приехать. Сегодня у нас особенный вечер, мистер Маккей. Спустя семнадцать лет я наконец-то нашел мою любимую племянницу. Те, кто ей дорог, должны сегодня с нами отпраздновать это знаменательное событие.
   — Ваша племянница, да? — Его голос стал опасно сиплым. Он уставился в глаза Рейн. Подчеркнутые косметикой и полные мрачного предчувствия, они казались огромными. — Ваша племянница, — повторил он медленно. — Это… это просто потрясающе.
   Рейн поджала губы. Ее бледное лицо покраснело.
   — Не правда ли, она выглядит прекрасно?! — сказал Лазар, глядя на нее с отеческой гордостью, от которой Сету захотелось плеваться.
   — Раньше она мне нравилась больше.
   Его голос прозвучал громко и отчетливо. Рейн удивленно моргнула. Он красноречиво посмотрел на нее. Если она собирается тыкать в него острыми палками сквозь прутья решетки, то пусть будет готова к тому, что он будет рычать и щелкать зубами.
   — Женщины рода Лазаров всегда были непредсказуемы, — хладнокровно ответил Виктор. — Полагаю, вы привыкнете к этому. Если вы сможете подогревать ее интерес к своей особе, то этого будет достаточно.
   — Виктор! — воскликнула Рейн возмущенным тоном.
   Сет посмотрел в серебристые глаза мерзавца. Красный туман застилал взор, в ушах пульсировала кровь. Он заметил, что Рейн дергает его за рукав.
   — Сет, прошу тебя, не надо, — умоляла она.
   — Рейн, почему бы тебе не проводить нашего гостя к бару и не угостить его приятным расслабляющим напитком, — предложил Виктор. — Ужин подадут через четверть часа. Боюсь, вы пропустили закуски, но ужин будет ничуть не хуже. Сегодня готовит Майк Лин, я его похитил из ресторана «Топаз» на вечер. Паназиатская кухня, надеюсь, вам понравится.
   Сет протянул руку Рейн.
   — Звучит многообещающе, — процедил он сквозь зубы. — Пойдем, дорогая. Проводи меня к бару.
   Она взяла его руку кончиками пальцев, и они молча пошли через богато украшенную комнату. Он знал, что нужно быть внимательным, собирать информацию, но он не мог, он был вял и беспомощен. Все, что он чувствовал, — это кончики ее пальцев на своей ладони.
   Он налил себе бокал пива, а ей шампанского, и они отошли в укромный уголок у окна. Они смотрели друг на друга молча, словно боялись чего-то.
   — Ты зол на меня, — пробормотала она, глядя в бокал с шампанским.
   — Да уж. — Он глотнул пива. — Ты врала мне в лицо с самой нашей первой встречи. А меня тошнит от вранья.
   — Я не врала тебе.
   От ее спокойного, уверенного в себе голоса его передернуло.
   — Да неужели? Питер Марат, говоришь?
   — Это единственное, что я не рассказала тебе до конца, и едва ли ты можешь меня в этом винить. Постарайся понять, Сет, я тебя знаю всего четыре дня, и я делаю то, что смертельно меня пугает…
   — Смертельно, говоришь? — Он коснулся ее подвески и повернул камень к свету, восхищаясь его красотой. — Дорогая вещица, — прокомментировал он. — Полагаю, надев это, ты действительно смертельно перепугалась. Что ты сделала, чтобы заполучить ее, дорогуша?
   Она выдернула подвеску из его рук.
   — Не груби. Это принадлежало моей бабушке. — Она отступила на шаг и прикрыла плечи и грудь шалью. — Ты ведешь себя безобразно, и мне это не нравится, — сказала она четким негромким тоном. — Прекрати.
   — Не могу. — И это была чистая правда. — Я серьезно, крошка. Я такой, какой есть. В отличие от тебя, Рейн Камерон Лазар.
   Ее щеки залились краской. Она подняла на него свои ясные глаза и допила шампанское одним глотком.
   — Мы поговорим об этом позже, — сказала она. — Уже пора идти на ужин. Ты сможешь не устраивать сцен перед гостями Виктора?
   — А во что это тебе выльется?
   — Пожалуйста, Сет. — Ее губы побелели.
   Сквозь покрывало наносного блеска на ее лице проступило выражение загнанного зверя. Это охладило его, несмотря на гнев. Он почувствовал себя подонком, только что пнувшим щенка.
   — Позже — так позже, — пробормотал он.
   — Люди уже проходят в столовую. Пойдем? Он поклонился и предложил ей руку:
   — К вашим услугам.
   За столом он сел рядом с ней, натянув фальшивую улыбку. Наконец-то он понял, что такое навыки общения. Все просто, нужно только притворяться, что тебе хорошо, даже если ты готов удавиться. Как и в драке. Ты учишься бить, уклоняться, блокировать, падать до тех пор, пока это не становится инстинктом. Зато потом, если кто-то пытается задать тебе трепку, самооборона становится делом техники.
   Навыки общения. Удары и уклоны. Одна и та же ерунда.
 
   Рейн сама не знала, как справилась с этим. Она улыбалась и общалась с Серджо, музейным инспектором, который сидел слева от нее, на итальянском. Говорили о средневековом искусстве. Она беседовала с представительным пожилым человеком напротив о растущем интересе среди коллекционеров к историческому оружию. Она мило улыбалась, смеялась, болтала всякую чепуху, и все это по соседству с бурлящим вулканом справа от нее. Еда была — просто пальчики оближешь, но она не помнила, чтобы прикоснулась к чему-нибудь.
   После фруктов, десерта и кофе гости начали медленно перетекать в главную залу, где должен был состояться показ новых приобретений Виктора. Гул возбужденных голосов все нарастал. Виктор подошел к ним и поправил выбившийся локон на прическе Рейн. Она почувствовала растущую ярость Сета от такого хозяйского жеста, хотя он и не подал виду.
   Виктор улыбнулся, не скрывая, что тоже понял это и что его это забавляет.
   — Может, вам, молодежь, хочется остаться наедине? Я все равно собирался показать тебе полную коллекцию завтра, Рейн, так что, думаю, не стоит утомлять мистера Маккея этим скучным зрелищем. Покажи ему дом.
   — Да, прогулка по дому — это то, что нужно, — сказал Сет, демонстративно обнимая ее за плечи. — Милое у вас здесь местечко. Не откажусь посмотреть все поподробнее.
   — Что ж, тогда вперед. Если желаете, спускайтесь попозже в бар.
   Виктор поцеловал Рейн в щеку, кивнул Сету и прошел в холл.
   Сет вытащил ее из комнаты. Она почти бежала, чтобы поспевать за его размашистым шагом.
   — Куда ты меня ведешь? — требовательно спросила она.
   — На мою лодку.
   Она потянула назад и уперлась каблуками.
   — Твою лодку? Я не могу просто так уйти, Сет. Я должна…
   — Моя лодка — единственное безопасное место на этом острове, где я могу быть уверен, что наш разговор никто не подслушивает и не записывает. Если мы, конечно, не начнем орать друг на друга. Что на данном этапе я не могу гарантировать.
   — А-а-а, — протянула она.
   Стало еще холоднее, и они поторопились к темной воде пристани. Он помог ей подняться на борт, поддерживая, чтобы она не поскользнулась на хрупких высоких каблуках. Она стояла в дверях рубки, пока он отвязывал лодку и заводил мотор.
   Он отвел лодку от берега на десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят метров и заглушил двигатель. Она посторонилась, когда он вошел в рубку. Вскоре тепло их тел нагрело помещение.
   Он включил фонарь, прикрученный к столу, и прошелся пальцами по клавиатуре, после чего вспыхнул встроенный в стену монитор. Он повернулся к ней:
   — Хорошо. Мы вне досягаемости любых средств прослушивания, которые Лазар может на нас направить. Я слушаю.
   — Что ты слушаешь?
   — Почему ты нарушила обещание. Почему не сказала, что ты сегодня делаешь.
   Она откинулась на мягкую спинку сиденья и поправила юбку, собираясь с мыслями.
   — Я знала, что ты будешь работать все утро, — начала она медленно. — Я не хотела, чтобы ты беспокоился и принимал все близко к сердцу.
   — Понятно.
   Она закрыла глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом, и продолжила:
   — Я не была готова сказать тебе, да и кому угодно на этой земле, что я племянница Виктора Лазара, — призналась она. — Хотя сейчас я очень рада, что ты знаешь. И сейчас это уже не имеет значения, раз Виктор все равно все знает, то можно говорить об этом всем. А мне казалось, что я такая скрытная.
   — Вот что я тебе скажу, крошка. Это было не так уж ужасно, я имею в виду тебя в этом платье и с бабушкиными побрякушками на шее. Избалованная дорогуша Виктора. Ты приняла все это очень спокойно, если тебе интересно мое мнение, конечно.
   Я не планировала это! — запротестовала она. — Он отправил меня сюда работать, Сет! Я приехала, и на меня набросились женщины, разодели, как куклу. Я не знала, что мне делать, вот и не стала сопротивляться.
   — Что ж, давай посмотрим, что из тебя получилось. Убери шаль, дай мне взглянуть получше.
   Он сорвал с нее шаль. Она попыталась сопротивляться, но он схватил ее за запястье.
   — Мне нравится, как выглядят твои груди в этом платье. И всем мужикам в доме это понравилось. Ты видела, как они на тебя смотрят? Должна была видеть. Тебе это льстило?