Наконец, зажав рукой трубку, он обернулся ко мне со столь широкой улыбкой, что в ней без труда разместилась бы половина Южной Каролины.
- Она только что вошла, - прошептал он. - И картина у нее!
Я не поверила своим ушам. - Что?
- Я всегда оставляю для нее воскресный выпуск "Нью-Йорк Таймс", который она забирает домой, - пояснил Роб. - Миссис Ченг положила газету на рояль, а, собираясь домой, случайно прихватила вместе с ней и картину. Так что твой Ван Гог цел и невредим.
Я испустила вздох облегчения, от которого, наверно, погасли свечки в ванной моей мамы. - Слава Богу! Скажи ей, чтобы она привезла картину сюда. Нет, лучше передай, что я сама сейчас к ней примчусь.
Роб улыбнулся. - Я уже сказал. Миссис Ченг тоже выразила желание, чтобы ты к ней приехала.
- Тогда скажи, что я уже еду. Пусть никуда не выходит. И еще скажи, что если она не повредила холст, то ее ждет щедрое вознаграждение.
Почему-то Роб изъяснялся довольно долго. Наконец он повернулся ко мне и сказал:
- Она хочет знать размеры.
- Чего?
- Вознаграждения.
- Двадцать пять тысяч долларов, - ляпнула я.
Роб перевел, и я своими ушами услышала, как миссис Ченг смеется в трубку.
- Что она сказала? - резко спросила я.
Роб пожал плечами. - Что спину верблюда гладит зеленая утка, смущенно ответил он.
- Что? - изумилась я.
Роб повторил эту абракадабру.
- Передай ей, что двадцать пять тысяч зеленых уток с селезнями в придачу могут огладить спины целого каравана верблюдов длиной с великую Китайскую стену, - фыркнула я. - Только пошевеливайся - я ведь еще адреса ее не знаю. - И вдруг я вспомнила, что сюда меня привез Роб. - Ой, а ты не позволишь мне воспользоваться твоей тачкой?
- Пожалуйста, Абби. Сам я тогда поеду на автомобиле Боба. Бензина тебе хватит - я недавно заправлялся. Не забудь только, что у меня автоматическая коробка...
- Я уже много лет за рулем, - перебила я. - Мне только адрес нужен.
Положив трубку, Роб достал из ящичка изящного старинного бюро золотую ручку и блокнот. К адресу он присовокупил такой четкий план, что дом миссис Ченг не нашел бы только слепой.
Одного не сказал мне Роб. Что время от времени мне не мешало бы поглядывать в зеркальце заднего вида.
Глава 8
Хотя от дома миссис Ченг меня отделяли всего восемь кварталов, с таким же успехом их могло быть и восемьдесят. Огромнейший дом, одни из апартаментов в котором занимали Роб-Бобы, расположен на самом юге Майерс-парка, района величественных кирпичных строений и старинных иволистных дубов. Кирпичный дом, в котором обитала миссис Ченг, был также обсажен развесистыми дубами, однако размеры этого здания позволяли ему без труда разместиться в гостиной едва ли не любого из домов Майерс-парка.
Оставив машину на улице, я проследовала к дому по корявой дорожке, по обеим сторонам от которой цвел невысокий кустарник. В небольшом заборчике перед парадным была калитка. По счастью, звонок располагался снаружи. Я нажала кнопку, но ничего не услышала, и уже раздумывала, не позвонить ли еще разок, когда парадная дверь распахнулась.
- Чем могу вам помочь? - спросила появившаяся на пороге женщина.
- Меня зовут Абигайль Тимберлейк. Меня пригласила миссис Ченг.
- Это я. Меня зовут Айрин Ченг. - Она открыла калитку. - Входите. Печет здесь, как в преисподней, и вы, по-моему, уже взмокли.
Я уставилась на нее, напрочь позабыв об аристократичных манерах дочери Юга. Миссис Ченг была примерно одних со мной лет и одного роста. На ней были белые хлопчатобумажные шорты, выцветшая зеленая футболка и резиновые сандалии. Если бы не азиатские черты лица, она вполне могла сойти за меня. Тем более что изъяснялась она, как и я, на чистейшем Дикси* (*обозначает штаты, расположенные к югу от линии Мейсона-Диксона, а также характерный для жителей Юга выговор).
- Скажите... - я замялась. - Может быть, здесь есть еще одна миссис Ченг?
- Нет, - улыбнулась женщина. - Я единственная миссис Ченг.
- Должно быть, тут какое-то недоразумение, - упорствовала я. - Мне нужна миссис Ченг, которая работает в доме Роберта Гольдберга.
Она снова улыбнулась. - Я работаю у Робби. Входите же, а то я оставила дверь открытой, а мне вовсе не улыбается тратить энергию своего кондиционера на охлаждение всей Южной Каролины.
Я проследовала за ней в довольно скромную, но божественно прохладную гостиную.
- Но ведь вы говорите по-английски, - заявила я, едва присев на предложенный стул.
- Вы тоже. Причем почти без акцента.
- Что? - возмутилась я. - Откуда у меня акцен... - Я осеклась на полуслове. - Ах, я даже не поняла, что вы шутите. Видите ли, Роб сказал мне, что вы совершенно не говорите по-английски. К тому же я сама слышала, как по телефону вы общались с ним на китайском.
Она засмеялась. - Да, верно, Роб считает, что говорит по-китайски. Но, поверьте мне, его мандаринское наречие просто чудовищно. Мое, правда, тоже сильно хромает. Посещая в детстве раз в неделю китайскую начальную школу, больших высот не добьешься. Тем более что родители мои тоже родились в Штатах и совершенно не знают родного языка.
- Но, миссис Ченг...
- Прошу вас, зовите меня Айрин.
- Хорошо, а вы меня - Абби.
- Видите ли, Абби, Робби изучал мандаринское наречие в колледже. Его уже тогда очень привлекало китайское искусство. Поэтому, когда я откликнулась на его объявление о приходящей домработнице, он сразу решил, что я должна говорить по-китайски. Я возражать не стала, тем более что Робби очень обрадовался возможности попрактиковаться в мандаринском диалекте. Хотя на самом деле, мы с ним разговариваем на ломаном китайском. Сегодня, например, он сказал мне, что двадцать пять миллионов зеленых верблюдов гоняют каких-то уток вдоль всей Великой Китайской стены. - Она прыснула. - Я сначала решила, что у меня глюки. Может, вы знаете, что это за фигня?
Я рассмеялась. - Не знаю. Должно быть, он насмотрелся подобных чудес в Диснейленде.
- Возможно. Хотя мне иногда кажется, что Робби слегка ку-ку. Да, чайку не хотите?
С раннего утра у меня маковой росинки во рту не было, и я просто умирала от жажды. Двадцать пять миллионов верблюдов, наверно, так не мучились посреди безводной пустыни. Однако я помнила, что у этой женщины находится моя картина.
- Спасибо, с удовольствием, - сказала я. И тут же добавила: - Но сначала я хотела бы взглянуть на "Поле, поросшее чертополохом". На последние слова ушли остатки слюны в моем пересохшем рту.
Айрин вскинула брови. - Это еще одна загадка Робби?
- Нет. Я хочу посмотреть, в каком состоянии моя картина.
- Ах, вот вы о чем! Сейчас, одну секунду. - Она вскочила и просеменила в соседнюю комнату.
Я осмотрелась по сторонам. Мебель в гостиной была вполне приличная - в викторианском стиле, и не самая дешевая. На стенах висели подписанные авторские офорты и одно довольно большое полотно. Признаться, я представляла себе Айрин Ченг совершенно иначе.
- Вот, пожалуйста. - Она вручила мне скатанный холст с таким видом, словно это была вчерашняя газета.
Я с трепетом развернула картину у себя на коленях. На первый взгляд, с ней ничего не случилось. Но, что это за трещинка в верхнем левом углу? Была ли она здесь раньше? Я не помнила. Как-никак, я рассматривала картину поздно вечером, и при искусственном освещении.
- Это полотно стоит кучу денег, - не удержалась я.
- Да, Робби сказал мне. Хотя лично я не представляю, с какой стати.
- Как, - возмутилась я. - Да вы только взгляните! Какие мощные мазки. А как цвета играют!
Айрин внимательно пригляделась, но затем со вздохом покачала головой. - Абби, не обижайтесь, но на мой вкус, эта картина безобразнее тараканов в навозной куче.
В эту минуту невесть откуда материализовалась здоровенная серовато-белая кошка и с подозрительным видом принюхалась к моим коленкам.
- Она, наверно, Матвея учуяла, - предположила я. - Кота моего.
- А мне кажется, что Эсмеральду заинтересовали вы сами.
Я уже собралась было замурлыкать от удовольствия, когда подлая кошка пребольно куснула меня за левую щиколотку. - Ой, брысь отсюда!
- Ах, она продемонстрировала на вас свой любовный укус?
- Любовный? А вы ей все прививки сделали?
Айрин кивнула. - Надеюсь, у вас кровь не течет? А то ковер у меня совсем новый.
- Нет, вроде бы, не течет. - Я потерла пострадавшую щиколотку. - Кожу она не прокусила, но напугала меня. У нее такая привычка, да?
Айрин хихикнула. - Некоторые люди считают, что все кошки -хитрые, злобные и коварные твари. В целом, я с этим согласна, однако и положительных качеств у них пропасть.
Я ухмыльнулась. - Они - бестии прожженные, и куда сообразительнее собак. Вам, например, приходилось видеть кошачью упряжку?
- Да, вы правы, - согласилась Айрин. - Хотя многие считают, что кошки глупее, потому что им невозможно привить собачье послушание. Да, верно собаку на зов откликается, но зато кошка мотает информацию себе на ус, и приходит к вам потом, когда ей удобнее.
И мы умиленно рассмеялись.
- Собаки считают себя людьми, - добавила я. - А кошки - богами.
- Хотя, собаки, конечно, чистоплотнее.
- Да что вы? - возразила я. - Вы когда-нибудь видели, чтобы пес вылизывал себя с головы до пят?
- Именно это я имела в виду. Кошек нельзя назвать чистюлями; они с ног до головы слюной вымазаны.
- Ха, это остроумно! - Несмотря на невежественное высказывание, которое позволила себе Айрин в отношении моего Ван Гога, эта женщина пришлась мне по душе. Одного со мной сложения, без закидонов, да и просить у меня, похоже, ничего не собиралась. Или я заблуждалась на сей счет? - Роб Гольдман сказал, что вы хотели передать мне картину из руки в руки. Причем высказали пожелание, чтобы я сама к вам приехала. А почему, можно спросить?
- Потому что я хотела познакомиться с вами.
Мой внутренний радар, почуяв опасность, заработал во всю мощь. - Со мной?
- Да, я хочу вас кое о чем попросить.
Я стояла, прижимая драгоценный холст к груди. - Роб сказал вам, о каком вознаграждении идет речь?
Айрин наморщила носик. - Нет, о вознаграждении он не сказал ни слова. Если, конечно, не имел в виду верблюдов. Абби, я бы хотела устроиться к вам на работу.
- Извините меня, Айрин, но нам с Матвеем домработница ни к чему. Мы живем вдвоем, а домой я возвращаюсь поздно вечером.
Айрин нахмурилась. - Я имела в виду совсем другую работу. Я готова помогать вам в вашей антикварной лавке.
- В смысле уборки?
Айрин встала передо мной, подбоченившись. - По-вашему, это все, на что я способна?
- Ну, а чем бы вы хотели заниматься? - непонимающе вскричала я.
- Я хочу торговать антиквариатом.
- Что?
Айрин энергично закивала, ее коротко подстриженные черные волосы взметнулись, подобно конской гриве. - Работая у Робби, я многому научилась. Я наблюдательная, схватываю все на лету и очень много читаю. Про антиквариат. Разумеется, большими деньгами я не располагаю, однако, как видите, стараюсь приобретать лучшие вещи. - Она жестом указала на стены гостиной.
- Да, вкус у вас неплохой, - признала я, ничуть не покривив душой.
- Так что, возьмете меня? - настойчиво спросила Айрин. - Мне очень нужна приличная работа. Мужа моего уволили после девятнадцати лет безупречной работы на фирме. С сегодняшнего дня он, правда, устроился на новое место, но платят там гораздо меньше.
А почему бы и нет, черт возьми? Роб работал бок о бок с Бобом, да и Уиннелл наняла девушку, помогавшую ей торговать по уик-эндам, во время самого наплыва покупателей. Да что тут говорить, даже Джей-Кат собиралась выписать из Шелби пару-тройку кузин в качестве лишних рук. Да и моя репутация после сенсационной находки Ван Гога наверняка взлетит до небес, А, стало быть, и бизнес мой расцветет.
- Я веду компьютерный учет, - сказала я. - Вы в ладах с компьютером?
Айрин поджала плечами. - Вполне.
- Уже хорошо, потому что я в этих программах ни уха, ни рыла не смыслю. А с людьми вы ладить умеете?
- Вполне, - повторила Айрин.
- Тогда вы и тут меня перещеголяли. Что ж, я готова вас взять. А когда вы можете приступить?
- Я готова хоть сейчас.
- С завтрашнего утра, - решилась я. - Ровно в девять будьте на месте. Открываю я с десяти, так что у вас будет время на то, чтобы познакомиться с моей системой.
Айрин расцвела. - Спасибо, Абби. Вы не пожалеете, уверяю вас.
Она вышла со мной из парадного. Когда я открыла калитку, из-под раскидистого дуба выкатил темно-синий автомобиль с северо-каролинскими номерами и на огромной скорости понесся по улице. На первом же перекрестке он каким-то чудом избежал столкновения с пикапом. Водитель пикапа резко затормозил и принялся отчаянно сигналить, но синий автомобиль, как ни в чем не бывало, умчал прочь.
- Да, если на таких перекрестках не установят знак обязательной остановки, рано или поздно здесь кто-нибудь разобьется насмерть, - заметила Айрин, осуждающе качая головой. - Вы уж будьте поаккуратнее, прошу вас - я не хочу, чтобы моя работа завершилась, так и не начавшись.
- Я буду осторожной, - пообещала я.
На мой счет Айрин Ченг могла не беспокоиться. В Шарлотте мультимиллионерши не гибнут под колесами автомобилей. Они могут разве что утонуть на яхте посреди Средиземного моря, или задохнуться, подавившись черной икрой. Конечно, я еще мультимиллионершей не была, но приятное предчувствие уже испытывала. На сей раз, капризная Фортуна явно повернулась ко мне лицом.
До дома я добралась кратчайшим путем и без приключений. Запихнула картину в духовку и покатила в салон "Изыск и утонченность", чтобы возвратить Робу ключи от его машины. Сам автомобиль я поставила за салоном, а затем, убедившись, что дверь черного хода заперта, обогнула здание и направилась к основному входу. Когда я шла по тротуару, по Селвин-авеню в сторону колледжа Куинс вихрем пронесся еще один темно-синий автомобиль. Присмотревшись, я разглядела северо-каролинский номер. К сожалению, очки для дали, в которых я обычно сижу за рулем, уже покоились в моей сумочке, и больше ничего увидеть мне не удалось.
- Чего ты носишься как угорелый? - выкрикнула я вслед лихачу. Собьешь кого-нибудь.
- Абби!
Я обернулась. Уиннелл Кроуфорд стояла в дверях своего магазинчика "Деревянные диковины" и яростно махала мне обеими руками.
- Одну минутку! - крикнула я. - Мне нужно вернуть Робу ключи.
- Нет, зайди сначала ко мне!
Уиннелл старше меня на десять лет, однако пребывает в прекрасной физической форме, постоянно перетаскивая тяжеленную антикварную мебель и прочую старинную утварь, которой успешно торгует. Ее настоящие деревянные диковины расставлены в салоне аккуратными рядами, наподобие книжных стеллажей в библиотеке. Одно неосторожное движение покупателя, и от изрядного куска истории может остаться одно воспоминание.
- Как ты могла, Абби? - с места в карьер напустилась на меня Уиннелл.
- Что ты имеешь в виду?
- Зайти внутрь. - Она схватила меня за руку, под мышкой которой покоился драгоценный холст, и уволокла в самый дальний угол. Со всех сторон нас окружали высоченные шкафы начала века, облицованные дубовым шпоном. При всем желании, более укромного уголка ей было бы не сыскать даже в чреве римских катакомб.
- Роб-Бобы просто убиты горем, - сказала Уиннелл. - Они были свято уверены в вашей дружбе.
- Но ведь так оно и есть! - вскричала я. - После тебя, Роб - лучший мой друг.
- Ты его просто использовала, Абби. - Кустистые брови Уиннелл грозно сомкнулись. - Мне за тебя стыдно.
- Бизнес есть бизнес, Уиннелл, - пожала плечами я.
- Он хотел всего-навсего десять процентов. Это совершенно справедливая доля.
- Ничего себе - справедливая! - возмутилась я. - Миллион баксов колоссальная куча денег!
Уиннелл вздрогнула. - Как, эта дребедень, которую ты купила на благотворительном аукционе, тянет на миллион баксов?
- Нет, - терпеливо промолвила я. - Она тянет на все десять. А Роб требовал миллион.
- Ну, ни хрена себе! - Уиннелл судорожно задышала, как выброшенная на берег форель. - Откуда в нем такая алчность? Не иначе, как под влиянием этого янки Боба.
Должна вам признаться, что моя закадычная подруга относится к числу самых отъявленных янкиненавистников. По ее мнению, война между Севером и Югом продолжается до сих пор. Последний приличный янки погиб под Геттисбергом, и остается лишь сожалеть, что его примеру не последовали все остальные. Но при всем этом Уиннелл отнюдь не чурается получать янки-доллары из рук янки-туристов. И еще напрочь игнорирует тот факт, что одна из ее бабушек была родом из Новой Англии, цитадели ненавистных северян.
- Лично я считаю, что гонорар посредника не должен превышать сотни тысяч, - сказала я.
Глаза Уиннелл забегали. - Послушай, Абби, я хочу дать тебе один совет.
- Ничего и слышать не хочу, - отрезала я. - Я совершенно не собираюсь ползти на коленях через улицу, чтобы вымолить у Роба прощение. - "Хотя бы потому, что в любое мгновение могу угодить под темно-синий автомобиль с северо-каролинскими номерами", -подумала я вдогонку.
- Не говори ерунду, Абби. Роб зарвался, ты совершенно права. Не говоря уж о том, что они с Бобом и без того деньги лопатой загребают. Да эти выскочки просто купаются в роскоши!
- Не знаю, купаются ли, - промолвила я, - но уж точно не бедствуют.
Уиннелл, которая шьет на себя одежду сама, разгладила подол несуразнейшего одеяния, державшегося воедино исключительно благодаря нескольким огромным булавкам. Мне уже приходилось видеть подругу в этом балахоне. Сама Уиннелл, благодаря многочисленным прорехам, любовно именовала его "платьем со сквознячком".
- Я имею в виду, Абби, что тебе вовсе не обязательно делать ставку на Роба.
- Вот как?
- Да, представь себе. Я готова сама продать твою картину.
Я с трудом удержалась от смеха. - Не обижайся, Уиннелл, но я всегда считала, что твой конек это старинная мебель, а не шедевры импрессионистов.
Раскидистые брови Уиннелл весело затрепетали. - Речь идет вовсе не обо мне, Абби. Но я знаю человека, который это устроит. Я вас просто сведу с ним.
- Понятно. И сколько ты хочешь за эту услугу?
Уиннелл словно невзначай расстегнула и снова застегнула одну из чудовищных булавок. - Пятьсот тысяч долларов.
- Ты что, в своем уме?
- Ладно, тогда сотню тысяч.
- Уиннелл, у тебя совесть есть? Я думала, что мы с тобой подруги.
- Конечно, подруги! Но ты сама сказала, что готова уплатить посреднику сто тысяч баксов.
- Я имела в виду, что это верхний предел. И я даже представить не могла, что моя лучшая подруга попытается меня ограбить.
- Абби, совести у тебя ни на грош! Ты уверена, что в твоих жилах не течет кровь янки?
Ответила я заговорщическим шепотом: - Уверена я как раз в обратном. Никому не рассказывай, но мой папаша родом из Кливленда. А на юг семья его перебралась, когда ему уже шесть стукнуло. - В моем признании не было и слова правды, но отец мой умер до того, как я познакомилась с Уиннелл, и опровергнуть мой вымысел она не могла.
- Какой Кливленд ты имеешь в виду? - В голосе Уиннелл зазвенел металл. - Тот, что в Огайо, или тот, что в Теннесси?
- Огайо.
Уиннелл пошатнулась и едва не опрокинулась навзничь, что привело бы к неминуемому шкафопаду, грозящему нам самыми суровыми последствиями. - Так я и знала! - Голос ее предательски сорвался. - Ты всегда жестковато выговаривала гласные. Значит, это у тебя врожденное.
- Да ты на кого хвост поднимаешь! - возмутилась я. - Разве твоя бабуся не из Бостона родом?
Лицо Уиннелл сделалось белым, как мел; поразительный контраст с черными как смоль бровищами. - Скажи мне, Абби, - заговорила она изменившимся голосом. - Сколько ты готова заплатить своей лучшей подруге, если она загонит твоего Ван Гога за десять миллионов долларов?
Я вздохнула. - Уиннелл, зайчик мой, ты же даже с дельцами местного масштаба не знакома, не говоря уж о международных. Или я ошибаюсь?
- Но ведь я сказала, что могу продать твою картину, не так ли? Уиннелл уже не говорила, а цедила сквозь зубы. - Между прочим, Билли Боб, мой кузен, сотрудник картинной галереи в Гринич-виллидже* (*Богемный район Нью-Йорка, славящийся выставками художников).
- И чем он там занимается, хотела бы я знать? - фыркнула я. - Полы подметает?
- Не только. Иногда ему доверяют и картины развешивать.
- Нет, Уиннелл, мне настоящий профессионал нужен.
- Я понимаю. Но допустим, что босс Билли Боба толкнет твою картину за десять миллионов. Сколько ты мне дашь за это? Ты ведь так до сих пор и не сказала.
- Надеюсь, пятидесяти тысяч с тебя хватит? - великодушно предложила я.
Физиономия Уиннелл вытянулась. - Абигайль Луиз Тимберлейк, отчеканила она. - Ты скупердяйка!
- Ничего подобного!
- Ты дешевка! - продолжала бичевать меня Уиннелл, распаляясь сильнее и сильнее. - Жалкая, гнусная и подлая.
- Это я - дешевка? - взорвалась я. - И я слышу это от женщины, которая даже на мало-мальски приличное платье для себя не потратится? Да ты только взгляни на себя, пугало огородное! Не дай бог, кто-нибудь поднесет к тебе сильный магнит, или вдруг ветер подует. Ты ведь тогда останешься, в чем мать родила. И вообще, если хочешь знать, Уиннелл Кроуфорд, то над тобой вся Селвин-авеню потешается.
В глазах Уиннелл засверкали молнии. - Пошла вон из моего магазина! завизжала она.
- С радостью! - Круто развернувшись, я промаршировала из "Деревянных диковин" на улицу.
Занеся Робу ключи от машины - ни он, ни Боб со мной даже не заговорили, - я решила съездить в единственное на свете место, где меня не только понимали, но и принимали такой, какая я есть. К своей мамочке. А по дороге мне предстояло нанести еще пару коротких визитов.
Глава 9
Лично я обожаю ездить буераками. То бишь, пользоваться объездными дорогами. В часы пик главное шоссе забито автобусами, да и в остальное время дорога запружена автомобилями до предела. Несметные полчища туристов из всех Штатов почему-то считают своим священным долгом проехать именно через Шарлотт. И не только из Штатов: зимой, например, добрая половина уроженцев Квебека устремляется сюда к нам, в поисках более благоприятного климата. Правда, в тех редких случаях, когда эти франко-канадцы заглядывают в мою лавку, я настаиваю, чтобы они говорили со мной по-английски. Впрочем, те же самые требования я предъявляю и к туристским ордам из Огайо и Пенсильвании, которые каждое лето заполоняют Мертл-Бич и другие наши замечательные курортные местечки. И вообще мне по душе, что на объездных дорогах попадаются только каролинские номера, да и в целом машин не так много.
Когда-то на двадцатипятимильном расстоянии от Шарлотта до Рок-Хилла располагались персиковые сады, сосновые боры, хлопковые поля, а также совершенно очаровательный городишко Форт-Милл. В наши дни от хлопковых полей остались одни воспоминания, да и сад уцелел один-единственный, к северу от Форт-Милла. Зато на месте другого персикового сада теперь красуется совершенно роскошный торговый центр "Каролина-плейс", а вдоль шоссе номер 21 открылись три вполне пристойных питейных заведения. Кроме того, на случай, если в торговом центре кто-то не найдет всего, что душа пожелает, на опушке последнего уцелевшего соснового бора притулилась крохотная часовенка, перед алтарем которой время от времени заключают брачные союзы. К югу от Форт-Милла сосняки давно повырубили, а на их месте возвели здоровенные кондоминиумы и дома для обслуживающего персонала символы общественного прогресса, по уверению окружных властей.
С прежних времен не изменилась разве что река, Катавба-ривер. Если, конечно, не считать нескольких дюжин дамб, перегородивших ее русло на всем протяжении - от истока, затерявшегося в горных отрогах Северной Каролины, до Великих порогов, преодолев которые Катавба-ривер непостижимым образом меняет название и становится речкой Уотери. Кстати, окрестили нашу красавицу в честь индейского племени катавба, резервация которого находится на окраине Рок-Хилла, а один из представителей, как я уже упоминала, открыл на Черри-роуд салон для игры в бинго по крупным ставкам.
Перебравшись через реку, я сразу свернула направо, на Селаниз-роуд и проследовала по ней до Индейского Крючка. Там вырулила налево, чтобы въехать в Харлинсдейл. Значительную часть обитателей этого фешенебельного анклава составляют нувориши, живущие в умопомрачительно дорогих и нередко кичащихся показушной роскошью, особняках. Каждый раз, едва завидев эти претенциозные дворцы, я испытываю прилив жгучей зависти.
Я хорошо знала, где живет Хортенс Симмс; в Рок-Хилле это известно любой мало-мальски значимой персоне. Дом Хортенс окружен пышно обсаженным садом. Если большинство ее соседей довольствовалось несколькими кустами азалий, одной-двумя камелиями и вездесущим кизилом, то Хортенс устроила в своем саду настоящую сельву. Азалии с камелиями произрастали у нее дюжинами, а заросли кизила и вовсе образовали непролазную чащу. По слухам, она приобрела где-то лицензию садовода-профессионала и всерьез намеревалась акклиматизировать в наших краях новые виды растений. Злые языки утверждали также, что время от времени Хортенс самолично ползает по саду на четвереньках, пропалывая клумбы и копошась в земле!
Извилистая подъездная аллея закончилась широким кругом вокруг клумбы перед парадным входом виллы, про которую, чтобы не обидеть хозяйку, можно было сказать, что она возведена в псевдо-итальянском стиле. Гипсовые львы охраняли лестницу из поддельного мрамора, которая вела к огромной двери, облицованной дубовым шпоном. Не сумев отыскать звонок, я постучала по двери кольцом, свисавшим из пасти бронзового льва. Будучи истинной дочерью Юга, я не осмелилась заявиться в дом к убитому горем человеку без подходящего угощения, поэтому в левой руке держала пряничный кекс. Не ахайте и не спешите обвинять меня в пособничестве янки - фирменную бостонскую обертку я сняла и завернула кекс в простую алюминиевую фольгу.
- Она только что вошла, - прошептал он. - И картина у нее!
Я не поверила своим ушам. - Что?
- Я всегда оставляю для нее воскресный выпуск "Нью-Йорк Таймс", который она забирает домой, - пояснил Роб. - Миссис Ченг положила газету на рояль, а, собираясь домой, случайно прихватила вместе с ней и картину. Так что твой Ван Гог цел и невредим.
Я испустила вздох облегчения, от которого, наверно, погасли свечки в ванной моей мамы. - Слава Богу! Скажи ей, чтобы она привезла картину сюда. Нет, лучше передай, что я сама сейчас к ней примчусь.
Роб улыбнулся. - Я уже сказал. Миссис Ченг тоже выразила желание, чтобы ты к ней приехала.
- Тогда скажи, что я уже еду. Пусть никуда не выходит. И еще скажи, что если она не повредила холст, то ее ждет щедрое вознаграждение.
Почему-то Роб изъяснялся довольно долго. Наконец он повернулся ко мне и сказал:
- Она хочет знать размеры.
- Чего?
- Вознаграждения.
- Двадцать пять тысяч долларов, - ляпнула я.
Роб перевел, и я своими ушами услышала, как миссис Ченг смеется в трубку.
- Что она сказала? - резко спросила я.
Роб пожал плечами. - Что спину верблюда гладит зеленая утка, смущенно ответил он.
- Что? - изумилась я.
Роб повторил эту абракадабру.
- Передай ей, что двадцать пять тысяч зеленых уток с селезнями в придачу могут огладить спины целого каравана верблюдов длиной с великую Китайскую стену, - фыркнула я. - Только пошевеливайся - я ведь еще адреса ее не знаю. - И вдруг я вспомнила, что сюда меня привез Роб. - Ой, а ты не позволишь мне воспользоваться твоей тачкой?
- Пожалуйста, Абби. Сам я тогда поеду на автомобиле Боба. Бензина тебе хватит - я недавно заправлялся. Не забудь только, что у меня автоматическая коробка...
- Я уже много лет за рулем, - перебила я. - Мне только адрес нужен.
Положив трубку, Роб достал из ящичка изящного старинного бюро золотую ручку и блокнот. К адресу он присовокупил такой четкий план, что дом миссис Ченг не нашел бы только слепой.
Одного не сказал мне Роб. Что время от времени мне не мешало бы поглядывать в зеркальце заднего вида.
Глава 8
Хотя от дома миссис Ченг меня отделяли всего восемь кварталов, с таким же успехом их могло быть и восемьдесят. Огромнейший дом, одни из апартаментов в котором занимали Роб-Бобы, расположен на самом юге Майерс-парка, района величественных кирпичных строений и старинных иволистных дубов. Кирпичный дом, в котором обитала миссис Ченг, был также обсажен развесистыми дубами, однако размеры этого здания позволяли ему без труда разместиться в гостиной едва ли не любого из домов Майерс-парка.
Оставив машину на улице, я проследовала к дому по корявой дорожке, по обеим сторонам от которой цвел невысокий кустарник. В небольшом заборчике перед парадным была калитка. По счастью, звонок располагался снаружи. Я нажала кнопку, но ничего не услышала, и уже раздумывала, не позвонить ли еще разок, когда парадная дверь распахнулась.
- Чем могу вам помочь? - спросила появившаяся на пороге женщина.
- Меня зовут Абигайль Тимберлейк. Меня пригласила миссис Ченг.
- Это я. Меня зовут Айрин Ченг. - Она открыла калитку. - Входите. Печет здесь, как в преисподней, и вы, по-моему, уже взмокли.
Я уставилась на нее, напрочь позабыв об аристократичных манерах дочери Юга. Миссис Ченг была примерно одних со мной лет и одного роста. На ней были белые хлопчатобумажные шорты, выцветшая зеленая футболка и резиновые сандалии. Если бы не азиатские черты лица, она вполне могла сойти за меня. Тем более что изъяснялась она, как и я, на чистейшем Дикси* (*обозначает штаты, расположенные к югу от линии Мейсона-Диксона, а также характерный для жителей Юга выговор).
- Скажите... - я замялась. - Может быть, здесь есть еще одна миссис Ченг?
- Нет, - улыбнулась женщина. - Я единственная миссис Ченг.
- Должно быть, тут какое-то недоразумение, - упорствовала я. - Мне нужна миссис Ченг, которая работает в доме Роберта Гольдберга.
Она снова улыбнулась. - Я работаю у Робби. Входите же, а то я оставила дверь открытой, а мне вовсе не улыбается тратить энергию своего кондиционера на охлаждение всей Южной Каролины.
Я проследовала за ней в довольно скромную, но божественно прохладную гостиную.
- Но ведь вы говорите по-английски, - заявила я, едва присев на предложенный стул.
- Вы тоже. Причем почти без акцента.
- Что? - возмутилась я. - Откуда у меня акцен... - Я осеклась на полуслове. - Ах, я даже не поняла, что вы шутите. Видите ли, Роб сказал мне, что вы совершенно не говорите по-английски. К тому же я сама слышала, как по телефону вы общались с ним на китайском.
Она засмеялась. - Да, верно, Роб считает, что говорит по-китайски. Но, поверьте мне, его мандаринское наречие просто чудовищно. Мое, правда, тоже сильно хромает. Посещая в детстве раз в неделю китайскую начальную школу, больших высот не добьешься. Тем более что родители мои тоже родились в Штатах и совершенно не знают родного языка.
- Но, миссис Ченг...
- Прошу вас, зовите меня Айрин.
- Хорошо, а вы меня - Абби.
- Видите ли, Абби, Робби изучал мандаринское наречие в колледже. Его уже тогда очень привлекало китайское искусство. Поэтому, когда я откликнулась на его объявление о приходящей домработнице, он сразу решил, что я должна говорить по-китайски. Я возражать не стала, тем более что Робби очень обрадовался возможности попрактиковаться в мандаринском диалекте. Хотя на самом деле, мы с ним разговариваем на ломаном китайском. Сегодня, например, он сказал мне, что двадцать пять миллионов зеленых верблюдов гоняют каких-то уток вдоль всей Великой Китайской стены. - Она прыснула. - Я сначала решила, что у меня глюки. Может, вы знаете, что это за фигня?
Я рассмеялась. - Не знаю. Должно быть, он насмотрелся подобных чудес в Диснейленде.
- Возможно. Хотя мне иногда кажется, что Робби слегка ку-ку. Да, чайку не хотите?
С раннего утра у меня маковой росинки во рту не было, и я просто умирала от жажды. Двадцать пять миллионов верблюдов, наверно, так не мучились посреди безводной пустыни. Однако я помнила, что у этой женщины находится моя картина.
- Спасибо, с удовольствием, - сказала я. И тут же добавила: - Но сначала я хотела бы взглянуть на "Поле, поросшее чертополохом". На последние слова ушли остатки слюны в моем пересохшем рту.
Айрин вскинула брови. - Это еще одна загадка Робби?
- Нет. Я хочу посмотреть, в каком состоянии моя картина.
- Ах, вот вы о чем! Сейчас, одну секунду. - Она вскочила и просеменила в соседнюю комнату.
Я осмотрелась по сторонам. Мебель в гостиной была вполне приличная - в викторианском стиле, и не самая дешевая. На стенах висели подписанные авторские офорты и одно довольно большое полотно. Признаться, я представляла себе Айрин Ченг совершенно иначе.
- Вот, пожалуйста. - Она вручила мне скатанный холст с таким видом, словно это была вчерашняя газета.
Я с трепетом развернула картину у себя на коленях. На первый взгляд, с ней ничего не случилось. Но, что это за трещинка в верхнем левом углу? Была ли она здесь раньше? Я не помнила. Как-никак, я рассматривала картину поздно вечером, и при искусственном освещении.
- Это полотно стоит кучу денег, - не удержалась я.
- Да, Робби сказал мне. Хотя лично я не представляю, с какой стати.
- Как, - возмутилась я. - Да вы только взгляните! Какие мощные мазки. А как цвета играют!
Айрин внимательно пригляделась, но затем со вздохом покачала головой. - Абби, не обижайтесь, но на мой вкус, эта картина безобразнее тараканов в навозной куче.
В эту минуту невесть откуда материализовалась здоровенная серовато-белая кошка и с подозрительным видом принюхалась к моим коленкам.
- Она, наверно, Матвея учуяла, - предположила я. - Кота моего.
- А мне кажется, что Эсмеральду заинтересовали вы сами.
Я уже собралась было замурлыкать от удовольствия, когда подлая кошка пребольно куснула меня за левую щиколотку. - Ой, брысь отсюда!
- Ах, она продемонстрировала на вас свой любовный укус?
- Любовный? А вы ей все прививки сделали?
Айрин кивнула. - Надеюсь, у вас кровь не течет? А то ковер у меня совсем новый.
- Нет, вроде бы, не течет. - Я потерла пострадавшую щиколотку. - Кожу она не прокусила, но напугала меня. У нее такая привычка, да?
Айрин хихикнула. - Некоторые люди считают, что все кошки -хитрые, злобные и коварные твари. В целом, я с этим согласна, однако и положительных качеств у них пропасть.
Я ухмыльнулась. - Они - бестии прожженные, и куда сообразительнее собак. Вам, например, приходилось видеть кошачью упряжку?
- Да, вы правы, - согласилась Айрин. - Хотя многие считают, что кошки глупее, потому что им невозможно привить собачье послушание. Да, верно собаку на зов откликается, но зато кошка мотает информацию себе на ус, и приходит к вам потом, когда ей удобнее.
И мы умиленно рассмеялись.
- Собаки считают себя людьми, - добавила я. - А кошки - богами.
- Хотя, собаки, конечно, чистоплотнее.
- Да что вы? - возразила я. - Вы когда-нибудь видели, чтобы пес вылизывал себя с головы до пят?
- Именно это я имела в виду. Кошек нельзя назвать чистюлями; они с ног до головы слюной вымазаны.
- Ха, это остроумно! - Несмотря на невежественное высказывание, которое позволила себе Айрин в отношении моего Ван Гога, эта женщина пришлась мне по душе. Одного со мной сложения, без закидонов, да и просить у меня, похоже, ничего не собиралась. Или я заблуждалась на сей счет? - Роб Гольдман сказал, что вы хотели передать мне картину из руки в руки. Причем высказали пожелание, чтобы я сама к вам приехала. А почему, можно спросить?
- Потому что я хотела познакомиться с вами.
Мой внутренний радар, почуяв опасность, заработал во всю мощь. - Со мной?
- Да, я хочу вас кое о чем попросить.
Я стояла, прижимая драгоценный холст к груди. - Роб сказал вам, о каком вознаграждении идет речь?
Айрин наморщила носик. - Нет, о вознаграждении он не сказал ни слова. Если, конечно, не имел в виду верблюдов. Абби, я бы хотела устроиться к вам на работу.
- Извините меня, Айрин, но нам с Матвеем домработница ни к чему. Мы живем вдвоем, а домой я возвращаюсь поздно вечером.
Айрин нахмурилась. - Я имела в виду совсем другую работу. Я готова помогать вам в вашей антикварной лавке.
- В смысле уборки?
Айрин встала передо мной, подбоченившись. - По-вашему, это все, на что я способна?
- Ну, а чем бы вы хотели заниматься? - непонимающе вскричала я.
- Я хочу торговать антиквариатом.
- Что?
Айрин энергично закивала, ее коротко подстриженные черные волосы взметнулись, подобно конской гриве. - Работая у Робби, я многому научилась. Я наблюдательная, схватываю все на лету и очень много читаю. Про антиквариат. Разумеется, большими деньгами я не располагаю, однако, как видите, стараюсь приобретать лучшие вещи. - Она жестом указала на стены гостиной.
- Да, вкус у вас неплохой, - признала я, ничуть не покривив душой.
- Так что, возьмете меня? - настойчиво спросила Айрин. - Мне очень нужна приличная работа. Мужа моего уволили после девятнадцати лет безупречной работы на фирме. С сегодняшнего дня он, правда, устроился на новое место, но платят там гораздо меньше.
А почему бы и нет, черт возьми? Роб работал бок о бок с Бобом, да и Уиннелл наняла девушку, помогавшую ей торговать по уик-эндам, во время самого наплыва покупателей. Да что тут говорить, даже Джей-Кат собиралась выписать из Шелби пару-тройку кузин в качестве лишних рук. Да и моя репутация после сенсационной находки Ван Гога наверняка взлетит до небес, А, стало быть, и бизнес мой расцветет.
- Я веду компьютерный учет, - сказала я. - Вы в ладах с компьютером?
Айрин поджала плечами. - Вполне.
- Уже хорошо, потому что я в этих программах ни уха, ни рыла не смыслю. А с людьми вы ладить умеете?
- Вполне, - повторила Айрин.
- Тогда вы и тут меня перещеголяли. Что ж, я готова вас взять. А когда вы можете приступить?
- Я готова хоть сейчас.
- С завтрашнего утра, - решилась я. - Ровно в девять будьте на месте. Открываю я с десяти, так что у вас будет время на то, чтобы познакомиться с моей системой.
Айрин расцвела. - Спасибо, Абби. Вы не пожалеете, уверяю вас.
Она вышла со мной из парадного. Когда я открыла калитку, из-под раскидистого дуба выкатил темно-синий автомобиль с северо-каролинскими номерами и на огромной скорости понесся по улице. На первом же перекрестке он каким-то чудом избежал столкновения с пикапом. Водитель пикапа резко затормозил и принялся отчаянно сигналить, но синий автомобиль, как ни в чем не бывало, умчал прочь.
- Да, если на таких перекрестках не установят знак обязательной остановки, рано или поздно здесь кто-нибудь разобьется насмерть, - заметила Айрин, осуждающе качая головой. - Вы уж будьте поаккуратнее, прошу вас - я не хочу, чтобы моя работа завершилась, так и не начавшись.
- Я буду осторожной, - пообещала я.
На мой счет Айрин Ченг могла не беспокоиться. В Шарлотте мультимиллионерши не гибнут под колесами автомобилей. Они могут разве что утонуть на яхте посреди Средиземного моря, или задохнуться, подавившись черной икрой. Конечно, я еще мультимиллионершей не была, но приятное предчувствие уже испытывала. На сей раз, капризная Фортуна явно повернулась ко мне лицом.
До дома я добралась кратчайшим путем и без приключений. Запихнула картину в духовку и покатила в салон "Изыск и утонченность", чтобы возвратить Робу ключи от его машины. Сам автомобиль я поставила за салоном, а затем, убедившись, что дверь черного хода заперта, обогнула здание и направилась к основному входу. Когда я шла по тротуару, по Селвин-авеню в сторону колледжа Куинс вихрем пронесся еще один темно-синий автомобиль. Присмотревшись, я разглядела северо-каролинский номер. К сожалению, очки для дали, в которых я обычно сижу за рулем, уже покоились в моей сумочке, и больше ничего увидеть мне не удалось.
- Чего ты носишься как угорелый? - выкрикнула я вслед лихачу. Собьешь кого-нибудь.
- Абби!
Я обернулась. Уиннелл Кроуфорд стояла в дверях своего магазинчика "Деревянные диковины" и яростно махала мне обеими руками.
- Одну минутку! - крикнула я. - Мне нужно вернуть Робу ключи.
- Нет, зайди сначала ко мне!
Уиннелл старше меня на десять лет, однако пребывает в прекрасной физической форме, постоянно перетаскивая тяжеленную антикварную мебель и прочую старинную утварь, которой успешно торгует. Ее настоящие деревянные диковины расставлены в салоне аккуратными рядами, наподобие книжных стеллажей в библиотеке. Одно неосторожное движение покупателя, и от изрядного куска истории может остаться одно воспоминание.
- Как ты могла, Абби? - с места в карьер напустилась на меня Уиннелл.
- Что ты имеешь в виду?
- Зайти внутрь. - Она схватила меня за руку, под мышкой которой покоился драгоценный холст, и уволокла в самый дальний угол. Со всех сторон нас окружали высоченные шкафы начала века, облицованные дубовым шпоном. При всем желании, более укромного уголка ей было бы не сыскать даже в чреве римских катакомб.
- Роб-Бобы просто убиты горем, - сказала Уиннелл. - Они были свято уверены в вашей дружбе.
- Но ведь так оно и есть! - вскричала я. - После тебя, Роб - лучший мой друг.
- Ты его просто использовала, Абби. - Кустистые брови Уиннелл грозно сомкнулись. - Мне за тебя стыдно.
- Бизнес есть бизнес, Уиннелл, - пожала плечами я.
- Он хотел всего-навсего десять процентов. Это совершенно справедливая доля.
- Ничего себе - справедливая! - возмутилась я. - Миллион баксов колоссальная куча денег!
Уиннелл вздрогнула. - Как, эта дребедень, которую ты купила на благотворительном аукционе, тянет на миллион баксов?
- Нет, - терпеливо промолвила я. - Она тянет на все десять. А Роб требовал миллион.
- Ну, ни хрена себе! - Уиннелл судорожно задышала, как выброшенная на берег форель. - Откуда в нем такая алчность? Не иначе, как под влиянием этого янки Боба.
Должна вам признаться, что моя закадычная подруга относится к числу самых отъявленных янкиненавистников. По ее мнению, война между Севером и Югом продолжается до сих пор. Последний приличный янки погиб под Геттисбергом, и остается лишь сожалеть, что его примеру не последовали все остальные. Но при всем этом Уиннелл отнюдь не чурается получать янки-доллары из рук янки-туристов. И еще напрочь игнорирует тот факт, что одна из ее бабушек была родом из Новой Англии, цитадели ненавистных северян.
- Лично я считаю, что гонорар посредника не должен превышать сотни тысяч, - сказала я.
Глаза Уиннелл забегали. - Послушай, Абби, я хочу дать тебе один совет.
- Ничего и слышать не хочу, - отрезала я. - Я совершенно не собираюсь ползти на коленях через улицу, чтобы вымолить у Роба прощение. - "Хотя бы потому, что в любое мгновение могу угодить под темно-синий автомобиль с северо-каролинскими номерами", -подумала я вдогонку.
- Не говори ерунду, Абби. Роб зарвался, ты совершенно права. Не говоря уж о том, что они с Бобом и без того деньги лопатой загребают. Да эти выскочки просто купаются в роскоши!
- Не знаю, купаются ли, - промолвила я, - но уж точно не бедствуют.
Уиннелл, которая шьет на себя одежду сама, разгладила подол несуразнейшего одеяния, державшегося воедино исключительно благодаря нескольким огромным булавкам. Мне уже приходилось видеть подругу в этом балахоне. Сама Уиннелл, благодаря многочисленным прорехам, любовно именовала его "платьем со сквознячком".
- Я имею в виду, Абби, что тебе вовсе не обязательно делать ставку на Роба.
- Вот как?
- Да, представь себе. Я готова сама продать твою картину.
Я с трудом удержалась от смеха. - Не обижайся, Уиннелл, но я всегда считала, что твой конек это старинная мебель, а не шедевры импрессионистов.
Раскидистые брови Уиннелл весело затрепетали. - Речь идет вовсе не обо мне, Абби. Но я знаю человека, который это устроит. Я вас просто сведу с ним.
- Понятно. И сколько ты хочешь за эту услугу?
Уиннелл словно невзначай расстегнула и снова застегнула одну из чудовищных булавок. - Пятьсот тысяч долларов.
- Ты что, в своем уме?
- Ладно, тогда сотню тысяч.
- Уиннелл, у тебя совесть есть? Я думала, что мы с тобой подруги.
- Конечно, подруги! Но ты сама сказала, что готова уплатить посреднику сто тысяч баксов.
- Я имела в виду, что это верхний предел. И я даже представить не могла, что моя лучшая подруга попытается меня ограбить.
- Абби, совести у тебя ни на грош! Ты уверена, что в твоих жилах не течет кровь янки?
Ответила я заговорщическим шепотом: - Уверена я как раз в обратном. Никому не рассказывай, но мой папаша родом из Кливленда. А на юг семья его перебралась, когда ему уже шесть стукнуло. - В моем признании не было и слова правды, но отец мой умер до того, как я познакомилась с Уиннелл, и опровергнуть мой вымысел она не могла.
- Какой Кливленд ты имеешь в виду? - В голосе Уиннелл зазвенел металл. - Тот, что в Огайо, или тот, что в Теннесси?
- Огайо.
Уиннелл пошатнулась и едва не опрокинулась навзничь, что привело бы к неминуемому шкафопаду, грозящему нам самыми суровыми последствиями. - Так я и знала! - Голос ее предательски сорвался. - Ты всегда жестковато выговаривала гласные. Значит, это у тебя врожденное.
- Да ты на кого хвост поднимаешь! - возмутилась я. - Разве твоя бабуся не из Бостона родом?
Лицо Уиннелл сделалось белым, как мел; поразительный контраст с черными как смоль бровищами. - Скажи мне, Абби, - заговорила она изменившимся голосом. - Сколько ты готова заплатить своей лучшей подруге, если она загонит твоего Ван Гога за десять миллионов долларов?
Я вздохнула. - Уиннелл, зайчик мой, ты же даже с дельцами местного масштаба не знакома, не говоря уж о международных. Или я ошибаюсь?
- Но ведь я сказала, что могу продать твою картину, не так ли? Уиннелл уже не говорила, а цедила сквозь зубы. - Между прочим, Билли Боб, мой кузен, сотрудник картинной галереи в Гринич-виллидже* (*Богемный район Нью-Йорка, славящийся выставками художников).
- И чем он там занимается, хотела бы я знать? - фыркнула я. - Полы подметает?
- Не только. Иногда ему доверяют и картины развешивать.
- Нет, Уиннелл, мне настоящий профессионал нужен.
- Я понимаю. Но допустим, что босс Билли Боба толкнет твою картину за десять миллионов. Сколько ты мне дашь за это? Ты ведь так до сих пор и не сказала.
- Надеюсь, пятидесяти тысяч с тебя хватит? - великодушно предложила я.
Физиономия Уиннелл вытянулась. - Абигайль Луиз Тимберлейк, отчеканила она. - Ты скупердяйка!
- Ничего подобного!
- Ты дешевка! - продолжала бичевать меня Уиннелл, распаляясь сильнее и сильнее. - Жалкая, гнусная и подлая.
- Это я - дешевка? - взорвалась я. - И я слышу это от женщины, которая даже на мало-мальски приличное платье для себя не потратится? Да ты только взгляни на себя, пугало огородное! Не дай бог, кто-нибудь поднесет к тебе сильный магнит, или вдруг ветер подует. Ты ведь тогда останешься, в чем мать родила. И вообще, если хочешь знать, Уиннелл Кроуфорд, то над тобой вся Селвин-авеню потешается.
В глазах Уиннелл засверкали молнии. - Пошла вон из моего магазина! завизжала она.
- С радостью! - Круто развернувшись, я промаршировала из "Деревянных диковин" на улицу.
Занеся Робу ключи от машины - ни он, ни Боб со мной даже не заговорили, - я решила съездить в единственное на свете место, где меня не только понимали, но и принимали такой, какая я есть. К своей мамочке. А по дороге мне предстояло нанести еще пару коротких визитов.
Глава 9
Лично я обожаю ездить буераками. То бишь, пользоваться объездными дорогами. В часы пик главное шоссе забито автобусами, да и в остальное время дорога запружена автомобилями до предела. Несметные полчища туристов из всех Штатов почему-то считают своим священным долгом проехать именно через Шарлотт. И не только из Штатов: зимой, например, добрая половина уроженцев Квебека устремляется сюда к нам, в поисках более благоприятного климата. Правда, в тех редких случаях, когда эти франко-канадцы заглядывают в мою лавку, я настаиваю, чтобы они говорили со мной по-английски. Впрочем, те же самые требования я предъявляю и к туристским ордам из Огайо и Пенсильвании, которые каждое лето заполоняют Мертл-Бич и другие наши замечательные курортные местечки. И вообще мне по душе, что на объездных дорогах попадаются только каролинские номера, да и в целом машин не так много.
Когда-то на двадцатипятимильном расстоянии от Шарлотта до Рок-Хилла располагались персиковые сады, сосновые боры, хлопковые поля, а также совершенно очаровательный городишко Форт-Милл. В наши дни от хлопковых полей остались одни воспоминания, да и сад уцелел один-единственный, к северу от Форт-Милла. Зато на месте другого персикового сада теперь красуется совершенно роскошный торговый центр "Каролина-плейс", а вдоль шоссе номер 21 открылись три вполне пристойных питейных заведения. Кроме того, на случай, если в торговом центре кто-то не найдет всего, что душа пожелает, на опушке последнего уцелевшего соснового бора притулилась крохотная часовенка, перед алтарем которой время от времени заключают брачные союзы. К югу от Форт-Милла сосняки давно повырубили, а на их месте возвели здоровенные кондоминиумы и дома для обслуживающего персонала символы общественного прогресса, по уверению окружных властей.
С прежних времен не изменилась разве что река, Катавба-ривер. Если, конечно, не считать нескольких дюжин дамб, перегородивших ее русло на всем протяжении - от истока, затерявшегося в горных отрогах Северной Каролины, до Великих порогов, преодолев которые Катавба-ривер непостижимым образом меняет название и становится речкой Уотери. Кстати, окрестили нашу красавицу в честь индейского племени катавба, резервация которого находится на окраине Рок-Хилла, а один из представителей, как я уже упоминала, открыл на Черри-роуд салон для игры в бинго по крупным ставкам.
Перебравшись через реку, я сразу свернула направо, на Селаниз-роуд и проследовала по ней до Индейского Крючка. Там вырулила налево, чтобы въехать в Харлинсдейл. Значительную часть обитателей этого фешенебельного анклава составляют нувориши, живущие в умопомрачительно дорогих и нередко кичащихся показушной роскошью, особняках. Каждый раз, едва завидев эти претенциозные дворцы, я испытываю прилив жгучей зависти.
Я хорошо знала, где живет Хортенс Симмс; в Рок-Хилле это известно любой мало-мальски значимой персоне. Дом Хортенс окружен пышно обсаженным садом. Если большинство ее соседей довольствовалось несколькими кустами азалий, одной-двумя камелиями и вездесущим кизилом, то Хортенс устроила в своем саду настоящую сельву. Азалии с камелиями произрастали у нее дюжинами, а заросли кизила и вовсе образовали непролазную чащу. По слухам, она приобрела где-то лицензию садовода-профессионала и всерьез намеревалась акклиматизировать в наших краях новые виды растений. Злые языки утверждали также, что время от времени Хортенс самолично ползает по саду на четвереньках, пропалывая клумбы и копошась в земле!
Извилистая подъездная аллея закончилась широким кругом вокруг клумбы перед парадным входом виллы, про которую, чтобы не обидеть хозяйку, можно было сказать, что она возведена в псевдо-итальянском стиле. Гипсовые львы охраняли лестницу из поддельного мрамора, которая вела к огромной двери, облицованной дубовым шпоном. Не сумев отыскать звонок, я постучала по двери кольцом, свисавшим из пасти бронзового льва. Будучи истинной дочерью Юга, я не осмелилась заявиться в дом к убитому горем человеку без подходящего угощения, поэтому в левой руке держала пряничный кекс. Не ахайте и не спешите обвинять меня в пособничестве янки - фирменную бостонскую обертку я сняла и завернула кекс в простую алюминиевую фольгу.