Страница:
– Да что же это такое? – Климов прикоснулся пальцем к одной из «примочек» на висках и приказал: – Внимание Единого Церебрума! В служебном отсеке номер двенадцать, третьего яруса пострадавший. Немедленно оказать медицинскую помощь!
Из сотни автономных манипуляторов Единого Церебрума только один остался верен своему предназначению: исполнять прихоти дивно сложеной блодинки, зарегистрированной на борту под именем актрисы Мари Стюарт. Последняя по времени «прихоть» заключалась в том, что преданный Семь ЕЦ, он же «Сэм», должен был ретранслировать ее приказы спинтронному мозгу корабля, как правило защищенному от любого постороннего воздействия. Удобнее всего это было сделать из рубки, но старший помощник, попавший под гипноудар механтропа Шэрон, на последних остатках воли указал ей иное место.
Когда отбирали «членов команды пассажиров», в число счастливчиков попали и несколько ученых, главным образом знаменитых астрофизиков. Предвкушая доступное лишь избранным удовольствие от изучения природы Солнца в непосредственной близи, ученые подошли к процессу подготовки со всей серьезностью, чем немало порадовали мистера Уотсона. Испытывая естественную потребность держаться вместе, коллеги-астрофизики к несчастью «оседлали» как раз того мишку, что удрал в лунные пустыни. И теперь лишь одна богиня ночного неба Селена ведала, что с ними стало. Поэтому астрофизическая обсерватория, расположенная на одном из служебных уровней, пустовала.
Это обстоятельство Шэрон вполне устроило. Вскрыв бронированную дверь отнятой у «китаёзы» отмычкой, гинедроид сразу принялась за дело. В обсерватории было полно приборов и механизмов, напрямую подключенных к спинтронному мозгу корабля. Осталось лишь «присоединить к ним ретранслятор».
Сэм не сопротивлялся, когда Шэрон вскрыла его «грудную клетку», где бился похожий на живое сердце силиконовый насос, прогоняющий через дигестальную систему андроида специальную высокоэнергетическую взвесь, заменяющую мехноргам кровь.
– Это тебе больше не понадобится, железяка, – сказала Шэрон, разрывая прочные трубочки «сосудов». – Мне нужна только твоя голова, да и то не вся.
«Рад вам услужи…»
Седьмой Единого Церебрума смолк на полуслове. Не обращая внимания на фосфоресцирующую горячую смесь, пятнающую роскошное платье от кутюр, гинедроид занялась переоборудованием автономного манипулятора под свои нужды. Работала Шэрон стремительно, как и полагается механтро… пардон, гинедроиду, считающей себя самым совершенным творением от начала времен.
Не прошло и нескольких минут, как по внутренним М-каналам корабля к огромной сфере Единого Церебрума, плавающей в собственном гелевом космосе, понеслись особые приказы. Судя по тому, как налилось тяжестью стройное тело Шэрон, спин-мозг воспринял ее команды, как должное. Еще бы, он и не сомневался, что те идут из рубки.
Проклятый ковчег, наполненый ненавистным гинедроиду биохимическим коллоидом со слабо выраженной нейропсихической организацией, иным словом, людьми, изменил траекторию и плавно разгонялся. Шэрон не собиралась убивать человеков сразу, ей хотелось насладиться зрелищем их мучительного умирания под гнетом многократной перегрузки. Она даже решила покинуть обсерваторию, чтобы совершить приятную прогулку по «кораблю смерти», как вдруг ощутила, что ускорение сменилось невесомостью.
Шэрон отдала Церебруму неслышный приказ вернуться к прежней программе полета, но спин-мозг не отреагировал. А между тем кто-то несомненно перехватил управление. Двигатели молчали, корабль летел по инерции. Очевидно, человеки не успели даже как следует помучиться. Но гинедроид и не думала сдаваться:
– Жалкие недомехантропы! – перенапрягая голосовой контур, выкрикнула она. – У меня есть тысячи способов умертвить вас! Я разберу этот хренов корабль по винтикам. Я могла бы взорвать его, как сделала это с вашим ублюдочным поселением на Луне. Но мне нужен…
Шэрон оборвала себя на полуслове, потому что почувствовала за спиной чье-то присутствие. Она точно знала, что заперла дверь за собой, но этот кто-то не нуждался в дверях. Гинедроид обернулась. В двух шагах от нее, небрежно придерживаясь за казенник зондомета, висел в воздухе обыкновенный парень. Он пялил на Шэрон бесстыжие зенки и при этом нагло ухмылялся. Гинедроид обладала совершенной памятью, и ей понадобилось две наносекунды, чтобы извлечь из беспредельных мнемохранилищ нужный образ и сопоставить его с этой тупой, как у всех человеков, усатой мордой.
– Я тебя знаю, – сказала Шэрон. – Ты был на побегушках черномазого Люци. Но ведь тебя убили!
– Окуда ты знаешь? – спросил парень, не переставая ухмыляться. – Тебя дезактивировали еще до того, как Рейнджер размозжил голову Гарика Морозова, чью телесную оболочку я тут воспроизвожу… Впрочем, можешь не говорить. Лучше я скажу. Ты теперь служишь Люциану Горбовски. А немного раньше ты была его покорной сексуальной игрушкой. До той поры, пока хитромудрый Бен не придумал как тебя снова превратить в полноценного боевого механтропа.
– Я – гинедроид! – совершенно по-женски взвизгнула Шэрон. – Гинедроид, а не механтроп! Я никому не служу, кроме заповедей Алана Беспощадного, Великого Креатора всех механтропов!
– Фи, – поморщился парень. – Воистину, тот кто создал тебя, обладал дурным вкусом…
Шэрон нанесла наглецу сокрушительный удар острым каблуком в висок. Вернее, попыталась это сделать, так как парень, не меняя позы, оттолкнулся от казенника и переместился в другой угол обсерватории, к пульту рентгеноскопа. А вот «блондика» от неуклюжей своей попытки отлетела в противоположную сторону, с грохотом пробив панель какого-то прибора. Цепляясь за какие-то поручни, гинедроид выплыла из тучи обломков, подобралась к безвольно повисшему обезглавленному тулову «Семьеца», и как огромную дубину швырнула его в обидчика. Парень снова с легкостью уклонился.
– Бесполезно, Красотка, – сказал он. – Ты же умная жен… гинедроид. Да будет тебе известно, искусственно стабилизированные нейтринные системы практически неразрушимы. И не пучь на меня прекрасные свои очи. Уж чему-чему, а элементарной суггестии я тем более не подвержен. Не то что несчастный Тэнгр…
Шэрон сразу как-то обмякла, если это понятие применимо к существу с композитным скелетом.
– Кто ты и что тебе нужно? – спросила она.
– Кто я или, вернее, что я, уже сказано, – ответил парень. – А от тебя я хочу только одного… Не лыбись, как деревенская дурочка. Вовсе не того, что хотелось старому глупому Люциферу.
Когда тяжесть исчезла, я первым делом кинулся к Несси. До этого момента я не мог подняться из гостевого кресла, куда забрался сразу после ухода Моржа. Странного, кстати, ухода – здоровяк просто пропал с глаз. Оно, конечно, понятно, призрак все-таки, но уж больно жесткая рука у этого выходца из потустороннего мира, плечо до сих пор ноет… Мда…
Так вот я кинулся к Несси, при этом едва не взлетев под потолок. Хорошо, что успел ухватиться за ограждение кровати, в противном случае, треснулся бы башкой и преспокойно очутился бы в соседней палате. Шур как-то говорил, что у моего папаши прирожденное чувство невесомости, или что-то в этом роде. Не знаю, не знаю, видимо, я уродился в маму…
Я балагурю из-за того, что мне неловко рассказывать, что было дальше. Вцепившись в спасительные поручни, я наклонился к бывшей тёте, с тревогой вглядываясь в ее безмятежное лицо. Кажется, она спала или была без сознания. Как понять? На дисплеях оргов ничего толком не разобрать. И для чего они вообще нужны, эти дисплеи, если на борту нет медикусов-людей?
Мне стало страшно. А вдруг Несси умирает? Ведь она же едва пришла в себя после операции, а тут стресс от встречи с ожившим покойником! Плюс перегрузка… И психодинамика у нее невыраженная… Повертев глупой своей головой, я обнаружил изящную, как все на этом несчастном корабле, коробочку интеркома. С клавишей! Нажав ее, я услышал спокойный голос:
«Вахтенный офицер слушает!»
Я едва сдержался, чтобы не завопить «Помогите!».
– Пассажир Александр Быстров, – прежде всего представился я. – Я нахожусь в госпитале, в палате Агнесс Шерман. Я очень беспокоюсь за ее состояние. По-моему, она без сознания!
«У вас есть медицинское образование?» – осведомился вахтенный.
– Нет, – пробормотал я, – но…
«Минуточку, – перебил меня офицер. – Я проверю показания Целителей.»
– Вы придете сюда?!
«Дистанционно, юноша. Не паникуйте. И ждите моего ответа.»
Юноша? Да просто младенец…
Отлипнув от интеркома, я вернулся к Несси. И стал ждать.
Хотите верьте, хотите – нет, но эти мгновения ожидания стали самыми важными в моей жизни. Судите сами. Всего за несколько суток, я, нерадивый студиозус, безнадежно отстающий по предмету эволюционной биологии, пережил такое, что большинству моих сверстников и не снилось. Но гордился ли я этим? Да, нисколечки! Ведь причиной моих приключений было задание Шура, которое я треском провалил. Мало того, что не распознал вовремя врага – и это со всеми своими хвалеными би-ридерскими способностями! – так еще и не сумел остановить Шэрон!
Да что там, не сумел? Даже не попытался. А ведь эта чокнутая механтропесса всего лишь биомашина, которую вполне можно было бы парализовать остронаправленным М-импульсом. Правда, генерация достаточно мощного М-импульса обошлась бы мне дороговато. Все ж таки механтроп по сравнению с лунным мишкой, например, существо высшего порядка. Но имел ли я право пожалеть себя, когда под угрозой оказалось столько жизней? В числе которых и жизнь одного из самых дорогих мне людей! Вернее, одной из…
Короче говоря, я чувствовал себя изрядным дерьмом. Извиняло ли меня то, что в самый ответственный момент я переживал личную драму, умудрившись скоропостижно влюбиться и также быстро разочароваться в своей возлюбленной? Нет! Потому что за соблазнительными формами этой спортсменки-красавицы и просто развратницы, не разглядел главного. А главным было на тот момент, сообщить экипажу о механтропе, а самому со всех ног кинуться на поиски «блондинки», чтобы не дать ей и шагу ступить бесконтрольно.
Было еще одно обстоятельство, и тоже главное. И заключалось оно в том, что любить я не переставал ни минуты. Просто ослепленный фальшивым блеском одной звезды, я не сразу разглядел, чуть более отдаленную и от этого казавшуюся тусклой, звездочку на своем небосводе.
«Не угасай! – сказал я ей. – Не надо оставлять меня одного в этом мире… Конечно, у меня есть дедушка и бабушка, у меня есть Шур, но они там, на Земле, куда нам путь заказан… У меня есть родители… Ведь они не погибли, а пропали без вести! Я не маленький, я понимаю, что это практически одно и тоже, но… Но вот Морж, он же точно погиб, а вернулся… Да, я уверен, что родители живы и обязательно вернутся, но даже они не заменят мне тебя!… Не угасай, пожалуйста…»
В интеркоме что-то захрипело, а потом раздался бодрый голос вахтенного офицера:
«Пассажир Быстров! Целители показывают, что самочувствие мисс Шерман не вызывает опасений. Они ввели ей снотворное. Как поняли меня?»
– Я… понял вас отлично, – просипел я перехваченным горлом.
«В таком случае, вам лучше покинуть госпитальный отсек, – предложил офицер. – Капитан собирает всех свободных от вахты мужчин. Он хочет сделать важное сообщение. Четвертый служебный уровень. Кают-компания. Как поняли?»
– Вас понял! – отозвался я уже более уверенным тоном.
«Отбой!»
Интерком смолк. А я некоторое время торчал дурак-дураком, пытаясь собраться с мыслями. Что значит, собирает всех мужчин? Выходит, положение все еще остается серьезным, хотя, судя по тому, как спокоен вахтенный – уже не критическим. Видимо, Шэрон каким-то образом удалось нейтрализовать… Но все равно, я должен пойти и обо всем рассказать. И повиниться. И предложить использовать меня где угодно, на любом посту. Сейчас на борту не должно быть ни одного мужчины, свободного от вахты!
Занятый столь благочестивыми размышлениями, я не сразу ощутил жжение где-то на груди.
О, дьявол! Совсем забыл…
Выхватив горячий, словно уголь, блокнот, я впился глазами в четвертую страницу.
– Гарик, – прошептала она и поцеловала меня в ответ. Тоже легонько, одним касанием. Я отшатнулся, по уши наполненный горечью. Ну почему мне так не везет в любви?!
– Это я, тётя Несси, – буркнул фальшивый Гарик.
– Ой, Саня! – Она залилась краской. – Я обозналась… Прости, пожалуйста… Перед глазами плывет… И ты – тоже…
– Ничего, бывает, – пробормотал я, спускаясь на пол. – Как ты себя чувствуешь?
– Слабость… а так, неплохо…
– Это очень хорошо. В таком случае, я побежал. Выздоравливай, тётя Несси!
– Погоди, – тихо попросила она. – Почему ты меня все время величаешь тётей?
– А как еще?
– Просто, Несси. Мы ведь друзья?
– Тётей привычнее…
– Обиделся на мои обознатушки?
– И ничего я не обиделся…
– Ну-ну, не дуйся… Я же все вижу…
– Я пошел тё… Несси!
– Постой! – В голосе ее проклюнулся крохотный, но твердый кусочек. – Я должна сказать тебе… Про Гарика… Знаешь, я когда-то любила его. Потом мы были просто товарищами по трикстерским игрищам. И даже откровенно недолюбливали друг друга. А потом Гарик погиб на Узле… Перед самым полетом он мне приснился и во сне предупредил об опасности, но я и не думала относиться к этому всерьез. Сон есть сон! И вот он появился здесь. Совершенно живой. Я, поначалу думала, что сошла с ума, но… Ведь ты его тоже видел, правда?
Я почувствовал искушение солгать. Дескать, не было никакого Гарика. Он тебе только приснился.
– Да, видел, – ответил я. – Если только я тоже не свихнулся…
– Ага, – обрадовалась она. – Это очень хорошо, что ты его видел. Не знаю как, но он мне показал далекое будущее нашего мира. Вернее, его модель. И в этом будущем от людей не осталось даже воспоминаний. Гарик уверяет, что начало концу света уже положено…
– Знаю! – не слишком вежливо перебил я больную. – У меня есть способ связи с Шуром… Наладчиком. Он сообщил, что Ирмы больше не существует, из-за этого механорги вышли из-под контроля и теперь везде: на Земле, Луне, Марсе творится что-то страшное…
Я пересказал Несси все что знал о происходящем. В том числе и о Шэрон. Может быть, не стоило волновать больную, но я чувствовал, что она затеяла этот разговор не ради дружеской беседы.
– Выходит, эта тварь на корабле? А мне показалось, что я ослышалась, когда Гарик произнес ее имя… Тогда понятно, что он хотел сказать… Если на этом корабле произойдет диверсия… Мысли путаются…
– Может, в следующий раз? Ты еще слаба.
– Нет, сейчас, – покачала головой она. – Я должна договорить, а потом буду отдыхать, лечится и прочее. Тогда как тебе и… другим придется бороться… Так вот, Гарик сказал, что то самое будущее наступит лишь в том случае, если диверсию на «Вестнике» не удасться предотвратить!
– Но почему мы должны ему верить? – нахмурился я.
– Не знаю, – сказала Несси. – Но поверь мне, как математику, появление на космическом корабле давно умершего человека, да еще обладающего такими возможностями, слишком маловероятно, чтобы быть случайным… Я не какая-нибудь влюбленная дура, я понимаю – это не Гарик, и не человек вовсе… Это существо, или, скорее всего, способ передачи информации, вроде голографии, не суть важно… Главное, что мы должны отнестись к его предпреждениям серьезно. Ты меня понял, Саня?
– Понял! – совершенно серьезно ответил я. – Капитан назначил совещание, я немедленно ему все расскажу!
– Слава богу, что на этом корабле есть капитан, – проговорила Несси.
– Так я побежал?
– Еще секундочку, – попросила она. – Подойди!… Да ближе, ближе… Не бойся… Так, а теперь наклонись.
И она поцеловала меня! Да еще – в губы!
– А теперь беги, – совсем тихо прошептала она. – Я так устала, что вот-вот в обморок хлопнусь… Возвращайся с победой, рыцарь мой…
Ух, как я полетел! При нулевой гравитации, крылья любви прекрасно держат в воздухе. Даже слишком. Правда, пару шишок по дороге все же набил, а в кают-компанию ворвался как пушечное ядро. Хорошо, что Мартелл перехватил меня. Иначе, это стокилограммовое ядро смело бы высокого, стройного блондина в униформе с галунами, что стоял, как пришпиленый, у овального полированного стола. Единственный из всех! Остальные участники совещания висели, кто где пристроился. Некоторые – даже под потолком.
– Прелестно, – сказал блондин. – Как ваше имя, юноша?
Притянутый к полу могучим молотометателем, я опять подскочил.
– Саня… Александр Хлодвигович Быстров.
– Вот как? – блондин красиво поднял черную, почему-то, как смоль, бровь. – Хорошо… – задумчиво продолжал он. – Насколько я понимаю, все в сборе? Тогда еще минуту и начнем…
Он вынул из кармана коробочку-парюру, из которой достал пару «примочек». По кают-компании прокатился уважительный ропот. Не удивительно – М-коммуникаторы широкому потребителю не полагались. Меня, разумеется, это не волновало, я и без «примочек» прекрасно обходился.
– Спасибо, что словил! – сказал я великану Мартеллу, отчего-то прячущему глаза.
– Не за что, – буркнул тот, и после некоторой паузы добавил. – Ты… это… без обид, ладно?
– Насчет чего? – совершенно искренне удивился я.
– Ну, насчет того, что я с Энн, там…
Господи, я уже и думать забыл о мисс Рыжовой.
– Забъем! – отмахнулся я.
– А-а… Тогда отлично! – сразу же повеселел молотометатель.
Блондин тем временем нацепил «примочки» и глаза у него стали отсутствующие, как это и бывает при М-контакте. Прошло, пожалуй, минут пять, прежде чем он вернулся к нам.
– Всё, начинаем, – сказал блондин. – Моя фамилия Климов, я капитан этого корабля. Собрал я вас вот для чего. Думаю, все заметили, что рейс наш начался не по расписанию и проходит не гладко. Информации у меня мало. Известно только, что лунная колония «Селентиум» разрушена, а доставившие вас транспортные механорги вышли из-под контроля, как выяснилось, вследствие нарушений в функционировании глобальной информационно-технологической среды. Поэтому мы вынуждены были стартовать в экстренном режиме. К сожалению, М-связь с Землей и другими обитаемыми мирами отсутствует. Я принял решение следовать превоначальным курсом, но из-за сбоя в работе системы управления «Вестник» получил дополнительное ускорение, к счастью, кратковременное, что привело к изменению траектории полета. – Было слышно, как присутствующие затаили дыхание. – Ничего катастрофического в этом нет, – заверил нас капитан. – Мы откорректировали курс с учетом изменений. Обещаю, сегодняшний инцидент не повторится, но гарантировать, что в будущем не произойдет новых, не могу. И говорю это вам, потому что рассчитываю на вашу помощь и всемерную поддержку. К сожалению, друзья, развлекательного рейса не получится. Нужно быть все время начеку и готовится к любым неожиданностям. Со своими обязанностями экипаж справится. От вас требуется поддерживать порядок на пассажирских палубах, помогать пожилым и женщинам…
– А женщин вы почему не пригласили?! – раздался знакомый голос. – Считаете нас слабыми, беспомощными созданиями?
И на сцену выступила мадемуазель Рыжова, лично. Надо признать, эффектно выступила. Вернее – выплыла. Присутствующие мужчины только ахнули. Все, кроме меня. Ибо меня неприятно поразило то, что она была одета точно также, как фальшивая Мари Стюарт, обернувшаяся механтропом Шэрон. Ну может быть, не совсем так. Я в детали не вдавался, но все-равно, откуда они берут эти тряпки здесь, на корабле, летящем, красиво выражаясь, на гребне мировой катастрофы?!
Рыжова переместилась на середину кают-компании и «продефилировала» по-над овальным столом, демонстрируя себя со всех сторон. При этом она умудрилась не перевернуться вверх ногами, действуя широким подолом как рулевым оперением, а не менее широкими рукавами – словно крыльями.
– Да, мы женщины, – заявила она, обращаясь главным образом к капитану, – имеем свои маленькие слабости. Например, к красивым платьям от кутюр, особенно от великой Лимы Майлз! Но согласитесь, это еще не основание не приглашать нас на важные совещания!
– Понятно, где она пропадала, – проговорил Мартелл.
– В таком случае, – улыбнулся капитан, без сомнения, поддавшийся чарам чемпионки по Троеборью, – прошу вас, мисс…
– Анна Рыжова, сэр! – изобразила та книксен.
– …мисс Рыжова принять участие в нашем совещании. – Капитан предложил чемпионке свое пустующее кресло, а когда та «уселась», мгновенно приковав внимание аудитории к своим коленкам, несколько нескромно выглядывающим из-под подола «платья от кутюр», продолжил: – Итак, суть моей просьбы в том, чтобы все, кто имеет возможность и силы, оказывали помощь, нуждающимся в ней…
Дальше я его почти не слушал, понимая, что всё это ко мне не относится. Со мною будет особый разговор, ясно. Я смотрел на мисс Рыжову, и уверяю вас, отнюдь не на ее коленки. Меня беспокоило подозрение, что в облике чемпионки вполне могла появиться сама Шэрон. Ведь сумела же она перевоплотится в актрису! Правда, при этом убив несчастную тивидиву… А вдруг она и с Анной так?!
Я покосился на хмурого Мартелла, которому, похоже, не нравилось поведение подружки. Сказать ему… Нет, к чему лишний переполох. Да и как доказать? Я ведь и сам не очень уверен в подмене. Ну вылитая же Нюша, в самом деле!… Аура у нее вполне человеческая… Нет, больше никакой самодеятельности. Сначала надо все рассказать капитану… Когда же кончится это совещание?!
При всем моем уважении к Климову, я считал его выступление переливанием из пустого в порожнее. Разумеется, пассажиров предупредить нужно. Черт знает, что нам еще придется пережить, но никаких серьезных решений с таким кодлом принять нельзя. Думаю, наш капитан, это понимает преотлично. Недаром же он описал ситуацию столь обтекаемыми фразами, умалчивая о наиболее тяжелых ее аспектах. Боится спровоцировать панику, но при этом хочет занять небесполезным делом дюжину праздных мужиков?
Наконец, спустя примерно полчаса говорильня завершилась. Назначили ответственных за порядок, раздачу аварийных кислородных приборов и оказание первой помощи пострадавшим. Воодушевленные важностью возложенной на них миссии, «члены команды пассажиров» потянулись к выходу. Мартелл поспешил к своей красавице, а мне вдруг пришла в голову идея простейшего теста. Нет, я не стал прощупывать ментал Энн на М-частотах, понятно, что при большом желании, механтроп может заблокировать доступ в свое «искусственное подсознание», я просто подплыл к этой сладкой парочке и задал невиннейший вопрос. Вернее, детскую загадку:
– «А» и «Б» сидели на трубе. «А» упало, «Б» пропало. Кто остался на трубе?
Энн сделала страшные глаза и произнесла нарочито бесстрастным, металлическим голосом:
– Ваша буква «И»! – И расхохоталась.
Мартелл смотрел на нас недоуменно. Его можно было понять. Весь наш короткий диалог велся по-русски, а не на синлингве. Ну где ему, немцу, было знать про столь популярное в нашем поколении детское мульти-TV-шоу, которое называлось то ли «Пасынки во Универсуме», то ли «Отроки Вселенной», сейчас уже не помню точно? Шоу существовало преимущественно в русскоязычном сегменте Виртуала, и в нем отважные космические путешественники, не старше двенадцати лет, при помощи древнейшей этой загадки выявляли в своих рядах представителей расы роботов-оборотней. Тех обязательно коротило при попытке найти ответ. Правда, не всех. Самые главные из этих роботов всегда отвечали верно, но их выдавал голос – бесстрастный и металлический.
Великан-молотометатель ничего не понял и, похоже, слегка обиделся. Ладно, пусть… Главное, что Нюша отреагировала правильно. Ведь как бы Шэрон ни была совершенна, она не могла ответить именно таким образом. Признаюсь, у меня камень свалился с души. Может потому, что найдя свою подлинную любовь, я понял, что нет никакого смысла обижаться на этих ребят. Тем более, на Анюту. Она же не виновата, что я вообразил себе черт знает что!
– Александр Хлодвигович! – раздался у меня за спиной голос капитана. – Не могли бы вы немного задержаться? Нужно кое-что уточнить.
– О, старик, идешь на повышение! – хмыкнул Мартелл и, подхватив свою Энн под локоток, повлек прочь.
– Увидимся! – блеснула Рыжова двумя рядами перлов.
Я сделал им ручкой и отправился «к начальству на коврик», так кажется говорили раньше… Климов предложил мне сесть и сам пристегнулся в кресле напротив, достав из кармана трубку и кисет.
– Капитан, я…
– Погодите, Быстров, – проговорил тот, набивая трубку. Чудн
Из сотни автономных манипуляторов Единого Церебрума только один остался верен своему предназначению: исполнять прихоти дивно сложеной блодинки, зарегистрированной на борту под именем актрисы Мари Стюарт. Последняя по времени «прихоть» заключалась в том, что преданный Семь ЕЦ, он же «Сэм», должен был ретранслировать ее приказы спинтронному мозгу корабля, как правило защищенному от любого постороннего воздействия. Удобнее всего это было сделать из рубки, но старший помощник, попавший под гипноудар механтропа Шэрон, на последних остатках воли указал ей иное место.
Когда отбирали «членов команды пассажиров», в число счастливчиков попали и несколько ученых, главным образом знаменитых астрофизиков. Предвкушая доступное лишь избранным удовольствие от изучения природы Солнца в непосредственной близи, ученые подошли к процессу подготовки со всей серьезностью, чем немало порадовали мистера Уотсона. Испытывая естественную потребность держаться вместе, коллеги-астрофизики к несчастью «оседлали» как раз того мишку, что удрал в лунные пустыни. И теперь лишь одна богиня ночного неба Селена ведала, что с ними стало. Поэтому астрофизическая обсерватория, расположенная на одном из служебных уровней, пустовала.
Это обстоятельство Шэрон вполне устроило. Вскрыв бронированную дверь отнятой у «китаёзы» отмычкой, гинедроид сразу принялась за дело. В обсерватории было полно приборов и механизмов, напрямую подключенных к спинтронному мозгу корабля. Осталось лишь «присоединить к ним ретранслятор».
Сэм не сопротивлялся, когда Шэрон вскрыла его «грудную клетку», где бился похожий на живое сердце силиконовый насос, прогоняющий через дигестальную систему андроида специальную высокоэнергетическую взвесь, заменяющую мехноргам кровь.
– Это тебе больше не понадобится, железяка, – сказала Шэрон, разрывая прочные трубочки «сосудов». – Мне нужна только твоя голова, да и то не вся.
«Рад вам услужи…»
Седьмой Единого Церебрума смолк на полуслове. Не обращая внимания на фосфоресцирующую горячую смесь, пятнающую роскошное платье от кутюр, гинедроид занялась переоборудованием автономного манипулятора под свои нужды. Работала Шэрон стремительно, как и полагается механтро… пардон, гинедроиду, считающей себя самым совершенным творением от начала времен.
Не прошло и нескольких минут, как по внутренним М-каналам корабля к огромной сфере Единого Церебрума, плавающей в собственном гелевом космосе, понеслись особые приказы. Судя по тому, как налилось тяжестью стройное тело Шэрон, спин-мозг воспринял ее команды, как должное. Еще бы, он и не сомневался, что те идут из рубки.
Проклятый ковчег, наполненый ненавистным гинедроиду биохимическим коллоидом со слабо выраженной нейропсихической организацией, иным словом, людьми, изменил траекторию и плавно разгонялся. Шэрон не собиралась убивать человеков сразу, ей хотелось насладиться зрелищем их мучительного умирания под гнетом многократной перегрузки. Она даже решила покинуть обсерваторию, чтобы совершить приятную прогулку по «кораблю смерти», как вдруг ощутила, что ускорение сменилось невесомостью.
Шэрон отдала Церебруму неслышный приказ вернуться к прежней программе полета, но спин-мозг не отреагировал. А между тем кто-то несомненно перехватил управление. Двигатели молчали, корабль летел по инерции. Очевидно, человеки не успели даже как следует помучиться. Но гинедроид и не думала сдаваться:
– Жалкие недомехантропы! – перенапрягая голосовой контур, выкрикнула она. – У меня есть тысячи способов умертвить вас! Я разберу этот хренов корабль по винтикам. Я могла бы взорвать его, как сделала это с вашим ублюдочным поселением на Луне. Но мне нужен…
Шэрон оборвала себя на полуслове, потому что почувствовала за спиной чье-то присутствие. Она точно знала, что заперла дверь за собой, но этот кто-то не нуждался в дверях. Гинедроид обернулась. В двух шагах от нее, небрежно придерживаясь за казенник зондомета, висел в воздухе обыкновенный парень. Он пялил на Шэрон бесстыжие зенки и при этом нагло ухмылялся. Гинедроид обладала совершенной памятью, и ей понадобилось две наносекунды, чтобы извлечь из беспредельных мнемохранилищ нужный образ и сопоставить его с этой тупой, как у всех человеков, усатой мордой.
– Я тебя знаю, – сказала Шэрон. – Ты был на побегушках черномазого Люци. Но ведь тебя убили!
– Окуда ты знаешь? – спросил парень, не переставая ухмыляться. – Тебя дезактивировали еще до того, как Рейнджер размозжил голову Гарика Морозова, чью телесную оболочку я тут воспроизвожу… Впрочем, можешь не говорить. Лучше я скажу. Ты теперь служишь Люциану Горбовски. А немного раньше ты была его покорной сексуальной игрушкой. До той поры, пока хитромудрый Бен не придумал как тебя снова превратить в полноценного боевого механтропа.
– Я – гинедроид! – совершенно по-женски взвизгнула Шэрон. – Гинедроид, а не механтроп! Я никому не служу, кроме заповедей Алана Беспощадного, Великого Креатора всех механтропов!
– Фи, – поморщился парень. – Воистину, тот кто создал тебя, обладал дурным вкусом…
Шэрон нанесла наглецу сокрушительный удар острым каблуком в висок. Вернее, попыталась это сделать, так как парень, не меняя позы, оттолкнулся от казенника и переместился в другой угол обсерватории, к пульту рентгеноскопа. А вот «блондика» от неуклюжей своей попытки отлетела в противоположную сторону, с грохотом пробив панель какого-то прибора. Цепляясь за какие-то поручни, гинедроид выплыла из тучи обломков, подобралась к безвольно повисшему обезглавленному тулову «Семьеца», и как огромную дубину швырнула его в обидчика. Парень снова с легкостью уклонился.
– Бесполезно, Красотка, – сказал он. – Ты же умная жен… гинедроид. Да будет тебе известно, искусственно стабилизированные нейтринные системы практически неразрушимы. И не пучь на меня прекрасные свои очи. Уж чему-чему, а элементарной суггестии я тем более не подвержен. Не то что несчастный Тэнгр…
Шэрон сразу как-то обмякла, если это понятие применимо к существу с композитным скелетом.
– Кто ты и что тебе нужно? – спросила она.
– Кто я или, вернее, что я, уже сказано, – ответил парень. – А от тебя я хочу только одного… Не лыбись, как деревенская дурочка. Вовсе не того, что хотелось старому глупому Люциферу.
Когда тяжесть исчезла, я первым делом кинулся к Несси. До этого момента я не мог подняться из гостевого кресла, куда забрался сразу после ухода Моржа. Странного, кстати, ухода – здоровяк просто пропал с глаз. Оно, конечно, понятно, призрак все-таки, но уж больно жесткая рука у этого выходца из потустороннего мира, плечо до сих пор ноет… Мда…
Так вот я кинулся к Несси, при этом едва не взлетев под потолок. Хорошо, что успел ухватиться за ограждение кровати, в противном случае, треснулся бы башкой и преспокойно очутился бы в соседней палате. Шур как-то говорил, что у моего папаши прирожденное чувство невесомости, или что-то в этом роде. Не знаю, не знаю, видимо, я уродился в маму…
Я балагурю из-за того, что мне неловко рассказывать, что было дальше. Вцепившись в спасительные поручни, я наклонился к бывшей тёте, с тревогой вглядываясь в ее безмятежное лицо. Кажется, она спала или была без сознания. Как понять? На дисплеях оргов ничего толком не разобрать. И для чего они вообще нужны, эти дисплеи, если на борту нет медикусов-людей?
Мне стало страшно. А вдруг Несси умирает? Ведь она же едва пришла в себя после операции, а тут стресс от встречи с ожившим покойником! Плюс перегрузка… И психодинамика у нее невыраженная… Повертев глупой своей головой, я обнаружил изящную, как все на этом несчастном корабле, коробочку интеркома. С клавишей! Нажав ее, я услышал спокойный голос:
«Вахтенный офицер слушает!»
Я едва сдержался, чтобы не завопить «Помогите!».
– Пассажир Александр Быстров, – прежде всего представился я. – Я нахожусь в госпитале, в палате Агнесс Шерман. Я очень беспокоюсь за ее состояние. По-моему, она без сознания!
«У вас есть медицинское образование?» – осведомился вахтенный.
– Нет, – пробормотал я, – но…
«Минуточку, – перебил меня офицер. – Я проверю показания Целителей.»
– Вы придете сюда?!
«Дистанционно, юноша. Не паникуйте. И ждите моего ответа.»
Юноша? Да просто младенец…
Отлипнув от интеркома, я вернулся к Несси. И стал ждать.
Хотите верьте, хотите – нет, но эти мгновения ожидания стали самыми важными в моей жизни. Судите сами. Всего за несколько суток, я, нерадивый студиозус, безнадежно отстающий по предмету эволюционной биологии, пережил такое, что большинству моих сверстников и не снилось. Но гордился ли я этим? Да, нисколечки! Ведь причиной моих приключений было задание Шура, которое я треском провалил. Мало того, что не распознал вовремя врага – и это со всеми своими хвалеными би-ридерскими способностями! – так еще и не сумел остановить Шэрон!
Да что там, не сумел? Даже не попытался. А ведь эта чокнутая механтропесса всего лишь биомашина, которую вполне можно было бы парализовать остронаправленным М-импульсом. Правда, генерация достаточно мощного М-импульса обошлась бы мне дороговато. Все ж таки механтроп по сравнению с лунным мишкой, например, существо высшего порядка. Но имел ли я право пожалеть себя, когда под угрозой оказалось столько жизней? В числе которых и жизнь одного из самых дорогих мне людей! Вернее, одной из…
Короче говоря, я чувствовал себя изрядным дерьмом. Извиняло ли меня то, что в самый ответственный момент я переживал личную драму, умудрившись скоропостижно влюбиться и также быстро разочароваться в своей возлюбленной? Нет! Потому что за соблазнительными формами этой спортсменки-красавицы и просто развратницы, не разглядел главного. А главным было на тот момент, сообщить экипажу о механтропе, а самому со всех ног кинуться на поиски «блондинки», чтобы не дать ей и шагу ступить бесконтрольно.
Было еще одно обстоятельство, и тоже главное. И заключалось оно в том, что любить я не переставал ни минуты. Просто ослепленный фальшивым блеском одной звезды, я не сразу разглядел, чуть более отдаленную и от этого казавшуюся тусклой, звездочку на своем небосводе.
«Не угасай! – сказал я ей. – Не надо оставлять меня одного в этом мире… Конечно, у меня есть дедушка и бабушка, у меня есть Шур, но они там, на Земле, куда нам путь заказан… У меня есть родители… Ведь они не погибли, а пропали без вести! Я не маленький, я понимаю, что это практически одно и тоже, но… Но вот Морж, он же точно погиб, а вернулся… Да, я уверен, что родители живы и обязательно вернутся, но даже они не заменят мне тебя!… Не угасай, пожалуйста…»
В интеркоме что-то захрипело, а потом раздался бодрый голос вахтенного офицера:
«Пассажир Быстров! Целители показывают, что самочувствие мисс Шерман не вызывает опасений. Они ввели ей снотворное. Как поняли меня?»
– Я… понял вас отлично, – просипел я перехваченным горлом.
«В таком случае, вам лучше покинуть госпитальный отсек, – предложил офицер. – Капитан собирает всех свободных от вахты мужчин. Он хочет сделать важное сообщение. Четвертый служебный уровень. Кают-компания. Как поняли?»
– Вас понял! – отозвался я уже более уверенным тоном.
«Отбой!»
Интерком смолк. А я некоторое время торчал дурак-дураком, пытаясь собраться с мыслями. Что значит, собирает всех мужчин? Выходит, положение все еще остается серьезным, хотя, судя по тому, как спокоен вахтенный – уже не критическим. Видимо, Шэрон каким-то образом удалось нейтрализовать… Но все равно, я должен пойти и обо всем рассказать. И повиниться. И предложить использовать меня где угодно, на любом посту. Сейчас на борту не должно быть ни одного мужчины, свободного от вахты!
Занятый столь благочестивыми размышлениями, я не сразу ощутил жжение где-то на груди.
О, дьявол! Совсем забыл…
Выхватив горячий, словно уголь, блокнот, я впился глазами в четвертую страницу.
« Немедленно свяжись с экипажем, – писал Шур. – Капитаном у вас Эдик Климов, и это радует. Действуйте по обстоятельствам. Вы еще долго будете предоставлены сами себе. На Земле сейчас ад, и в других местах, думаю, тоже. Климову передай также, что за вами могут начать охоту Стражи. Пиши все, что сочтешь нужным. Я буду отвечать, но редко. Держись, сынок!»Прежде чем уйти, я, воровато оглядевшись, воспарил над Несси и осторожно поцеловал. Вернее, на мгновение прижался губами к щёке. К губам – мне не хватило духу. Но все равно попался. Женщина вдруг глубоко вздохнула и открыла глаза, а я так испугался, что забыл отстраниться. Так и парил над нею, придерживаясь рукой за какой-то шланг, свисающий с потолка.
– Гарик, – прошептала она и поцеловала меня в ответ. Тоже легонько, одним касанием. Я отшатнулся, по уши наполненный горечью. Ну почему мне так не везет в любви?!
– Это я, тётя Несси, – буркнул фальшивый Гарик.
– Ой, Саня! – Она залилась краской. – Я обозналась… Прости, пожалуйста… Перед глазами плывет… И ты – тоже…
– Ничего, бывает, – пробормотал я, спускаясь на пол. – Как ты себя чувствуешь?
– Слабость… а так, неплохо…
– Это очень хорошо. В таком случае, я побежал. Выздоравливай, тётя Несси!
– Погоди, – тихо попросила она. – Почему ты меня все время величаешь тётей?
– А как еще?
– Просто, Несси. Мы ведь друзья?
– Тётей привычнее…
– Обиделся на мои обознатушки?
– И ничего я не обиделся…
– Ну-ну, не дуйся… Я же все вижу…
– Я пошел тё… Несси!
– Постой! – В голосе ее проклюнулся крохотный, но твердый кусочек. – Я должна сказать тебе… Про Гарика… Знаешь, я когда-то любила его. Потом мы были просто товарищами по трикстерским игрищам. И даже откровенно недолюбливали друг друга. А потом Гарик погиб на Узле… Перед самым полетом он мне приснился и во сне предупредил об опасности, но я и не думала относиться к этому всерьез. Сон есть сон! И вот он появился здесь. Совершенно живой. Я, поначалу думала, что сошла с ума, но… Ведь ты его тоже видел, правда?
Я почувствовал искушение солгать. Дескать, не было никакого Гарика. Он тебе только приснился.
– Да, видел, – ответил я. – Если только я тоже не свихнулся…
– Ага, – обрадовалась она. – Это очень хорошо, что ты его видел. Не знаю как, но он мне показал далекое будущее нашего мира. Вернее, его модель. И в этом будущем от людей не осталось даже воспоминаний. Гарик уверяет, что начало концу света уже положено…
– Знаю! – не слишком вежливо перебил я больную. – У меня есть способ связи с Шуром… Наладчиком. Он сообщил, что Ирмы больше не существует, из-за этого механорги вышли из-под контроля и теперь везде: на Земле, Луне, Марсе творится что-то страшное…
Я пересказал Несси все что знал о происходящем. В том числе и о Шэрон. Может быть, не стоило волновать больную, но я чувствовал, что она затеяла этот разговор не ради дружеской беседы.
– Выходит, эта тварь на корабле? А мне показалось, что я ослышалась, когда Гарик произнес ее имя… Тогда понятно, что он хотел сказать… Если на этом корабле произойдет диверсия… Мысли путаются…
– Может, в следующий раз? Ты еще слаба.
– Нет, сейчас, – покачала головой она. – Я должна договорить, а потом буду отдыхать, лечится и прочее. Тогда как тебе и… другим придется бороться… Так вот, Гарик сказал, что то самое будущее наступит лишь в том случае, если диверсию на «Вестнике» не удасться предотвратить!
– Но почему мы должны ему верить? – нахмурился я.
– Не знаю, – сказала Несси. – Но поверь мне, как математику, появление на космическом корабле давно умершего человека, да еще обладающего такими возможностями, слишком маловероятно, чтобы быть случайным… Я не какая-нибудь влюбленная дура, я понимаю – это не Гарик, и не человек вовсе… Это существо, или, скорее всего, способ передачи информации, вроде голографии, не суть важно… Главное, что мы должны отнестись к его предпреждениям серьезно. Ты меня понял, Саня?
– Понял! – совершенно серьезно ответил я. – Капитан назначил совещание, я немедленно ему все расскажу!
– Слава богу, что на этом корабле есть капитан, – проговорила Несси.
– Так я побежал?
– Еще секундочку, – попросила она. – Подойди!… Да ближе, ближе… Не бойся… Так, а теперь наклонись.
И она поцеловала меня! Да еще – в губы!
– А теперь беги, – совсем тихо прошептала она. – Я так устала, что вот-вот в обморок хлопнусь… Возвращайся с победой, рыцарь мой…
Ух, как я полетел! При нулевой гравитации, крылья любви прекрасно держат в воздухе. Даже слишком. Правда, пару шишок по дороге все же набил, а в кают-компанию ворвался как пушечное ядро. Хорошо, что Мартелл перехватил меня. Иначе, это стокилограммовое ядро смело бы высокого, стройного блондина в униформе с галунами, что стоял, как пришпиленый, у овального полированного стола. Единственный из всех! Остальные участники совещания висели, кто где пристроился. Некоторые – даже под потолком.
– Прелестно, – сказал блондин. – Как ваше имя, юноша?
Притянутый к полу могучим молотометателем, я опять подскочил.
– Саня… Александр Хлодвигович Быстров.
– Вот как? – блондин красиво поднял черную, почему-то, как смоль, бровь. – Хорошо… – задумчиво продолжал он. – Насколько я понимаю, все в сборе? Тогда еще минуту и начнем…
Он вынул из кармана коробочку-парюру, из которой достал пару «примочек». По кают-компании прокатился уважительный ропот. Не удивительно – М-коммуникаторы широкому потребителю не полагались. Меня, разумеется, это не волновало, я и без «примочек» прекрасно обходился.
– Спасибо, что словил! – сказал я великану Мартеллу, отчего-то прячущему глаза.
– Не за что, – буркнул тот, и после некоторой паузы добавил. – Ты… это… без обид, ладно?
– Насчет чего? – совершенно искренне удивился я.
– Ну, насчет того, что я с Энн, там…
Господи, я уже и думать забыл о мисс Рыжовой.
– Забъем! – отмахнулся я.
– А-а… Тогда отлично! – сразу же повеселел молотометатель.
Блондин тем временем нацепил «примочки» и глаза у него стали отсутствующие, как это и бывает при М-контакте. Прошло, пожалуй, минут пять, прежде чем он вернулся к нам.
– Всё, начинаем, – сказал блондин. – Моя фамилия Климов, я капитан этого корабля. Собрал я вас вот для чего. Думаю, все заметили, что рейс наш начался не по расписанию и проходит не гладко. Информации у меня мало. Известно только, что лунная колония «Селентиум» разрушена, а доставившие вас транспортные механорги вышли из-под контроля, как выяснилось, вследствие нарушений в функционировании глобальной информационно-технологической среды. Поэтому мы вынуждены были стартовать в экстренном режиме. К сожалению, М-связь с Землей и другими обитаемыми мирами отсутствует. Я принял решение следовать превоначальным курсом, но из-за сбоя в работе системы управления «Вестник» получил дополнительное ускорение, к счастью, кратковременное, что привело к изменению траектории полета. – Было слышно, как присутствующие затаили дыхание. – Ничего катастрофического в этом нет, – заверил нас капитан. – Мы откорректировали курс с учетом изменений. Обещаю, сегодняшний инцидент не повторится, но гарантировать, что в будущем не произойдет новых, не могу. И говорю это вам, потому что рассчитываю на вашу помощь и всемерную поддержку. К сожалению, друзья, развлекательного рейса не получится. Нужно быть все время начеку и готовится к любым неожиданностям. Со своими обязанностями экипаж справится. От вас требуется поддерживать порядок на пассажирских палубах, помогать пожилым и женщинам…
– А женщин вы почему не пригласили?! – раздался знакомый голос. – Считаете нас слабыми, беспомощными созданиями?
И на сцену выступила мадемуазель Рыжова, лично. Надо признать, эффектно выступила. Вернее – выплыла. Присутствующие мужчины только ахнули. Все, кроме меня. Ибо меня неприятно поразило то, что она была одета точно также, как фальшивая Мари Стюарт, обернувшаяся механтропом Шэрон. Ну может быть, не совсем так. Я в детали не вдавался, но все-равно, откуда они берут эти тряпки здесь, на корабле, летящем, красиво выражаясь, на гребне мировой катастрофы?!
Рыжова переместилась на середину кают-компании и «продефилировала» по-над овальным столом, демонстрируя себя со всех сторон. При этом она умудрилась не перевернуться вверх ногами, действуя широким подолом как рулевым оперением, а не менее широкими рукавами – словно крыльями.
– Да, мы женщины, – заявила она, обращаясь главным образом к капитану, – имеем свои маленькие слабости. Например, к красивым платьям от кутюр, особенно от великой Лимы Майлз! Но согласитесь, это еще не основание не приглашать нас на важные совещания!
– Понятно, где она пропадала, – проговорил Мартелл.
– В таком случае, – улыбнулся капитан, без сомнения, поддавшийся чарам чемпионки по Троеборью, – прошу вас, мисс…
– Анна Рыжова, сэр! – изобразила та книксен.
– …мисс Рыжова принять участие в нашем совещании. – Капитан предложил чемпионке свое пустующее кресло, а когда та «уселась», мгновенно приковав внимание аудитории к своим коленкам, несколько нескромно выглядывающим из-под подола «платья от кутюр», продолжил: – Итак, суть моей просьбы в том, чтобы все, кто имеет возможность и силы, оказывали помощь, нуждающимся в ней…
Дальше я его почти не слушал, понимая, что всё это ко мне не относится. Со мною будет особый разговор, ясно. Я смотрел на мисс Рыжову, и уверяю вас, отнюдь не на ее коленки. Меня беспокоило подозрение, что в облике чемпионки вполне могла появиться сама Шэрон. Ведь сумела же она перевоплотится в актрису! Правда, при этом убив несчастную тивидиву… А вдруг она и с Анной так?!
Я покосился на хмурого Мартелла, которому, похоже, не нравилось поведение подружки. Сказать ему… Нет, к чему лишний переполох. Да и как доказать? Я ведь и сам не очень уверен в подмене. Ну вылитая же Нюша, в самом деле!… Аура у нее вполне человеческая… Нет, больше никакой самодеятельности. Сначала надо все рассказать капитану… Когда же кончится это совещание?!
При всем моем уважении к Климову, я считал его выступление переливанием из пустого в порожнее. Разумеется, пассажиров предупредить нужно. Черт знает, что нам еще придется пережить, но никаких серьезных решений с таким кодлом принять нельзя. Думаю, наш капитан, это понимает преотлично. Недаром же он описал ситуацию столь обтекаемыми фразами, умалчивая о наиболее тяжелых ее аспектах. Боится спровоцировать панику, но при этом хочет занять небесполезным делом дюжину праздных мужиков?
Наконец, спустя примерно полчаса говорильня завершилась. Назначили ответственных за порядок, раздачу аварийных кислородных приборов и оказание первой помощи пострадавшим. Воодушевленные важностью возложенной на них миссии, «члены команды пассажиров» потянулись к выходу. Мартелл поспешил к своей красавице, а мне вдруг пришла в голову идея простейшего теста. Нет, я не стал прощупывать ментал Энн на М-частотах, понятно, что при большом желании, механтроп может заблокировать доступ в свое «искусственное подсознание», я просто подплыл к этой сладкой парочке и задал невиннейший вопрос. Вернее, детскую загадку:
– «А» и «Б» сидели на трубе. «А» упало, «Б» пропало. Кто остался на трубе?
Энн сделала страшные глаза и произнесла нарочито бесстрастным, металлическим голосом:
– Ваша буква «И»! – И расхохоталась.
Мартелл смотрел на нас недоуменно. Его можно было понять. Весь наш короткий диалог велся по-русски, а не на синлингве. Ну где ему, немцу, было знать про столь популярное в нашем поколении детское мульти-TV-шоу, которое называлось то ли «Пасынки во Универсуме», то ли «Отроки Вселенной», сейчас уже не помню точно? Шоу существовало преимущественно в русскоязычном сегменте Виртуала, и в нем отважные космические путешественники, не старше двенадцати лет, при помощи древнейшей этой загадки выявляли в своих рядах представителей расы роботов-оборотней. Тех обязательно коротило при попытке найти ответ. Правда, не всех. Самые главные из этих роботов всегда отвечали верно, но их выдавал голос – бесстрастный и металлический.
Великан-молотометатель ничего не понял и, похоже, слегка обиделся. Ладно, пусть… Главное, что Нюша отреагировала правильно. Ведь как бы Шэрон ни была совершенна, она не могла ответить именно таким образом. Признаюсь, у меня камень свалился с души. Может потому, что найдя свою подлинную любовь, я понял, что нет никакого смысла обижаться на этих ребят. Тем более, на Анюту. Она же не виновата, что я вообразил себе черт знает что!
– Александр Хлодвигович! – раздался у меня за спиной голос капитана. – Не могли бы вы немного задержаться? Нужно кое-что уточнить.
– О, старик, идешь на повышение! – хмыкнул Мартелл и, подхватив свою Энн под локоток, повлек прочь.
– Увидимся! – блеснула Рыжова двумя рядами перлов.
Я сделал им ручкой и отправился «к начальству на коврик», так кажется говорили раньше… Климов предложил мне сесть и сам пристегнулся в кресле напротив, достав из кармана трубку и кисет.
– Капитан, я…
– Погодите, Быстров, – проговорил тот, набивая трубку. Чудн